Барон Дубов 12

Глава 2

Уф! Хороший вышел удар. И это несмотря на то, что я был полностью в Инсекте, то есть моё тело состояло из морёного дуба. На груди теперь косая рана, из глубины которой шло зеленоватое свечение.

Кряхтя, поднялся с земли. Топор валялся в стороне. Монстр летал в воздухе, атакуя серпами из чёрной энергии людей внизу. В него в ответ летела различная магия и строчки пуль. Всё же тварь не была бессмертной и неуязвимой: в перепончатых крыльях зияли дыры, поломанные длинные лапы безвольно висели, а на одной руке не хватало больших кусков плоти. Вот только монстр, выросший из духовного практика, этих повреждений будто не замечал.

Ничего. Сейчас я нанесу ему такие повреждения, которые он точно заметит!

И я бросился бежать, на ходу думая, как завалить монстра. Благодаря лесу чувствовал, как растёт область с мёртвой землёй, как чуждая магия высасывает жизнь из самой земли, из деревьев и из каждой травинки, отравляя и убивая всё вокруг. Перед глазами вставали и другие образы: как падает княжна от удара, как чёрный яд заражает Хасана и убивает его людей, как тварь бьёт о землю моего Альфачика… И в груди рос гнев. Он уже буквально разрывал меня на части, и только желание обратить его против врага не давало мне развалиться. Зелёный свет, сочившийся из трещин на морёной плоти, яростно пульсировал.

Но потом я вспомнил, как там, где я ступал во время схватки, росла трава. А что? Всё-таки жизнь сильнее смерти, да? Тогда я этой морде столько жизни напихаю, что она, сука, подавится!

— Р-Р-РА-А-А!!! — взревел я, направляя ману в ноги.

Вдруг к моему гневу присоединился ещё кое-кто. Сам лес. Всё живое вокруг вдруг в едином порыве сосредоточилось внутри меня и придало мне сил. Энергия со всех концов леса влилась в мои мана-каналы, перегружая их к чёртовой матери. Плевать. Пережил такое один раз — переживу и второй.

Передо мной из земли вырвались корни и сплелись в несколько ступеней. А следом выросла подушка — тоже из корней, но их тут же покрыл мягкий, эластичный мох. Я ощутил это, когда взлетел по ступеням на батут из растений и оттолкнулся. Площадка под ногами спружинила и выстрелила мною в воздух. Прямо в летающую тварь.

Она меня заметила. Но слишком поздно! Я врезался в плоское, тарелкообразное тело так сильно, что монстра перевернуло прямо в воздухе. Бронированное брюхо оказалось прямо подо мной.

— Ну всё, тварь, секир-башка тебе, — прорычал я и, не тратя больше ни секунды, обрушился на броню кулаками с кастетами.

В удары я вкладывал всю силу, скорость и ярость, что у меня были. А было их много, спасибо лесу. Я словно был остриём копья, состоявшего из чистой маны. С каждым ударом мы всё сильнее устремлялись к земле, а на хитиновой пластине появлялось всё больше трещин.

Наконец, после сотого удара мы врезались в землю, и броня монстра проломилась, обнажив мягкое нутро. Он взревел от гнева и боли и резко дёрнулся, переворачиваясь обратно. Взмах крыльями — и мы снова в воздухе. Я ухватился одной рукой за край раны, а второй, болтая ногами в воздухе, продолжил бить в новое место.

Чудовище бесновалось. Кувыркалось в воздухе, пытаясь меня сбросить, махало лапами, но снизу мне активно помогали. То копьё Лакроссы отобьёт руку монстра в сторону, то несколько сфер Лизы начнут бить молниями в самый неподходящий момент, то паутина Гоши опутает лапу и дёрнет её вниз.

Для меня мир сузился до одной только этой твари. А всё остальное вокруг превратилось в мельтешащий калейдоскоп, из которого мой мозг фиксировал только отдельные кадры. На одном из них увидел, как к нам приближается армада бронированных дирижаблей. Синих с белым айсбергом на боку и белых с двуглавым орлом. Пришли, наконец. Жаль только, опоздали.

Эта тварь моя!

Финальным ударом я проломил ещё одну дыру брюхе чудища, нырнул туда рукой и вырвал несколько кусков гнилой и отвратительной плоти. От одного прикосновения к ней из меня будто начали жизнь вытягивать. Зато в потрохах мелькнуло чёрное сердце. Источник этой смертоносной силы. Оно, словно почуяв мой взгляд, попыталось спрятаться, а монстр, взвизгнув так, что заложило уши, бросился в пике. Врезался бы в землю, но над самыми верхушками деревьев снова взмыл в воздух и полетел над ними так, чтобы кроны содрали меня с пуза.

Но ничего у него не вышло! Держался я крепко, а деревья на нашем пути пригибались и уворачивались. Монстр ревел и визжал от бессилия. А я схватил наконец его сердце. Вновь закричав и закружившись, чудовище взмыло вверх. Оно крутилось так быстро, что у меня ноги в воздух поднялись. Но мне было плевать.

— Хочешь выпить всю жизнь? На, пей! — рыкнул я и взорвал маной руку, что держала сердце.

Энергия хлынула по мана-каналам, как цунами, и моя рука начала… зеленеть! Она покрылась сотней маленьких веточек, и часть из них опутала чёрное сердце. Распухли почки, вылупились нежно-зелёные листочки. Так же полезли корешки. Они пробивались внутрь тела монстра, опутывая внутренние органы.

В конце концов он больше не смог лететь. Вместе мы рухнули в центр омертвелого куска леса. Туда, откуда этот монстр и вылез. Удар об землю вышел такой сильный, что я всё же отлетел в сторону. Ветки и корни оторвались от моей руки, и я кубарем покатился по покрытой прахом почве. Встал на ноги как раз в тот момент, когда и тварь вскочила и бросилась ко мне.

Но корешкам и листьям я больше не был нужен. Дальше они жили сами, питаясь силой леса, потому что были его частью. И моей частью тоже. Мёртвая плоть пыталась высосать жизнь из этих растений, но просто не могла поглотить всё. А чем сильнее те разрастались, тем слабее становилось чудовище.

Монстр пытался добежать до меня, но с каждым шагом двигался всё медленнее. Я же просто стоял на месте и смотрел. Листья и корни пробивались сквозь броню твари, расползались по её телу и вырывались из-под толстой шкуры то тут, то там, захватывая всё больше и больше. В конце концов монстр сделал последний шаг, взревел и замер, выдохнув последнюю порцию смрадного воздуха в паре метров от меня.

А его тело продолжило жить. Из лап и рук, которыми тварь упёрлась в землю, потянулись корни. А из плоского туловища и из крыльев вырвались ветки с листочками и начали быстро цвести. От корней земля оживала, пробивалась трава, лес захватывал землю обратно и окатывал меня волнами благодарности за помощь. Распустились лиловые цветы с чёрными прожилками, опали и тут же сменились угольными желудями с глянцевой поверхностью.

С тварью было покончено. Теперь вместо неё зеленел большой и странный дуб с десятью стволами.

На этом сражение закончилось. Я вернулся к месту схватки, которое оказалось несколько позади меня. Погибшие… были. Но выживших было значительно больше. Из наших пали несколько солдат Маститова, крепко ранило Сергея Михайловича, несколько студентов находились в тяжёлом состоянии. Настолько тяжёлом, что могут не дожить до следующего рассвета.

В основном они страдали от ран, нанесённых той тварью. Яд быстро распространялся по их телам.

Ко мне подошёл наш целитель. Он выглядел устало и курил одну сигарету за другой, стараясь унять дрожь в руках. Я сразу дал ему несколько зелий для восстановления.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Яд убьёт их, если ничего не сделать. Единственное, что позволяет им держаться — твои процедуры в чаше. Благодаря им их тела получили хороший толчок в развитии, и это помогает сдерживать яд. Но надолго их не хватит. А вы? — он кивнул на мою рану на груди. Я вышел из Инсекта, и рана на груди уже начала затягиваться. Регенерация у меня после всех зелий и улучшений значительно ускорилась. — Вас яд не берёт.

— Когда-то я и мои подруги выпили зелье, которое было противоядием. Поэтому и не берёт, — отвечал я, рыская глазами по людям.

Выжило несколько десятков османов. Даже пара танков приехала и полдюжины броневиков. Они тоже приняли участие в последнем сражении с тварью. Девушки же сгрудились возле Альфачика. Лютоволк лежал возле корней большого дерева, и на его морде написано было, как он страдает. Я даже было дёрнулся в их сторону, но потом всё понял…

Альфачик сломал лапу, Гоша сделал для него шину с помощью нескольких веток и паутины. Девушки же всячески жалели и гладили «страдающего» Лютоволка. Короче, Альфачик наслаждался женским вниманием и обоими глазами мне подмигивал, чтобы я его идиллию не разрушал. Хитрец мохнатый, а! Гоша, увидев это, нарочито неловко спустился с дерева и какое-то время ходил из стороны в сторону перед девчатами, старательно хромая. Но ему никто не поверил, и он залез на дерево обратно. И завистливо зыркал оттуда на Альфачика.

Короче, сами разберутся. Лютоволку ещё достанется за такое поведение от его восьминогого товарища.

Эх, а про меня все забыли. Вот падки девушки на всё большое, мохнатое, мягкое и тёплое. Ну да ладно. У меня ещё дела есть.

Сказав целителю далеко не уходить, отправился на поиски одного османского генерала. Тем временем в небе зависли дирижабли, синие и белые, с которых начался спуск людей. Я же нашёл Хасана. Рядом с ним сидел Паша, а голова сына султана покоилась на коленях Айлин. Над османом колдовал смуглый лекарь, но, судя по мокрому от пота и серому лицу, у него ничего не получалось.

Хасан едва дышал, но, заметив меня, приподнял голову и улыбнулся, затем что-то сказал.

— Мой брат говорить, что приятно сразиться с таким воином плечом к плечу, — перевела Айлин заплаканным голосом. — Он… Мой брат… Пришло время умирать…

— Ага, держи карман шире, — буркнул я и присмотрелся к осману.

Так же, как и у студентов, его тело покрывали тёмные прожилки сосудов. Это яд Саранчи отравлял его. Даже нет нужды идти осматривать тело монстра, ставшего деревом. И так понятно, что его когти были сделаны из чёрного стекла. Видимо, отрастить трабеллуниум он не успел.

Но к дереву я всё же вернулся и собрал несколько чёрных желудей. Как я и думал, дерево переработало тёмную энергию твари и направило её в жёлуди. По сути в них содержалось противоядие. Только в таком виде его употреблять нельзя, слишком много примесей. Но если очистить…

Вот этим мы и занялись. Я развернул свою полевую лабораторию и вместе с Агнес и дриадой начал готовить зельей. Наш целитель и османский лекарь внимательно наблюдали за каждым шагом, а я старательно объяснял им, что нужно делать.

В прошлый раз на зелье я потратил кучу времени. Но только потому, что у меня не было таких желудей, а только осколки чёрного стекла, которые я и использовал. Но их требовалось хорошенько очистить, а это процесс небыстрый. А жёлуди — концентрат. Тоже нужно очищать, но в куда меньшей степени. И уже совсем скоро я в руках держал первую склянку с зельем. Оно было золотого цвета с чёрными прожилками. Его я отдал лекарю осман, и он, пятясь и постоянно кланяясь, вернулся к Хасану.

Знаю, что он враг. Но он прав. Чертовски приятно было сражаться бок о бок, позабыв о вражде. Ведь настоящий враг — вот он. Саранча с её трюками. Похоже, тварь пыталась заполучить Миту, а потом убить нас. Или наоборот, это не так уж важно. У неё ничего не вышло, но вряд ли Враг на этом остановится. Стоит ждать новых ловушек. Но это потом, а пока…

За прошедшее время успел высадиться десант с дирижаблей. С ними целый отряд разных лекарей, врачей, целителей, хирургов. Они мигом развернули свои лаборатории и под руководством нашего целителя бросились повторять зелье. Ведь отравленных в бою ещё хватало.

Так же высадились князь Онежский, молодой грузин, похожий на князя Джугашвили, только увеличенного ровно в два раза, и… он. Цесаревич Алексей. И наследник престола явно был чем-то расстроен, с едва заметным неудовольствием осматривал всё вокруг.

— А, барон Дубов, — заметил он меня, когда подошёл к нашему импровизированному лагерю с госпиталем и алхимической лабораторией. — Рад… видеть вас в добром здравии, — говорил он так, что было ясно: ни фига он не рад. — Благодарю, что не дали умереть моему непутёвому братцу. И с османской армией разобрались.

— О, что вы, Ваше Высочество, — плотоядно улыбнулся я. — Мы тут сами чуть не умерли из-за Павла. Настолько неудержим в бою, настолько силён, что ни одна армия с ним не справится. Поистине императорские храбрость и мощь.

— Да, таков мой братец… — процедил, бледнея, цесаревич.

Князь Онежский вихрем пролетел мимо нас и обнял свою дочь. Та аж захрипела. Странное проявление чувств для аристократа, особенно к дочери, но Светлейшие могут позволить себе одну жену, любимую дочь и прочие странности. Именно потому, что это считается странностями, мне мир аристократов и не нравится.

Онежский, хочет он того или нет, должен бы использовать Василису для выгодного брака. Но, к счастью для княжны, она выкупила себе право самой выбирать себе мужа. И я, честно говоря, дико опасался, что она кое-кого уже выбрала, и я этого кое-кого очень близко знаю. Брр! Муж! Слово-то какое ужасное… Пойду я, пожалуй, отсюда.

— Барон Дубов, неужели ви хотите так скоро… покинуть моё княжество? — пыхнул вездесущей трубкой князь Джугашвили.

Его грязные и рваные одежды сменились простым кителем военного покроя, галифе и сапогами. Если не знать, что это один из самых влиятельных князей, его можно принять за какого-нибудь среднего военного чина.

В ответ я промолчал и только оглядел получившийся лес. Уже не осталось ни одного следа от мёртвой земли. Там теперь росла сочная трава. Только дуб выступал напоминанием. Часть меня не хотела покидать это место.

— Ви знаете, я теперь сделаю из этого места санаторий… с минеральними источниками, — продолжал князь. — Вся инфраструктура… готова. А ваш лес… очень хороший. Полагаю, будет справедливим назначить некий процент за пользование… вашими достижениями. Как насчёт… тридцати процентов с прибыли?

— Восемьдесят, — не моргнув глазом сказал я.

Джугашвили аж подавился дымом.

— Сорок! — наконец произнёс он.

Ага… Пошла торговля! Полчаса мы торговались. Сошлись на пятидесяти, плюс ещё по тридцать процентов от доли каждого из нас будет поделено поровну между всеми, кто принимал участие в обороне крепости. И про женщин с детьми тоже не забыли. Кстати, они все выжили, потому что пересидели самую жесть на нижних уровнях.

— По рукам! — воскликнул чрезвычайно довольный Джугашвили. И мы ударили по рукам. — Клянусь, никогда не встречал столь… достойного противника. Это была честь для меня — торговаться с вами, барон Дубов. Ви — всегда желанний гость в любом уголке… моего княжества.

На том и расстались. Больше мне здесь делать было нечего, и уже через час мы погрузились на один из дирижаблей Онежского. Мой несколько пострадал во время последнего нападения османов. Еле успел улететь, но в итоге встал на ремонт. Светлейший князь Якутии великодушно согласился отвезти нас обратно в академию. Только сперва пришлось поймать Альфачика, который, путаясь всеми четырьмя лапами в паутине, носился за Гошей. Точнее, пытался. Похоже, награда нашла своего «страдающего» героя даже раньше, чем я думал.

Почти вся остальная армада направилась в Стамбул. Османской армии теперь не оправиться от такого удара, а имперский флот закончит начатое. Либо султан сдастся, либо его столицу разнесут. Вряд ли это понравится его западным партнёрам. Но если хотят воевать с нами, пусть сами приходят на эту войну. А там я и им люлей отсыплю двойную порцию. Просто не люблю таких людей, которые прячутся в тени и подставляют для удара вместо себя кого-то другого.

Маститов и его бойцы тоже отправились вместе с нами. Самые лучшие больницы сейчас в Пятигорске. Из ближайших. Грузинские ещё предстоит восстановить. Хорошо, что у меня нет княжества и это не моя забота. Хотя, стоп! У меня же есть баронство! Ещё одно… Ух, а там временный управляющий — адвокат Онежских Акрапович. Кому бы предложить должность постоянного управляющего?

Какой тяжёлый вопрос… И почему я всё время думаю о Сергее Михайловиче? В этой роли, в смысле. Надо взвесить эту мысль, переспать с ней, а потом вынести вердикт. Но! Это потом.

А сейчас… время насладиться роскошью кают на княжеском дирижабле!

Надо сказать, они действительно были роскошными. Просторные, обставленные богатой мебелью и с высокими, во всю стену окнами вместо маленьких иллюминаторов. Кроватей, как и комнат, было несколько. Большие, мягкие, с шёлковыми простынями. Здесь также стояли какие-то хитрые системы кондиционирования воздуха, так что разряжение на высоте совсем не чувствовалось: дышалось легко и приятно, а воздух имел лёгкий сосновый аромат.

Вообще, у гондолы было несколько ярусов. Они располагались, как на круизном корабле, но в обратном порядке. То есть самый верхний — технический с выходом к внутренностям баллона. Затем обслуживающий с небольшим гарнизоном дружинников, кухней, прачечной и тому подобным. А затем несколько ярусов только с каютами и смотровыми площадками. Но это не был бы флагман флота князя Онежского, если бы здесь не было бронированных жалюзи, которые опускались во время боя, и магических экранов. Ну и прогулочные палубы быстро могли поменять свой облик на боевой и обрасти оружием разных мастей.

К счастью, на обратном пути нам это всё не понадобится. Остатки османских войск потеряли последнюю волю к сопротивлению и сдавались по всей линии фронта. По крайней мере, так рассказал князь Онежский.

Как и княжеская, наша каюта занимала половину яруса. Комнаты располагались полукругом, а в центре был лифт на другие этажи гондолы.

Когда зашли, девушки наперегонки бросились к ванной и сцепились в дверях.

— Я первая!

— Нет, я первая!

— Господину нужна чистая служанка!

— Твоя тяга угодить господину очень похожа на Стокгольмский синдром…

— А твоя сейчас будет похожа на разбитый тарантас! Дорогу самой умной, красивой и зелёной из вас!

— Зелёной, говоришь?

— Ай! А ну убери свою траву от моего лица! Быстромфмфгррр!

— Ай, она ест мои волосы!..

Предоставив этим бедокурым самим разбираться, обошёл все комнаты вокруг и взялся за ручку двери во вторую ванную. Та, в которую сейчас ломились девушки, была не основной. Основной была эта. И она занимала практически целую комнату! В центре стояло большое джакузи, за стеклянной дверью находилась небольшая сауна. Также здесь были широкие окна, как и в других комнатах. Вид на облака открывался отличный. Самое то смотреть из джакузи!

Наверно. Потому что кто-то опустил бронированные жалюзи и погрузил комнату в полумрак.