Белги

Глава 13

(Долина реки за пределами Самаробривы)

«Самаробрива: город на реке Сомма, ныне Амьен».

«Mare Nostrum: латинское название Средиземного моря (буквально «Наше море»)»

Фронтон нахмурился, когда колонна снова остановилась, а Приск раздраженно заворчал рядом с ним. Они оба снова прикрыли глаза, чтобы увидеть небольшой отряд всадников, направляющихся к римским войскам из открытых ворот Самаробривы, столицы амбианов.

«Только предводители, я уверен», — заметил легат, нахмурившись ещё сильнее. «Даже почётного караула нет. Что, чёрт возьми, происходит? Это действительно белги?»

Прискус уклончиво пожал плечами.

«Ты жалуешься, что тебе не приходится осаждать это место?»

Фронто покачал головой.

«Нет... а что Цезарь сделал с белловаками? Что бы это ни было, оно, судя по всему, до смерти напугало их соседей?»

Приск схватил Фронтона за плечо и наклонился достаточно близко, чтобы прошептать ему на ухо.

«Насколько ты мне доверяешь?»

«С моей-то жизнью ты это знаешь».

«Тогда поверьте мне на слово… вам лучше этого не знать, и бесполезно так из-за этого нервничать. Достаточно сказать, что это был один из тех „моментов Джулиана“, которые вы презираете».

Фронтон издал глубокий рокот в его горле.

«Вполне могу представить. Ну что ж. Немезида всегда метит тех, кого нужно уничтожить. Либо в Цезаре действительно течёт кровь Венеры, либо однажды Немезида добьётся своего».

Прискус улыбнулся.

«Очень набожный, я уверен. Не знаю насчёт Немезиды, но уверен, что найдутся несколько сенаторов, которые хотели бы засунуть ему ногу в задницу».

Фронто ухмыльнулся своему заместителю.

«Ладно. Всё, конец. Мы же его армия, в конце концов».

Они снова обернулись, чтобы посмотреть вперёд, и подозрения Фронтона подтвердились. Четверо из пяти всадников были одеты как высокопоставленные знатные особы: золотые и бронзовые гривны и драгоценности выдавали их чрезвычайное богатство. Пятый, как с удивлением и лёгким подозрением отметил Фронтон, был одет в тёмно-серый халат, подпоясанный на талии широким льняным поясом с замысловатым узором. На нём не было украшений, но его длинные волосы и заплетённая борода были такими же чёрными, как и глаза – цвет, которого Фронтон ещё не встречал у этих северных племён. В руках мужчина нёс посох с наконечником в форме дракона.

«Друид!» — прошептал Прискус, затаив дыхание. «Это может обернуться бедой».

Звук цокота копыт привлек их внимание, и из более отдаленных мест прибыли Цезарь, Сабин и Лабиен.

«Что ты видишь, Фронто?»

«Похоже, четыре вождя и друид, генерал. Стражи нет».

«Любопытно», — Цезарь повернулся и нахмурился, глядя на Фронтона. «Мне нравится, когда мои легаты выглядят важно. Тебе следует быть верхом».

Фронтон пожал плечами: он ненавидел ездить верхом во время маршей. Не то чтобы он чувствовал себя особенно виноватым, хотя и это тоже было частью его чувства. Скорее, дело было в том, что он был не очень хорошим наездником и ему было довольно трудно заставить коня идти в том же темпе, что и легионы.

«У меня голова болит от сотрясения, Цезарь. Ты же ранен, помнишь?»

Лицо генерала на мгновение потемнело, когда он вспомнил о предательстве Пета и последовавшем за ним насилии и исчезновении.

«Хорошо, но хотя бы стой прямо. Это может быть важно».

Офицеры старательно приводили себя в порядок, ожидая, когда пятеро всадников подойдут к ним вплотную. Наконец, они так и сделали, и Фронтон с интересом наблюдал, как четверо вождей, выстроившись в ряд, слегка поклонились Цезарю, в то время как друид держался поодаль и сидел с надменным видом.

«Господа», — ясно сказал Цезарь, — «я полагаю, вы вожди амбианов?»

Друид кивнул, уголки его губ изогнулись в кислой улыбке.

«Так и есть. Они не говорят по-латыни, поэтому я здесь, чтобы перевести, прежде чем уйду отсюда».

Цезарь открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем резко взглянул на Фронтона, когда легат его перебил.

«Ты ведь не останешься здесь, твой друидизм?»

«Амбианы отреклись от своей гордости, и поэтому я отрекаюсь от амбианов. И я не хочу тратить больше времени, чем необходимо, на людей, опозоривших моего брата Дивитиака…»

Цезарь вздрогнул.

«Твой брат?»

«Мой брат друид».

Фронтон повернулся и уставился на Приска, на лице которого застыло такое же выражение удивления.

«Дивитиак — вождь эдуев?» — неуверенно спросил Фронтон.

Вождь и друид. Человек, как правило, проницательный, но, боюсь, из-за того, что он доверился вам, его проницательность изменила ему. Но теперь вы его бросили, и он, надеюсь, вернётся к старым обычаям. Это неважно. Я здесь не для того, чтобы проводить с вами время, римляне. Дайте моим товарищам высказаться, а потом я смогу уйти.

Цезарь нахмурился на мгновение, а затем кивнул.

Между вождями и друидом состоялся короткий, слегка пылкий обмен репликами на их родном языке, после чего темноглазый мужчина высоко сел в седле.

«Господа, вожди и цари амбианов, желают предоставить свои земли, своих родственников и все свое имущество воле Цезаря, чтобы он распоряжался ими по своему усмотрению, в надежде, что полководец проявит к ним милосердие и доброту и будет смотреть на них не как на врагов или жертв, а как на друзей и союзников».

Последние слова мужчина почти выплюнул, в его манерах явно чувствовалась горечь.

«Я сам ничего подобного не ожидаю. Я слышал о том, что вы сделали с Белловаками. Наша гордость выше вашей, как, полагаю, и наша мораль».

Цезарь вздохнул.

«Я понимаю ваше недоверие и даже вашу ненависть. Друиды — замкнутый и недоверчивый народ. Но я не причиню вреда тем, кто присоединится ко мне, чтобы сделать эти земли безопаснее».

Он проигнорировал ухмылку на лице друида, и Приск был чрезвычайно благодарен, что генерал отвернулся и не мог видеть выражение лица Фронтона.

«Однако, — продолжал генерал, — я не считаю вас подходящим представителем или переводчиком для этих вождей, поскольку вы не заботитесь об их интересах. С нами есть люди из племени белгов, которые могут переводить».

Он повернулся и обратился к Лабиену.

«Попроси Галронуса из Реми присоединиться к нам, хорошо?»

Лабиен поехал дальше вдоль колонны, а Цезарь снова повернулся к друиду.

«Можете считать себя освобождённым от своей задачи, чести, обязательств или чего-то ещё, что удерживает вас здесь, среди вождей. Идите, куда пожелаете, и я надеюсь, мы больше никогда не встретимся».

«Я разделяю вашу надежду».

Друид быстро объяснил ситуацию вождям, бросил на римскую колонну долгий, пристальный взгляд и развернул коня, чтобы уехать. Наступила пауза на несколько минут, в течение которых четверо амбианов выглядели растерянными и то и дело оборачивались, чтобы увидеть одинокую фигуру, удаляющуюся по долине. Фронтон повернулся к Приску.

«Друиды и вожди ссорятся и расходятся? Не могу решить, хорошо это или плохо…»

Прискус проворчал.

«Плохо. Значит, он идёт куда-то, где нас всё ещё ненавидят, чтобы разжечь их.»

Двое мужчин погрузились в задумчивое молчание, пока через мгновение знакомая фигура Галронуса не остановилась рядом с командирами. Он обменялся короткими фразами с четырьмя вождями, и они кивнули.

«Хорошо, Цезарь. Вожди знают, кто я. Я перевожу для тебя».

Генерал кивнул.

«Спасибо. Во-первых, пожалуйста, передайте амбиани, что я благодарен за их предложение. Я принимаю мир с ними и, соответственно, хотел бы предложить им те же условия, что и реми. То, что они бросили вызов своим друидам, чтобы присоединиться к нам, — это честь, и мы заслуживаем соответствующего отношения».

Галронус улыбнулся и кивнул, повернувшись, чтобы повторить слова Цезаря на гортанном языке белгов. Пока четверо слушали, Фронтон заметил, как на их лицах пробежала тень облегчения. Они не были уверены в реакции Цезаря и искренне боялись за свой народ. Фронтон снова задумался, что же сделал Цезарь, чтобы вселить в белгов такой страх.

Вожди что-то пробормотали в ответ, и Галронус повернулся к Цезарю.

«Амбиани очень благодарен Риму за его дружбу. Они хотят согласовать все условия. Сегодня вечером они встречаются в зале заседаний с офицерами, чтобы обсудить детали».

Цезарь кивнул.

«Однако, прежде чем мы разместим легионы на ночь, мне нужно изучить местность, чтобы лучше решить, как действовать после выхода из Самаробривы. Что они могут нам рассказать о соседних племенах?»

Галронус снова перевел, и четверо мужчин вступили в глубокую, содержательную беседу, которая длилась несколько минут, в то время как римские офицеры терпеливо стояли и наблюдали за обменом репликами.

«Вожди говорят, — наконец ответил вождь реми, — что к востоку отсюда находится земля виромандуев, но не только виромандуев. Они говорят, что к востоку отсюда большая сила. В земле виромандуев находится их армия и нервиев. Если же дойти до земли амбиани, то тамошние вожди поменьше знают нервиев лучше».

Цезарь нахмурился.

«Нервии? Так скоро? Я думал, мы сможем заключить больше союзов и укрепить свои позиции, прежде чем столкнёмся с ними».

Галронус покачал головой.

«Нервии пришли на юг, к римлянам, в землю Виромандуев».

«Что вы можете рассказать мне о нервиях?»

Галронус пожал плечами.

"Нервии ненавидят римлян. Нервии ненавидят германцев и галлов". Он засмеялся. «Нервии ненавидят белгов… Нервии ненавидят всех».

«Значит, на севере мы не найдем никого, кто согласился бы вести с нами дела?»

Дворянин Реми снова покачал головой.

Нервии не торгуют с галлами и римлянами. Повозки туда не ходят. Нервии не принимают ни еды, ни питья. Вина и даже пива среди нервиев нет. Говорят, роскошь ослабляет людей…

«Священный Вакх!» — воскликнул Фронтон, обращаясь к Приску, но достаточно громко, чтобы его услышали посохи. «Мы прошли тысячу миль на север только для того, чтобы найти этих проклятых спартанцев!»

В первых рядах Десятого легиона раздался сдавленный смех, и Фронтон тут же пожалел о своей вспышке, когда генерал бросил на них пронзительный взгляд. Ну что ж. Пусть посмеются. Похоже, им было бы не до смеха, когда они встретятся с нервиями.

Нервии уже осуждают всех белгов за присоединение к Риму. Они угрожают убить любого белгского воина, который не сразится с Римом. Никогда не разговаривай с нервиями, Цезарь. Когда встречаешься с ними, сражайся.

Фронтон кивнул, на этот раз более рассудительно. С другой стороны, это звучало лучше: честный бой. Никаких политических уловок, никакого притворства и никаких осад; просто две армии в море травы, беспрестанно колотящие друг друга, пока одна из них не умрёт. Испытание военной мощи.

Цезарь повернулся к посоху.

«Разбейте временный лагерь, господа. Сегодня вечером мы обсудим детали союза с амбианами, а завтра выступим навстречу нервиям».

Он вдруг осознал, что передние ряды Десятого полка внимательно слушают. Генерал почти забыл о присутствии обычных солдат, а это было бы совершенно недопустимо. Всегда нужно играть на публику, если хочешь уйти с арены героем. Он повысил голос.

«Мы принесем нервиям римский закон и власть, и когда мы их победим, Рим признает нас героями, и все земли от Mare Nostrum до берегов Британии назовут нас союзниками или хозяевами!»

Десятый полк разразился ликованием. Надо отдать должное этому хитрому старому ублюдку… он знал, как работать с аудиторией. Лишь пара сотен человек из Первой когорты Десятого полка могли это услышать, но слухи разнесутся, и к ночи его речь будет звучать в голове каждого солдата на равнине. И этот мерзавец был достаточно хитер, чтобы добавить фразу «союзник или господин», одновременно успокоив эдуев и реми в колонне и напомнив им о важности их союза.

Ближайшие дни будут интересными.

* * * * *

Легионы снова были в движении уже три дня, продолжая движение на восток, через земли амбиани и всё глубже в земли виромандуев. Разведчики кружили перед колонной на протяжении всего пути, и то, что начиналось как позитивное, полное приключений начинание, теперь сменилось затишьем и тишиной армии, которая, утратив первоначальный импульс и жажду битвы, погрузилась в тысячи личных тревог о надвигающемся конфликте и его опасности.

Фронтон прикрыл глаза, чтобы снова взглянуть вперёд. Где-то там, вдали, сто тысяч белгов ждали, чтобы превратить в фарш любого римлянина, оказавшегося поблизости.

В фокусе появилась фигура. Нет… несколько фигур. Верхом на лошади.

Фронтон на секунду нахмурился, а затем поднял руку, останавливая колонну. Он повернулся к шестерым трибунам, марширующим позади него. Они выглядели в целом недовольными тем, что им пришлось тащиться без лошадей, но, как заметил Тетрик, если Фронтон будет пешими, они покажутся ленивыми и слабыми, если поедут верхом. Тетрик поднял бровь.

«Что-то случилось, сэр?»

«Передай весть Цезарю и штабу. Всадники приближаются».

Трибун кивнул и повернулся к Приску. Конечно, он мог бы пробежать вдоль колонны и найти посох, но ничто в мире не передавалось бы быстрее устной речи. Он сообщил Приску, тот передал его командиру, тот передал сообщение обратно, и так далее, через сотни рядов, пока оно не достигло опциона в тылу легиона, который подошёл к Цезарю и, отдав честь, сообщил полководцу о приближении. К тому времени, как Тетрик смог добраться до посоха, Цезарь и его ближайшие спутники уже замедляли шаг, приближаясь к авангарду.

Наступил напряжённый момент, пока они ждали, когда всадники полностью покажутся. И когда это произошло, многие испытали облегчение. Трое дозорных Цезаря с туземцем на четвёртой лошади. Когда они натянули поводья, полководец обратился к ним отчётливым голосом.

«Какие новости?»

Один из разведчиков, член Реми, служивший во вспомогательных отрядах Вара, отдал честь и заговорил на ясной, хотя и с акцентом, латыни.

«Этот человек — один из амбиани. Он ранен и бежал, сэр. Он из деревни на берегу реки Селле».

Цезарь пожал плечами.

"Да?"

«Селле протекает примерно в десяти милях к северу, Цезарь. Река не широкая и не глубокая, но это граница земель Амбиани. Но, Цезарь…»

«Что?» — раздраженно спросил генерал.

«Он говорит, что нервии ждут нас на северном берегу».

Цезарь нахмурился.

«Он сказал, сколько их?

Мужчина пожал плечами.

«Я пытался спросить его, сэр, но он ответил только: «Всех». И не только нервиев. Он говорит, что видел знамена атребатов, виромандуев и нескольких небольших местных племён. Он сказал, что их так много, что и не сосчитать. Как пшеничное поле».

Генерал задумчиво кивнул, хотя Фронтон нахмурился.

«Никаких признаков Адуатуци?»

Разведчик удивленно моргнул, а Цезарь повернулся и пристально посмотрел на легата.

«Адуатуци, Фронто? Объясни?»

Фронто пожал плечами.

«Это белгское племя с востока, где...»

«Я знаю, кто они , Фронто! Моя палатка завалена картами, если ты не заметил. Зачем ты их здесь ждёшь?»

Фронтон на мгновение опешил. Галронус рассказал ему об Адуатуках, но не сказал Цезарю. Была ли причина? Наверное, Галронуса никогда не приглашали на брифинги и никогда не приглашали. «Нельзя его в это бросать», — подумал он про себя.

«Я слышал разговоры ремиев. Судя по всему, адуатуки — ярые сторонники нервиев. Скорее всего, они союзники. Они очень германисты и ненавидят нас. Судя по тому, что я слышал, я просто удивлён, что их здесь нет. Может быть, нам стоит побеспокоиться о том, где они?»

Цезарь смерил его долгим взглядом, а затем нахмурился.

«Мне бы очень хотелось знать, откуда ты это слышишь, Фронтон. У меня есть люди, которые специально приставлены к легионам и новобранцам, чтобы подслушивать сплетни, и я никогда ничего подобного не слышал…»

«Интересно», — подумал Фронтон. Тот факт, что генерал, возможно, пытается проникнуть в его собственную армию, никогда раньше не приходил ему в голову, хотя, по сути, это должно было произойти. Ничего другого он от него и не ожидал.

«Насколько ты уверен в своих фактах, Фронто?»

«Абсолютно, генерал. Если адуатуки не с нервиями, то они либо ещё в пути, либо ждут где-то, чтобы закрыть за нами дверь, когда мы встретимся с врагом».

Цезарь кивнул.

«Спасибо за помощь, Фронто. Вы как всегда вовремя».

Разведчик прочистил горло.

«Есть еще кое-что, Цезарь».

"Что?"

«Этот человек говорит, что видел, как враг окружил всех местных фермеров. Всех женщин, детей, стариков и так далее отправили на север. Их сотнями повезли на повозках. Единственные люди на много миль вокруг — это либо мы, вражеские воины, либо редкие фермеры-амбиани, которых нервии выселили».

Цезарь что-то проворчал себе под нос. Фронтон повернулся к Приску, в его взгляде читался невысказанный вопрос, но примуспил лишь пожал плечами.

Генерал наклонился вперед.

«Значит, все их некомбатанты находятся вне нашей досягаемости?»

Мужчина кивнул.

«Их унесли через болото, Цезарь, на север. Чтобы найти дорогу к ним, может потребоваться много дней и много жизней».

Генерал снова откинулся назад, а затем повернулся и обратился одновременно к штабу и старшим офицерам.

«Отлично. Мы в десяти милях от противника, превосходящего нас численностью и готового к нападению. Они настолько подготовлены, что отвели всех мирных жителей за пределы нашей досягаемости, чтобы устранить любые рычаги давления и очистить от местных жителей, которые могли бы создать проблемы. Это значит, что мы должны быть готовы ко всему. Если нервии подготовились так тщательно, то, вероятно, подготовили и больше. Мы можем столкнуться с ловушками, зарытыми в землю, осадными машинами, оборонительными сооружениями или чем-то ещё. Я заметил, что на недавних фермах, мимо которых мы проходили, урожай был собран рано; могу отметить, что никто из моих разведчиков этого, похоже, не заметил. Ранний урожай, на мой взгляд, говорит о том, что нервии уже забрали все возможные припасы, которые мы могли бы получить от местных жителей, поэтому нам придётся полагаться на провизию, которую мы берём с собой, а также на всё, что можно добыть и добыть по пути. Другими словами, будьте бдительны и готовы».

Он повернулся к разведчикам и жестом пригласил Лабиена присоединиться к ним.

Возьмите главного инженера от каждого легиона, а также два ала кавалерии и трибуна Тетрика из Десятого. Двигайтесь вперёд к реке напротив Нервий и очень, очень тщательно осмотрите местность. Найдите наилучшее место для лагеря, и я хочу знать каждый дюйм земли вокруг него. Как только вы это сделаете, немедленно возвращайтесь к колонне. Как только мы туда доберёмся, я хочу, чтобы лагерь был разбит немедленно. Мне нужно вступить в бой на хорошей местности, но они превосходят нас численностью в два-три раза, поэтому мне нужна хорошая оборонительная позиция, готовая с самого начала.

Фронто выступил из первых рядов Десятого.

«Цезарь? Если позволите, стоит отправить туда и часть реми. Они знают врага, его обычаи и знают эту землю лучше нас».

Генерал кивнул.

«Пусть Галронус присоединится к передовому отряду».

Фронто кивнул.

«Я тоже хотел бы присоединиться к ним, Цезарь. У меня странное предчувствие по поводу всего этого».

Цезарь молча покачал головой.

«Нет, Фронтон. Мы собираемся идти на войну с очень подготовленным противником. Разве ты не слышал, что я говорил? Я хочу, чтобы все мои легаты оставались при своих легионах. Я держу одного и того же человека в одном и том же легионе из сезона в сезон, Фронтон, не просто так. Ты привязан к Десятому, как Бальб привязан к Восьмому. Это делает тебя лучшим офицером, а их легионы — лучшими».

«Мне было бы спокойнее, если бы я сам увидел, что меня ждёт, Цезарь. Как я уже сказал: у меня плохое предчувствие».

Генерал рассмеялся.

«Держи свои старушечьи суеверия под контролем, Фронтон. Принеси в жертву козу, если найдешь, но я хочу, чтобы ты оставался с Десятым, пока мы не удостоверимся в том, что происходит».

Фронто поворчал, но вернулся в строй.

* * * * *

Пет нахмурился и потёр подбородок. Когда-то, будучи молодым офицером в Испании во время восстания Сертория, он отрастил бороду. Просто в походе это было проще, да и испанцы, похоже, все носили бороды. Но с тех пор, как он достиг более высокой должности и вернулся из похода, он больше об этом не думал, до сих пор. Он принял решение уйти совершенно внезапно, посреди ночного разговора с Фронтоном.

Ему было неловко от этого. Фронтон был одним из немногих по-настоящему порядочных людей в армии Цезаря. Он поймал себя на мысли о предателе Салонии из прошлого года и подумал, что, возможно, именно Салоний был порядочным человеком, а не Цезарь. Явно не Цезарь, конечно. Но как бы то ни было, он решил, что ему нужно уйти, так внезапно и так срочно, подстегиваемый горем и выпивкой, что ударил беднягу Фронтона рукоятью меча, выронил меч и побежал. К сожалению, он остался в одной тунике, штанах и сапогах, без оружия и доспехов.

Выбраться из лагеря оказалось до смешного легко. Он пристроился к группе легионеров, которые не были на службе и выходили из укрепления, имея пропуск, чтобы посетить оппидум, где местные жители открыли свои таверны для новых союзников-римлян, и отделился от группы, когда они оказались за пределами лагеря, в темноте.

Конечно же, это идиотское решение, принятое под воздействием вина Фронтона, привело к тому, что он стоял на поляне в лесу, примерно в трёх милях от лагеря, быстро протрезвевший и гадающий, где, чёрт возьми, он находится и куда собирается идти. Он даже не знал, куда направляется, пока короткая прогулка по лесу не привела его на южный берег реки.

Он сидел там, его разум постепенно прояснялся, он наблюдал, как темные воды текут мимо, как, казалось, текла и его жизнь, и пытался думать, пытался рассуждать и решать, что делать. В отличие от многих мужчин из знатных семей Рима, Пет действительно по-настоящему влюбился в свою жену. О, он знал, что ее семья была обузой, особенно ее идиот-отец, но она была поистине прекрасной розой, выросшей из этого навозного ложа. И хотя ему было совершенно все равно, что случилось со старым пьяницей, Калида заботилась; в конце концов, он был ее отцом, и ради Калиды он заботился об этой дурочке. И теперь все это обернулось против него. Он потерял свою любимую Калиду и детей, будущее рода. И виноваты были трое мужчин.

Калид, старый осел, своим пьянством, развратом и азартными играми довёл свою семью до полной нищеты, а его самого – до долгов перед одним из самых известных римских гангстеров. Именно он заварил всю эту кашу. Но Пет не мог выместить свою злость на тесте, который теперь будет кормить ворон в Риме.

И, конечно же, был Публий Клодий Пульхр, тот самый, кто отдал приказ убить семью Пета. Клодия нужно было наказать, но это дело будущего. Этот человек был богат, могущественен и охранялся множеством приспешников. Более того, он находился в сотнях миль отсюда, в Риме, и сейчас был вне досягаемости. Но не навсегда. У вод Эны Пет поклялся, что однажды найдёт и убьёт этого человека. Лично. Достаточно, чтобы посмотреть в глаза Клодию и сказать этому мерзкому ублюдку, почему тот умирает.

Но была проблема поближе, поважнее. Третий человек. Человек, которому он доверился и которому посвятил жизнь своей семьи, а тот изменил ему и предал, оставив Калиду и детей умирать от рук разбойников, не пошевелив и пальцем, когда у него была возможность и ресурсы легко их спасти. Да, Цезарь тоже должен страдать. Но это, опять же, была сложная проблема. Семь легионов теперь стояли между ним и Цезарем. Если бы он мыслил здраво в ту ночь с Фронтоном, он бы избил легата, а затем отнёс бы меч в штаб и перерезал горло полководцу прямо на месте.

Но тогда его казнят, и он не сможет отомстить Клодию. Сложная задача. Сначала ему нужно будет покончить с Цезарем в Галлии, вернуть его в Рим, чтобы он мог посвятить всё своё время и оставшиеся у семьи средства их низложению. Но сначала он должен остановить Цезаря, а это значит остановить Рим.

Предательство своего народа было ему не по душе, но, как он постоянно себе напоминал, это уже не его народ. Это народ Цезаря.

Итак, приняв решение, Пет в одиночку и с риском для жизни переправился через Эну с первыми лучами солнца и, замерзший и промокший насквозь, двинулся на север.

Первые несколько дней он продвигался медленно и осторожно, переходя из рощицы в лес, в овраг, в кустарник, стараясь избегать любых признаков жизни. Он знал здешнюю географию не хуже любого римлянина. Во время бесконечных совещаний в шатре Цезаря он снова и снова смотрел на карты земель белгов. Путь прямо на север вёл его через земли суессионов, а затем вдоль опасной границы между белловаками и ремами. Это само по себе было опасно, но, по крайней мере, пройдя десять миль к северу, он освободится от римских разведчиков, поскольку Цезарь двинулся на запад, навстречу эдуям.

Путешествие Пета должно было пересечь ещё две реки и затем попасть в земли нервиев и их союзников. Он направлялся в Неметоценну, единственный оппидум, достаточно важный, чтобы быть отмеченным на карте Цезаря, хотя он понятия не имел, какому племени он принадлежал.

И постепенно, за дни ноющих ног и спотыкания о колючие колючки, решимость Пета крепла, как алмаз, всё больше и больше; его уверенность росла, и он начал путешествовать по открытой местности. Солнце вставало и садилось снова и снова в его медленном и неуверенном путешествии, и Пет менялся, хотя сам этого не замечал. Его внушительное тело, откормленное годами благополучной жизни и почти полного отсутствия физических упражнений, уже заметно похудело и похудело. Дни лишений и непрерывное движение заставляли его мышцы просить облегчения, но он не останавливался, не смел остановиться.

Итак, Пет, появившийся ранним вечером в круг света, был грузным, но мускулистым, его одежда была рваной, грязной и испачканной, и едва ли можно было назвать римской, не говоря уже о военной форме. Его лицо было частично скрыто густой бородой, а волосы – неопрятными и неопрятными. Калида бы взвизгнула, если бы увидела его.

Варварские воины, всего четверо, сидели вокруг центрального костра, воткнув оружие остриями в землю по бокам для удобства, копья были собраны в связки, а лошади привязаны к молодому деревцу. Запах жареной свинины был почти мучителен для Пэта в его нынешнем состоянии, ведь он уже несколько дней питался лишь несколькими ягодами и сырым кроликом, которого ему посчастливилось застать врасплох.

Под его ногой хрустнула ветка, и белги, извиваясь, вскочили на ноги, выхватывая из грязи огромные клинки.

Пет раскинул обе руки, ладонями к варварам, как он надеялся, в знак мира и капитуляции. Клянусь богами, они действовали быстро. Он был уверен, что тот, кто схватил копьё, мог бы развернуться, метнуть и пронзить его ещё до того, как он успел бы вытянуть руки. Но эти белги были не только трезвы и хмуры, но и бдительны и проницательны. Их первые шаги были лишь подготовкой, поскольку они оценивали ситуацию и решали, следует ли человеку умереть немедленно или нет.

«Полагаю, было бы слишком смело утверждать, что кто-то из вас говорит по-латыни?»

Мужчины скривили лица в непонимании.

«Ты говоришь по-римски?» — перевел он сам, пожав плечами.

Один из мужчин, предположительно руководитель разведчиков, нахмурился и спросил его что-то на гортанном языке белгов.

«Не понимаю», — ответил он, пытаясь сделать соответствующие движения рукой и ухом. «Мне нужно поговорить с вождём? С человеком, который говорит по-латыни?»

Непонимание.

«Вождь?» — отчаянно спросил он. «Друид?»

Он вздохнул, увидев пустую маску, которая была его спутницей.

«Я пытался добраться до нервиев? До оппидума Неметоценны?»

На мгновение в глазах мужчины мелькнула искра понимания.

«Слава Юпитеру», — подумал Пэт и с облегчением улыбнулся, когда пятый и невидимый разведчик нервиев сильно ударил его веткой по затылку.

* * * * *

Пэт медленно просыпался, его зрение возвращалось, и окружающее становилось чётким. В голове пульсировала пульсация, какой он никогда не чувствовал. Он попытался дотронуться до затылка, где, как он подозревал, была рана, но обнаружил, что руки связаны за спиной в запястьях и локтях. Он сосредоточился.

Он лежал на полу, вымощенном камнем и покрытом соломой. Пол был грязным и колючим, но сухим, а это означало, что он где-то внутри. Да… он мог различить прямоугольники света, которые были окнами. И ветерок… конечно же, варвары не застекляли свои окна, как «цивилизованные» римляне. Но откуда-то шло тепло. Он потянулся, пытаясь оглядеться и оценить своё положение. Он находился в низкой постройке из какой-то смеси дерева и глины, с соломенной крышей. Здесь не было никаких признаков каменной кладки; строение, по-видимому, состояло из одной комнаты, примерно двадцать на пятнадцать футов, украшенной лишь грубым деревянным столом и стульями, да пылающим в центре очагом.

Хотя он был один в комнате, он видел дверь, которая находилась на высоте более дюйма от пола, оставляя тонкую полоску света, в которой виднелась тень ног человека, предположительно, стоявшего на страже. Пэт извивался, пытаясь найти удобное положение, но разведчики связали ему лодыжки и колени так же крепко, как и руки. По крайней мере, ему не заткнули рот кляпом.

"Привет?"

Ответа не было. Пэт понял, что на самом деле он почти не издал ни звука. Он глубоко вздохнул и заставил пересохшее, непривычное горло громко захрипеть.

«Эй, ты? Есть кто-нибудь?»

Снаружи послышалось шарканье и низкий гортанный голос белгов. Пэт пожалел, что не потратил время на изучение их проклятого языка, но кто знал, что он ему понадобится? Ноги-тени двигались, оставляя прямую линию света.

Он лежал в тишине несколько минут, гадая, что происходит, и уже собирался снова позвать, когда услышал хруст гравия, приближающегося к зданию. Он старался выглядеть как можно увереннее и непокорнее, хотя на самом деле уже начинал сомневаться в целесообразности своего решения.

Дверь распахнулась. Зрачки Пэта на мгновение сузились в ярком утреннем свете, хлынувшем сквозь дверь, прежде чем три фигуры перекрыли проём. Двое мужчин вошли, а третий остался снаружи, закрыв дверь.

«Я здесь не как твой враг», — заявил Пэт. «Ты можешь ослабить мои путы. Я разыскал тебя и не собираюсь бежать».

Они снова обменялись фразами, а затем обе фигуры уселись перед ним на полу, скрестив ноги.

Один из них был украшен бронзой и золотом, одет в меха и шерсть высочайшего качества, явно вождь. Другой… даже по скрещенным ногам было видно, что этот человек чрезвычайно высок и крепко сложен. Но было ещё кое-что… он был знаком. Длинные седые волосы и борода, белая мантия, льняной обруч, палаш и посох. В мгновение ока Пет узнал друида, выступавшего на собрании вождей в Бибракте в прошлом году. Ненавистник Рима, определённо. Это могло обернуться для него удачей… или же серьёзными трудностями.

«Что ты здесь делаешь, Роман?»

Пэт вздохнул и слегка расслабился.

«Это, — печально ответил Пет, — очень долгая история. Но, к счастью, она и мои мотивы не имеют значения. Я здесь, чтобы помочь вам».

Вождь снова спросил друида что-то на их языке, и друид ответил. Вероятно, это был перевод.

«Ты один из римских командиров. Мы не глупцы. Борода не скроет твоей вони. Ты всё ещё жив, потому что я заинтригован. Бодуогнат хочет содрать с тебя шкуру и снять твою плоть со знамени, когда мы найдём твои легионы. Он простой человек. Так что, если ты не закончил со своей шкурой, говори со мной, но быстро и по существу. Мне нужно перевести твои слова, а от твоего языка меня тошнит».

Пэт кивнул, чувствуя себя неловко в своём нынешнем положении, но он был почти уверен, что никакие его слова сейчас не заставят их относиться к нему как к мужчине. Впрочем, это может измениться…

«Я больше не человек Цезаря. Да, я римлянин, и я не буду помогать белгам развязать войну против Рима, но Цезарь — не Рим. Полагаю, кельтские племена нередко враждуют, что приводит к постоянным войнам. Достаточно сказать, что теперь у нас с Цезарем кровная месть».

«Ты болтаешь, как безмозглая птица. Я же сказал, по существу. Ты говоришь, что ненавидишь Цезаря. Полагаю, ты ищешь фразу «враг моего врага — мой друг»? Я слышал эту фразу от римлян, и, должен добавить, она демонстрирует очень узкий взгляд на мотив».

Пэт пожал плечами.

«Согласны вы с этим или нет, вопрос не в этом. Я готов помочь вам уничтожить армию Цезаря и изгнать его с ваших земель. В моих интересах, чтобы Цезарь потерпел неудачу в своих завоеваниях и был вынужден вернуться в Рим побеждённым».

Друид нахмурился.

«Хотя я могу сказать, что серьёзно сомневаюсь в вашей честности и у меня нет абсолютно никаких оснований верить тому, что вы мне говорите, предупреждаю вас: если вы сможете заинтересовать нас настолько, чтобы я предотвратил вашу смерть, Бодуогнатус непременно убедится в правдивости этих слов. Это будет крайне болезненно и, возможно, изуродует вас, поэтому советую вам, если вы лжёте, сказать мне об этом сейчас».

Пет стиснул зубы. Он не предполагал, что его подвергнут пыткам. Возможно, смерть, если не поверят, но пытки? Он собрался с духом. Он был твёрдо намерен действовать, и, чтобы свергнуть Цезаря, он отдал бы глаз и руку, если понадобится. Немезида будет с ним.

«Я говорю правду. У меня есть план атаки, который даст вам достаточно преимущества, чтобы сокрушить армию Цезаря и стереть её в порошок. Вы готовы меня выслушать?»

Друид еще раз коротко побеседовал с нервийским вождем, а затем повернулся и кивнул.

"Говорить."

«У Цезаря семь легионов, а также вспомогательные войска и кавалерия».

«Мы это знаем. Мы всё знаем о легионах, их командирах, о предателях белгах и галлах, которые служат им во вред своим народам».

Пэтус кивнул.

«Вы знаете порядок похода?»

Друид нахмурился.

«Вас так строго контролируют, что вы даже маршируете в установленном порядке?»

«Да», – улыбнулся Пет. Наконец-то он добился успеха. «Вот как можно победить Цезаря. Всё будет зависеть от местности. Нужно найти преграду, которую им придётся пересечь; вероятно, реку. Когда они до неё доберутся, Цезарь выставит пять легионов впереди. Каждый легион будет идти по восемь в ряд, а Десятый – авангардом. За ними последуют Восьмой, затем Девятый, Одиннадцатый и Двенадцатый. После этих легионов будут командиры с основной частью кавалерии. За ними – обоз, длинный, медленный и громоздкий. А за ним – Тринадцатый и Четырнадцатый легионы, остальная кавалерия и несколько вспомогательных подразделений, приданных им».

«Я не понимаю, как это нам поможет».

«Подождите», — сказал Пет с хищной улыбкой. «Всё просто. Когда колонна достигает препятствия, требующего от армии остановки на некоторое время, передовые легионы начинают разбивать лагерь. Постепенно, по мере того как остальные легионы подтягиваются, они присоединяются к ним и входят в лагерь. Если вы разместите воинов в укрытии где-нибудь по бокам и подождёте, пока не отсчитаете первые пять легионов и не покажется обоз, у вас будет три преимущества».

Он внимательно посмотрел на друида, который теперь слушал его с интересом. Хорошо.

Во-первых, передовые легионы, пять ветеранов, ваши самые опасные противники, окажутся в ловушке у реки и будут окружены белгами. Во-вторых, единственные резервы находятся далеко позади обоза, и им потребуется время, чтобы догнать их и вступить в бой, а даже если и удастся, то это будут новобранцы, не имеющие опыта настоящей войны. Более того, они галлы по рождению, и, возможно, их удастся склонить к восстанию при подходящих обстоятельствах.

В глазах друида появился неприятный блеск. Вождь что-то спрашивал, но друид проигнорировал его, пренебрежительно махнув рукой. Пэт был впечатлён. Он знал, что эти жрецы занимают влиятельное положение в северных обществах, но обладать властью заставить замолчать могущественного вождя одним лишь жестом? Если бы только друидов удалось склонить на свою сторону. И всё же он почти переубедил их.

И в-третьих, и это самое важное для нас обоих, командный состав будет там, зажатый между Двенадцатым легионом и обозом с припасами. И если вы всё правильно рассчитаете и будете очень, очень дисциплинированы, как римская армия, вы сможете заполучить Цезаря. Отрубите голову змее и наблюдайте, как её тело увянет, друг мой.

Он увидел, как друид вздрогнул при этих последних словах, и на мгновение забеспокоился, не испортил ли он весь свой спор, оскорбив этого человека. Но нет. Он вздохнул и расслабился, когда друид повернулся к вождю, и у них состоялся очень жаркий разговор. Наконец, здоровяк снова повернулся к Пэту.

Если то, что вы говорите, правда, мы могли бы положить конец римскому вторжению на наши земли одним быстрым ударом. Решающим сражением. Вероятно, у реки Селле. Римляне сейчас заняты расправой с трусливыми собаками Белловаки, а затем повернут на север. В какой-то момент им придётся переправиться через Селле, и когда они это сделают, мы сможем их поджидать.

Пэтус улыбнулся и кивнул.

«Река, которую им нужно пересечь? Да. Вот и всё».

Друид нахмурился.

«Что ты просишь взамен за эти важные знания, Роман?»

Петус улыбнулся.

«Три вещи. Три очень маленькие вещи».

Он внимательно наблюдал за лицом мужчины.

«Когда битва закончится и белги будут свободны, меня освободят и дадут еду и коня, чтобы я мог вернуться в Рим».

Друид уклончиво пожал плечами.

«Кроме того, когда вы атакуете, мне будет позволено наблюдать. Если Цезарю суждено умереть, я хочу увидеть, как его кровь прольётся на землю».

Друид кивнул.

«Я могу сделать лучше, Роман. Если это произойдёт, я поставлю тебя в авангарде атаки вместе с ними».

Пет открыл рот, чтобы возразить, но понял, что спорить с этим человеком бесполезно.

«И в-третьих, когда все закончится и я буду уходить, ты отдашь мне голову Цезаря, чтобы я забрал ее с собой».

Друид еще раз провел краткое совещание со своим вождем, и они оба кивнули.

«При условии, что всё будет развиваться как надо, мы согласимся на ваши условия. Однако прежде чем это произойдёт, все вожди должны договориться о едином курсе действий, который, учитывая эту информацию, вероятен, но далеко не гарантирован».

Он неприятно улыбнулся и жестом указал на своего спутника.

«И, конечно, прежде чем дело будет передано вождям, Бодуогнатус должен убедиться в подлинности информации».

Пет вздрогнул и повернулся, чтобы посмотреть на вождя, который медленно и с ужасным скрежетом вытащил из ножен длинный и на удивление зазубренный нож.

Он нервно сглотнул.

«За Калиду. Да защитит меня Немезида».