Белги

Глава 4

(Дурокортерон, в землях Реми)

«Курия: место заседания сената на форуме в Риме».

«Пилум: стандартный армейский дротик с деревянным ложем и длинным, тяжелым, свинцовым наконечником (множественное число «пила»).

Внезапное решение Цезаря выступить вызвало переполох в легионах. Они месяцами стояли лагерем вокруг Везонтиона и уже устоялись. Хотя все знали, что скоро двинутся в поход, офицеры легионов предполагали, что будут ждать вестей от Красса, и вдруг Цезарь оповестил всю армию за одну ночь. Все солдаты не выспались, когда корницены призвали их к повиновению. После этого они собрали снаряжение, уложили багаж в повозки, подготовили артиллерию к транспортировке и методично снесли укрепления, снеся частоколы и засыпая ров, как это было принято перед отступающей армией.

Затем началось бесконечное путешествие. На самом деле армия была в пути всего две недели, но казалось, что гораздо дольше. Легион мог двигаться быстро, но здесь, где вместо хорошего римского покрытия были только местные грунтовые дороги, на незнакомой территории, которую нужно было разведать перед колонной, с вспомогательными повозками, штабом, артиллерией и прочим хламом, оставшимся от семи легионов и командного состава, движение было мучительно медленным; иногда за день можно было пройти всего десять миль.

Но это была цена, которую приходилось платить за то, чтобы иметь при себе всю свою поддержку. Это была не маленькая карательная экспедиция, а демонстрация римской мощи с полностью обеспеченной армией. Купцы и владельцы таверн в Везонтио были опечалены, увидев, как такой богатый источник дохода покидает их земли, хотя, по крайней мере, следующий год они будут жить в достатке и богатстве. Цезарь приказал интендантам запастись продовольствием для кампании, и, проявив большую предусмотрительность, Цита скупила всё до последнего зерна зерна в радиусе двадцати миль вокруг Везонтио. В этом городе люди, вероятно, с радостью потирали руки, складывая свои денарии.

И наконец, три дня назад, они достигли земель реми. Разведчики вернулись и сообщили штабу, что «столица» этого племени находится всего в двадцати милях отсюда.

С момента прибытия на территорию белгов темп армии почти вдвое замедлился, поскольку они продвигались вперёд с большой осторожностью, а конные дозорные постоянно кружили вокруг огромной массы войск. В ту ночь Цезарь созвал офицеров и объявил о своём намерении разбить лагерь в центре земель ремов. Это преследовало тройную цель: во-первых, это было самое безопасное место на территории белгов; во-вторых, это был центр торговли, политики и информации; и, в-третьих, демонстрация такой силы среди ремов должна была напомнить им о могуществе Рима и мудрости союзничества.

И вот вчера вечером они разбили лагерь в четырех милях от города и приготовились.

Сегодня утром свежая и блестящая римская армия, насчитывающая около тридцати тысяч регулярных войск, а также тысячи конных воинов, в основном галльских вспомогательных подразделений, медленно двинулась через холм к реке и деревянному мосту, ведущему к Дурокортерону, оппидуму реми. Зрелище, должно быть, было ошеломляющим для простых людей племени.

Не отправив ни одного человека через реку к Реми, легионы, как и было условлено, начали разбивать огромные временные лагеря – всего три, каждый из которых был достаточно большим, чтобы вместить пятнадцать тысяч человек и необходимое снаряжение. Люди упорно трудились, и в течение двух часов лагерь был разбит, ещё до того, как прибыл последний из огромной военной колонны. Каждый лагерь окружали широкий ров и вал, а по прибытии обоза был сооружен оборонительный частокол из заострённых кольев, которые перевозились в повозках и впоследствии могли быть сняты и сложены для повторного использования.

Это зрелище, должно быть, ошеломило местных жителей. Конечно же, к тому времени, как лагерь был полностью готов, поздним утром, число местных мужчин, женщин и детей, пристально наблюдавших за ними с другого берега реки, возросло до сотен. Цезарь намеренно не допускал армии к общению с ними; у каждого центуриона и опциона был свой приказ. Независимо от того, кричали ли эти бельги оскорбительные или даже заманчивые слова, солдаты едва ли смотрели на них, не говоря уже о том, чтобы обращать на них внимание.

Наступил полдень, легионеры устанавливали дежурства и пароли, строили временные мастерские, чистили лошадей и выполняли все обычные повседневные обязанности в лагере. Всё, что генерал здесь делал, было направлено на то, чтобы одновременно и потревожить, и впечатлить вождей Реми.

И, должно быть, это сработало. Сейчас, когда солнце начало садиться, а день клониться к вечеру, многие из гражданских наблюдателей заскучали и ушли, но несколько хорошо одетых и вооружённых воинов заняли позиции на дальнем берегу и у моста. Фронтон стоял на валу своего лагеря и с интересом наблюдал за ними. Судя по качеству их доспехов, это, вероятно, были люди самого вождя. Он как раз размышлял, как долго они будут наблюдать, прежде чем попытаться навязать какое-либо взаимодействие, когда на холме в центре города началось волнение.

Отсюда Фронтону была видна главная дорога, пролегавшая между массивными, низкими зданиями и редкими дубами. Там, наверху, должен был быть какой-то центр; возможно, даже рынок? И там что-то происходило. Между ветвями и стволами деревьев он видел свет; мерцающий свет множества факелов. Легат на мгновение замешкался, раздумывая, стоит ли оповестить командование, когда на холме раздался звук, похожий на звук кастрации быка.

Фронтон слегка вздрогнул от внезапной какофонии, но потом сообразил, что это музыка, вероятно, фанфары. А высоко на холме что-то шевельнулось.

Он потянулся к легионеру, стоявшему рядом с ним на берегу.

«Оставьте оружие здесь. Как можно быстрее отправляйтесь в Принципию и сообщите генералу и его штабу, что к нам прибудут гости».

Солдат отдал честь, повернулся, бросил щит и пилум и со всех ног побежал к тылу огромного лагеря. Три укрепления были аккуратно расположены подковой вокруг ближнего конца моста, так что каждый вал находился на одинаковом расстоянии от него. В центральном лагере, где располагались Девятый и Десятый, также размещался старший штаб.

Фронтон с интересом наблюдал с крепостного вала, как по главной дороге оппидума к римлянам двигалось нечто вроде процессии. Группа насчитывала около сотни человек и на первый взгляд казалась какой-то странной пародией на римскую военную колонну. По мере приближения Фронтон постепенно различал всё больше деталей, хотя ужасный шум уже сводил его с ума и начинал болеть голова.

Сначала шли четверо мужчин, издавая звуки «умирающего гуся» через высокие бронзовые рога с расширяющимися концами в форме волков. За ними шли еще четверо с ужасающим инструментом, который представлял собой сдавливание какого-то мешка. Получившийся звук был похож на сдувание быка. Фронтон смотрел на них со странной смесью ужаса и веселья. За «музыкантами» шли знаменосцы. Никаких флагов, только шесты с бронзовыми животными на них: кабаны, волки и медведи. А за ними, предположил Фронтон, шла толпа воинов в церемониальном снаряжении, окружавшая двух нарядных соплеменников на белых конях. Воины по обе стороны колонны освещали путь в сумерках горящими факелами.

Реми, вероятно, считал это впечатляющим. И, возможно, это было бы впечатляющим, если бы не прерывистые звуки животных. Фронтон, пытаясь с каменным лицом удержать своих людей на месте, едва сдерживал смех, прикусив губу.

Внезапно шум стих. Фронто глубоко вздохнул с облегчением, а затем с ужасом осознал, что это было лишь мгновение. Подушки безопасности теперь были пусты, и музыканты снова надули их со звуком, похожим на пуканье сотни человек в пещере.

Никакие кусания губ не могли сдержать раздавшийся смех, и, когда актёры снова заиграли во всю мощь этого ужасного звука, все вокруг Фронтона на валу разразились хохотом. Более того, внимательно прислушиваясь к какофонии, он был уверен, что даже слышит смех людей над другими лагерями.

Он заставил их несколько секунд посмеяться, но подобные вещи выглядели отвратительно, даже если это была его собственная вина.

«Тишина!» — проревел он вдоль строя, и солдаты Девятого и Десятого легионов затихли и выпрямились.

К тому времени, как белги достигли моста, штаб приближался к позиции Фронтона внутри лагеря. Цезарь, Сабин и Лабиен большими шагами поднялись по склону и остановились рядом с легатом Десятого легиона.

«Как называются зубы Харона? Что это за звук?» — спросил Сабин, и на его лице отразился ужас.

Цезарь улыбнулся ему.

«Церемониальная музыка. Я слышал эти трубы раньше на кельтских собраниях. Правда, они ужасны?»

Он повернулся к Фронтону.

«Передайте сообщение сюда и в другие лагеря как можно быстрее и тише. Я хочу, чтобы солдаты молчали. Ни слова, ни движения. Более того, передайте другим легионам, чтобы их офицеры оставались в своих лагерях».

Фронто нахмурился.

«Разве мы не выйдем им навстречу? Я думал, они хотят стать нашими союзниками?»

Цезарь покачал головой.

«Не знаю, насколько им можно доверять, и это наше первое выступление перед белгами. Мы хотим быть настолько могущественными и впечатляющими, насколько это вообще возможно для Рима. Я хочу, чтобы об этом стало известно отсюда. Если мы сможем заставить ремиев дрожать и подчиняться, то, возможно, и другие племена белгов последуют нашему примеру. Каждое племя, которое мы запугаем и доведём до повиновения, означает, что вожди смогут призвать против нас меньше воинов. Сейчас время для демонстрации силы, а не дипломатии».

Фронтон пожал плечами и передал слово двум своим трибунам, которые начали пробираться вдоль стены, передавая подробности.

Шум становился невыносимым, когда отряд вождей достиг ближайшего берега. Последовала короткая пауза; Фронтон, похоже, пытался решить, куда направиться. Двое всадников немного посовещались, а затем колонна двинулась дальше, направляясь к центральному лагерю. Когда они наконец приблизились и достигли позиции, откуда воины, ослеплённые тусклым светом факелов, могли разглядеть римские укрепления, Цезарь отступил от стены, жестом приказав другим офицерам последовать его примеру.

Спускаясь по склону, Фронто вопросительно поднял бровь.

«Пусть стражники вызовут их, как будто они никто», — улыбнулся генерал.

«Откроем ли мы ворота?»

«Конечно, нет».

Фронтон нахмурился. Пока офицеры ждали за частоколом, они услышали, как кто-то обратился к легионерам, стоявшим на страже, на странном языке кельтов.

Охранник, призванный сегодня вечером из Девятого легиона, ответил на ясной латыни.

«Приблизьтесь и будьте узнанными».

Последовала долгая пауза, и снова разгорелся жаркий спор на этом странном языке. Центурион у ворот глубоко вздохнул.

«В последний раз, идите вперед и будьте узнанными!»

Когда перепалка среди посетителей усилилась, сотник крикнул вдоль стен: «Приготовьтесь!»

Два десятка человек на набережной развернулись боком и подняли пилумы для выстрела. Спор среди реми нарастал, и наконец раздался голос на внятной латыни.

«Друзья. Реми — друзья Рима. Мы должны увидеть вашего командира. Приведите вашего командира».

Центурион повернулся к Фронтону и стоявшим рядом офицерам. Цезарь сделал плавное движение рукой и приложил палец к губам. Центурион и его люди замерли в молчании.

«Римлянин?»

Цезарь похлопал Фронтона по плечу и, наклонившись к нему, прошептал:

«Скажи ему, что мы слишком заняты, чтобы встретиться с ним сегодня вечером. Мы навестим его завтра, когда будет больше времени».

Фронтон смотрел, не зная, улыбаться или нет. Всё это казалось каким-то ребячеством.

Глубоко вздохнув, он медленно поднялся на насыпь. Добравшись до вершины, он посмотрел вниз на собравшихся воинов, стараясь не рассмеяться. Они выглядели очень неуверенно и, утратив импульс парада, теперь бесцельно топтались под частоколом.

«Приветствую Реми», — сказал он. «К сожалению, у нас сейчас нет времени консультироваться с вами. Пожалуйста, возвращайтесь в свою деревню, и мы навестим вас, как только появится возможность».

Оратор на коне, казалось, раздулся, словно вот-вот взорвётся. Фронтон плохо видел при плохом освещении, но готов был поспорить, что лицо человека покраснело от ярости. Мужчина поднял руку и указал на Фронтона, открывая рот, чтобы заговорить, но легат уже отошёл от стены, не дожидаясь ответа.

Вернувшись к штабу, Сабин покатывался от беззвучного смеха. Лабиен широко улыбался, и даже Цезарь приветствовал его непривычно искренней улыбкой.

Похлопав Фронтона по плечу, Цезарь усмехнулся.

«Ну, я хотел заставить их почувствовать себя неполноценными, но это превзошло все мои ожидания. Надеюсь, ты не довёл их до того, что они злятся, а не пугаются!»

Сабин усмехнулся и глубоко вздохнул.

" Деревня ?"

Фронто пожал плечами.

«Там даже частокола нет».

«Но деревня ?» — снова рассмеялся Сабин. «Это столица их племени, а ты только что назвал её деревней . И отвернуться от его ответа? Боже мой, приятель!»

Фронто снова пожал плечами.

«К черту их».

Оставив растерянного и раздражённого Реми за воротами, Цезарь и его свита направились к принципам. Фронтон улыбнулся центуриону.

«Давайте не будем слишком жестокими. Если они всё ещё будут там через час, отнесите им сыр и хлеб».

Когда он направился к генералу, он услышал позади себя смешок сотника.

* * * * *

На следующий день, после обеда, гонец прибыл в шатер Фронтона.

«Цезарь зовет своих людей к главным воротам, сэр».

Фронтон кивнул, схватил шлем и меч и вышел из шатра. Он уже два часа был одет и экипирован, чтобы быть готовым к вызову полководца. Он вышел наружу и увидел Приска, стоявшего рядом и раздраженно постукивающего посохом по поножам.

«Что с тобой?»

Примуспил заворчал.

«Меня тошнит от всей этой лагерной стройки и дипломатической ерунды. Если наши ребята скоро не надерут галлам, они забудут, какой конец меча вонзается в противника. Они становятся мягкими!»

Фронтон тихонько рассмеялся и похлопал Приска по плечу, когда тот проходил мимо.

«Только ты, Гней. Только ты мог стоять на неизведанной территории, сталкиваясь с противником, превосходящим нас в десять раз, в самом ближайшем будущем, и скучать».

«Тьфу!»

Центурион с раздражением смотрел на Фронтона, направлявшегося к северным воротам лагеря. Легат Десятого легиона был едва узнаваем. Зная желание полководца произвести впечатление, Фронтон не только вымылся, причесался и побрился, но и начистил доспехи до блеска, а одежду выстирал. Он выглядел как настоящий римский офицер, и этот эффект лишь слегка смягчал лёгкий запах перегара, остававшийся после него.

Цезарь уже был у ворот, когда Фронтон и Руф приблизились с разных сторон. Большинство офицеров штаба присутствовали.

«Добрый день, генерал», — обратился Руф к Цезарю, почтительно кивнув Фронтону.

«Добрый день, господа. Вы готовы?»

Фронто проворчал.

«Зависит от того, для чего».

«Разве нам не следует сесть на коней, Цезарь?» — спросил молодой легат.

Генерал покачал головой.

«Во-первых, я не хочу, чтобы они считали нас слабаками; во-вторых, я хочу приближаться размеренным маршевым шагом; и в-третьих…» — он лукаво улыбнулся в сторону легата Десятого. «В-третьих, после вчерашнего выступления Фронтона я не хочу представлять собой слишком лёгкую мишень для какого-нибудь разгневанного убийцы!»

Офицеры штаба тихонько захихикали, заставив Фронтона стиснуть зубы.

«Давайте поскорее покончим с этим, чтобы можно было пойти и кого-нибудь пнуть», — проворчал он. «Приск чертовски прав».

Не обращая внимания на многочисленные вопросительные взгляды, он вышел из ворот. Перед крепостью Авл Ингений построил телохранителей Цезаря без коней. Вдали он видел Бальба и Планка, выходящих из одного лагеря, а Криспа, Гальбу и Вара – из другого. Итак, все высшие военачальники армии собрались в одном месте. Он нахмурился и обратился к Ингению, подойдя к почётному караулу.

«Надеюсь, ваши люди начеку! Цезарь отправил всех старших офицеров вслепую идти туда. Если бы белги действительно захотели, они могли бы закончить эту кампанию одним махом. Если бы они всё правильно спланировали, то, вероятно, потребовалось бы всего пара десятков человек!»

Ингенуус рассмеялся и поднял руку в приветственном жесте, широко расставив оставшиеся три пальца на правой руке.

«Я в последнее время очень осторожен, Фронто!»

Фронтон стоял, с привычным кислым выражением лица и ворча, наблюдая за сбором офицеров. Как обычно, оглядывая своих товарищей, он чувствовал себя бедным родственником, чьё имя ему было плохо одето. Цезарь подошёл к нему, хлопнул в ладоши и энергично потёр их.

Помните, всем, что нам сегодня предстоит пройти по тонкой грани. Я больше не хочу оскорблять Реми после великолепного выступления Фронто, но я хочу выглядеть достаточно сильным, чтобы они почувствовали, что мы оказываем им услугу, принимая их вместе с нами.

Он доброжелательно улыбнулся им.

«Конечно, так оно и есть».

Раздался дружный смех.

«Ладно, Ингенуус. Кажется, мы все в сборе. Выводи нас».

Молодой офицер отдал честь и построил свою спешенную кавалерию. Гвардия перешла на тяжёлый шаг, двигаясь к мосту, а командиры шагали примерно в такт в центре своего отряда.

У моста местные жители поспешили расступиться перед колонной людей, одетых в железные, бронзовые и красные льняные одежды, которые сверкали и производили сильное впечатление в лучах послеполуденного солнца. Рыбаки на дальнем конце схватили удочки и двинулись с широкого моста к соседнему берегу реки. И действительно, когда римский отряд, численностью около сотни человек с охраной, прибыл на другую сторону, дорога перед ними расчистилась до самого центра, вдоль дубовой аллеи.

Фронтон осмотрел ремов и их город Дурокортерон. В то время как Цезарь и большинство его штабных офицеров шли вперёд, устремив взгляд прямо перед собой и устремив его в будущее римское господство, прочно обосновавшись в римской курии, Фронтон видел дальше собственной карьеры. Чтобы обеспечить себе будущее, Цезарю и его дружкам требовалось лишь завоевание, но мысли Фронтона были глубже.

Он сомневался, что полководец хоть на мгновение задумался о том, что станет с Галлией после того, как он одержит триумф и поднимется на вершину власти. Если бы Цезарь действительно смог усмирить Галлию, стал бы он заниматься её романизацией? Было бы ему до этого дело? И, конечно же, сработает ли это? Цизальпинская Галлия уже полтора века является провинцией Рима и, по сути, так же римляне, как и его родина вокруг Путеол. Африка же, напротив, так и не была по-настоящему устроена со времён Карфагена, и лишь периодически вспыхивали восстания, державшие наместника в напряжении.

Независимо от того, насколько белги считали себя отдельным от галлов народом, Фронтон мог видеть, насколько они похожи, когда встречал вызывающие взгляды мужчин и женщин в садах и дверях домов, мимо которых они проходили.

Их одежда и доспехи казались одинаковыми, волосы были заплетены в одинаковые косы; язык, на котором они обменивались комментариями о своих гостях, на слух Фронтона был идентичен языку гельветов и эдуев, и даже очень напоминал германцев Ариовиста, хотя и менее гортанный. Окинув взглядом сам Дурокортерон, он заметил, что даже их города были одинаковыми; их оппиды . Дома были построены по одному и тому же принципу: нижние ряды из тяжёлого местного камня, верхние – из дерева. Города были организованы примерно по той же схеме.

Он улыбнулся про себя. Если Риму и стоило чему-то поучиться у галлов, так это деревьям. Римские города были хорошо организованы и эффективны. Всё было построено по определённому плану, который позволял поддерживать чистоту и отсутствие машин на улицах. Мощёные дороги и канавы; переулки, бордюры и ринги для привязывания лошадей; парадные двери жилых кварталов выходили на дорогу. Но деревьев не было. Цветы и деревья в римских городах выращивались по плану, ограничиваясь парками и садами, расположенными на огороженных, обычно частных территориях.

Но было что-то особенное в шаге по этой утоптанной улице. Наверное, зимой под дождём здесь было ужасно, но все дома стояли в глубине, а перед дорогой был ухоженный сад с небольшой тропинкой. Деревья давали ему укрытие и прохладу.

Если бы Галлию удалось романизировать, размышлял он, она могла бы стать прекрасной провинцией, куда можно было бы когда-нибудь уйти на покой.

Он заметил, что Крисп пристально смотрит на него, подняв бровь.

«Просто принимаю все это во внимание. Знай своего врага, да?»

Молодой легат одарил его легкой, недоверчивой улыбкой.

«Как скажешь, Маркус. Но сады красивые, правда?»

Фронтон закатил глаза и снова перевёл взгляд вперёд. Они почти достигли вершины холма; длинная, покатая дорога тянулась за ними к мосту и римским лагерям, теперь скрытым ветвями деревьев.

Когда гвардия Цезаря достигла открытого пространства в центре оппидума, Ингений отдал приказ, и гвардейцы рассредоточились, образовав защитный кордон. Цезарь и его штаб вышли в центр и остановились. Очевидно, прибытия римского отряда к мосту и их марша по улице было достаточно, чтобы выманить вождей ремов из домов. Двое мужчин, в которых Фронтон был готов поспорить, что это те самые всадники прошлой ночи, стояли, скрестив руки, напротив римлян; их воины в доспехах и вооружённые воины стояли позади и рядом с ними. На мгновение Фронтон подумал, не зашёл ли он слишком далеко прошлой ночью и не настроил ли ремов против них. Он мельком подумал о том, чтобы стать менее заметным на случай ответных действий, но тут же сдержался. Эти люди понятия не имели, кто он такой, и уж точно не узнали бы его, учитывая тусклый свет факелов прошлой ночью.

Его опасения рассеялись, когда двое мужчин низко поклонились, а Цезарь почтительно кивнул в ответ.

«Прошу прощения, что не смог вчера поприветствовать вас. Уверен, вы понимаете, что армия такого размера требует серьёзного контроля и управления».

Фронтон, мастерски усмехнувшись, одним взмахом руки сделал примирительный жест, одновременно напомнив им об огромной мощи Рима и о настоящей опасности, исходящей от огромной римской армии на другом берегу реки.

Двое мужчин коротко обменялись словами, после чего один из них отошёл в сторону и указал на большое здание. По сути, это был длинный одноэтажный зал, построенный по тому же принципу, что и другие строения, с соломенной крышей и несколькими окнами. Здание явно имело важное значение. Возможно, это был дом вождя или какой-то бельгийский аналог курии?

Цезарь кивнул. Однако прежде чем он успел шагнуть вперёд и войти, Ингенуус и двое его людей шагнули вперёд и вошли, быстро осмотрев помещение перед появлением генерала. Остальные старшие офицеры последовали за ним.

Внутри зала было довольно темно, хотя окна пропускали достаточно света, чтобы глаза быстро привыкли. В центре, в тщательно вырытой каменной яме, горел внушительный костер, а столб дыма поднимался и исчезал в небольшом круглом отверстии в крыше. В одном конце зала стоял большой и впечатляющий стул, вырезанный из дуба с драконами, волками и кабанами. За ним стена была покрыта выделанными шкурами животных, оружием и щитами. Вокруг стояли воины, вооруженные, но с оружием в ножнах. Фронтон на мгновение засомневался. Даже с людьми Ингенууса наготове, здесь было бы довольно легко перебить всю римскую команду.

Фронтон обнаружил, что крепко стиснул челюсти и внимательно осматривает каждого воина. Он заставил себя расслабиться. По правде говоря, их могли бы так же легко убить на главной площади. Цезарь был уверен в ремах; если бы не был, они бы не пришли, и, какие бы опасения он ни испытывал по отношению к полководцу, недальновидность не входила в число его главных недостатков.

Не обращая внимания на место вождя, два предводителя белгов подошли к огню и согрели руки над пламенем, пока слуги приносили скамьи и устанавливали их в центре зала вокруг очага. Фронтон кивнул про себя. Вожди реми очень старательно выказывали своё почтение Цезарю, даже отказавшись от символа своей племенной власти – трона, – чтобы встретить военачальника на равных. Не говоря ни слова, двое мужчин сели на одну из скамей и жестом подозвали Цезаря, который кивнул и повернулся к своим товарищам.

«Господа? Давайте сядем и займёмся этим».

Когда римские офицеры присоединились к ним у костра и заняли свои места, Ингенуй и его люди обошли их позади, копируя позицию воинов на дальней стороне.

«Меня зовут Антеброгий», — объявил тот, что был ниже ростом. «Это Икций. Мы — двое из одиннадцати вождей ремов. Икций не говорит по-латыни, но он — вождь оппидума на границе, недалеко от нервиев, и доставил мне самые свежие и достоверные сведения о собирающейся армии. Я правлю здесь, в Дурокортероне, и я единственный вождь ремов, говорящий на вашем языке».

Цезарь кивнул.

«Действительно, ты говоришь очень хорошо. Могу я спросить, где ты этому научился?»

Шеф пожал плечами.

«Я считаю своей задачей изучение самых опасных народов мира. Я также говорю на языке германских племён и на языке греков».

Цезарь улыбнулся, явно искренне впечатлённый. Фронтон сидел и ворчал себе под нос. Он неплохо говорил по-латыни, но его наставник был в отчаянии из-за его жалкого греческого.

«Хорошо, — продолжал Антеброгий, — я уполномочен говорить от имени всех вождей ремов по этому вопросу. Все белги с прошлого года обеспокоены приближением римских армий к нашим землям. Наши друиды сплачивают племена, чтобы выступить против тебя, полководец. Они призывают всех белгов, галлов, германцев и бриттов прийти им на помощь и противостоять тебе и всему, что ты отстаиваешь».

Цезарь нахмурился.

«Понятно. Они не знают, что мы здесь только по просьбе наших союзников».

Антеброгиус покачал головой.

«Они это знают . Они не верят в это, Цезарь».

Он вздохнул и обвел рукой пространство вокруг.

«Простите мою прямоту, генерал, но всем нашим народам ясно, что Рим намерен захватить эти земли и сделать их своими. Нет смысла это отрицать. Мы все в этом убеждены».

Наступила неловкая пауза.

«Однако, — продолжал мужчина, — человек с видением смотрит в будущее и выбирает путь, благоухающий лилиями, а не тот, на котором гадят коровы».

Он улыбнулся.

«Откровенно говоря, мы находимся в опасном положении. Мы — пограничный народ белгов. Если мы послушаем наших друидов, я не питаю иллюзий, что Рим первым разгромит и поработит ремиев, а затем использует наши оппиды как плацдармы для расправы с нашими братьями».

Улыбка стала слегка грустной.

«И те, у кого есть видение, видят, что Рим победит. Рим всегда будет побеждать».

Цезарь поднял бровь, а Антеброгий пожал плечами.

«Как я уже сказал, я изучаю эти вещи. Я читал о ваших войнах с Карфагеном и в Испании. О вашем друге Помпее и его пиратах. Рим всегда будет побеждать, потому что Рим не верит, что может проиграть, а римлянин никогда не сдаётся. Когда-нибудь мы все будем говорить на латыни, и никто не вспомнит язык белгов».

Он хлопнул себя рукой по груди.

«Я вижу это, и мой народ тоже видит это, даже если друиды и остальные белги не видят».

Он встал.

Итак… от имени Реми я предлагаю тебе, полководец, наш народ и наши земли. Мы отвергли призыв противостоять тебе и нажили врагов среди наших братьев. Поэтому я умоляю тебя относиться к нам как к союзникам. Мы предоставим тебе информацию, припасы, еду, кров и даже людей. Взамен мы просим лишь, чтобы Рим пообещал предоставить Реми защиту. Каков твой ответ, Цезарь?

Генерал улыбнулся.

«Антеброгий, ты поистине мудрый человек. Хотя я сам намерен остаться в Галлии только для защиты наших друзей и наших интересов, я бы сказал, что ты прав. Когда-нибудь эти земли познают преимущества римского права и инженерии, я в этом уверен. И когда эти дни приблизятся, именно те, кто их примет, выиграют больше всего. Я хотел бы спросить, ты один среди белгов, кто ищет мира с Римом?»

Антеброгиус печально кивнул.

Мы пытались на совете убедить наших соседей, суэссионов, присоединиться к нам. Они принадлежат к тому же народу, что и ремы, но среди них нас мало кто поддерживал, и в конце концов гордость взяла верх, и они послали своих воинов к собравшимся белгам. Мне больно, но да, мы одни.

Цезарь нахмурился.

«Что вы можете рассказать нам об этой армии?»

Силы будут огромными, генерал. Соберутся не только все остальные племена белгов, но и многие германские племена с Рейна и даже с другого берега. Большая часть крови белгов происходит от германцев, поселившихся здесь много поколений назад. Говорят, что именно свирепость германской крови, смешанная с хитростью галлов, делает белгов столь опасными.

«Нам нужно больше подробностей, Антеброгиус. Даже цифры, если они у тебя есть».

Два вождя быстро обменялись взглядами и словами на своем языке, а затем Антеброгиус снова повернулся к гостям.

Конечно, наши сведения несколько неточны, поскольку мы не присутствовали на военном совете. Однако у нас есть небольшое преимущество. Те самые суэссионы, которых нам не удалось убедить в нашей мудрости, стали вождями собравшегося войска, и, опираясь на данные родственных связей, мы можем оценить их численность примерно в триста тысяч человек.

Фронтон понял, что только что свистнул сквозь зубы, и захлопнул рот. Непрофессиональный идиот! Но всё же… триста тысяч воинов. Совсем немного, чтобы не быть десятикратным противником. Он задумался о мудрости решения Реми.

Однако Цезарь, похоже, не был смущён этим откровением. Он задумчиво кивнул.

«Есть ли какие-нибудь подробности о том, из чего это состоит? Что-нибудь, что мы можем использовать?»

Антеброгиус кивнул.

Белловаки известны как самые храбрые из всех белгов, и они выставили больше всего людей. Вероятно, около шестидесяти тысяч. Нервии, безусловно, самые воинственные. Именно они первыми призвали к войне. Вместе с суэссионами они выставят около ста тысяч. Возможно, сорок тысяч будут союзниками-германцами. Кроме того, небольшое число людей из других племён.

Цезарь вздохнул.

«Может ли хоть одно из этих меньших племен быть открытым для убеждения?»

Антеброгиус покачал головой.

«Не тогда, когда у власти находятся белловаки, нервии и суэссионы».

Цезарь кивнул.

«Очень хорошо. Вот моё предложение».

Он наклонился вперед с деловым видом.

Вы будете снабжать нас продовольствием лишь из тех излишков, которые может выделить ваше племя. Каждый из ваших вождей наберёт по несколько человек для нашей конницы. У кельтских союзников существует обычай давать друг другу заложников для укрепления лояльности. Поэтому я потребую, чтобы мне доставили старшего наследника каждого вождя. Этот человек будет нашим заложником, но также будет назначен командиром своего племени.

Антеброгиус нахмурился.

«Это очень большая просьба, Цезарь».

«Но я ещё не закончил, Антеброгиус. Эти люди будут служить с нами в течение этого года. После этого мы пересмотрим условия. Однако имей в виду, что они пройдут обучение всему, чему мы можем научить их о войне и армии. Они станут могущественнее, чем когда-либо прежде; могущественнее других военачальников белгов».

Он улыбнулся.

«Кроме того: взамен мы предоставим небольшой гарнизон для защиты каждого из ваших поселений во время этой кампании. Эти люди будут представлять собой смесь профессиональных легионеров и вспомогательных войск и смогут обучить ваш народ латыни, строительству дорог, созданию акведуков и основам гражданской обороны, а также обеспечить защиту. Подумайте, как это может помочь Реми».

Антеброгиус откинулся назад и медленно кивнул сам себе.

«Я вижу мудрость в твоих словах, Цезарь, и, поскольку я говорю от имени Ремов, считайте наше слово данным. Возможно, потребуется некоторое время, чтобы объяснить это моим сверстникам и добиться их согласия. Я приду в ваш лагерь завтра утром, если вы согласны?»

Генерал кивнул.

«Вполне приемлемо, Антеброгиус. Жду с нетерпением».

Он встал и кивнул офицерам.

«Господа? Думаю, мы закончили. Вернёмся в лагерь».

Римские командиры молча последовали примеру Цезаря, встав, поклонившись вождям, а затем гуськом покинули зал.

Когда они оказались на безопасном расстоянии от слышимости и на полпути через площадь, Фронтон догнал Цезаря, убедился, что никто из офицеров не находится слишком близко, и откашлялся.

«Рискуя вызвать ваше раздражение», — тихо сказал он, — «это было нехарактерно щедро с вашей стороны?»

На лице Цезаря отразилось удивление, но затем оно снова приняло непроницаемое выражение.

«Маркус, мы находимся на крайне опасной территории, нам противостоят очень серьёзные силы. Чего ты ожидаешь?»

«Но предлагать обучение им и их лидерам? Вы могли бы научить будущего врага, как нас победить».

Цезарь покачал головой.

Если они помогут нам выиграть эту войну, это будет того стоить, и у нас появится надёжный союзник. Если мы проиграем, для нас это ничего не изменит. Против нас выстроилась огромная сила, но она состоит из множества мелких группировок, сражающихся издавна. Мы должны расширять трещины, пока белги не развалятся. Всё дело в риске, Фронтон. Ты игрок. Ты должен это знать.

Фронтон устремил взгляд на дорогу впереди и хмыкнул.

«Думаю, в этот момент я бы собрал свои кости и оставшиеся денарии и пошел домой!»

* * * * *

Вождь ремов Антеброгий низко поклонился Фронтону в ярком утреннем свете, когда тот вышел из шатра Цезаря. Легат Десятого легиона рассеянно кивнул в ответ, отступая в сторону, позволяя ему вернуться в город вместе с сопровождающими его воинами. Подождав лишь мгновение, постукивая ногой по упругому дерну, он вошёл без стука.

Цезарь с удивлением поднял взгляд от документов на своем столе.

«Фронто? Я за тобой не посылал?»

Легат кивнул.

«Я знаю, генерал, но мне нужно кое-что обсудить».

Цезарь отодвинул списки, которые он просматривал, и откинулся на спинку кресла, скрестив руки.

«Тогда давай. Это может подождать».

«Я просматривал карты кампаний на землях белгов, и мы просто не можем продвигать армию, одновременно защищая земли реми, а те оборонительные гарнизоны, о которых вы говорили, выглядят неплохо, но их всех перебьют, если основные силы белгов внезапно появятся в поле зрения».

Цезарь молча и задумчиво кивнул.

«Давай подробности, Фронто».

«Ну…» — сказал легат, подходя к карте Цезаря, висевшей на стене командной палатки, и иллюстрируя свои доводы пальцем.

«Мы здесь, на юге, где реми», — он указал дальше вверх. «Белги собираются на севере. Именно туда нам придётся идти, чтобы дать им бой».

Он неопределенно махнул рукой влево.

«Однако здесь, вдали от места встречи двух армий, находится обширная территория реми, но с обширными границами с противником. Мы не можем быть уверены, что все силы сосредоточены в одном месте. Если мы двинемся на север и обнаружим лишь три четверти противника, возможно, другая четверть двинется на запад и юг, уничтожит реми и наши гарнизоны, а также перережет наши линии снабжения».

Цезарь улыбнулся.

«И ты думаешь, я этого не планировал?»

«Ну, если только Красс на самом деле не прячется за теми холмами, или у вас не спрятано ещё два новых магических легиона, то это означало бы разделение армии. И шансы и без того невелики».

Улыбка генерала, как всегда в подобные моменты, начинала его раздражать. В ней чувствовалось лёгкое самодовольство.

"Что!"

Цезарь вздохнул.

«У нас есть тайный союзник. Я стараюсь не раскрывать слишком много трюков, которые припрятаны в рукаве, Маркус. Это сюрприз, и я хочу, чтобы он таким и оставался. Чем больше людей об этом знают, тем больше шансов, что весть дойдёт до белгов, и они будут готовы».

Фронто проворчал.

« Я ведь не побегу и не расскажу об этом этим чертовым белгам, правда?»

«Полагаю, нет. Помнишь полдюжины всадников, которых я отправил из Везонтио?»

Фронто кивнул.

«Твоей племяннице в Риме — да».

На мгновение Цезарь выглядел растерянным. Всего на долю секунды, а затем по его лицу снова скользнула змеиная улыбка.

«Да. Но не все в Атию. Двое в Рим. Трое в Бибракту».

«Бибракте?»

Мысли Фронтона устремились вперед.

«Вы призвали на помощь эдуев. Галлы Дивитиака подходят как вторая армия?»

Улыбка на лице генерала расплылась шире. Фронтон понимал это, но не мог полностью избавиться от образа того мгновения безразличия, которое он только что испытывал, глядя на курьеров. Это не давало ему покоя.

«Они уже должны были расположиться лагерем примерно в десяти милях от границы территории Реми в землях Паризиев, к северу от Лютеции».

Фронто нахмурился.

«А если там не будет другой армии? Что тогда делать Дивитиаку?»

Цезарь неприятно улыбнулся.

«Затем ему приказано сжигать вражеские земли дотла, пока не останется. Он должен привлечь их внимание. Нам нужно разделить противника и немного уравнять шансы. Трещины расширяются, помните?»

Фронто медленно кивнул.

«Да, я это понимаю».

Про себя он добавил: «Но я бы не одобрил выжигание земли, чтобы привлечь их внимание. Однажды нам могут понадобиться эти люди».

Наступило молчание, а затем Цезарь потянулся.

«Я думал о Пете и решил, что нам делать. Не могу сказать наверняка, является ли Клодий причиной всех моих бед или всего лишь пешкой в игре кого-то более опасного. Клодий, конечно, мешает мне и многим моим союзникам, но меня беспокоят две вещи».

Фронто поднял бровь.

«Во-первых, — тихо сказал генерал, — я бы не поверил, что он достаточно умен, чтобы создать сеть людей, пусть даже в провинциальных армиях, чтобы затевать беспорядки. Клодий всегда казался мне бандитом, тупым орудием. Он амбициозен, но я не могу поверить, что он достаточно умен, чтобы придумать, как использовать таких людей, как Красс, Помпей и я, для достижения своих целей. Мне кажется, что за ним дергает кто-то другой».

Фронто медленно кивнул.

«Это означало бы, что это будет кто-то более могущественный, чем Клодий».

«И богаче», — добавил полководец. «Вот ещё один момент. Клодий не из знатного рода, как Красс. Его семья была средней руки, как и моя, и мне пришлось взять в долг, чтобы оказаться на грани банкротства . Так откуда же у Клодия деньги?»

Фронто вздохнул.

«Поэтому, похоже, Клодия самого используют».

Да. Значит, нам нужно использовать Пета не для дезинформации, а чтобы попытаться лучше понять, что происходит в Риме. Я хорошо понимаю, что происходит там, но добраться до Рима я могу только зимой. Летом я должен быть здесь. Нам нужно как-то выманить покровителя Клодия, если он у него есть.

Фронто кивнул.

«Итак, что же мы знаем о Клодии и что можем использовать?»

Цезарь вздохнул.

«Я не пытаюсь это афишировать, но этот мужчина соблазнил мою жену».

Фронто моргнул.

«Он соблазнил Кэлпурнию?»

Цезарь закатил глаза.

совсем не обращаешь внимания на то, что происходит в Риме? Ты даже не задумывалась, почему я с ней развёлся?»

В глубине души Фронтон выдал несколько весьма недобрых ответов, намеренно сохраняя бесстрастное выражение лица.

«Я стараюсь не совать нос не в свое дело, Цезарь».

Он нахмурился.

«Поэтому вопрос в следующем: сделал ли он это, чтобы добраться до вас, и в этом случае он уже плел против вас заговор много лет назад, или то, что он делает сейчас, — это какая-то странная месть?»

«Это стало причиной нашего развода четыре года назад, как я уже сказал. Я отрекся от неё, но фактически помог Клодию избежать судебного преследования, чтобы скандал был как можно дальше от меня», — Цезарь нахмурился. «Он не может желать мести… Я спас его от суда. В то время я очень винил Помпею, но, оглядываясь назад и оглядываясь назад, учитывая то, что происходило в Риме в последний год, я начинаю думать, что, возможно, всё дело в Клодии».

Фронто постучал пальцем по столу.

«Может быть, дело в Помпее? Она ведь больше не замужем, правда? Может быть, она всё ещё в сговоре с этим мужчиной? Или, по крайней мере, он ею интересуется? Нам нужно узнать больше, прежде чем вы решите, что делать. Не могли бы вы спросить её о нём?»

Цезарь рассмеялся невесёлым смехом.

«Помпея не обменяется со мной ни единым словом. Боюсь, я был весьма неласков, когда мы расставались. К тому же, мы с Кальпурнией женаты всего два года. Она может возмутиться, если я буду общаться с Помпеей».

«Хм», — Фронтон глубоко вздохнул, снова поблагодарив Немезиду, свою богиню-покровительницу, за то, что ему удалось так долго оставаться счастливым холостяком. «Тебе нужно узнать больше о Клодии. Помпея, возможно, и располагает нужной тебе информацией, но не станет с тобой разговаривать. Я уверен, что ответ ждёт тебя прямо перед носом, Цезарь».

Нахмуренный взгляд.

«Петус…» — сказал Фронтон, постукивая пальцем по столу.

«Пет может послать послание Помпее, умоляя ее поговорить с Клодием и вмешаться в вопрос его долга».

Цезарь пожал плечами.

«Весьма вероятно, что Помпея сейчас вообще не имеет никакого отношения к Клодию. Если же она имеет, у неё точно не будет рычагов воздействия».

Фронто хлопнул ладонью по столу.

«Но ты узнаешь. Ты узнаешь, связано ли это с Помпеей».

Еще одна неприятная дикая улыбка скользнула по лицу генерала.

«Я думаю, мы можем сделать еще один шаг вперед».

Фронто с подозрением поднял бровь.

«Мы можем заставить Пэта отправить это послание, но вместо этого умолять её поговорить с покровителем Клодия и вмешаться! Мы можем одним движением выяснить, какие связи у этого человека».

Фронто кивнул, но нахмурился еще сильнее.

«Это правда, но я должен отметить, учитывая то, что я слышал о Клодии, какой опасности подвергнется Помпея».

«Да, да, — пренебрежительно сказал Цезарь, махнув рукой, — но подумай, чему мы могли бы научиться. Иди и найди Пета. Поговори с ним о…»

Его голос затих, когда раздался стук в дверь.

"Да?"

Дежурный сотник вошел внутрь и отдал честь.

«Извините, что прерываю, Цезарь, но некоторые из наших разведчиков только что вернулись на большой скорости».

Фронто с интересом обернулся.

«Они сообщают о крупном отряде белгов, движущемся на юг через земли нервиев в нашу сторону».

Цезарь улыбнулся.

«Похоже, пора действовать, Фронтон. Пора положить конец всем этим интригам и заняться обычной войной. Поговорим с Пэтом позже».

Он повернулся к сотнику.

«Объявите общий сбор. Я хочу, чтобы офицеры были со мной, и все легионы начали сниматься с лагеря. И пришлите мне трёх всадников».

Он встал и расправил плечи.

«Пора и эдуям наступать».

Фронтон с облегчением улыбнулся. Слава богам за это. Голова у него запуталась во всей этой политической чепухе. Чем больше он копался, тем яснее вспоминал, почему держался подальше от Рима. Жизнь была куда проще, когда всё сводилось к тому, чтобы просто нанести удар по нескольким варварам.