Белги

Глава 2

(Везонтио)

«Претор: титул, присваиваемый командующему армией. См. преторианскую гвардию».

Когда отряд офицеров шёл через площадь к главному зданию, которое Цезарь почти год назад отвёл под свою ставку, Фронтон остро осознал, как неряшливо он выглядит по сравнению с остальными. Педий только что прибыл со своими легионами, преодолев более двухсот миль, и выглядел он как на параде. Фронтон пробыл здесь уже несколько часов, но всё ещё выглядел так, будто его тащили за лошадью. А его сестра удивлялась, почему он потерпел неудачу в политике!

Стражники у входа уже стояли по стойке смирно, занимая почётное положение среди высшего состава армии. Педий, возглавлявший группу, приветствовал их лёгким кивком головы, и они вошли. В здании штаба царил, пожалуй, только «организованный хаос». Фронтон по опыту знал, что штаб легиона работает гладко и без суеты, поскольку существовала чёткая, словно машина, иерархия. Однако штаб большой армии был иным. Вокруг Везонтио базировалось шесть легионов с одинаковой иерархией, и, хотя у командования генерала был свой канцелярский штат, большую часть времени они тратили на то, чтобы отвечать легионным писцам, фильтровать, расставлять приоритеты и просто спорить с ними. В итоге, чем выше поднимался легионер, тем больше становилась бумажная работа.

Трое мужчин вошли в главную комнату и увидели Лабиена за широким столом, покрытым пергаментными и восковыми табличками, а напротив него – главного интенданта Циту и префекта лагеря Пэта. Пока он выпаливал ответы на их быстрые вопросы, они делали метки и, не оборачиваясь, протягивали таблички за собой, где младший писарь хватал их и бежал решать вопрос, но его место занимал другой изможденный легионер.

Педий остановился в дверях, его спутники последовали за ним, и подождал немного, блокируя вход и выход различных клерков, прежде чем откашляться.

Лабиен поднял удивленные глаза.

«Педий? Боже мой. Я уже давно тебя не видел. Значит, Цезарь с тобой?»

В последнем вопросе звучала нотка отчаянной надежды, заметил Фронто с улыбкой.

«Боюсь, нет, хотя сомневаюсь, что он сильно отстанет. Можно отвлечь вас от ваших обременительных дел?»

Лабиен кивнул; «Слишком быстро», — снова подумал Фронтон.

«Спасибо, господа», — обратился он к Сите и Пэтусу. «Продолжим завтра утром. Думаю, мне всё равно нужно немного отдохнуть».

Двое офицеров встали и поклонились временно исполняющему обязанности командира. Обернувшись, они отдали честь офицерам в дверях, которые с трудом расступились. Когда остальные ушли, Бальвентиус закрыл дверь, и остальные четверо прошли к столу, а он остался стоять у двери, словно стражник.

Лабиен многострадально вздохнул.

«Почти весь мой день теперь состоит из двух вещей: военной бюрократии, вроде того, какой легион должен предоставить инженерные подразделения для обслуживания командного пункта, и политики, например, жалоб местных фермеров на то, что туалеты Десятого полка сливаются в приток реки, в которой их жёны стирают одежду. Я просто не понимаю, как Цезарь вообще что-то успевает!»

Педий усмехнулся.

«Потому что он делегирует нам все неприятные моменты, вы это знаете».

«Ха!»

Лабиен откинулся назад и жестом указал на места напротив. Когда офицеры расселись, он поднял взгляд на Бальвентия.

«Центурион? Если вы здесь по делу, предлагаю вам присесть. Никто не помешает нам, пока у меня закрыта дверь».

Бальвентиус почтительно кивнул.

«Спасибо, сэр, но мне удобнее стоять».

«Хорошо, — сказал Лабиен, потягиваясь. — Приятно видеть, что весь штаб и легаты снова в сборе. Как только прибудет Цезарь, я очень думаю, мы быстро выступим. Назревают беспорядки».

«Мы все это знаем», — безапелляционно ответил Фронтон. «И я думаю, Цезарь уже готов. Спросите Педия, который сопровождал его из Кремоны».

Лабиен повернулся к своему товарищу и вопросительно поднял бровь.

«Мне выпала честь сопровождать недавно сформированные Тринадцатый и Четырнадцатый легионы в лагерь».

Лабиенус с тоской опустился обратно на стул, представив себе новую тележку бумаг, неумолимо катящуюся к его столу.

«И это еще не все…»

Фронтон широко улыбнулся.

«Это некие романизированные галлы, а не гражданские войска!»

Лицо Лабиена выразило мрачную тоску.

«Будут драки. Жалобы… возможно, даже смертельные случаи. Придётся их разнимать».

Педий покачал головой.

«Нет. Ключ к успеху — интеграция. Я отправил их влиться в существующие легионы. У них, может, и странный акцент, но Цезарь набрал их несколько месяцев назад. Их хорошо обучили ветераны Кремоны. Все они принесли присягу. Чёрт возьми, они считают себя римлянами. Цезарь, похоже, тоже, так что нам лучше немного изменить точку зрения».

Эти новости, по-видимому, не слишком подняли дух Лабиена. Педий грустно улыбнулся.

«Осталось еще две вещи».

«О, хорошо».

«Два письма. Фактически, это приказы от самого генерала. Одно для тебя, а другое для Красса».

Лабиен вздохнул.

«Мне сейчас не до чтения. Просто расскажи мне самое интересное».

Педий рассмеялся.

«Итак, Красс в письме приказывает ему и его Седьмому легиону выступить на северо-запад. Он должен укрепиться в галльском оппидуме, который они называют Кенабом, и следить за действиями племён между ним и морем. До нас дошли слухи, что в этом районе растут антиримские настроения.

Фронто нахмурился.

«Если нам вскоре предстоит сражаться с миллионом белгов, — пробормотал он, — я рад, что Цезарь задумался об опасности союзнических атак на фланге, но если между несколькими племенами возникнут настоящие проблемы, послать одного человека с одним легионом может быть смертным приговором».

Остальные кивнули в знак согласия.

«А тот, что для меня?»

Педий пожал плечами.

«Приказы Красса были стандартными военными приказами; ваши же запечатаны воском. Я и сам заинтригован».

Он наклонился вперёд и положил на стол туго свёрнутый пергамент высшего качества, импортный из Египта. Он слегка покатился в сторону Лабиена, пока не коснулся восковой печати и не остановился.

Лабиен снова поднял бровь.

«Тогда, полагаю, мне следует открыть это, когда я один?»

Фронто издал звук «цок» и постучал по столу.

«Ради Марса, Лабиен, мы все старшие офицеры. Просто открой эту чёртову штуку и расскажи нам, чего ожидать».

Лабиен достал свиток и снова откинулся на спинку кресла. С медлительностью и тщательностью, сильно раздражавшей Фронтона, исполняющий обязанности командира взломал печать и развернул пергамент. Фронтон наблюдал, как тот просматривает текст, с интересом отмечая различные выражения на его лице. Прошла долгая минута молчания, а затем Лабиен отпустил нижний конец, позволив свитку снова свернуться, прежде чем бросить его на стол.

Он тихонько свистнул сквозь зубы.

«Понимаю, почему это было засекречено».

«Да ладно тебе, мужик», — раздраженно рявкнул Фронто. «Что такое?»

«Это ордер на арест».

Крисп, во взгляде которого в равной степени отражались волнение и беспокойство, наклонился вперед.

«Ордер на арест кого?»

Командир молча смотрел на него.

«Лабиен!» — рявкнул Фронтон, и мужчина слегка вздрогнул и потряс головой, словно пытаясь прочистить ее.

«Мне нужно арестовать Пета, префекта лагеря». Он на мгновение замолчал, глядя на свиток. «Пет! Я знаю этого человека много лет!»

Фронтон раздраженно протянул руку, схватил приказ, развернул пергамент и принялся читать.

Похоже, Пет затеял какую-то каверзу. Его семья — клиенты Цезаря, но, похоже, он также принадлежит Публию Клодию Пульхру, а этот человек уже стал для Цезаря серьёзной занозой.

Крисп повернулся к старшему легату.

«Но мы не можем арестовать представителя патрицианского сословия только потому, что он, возможно, ведёт сомнительные политические игры с несколькими покровителями. Нам потребуется одобрение сената».

Фронто вздохнул.

«Не для полевого суда. Если человека признают виновным в измене армии, полководец может делать с ним всё, что ему заблагорассудится. Конечно, в Риме могут возникнуть проблемы, но ни к Цезарю, ни к нам ничто не прилипнет. Видите ли, если Пет связан с Клодием, то это значит, что он связан с Салонием, а этот ублюдок пытался настроить армию против нас. Думаю, Пет принял неправильные решения».

Он снова повернулся к пергаменту.

«Нам поручено задержать его и «добиться» признания. Цезарь уполномочивает нас делать всё необходимое для получения любой полезной информации о других диверсантах и «проблемных личностях».

Бальвентиус вышел из двери и жестом указал на Лабиена.

«Извините, что приходится указывать на это, сэр, но, поскольку вы с Пэтусом давние друзья, вам действительно нужно делегировать это кому-то, и как можно скорее».

Лабиен кивнул и указал на Фронтона.

«Что ты думаешь, Маркус?»

Фронтон снова свернул свиток и повернулся к одноглазому ветерану-центуриону.

«Что ж, Бальвентий. Если ты готов это сделать, я с уверенностью передам его тебе». Он протянул свиток. «Кроме того, Пет — префект лагеря, и поскольку Цезарь хотел, чтобы ты рассмотрел эту должность, тебе, возможно, придётся исполнять его обязанности какое-то время. Кроме того, если Лабиен назначит тебя временным префектом лагеря, у тебя будет достаточно полномочий, чтобы арестовать Пета без присутствия старшего офицера».

Бальвентиус вздохнул и кивнул.

«Я справлюсь. Неужели никто из вас, джентльмены, не хочет вдаваться в подробности?»

Лабиен покачал головой.

«Просто добивайтесь результатов. Вот что важно для Цезаря».

Бальвентиус кивнул и повернулся к трем легатам.

«Я возьму несколько менее уважаемых людей из моего легиона».

«Будь очень осторожен, — предупредил его Бальб. — Если всё пойдёт не так или Цезарь передумает, могут последовать всевозможные обвинения. Позаботься о своей безопасности и безопасности своих соратников. Мне это не нравится».

Бальвентиус кивнул.

«Не волнуйтесь, сэр. Я могу напугать человека до смерти, даже не прикасаясь к нему. Держу пари, он усыпит своих друзей-предателей прежде, чем я подойду к нему на фут».

* * * * *

Пет стоял, прислонившись спиной к стене хижины, а перед ним стояли три центуриона, словно непослушные дети, которых наказывают. Бальвентий остановился у входа во дворец, где он выследил этого человека, и небрежно прислонился к столбу ворот. Это нужно было сделать профессионально, но в то же время деликатно, поскольку это могло вызвать резонанс даже в Риме.

Префект лагеря ткнул одного из младших центурионов своим посохом, словно борец за дисциплину. Бальвентий слушал лишь вполуха, размышляя, как подойти к проблеме. За ним, на дороге, стояло полдюжины воинов, отобранных из трёх легионов за преданность, благоразумие и, прежде всего, за готовность пренебречь некоторыми правилами приличия.

Речь шла о чём-то, связанном с использованием тренировочного полигона, выровненного за пределами лагерей; об эффективном бронировании помещений. Бальвентий снова улыбнулся при одной мысли о том, что кто-то мог бы сгодиться на эту работу. Слишком много бюрократии, слишком мало упражнений. И действительно, Пет стал немного раздутым, несмотря на то, что уже год участвовал в кампании.

Седой центурион махнул рукой своим людям за спину, показывая, что им следует оставаться на своих позициях и не показываться на глаза. Размышляя о том, какой человек на самом деле мог бы захотеть стать префектом лагеря, он кое-что понял. При всём своём пренебрежении к таким людям, как Пет, которые хорошо ели, спали и не ввязывались в схватки, постепенно становясь всё толще, он скорее выколол бы себе оставшийся глаз, чем взялся бы за эту работу. Уму непостижимо, что у кого-то хватает терпения, не говоря уже о желании, решать проблемы лагерной логистики.

И независимо от того, был ли Пет вовлечён в заговор на каком-либо уровне или нет, ему пришлось признать, что под его внимательным наблюдением жизнь в лагерях шести легионов протекала довольно гладко.

Он раздражённо покачал головой. В последнее время он слишком много времени проводил в обществе офицеров. Он начал анализировать приказы, прежде чем их выполнять.

Сморгнув каплю пота в лучах послеполуденного солнца, он снова сосредоточился на открывшейся перед ним сцене. Пет закончил выговор трём центурионам, которые, услышав нагоняй, отдали честь и развернулись, чтобы уйти.

Бальвентий наблюдал, как префект лагеря открыл восковую табличку и нацарапал несколько заметок. Резким жестом он махнул стоявшим позади людям и, стиснув зубы, решительно зашагал через территорию лагеря. Пэт поднял взгляд, когда над ним нависла тень грозного ветерана.

«Центурион Бальвентиус? Могу я кое-что для вас сделать?»

В последний момент примуспилус сориентировался и замер, легко встав перед своей добычей.

«Префект. Могу ли я попросить вас пройти в ваш кабинет?»

Пэтус поднял бровь.

«Это личное дело, сотник?»

«Довольно деликатно», — согласился Бальвентиус, кивнув.

"Очень хорошо."

Закрыв восковую табличку на шарнирах и убрав стило, Пет повернулся и спокойно пошёл по пыльной земле к своему кабинету. Этот комплекс в углу цитадели Везонтиона был отведён под покои префекта лагеря и его сотрудников и окружён новым римским частоколом. Низкое здание в центре, вмещавшее полдюжины кабинетов, очевидно, было изначально галльским строением из камня и грубо обтесанного дерева. Самый большой кабинет принадлежал Пету, остальные же принадлежали трём трибунам, назначенным ему в помощь, и двум главным писцам, находившимся под его началом.

Дверь в комнату была открыта, и Пэтус вошел в прохладное помещение, освещенное двумя окнами в противоположных стенах, которые также пропускали легкий ветерок; Бальвентиус мог бы поспорить, что в помещениях низшего ранга такой возможности наверняка не было.

Седой центурион остановился у двери и сделал несколько жестов своим людям. Группа быстро разделилась: двое мужчин последовали за Бальвентиусом в кабинет, а сразу за ними ещё двое толкнули дверь и встали снаружи.

Пэтус неуверенно поднял взгляд.

«Неделя тёплая, Бальвентиус», — сказал он с лёгкой улыбкой. «Я обычно оставляю дверь открытой, чтобы проветрился».

Бальвентиус молчал, но жестом указал на двух сопровождавших его мужчин, которые зажгли масляные лампы, стоявшие на полках по всей комнате. Пока префект лагеря наблюдал за ними с недоумением и тоской, снаружи с тихим стуком захлопнулись оконные ставни, погрузив комнату в глубокий мрак.

«Что это значит, сотник?»

Бальвентиус позволил себе грустно вздохнуть.

«Вообще-то, Пет, я сейчас не занимаю звания центуриона. Сегодня я временно занимаю звания префекта».

Лицо Пэта от смущения несколько раз изменилось. В комнате становилось темно и теплее из-за приторного запаха горящего масла.

«Что происходит, Бальвентиус?» — спросил он серьезно и с легкой дрожью страха.

«Боюсь, Пэт, что мне поручено на время взять на себя твои обязанности».

Он позволил этому на мгновение осознать себя, и как только Пет открыл рот, чтобы заговорить, примуспилус грубо одержал над ним верх.

«По поручению Тита Лабиена, командующего войсками Рима в Галлии, и Гая Юлия Цезаря, претора, наместника Цизальпийской и Трансальпийской Галлии, а также Иллирика, я арестовываю вас по подозрению в соучастии в заговоре против армии и ее командующего, а также в организации беспорядков среди легионов прошлым летом».

Пэт смотрел на него, открыв рот.

«Я не хочу, чтобы вы страдали, префект, поэтому есть разные варианты. Всё зависит от вас».

Двое солдат, зажгши лампы, вернулись к дверям за плечами Бальвентия, где угрожающе затаились. Пет стиснул зубы, и Бальвентию пришлось неохотно любоваться суровым выражением лица префекта.

«Продолжайте, прежде чем я заговорю».

Бальвентиус почтительно кивнул.

«Очень хорошо. Во-первых, расскажи мне всё, что тебе известно, и подавай в отставку. Это предложение только моё, и я отвечу Лабиену и Цезарю, если ты его примешь… и тебе следует это сделать. Я приму твою клятву на орле, что ты всё мне рассказал, и позволю тебе официально подать Лабиену заявление об отставке и вернуться в Рим. Я даже не знаю, почему ты всё ещё здесь. Я знаю, что ты планировал уйти в отставку в прошлом году. Именно поэтому они и обратились ко мне ».

Пэтус серьезно кивнул.

"И?"

«Второй вариант менее приятен. Давайте на этом остановимся. Примите моё предложение».

Пет вздохнул.

«Я собираюсь сделать огромный логический скачок и предположить, что Цезарь возмутился чем-то из моих поступков, поскольку я чертовски уверен, что никогда не был замешан в предательстве или смуте и всегда был полностью предан Юлиям. Не подскажешь, Бальвентий?»

Бальвентиус скрестил руки.

«Генералу известно о вашем другом покровителе. Вы, полагаю, помните Клодия, раз уж вы в списке его клиентов?»

Пэтус кивнул, нахмурившись.

"И?"

Бальвентиус проворчал.

«Говорят, что никто не может служить двум господам. В данном случае это определённо верно. Клодий и Цезарь — не самые близкие друзья».

Пэт пожал плечами.

«Я знаю, что у Клодия есть некоторые сомнительные привычки, но, конечно…»

Бальвентиус прервал его на полуслове.

«Публий Клодий Пульхр подрывает авторитет Цезаря в сенате вместе с другими высокопоставленными патрициями. Он покровитель Салония, который, как вы помните, пытался настроить армию против полководца в прошлом году. Любой, кто в этом списке, не друг Цезаря. Вы это знаете!»

Пэтус подошел к столу и сел.

«Вам действительно нужен эскорт?» — спросил Пет, указывая на легионеров позади центуриона.

Бальвентиус на мгновение замолчал, а затем коротко кивнул и повернулся к двум мужчинам у двери.

«Возвращайтесь к воротам и возьмите с собой остальных».

Один из легионеров слегка шагнул вперед.

«Сэр?» — сказал он, указывая на префекта лагеря.

Бальвентиус обратил свой злобный взгляд на мужчину.

"Идти!"

Двое мужчин поспешно вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Бальвентиус подождал немного, прислушиваясь к короткому шуму разговора и к удаляющимся солдатам, а затем слегка опустил плечи.

«Ладно, теперь мы одни. Давай…»

Пэтус положил ладони на стол и пристально посмотрел на Бальвентиуса.

«Я человек Цезаря, а не Клодия. Я не предатель, и, честно говоря, я бы предпочёл держаться от Клодия на расстоянии в тысячу миль, если бы у меня был выбор».

Покрытый шрамами центурион нахмурился.

«Тогда почему вы в этом списке?»

Пет вздохнул.

Мой тесть был должен ему кучу денег, и я имею в виду кучу денег . Он был идиотом и влез в карточный долг, размером с добычу киликийских пиратов. Он не мог ничего вернуть, и когда головорезы Клодия начали угрожать и моей жене, я вмешался. Проблема в том, что всё просто вышло из-под контроля. Клодий — чудовище, и он не гнушается лёгкой агрессией. Один из его клиентов разорился и наотрез отказался платить. Они сожгли его дом вместе с детьми.

Бальвентиус пожал плечами.

«Не то чтобы я не сочувствовал, Пет, но это нас не касается. Ты сам решай свои личные проблемы и держи их подальше от нас. Тебе нужно порвать все связи с Клодием или Цезарем. Если ты осудишь Клодия, я тебя поддержу, и, уверен, большинство прислуги тоже. Если нет, мне придётся исполнить волю Цезаря, и, подозреваю, тебе это не поздоровится».

Пет вздохнул.

«Как я уже сказал, Клодий — чудовище. Я не питаю иллюзий, что Цезарь — кто-то иной, кроме политического оппортуниста, но Клодий — человек совсем другого сорта. Я бы с радостью от него отстал, но не могу сказать Цезарю ничего полезного, потому что просто ничего не знаю».

Бальвентиус нахмурился, и префект продолжил.

«И Клодий не заинтересован в том, чтобы я ему сейчас возвращал долг. Он хочет держать людей на крючке. Я пытался выплатить долги тестя несколько месяцев назад, но он отказался. Подозреваю, что я и так слишком полезен ему. А если я откажусь от него как от покровителя, Калида и её семья окажутся заколотыми в канаве, а я не собираюсь этого допускать».

Он пожал плечами.

«Понимаешь, в чем моя проблема, сотник?»

Бальвентиус кивнул. Это определённо была проблема. У Пэта были проблемы, куда бы он ни пошёл. Если только…

По его лицу медленно расползлась улыбка.

«Ты находишь это смешным , Бальвентиус?»

«Нет», — ответил израненный центурион, пристально глядя на него своим единственным глазом. «Но у меня есть идея. Есть способ обратить это в свою пользу, Пет».

«Чья выгода?» — с подозрением спросил мужчина.

«В основном Цезаря... и твои».

Он облокотился на стол и повернулся к префекту.

«Мне нужно поговорить с персоналом, а затем с Цезарем, когда он приедет. А пока, надеюсь, вы будете рады замять это дело, как будто ничего и не было?»

Пэтус кивнул.

«Потом возвращайся к своей работе, а я займусь своей».

Повернувшись, он распахнул дверь и, моргая, вышел на солнечный свет, оставив ошеломленного префекта сидеть в темноте и размышлять о неопределенном будущем.

* * * * *

Лабиенус наклонился вперед через стол, его глаза сверкали.

Что ты сделал ?»

«Я отпустил его», — повторил Бальвентиус.

Бальб подошел и встал рядом со своим примуспилом.

«У него хорошая интуиция, Лабиен. Я бы, наверное, поступил так же».

«О, очень благородно», — выплюнул Лабиен. «Всё это, конечно, хорошо, но Цезарь, возможно, не так считает. Он дал нам чёткие указания!»

«Могу ли я вмешаться?» — Криспус поднялся со своего места.

"Что?"

Фактически, Цезарь дал указания задержать его, что центурион и сделал; добиться признания, что Бальвентий и сделал; и сделать всё необходимое для получения информации. Хотя генералу, возможно, потребовалось время, чтобы успокоиться и принять это, мы, по сути, в точности выполнили его указания.

Лабиен пристально посмотрел на молодого легата.

«Отлично. Просто замечательно. Хорошо, Бальвентиус. Что ты предлагаешь?»

Примуспил пожал плечами.

«Это можно было бы использовать в интересах полководца, но кому-то нужно будет его в этом убедить. Насколько я понимаю, этот Клодий пытается подорвать авторитет Цезаря через сенат?»

"Да."

«И он верит, что держит Пэтуса за яйца».

«Да», — снова нетерпеливо ответил Лабиен.

«Тогда у него нет причин сомневаться в том, что говорит ему Пет».

Фронто, только что вымытый и побритый, коротко и задумчиво усмехнулся.

«Это может очень хорошо сработать для Цезаря. Он мог бы подкинуть этому человеку всевозможную дезинформацию, выставить его идиотом. Генерал должен был бы оценить это по достоинству».

Он повернулся к Бальвентиусу.

«Значит, Пэт согласился на это? Это может подвергнуть его семью большой опасности».

Бальвентиус кивнул.

«Он ещё не согласился, потому что я его ещё не спрашивал, сэр. Но какой у него выбор? Он, по сути, должен согласиться. Но сначала нам нужно что-то придумать, чтобы обеспечить безопасность его семьи, если то, что я слышал об этом Клодии, правда».

В комнате повисла задумчивая тишина.

После долгой паузы Крисп сел и нахмурился.

"Я…"

Его прервал стук в дверь.

Лабиен раздраженно обернулся.

"Входить!"

Дверь распахнулась, и в проёме, словно по стойке смирно, стоял легионер. Его лицо было цвета сливы, а пот ручьями стекал с его лба. Очевидно, этот человек бежал быстро и быстро.

«Что случилось?» — спросил Лабиен измученного солдата.

«Сэр…» — выдавил мужчина, его дыхание было затруднено. «Генерал у ворот…» — прохрипел он… «со своими преторианцами». Ещё один прерывистый вздох. «Он уже в пути, сэр».

Лабиен кивнул.

«Спасибо, солдат».

Когда легионер закрыл дверь и исчез, исполняющий обязанности командира откинулся назад и встал со вздохом.

«Ну что ж, господа. Похоже, дело вот-вот сдвинется с места».

Офицеры в комнате переминались с ноги на ногу, разглаживая складки на кителях и плащах и поправляя пояса.

В коридоре послышались тяжёлые шаги в сапогах и грохот солдат, выстроившихся по стойке смирно. Они замерли и стали ждать. Через несколько мгновений дверь открылась, и с широкой улыбкой на лице появился молодой лунообразный Авл Ингений, командир гвардии генерала. Фронтон уставился на него. Ингений всё ещё был под орлами чуть больше двух лет, но, благодаря храбрости и небольшой удаче, он обеспечил себе одну из самых престижных должностей в армии. Однако перемена в нём за одну зиму была заметна. Хотя он всё ещё сохранял вид молодой невинности, его лицо приобрело суровые черты, слегка подчёркнутые немодной, но аккуратно подстриженной бородкой. Более того, он приобрёл тонкий шрам, тянувшийся по щеке к челюсти; причина, как подозревал Фронтон, его новой бороды.

Улыбка Ингенууса стала шире, когда он оглядел присутствующих. Однако времени на обмен любезностями у них не было, так как он тут же отступил в сторону и сунул под мышку свой шлем с пером, освобождая место для генерала.

Цезарь решительно вошёл в комнату, неопределённо махнув рукой в знак приветствия, но не задерживая взгляда на людях. Фронтон взглянул на своего командира, когда Лабиен отошёл в сторону, освободив кресло, и полководец подошёл к столу. Цезарь выглядел как-то старше. Его волосы ещё больше поредели и заметно поредели, а лицо выглядело слегка бледным и осунувшимся, словно сон, всегда нелёгкий для этого великого человека, теперь приходил редко и нерегулярно. Политика явно причиняла полководцу гораздо больше огорчений, чем думал Фронтон.

Не поздоровавшись ни с кем из них, Цезарь бесцеремонно бросил шлем на стол и, казалось, занялся изучением разложенных на нем бумаг, склонившись над ними и опустив ладони вниз.

«Красс ушел?»

Лабиен выпрямился.

«Приказы доставлены, Цезарь, но только что. Педий прибыл только сегодня с новыми легионами. Полагаю, Красс готовится к выступлению. При всём уважении, полководец, мы вас ещё не ждали».

Цезарь хмыкнул.

«Итак, в нашем распоряжении семь легионов, и Красс сегодня же уезжает. Это приемлемо. А как же Пет?»

Последовала пауза.

«Пошли!» — рявкнул генерал.

Бальбус прочистил горло.

«Префект был задержан и допрошен, Цезарь».

"И?"

Бальвентиус глубоко вздохнул.

«И мне ясно, что он ничего не знает ни о каком заговоре, Цезарь. Он…»

Рука генерала обвиняюще метнулась в сторону примуспилуса восьмого.

«Скажите, что он у вас арестован».

«При всем уважении, я позволил ему сохранить свою должность, пока мы...»

Его прервал Цезарь, взмахнув рукой по столу, и смахнув шлем на пол, он с глухим стуком приземлился и медленно покатился взад и вперед.

«Его голова или твоя голова, сотник. Выбор за тобой!»

Фронтон прочистил горло и намеренно шагнул вперед между Бальвентиусом и обвиняющим пальцем генерала.

«Цезарь прав. Я с ним согласен, как и все мы».

Генерал на мгновение замолчал, опустив голову к поверхности стола. Фронтон затаил дыхание; исход мог быть любым. Он нервно сглотнул, когда генерал поднял взгляд. Его лицо покрылось румянцем, а глаза горели холодной яростью.

"Убирайся!"

Крисп первым добрался до двери и чуть не выпрыгнул из неё, за ним последовали Бальб и Лабиен. Педий и Бальвентий быстро последовали за ним, избегая оглядываться на разъярённого командира. Фронтон же оставался совершенно неподвижен, скрестив руки на груди. Из дверного проёма Бальб поманил его к себе. Фронтон покачал головой и жестом велел своему сверстнику закрыть дверь. Когда Бальб, обеспокоенно нахмурившись, со щелчком захлопнул засов, Фронтон прочистил горло. Цезарь не сводил глаз с легата перед собой; более того, он даже не моргнул.

«Цезарь, ты должен меня выслушать».

Генерал пристально посмотрел на него.

«Ты зашёл слишком далеко, Фронтон. Я командующий этой армией, наместник. Мы далеко от Рима и далеко от сената. Здесь я император. Я отдал приказы, а их не выполнил весь мой старший штаб».

Фронто пожал плечами и спокойно выдержал взгляд генерала.

«Тебя это не беспокоит, Цезарь. Ты же знаешь, мы всегда действуем в твоих интересах. Что случилось?»

Взгляд Цезаря оставался суровым, но на глазах у Фронтона жар в нем постепенно угас.

Сенат. Кучка препирающихся старух, все они. Ни одна из них не даёт мне места для манёвра. Клодий крутится в центре, как разъярённый медведь, терзая всех, до кого доберётся, казалось бы, без разбора. Он пытается разрушить почти всё, что я делаю, но дело не только во мне; он бьёт по всем остальным. А ещё есть Катон, который, похоже, хочет только одного – вонзить мне нож в спину. Даже Цицерон! Несколько лет назад я пригласил его в партнёры к Помпею, Крассу и мне, хотя Красс и не одобрял этого! Я даже дал его брату место в своём штабе, и чем он мне отплатил? Тем, что называет каждый мой шаг в сенате всего лишь саморекламой.

Он зарычал и ударил указательным пальцем по столу с такой силой, что чуть не сломал его.

«Запомните мои слова: дни сената постепенно подходят к концу».

Фронто поморщился.

«Я серьёзно, Марк. Мы изгнали царей из Рима, потому что они были продажны и бесполезны. Но кто же эти сующие нос не в своё дело идиоты, если не продажны и бесполезны? Рим больше никогда не примет короля, но ему нужно найти что-то получше!»

Он вздохнул и откинулся на спинку стула.

«Прошу прощения, Фронтон. Всю зиму я отбивался от политических нападок, и мне это надоело. Я вернулся в Везонтио пораньше, потому что в солдатской службе есть честность, которой не хватает сенату».

Фронтон серьёзно кивнул. Они с Цезарем могли расходиться во мнениях по многим вопросам, но в этом вопросе он не находил повода для спора.

Цезарь наклонился и поднял свой шлем, стряхивая пыль с плюмажа.

«Очень хорошо. Расскажи мне о Пете».

Фронто кивнул и наконец сел напротив генерала.

«Пет взял на себя долг своего тестя перед Клодием. Теперь этот придурок возомнил, что он его хозяин. Проблема в том, что, хотя семья Пета находится в полумиле от Клодия, а он здесь, с нами, этот ублюдок фактически владеет им. Бальвентий убеждён в невиновности Пета, и я склонен с ним согласиться».

Цезарь серьезно кивнул.

"Так?"

«Что ж», — продолжал Фронтон, — «это ставит нас в необычное и выгодное положение».

«Расскажи», — ответил генерал, сложив пальцы домиком.

«Не знаю, что ты хочешь сделать, чтобы доставить Клодию неприятности, но Пет — твой проводник. Если мы сможем убедить префекта передать информацию Клодию, ты сможешь скормить ему любую чушь, какую только захочешь. Держу пари, ты мог бы выставить его полным придурком перед сенатом, если бы задумался».

По лицу Цезаря медленно расплылась улыбка.

«Я вижу, ты все это обдумал, Маркус».

Фронто покачал головой.

«На самом деле, это была идея Бальвентиуса, но есть небольшая загвоздка».

"Что?"

«Что ж, Пет вряд ли захочет нам помочь, если это поставит под угрозу его семью. Нам нужно придумать, как защитить их от Клодия».

Цезарь улыбнулся. Фронтон содрогнулся. Улыбка эта была совсем недоброй.

«Думаю, я смогу с этим разобраться, Фронтон. Когда мы закончим, найди Бальвентия и Пэта и приведи их сюда. Я…»

Он вдруг нахмурился и потянулся к Фронтону.

«Есть ли запах жести?»

Фронто нахмурился.

"Цезарь?"

«И не стало немного темнее?»

«Э-э… нет, Цезарь».

Генерал стоял, слегка напряженный.

«Думаю, на сегодня мы закончили, Маркус. Лучше займись своими делами».

Фронто уставился.

"Цезарь?"

«Иди, Фронто. Принимайся за работу. Возвращайся завтра с остальными».

Фронтон ещё мгновение смотрел, затем поклонился и направился к двери, открыл её и, выйдя, захлопнул за собой. Стоя один в коридоре, глядя на дерево, он гадал, что же, чёрт возьми, нашло на генерала. Через мгновение он пожал плечами и, повернувшись, вышел из здания.

Во дворе, сбившись в небольшую группу, остальные офицеры тихо спорили. Переговоры резко оборвались, когда Крисп обратил их внимание на озадаченного легата, выходившего из штаб-квартиры.

«Маркус? Что случилось?»

Фронто покачал головой.

«Хотел бы я знать». На секунду он уставился в никуда, а затем понял, что они говорят о споре.

«Политика. Плохое настроение. Теперь он в порядке».

Указав на Бальвентиуса, он улыбнулся.

«Он хочет, чтобы ты, я и Пэтус вернулись к нему утром, но я думаю, что до конца дня мы свободны».

Он ухмыльнулся.

«Вдруг я почувствовал сильную жажду. Кто-нибудь хочет присоединиться? Нам ведь придётся пройти мимо таверн по пути из города…»