Белги

Глава 6

(Реми Оппидум Бибракса)

«Testudo: дословно — Черепаха. Воинское формирование, в котором центурия солдат выстраивается в прямоугольник и своими щитами образует четыре стены и крышу для отряда».

«Мили: римское название солдата, от которого произошли, среди прочего, слова «военный» и «милиция».

Ранний утренний свет был зловещим. Фронтон стоял на стене Бибракса в тени особенно густого бука и пытался разглядеть белгов на равнине внизу. Большая часть белгского войска расположилась лагерем к востоку от оппидума, и именно с этой стороны велись основные осадные работы. Солнце, водянистое и бледное, уже поднималось над горизонтом, и толпу вражеских воинов внизу было трудно разглядеть в мраке теней.

Раздражённо цокнув языком, он напомнил себе, что чем дольше его люди смогут отдохнуть перед неизбежным, тем лучше, лишь бы не больше часа. Тогда времени будет очень мало. Он обернулся и посмотрел вниз, внутрь стен. Здесь, в тени зданий и деревьев, защитники всё ещё сидели в полной темноте, освещённые горящими факелами, периодически расставленными по периметру оппидума.

«Наслаждаетесь завтраком?»

Из толпы за стеной на него смотрели несколько пустых, непонимающих лиц. В то время как один человек от каждого отряда оставался на страже, остальные защитники, будь то белги, критяне, испанцы, африканцы или римляне, собрались небольшими группами у костров, уплетая кабанов, жарившихся чуть позже полуночи. Сытая армия всегда сражается лучше, чем голодная, если только есть время успокоиться… и Фронтон знал, как начнётся это утро.

Предстояло несколько вылазок и испытаний новых укреплений, но серьёзных боёв не предвиделось до тех пор, пока белги не убедятся, что лучшего пути нет и что они могут победить. Однако первым шагом, скорее всего, станет продолжение подрывной деятельности, начатой прошлой ночью. Он улыбнулся.

Как только всё улеглось прошлой ночью, белги вернулись в свои лагеря и напились, а защитники обсохли, согрелись и заняли позиции, Фронтон спустился за стену и осмотрел три туннеля. Сначала ему показалось странным, что они оставили туннели открытыми для исследования, но, с другой стороны, любые воины, которых они оставили, ночью подверглись бы опасности и были бы легко перестреляны со стен. Защитники вряд ли могли обрушить туннели, поскольку таким образом они, скорее всего, довершили бы дело врага. Он подумывал засыпать их отвалами, которые белги оставили неподалёку, но, по правде говоря, им не потребовалось бы много времени, чтобы расчистить их с такой рыхлой землёй. Нет, у него была идея, и она должна сработать. Он внимательно осмотрел туннели и одобрительно кивнул, оценивая вложенные в них усилия.

Группы воинов вырыли три туннеля и вывезли землю к курганам. Длинная вереница воинов, защищённых плетёными щитами, переносила брёвна вверх по склону, вероятно, под вражеским огнём на ранних этапах осады, и они использовались для укрепления шахты. Туннели были хорошо проработаны. К настоящему моменту белги достигли уровня самой стены, и туннель постепенно поднимался вверх, чтобы избежать необходимости копать в скальной породе холма.

Не обладая глубокими познаниями в осадной тактике белгов, Фронтон предположил, что они следуют примерно той же системе, что и цивилизованные народы юга. Они, конечно же, не собирались просто рыть туннели для входа в оппидум. Любые воины, выходящие из туннеля, выстроятся гуськом и будут изрублены на куски; таким образом, туннели были предназначены для обрушения стены. Туннель должен был пройти ещё на три-четыре фута под самой стеной, а затем слегка расшириться в стороны. Затем, во время первого штурма дня, через укрепления будут переброшены абордажные тросы. Белги приложат немало усилий, и деревянные, забитые землёй стены рухнут и рухнут в дыры.

Ухмыльнувшись, Фронтон спустился по внутренней стороне стены и подошёл к месту, где он отметил копьём туннель. С поздней ночи отряды вспомогательных солдат и местных жителей Рема работали под руководством римских офицеров, в тёмное время суток, завершая прокладку туннелей внутри стен. Теперь под стенами было три свободных прохода, укреплённых крепкими балками. Рядом со входами в туннели, как внутри, так и снаружи стен, лежали кучи отвалов.

Он снова улыбнулся и, подойдя к огню, взял тарелку с мясными нарезками и несколько кусков свежего хлеба. Вернувшись к стене, он устроился в ожидании, наблюдая за врагом внизу и наслаждаясь вкусной едой.

Белги наконец появились, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. Сначала они шли с большой осторожностью: некоторые воины несли большие щиты из нескольких слоёв плетёного прута, обложенного кожей и лёгкими деревянными брусьями, чтобы защитить своих товарищей от стрел. Остальные же, разделившись на три группы, направились к туннелям.

Фронто вздохнул с облегчением, когда в сторону атакующих начали падать ракеты, но лишь изредка, когда представлялась возможность, стреляли в упор. Удовлетворительно. Вчера вечером ему потребовалось немало времени, чтобы через своих офицеров объяснить многонациональному собранию, которое представляло собой его армию, что им нужно обстрелять врага достаточно, чтобы усыпить бдительность белгов, но недостаточно, чтобы помешать им добраться до туннелей или отпугнуть их. Мимо него просвистела стрела и с глухим стуком вонзилась в один из плетёных щитов внизу.

Фронтон постукивал пальцем по нижней губе, наблюдая за приближением. Подход был медленным. Его людям придётся проявить серьёзную сдержанность, поскольку он был уверен, что они легко перестреляли бы большинство из них ещё до того, как добрались бы до входов в туннель. Наконец, белги добрались до отвалов, и носители экранов отделились, оббежали вход и крепко вбили плетёные щиты в землю, поддерживая их балками и создавая эффективную защиту от снарядов.

Когда первые воины достигли входа в туннель, Фронтон поднял руку и опустил ее.

«Первая команда!»

Несмотря на трудности со связью, ночью были составлены планы и переданы соответствующим группам. По его приказу у входа во все три туннеля группа из четырёх Реми опрокинула бочку. В верхней части каждой бочки было пробито отверстие диаметром около шести дюймов. Жидкость хлюпала и булькала из отверстий, выливаясь в тщательно проложенный под углом дренажный канал, который римские защитники выкопали в полу туннеля.

Снова довольно улыбнувшись, Фронтон наблюдал, как внизу в туннель входят варвары. Он слышал, как они переговариваются на своём странном языке, и надеялся, что они не осознали своей ошибки. Он глубоко вздохнул. Раздался смех. Вероятно, варвары учуяли запах жареного кабана, плывущего по длинному проходу. Оставалось надеяться, что им не придёт в голову, что эти запахи не должны проникать в наполовину вырытый туннель.

Он снова поднял и опустил руку.

«Вторая команда!»

Пока первые группы защитников откатывали бочки к входу в туннель, откуда они продолжали непрерывно изливать огонь, оставаясь вдали от посторонних глаз, прибыла другая группа, разделившаяся на две группы по два человека в каждой. Одна группа несла остатки тлеющего кабана на остром деревянном шесте; другие несли факелы.

Без дальнейших распоряжений свинью сбросили в поток масла у входа в туннель. Жир шипел и трещал, когда двое мужчин с факелами осторожно наклонились вперёд и подожгли кипящие туши. Обугленные останки вспыхнули с новой силой, и, яростно работая под палящим жаром и брызгами горячего жира, мужчины вытащили заострённые деревянные шесты из горящих свиней и с их помощью подбросили пылающий свёрток.

К этому времени внутри туннеля раздались крики. Передовые воины горнодобывающей партии обнаружили, что их проход завершён. Вероятно, теперь они заметили, как под ними течёт ручей нефти, собираясь в небольшую лужицу у нижнего входа в туннель. Будь они умнее, они могли бы связать это с запахом жареной свинины. Если бы они были действительно умны, они бы развернулись и уже бежали, но надежды у них не было. Туннель всё ещё был довольно узким, и там находилось больше дюжины человек. В темноте воцарился бы хаос, когда они попытаются прорваться сквозь своих товарищей.

Фронто прикусил нижнюю губу в смутном раздражении. Ему не нравилось так поступать с людьми, даже с врагами. Человек мог умереть в бою с клинком в животе и быть гордым и счастливым, но это было ужасно. Где-то внизу раздался взрывной, зажигательный звук, и на мгновение ему показалось, что земля задрожала.

Затем наступила тишина на один удар сердца...

А затем крики; крики, доносившиеся изнутри и снаружи стен, от входов в туннели. Те нападавшие, которые не воспламенились от потока горящего масла, стекавшего по специальному желобу, оказались лицом к лицу с огромной пылающей тушей, катящейся по склону в замкнутом пространстве. Спасения не было.

Из входа в туннель поднимался чёрный клубящийся дым, несущий запах горелого мяса. Люди внизу, среди плетёных щитов, были в панике, не зная, что делать, пока из тёмной пасти не появилась первая пылающая фигура, крича и бежавшая в слепой панике, пока она не споткнулась и не покатилась вниз по склону к остальным белгам. Позади него полдюжины мужчин, которым хватило времени, чтобы добраться до выхода, вырвались на свет, вопя от боли и падая у входа в туннель, катясь вниз по склону. Склон не смог погасить всё пламя, так как масло и жир уже полностью пропитали их, и фигуры, давно мертвые к тому времени, как они остановились перед своими товарищами, всё ещё были охвачены пламенем.

Оглядываясь по сторонам вдоль холма, Фронто печально кивнул, видя, как в каждом туннеле разворачивается одна и та же последовательность событий. Снова подняв и опустив руку, он крикнул: «Третья команда!»

Позади него ещё четверо мужчин подняли бочку с нефтью и вылили в проход две бочки с открытым верхом, наполненные водой, чтобы потушить пламя и не допустить обрушения деревянных опор и обрушения стены. Затем группа из десяти человек схватила лопаты, как самодельные, так и самодельные, и начала засыпать туннели землёй, перенося её вниз, в проход, начиная с самой стены, чтобы убедиться, что огонь больше не представляет угрозы для оборонительных сооружений.

Фронтон кивнул с холодным удовлетворением. Людям потребовалось бы несколько часов, чтобы засыпать эти туннели настолько, чтобы белги больше не могли ими воспользоваться, но, судя по хаосу внизу, его демонстрация возымела желаемый эффект. Щитоносцы с плетёными щитами сбросили щиты и обратились в бегство, но тут же пали под натиском лучников на стенах, которые больше не были ограничены в стрельбе.

Он мог представить себе разговоры, которые вели вожди вражеских племён внизу. Планы наверняка переписывались. Никто не собирался спешить снова подниматься на холм, так что у его людей должно было быть время закончить работу и подготовиться к следующему выступлению.

Бросив последний взгляд вниз по склону, он повернулся и пошел налево вдоль стены, к дальнему туннелю, где Дециус отдавал приказы своим людям.

«Ну что ж, это дало им пищу для размышлений, да?»

Дециус усмехнулся.

«Ты видел, как эти ублюдки бегут? Если бы мы их не подстрелили, они бы продолжали бежать, пока не утонули в Рейне!»

Фронто рассмеялся.

«Это определённо дало нам немного времени. Я бы сказал, что мы в безопасности, по крайней мере, до полудня. До конца дня я ожидаю нескольких небольших атак для проверки нашей обороны. Они знали, что уничтожили большую часть первоначальной системы ПРО Реми со стен, но теперь они также знают о новой угрозе. Не думаю, что они пошлют больше сотни за раз, и, скорее всего, даже меньше. И каждый раз они будут приходить с другого направления».

Он устало вздохнул.

«Я просто надеюсь, что они будут придерживаться этого и не придут толпой. Если это случится, нам конец, откуда бы они ни пришли. Какими бы умными мы ни были, мы просто не сможем противостоять такому натиску».

Дециус кивнул и улыбнулся.

«Если они это сделают, то, скорее всего, не раньше завтрашнего дня».

«Не будьте так уверены. Они не захотят оставлять нас здесь ещё на одну ночь, увидев, что мы сделали в первую. Думаю, они будут испытывать нас весь день до позднего вечера. А потом просто пойдут ва-банк, чтобы избавиться от нас до наступления темноты».

Фронто присел на корточки и начал рассеянно стучать палкой по стене.

«Нам нужно собрать здесь каждого здравомыслящего человека, который будет думать о том, как уничтожить большие группы этих тварей и укрепить нашу оборону».

Деций кивнул.

«У меня есть несколько идей, особенно для северного сектора. Вы там ещё не были, да?»

Фронто покачал головой.

«Это будет уязвимое место для ракет. Склон покрыт лесом. Единственный плюс — это то, что и для противника подъём будет непростым».

Фронто нахмурился.

«Но у тебя есть идеи?»

«Вроде того. Нужно немного поработать над ними и, возможно, попробовать поговорить об этом с Иккиусом. В общем, я не хочу ничего предпринимать, пока мы ожидаем лишь небольших вылазок. Было бы обидно упустить такой хороший сюрприз для нескольких человек».

Фронто кивнул.

«Постарайтесь всё подготовить, чтобы можно было быстро реализовать любые планы. Когда они начнут собираться для масштабного нападения, мы можем получить предупреждение не раньше, чем за полчаса».

Деций рассмеялся.

«Должен сказать, что служить с вами — это, безусловно, приключение, сэр».

«В самом деле. Действуй, Деций. Я пойду поговорю с остальными и посмотрю, какие идеи мы сможем выдвинуть».

Как он и ожидал, какое-то время белги не проявляли никакой активности. Первые атаки начались лишь поздним утром. Небольшие группы белгских воинов храбро пытались подняться со всех сторон, но ни одному человеку не удалось выжить в пределах сорока футов от стены.

Четвёртая такая попытка, когда солнце уже поднялось высоко, была связана с чем-то вроде черепахи, сделанной из тех самых плетёных щитов, которые они использовали для защиты шахтёров. Защитники на мгновение растерялись и выпустили несколько камней и стрел в приближающийся блок, которые отскочили от защитного ограждения, не причинив вреда.

Затем, раздраженный, Деций появился на месте происшествия и набросился на одного из своих лучников. Ворча, он выхватил стрелу из колчана, обмакнул наконечник в бочку с маслом, стоявшую у дальней стены, поджег ее от одного из факелов, которые горели весь день, и передал горящий снаряд обратно. Критянин понимающе улыбнулся и, прицелившись, послал горящую стрелу по крутой дуге, где она с глухим стуком вонзилась в плетеную лозу. Сухая ширма мгновенно загорелась, и воину пришлось поспешно отбросить ее в сторону. Едва он успел выпустить ее, как две стрелы вонзились ему в грудь, а тяжелая свинцовая пуля из пращи пробила висок.

План быстро дошел до рядов лучников, и плетеный штурмовой экран превратился в пылающую массу, окруженную телами воинов, которые его несли.

Утро продолжалось регулярными попытками взобраться на холм. Те, кто поднимался по южному склону над рекой, оказывались лёгкой добычей для защитников, которые приберегали свои метательные снаряды и сбрасывали камни вниз по крутому откосу. Те немногие храбрецы, что шли по восточному или западному склону на виду у стен, на открытой местности, быстро усвоили то, что Рим уже знал о качестве пращников, воспитанных на Балеарских островах. Те же, кто осторожно пробирался по лесистому северному склону, с трудом достигали вершины, но попадали под обстрел стрел.

Когда солнце начало лениво клониться к задней части оппидума, Фронтон снова нашел Деция, стоящего на опушке леса на северном склоне, откуда он все еще мог различить орды белгов на восточной равнине.

«Добрый день, Деций».

"Сэр."

«Думаю, пора начинать готовить сюрприз. Уже час не было ни одного нападения с чьей-либо стороны, а внизу всё активно движется и организуется».

«Вы думаете, нас ждет большой рывок?»

Фронто кивнул.

«Не знаю , насколько они велики, но мы, скорее всего, увидим их. Это всего лишь десятая часть всей белгской армии, но, если подумать, Бибракс — сравнительно небольшая цель. Не думаю, что он так уж важен для белгов, иначе они бы явились сюда во всей красе. Если бы это стоило лишь небольшого удара по их армии, сомневаюсь, что их вожди выделят все тридцать тысяч или около того. Мы, вероятно, увидим максимум половину. Если цена этого места слишком высока, они не купят его».

Деций кивнул.

«Всё равно… это будет где-то пять к одному. Придётся постараться, чтобы цена оказалась слишком высокой».

«Всё дело в том, чтобы держать их на расстоянии вытянутой руки. Вблизи эти вспомогательные силы будут совершенно бесполезны. Тогда придётся Реми спасать ситуацию. Верно!»

Он сделал глубокий вдох.

«Давайте приступим к работе».

* * * * *

Оглядываясь назад, Фронтону пришлось выразить восхищение временем атаки белгов. Они рассчитали время, необходимое для штурма всех четырёх склонов оппидума, и соответствующим образом скорректировали свои действия, чтобы защитники не могли перетягивать людей с одного сектора на защиту другого. Первой была предпринята атака с севера, затрудненная густыми лесами и подлеском этого склона. Второй, примерно через пятнадцать минут, был предпринят по крутому склону над рекой. Наконец, штурмы с востока и запада, самого лёгкого участка, начались одновременно, пятью минутами позже.

Фронтон, командующий главными воротами и восточным сектором над лагерем бельгийской армии, стиснул зубы и надеялся, что эти часто игнорируемые и невоспетые вспомогательные префекты достойны своей должности и даже большего.

Бросив быстрый взгляд вниз по склону, он покачал головой. Основная масса атакующих приближалась к нему ; всего около семи или восьми тысяч человек. Он много раз видел легион с вспомогательным контингентом, и примерно то же самое он видел здесь: белгский эквивалент стандартной римской полевой армии. Если бы белги мыслили новаторски, у Фронтона и его людей не было бы шансов. Если то, что люди говорили о свирепости белгов, было правдой, то их могла спасти только их собственная изобретательность.

Он обернулся, чтобы взглянуть на небольшие группы своих защитников, расположившихся вдоль стен, прикрывая глаза от солнца, которое садилось за его левое плечо, освещая редеющие верхушки деревьев оппидума. Около шестисот человек, включая мечников и копейщиков Реми, стоявших рядом с его вспомогательными войсками.

Дерьмо.

Преимущество больше десяти к одному могло бы сбить с толку даже самого опытного командира. Он мрачно улыбнулся.

Тем не менее, большая численность не компенсировала их колоссальную глупость. Они, может быть, и храбры, но в то же время безрассудны.

Он наблюдал за передовой линией белгов. Как и большинство варварских армий, с которыми ему приходилось иметь дело, включая испанские, белги собирались большими толпами, возбуждались до безумия кровожадности и жажды личной славы, а затем хлынули на врага, словно прорвавшаяся плотина, без всякого подобия порядка и без какого-либо чёткого плана атаки.

Семь тысяч человек или больше в бурлящем море неистовой похоти, поднимающемся вверх по холму.

С усталой улыбкой Фронто повернулся к стоявшему рядом воину-реми и сделал движение, словно перерезая ему горло.

Мужчина кивнул и заговорил на своём диалекте с другими воинами. Фронтон повернулся к массированной атаке на склоне и с интересом наблюдал.

Слева раздался хруст, затем удар, а затем такие же звуки раздались справа. С обеих сторон раздалось ещё больше звуков, и он печально кивнул.

Его людям, вместе с реми, потребовалось чуть больше часа, чтобы срубить шесть буков на дальней стороне оппидума, на юго-западе, вне поля зрения основных сил. Их очистили от ветвей и обрезали до длины около шести метров, прежде чем перевезти через деревню и поднять на стены. Там они простояли последние десять минут, вне поля зрения атакующих внизу, пока не был дан сигнал.

Воины-реми, стоявшие вдоль стен, уперлись в каменную кладку и тянули брёвна, пока те не начали качаться. Ещё немного усилий, и они отвалились от стены и начали свой смертоносный спуск вниз по склону.

Белги мгновенно охватила паника. Те, кто был в первых рядах, развернулись и попытались пробиться обратно в свои ряды. Некоторым бойцам на краю атаки удаётся отскочить, отпрыгнув влево или вправо, чтобы избежать ужасающего натиска сверху.

Первый ствол дерева ударил по передовой линии воинов, уже пребывавших в хаосе и пытавшихся прорваться в полудюжине разных направлений. Инерция после девятиметрового склона пронесла ствол через армию с почти неудержимой силой. Некоторых мужчин переломило пополам, других раздавило или прижало к земле, оторвав конечности силой. У них не было возможности справиться с этим побоищем, пока второе, третье и четвёртое брёвна не ударили в толпу.

К этому моменту атака полностью провалилась. Атака захлебнулась в первые же мгновения, когда оставшиеся стволы деревьев ударились друг о друга и запрыгали, словно игрушечные мячи, создав непредсказуемый, полный хаоса хаос, который сравнял всё с землёй. Одно из последних брёвен накренилось, ударившись обо что-то, и подпрыгнуло в воздух, увлекаемое нисходящим движением, и рухнуло в самый центр бегущей массы.

Оставшиеся воины могли бы построиться и попытаться еще раз, но, учитывая понесенные ими феноменальные потери, Фронтон сомневался, что воины снова пойдут в атаку, даже если бы их вожди отдали такой приказ.

Префект Галео задумчиво потирал подбородок, наблюдая, как белги у подножия склона поднимаются наверх, воя, словно дикие псы. Галео прослужил всю свою взрослую жизнь и, как он считал, достиг всех возможных высот. Единственное повышение, на которое мог рассчитывать префект вспомогательных войск, – это, пожалуй, должность трибуна в легионе, но большинством вспомогательных подразделений командовали местные вожди. Только такие давние отряды, как его, достигли такой стабильности, что привлекли римского офицера. А потом о них практически забыли. В полевых условиях штаб Цезаря замечал лишь работу вспомогательной кавалерии.

Он хмыкнул. Смотри, какой молодой педант, Ингенуус! Едва вышел из детской одежды, а уже командует телохранителями Цезаря. Но никто даже не видел ни нумидийских лучников, ни их командира.

Ещё один хрюкать. Сегодня был шанс. Как говорится, либо пан, либо пропал. Если хорошо поработаешь, его, возможно, похвалят и поставят на более высокие цели.

И всё же, несмотря на то, что ему отвели западный склон – лучшую позицию для обороны, – его проклятый, бедный, застоявшийся мозг не мог придумать ничего полезного. Его разум атрофировался от долгого нянчания с этими африканцами, так что, когда легат Фронтон обратился к офицерам с просьбой предложить варианты, как уравнять шансы, пока остальные выдвигали умные идеи, Галео молчал, обеспокоенно хлопая губами, как оглушённая рыба. Фронтон даже нахмурился.

"Блин!"

«Ммм?» — спросил темнокожий лучник рядом с ним.

«О, ничего! Ты всё равно ни слова не понимаешь из того, что я говорю. Если бы не твои центурионы, меня бы здесь вообще не было».

Он оглянулся на шеренгу людей, медленно приближавшихся к его позиции.

Отлично. Если он не сможет найти хитрый способ получить преимущество, он сможет сделать то, что всегда пытался делать: вести честный и добросовестный бой в лучших традициях легионов, даже будучи обременённым толпой неграмотных нумидийцев.

Он внимательно оглядел толпу внизу. Там не могло быть больше пары тысяч человек. Это место было самым дальним от основных сил белгов и одной из самых легко обороняемых позиций с хорошим сектором обстрела. Шансы были примерно шесть-семь к одному. На самом деле, шансов проявить себя было немного, но, с другой стороны, он должен был спокойно удерживать позицию. Каждый из его людей успеет сделать больше дюжины выстрелов, прежде чем белги хоть сколько-нибудь сблизятся с ними.

Он улыбнулся.

Пусть они и странные, и латынью среди них владеют крайне слабо, но он точно знал, что его центурионы уверены в себе, а лучники тренировались ежедневно, даже зимой. Теоретически, даже если бы его люди промахнулись через один выстрел, они должны были справиться с ситуацией ещё до того, как появится надежда на ближний бой. Он повернулся к стоявшему рядом центуриону, романизированному нумидийцу с приличным знанием латыни.

«Приготовьтесь. Каждый наметил свою цель и выстрелил по цели. Я хочу, чтобы каждый из них был мёртв, прежде чем они подойдут к этой стене. Цезарь хочет Реми, так что мы спасём их, а?»

Над склоном, глядя на реку внизу, префект Панса улыбнулся белгам. Там, внизу, должно быть, тысяч четыре. Они могли бы легко сокрушить его позиции, если бы оказались в пределах досягаемости… но у Пансы были планы. Он чуть не рассмеялся, объясняя легату, что собирается сделать. Фронтон и сам слегка усмехнулся, что, должно быть, необычно, учитывая суровую репутацию легата.

Четыре тысячи, а может, и пять, против его менее чем четырёхсот человек, включая туземцев-реми с их кельтскими клинками. Примерно десять к одному. Он подумал, что это пугает, но было что-то комичное в том, как эти тяжеловооружённые варвары барахтались на склоне, пытаясь взобраться по крутому склону, не спуская глаз с защитников наверху. Не раз он видел, как кто-то поскальзывался и скользил, падая назад и унося с собой нескольких своих товарищей.

Панса служил в легионах Цезаря с первых дней его пребывания в Испании и видел на поле боя одни из самых ужасающих зрелищ, которые только мог себе представить человек. Он знал, как мало Цезарь ценил человеческую жизнь. Панса отличался от других и с облегчением узнал, что легат Фронтон был таким же.

Для Пансы спасение своих людей было гораздо важнее, чем хоть какая-то слава. Он видел взгляд Галео на инструктаже. Оставалось надеяться, что этот болван будет защищаться и не станет пытаться заработать очки.

Он улыбнулся. Предводители белгов уже преодолели две трети склона и оказались почти на расстоянии выстрела пращников и нескольких лучников, которые были с ним.

«Правильно, ребята…»

Он взмахнул рукой и указал вниз на наступающих варваров.

Прикрыв глаза от солнца и глядя вниз на энергично наступающих защитников, он усмехнулся. Позади него раздалось несколько глухих ударов. Он отступил от края стены ради собственной безопасности и наблюдал, как два десятка больших бочек, в основном с питьевой водой, хранившейся в Реми, опрокинули через стену, и жидкость ручьями потекла по склону.

Не было прилива, который мог бы смыть нападавших; Панса этого не хотел. Его целью было сделать подъём здесь настолько трудным и неприятным, чтобы белги с отвращением сдались. Галлон за галлоном вода переливалась через стену и неустанно текла вниз, размягчая землю и делая траву скользкой. Эффект, когда ручейки наконец добрались до наступающих воинов, был настолько смешным, что словами не передать.

Панса оглянулся на своих людей и прочистил горло. Нельзя было, чтобы он смеялся. Люди сочли бы его идиотом… но это и правда было довольно забавно.

Он снова обернулся, чтобы взглянуть вниз по склону. Варвары скользили и сползали, словно персонажи пьесы Плавта. Там, где вода смочила нижний склон, чем дольше Панса наблюдал, тем комичнее становилось это подъёмное движение. Мужчины, отчаянно пытавшиеся удержаться на ногах и карабкаться, усугубляли скользкую местность, взбивая грязь и создавая оползни. Некоторые из средней группы, поскользнувшись, увлекли за собой около дюжины воинов, и вся группа рухнула, хлопая руками и ногами, неловко сползая в реку.

Справа один из мужчин рассмеялся. Он открыл рот, чтобы наказать его, но передумал. Пусть посмеются. Было смешно, и, в конце концов, насмешки могли деморализовать врага. Обернувшись, он обратился к центурионам.

«Экономьте патроны. Я не хочу, чтобы кто-то тратил зря ни одного выстрела, пока не доберётся до этой кучи камней».

Он улыбнулся. « Если они доберутся до этого», — подумал он и обнаружил, что смеётся вместе со своими людьми.

На севере Деций всматривался в лес. Хотя он не знал ни слова на местном языке, он мог предположить, что кричали белги, пробираясь сквозь лес. Это были ругательства и проклятия, если он когда-либо их слышал. Они развлекались всеми этими растяжками, ловушками с зарытыми ямами и заостренными кольями, которые его люди устанавливали в лесу последний час. Поначалу их продвижение шло быстрым шагом и представляло собой довольно приличную линию фронта, по крайней мере, так докладывали разведчики Деция, вернувшиеся со своих наблюдательных пунктов в лесу. Но теперь они замедлились почти до ползания, поскольку первые несколько человек наткнулись на скрытые укрепления римлян, и атакующие начали тщательно прочесывать лесную почву в поисках ловушек.

Он улыбнулся, представив, как множество воинов, жаждущих победы, бродят среди деревьев, спотыкаясь, ломая ноги, получая раны и общее раздражение. Скорее всего, остаток осады закончится ещё за день до того, как эти белги доберутся до вершины.

Он пнул камешек со стены вниз, в деревья, и снова взглянул на груды тяжёлых валунов, выстроившихся вдоль стен. Это был его второй сюрприз, когда белги наконец добрались до более высокого склона. Эти груды камней, каждый из которых был почти в фут шириной и весил как небольшая тележка, несколько раз подпрыгивали на лесной подстилке и прорывались сквозь даже самый толстый подлесок. Ему бы точно не понравилось карабкаться по этому холму, когда груды срывали со стен.

Он вздохнул, сел и сделал большой глоток воды из фляжки.

Где-то внизу раздался крик и еще больше ругани.

Для Деция время тянулось медленно, пока он прислушивался к звукам медленно продвигающихся солдат.

«Нужна помощь?»

Он с удивлением оглянулся и увидел Фронтона.

«Легат? Пока их не видно. Честно говоря, кажется, они немного злятся на мои леса».

Фронто рассмеялся.

«Ты, должно быть, задал им жару, приятель. Основная фронтальная атака в агонии развалилась минут пять назад. Я как раз иду посмотреть, что происходит на других участках, но оставил небольшой отряд наблюдать за главными воротами. Оставлю тебе ещё пару сотен человек».

«О, спасибо, сэр. А у меня даже не день рождения!»

Он ухмыльнулся Фронтону, и легат, смеясь, зашагал к западным склонам, а за ним последовали сотни людей.

Трое центурионов повели свои отряды к Децию, который, улыбнувшись, оглядел подкрепление. Двое из них были критянами, а третий — испанцем; вероятно, они не знали ни слова по-латыни.

«Займите позиции», — сказал он им, махнув рукой и неопределенно указывая вверх и вниз по линии стены.

Он рассеянно лягнул каблуками по обороне и улыбнулся, глядя вниз, на лес. Всё больше казалось, что подкрепление не понадобится. Внезапно он заметил какое-то движение в деревьях. Он напряг зрение, всматриваясь вперёд. Это были белги?

Встав, он прикрыл глаза рукой и вгляделся в завесу мрака.

Нет, это был ещё один его разведчик. Он вздохнул и снова сел. Медленно пробравшись сквозь подлесок, разведчик поднялся на стену рядом со своим командиром.

«Ожидаем ли мы их в ближайшее время?»

Критянин вопросительно посмотрел на него.

«Боги, как я буду рад вернуться в лагерь, где хотя бы кто-то понимает хоть одно мое слово!»

Указывая вниз, на лес, он попытался изобразить воинов-белгов, поднимающихся на холм. Разведчик покачал головой и произнес что-то невнятное. Деций никогда не удосужился освоить греческий. Это был язык мыслителей, а не деятелей; но даже если бы он и изучал его, странный диалект, на котором говорили эти критяне, был совершенно иным. Он слушал с непонимающей улыбкой, понимая, что означают эти жесты.

То, как он махал рукой и указывал на равнину...

«Они сдались?»

Он рассмеялся.

«Мы загрузили все эти валуны на стену, а они даже не поднялись на половину высоты?»

Ухмыляясь, он хлопнул себя по бедру.

«Подожди, пока Фронто это услышит!»

* * * * *

Фронтон передал бурдюк с вином Децию, который с благодарностью принял его и сделал большой глоток. Внизу, на равнине, последние отряды белгов снимали лагерь и отступали, присоединяясь к огромному войску, покидавшему долину.

«Я бы сказал, что это можно назвать воодушевляющим успехом, не правда ли, джентльмены?»

Деций устало кивнул. Панса и Галео, стоявшие по другую сторону, улыбнулись.

«Как вы думаете, Цезарь даст нам какую-нибудь награду, сэр?»

Остальные трое повернулись и уставились на Галео.

«Награда?» — удивлённо спросил Фронтон. «То, что реми теперь нас поддерживают, — это, на мой взгляд, чертовски хорошая награда. Иккиус там…»

Он указал на вождя, который ухмылялся, как идиот. Его репутация среди ремисов теперь будет расти. Несмотря на помощь Рима, его небольшой оппидум с горсткой воинов отбился от огромной армии своих соотечественников и выжил, невредимый, чтобы рассказать об этом. Роль Рима, конечно, будет преуменьшена в рассказах ремисов, но Фронтон не мог их за это винить. Что бы ни говорили, ремисы теперь признают своего союзника, Рим, и окажут ему честь. Цезарю ценой поразительно малого числа людей Фронтон дал то, в чём тот больше всего нуждался. Не благодаря полководцу, а скорее вопреки ему.

Фронтон вздохнул. Он рисковал снова сильно разозлиться и ожесточиться из-за равнодушия Цезаря. Однажды он бы сорвался. Конечно, если бы это случилось, то именно Фронтона отправили бы обратно к сестре в урне, но бывали дни, когда…

Деций подтолкнул его.

«Не знаю, о чём ты думаешь, но ты действуешь на нервы этой гримасой. И ты не закончил предложение».

Легат покачал головой.

«Извини. На чём я остановился? Ах да, Иккиус. Недосыпал, понимаешь».

Он вздохнул и расправил плечи.

«Иккиус передаст весть о том, что мы для него сделали, своему народу. И это, возможно, вселит страх и врагу. В общем, я думаю, что польза от того, что мы сделали здесь сегодня, ощутима. И, конечно же, самое главное, мы выжили, чтобы рассказать об этом!»

Он снова вздохнул.

«По справедливости нам следует уже сейчас убрать снаряжение и отправиться обратно в лагерь».

Он с юмором отмечал усталые и удрученные выражения лиц своих офицеров.

«Но мы можем двигаться гораздо быстрее, чем армия такого размера. К тому же, им нужно встретиться с остальными своими людьми, прежде чем двинуться на Цезаря. У нас есть время, а мне лично нужен отдых».

Он улыбнулся Иккиусу и изобразил, будто пьёт из кружки. Вождь рассмеялся и крикнул что-то одному из своих копейщиков.

«Кроме того… я считаю, что Панса разлил всю свою питьевую воду, так что нам придется полагаться на их пиво».

Он с искренним юмором отметил отвращение, отразившееся на лице Пансы.

«Да, — улыбнулся Фронтон, — я сам так и не пристрастился к этому зелью, но Крисп, легат Одиннадцатого, большой его поклонник. Он даже может определить по вкусу, где оно сварено, по крайней мере, так он говорит. Мне оно всегда кажется таким, будто его сварили в носке».

Рядом с ним рассмеялся Деций.

«Честно говоря, мне всё равно, — добавил Галео. — Если там алкоголь, я выпью».

«Хорошо сказано».

Четверо римлян направились к зовущему их вождю оппидума.

Луна высоко поднялась над Бибраксом, теперь уже частично лишённым деревьев, и над равниной внизу, усеянной отбросами давно ушедшей армии. Всё выглядело таким мирным, особенно сквозь тонкую завесу опьянения. Остальные римские офицеры давно впали в ступор и утром пожалеют о своих действиях. У Фронтона, к добру или к худу, был железный желудок и переносимость алкоголя, как у мраморной каменоломни, и теперь он был приятно одурманен после долгих шести часов празднования. Единственным римлянином, который остался с ним, был Деций, сам, похоже, заядлый пьяница. Префект зевнул и свесил босые ноги с края стены.

«Это может прозвучать немного странно, сэр, но мне кажется, мне будет немного жаль возвращаться в армию».

Фронтон пьяно рассмеялся.

«Ради всего доброго, перестаньте называть меня «сэр». Даже Галео в конце концов перестал. Мы оба офицеры и патриции. Когда вокруг нет «миль», думаю, вы можете спокойно называть меня по имени».

Последовала пауза.

«В любом случае, — вдруг сказал он, ошеломив своего спутника, — как же так получилось, что ты оказался префектом какого-то вспомогательного подразделения? Твоя семья, должно быть, богаче моей, и, вероятно, популярнее, учитывая, что я в политических кругах популярен не больше, чем дерьмо в городской бане».

Деций рассмеялся.

«У меня отвратительная привычка высказывать своё мнение. Это может навлечь неприятности».

Настала очередь Фронто смеяться.

«Ты даже не представляешь…»

«Ну, проблема в том, что я служил в Седьмом с самого начала. Поначалу всё было хорошо. Но в начале прошлого года, ещё до того, как всё это началось, нам назначили легатом Красса. Теперь я знаю, что он один из ведущих светил Рима и всё такое, и, наверное, мне не хочется говорить невпопад, но…»

«Но этот человек — настоящий придурок. Да, я заметил. Но если ты в Седьмом, почему ты не на западе, где его убивают разъярённые галлы?»

Деций усмехнулся.

«Ну, я случайно упомянул что-то о том, что его предки произошли от коз. Он потребовал, чтобы я отказался от службы в его легионе и вернулся в Рим. Но легат Бальб в то время искал людей для своих вспомогательных подразделений. Поэтому я принял понижение в должности. Я оставил Седьмой, всю свою славу и честь, чтобы поселиться с кучкой греческих охотников в Восьмом».

Фронто нахмурился.

«Это чертовски большое сокращение зарплаты».

«Как вы и сказали, моя семья не бедная. Мне просто нужно сейчас держаться подальше от дома. Моя жена только что родила третьего ребёнка, и её мать живёт с нами».

Фронто рассмеялся.

«Но разве вам не следует вернуться к воспитанию своего ребенка?»

«Кажется, ты меня не расслышал, Фронтон. Я в Галлии уже полтора года, и моя жена рожает третьего ребёнка…»

"Ой."

Фронтон посмотрел себе под ноги.

"Извини."

«Не надо. Когда я когда-нибудь вернусь в Рим, я устрою очень шумный и публичный развод и одним махом избавлюсь от неё и её гарпии-матери».

Фронтон старался не смеяться, когда Деций изобразил взмах рукой, но от усилия и инерции он упал на бок. У него ничего не вышло.

«Думаю, мне стоит поговорить с Бальбусом. Тебе нужно занять более внушительную позицию. Думаю, он сможет найти место для ещё одного трибуна».

«Спасибо. Где же это пиво? Мне нужно выпить, пока я снова не забуду про Веспиллу и её мать-гарпию».