Бескрайнее Озеро

Глава XVI

Он проснулся, дрожа от холода. За прозрачным камнем вставал серый рассвет, но утро не несло с собой тепла. Собака-Солнце скрывалась за тучами, словно не хотела смотреть на бушующие волны.

В полосатом доме стоял жуткий холод.

«Спасибо, что стены защищают нас от дождя и ветра, — мрачно подумал Счастливчик. — Мы бы, наверное, замерзли насмерть».

Лапочка уже проснулась и умывалась. Бруно с негромким ворчанием чесал лапой за ухом.

Счастливчик мгновенно вспомнил Прыгушку, уплывавшую в Бескрайнее Озеро, ее мокрое, скачущее по волнам ухо… В горле сразу сделалось тесно, он заскулил от горя и закрыл глаза. Когда боль сделалась совсем невыносимой, он заставил себя вспомнить о зовущем на помощь Альфе. Отчаянные вопли полуволка до сих пор стояли в ушах Счастливчика «Злоба! Помоги мне, Злоба!» Но Гроза смотрела только на Сталь, равнодушная к призывам Альфы.

Счастливчик вздохнул. Если бы можно было похоронить тяжелые воспоминания… Он представил, как выкапывает когтями ямку, складывает туда самые страшные события вчерашнего дня и предает их Собаке-Земле.

«Нет, вряд ли она согласилась бы забрать их… У нее своего горя достаточно».

Счастливчик потянулся. Лапы так сильно затекли и окоченели, что даже разгибались с трудом. Шерсть, накануне насквозь промокшая, теперь слиплась и покрылась коркой высохшей соли. Но хуже всего была поселившаяся в животе зловещая пустота Вчерашний грызущий голод сменился тупой болью, от которой кружилась голова, а лапы отяжелели и плохо слушались.

Внезапно воздух прорезал оглушительный скорбный вой, от него у Счастливчика оборвалось сердце.

Собаки вскочили, непонимающе крутя головами.

— Что это? — пролаяла Лапочка.

Счастливчик нахмурился. Вой отражался от стен дома, он был чем-то похож на гудки, которыми клетки-гремелки перекликались в городе.

— По-моему, это дом воет…

— Воющий дом? — приподняла уши Белла.

Счастливчик посмотрел на сестру. Он прекрасно знал, что у домов нет голоса, ведь они не живые! Тогда он вспомнил о прозрачном шаре, который находился в комнате. Он был похож на те шары, которые Длиннолапые зажигают, чтобы освещать тьму ночи, только гигантский и погасший. Может быть, это глаз дома? Что, если полосатый дом видит Прыгушку и Альфу, которых похитила Собака-Озеро?

— Как грустно он воет, — прошептал Жук, прижимаясь к матери.

В тусклом утреннем свете глаза Луны казались серыми. Ее уши поникли, хвост уныло лежал на полу. Она открыла пасть и завыла, смешивая свой голос со скорбным плачем дома. Жук и Колючка присоединились к матери, их тонкие голоса звенели от горя. Вскоре вся стая выла вместе с домом, оплакивая ушедших и вознося мольбы к Собаке-Луне и Собаке-Солнцу, скрытым за тяжелыми тучами.

Счастливчик зажмурился и откинул назад голову.

«О Всесобаки, следящие за всем, что происходит в этом мире, пожалуйста, разыщите наших мертвых и позаботьтесь об их душах. Пусть они найдут успокоение в Собаке-Земле».

Когда он открыл глаза, то увидел парящих за прозрачным камнем птиц. Они выписывали петли в сером небе, и сердце Счастливчика вдруг заныло от тоски по утраченной свободе бывшего одиночки. Когда-то и он был таким, как эти птицы — мог бежать, куда хотел, и не думать ни о ком на свете, кроме себя.

Он обвел глазами стаю. Грязные, несчастные собаки, измученные усталостью, горем и голодом, безвольно сидели на полу. Счастливчик сглотнул и скривился от ненавистного вкуса соли. Пасть горела огнем, при одной мысли о глотке чистой воды у него начинало судорожно сжиматься горло.

— Мы не можем здесь больше оставаться, — решительно сказал он. — Здесь нет ни еды, ни воды.

— Собака-Озеро очень злая, — провыла Стрела. — Если она смогла забрать Альфу, то нас она проглотит и не заметит!

Солнышко пронзительно завизжала, тряся грязной челкой:

— Ой-ой! Что вы такое говорите, ой! Ведь чтобы уйти отсюда, нужно снова пройти по той ужа-а-асной дороге, а она такая скользкая, ой! Даже Свирепые псы испугались по ней бежать, а мы все упадем и утонем, ой-ой! Я не хочу уходить в Собаку-Озеро!

— Что, если Свирепые псы поджидают нас на берегу? — спросил Бруно.

«В самом деле, от них всего можно ожидать», — подумал Счастливчик.

— Давайте спустимся и проверим, там они или нет, — предложил он.

Собаки осторожно спустились по винтовой лестнице, стараясь не поскользнуться на мокрых ступенях. Добравшись до выхода, они выглянули наружу. Вчерашний туман превратился в неподвижно висевшее над водой непроницаемое белое марево.

Внизу шевелилось невидимое Бескрайнее Озеро. Судя по рокоту волн, оно немного успокоилось, хотя и не утихло совсем Волны мерно бились о скалы, но уже не перепрыгивали через них и не захлестывали дорогу.

Счастливчик первый обошел полосатый дом, продолжавший оглушительно выть в тумане. Припав животом к мокрой дороге, Счастливчик прополз несколько хвостов в сторону берега и всмотрелся сквозь туман. Он ждал долго, но на берегу все оставалось тихо — ни тени, ни движения.

— Там никого нет, — объявил он, вернувшись к стае.

Собаки скорбной вереницей побрели по дороге. Никто не говорил ни слова, все головы были опущены.

По пути Счастливчик несколько раз останавливался и оборачивался к озеру. Сейчас он был даже рад туману, милосердно скрывшему тела Прыгушки и Альфы от глаз стаи.

«Надеюсь, Собака-Озеро сжалится над ними хотя бы после смерти и вынесет на берег… — думал он. — Пусть положит их не на желтый сыпучий песок, а на рыхлую черную землю, где Собака-Земля с почестями примет своих детей».

Сердце его сжалось при мысли о храброй Прыгушке, которая так надеялась когда-нибудь снова увидеть своего брата Хромого, ставшего Альфой другой стаи.

«Никогда уже им не встретиться. И лучше бы мне тоже никогда больше не видеть Хромого, потому что я не знаю, как рассказать ему о смерти Прыгушки».

Собаки с трудом взобрались на утес. Свирепых псов нигде не было видно, но все были готовы к тому, что они в любой миг выскочат из-за скал.

Счастливчик шел впереди, то и дело оглядываясь, чтобы никого не потерять. Что за жалкое зрелище представляла собой их некогда сплоченная и сильная стая! Бруно тяжело припадал на одну лапу, Солнышко больше напоминала свалявшийся ком пыли, чем собаку, а огромная Марта едва волочила лапы, уткнувшись носом в землю.

«Она истратила все силы, спасая Жука и Колючку, — подумал Счастливчик. — И до сих пор винит себя в том, что не спасла Прыгушку». Все остальные были грязнее грязи и едва дышали от изнеможения.

Подъем оказался крутым и тяжелым. С Бескрайнего Озера задувал ледяной ветер. К счастью, между камнями нашлись лужицы солоноватой воды, где собаки смогли утолить жажду.

Добравшись до вершины, стая остановилась на плоской песчаной площадке с россыпью камней. Между большими гладкими валунами росла жесткая трава. Отсюда был хорошо виден полосатый дом, возвышавшийся на груде скал. Дом продолжал выть. За ним виднелось Бескрайнее Озеро. Оно все еще билось о скалы, но стало заметно спокойнее.

Счастливчик вновь вспомнил искаженную ужасом морду полуволка, сорвавшегося с дороги в воду. Что сделало с ним Бескрайнее Озеро? Унесло на глубину, утопило в пучине или разбило о скалы? Счастливчик склонил голову в безмолвном уважении. Он не любил Альфу, но ни одна собака не заслуживала такого страшного конца.

«Это все из-за Стали и ее банды. Почему они не могут оставить нас в покое? — спросил себя Счастливчик, хотя прекрасно знал ответ. Свирепые псы преследовали их из-за Грозы. — Сталь не успокоится до тех пор, пока Гроза не вернется в Свирепую стаю. Альфа тоже знал это, поэтому так люто ненавидел Грозу».

Счастливчик покосился на молодую Свирепую собаку. Она стояла вместе со всеми и с жаром обсуждала предстоящую охоту.

— Микки и Кусака, вы попробуете подняться в скалы и поищете в трещинах мелкую дичь, — отдавала распоряжения Лапочка. — Возьмите с собой Грозу. Остальные пусть отдыхают.

Счастливчик с тяжелым сердцем смотрел на Грозу. Слышала она или нет, как Альфа молил ее о помощи на краю гибели?

— Гроза? — невольно вырвалось у него.

Молодая собака быстро обернулась, подбежала к Счастливчику и вопросительно склонила голову.

— Да? — спросила она, невинно глядя на него круглыми ясными глазами.

Счастливчик моргнул и покачал головой:

— Принеси мне что-нибудь вкусненькое.

— Конечно! — весело протявкала Гроза и снова бросилась к Лапочке.

Счастливчик молча смотрел вслед удаляющимся охотникам. На сердце у него было тяжело и муторно.

Когда кто-то тихонько дотронулся до его плеча, он, не оборачиваясь, узнал Лапочку.

— Они непременно что-нибудь поймают, — сказала Лапочка, кивая в сторону скал. — По дороге я видела кроличьи орешки.

Она старалась говорить бодро, но ее карие глаза потускнели и ввалились, дрожь то и дело пробегала по телу.

«У нее такая тонкая шерсть, наверное, она мерзнет гораздо сильнее меня», — с болью подумал Счастливчик.

— Иди, отдохни, — попросила Лапочка, кивая на небольшую расселину в скале. Они вместе подошли туда, и Лапочка со вздохом растянулась на земле. Счастливчик прижался к ней и почувствовал, как она дрожит.

Счастливчик стал лизать Лапочку в шею, пытаясь согреть.

— Помнишь, как мы сидели рядышком в Западне, в ночь Большого Рыка? — спросил он. — Я не мог видеть тебя через стену, но знал, что ты там.

— Конечно, — прошептала она, закрывая глаза.

Счастливчик долго смотрел на нее. Шелковистая бежевая шерсть на ее морде выглядела чистой и свежеумытой, несмотря на все перенесенные испытания. Вдоль хребта шерсть Лапочки была чуть темнее, цвета песка, озаренного лучами Собаки-Солнце. Счастливчик помнил, что когда они сидели в Западне, запах Лапочки казался ему нежным и уютным, словно она пахла домом, которого у него никогда не было. От нее и сейчас пахло свежо и нежно, но куда подевалось ощущение покоя и уюта? После Западни Лапочка сильно изменилась. Оказывается, тогда Счастливчик очень многого не знал о ней… Сейчас от Лапочки веяло страхом, усталостью, настороженностью и… силой.

Счастливчик со вздохом закрыл глаза и провалился в сон.

Когда он проснулся, Собака-Солнце уже спустилась к краю небес. Он торопливо огляделся по сторонам и вскочил. Лапочка тоже проснулась и смотрела куда-то перед собой. Счастливчик хотел спросить ее, о чем она думает, но ему помешал громкий лай Марты.

— Охотники вернулись!

Собаки мигом сгрудились на песчаной полянке, нетерпеливо виляя хвостами. Кусака закончила складывать добычу и с торжествующим видом отошла, чтобы все могли полюбоваться целой кучей кроликов.

— Сегодня все наедятся досыта! — тявкал Микки, приплясывая возле добычи.

Белла бросилась поздравлять охотников, остальные тоже истошно залаяли от восторга.

Счастливчик с грустью подумал о том, насколько кратковременной будет эта радость. Кто знает, когда они смогут поесть в следующий раз? Он вспомнил речного кролика, которого они совсем недавно делили на пятерых, и вздохнул. Что ж, по крайней мере, сегодня у них на две голодных пасти меньше, чем вчера…

Он вздрогнул, устыдившись своих мыслей. Собаки молча выстроились перед кучей еды, вопросительно поглядывая на Лапочку. Та неуверенно глядела на кроликов и молчала. Причина общего смятения была ясна — никто не знал, как начать трапезу без Альфы, который по закону первый брал себе лучшие куски. Даже бывшие Собачки-на-поводочке привыкли к этому ритуалу и теперь испытывали растерянность.

Но вот Лапочка решительно откашлялась и подняла голову:

— Поскольку у нас пока нет Альфы, мы будем есть все вместе и поделим дичь поровну! А решать, кто будет нашим вожаком, будем после!

Голодных собак не пришлось упрашивать. Все с жадностью накинулись на кроликов, и вскоре на земле остались только клочья окровавленной шерсти. Когда отяжелевшие от сытости собаки расселись на земле и принялись умываться, Луна решительно вскочила на скалу.

— Стая, соберитесь вместе! — попросила она. — Мы должны достойно попрощаться с Альфой, который так мужественно возглавлял нас.

Собаки заскулили и стали подходить ближе, рассевшись полукругом под скалой.

Гроза смотрела на затянутое туманом озеро, ее глаза были бесстрастны. О чем она думала? Вспоминала о том, как полуволк травил ее? Как устроил ей издевательскую церемонию и дал имя Злоба? Подумала о последних мгновениях Альфы, обезумевшего от ужаса?

— Мы прошли большой путь, — продолжала Луна. — Мы все были храбрыми, верными и мужественными. Мы не пали духом, не отчаялись и продолжали бороться за выживание.

Собаки одобрительно затявкали, а Счастливчик склонил голову к плечу. Он знал, что Луна пользуется огромным уважением в стае и прекрасно понимал почему.

Глаза Луны вновь сверкнули голубым огнем.

— Мы все скорбим о гибели нашей подруги Прыгушки и нашего вожака Альфы.

Стрела завыла, уронив голову.

— А правда ли, что Альфа умер? — пропищал Нытик, растянув широкий рот. — Мы же этого точно не знаем!

— Знаем, — рыкнула Марта. — Счастливчик своими глазами видел, как он упал с озерной дороги. Вчера вода была в такой ярости, что никто не смог бы выжить.

— Но у Альфы лапы с перепонками, как у тебя, — заметил Бруно. — А ты вчера смогла доплыть до щенков и вернуться с ними на берег.

Марта посмотрела на свои тяжелые черные лапы.

— Но даже я не смогла бы долго продержаться в воде, — призналась она. — И я не смогла спасти Прыгушку.

Луна запрокинула голову к небу и протяжно завыла. Собаки присоединились к ней.

Скорбный вой поднялся над скалами, полетел вниз, чтобы слиться с одиноким ревом полосатого дома. Воя, собаки инстинктивно теснее прижались друг к другу, на какое-то время сделавшись единым, сотрясаемым горем телом. Вплетая свой голос в общий вой, Счастливчик шкурой чувствовал, как крепнет объединяющая стаю связь.

Когда вой оборвался, Луна спрыгнула со скалы и подошла к объедкам кроликов. Своим пушистым белым хвостом она сгребла кости в кучку.

— Давайте похороним это здесь, — предложила она. — В память об Альфе и Прыгушке, которые никогда не будут погребены.

Микки первый начал рыть ямку в песке, остальные бросились ему на помощь. Когда все было готово, Лапочка забросала кроличьи останки землей, а Кусака притоптала лапами холмик.

Луна посмотрела на Счастливчика:

— Ты не хочешь сказать что-нибудь от всех нас? Ты всегда находишь самые правильные слова.

Счастливчик растерялся. С каких это пор ему поручают говорить за всю стаю? Но сейчас было не время спорить, стая смотрела на него, ожидая.

Он взошел на плоскую скалу, повернулся к своим друзьям:

— Прощай, храбрая Прыгушка. Любимая подруга, веселая сердцем и мужественная духом. Мы будем скучать по тебе.

Стрела испустила душераздирающий вопль. Дейзи бросилась к ней, принялась вылизывать ей ушки.

Остальные продолжали молча смотреть на Счастливчика, ожидая продолжения. Он открыл пасть, снова закрыл ее. Он знал, что должен что-то сказать, но что? Счастливчик вспомнил страшного полуволка таким, каким впервые увидел его, придя в стаю. Нет, Альфа не был ни добр, ни великодушен, ни внимателен к своим собакам, но разве этих слов ждут от него сейчас? Собака-Земля прогневается, если он проводит Альфу обидой и упреками.

Счастливчик облизнул нос. Решение пришло само собой. Неважно, что он думает и что чувствует. Стая ждет от него слов, которые поддержат и укрепят ее дух, значит, именно это он и должен сказать.

— Прощай, Альфа, — торжественно начал Счастливчик. — Полуволк, полупес, ты был рожден вожаком. Храбрый в жизни, мужественный в смерти. Прощай.

На вкус эти слова были, как дорожная пыль, и пахло от них гнилью и обманом, но Счастливчик заставил себя стоять спокойно, ничем не выдавая своего притворства.

Кажется, никто ничего не заметил, собаки одобрительно закивали, соглашаясь с речью Счастливчика.

Когда он спустился с камня, Лапочка неслышно подошла к нему.

— Ты хороший пес, — тихо сказала она. — Ты знал, что хочет услышать стая, и сказал именно это. Уверена, Альфа тоже поблагодарил бы тебя, если бы смог.

«Нет, никогда, — угрюмо подумал Счастливчик. — Он еще сильнее возненавидел бы меня за то, что я его пережил».

Стая осталась сидеть возле холмика, выросшего над кучкой похороненных костей, а Счастливчик отошел к краю скалы.

Здесь он долго стоял один, глядя на густой туман, белой шкурой укутавший Бескрайнее Озеро. Он думал об Альфе, но никак не мог разобраться в своих воспоминаниях. Хладнокровный, не умеющий прощать. Резкий. Порой коварный и жестокий, а порой храбрый и пугающе мудрый.

Каким же он был — полуволк, возглавивший собачью стаю?

Пожалуй, всего несколько раз полуволк подпустил Счастливчика так близко, что тот смог увидеть проблеск его подлинного духа. Счастливчик вспомнил, как однажды Альфа заговорил о своем детстве. О том, как непросто ему было расти полукровкой. На него всегда смотрели с подозрением, никогда и нигде до конца не принимали за своего.

— Прощай, Альфа, — прошептал Счастливчик. — Пусть пребудут с тобой оба духа — собаки и волка.