Безжалостное правление

13

Роман

Я делаю последний глоток виски, оставшегося в моем стакане, — первый и последний за ночь, потому что впереди еще работа. Напиток мало помогает отвлечься от того, как мне чертовски неудобно в этом смокинге, и от того, какая буря дерьма бушует внутри меня.

Другой рукой я прижимаю телефон к уху, откинувшись в кресле в комнате в пентхаусе, которую отвоевал под офис.

На другом конце линии Павел бормочет проклятия себе под нос. Я только что рассказал ему обо всем, что произошло с Анатолием вчера вечером.

Обычно я не лезу в чужие дела — меньше дерьма, в котором мне приходится копаться, — но как только я увидел, что Лиза расстроена, во мне вспыхнул защитный инстинкт.

Когда мне было пятнадцать, я не смог защитить свою мать от жестокого отца. Я поклялся никогда больше не повторять эту ошибку. Если мужчина настолько болен, что причиняет боль женщине, то он заслуживает того, чтобы на него обрушился ад.

— Так вот с каким человеком мы имеем дело? — Павел фыркнул. — Человек, который ничего не думает о том, чтобы взять девочку-подростка и гулять с ней целый день, не посоветовавшись с семьей?

Мои пальцы крепко сжимают пустой стакан из-под виски.

— Пока мы не выясним, что произошло на самом деле, наши руки связаны. Савин присматривает за Софией, а мы посмотрим, не появится ли снова Анатолий и не случится ли чего-нибудь еще.

— Что сказала Лиза? — Его голос такой же мрачный, как и мой.

— Ничего. Либо она не знает о выпивке, либо держит язык за зубами, но она была на взводе — это ясно.

— Если он, блядь, хоть пальцем тронет эту девчонку, я с огромным удовольствием разорву его на куски.

У меня на виске запульсировала жилка. Как бы мне ни хотелось, чтобы Анатолий заплатил за каждый свой грех, в данный момент у него в руках грузовой корабль, полный нашего товара. Мы не можем взять его на мушку… пока.

— Какие бы скелеты он ни прятал, мы их обнаружим. Но нам лучше иметь веские доказательства, прежде чем идти к Максиму. У него и так хватает дел, и мы не можем сорвать эту сделку, если у нас нет железных доказательств.

— Что бы это ни было, я гарантирую тебе, что оно сомнительное.

— Спору нет, — соглашаюсь я. — Давай присмотрим за ним. Увидим, что он на самом деле задумал.

— Я об этом позабочусь, — клянется Павел.

Мы прощаемся, и я поворачиваюсь лицом к своему отражению в окне, поправляю лацканы и провожу рукой по штанинам, разглаживая все складки на смокинге.

Это наш последний вечер в Лондоне перед отлетом в Москву, и Кира запланировала нечто особенное, хотя и не говорит мне, что именно.

Словно почувствовав темное облако над моей головой, в комнату врывается Кира, и ее глаза сужаются, когда она видит, что я пристально смотрю на свое отражение.

— Почему такое задумчивое лицо?

Я встречаю ее взгляд в отражении окна.

— Кто сказал, что я задумчивый?

Она полностью заходит в комнату, закрывая за собой дверь. Кира выглядит как всегда гламурно в золотом вечернем платье, ее светлые волосы собраны в свободный пучок.

— Я знаю этот взгляд. Ты чем-то недоволен. — Она скрещивает руки и прислоняется к стене. — Ну и ладно.

Я провожу языком по верхним зубам и поворачиваюсь к ней лицом.

— Я знаю, что ты хочешь, чтобы сегодняшний вечер стал сюрпризом для Лизы, но я не могу нормально выполнять свою работу, если не знаю, куда мы едем. — Я жестом указываю на свой компьютер. — У клуба нет ни адреса, ни сайта, ни Google. Как будто его не существует. Мне нужно больше информации.

Она выдохнула.

— Обещай мне, что не сойдешь с ума.

Я передергиваю плечами. Эта женщина пытается меня убить.

— Я не даю никаких обещаний. Просто скажи это.

— Хорошо. — Она наклоняет подбородок выше. — Мы идем в секс-клуб.

Я буквально захлебываюсь воздухом.

— Черт возьми, Кира. О чем ты думаешь?

Она смеется над моим громогласным выражением лица.

— Вот почему я тебе не сказала. Остынь, ладно? Мы не собираемся ничего делать. Это просто шоу. Мы придем посмотреть. Мы с Максимом уже бывали там, и он может подтвердить, что охрана на высшем уровне.

— Почему? — Это единственное слово, которое я могу подобрать. Мне приходит в голову другая мысль. — Значит, Лиза не знает?

Кира медленно качает головой.

— Все, что она знает, это то, что это немного необычно. — Она легонько подталкивает меня под руку. — Да ладно. Разве Лиза не заслуживает хорошего времяпрепровождения? В Москве она никогда бы так не отрывалась, но она заслуживает сумасшедшей ночи хотя бы раз в жизни, прежде чем привязать себя к семье.

Я прочистил горло.

— Ночной клуб — это отрыв, — говорю я. — Но секс-шоу…

— Эротическое шоу в секс-клубе, — уточняет она. — Есть разница.

— Точно.

Лицо Киры опускается.

— Она должна знать, что теряет. Потому что рано или поздно она будет привязана к этому мудаку до конца своих дней. И она никогда не узнает, что такое хорошо, — Кира поднимает брови в стиле «сам понимаешь». — Потому что Анатолий будет ее первым и последним.

Господи. Мои мысли ныряют прямо в сточную канаву. Если Лизе интересно, что такое "сам знаешь что", я с удовольствием покажу ей. Я знаю, что Анатолий ценит ее девственность — свинья достаточно ясно дала это понять в бане, — но, возможно, я так же извращен, потому что мысль о том, что я буду первым мужчиной, который раздвинет ее ноги и ворвется внутрь ее тугого жара, заставляет меня напрягаться против молнии этого проклятого обезьяньего костюма.

Я поднимаю руку, чтобы остановить Киру.

— Да, я понял. Тебе не нужно объяснять мне это.

Она вздыхает.

— Я хочу подарить ей дикую ночь, чтобы она ее запомнила. Я знаю, что это ничего не изменит, но, возможно, немного откроет ей глаза. — Она обнадеживающе улыбается. — Мы не должны делать это странным. Ты сделаешь свою работу, я позабочусь о том, чтобы Лиза провела лучшее время всей своей жизни, и мы больше никогда не будем об этом говорить.

Костяшки пальцев побелели, а руки сжались в кулаки, и мой разум погрузился во мрак. Я убивал, калечил и мучил десятки людей, не задумываясь. Но это, возможно, самая тяжелая работа для меня — наблюдать, как Лиза впервые испытывает удовольствие вблизи и лично, и не иметь возможности ничего с этим поделать.

Боже, у Вселенной испорченное чувство юмора.

Вообще-то я не должен винить Вселенную, это все Кира.

Раздается тихий стук, и Лиза распахивает дверь.

Наши взгляды встречаются, и я тут же жалею об этом. Она смотрит на меня сквозь густые темные ресницы, словно богиня, сошедшая к смертным. Платье смелого алого цвета обволакивает ее изгибы, словно пламя, а на изящной шее красуется тонкое золотое ожерелье.

Моя рука гораздо лучше смотрелась бы на ее горле.

Просто охренительно. Мои мысли уже уходят от меня.

Я тяжело вдыхаю, выпрямляю позвоночник и сосредоточиваюсь на том, чтобы засунуть пистолет за пояс.

— Черт, подруга. — Кира присвистывает. — Ты выглядишь невероятно.

Только это преуменьшение. Я отворачиваюсь, потому что все незаконные фантазии, которые крутились у меня в голове, скорее всего, написаны на моем лице, чтобы все видели.

Лиза выдыхает воздух и разводит руками.

— Нарядилась и понятия не имею, куда идем.

Кира обнимает подругу.

— Скоро все станет известно.

Яростный жар проникает в меня. Я скребу языком по зубам и, не оглядываясь, прохожу мимо Лизы.

Я здесь, чтобы выполнить работу. И ничего больше.

— Берите пальто, — рявкаю позади себя. — Я попрошу Феликса подогнать машину.

Я чувствую неловкую тишину, когда выбегаю из комнаты. Знаю, что веду себя как придурок, но альтернатива — потерять контроль. Я не могу позволить, чтобы эта безрассудная одержимость продолжалась. Даже думать об этом — безумие.

Мне просто нужно пережить эту ночь, а потом я смогу держаться на расстоянии. Навсегда.