Безжалостное правление

37

Роман

Я открываю дверь в пентхаус, ожидая увидеть Лизу, которая вышагивает и придумывает сотню разных способов убить меня, но вместо этого меня встречает тишина. Я несколько раз окликаю ее по имени, но ответа нет.

В моем животе поселяется холодный ужас. Мои люди стоят прямо за дверью — никто не мог проникнуть сюда незамеченным.

Могла ли Лиза причинить себе вред, чтобы отомстить мне? От этой мысли я бросаюсь через пентхаус, зовя ее, но все, что я слышу, — это эхо моего собственного голоса в холодных пустых стенах.

Когда я вхожу в затененную гостиную, то чувствую холодное прикосновение лезвия к своей шее. Я уже готов швырнуть нападавшего через всю комнату, когда понимаю, кто это.

— Лиза? Это всего лишь я, — заверяю я ее. Я так рад, что она цела и невредима, что не сразу замечаю, что это она стоит передо мной, приставив нож к моей яремной вене.

— О, я прекрасно знаю, — прорычала она. — А теперь позволь мне прояснить, что произойдет. Ты вернешь мне мой телефон, а потом отпустишь меня. — Она прижимает кончик кухонного ножа к моей коже, достаточно сильно, чтобы я почувствовал медленную теплую струйку крови на шее. — Не знаю, с чего ты взял, что играешь в Бога с моей жизнью, но мне это очень не нравится.

Ее голос мог бы резать сталь, но я не могу сдержать ухмылку, которая тянется к моим губам. Я ценю ее браваду, хотя при желании мог бы в мгновение ока обезоружить ее и перевернуть все с ног на голову простым движением руки. Но я этого не сделаю.

— Мои извинения, — искренне говорю я. — Если ты любезно уберешь нож от моего горла, я смогу вернуть тебе телефон.

Она бросает на меня свирепый взгляд.

— Нет, пока ты не скажешь мне, зачем ты его взял.

— Мне нужно было проверить, установлен ли там маячок. Никто не должен знать наше местоположение.

Ее брови поднимаются, исчезая под темной челкой.

— И установлен ли маячок?

— Я не знаю, — признаюсь я, сжимая челюсть. — Потому что, судя по всему, ты тайный компьютерщик и никто не смог взломать твой гребаный телефон.

Она одаривает меня самодовольной улыбкой, но это длится недолго.

— Это не объясняет, почему ты запер меня в своем доме. Я не могу просто исчезнуть из своей жизни. Мои родители наверняка интересуются, где я, а Анатолий… — Она прочищает горло, но не заканчивает мысль.

Меня охватывает раздражение. Ненавижу, когда тем, кто должен был любить и защищать ее, просто наплевать. Они расстроены только потому, что эта неразбериха разворачивается прямо перед ее свадьбой — свадьбой, которая не состоится, если я буду иметь на это право.

Я пытаюсь образумить ее.

— Нас чуть не убили прошлой ночью. Да, скорее всего, я был целью, но мы не можем ничего предполагать, пока не получим больше информации.

Ее лицо опускается.

— Конечно, речь идет не обо мне.

— Возможно, и нет, но я не из тех, кто рискует, когда речь идет о чем-то, что мне дорого.

Она несколько раз моргнула, выражение ее лица смягчилось.

— Я… я не могу остаться здесь с тобой, — умоляет она. — У нас была прошлая ночь. Давай закончим на хорошей ноте. — В ее тоне есть нотка сожаления, но она скрывает это под свирепым взглядом.

В этот момент мой взгляд скользит по ее телу. Черт. На ней одна из моих футболок и больше ничего, насколько я могу судить.

В груди нарастает теплое чувство обладания.

— Ты хорошо выглядишь в моей одежде, — прорычал я.

— Наслаждайся видом. Потому что это последний раз, когда ты видишь меня в чем-то своем. Я ухожу отсюда, и ты не сможешь меня остановить.

Мой голос понижается на октаву.

— Думаю, мы оба знаем, что могу. Очень легко.

— Я серьезно, Роман. Это зашло слишком далеко! — Она вдавливает лезвие в мою кожу, чтобы доказать свою правоту. — Я скоро выхожу замуж. Анатолий пошлет людей искать меня. Он будет задавать вопросы. Не ставь меня в такое положение. — Ее глаза затуманиваются от страха, и мне хочется еще сильнее ударить этого засранца по лицу.

— Я сказал тебе, что разберусь с ним, и я разобрался. Он думает, что Кира спрятала тебя после нападения прошлой ночью. Не то чтобы он был этому рад, но он считает, что у тебя не было выбора, что это было по приказу Максима.

Она прикусывает сочную нижнюю губу, обдумывая то, что я ей только что сказал. Даже Анатолий знает, что нельзя восставать против Максима, по крайней мере, внешне.

Ее хватка на ноже ослабевает, и я делаю мысленную пометку дать Лизе уроки самообороны в какой-то момент.

— Но Кира на Мальдивах.

Я ухмыляюсь.

— Он этого не знает.

Ее рот сжимается в тонкую линию.

— Это безумие. Я не могу оставаться запертой здесь с тобой.

— Мы не собираемся сидеть здесь взаперти. У меня другие планы.

Она качает головой, ее выражение лица снова наполняется гневом.

— Нет, не можешь. Ты не можешь строить планы, не спросив меня, чего я хочу. — Она выпячивает подбородок. — В моей жизни достаточно того, что я не могу контролировать; я имею право голоса. — Ее голос трещит от уязвимости, пробиваясь сквозь лед, сковавший мое сердце.

— Как насчет того, чтобы ты опустила нож, и мы сели на диван и обсудили, что делать дальше.

Она спокойно обдумывает это.

— Хорошо, но сначала верни мне мой телефон.

— Он у меня в заднем кармане, — инструктирую я. — Не стесняйся пощупать его, пока ты там.

Не отводя глаз, она наклоняется ко мне и роется в кармане, пока ее рука не нащупывает телефон. В этот момент я вижу, как мой член настойчиво прижимается к ее животу.

— Боже мой, ты твердый. Это тебя возбуждает.

— Ты меня возбуждаешь, — уточняю я. — Хотя я мог бы обойтись и без ножа у горла.

— В таком случае следовало сделать другой выбор.

Одной рукой она листает свой телефон, проверяя, все ли в порядке.

— Ты определенно умеешь хорошо хранить свои секреты.

Она бросает на меня злобный взгляд.

— Может, если бы окружающие уважали мою личную жизнь, мне бы не пришлось этого делать.

— Меня не волнует, что у тебя в телефоне; меня волнует только то, что никто не может тебя выследить. — Край моего рта приподнимается в улыбке. — Учитывая, что мои хакеры не смогли проникнуть в твой телефон, я полагаю, ты приняла меры, чтобы он был чист.

Она вздергивает подбородок.

— Я приобрела несколько навыков на этом пути.

Я бы хотел узнать, почему, но сейчас, когда нож неловко прижат к моей коже, не время для расспросов.

— Это впечатляет, — пробормотал я. — Как и все в тебе.

Она сужает глаза.

— Не думай, что несколько ласковых слов заставят меня простить тебя.

— Я не ищу твоего прощения, — прорычал я. — Я ищу гораздо большего.

Наконец-то с меня хватит. Я выхватываю нож из ее руки и убираю его в недоступное для нее место. Мне требуется все, чтобы не повалить ее на землю и не вбить в нее хоть какой-то смысл. Почему она вообще решила, что сможет меня одолеть, просто смешно.

Ее глаза расширились, когда я обхватил рукой основание ее шеи и притянул ее к себе.

— Не знаю, чего ты на самом деле добиваешься, но по какой-то причине ты решила продолжить свой брак с Анатолием. — Я опускаю губы к ее губам. — Позволь мне провести это время с тобой — несколько дней наедине в моем доме, пока мои люди выясняют, кто на нас напал.

— Это только усложнит прощание, — мягко говорит она.

— Я воспользуюсь этим шансом. — Я захватываю ее губы своими, и она смягчается под моим голодным поцелуем. — Скажи "да". Ты можешь носить мою одежду все выходные.

Она смеется и толкает меня в грудь.

— Тебе может понадобиться другой подход, если ты пытаешься убедить меня.

— Кстати говоря, что у тебя под одеждой? — Моя рука проникает под футболку, и я приостанавливаюсь, когда чувствую ее голую киску, мокрую и готовую для меня. — О, черт. Приставив нож к моему горлу, ты так возбудилась?

Она невинно подмигивает мне.

— Может быть.

Черт. Неужели у нее есть неизведанный ножевой фетиш?

Она такая скользкая и совершенная, когда я глажу ее складочки, а затем ввожу два пальца в ее киску, до второй костяшки. Лиза вскрикивает и упирается руками в мою грудь.

— Тебе все еще больно, ангел? Или эта киска готова к большему?

Она с силой втягивает воздух в легкие, когда я беру ее за затылок и подношу рукоятку лезвия к ее отверстию. Я двигаю им так, чтобы он был покрыт ее скользкой кожей.

Ее глаза чуть не вылезают из орбит.

— Ты сошел с ума!

— Может быть. — Я мрачно усмехаюсь. — Но ты заслужила это за то, что осмелилась порезать меня. — Ловко держась указательным и большим пальцами за лезвие ножа, я медленно ввожу рукоятку в ее киску, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Ее зрачки расширяются, и она сжимает в кулаках мою рубашку, выдавая сырую, невысказанную потребность, такую же сильную, как и взгляд ее глаз. Моя хорошая девочка не такая уж и хорошая, в конце концов.

— Тебе, наверное, больно, учитывая прошлую ночь… — Я ввожу рукоятку чуть глубже в ее киску. — По крайней мере, эта рукоятка не такая большая, как мой член.

Лиза выгибается навстречу моим прикосновениям, задыхаясь, запах ее возбуждения — мускусный и сладкий — заполняет ноздри, и все, что я могу сделать, — это не упасть на колени и не съесть ее. Но ей это чертовски нравится.

Она закрывает глаза и, откинув голову назад, позволяет мне трахать ее хорошо и глубоко. По хриплым звукам становится понятно, насколько она мокрая.

Я собираю ее тяжелые темные волосы в кулак и тяну, открывая доступ к гладкой коже ее шеи. Она хнычет, и по тому, как она задыхается и прижимается ко мне, я понимаю, что она уже близка к этому.

— Потри свой клитор, — требую я.

Не раздумывая, она приземляется кончиками пальцев на свой узелок и быстро наматывает круги. Она испускает восхищенный вздох, и, блядь, если это не заставляет всю кровь в моем теле прилить к члену.

Я кручу рукоятку ножа внутри нее, и она стонет, как будто это рай. Черт. У нее действительно есть ножевое пристрастие. Неожиданно, но определенно желанно.

— Ты намочишь эту рукоятку своими соками, а потом вылижешь ее дочиста, — инструктирую я ее.

Это все, что требуется, чтобы привести ее в чувство. Ее глаза затуманиваются, а голова откидывается на шею, когда оргазм накатывает и захлестывает ее тело.

Я делаю несколько мягких толчков, позволяя ей пережить последствия, а затем вытаскиваю его. Лезвие блестит в моей руке, когда я предлагаю ей облизать рукоятку, поглаживая ее по полным губам. Она задирает подбородок и встречает мой взгляд, проводя языком по рукоятке, прежде чем глубоко засосать ее между губами.

Ну, трахните меня. Я издаю стон, мой член тверд как никогда.

— Не могу дождаться, когда смогу просунуть свой член в твое горло, — объявляю я. — Ты собираешься принять его как хорошая маленькая шлюшка, которой я тебя знаю?

Ее плечи напрягаются, и она с треском отпускает рукоятку ножа.

— Прости. Мне это не нравится — использовать свой рот.

Мои плечи напрягаются, когда я провожу пальцем по ее щеке.

— Что он с тобой сделал?

Она моргает и качает головой, давая понять, что это не то, что она хочет обсуждать. Но когда-нибудь я узнаю от нее эту историю.

Мне чертовски не нравится, что Анатолий все испортил для нее. Это еще одна причина выпотрошить его, как рыбу, когда придет время, а я не сомневаюсь, что это время придет.

Я сжимаю ее челюсть, наклоняя ее красивое лицо к себе.

— Поверь мне, milaya, тебе понравится со мной. — Я нежно целую ее. — Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо.

— Похоже, ты точно знаешь, чего хочет мое тело, даже больше меня. — Она закатывает глаза в притворном отчаянии. — В этом-то и проблема.

Я легонько провожу зубами по коже ее шеи.

— Это не должно быть проблемой. Значит, это "да"? — спрашиваю я.

Лиза поднимает плечо.

— Это зависит от обстоятельств. У тебя есть Wi-Fi?

Я смеюсь.

— Да, у меня есть Wi-Fi. Не терпится посмотреть Netflix?

Она не может скрыть улыбку, растущую на ее губах.

— Что-то вроде этого. Всего несколько дней, — шепчет она. — Это все, что я могу тебе дать.

Это мы еще посмотрим.