Безжалостное правление

22

Лиза

— Ну же, маленькая русская куколка, покажи нам розовое между твоей кис…

Он не договаривает фразу до конца. Вместо этого он издает звук, который можно описать только как агонию. Это частично бульканье, частично крик, но все это боль, а затем стук чего-то или кого-то, упавшего на землю.

И тут же все словно останавливается. Аукционист умолкает, как и толпа, и по залу разносится лишь паническое бормотание.

Я вглядываюсь в зрителей, чтобы понять, что происходит, но могу различить лишь смутные очертания. Никто не двигается, несмотря на чувство ужаса, охватившее комнату.

Один голос слышен лучше других — глубокий, хрипловатый и до боли знакомый.

— Она моя за полмиллиона долларов, — провозглашает он над затихшей толпой. — Кто-нибудь хочет бросить мне вызов?

Из зала не доносится ни звука.

— Раз, два… Аукцион окончен.

Моя кровь становится ледяной.

Нет, только не это. Даже за такую дикую сумму я не могу.

Зал погружается в ошеломленную тишину, эхо его заявления повисает в воздухе. Аукционист застыл на месте, его взгляд устремлен на Паулину.

Выражение ее лица — чистый триумф.

— У нас есть победитель, — объявляет она. — За полмиллиона долларов.

Она думает, что мы выиграли, что мы сорвали джекпот.

Как же она ошибается.

Паулина переполнена восторгом, когда провожает меня со сцены.

— Лиза, это нереально, — визжит она. — Это самая высокая ставка за всю нашу историю.

— Ты не понимаешь. — Мое сердце стучит в груди, как молот. — Это нехорошо. Я знаю человека, который меня выиграл.

Паулина бросает на меня растерянный взгляд, но она понятия не имеет, кто такой Роман и на что он способен.

Кира всегда говорила, что Роман — ангел, если его не провоцировать, тогда он становится полным психом. Сегодняшний вечер стал тому доказательством. Я почувствовала в воздухе тяжелый запах крови и услышала леденящее душу бульканье. Это дело рук Романа.

Паулина тяжело вздохнула.

— Ну… это плохо?

Да, если это деловой партнер твоего жениха и опасный гангстер.

— Да. — Новая волна беспокойства прокатывается по мне. — Тебе нужно аннулировать контракт. Он… Он опасен.

— Милая. — Она хватает меня за плечи, словно я ребенок, у которого началась истерика. — Этот человек, кем бы он ни был, платит полмиллиона долларов за одну ночь с тобой. Это деньги, меняющие жизнь. Подумай, что ты можешь с ними сделать.

Сейчас я думаю не о деньгах. Я думаю о том, как встретить гнев Романа.

Я солгала ему, улизнула из номера, и, что хуже всего, он знает мой секрет. Что я настолько безнадежна, что продала свою девственность.

Смущение покрывает мою кожу, когда я представляю, что он сделает с этой информацией. Будет ли он держать ее у себя? Пригрозит рассказать Анатолию?

У Романа нет причин защищать меня. Не после того, как я солгала ему сегодня утром, утверждая, что между нами ничего нет… что я с нетерпением жду свадьбы с Анатолием.

От другой мысли дыхание перехватывает в горле. Неужели он заберет мою девственность себе?

Кровь стучит в ушах. О Боже, я зашла слишком далеко.

Схватив Паулину за руку, я заставляю ее остановиться и выслушать меня.

— Я не могу пройти через это.

Ее рот сжимается в жесткую линию.

— У тебя нет выбора.

Мои колени грозят подкоситься, и мне приходится держаться за стену, чтобы устоять на ногах.

— Ты сказала, что у меня всегда есть выбор.

Она вздыхает и потирает висок.

— Ладно, успокойся. Я поговорю с ним и выясню, что происходит. — Она ведет меня в комнату с красной дверью с цифрой пять на ней. — Подожди здесь. Я скоро вернусь.

Я тяжело выдыхаю.

— Спасибо. — Она бросает на меня последний взгляд, который я не могу истолковать, прежде чем она закрывает за собой дверь.

Черт, это было очень близко.

Сделав неуверенный шаг вперед, я осматриваю свое окружение. Комната просторная и удобная, напоминает то, как, по моим представлениям, выглядят элитные номера в Вегасе, с их красно-черной цветовой гаммой. Большая плюшевая кровать доминирует в пространстве, ее черные шелковые простыни отражают мягкое освещение. Напротив кровати — золотое зеркало в рамке, протянувшееся через всю комнату, что позволяет любоваться им со всех сторон. Когда я поднимаю голову, то понимаю, что это касается и потолка.

Вот черт. Эта комната явно предназначена не только для крепкого сна.

Когда мой взгляд блуждает по комнате, он улавливает серебряный блеск наручников и ограничителей, незаметно прикрепленных к каждому углу кровати.

Осознание этого факта тяжело ложится на мою кожу. Это комната для секса. Комната, где все это происходит. Я здесь не просто так.

Паулина не намерена отказываться от денег. С чего бы это? Дом берет тридцать процентов, а тридцать процентов от полумиллиона долларов — значительная сумма.

У меня нет ни плана, ни четкого пути отступления, но я без сомнений знаю, что мне нужно убираться отсюда. И немедленно.

Распахнув дверь, я делаю два шага вперед, прежде чем сталкиваюсь с гигантским валуном. Живым, дышащим валуном, который выше шести футов, покрыт татуировками и носит имя Роман Васильев.

От шока у меня перехватывает дыхание. Я вскрикиваю и глупо пытаюсь увернуться от него, но мускулистая рука обхватывает меня за талию и прижимает спиной к его твердой груди.

— Куда это ты собралась, milaya? — Его дыхание горячо на моей коже, а голос — темный гул.

— Я уезжаю. Мне все равно, сколько денег ты предложишь. Я не возьму их и точно не буду ничего с тобой делать, — шиплю я, сопротивляясь его притяжению.

— Очень жаль, потому что Паулина только что обработала мою банковскую информацию. А это значит… — Он заталкивает меня обратно в комнату и закрывает за собой дверь. — Ты моя на эту ночь.