Безумный зов небес

Глава десятая

В самой дальней и самой маленькой клетке находился Уилл Льюис собственной персоной. Точнее, там находилась его голова, торчащая из земляного пола и ослепительно улыбающаяся мне фирменной улыбкой. В соседней клетке на стене висел мой добрый друг Маэстус — каждая из его стальных конечностей, а также одна рука из плоти удерживались мощными браслетами. Его глаза и рот — плотно перемотаны кусками серой ткани.

Наши враги явно восприняли ребят всерьёз. И это всё равно им не помогло!

На раскопку Уилла и расклёпку Маэстуса у нас ушло не меньше часа. Молодому некроманту понадобилось освободить только одну механическую руку, чтобы дальше он принялся за дело сам, но и это оказалось непростой задачей. Скажем, «Коготь феникса» легко прорезал металл, но одно неверное движение — и вместе с кандалами на пол упадёт металлическая рука. Путём невероятных усилий удалось обойтись без членовредительства.

Уилла в основном выкапывали девушки, а я стоял в стороне, периодически выдавая ценные советы. Как говорится, силы нет — зато ума навалом. Меня не слушали, и в общем-то правильно делали.

Когда руки гладиатора оказались свободны, он поднатужился, нашёл точку опоры и вытащил себя из земляной ловушки одним могучим рывком. Примерно в этот же момент из соседней камеры донёсся глухой стук и ругательства на лангийском — Маэстус тоже освободился и брякнулся на пол. Все были в сборе.

— Понятия не имею, как этот шаркающий урод меня уложил, — сказал Уилл, когда мы уселись полукругом, чтобы обсудить дальнейший план.

— Кто? — не поняла Юки.

— Коряга эта ходячая. Верховный друид. Да меня хоть отбойным молотком по голове долби, я не упаду. А этот только пальцем своим тык…

— Я пытался тебе сказать, — буркнул Маэстус. — Это магия Бездны. От неё нет защиты.

— Когда это ты пытался?

— Когда-когда… здесь и пытался. Только мне рот уже закрыли.

Из рассказа Уилла выяснилось, что его тоже сперва приковали к стене, но ему достаточно быстро удалось сломать оковы за счёт хорошо прокачанной силы. Увы, пока он разгибал прутья клетки, вернулся «шаркающий урод» и усыпил его снова, а второй раз гладиатор очнулся уже по шею в земле. Это со стороны слуг Древа было верным решением. Но дальнейшего они предсказать не могли — Уиллу удалось докричаться до Маэстуса.

Чтобы создавать и направлять костяные шипы, некроманту не нужно было что-то говорить или жестикулировать, но вслепую это выходило скверно. Уилл стал его глазами, и в итоге любой враг, что пытался сунуться в тюрьму, получал двойную порцию бритвенно-острой кости и падал, чтобы вскоре растечься лужей бурой жижи.

— Нас явно не планировали держать тут долго. Так, пока очередь не дойдёт на «оленезацию». Ну а мы им планы чуток подпортили, хотя и сами выбраться не могли.

Уилл невесело усмехнулся.

— Вот так вкидывал очки в силу, набирал перков, чтобы стоять, когда другие падают, а в итоге толку ноль. Говоришь, против этой херни резистов никаких?

— Никаких, о которых я бы знал, — неохотно сказал Маэстус. — Только убить мага раньше, чем он сотворит заклятье.

Уилл выглядел подавлено, и я решил его слегка подбодрить.

— Не вешай нос, Дикий Лев. Юки того гада уже ранила, так что вместе можем и добить.

Гладиатор поднял на меня ошарашенный взгляд.

— Как-как ты меня назвал? — Уилл звучал настолько удивлённо, что даже немного угрожающе.

— Твоим гладиаторским прозвищем? — неуверенно сказал я. — Нкиру поделилась, когда я в столице был. Я не так запомнил?

— Всё ты правильно запомнил. Только я это прозвище терпеть не мог.

Вот это новости. Впрочем, учитывая, что Уилл про свою гладиаторскую кличку никогда не рассказывал, неудивительно. А я, дурак, мог бы и сообразить.

— «Дикий Лев», кринжатина, — продолжал Уилл. — Пафос изо всех щелей. Каждый раз как на арену выходил, толпа скандирует, а у меня уши в трубочку. Я-то другое прозвище себе хотел.

— Какое? — с любопытством спросила Юки.

— Жирный Кот, — доверительно ответил Уилл.

От неожиданности мы прыснули. Кажется, даже со стороны Кёльколиуке раздалось сухое хихиканье.

— Я не шучу! — заулыбался гладиатор. — У меня просто основной ник в реале… на Земле, то есть, был — BigFatCat. Вот и хотел перетащить из одного мира в другой, но Нкиру ни в какую. Вот и получился вёрджиновый «Дикий Лев» вместо чадового «Жирного Кота».

Маэстуса и Эннис мы потеряли ещё на концепции никнейма, а уж объяснять обитателям другого мира суть абсурдного древнего мема я бы не взялся ни за какие пироги.

Одежда, броня и оружие ребят нашлись очень быстро — небрежно сваленные в противоположном углу тюрьмы и едва прикрытые какими-то тряпками. Первый пункт нашего новейшего совместного плана оказался выполнен моментально, зато с остальными возникли затруднения.

У нас не было реалистичного способа выбраться назад. Юки ещё раз предложила вариант с раскопками в форме медведя, но он был отклонён абсолютным большинством голосов. Если здешний мини-данж с такой лёгкостью закрывал проходы, никакие наши усилия не могли бы создать новые, которые бы не обрушились нам на головы. Непробиваемые чужаки переродятся за сотни километров отсюда, а вот Маэстусу и Эннис повезёт меньше. Это, мягко говоря, не дело.

Остаться тут и ждать с моря погоды? Только «погода», скорее всего, будет нелётная. Мы находились во власти враждебной и непредсказуемой стихии, отсутствие действий с нашей стороны может быть воспринято как слабость и повод для немедленного уничтожения.

Конечно, спускаться ниже тоже совсем не хотелось. Даже учитывая успешное освобождение наших сильнейших друзей, вся ситуация воняла не только безумием, но и ловушкой. Опять же, Маэстус клялся, что минут за двадцать до нашего прихода он слышал характерное шарканье. Верховный друид после нашей внезапной атаки на ритуальную площадку возле Древа спустился именно сюда.

Видимо, моё полушуточное и довольно идиотское предложение найти его и добить становилось основной целью. Просто потому что остальные варианты были ещё хуже.

Назад, в мастерскую. Оттуда, сцепив зубы — во второй проход, запах которого Эннис описала, как «сырость, прах и гниль». Коридор здесь был заметно короче, чем тот, что вёл в тюрьму. А в конце… надо признать, наша новая спутница не соврала. Здесь можно было даже сгустить краски посильнее.

До этого момента каждая комната «данжа» имени Мёртвого Древа выглядела, как место, где с большим натягом, но могут жить люди. Сейчас же перед нами открылась скорее пещера, полость в земляном чреве, через которую, извиваясь и переплетаясь, тянулись жуткие чёрные корни. Они повсюду свисали с потолка, они словно вены, проходили по стенам полости и исчезали во мраке — в глубоком провале, занимающем почти всё обозримое пространство. Свет «Вспышки» попросту тонул в этой непроглядной черноте.

Мы впятером застыли на краю провала, боясь шелохнуться. Древо не торопилось отрезать нам путь назад, когда стало ясно, что возвращаться в мастерскую не было смысла. Раз мы дерзнули продолжать, дальше будет только хуже.

Уилл молча достал из заплечного мешка приличный моток верёвки и тщательно выбрал самый толстый кусок корня справа от нас.

Разумеется, длины верёвки не хватило. Первым прыгнул Уилл — и через бесконечно долгие пару секунд снизу донёсся глухой стук приземления.

— Давайте за мной, — раздался его голос, слегка искажённый стенами провала. — Если надо, подхвачу.

«Надо» оказалось, к моему стыду, одному мне. Юки и Эннис спрыгнули с кошачьей грацией — даром, что ни одна из них не превращалась в кошку. Маэстус упал тяжело, но за счёт стальных ног приземлился как терминатор, даже не пошатнувшись. А вот я рухнул словно куль с картошкой, и точно бы заработал дебаф «перелом копчика», если бы не Уилл, успевший меня поймать на вытянутые руки, а затем аккуратно опустивший на землю.

— Спасибо, старик, — сказал я, неловко усмехаясь. — В следующий раз моя очередь.

— Ловлю на слове.

Впрочем, спустя пару минут шутить нам уже не хотелось.

Мы оказались в месте без потолка. В месте, где мы видели лишь две стены, тянущиеся на первый взгляд до бесконечности. В месте, которое нельзя было описать просто, как «пещера», «тоннель» или «зал». Наверное, стоило отталкиваться не от формы, а от функции. «Спальня», «казармы». Вдоль стен стояли предметы, похожие на многоярусные кровати. Только ярусов у них было так много, что они поднимались и поднимались, пока не исчезали в темноте наверху. Каждую такую конструкцию плотно оплетали чёрные корни Древа, то ли удерживая на месте, то ли пытаясь поглотить под своей массой. Из-за корней нельзя было разглядеть, есть кто-то на кроватях или нет, но пока что наше прибытие осталось без внимания.

В каком-то смысле это место напоминало Застывший город, и мне стало дурно от этой ассоциации.

После короткого обсуждения мы решили не трогать «кровати», выбрали направление и медленно двинулись вперёд, держа оружие и заклятья наготове. Это место давило на психику даже без ощутимого запаха безумия, одной невозможностью своего существования. Прошло пять минут. Десять. Полчаса? Сколько мы здесь провели? Как далеко продвинулись?

Первой не выдержала Эннис. С момента, как мы сюда упали, она затравленно озиралась, вцепившись в руку Юки, как утопающий — в спасательный круг. И вдруг Юки споткнулась, то ли о камень, то ли о корень, и пробежала вперёд несколько шагов, чтобы сохранить равновесие. От неожиданности Эннис тонко вскрикнула, отпустила руку подруги, споткнулась сама и растянулась на земле. Тут же вскочила, залившись краской по самые уши, переполненная страхом и стыдом.

— Нис, всё нормально?.. — начала было Юки, но та резко замотала головой.

— Хватит! — её голос ощутимо дрожал. — Если мы дошли сюда, мы не должны скрываться! Мы должны узнать!

Никто не успел ей возразить. В следующую секунду Эннис бросилась к первому ярусу одной из «кроватей» и одним ударом кинжала срезала с него большую часть завесы из корней.

Глупо. Глупо и безрассудно. Такие вещи надо обсуждать сообща, а не пытаться одномоментно доказать кому-то своё бесстрашие. Но что сделано то сделано — и мы уставились на открывшуюся картину.

«Кровать» не пустовала. На ней лежало… что-то, отдалённо напоминающее человека. Слугу Древа, если быть точнее, но лишь общими очертаниями. Почти из каждого его свободного клочка кожи тянулись тоненькие бледно-розовые нити, связывая его с «кроватью» в единое целое жутким полукоконом. Спустя пару секунд после срыва Эннис нити пришли в движение, по одной отрываясь и втягиваясь внутрь тела.

«Подзарядка», — успел подумать я. — «Как у автоматонов, как у мобильника в конце концов. Только сколько их тут…»

— Ходу, ходу, ходу! — крик Уилла разорвал пространство «казарм» и вывел нас из ступора.

Корни вокруг нас пришли в движение. Они дрожали и извивались, сдвигались в сторону, обнажая сердцевину каждой «кровати», чтобы лежащие там тела могли выбраться наружу. Ни у одного из них не было ни оружия, ни даже одежды — зато их были сотни. Я с трудом мог себе представить, как Древо надёргало столько людей из окрестностей, не вызвав на себя пристальное внимание Империи, но доказательства окружали нас со всех сторон. Окружали и тянули к нам руки, как самые паршивые из киношных зомби.

Мы рванули вперёд как единое целое. Маэстус умудрялся поддерживать бешеный темп бега, одновременно уничтожая костяными шипами самых шустрых мобов, которые пытались преградить нам путь. Надо будет его расспросить, откуда у него вообще такой запас шипов. Насколько я помню, этот спелл требует небольшого жертвоприношения, и не то что бы у Маэстуса в последнее время была возможность придушить десяток-другой кроликов.

Но вопросы потом — сейчас мы продолжали бежать.

Когда моя выносливость опустилась до опасно низкой величины, я понял, что мы оторвались. Более того — что всё это время, о чудо, мы бежали в верном направлении и наконец покинули зону «казарм». Конечно, если дать безмозглым недомёртвым слугам Древа время, они до нас доберутся, но сейчас мы могли перейти на шаг и осмотреться.

Хотя обстановка скорее намекала, чтобы мы бежали ещё быстрее.

Чёрные корни, оплетавшие «кровати» в предыдущей секции, здесь вырывались из земли, как самые отвратительные в мире сталагмиты, местами достигая в высоту нескольких метров. Тут и там на их острых концах висели черепа, а то и полуразложившиеся головы животных — собак, рысей, барсуков, но больше всего здесь было самцов оленей. Чем дольше мы шли мимо подобных «инсталляций», тем становилось хуже. Корни пронизывали насквозь целые туши, сплетались с ними воедино. Я боялся, что следом нас будет ждать отряд готовых оленетавров, или как минимум их «заготовок», но, кажется, пронесло. Последнее скопище корней хранило что-то вроде вывернутого наизнанку рогатого медведя, и будь я дважды проклят, если внутри этого анатомического кошмара что-то не извивалось.

Никто из нас не проронил ни звука. Мы просто продолжали идти вперёд настолько быстро, насколько это не считалось за бег.

Стена выросла перед нами как из ниоткуда. Посреди неё неспешно, даже лениво, открылся зев нового прохода.

Я не знаю, сколько из увиденного нами пространства выкопали слуги Древа, а сколько само Древо разверзло своими корнями. Возможно, требовалось лишь дать первый толчок, вынести первый мешок земли, чтобы пробудить эту чудовищную, безумную сущность. Возможно, первые комнаты копались и обустраивались вручную, но чем глубже проникали его слуги, тем больше Мёртвое Древо получало сил. И теперь мы стояли в самом центре его могущества, наивные букашки, что задумали убить титана, но на деле явились на собственную казнь.

Тяжёлые, пафосные, и честно говоря, не вполне справедливые мысли. Уж не знаю, атмосфера так постаралась, вернувшийся запах безумия или само Древо вкладывало их в мой мозг напрямую. Но уже в следующую минуту я вспомнил, что почти вся наша партия сталкивалась в этом мире со вполне сравнимой дрянью, и иногда даже побеждала. Задача, которая казалась невыполнимой ещё несколько часов назад, сейчас лежала как на ладони. Так кто кого, спрашивается, заманил в ловушку?

Хотя пещера, некогда служившая усыпальницей великого друида Фергала Защитника, всё же внушала должный трепет.

Когда-то здесь было просторное, свободное пространство, скорее всего — место для поклонения. Может, триста лет назад оно находилось ближе к поверхности, а может его архитекторы приняли вызов поместить его так глубоко — как ту единственную Церковь Спокойствия, что мне довелось посетить. Когда-то это было место покоя для того, кто первым вступил в бой с пробудившимся древним злом.

Но это было давно. Сейчас же здесь царил полный звиздец.

Корни Мёртвого Древа, слегка шевелящиеся, словно толстые чёрные черви, въелись в стены, потолок и пол. Они проникли в каждую щель, в каждую трещину между каменными плитами на полу, они стали сутью этого места, стерев и заменив собой его изначальный смысл. А в центре пещеры, на расколотых остатках каменного гроба, громоздился центральный корень, напоминающий адскую колонну, уходящую ввысь, но не достигающую пола. И на поверхности этой колонны отпечаталось лицо того, кто лежал в этом гробу. Лицо Фергала — с закрытыми глазами, но перекошенным от ужаса ртом, застывшем в вечном крике.

Из-за центрального корня медленно, шаркая и скрипя, вышел верховный друид Мёртвого Древа. А затем он распрямился, сбрасывая ставший ненужным зелёный плащ.

— Господи, — негромкий голос Уилла нарушил наше совместное молчание в самый подходящий момент. — Ну и урод же ты.

Страшилище, стоящее напротив нас, не было похоже ни на что, с чем я когда-либо встречался в Аниме. Даже монстры Изнанки с уважением бы поклонились такому феноменальному хоррору.

Его тело состояло из переплетённых исковерканных сухих и прогнивших веток и коряг. Результат лишь отдалённо напоминал человеческий скелет. Неудивительно, что он шаркал — то, что исполняло роль его ног, сгибалось в обратную сторону, словно колени гигантского насекомого. Но хуже того, на верхнюю часть древесного каркаса были натянуты человеческие останки — руки, плечи, часть груди и голова. Лысая, сморщенная, иссушенная сильнее, чем у любой мумии. С наполовину отсутствующим лицом, провалившимся внутрь носом и выпавшими зубами, она тем не менее поворачивалась на обнажённом позвоночнике и следила за нами пустыми тёмными глазницами.

Когда Юки пробила его насквозь во время ритуала, вряд ли он даже что-то почувствовал. Он хотел, чтобы мы пошли за ним, хотел, чтобы мы спустились сюда. Невозможно было сказать, принадлежал ли этот труп когда-то самому Фергалу или неизвестному бедолаге — не суть важно. Важно было то, что безумное воплощение воли Мёртвого Древа начало медленно поднимать левую руку с выставленным вперёд указательным пальцем.

Мы были готовы к битве. Готовы были опередить врага, которому нужно было всего-то поднять руку. Но с чего мы взяли, что он будет играть по правилам?

Когда дух-хранитель Кёльколиуке находился в теле деревянной куклы, его коронным приёмом было проклятие «время-вода». Оно действовало на область, фактически останавливая время на вполне приличный срок. По-настоящему сильные противники, вроде Деи, могли вырваться из него почти моментально, но все остальные вынужденно подчинялись его эффекту.

Кёльколиуке переселился в мой гримуар и больше не мог пользоваться этим полезнейшим заклинанием. Увы, он оказался не единственным, кто его знал.

Вся наша партия словно с размаху погрузилась в очень густую, вязкую жидкость. Застыл Маэстус, а перед ним застыло сформированное наполовину острейшее костяное копьё. Застыла Юки, явно нацелившаяся на ноги врага, верно определив их, как слабое место. Застыла Эннис, на середине перевоплощения в волка, что выглядело, как отдельный вид ужасов. Застыл я, безуспешно пытаясь воззвать к силе окровавленного обломка и освободиться, пусть и потеряв контроль над телом. Один лишь Уилл продолжал идти вперёд — пусть и очень медленно, словно продираясь сквозь толщу воды. На его лице читалось невероятное упрямство — то, с каким люди сворачивали горы голыми руками.

Уилл почти дошёл до древесного чудовища, но то всё же успело поднять руку и ткнуть его в грудь иссохшим указательным пальцем.

А затем ещё четыре раза — в каждого из нас, беззастенчиво пользуясь «магией Бездны», дарованной ему Дремлющим. Последним стал я, после чего проклятье «время-вода» рассосалось за ненадобностью. Мы все уснули своим последним сном. Мы… все…

Нет. Нет, не все. Я рухнул, как и ребята до меня, но я не уснул, я не потерял сознание. Я чувствовал свои руки и ноги, я слышал своё дыхание. Я всё ещё был тут.

Трясясь от напряжения, будто пытаясь удержать на плечах булыжник размером с дом, я поднялся на ноги. Грёбаный недоэнт-усыплятор даже не заметил моих усилий, развернувшись спиной к нашей группе и царапая какие-то руны на поверхности главного корня.

К слову о корнях — теперь, когда стоял ко мне спиной, я увидел кое-что новое. Тонкий алый корень, выходящий из остатков его человеческого позвоночника и тянущийся куда-то вниз, стелящийся по земле и теряющийся среди обломков усыпальницы. Верховный друид сместился в сторону — и корень сместился вместе с ним, эдакий шнур питания, связывающий его воедино с экосистемой вокруг.

Я сжал зубы и сделал неуверенный шаг. Получилось. На глаза каждые несколько секунд пыталась наползти темнота, но я отчаянно моргал, и это помогало. Ещё шаг. Перешагнуть распластанного Маэстуса. Не наступить на Юки. Не отдавить руку Уиллу. Не привлечь внимания врага.

Среди потёмков моей сонной души я отыскал крохотный огонёк раскалённой ненависти и сосредоточил его в центре правой ладони.

«Коготь феникса».

Получено опыта — 9600!

…я всё ещё ужасно хотел спать. Всё бы отдал за мягкую подушку и удобную кровать. Да хер с ним, пусть будет неудобная — только бы с подушкой. Только бы… нет, нет. Нельзя, ни за что. Проснись, Ардор, проснись и пой, вы всё ещё не выбрались из этой непередаваемой задницы.

Я оттаскивал своих друзей и союзников назад, одного за другим. Оттаскивал, несмотря на то, что проваливался в дрёму на каждом третьем шагу, а они и вовсе не могли проснуться. Даже Кёльколиуке не отвечал на зов — проклятая магия Бездны подействовала и на бестелесного духа.

Я оттаскивал их, несмотря на то, что проход за нами закрылся сразу, как мы вошли в усыпальницу. Мои мысли путались, неслись в десятках ненужных направлений, но я удерживал в мозгу единственную линию. Не спать. Вынести друзей. Не спать. Не спа…

За моей спиной раздался сухой треск — как раз когда я тащил за ногу потрясающе тяжёлого Маэстуса. Обернувшись, я увидел, как поднимается с пола деревянное тело убитого мной верховного друида. Это не могла быть вторая фаза, как однажды было у Фраата, я даже получил за этого ублюдка опыт. Тогда что, новая версия, воскрешённая Древом? Только выжженный «Когтем» корень на спине вовсе не регенерировал, равно как и не заросла дыра в середине туловища. Что бы это ни было, я отпустил стальную ногу Маэстуса и как мог приготовился к новому бою. Сильнейший приём этого урода на меня не подействовал в полную силу, а значит, я просто убью его ещё раз.

Но когда мёртвая голова друида посмотрела прямо на меня, я понял, что ошибся. За обычной темнотой пустых глазниц теперь скрывалось нечто большее, нечто столь же глубокое, как самая глубокая из океанических пучин. Тьма совершенно иного уровня — гнетущая, затягивающая, сковывающая. Бездонная.

Глазами, что совсем недавно принадлежали верховному друиду Мёртвого Древа, на меня смотрел сам Улхсотот.