Безумный зов небес

Глава семнадцатая

Мои расшатанные до предела нервы подсказали, что лучшим выходом будет молниеносно развернуться и вжарить «Когтем феникса», а затем уже задавать вопросы. Понятное дело, что задавать их будет уже некому, ну так и нехрен подкрадываться к честным людям со спины! К счастью, моя смертельно уставшая тушка осилила только первый пункт, да и «молниеносным» этот разворот назвать было никак нельзя.

Торговец редкими артефактами, которого я встретил на главном рынке Палатина, сидел на аккуратно расстеленном ковре в паре шагов от края скалы. Перед ним стоял дымящийся чайник и пара пиал, из одной из которых он с удовольствием потягивал чай. Он будто бы не сразу заметил что я обернулся, а когда заметил — расплылся в улыбке, как лиса, наткнувшаяся на особо жирную курицу.

На нём была та же одежда, что и пару недель назад, когда я провёл свой последний день в столице, перед тем, как отправиться выручать Кассандру. Тёмно-синий кафтан с золотыми пуговицами поверх белой рубашки, кожаные туфли с загнутыми острыми носами. И лишь широкополая шляпа европейского типа на его голове выбивалась из образа классического восточного купца, словно вылезшего со страниц сборника арабских сказок.

Я понятия не имел, какого дьявола он тут делает. Но если отложить в сторону вопрос «как», то на вопрос «почему» ответ был вполне очевиден. И всё же, будем сохранять вежливость.

— Добрый вечер, уважаемый. Рад видеть вас в добром здравии.

— Взаимно, абсолютно взаимно! — просиял тот в ответ. — Присаживайтесь, разделите со мной этот дивный напиток.

У меня не было сил спорить, так что я подошёл и тяжело опустился на ковёр напротив нежданного собеседника. Он тут же наполнил вторую пиалу, и я сделал небольшой глоток. Чай был абсолютно безвкусным — как и любые напитки, что я пробовал в Аниме. Но насыщенный аромат немного компенсировал эту проблему.

— Не сочтёте за грубость, если спрошу, пригодилось ли вам Погасшее Солнце? — подал голос торговец спустя несколько секунд тишины.

Я задумался на секунду, затем слегка пожал плечами.

— Пожалуй, да. Но не так сильно, как я рассчитывал.

— О, у вас всё впереди, — вновь улыбнулся он. — Я вижу, вы не в настроении для долгой беседы, так что перейду к делу. Скажите, Ардор, вы же догадываетесь, зачем я здесь?

— Как же не догадаться, — сухо сказал я. — Вы хотите взыскать с меня услугу.

— Изумительно! Вы совершенно правы!

Я бросил на него недобрый взгляд. У меня был тяжёлый день, я чудовищно устал. Мне не хотелось никаких игр, загадок, шарад и головоломок. Не хотелось побочных квестов в виде внезапно всплывших долгов по отношению к загадочным фигурам. Я собирался немного отдохнуть, а затем выяснить, как спасти Эми.

— Я не отказываюсь от своего слова, уважаемый, но вы выбрали не самый подходящий момент. Мне нужно закончить одно дело, после чего я буду в вашем распоряжении.

— Боюсь, я вынужден настоять.

Откровенная злость начала потихоньку пробиваться сквозь пелену усталости. Мне не хотелось вступать в открытый конфликт с этим странным и наверняка опасным человеком, но и вытирать об себя ноги я давать не планировал. Я опустил пиалу на ковёр и сказал подчёркнуто-ровным голосом.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но уговор был такой, что вы не потребуете от меня ничего, что бы заставило предать себя или моих друзей.

— Именно так.

— В таком случае слушайте внимательно — мне надо спасти… помочь кое-кому. Это очень важно. И сделать это надо как можно скорее, не отвлекаясь на просьбы и долги. Вам придётся подождать, поскольку заставить меня вы не сможете.

Торговец сделал маленький глоток чая и свою очередь опустил пиалу. Его хитрая улыбка как будто смягчилась.

— Мне кажется, мы друг друга неправильно поняли. Видите ли, юноша, наши интересы в определённой мере пересекаются. Нам, скажем так, по дороге.

Я внимательно на него посмотрел. Не было похоже, что он шутил, но и всерьёз его слова я воспринять не мог. Кассандра попала в плен к Ордену лишь чтобы узнать, как добраться до Обители, а она была одной из самых могущественных личностей в Аниме.

— Сомневаюсь, — наконец ответил я.

Мой собеседник вздохнул, разводя руками.

— Как по вашему, кто я такой?

— Понятия не имею, — нахмурился я, поскольку и в самом деле ни имел ни малейшего понятия. Если та проверка на рынке с щепкой из чёрного дерева чего-то стоила, как минимум демоном он не был. — Маг? Джинн?

— Это моя вина, — мягко сказал мой собеседник. — Я мог представиться вам ещё в нашу прошлую встречу, но предпочёл таинственность вежливости. Позвольте мне исправить эту оплошность.

Он поднялся на ноги, и я на автомате поднялся вслед за ним. Сняв шляпу — под той оказалась блестящая лысина — он прижал её к груди и отвесил мне глубокий поклон.

— Меня зовут Насиф ибн Алим ибн Гафур ибн Ияд аль-Фадель. Но во времена, когда дорога в этот прекрасный храм ещё не была разрушена и забыта… меня знали, как Справедливость.

Какое-то время я просто стоял и непонимающе смотрел на этого невысокого изящного человека в восточных одеждах, а тот смотрел на меня в ответ — внимательно и выжидающе. Кажется, молчание затянулось на добрые полминуты, пока до меня окончательно дошло.

— Справедливость… — медленно повторил я. — Справедливость, как?..

— Как понятие, — мягко улыбнулся Насиф. — Концепция. Известная, замечу, не только людям, но именно людьми возведённая, как бы это сказать… В абсолют. Что и позволило вашему покорному слуге однажды появиться на свет.

— Вы… вы бог, — сказал я внезапно севшим голосом. — Один из старых богов. Выживших.

— К вашим услугам.

Апатия и недоумение словно выветрились у меня из головы, усталость покинула тело. Я подобрался, проверяя полоску маны — две трети, негусто, но есть с чем работать. Кассандра говорила, что некоторые старые боги, как Эми, продолжили идти вместе с людьми, честно исполняя свой долг. Но оставшиеся Обители, держали Эми в плену — «обезумевшие и жаждущие мести». Тот, кто олицетворял справедливость, вряд ли бы выступил на стороне зла, но ведь и Фергал Защитник до смерти был хорошим парнем.

От Насифа не ускользнула перемена в моём настроении, и он примиряюще поднял руки ладонями вперёд.

— Вам не стоит меня бояться, Ардор, совсем наоборот — я пришёл помочь. Помочь попасть в Обитель и, как вы выразились? Помочь «кое-кому». Полагаю, «кое-кто» — это Эймей, наша единственная Надежда.

Я всё ещё настороженно молчал, и он продолжил говорить:

— Я знаю, что вы — ученик Кассандры Зервас, а она — наш давний союзник. Также вы избранник Сердца мира, а значит, имеете право пронести послание в Обитель.

— Я никакой не избранник, — буркнул я, немного успокаиваясь. — Я разок помог Сердцу и застрял в пещере, где оно находилось, но никакого послания от него не получал.

— В самом деле? — Насиф поднял одну бровь, разглядывая меня снизу доверху. — А на мой взгляд вы смотритесь как самый настоящий посланник, юноша. В любом случае, мы это очень скоро проверим. Прошу за мной.

Оставив на месте и ковёр, и чайник с пиалами, он неспешно направился вдоль стены храма — в сторону невысокой лестницы из того же белого мрамора, ведущей ко входу. Всё ещё сомневаясь, я двинулся вслед за ним, но когда он поднялся по ступеням наверх, слегка затормозил, чтобы перекинуться парой слов с Кёльколиуке.

— Как думаешь, ему можно верить? Погасшее Солнце не реагировало, но с другой стороны — он же мне его и продал…

— Не знаю, — отозвался дух-хранитель. — Я слышал раньше. Про Справедливость. Столетия. Назад.

— И как?

— Тогда. Ему было можно. Верить.

Церковь Спокойствия встретила меня прохладой и уютом. Интерьер здесь мало отличался от того, что я видел в подземном храме — лазурные колонны, уносящиеся ввысь и подпирающие свод, мозаичный пол, стены и потолок. Хотя здесь мозаика на полу складывалась в другой рисунок — луна и звёзды вместо восходящего солнца. Три больших окна с уцелевшими чистыми стёклами открывали великолепный вид на округу с высоты вершины скалы. В остальном обстановка была аскетичная — никакой мебели, кроме небольшого алтаря в центре, никаких украшений, икон, статуй. Хотя учитывая эффект Церкви, здесь больше ничего и не требовалось.

Давящая тревога и страх провала стихли, оставив лишь умиротворение, покой и свободу мыслей. Я внезапно осознал, что Насиф тоже волновался, пока говорил со мной, а ещё он устал не меньше меня. Сейчас он стоял у окна, наблюдая, как исчезают последние лучи закатного солнца. Храм укутала ночная тень.

— Те, кто создавал это место, и места, подобные этому, не любили усложнять вещи, — сказал Насиф, всё ещё глядя в окно. — Поэтому ключ к Обители — не замысловатый ритуал, а статус того, кто постучал в дверь.

Выходит, те же умники создавали и Врата Безмолвия. Или одни вдохновлялись работой других.

— Прежде чем вы подойдёте к алтарю, я должен предупредить вас. Место, где вы окажетесь, покажется вам странным, поступки его жителей — нелогичными и жестокими. И вы будете правы. Но что бы ни произошло, не поддавайтесь ярости, не пытайтесь решить проблему силой. Клянусь Сердцем, вам не понравится результат.

Я медленно кивнул. У окровавленного обломка могло быть другое мнение по этому вопросу, но пока что решения здесь принимал я.

— Насчёт вашей услуги, уважаемый…

— Зовите меня Насиф.

— Это и есть услуга? — криво улыбнулся я.

— Её часть, — лукаво улыбнулся он в ответ. — Но лишь малая часть. А что до основной… Вам потребуется выйти вперёд — в тот момент, когда я вас попрошу. До этого момента вы будете стоять за мной, наблюдать, слушать и анализировать происходящее. Помните, даже если вам покажется, что действовать надо немедленно, ждите моего сигнала. Это и будет ваша услуга, и я рассчитываю, что вы с ней справитесь.

— Стоять за вами, слушать, молчать, — перечислил я, загибая пальцы. — Не лезть вперёд и не поддаваться ярости. Всё верно?

— Всё верно. Вы готовы?

— Я… что, прямо сейчас? — слегка растерялся я.

— Увы, прямо сейчас. Я знаю, что вы устали, но мы и так слегка опаздываем. Что, в целом, не страшно, но на отдых у нас времени нет.

Ладно. Надеюсь, он не шутил о том, что драться не придётся — я сейчас был не в лучшей форме. В остальном…

— Я готов, ува… Насиф. Что нужно делать?

— Просто закройте глаза и коснитесь алтаря.

Я послушно закрыл глаза и протянул руку, ощутив под пальцами прохладный камень. Ничего не произошло. Я прислушался к себе — может, послание Сердца запаздывало? Если и так, никаких изменений внутри тоже не ощущалось. Я открыл глаза, чтобы сказать Насифу, что тот, к сожалению, ошибся, и нужно попробовать какой-то другой подход.

Я едва удержался от вскрика.

Лазурные колонны и мозаика Церкви Спокойствия исчезли, открыв передо мной совершенно другое помещение. Я не почувствовал перехода или переноса, ничего похожего на телепорт «Шага сквозь тень» или «Пути». И всё же, каким-то образом я оказался прямиком в Обители старых богов.

Передо мной простирался огромный зал, который мог бы вместить в себя три Церкви. Здесь вдоль стен тоже стояли колонны, но каждая из них — толщиной с дуб в пять обхватов. Между колонн висели длинные пёстрые гобелены, расшитые золотом, изображающие неизвестные мне батальные сцены. На потолке — громадные люстры с тысячами свечей, пол сплошь покрыт алыми коврами. Необъятность этого места и давящая роскошь обрушивалась на посетителя, словно пытаясь скрыть от него грязь, трещины и гниль, скопившиеся по углам и слабоосвещённым местам. Некоторые из колонн выглядели так, будто готовились рухнуть от любого чиха, из всех свечей на люстрах горела дай бог треть, а половина гобеленов попросту истлела и свисала уродливыми лохмотьями.

Это место определённо видело лучшие времена. Но оно не было заброшено.

У дальней стены на возвышении, к которому вели каменные ступени, возвышался громадный трон. Основа из чёрного дерева, покрытая затейливой резьбой, сиденье, спинка и подлокотники обтянуты красным бархатом. Но внимание притягивал даже не сам трон, а фигура, сидящая на нём.

Сперва мне показалось, что это боевой автоматон. Но все механические бойцы Железной Империи, что встречались мне раньше, в подмётки не годились этому исполину. Не менее пяти метров в высоту, закованный в тяжёлый готический доспех, он выглядел так, словно мог смять и выбросить любого автоматона, как пустую консервную банку. Его латы тоже выделялись — тёмные, почти чёрные, украшенные золотом, достойные короля или полководца. Приглядевшись, я даже рассмотрел золотой обруч, напоминающий корону, охватывающий верхнюю часть шлема.

Великанский рыцарь сидел на троне вразвалку, опершись «щекой» закрытого шлема на кулак латной перчатки. Казалось, будь у него на другой руке часы, он бы смотрел на них каждые пару минут.

Я мысленно включил отображение табличек и с некоторым удивлением прочёл ту, что возникла над головой фигуры на троне.

«Судья,??? уровень»

— ВСТАТЬ, СУД ИДЁТ! — раскатился по залу громогласный клич.

Только вместе с этим я обратил внимание на то, что происходило прямо передо мной. Я застыл в тени одной из колонн, а в нескольких метрах впереди стоял длинный стол с рядом кресел вдоль него. И стол, и кресла отвечали общему настроению зала — некогда роскошные, сейчас на полпути к хламу. Всего возле стола было около двадцати мест, но заняты только три. В одном сидел Насиф, в другом — могучий мужик в рабочей одежде, светловолосый и бородатый, в третьем — женщина в тёмно-синем плаще с капюшоном, закрывающим лицо. Я посмотрел дальше — напротив, у противоположной стены, стоял такой же стол, где тоже были заняты всего три кресла. Там сидели: гладко выбритый подтянутый дядька в военном мундире Железной Империи, бледная женщина в зелёном одеянии, с рыжими волосами, заплетёнными в тугую косу, и совсем юная девушка в какой-то мешковине, загорелая, с торчащими во все стороны разноцветными волосами и широченной улыбкой во весь рот.

Эта троица напротив почему-то сходу вызывала у меня недоверие, хотя если бы меня спросили, почему, я бы не смог ответить.

Несмотря на то, что я мог хорошенько разглядеть всех сидящих за столами, на меня не обращали ни малейшего внимания. «Призрачный покров» я не кастовал, так что своим незаметным присутствием, видимо, был обязан Насифу.

— ВСТАТЬ, СУД ИДЁТ!

Они поднялись все одновременно, из-за «нашего» и противоположного стола. Боги. Все они были старыми богами Анимы. Насиф олицетворял Справедливость, о «функциях» остальных я мог только догадываться. Хмурый вояка напротив — Война? Мужик рядом с Насифом — Ремесло? Или за ними значились какие-то другие понятия, а внешний вид был связан лишь опосредованно? Включение табличек не помогло, над всеми ними витали вопросительные знаки.

И главное — кто такой Судья?

— ВСТАТЬ, СУД ИДЁТ! — прогремело в третий раз, а вслед за этим раздался другой голос — низкий, глубокий и преисполненный мягкой иронии. В отличие от первого, он не громыхал, но был слышен так, как если бы говорящий стоял прямо передо мной.

Я не сразу понял, что голос принадлежал Судье.

— Ну, ну, оставим церемонии. Суд уже давно пришёл и терпеливо ждал сторону защиты. Я верно говорю, почтенный Насиф?

— Тысячу извинений, ваша честь, — откликнулся Насиф, слегка повернувшись к Судье и склонившись в глубоком поклоне. — В своё оправдание могу лишь напомнить, что моё другое имя — Правосудие, и со временем посещение подобных заседаний становится почти невыносимым…

— Прискорбно это слышать, — голос Судьи стал слегка насмешливым. — Желаете быть освобождённым от сей тяжкой ноши?

— Боюсь, что пока не могу позволить сделать вам такой подарок, ваша честь.

— Тогда начнём.

Великан в доспехах уселся на кресле в позе, более подобающей его статусу. Он неторопливо протянул левую руку в сторону, и взял прислонённое к трону оружие — резной чёрный скипетр, увитый золотом и серебром. Размером эта штука была со здоровенное копьё, только венчалась не лезвием, а идеальным шаром из тёмного, полупрозрачного кристалла. Не просто оружие, символ власти.

Судья трижды стукнул подтоком скипетра о пол, и все стоящие боги опустились назад в свои кресла. Тени по углам зала вдруг стали гуще, объёмнее, они зашевелились и потянулись вперёд, формируясь в полубесформенных гуманоидных существ, в основном состоящих из клубящегося мрака. Они не были похожи на тварей теней — и моё чутьё чернокнижника подсказывало, что они вообще не имеют отношения к Изнанке. Судя по тому, что двое из них заняли места по бокам от трона, существа выполняли роль приставов.

— Стороны обвинения и защиты заняли свои места, — удовлетворённо прогудел Судья. — Ввести обвиняемую!

Внимание всех присутствующих — и моё в первую очередь — обратилось в противоположный конец зала. Там, на удалении от столов с богами и судейского трона, находилось круглое пространство, окружённое со всех сторон невысоким деревянным парапетом. Внутри стояла компактная трибуна, смотрящая в зал, а за ней — деревянная скамья, на которой едва могли бы уместиться двое.

Секунду или две царила абсолютная тишина. Затем раздался громкий скрип — это отворялись большие двойные двери в том же дальнем конце зала. Я понимал, я знал, что сейчас произойдёт, но сердце всё равно пропустило удар.

Уверенной походкой, легко ступая по ветхой ткани поверх каменных плит, в зал вошла Эми.

Если брать лишь фактор времени, наша последняя встреча была… не так уж давно, да? Полгода, семь месяцев? Но за это время я успел понять, что умер на Земле и возродился в Аниме, кое-как спас мир, месяцами корчился во мраке под воздействием проклятья, вырвался наружу Путём сквозь тень, погулял по столице, нашёл Кассандру, тут же её потерял, отправился в логово оборотней и друидов, сыграл в «правду или действие» с Улхсототом… Боже. Целая грёбаная вечность. И всю эту вечность я раз за разом в мыслях возвращался к Эми. Представлял нашу встречу, наш разговор, представлял всё вплоть до шуток, чтобы разрядить обстановку.

И вот теперь, когда она вошла в этот странный зал суда, я мог лишь смотреть, лишённый мыслей и слов. Она была такой же, как и всегда — стройной, юной, золотоволосой и зеленоглазой. Её волосы, обычно собранные в милые хвостики, сейчас были распущены, вместо зелёного платья — обычная дорожная одежда из грубой ткани серых тонов, а озорную улыбку стёрла видимая усталость. Но это была Эми. Моя Эми. Такая прекрасная, что я почти забывал дышать.

Впрочем, даже если бы я не стоял невидимым истуканом, у меня не было возможности с ней поговорить. Эми остановилась у той самой кафедры, присев на скамью подсудимых, а по бокам от неё встали ещё два тёмных пристава. Никакой возможности проскользнуть к ней, увести из этого жуткого места. Да и сделка с Насифом требовала, чтобы я оставался стоять до его сигнала.

Я понятия не имел, что за чертовщина здесь происходила. Кассандра предупреждала, что надежду держат в плену «обезумевшие и жаждущие мести», и я смутно представлял себе что-то вроде огромного данжа с чудовищами и богами-боссами. Но уж точно не судебный процесс, пусть и сколько-то похожий на известные мне системы правосудия.

Если Эми признают виновной и попытаются причинить ей вред — к чёрту любые сделки. Наивно думать, что я справлюсь с семью богами сразу, или сколько их тут? Но я захвачу с собой хоть кого-то — а потом вернусь столько раз, сколько понадобится.

— Заседание суда Небесной Обители объявляется открытым!

Судья подкрепил свои слова очередным ударом скипетра по полу. На несколько секунд в зале воцарилась мёртвая тишина. Эми спокойно смотрела перед собой.

— Слово стороне обвинения.

«Военный» поднялся из-за противоположного стола, сжимая в правой руке лист бумаги и придерживая левой стопку листов на столе. Именно бумаги, не пергамента — месяцы жизни в Аниме научили меня замечать разницу.

— Благодарю, ваша честь. Уважаемый суд! Полагаю, все присутствующие хорошо знакомы с текущим делом. Обвинение предлагает изложить сокращённую версию и перейти к голосованию…

— Протестую, — мягкий голос Насифа идеально вклинился в паузу в словах «военного», заставив того сбиться с явно заученного текста.

— Так-так, — сказал Судья. — Неужели Справедливость желает полного изложения дела?

— Именно так, ваша честь, именно так. Старость — не в радость, память моя уже не та…

— Протестую! — взвился уже обвинитель, покраснев от ярости. — Память⁈ Серьёзно⁈ Это что, новая стратегия защиты — сперва опоздать, а затем затянуть заседание до бесконечности⁈

— ПОРЯДОК В ЗАЛЕ СУДА!

Громовой голос без эмоций, не принадлежащий никому из участников, заставил «военного» замолчать.

— Протест обвинения отклонён, — сказал Судья. — Прошу огласить дело по всей форме.

Кажется, со стороны Насифа раздался едва различимый смешок — и я понял, что он действительно планировал затянуть это заседание. А ещё ввести в курс дела единственного, кто в этом самом курсе не был — меня.

К чести обвинителя — он успокоился практически моментально, лишь опустив заготовленный листок на стол и взяв из стопки другой. Сейчас я мог рассмотреть его получше — мужчина лет сорока, худощавый, с волосами цвета пепла, лысеющий, но явно не обращающий на это внимания, с хмурым взглядом исподлобья, орлиным носом и большим неулыбчивым ртом.

Он зачитывал дело самым казённым языком из всех возможных, но суть я ухватил довольно быстро. Эми — то есть, Эймей Аурелия-Веста Селестина, обвинялась сразу по нескольким пунктам, половина из которых — по версии обвинения — тянула на высшую меру:

Самовольный побег из Обители, продлившийся десятки лет. Полное отсутствие докладов, игнорирование официальных запросов.

Несанкционированный сбор эмоциональной энергии без отчисления доли, полагающейся Обители.

Незаконное наблюдение за смертными.

Незаконный контакт со смертными.

Незаконная помощь смертным — тысячи случаев на протяжении тех же десятилетий.

Незаконное использование энергии без заполнения официальных форм.

Использование энергии сверх положенного лимита.

Незаконное наблюдение за чужаками.

Незаконный контакт с чужаками.

Абсолютно незаконный союз с чужаком, подразумевающий частичную потерю контроля над божественными способностями, частичную потерю памяти и изменение личности.

Незаконная помощь чужаку с использованием энергии сверх положенного лимита.

Преступная беспечность, результатом которой мог стать плен Владыкой Нижнего Мира.

Самовольное возвращение в Обитель без предупреждения официальных лиц.

Незаконная помощь чужаку с грубейшим вмешательством в ход истории и использование энергии сверх положенного лимита.

Ауч. Все пункты начиная с середины касались непосредственно меня — разве что исключая тот, что упоминал опасность пленения Деей. Эми, которая уже была на плохом счету в Обители, не смогла пройти… пролететь мимо меня. Орущий от страха идиот воскресает на высоте двухэтажного дома, падает в кратер и там бесславно подыхает — как устоять перед такой картиной? Причём сперва воскресает спустя десять минут, потом одиннадцать, пятнадцать, полчаса… вплоть до трёх с половиной. В какой момент она меня заметила? Как догадалась помочь?

Она ведь могла просто подхватить меня во время падения, и я бы выжил — на очень, очень недолгое время, до первой смерти от жажды или до когтей мантикоры. В помутнённом сознании, после тысячи смертей подряд, догадался бы я, что точку сохранения можно перенести? Но даже если бы догадался, сколько бы я протянул в сердце пустыни, теряя память, как остальные игроки?

Ответ напрашивался сам собой. До меня бы попросту добралась мантикора, и мой цикл смертей продолжился бы — только в ещё более ужасной форме.

Выходит, Эми связала себя со мной, поскольку это была единственная возможность не дать мне забыть. Она взяла эту ношу, это встроенное в каждого чужака проклятье на себя, а заодно получила доступ к части невидимой системы. Необъяснимой ауре, окружающей души игроков, превратившей нас в опасных бессмертных маньяков, генерирующих вокруг себя настоящие катастрофы. Только благодаря помощи Эми я — тупой, растерянный, нервный, лишённый банальных навыков выживания, смог выбраться из худшего места для спауна, получить полноценный класс, найти союзников. А затем, когда я снова загнал себя в непролазную задницу, она спасла меня ещё раз, буквально вытащив из лап голодного до душ чудовища и унесла в безопасное место.

И сразу после этого длинные руки Обители сцапали её, чтобы предъявить обвинение. Это было семь месяцев назад, плюс-минус. Судя по словам «военного», дело уже рассматривалось, и скорее всего не единожды. Но что если именно этот суд — финальный? Что если я успел попасть на оглашение приговора?

Дурацкие вопросы, старик. Ты уже решил, что будешь защищать её до последней капли крови, до последней минуты перерождения. Лучше спроси себя, чем можно помочь, кроме самоубийственных атак?

— Сторона обвинения закончила изложение дела, — сухо подытожил «военный», опуская листок на стол. — Ваша честь, вы знаете, что наши требования справедливы.

— Протестую, — опять Насиф. Видимо, в связи с формулировкой, затрагивающей его сферу деятельности.

— Протест защиты отклонён. Продолжайте, Улисс.

Обвинитель кивнул и откашлялся.

— Уважаемый суд! Наши требования справедливы и хорошо известны. За многочисленные, систематические нарушения протокола Обители, преступные связи со смертными, невообразимый союз с чужаками, мы требуем приговорить обвиняемую к немедленному развоплощению. Её энергия пойдёт на пользу всей Обители и придаст сил в грядущей борьбе против тирании трёх чудовищ, захвативших наш мир. Только так восторжествует закон! Только так мы получим шанс победить и вернуть былое величие!

Мрачное лицо «военного» по имени Улисс чуть ли не светилось во время этой речи. Он не читал с листа, он вдохновенно декларировал, он свято верил в то, что говорил. Его союзники рядом согласно кивали, а широченная улыбка девушки с разноцветными волосами теперь грозила разорвать ей рот напополам.

Я ощутил внутри себя плотный комок нарастающей ярости. Здесь не работала «антимагия» Церкви Спокойствия, так что ничто не мешало мне скастовать «Коготь». Развоплощение? Это мы ещё посмотрим, сволочи, кто кого развоплотит.

— Благодарю вас, Улисс, — сказал Судья, и обвинитель опустился в своё кресло. — Если стороне защиты нечего добавить, мы можем приступить к голосованию.

— Защите нечего добавить по поводу дела, ваша честь, хотя мы в корне не согласны с тяжестью приговора. Но уважаемый суд это знает и без того.

— Безусловно, — с ленцой сказал Судья. — В таком случае…

— Тем не менее, — на этот раз Насиф мягко вклинился в слова самого Судьи, и тот удивлённо смолк. — Тем не менее, сторона защиты выдвигает предложение досрочно завершить текущее заседание в связи с обстоятельствами, не предусмотренными судебным протоколом.

— Протестую!

— Любопытно, — протянул Судья, словно не заметив выкрика обвинителя. — И какие же обстоятельства, почтенный Насиф, вы имеете в виду?

— Посланника Сердца мира, ваша честь.

Я, захваченный ходом суда, не успел подготовиться и продумать хотя бы что-то, напоминающее речь. Насиф звучно щёлкнул пальцами — и моя маскировка спала, открыв меня для глаз старых богов.