Блуждающие в Хроносе

VIII

На утро восьмого дня прибыл флот состоящий из двенадцати летучих кораблей, достойных самого короля. В составе почётной колонны на борт одного из кораблей забрался король с четвёркой своих верных телохранителей в лице Избавителя и его отряда. Томми шёл на удивление спокойно, даже не помахав всем девушкам, что бросали цветы на мостовую, по которой он шёл, и ни разу не моргнув, поднялся по трапу, а за ним проследовал его отряд, также ни разу не оглянувшись. Несмотря на холодность своих героев, толпа неистово провожала короля в дальний путь. Люди весело улюлюкали, желали доброго пути, махали платочками, сажали ребятню себе на шею, пока стража, оцепив проход, грозно зыркала по сторонам. Не поскупились даже на конфетти, за которым было сложно что-то разглядеть. Юные маги пускали небольшие фейерверки прямо в зале, разноцветные огни вспыхивали под самым потолком и медленно сыпались блестящими огоньками. Оркестр что есть мочи играл на трубах, с фанфарами провожая знатную делегацию. Шум был такой, что некоторые стояли заткнув уши руками, дабы не оглохнуть и зажмурив слезящиеся от голубого дыма глаза, что поднимали фейерверки, и защищая их от постоянно сыплющихся разноцветных бумажек. Кто-то решил бы, что организаторы явно переусердствовали, но на то и был расчёт…

Кронан передал фонарь Ялмару и упёрся руками в огромный камень, который, как он знал, являлся дверью тайного прохода из крепости. И дверь эту по силам было открыть только ему. Он напряг спину, уперевшись ногами и уцепившись за выдолбленные углубления на камне размером с телегу, стиснув зубы, напрягся что есть сил. Камень со скрежетом поддался. Пыль посыпалась с его верхушки, и спустя пару мгновений в затхлый тоннель повеяло свежим ветерком, а щель между скалой и камнем, расширяясь, запускала всё больше солнечного света. Король попыхтел и махнул рукой, велев всем лезть наружу.

Затолкав на место булыжник, который обычные люди вытягивали бы тройкой коней, Кронан, отдуваясь, повернулся к остальным. Закрыв глаза, он полной грудью вдохнул свежий воздух, пропитанный новым днём и новыми приключениями. Улыбнулся отряду и, вытянув в стороны могучие ручищи, произнёс:

– Наконец-то!

Томми, задрав голову, наблюдал за флотом кораблей, которые можно было разглядеть над колышущимися листочками редкого леса. Они летели, быстро набирая скорость и удаляясь всё дальше. Тяжело вздохнув, он опустил взгляд на короля, заявив с жалобой в голосе:

– Я думал мы полетим, а теперь снова плестись на своих двоих… как чернь.

– Такова задумка, пацан, – весело ответил король, встряхнув заплечный мешок. – Военная хитрость, чтоб её. Все видели, как мы садились на корабль, но это была простенькая иллюзия, которую сотворил доверенный маг с одного из кораблей. Они полетят одним флотом, а после разобьются на группы по двое и разлетятся по разным городам, а узнав, на которую из групп нападут, я узнаю, которая сволочь меня предала и уж потом с ним пообщаюсь в интимной обстановке, – захохотав, раскрыл он свой план. – Кстати, – он указал пальцем на огромный дуб, стоявший в небольшом отдалении. – Вон за тем дубом круг друидов, внутри него я схлестнулся с Сигурдом третьим, я расколол ему череп как варёное яйцо. Тёплые мозги забрызгали мне руки по локоть, и в тот момент я отвоевал право на славный Хэндегдюр Волундархус, закончив войну малой кровью. Какое же славное было времечко, – мечтательно завершил погружение в дни былой славы Кронан.

– Что за хрюндик ландардис? – разглядывая торчащие на поле валуны, недовольно спросил Томми.

– Крепость, в который ты вкушал блага цивилизации, – разглядывая раскрытую карту на пару с Ялмаром, ответил Доган.

– Ты не говорил, что она так по дурацки называется, – в прыжке пытаясь разглядеть карту, посетовала Флоки.

– Говорил, просто вы, как всегда, не слушали, – пробурчал учёный.

– Да, название и впрямь идиотское. Наверное потому я его и сохранил, – натянув уголок губ, покивал хозяин крепости.

Ворюга осмотрел довольного жизнью короля и, хмыкнув, решил всё же спросить:

– В одной книге было написано, что король, как и в былые времена, не стеснял себя одеждой и ходил в одних штанах и перевязью меча за спиной на голое тело… – выговорил он, глядя на Кронана, который стоял в кожаной обувке на толстой подмётке, тёмных штанах из плотной ткани, стёганной куртке поверх белой туники, тяжёлом чёрном плаще с капюшоном, с двуручным мечом пристёгнутом к поясу, заплечном мешком с припасами и завёрнутой в рулон кошмой, привязанной к мешку.

– А если дождь пойдёт? А как мне вытаскивать меч из-за спины? А спать мне на сырой земле? Какой болван пишет такую чушь? Найду, руки поотрываю.

– Нам сюда, – указал воин в сторону дуба. – Путь неблизкий, но если удастся раздобыть лошадей, сможем ускориться.

– А зачем нам ускоряться? – весело спросил король. – Корабль на месте встречи будет ждать столько, сколько понадобится.

– А иначе ты им ноги поотрываешь? – догадалась Флоки.

– Верно, девочка! – откупорив большую медную фляжку, ответил Кронан.

Так отряд, теперь уже состоявший из пяти человек, начал своё новое задание по возвращению чего-то и зачем-то. Выкинув карту в первый же день пути, Кронан заверил, что сам поведёт их к месту встречи, ибо ему в этой стране ведомы каждый пригорок и каждая речка, а карта только испортит дух приключений, которые он организовал. Да и вёл себя король как узник, выбравшийся на волю спустя долгие годы заточения, – то забирался на макушку дерева, срывая зелёные плоды неспелых яблок, щедро раздавая их своим новым товарищам, то, неожиданно для всех, просто начинал бежать куда-то вперёд, после возвращаясь обратно с детской улыбкой, а если на пути встречался водоём, то он непременно устраивал привал с целю искупаться. Для Флоки, которая привыкла, что каждое их задание сопровождалось максимальной серьёзностью, исходившей от Догана с Ялмаром, эта миссия с первых же часов пути превращалась в весёлое путешествие, на котором она всячески поддерживала детские начинания короля. Учёный, прихватив с собой отдельный мешок для книг, использовал моменты пауз для их изучения. Сидя под деревом, он с умным видом и пенсне на носу, занимался своим излюбленным занятием – чтением, иногда посматривая как два ребёнка в лице короля и лучницы плескались в небольшом пруду с глубокой тёмной водой. Томми в каждую паузу пути находил прохладное местечко и, прикладываясь к одной из своих многочисленных фляжек, неспешно прихлёбывал содержимое, лёжа на зелёной траве. Лишь Ялмар, недовольный несерьёзным отношением заказчика к делу, отрицательно мотал иногда головой сидя на берегу. В таком темпе прошли первые два дня пути, за которые воин, собиравшийся дойти до первого селения, где рассчитывал обзавестись лошадьми, понял, что они не прошли и половины пути до него.

Стоял погожий денёк, ровно такой же, какими были прошлые два. Солнце прогревало землю, начиная поднимать в воздух испарения росы, насыщая воздух влагой, а через часок поднимется летняя духота, которую Томми ненавидел. Ветер срывал лепестки цветущих деревьев, разнося сладкий запах по округе. Флоки вдыхала полной грудью эти ароматы, так напоминающие ей о чём-то давно минувшем, и без устали бегала по полю, собирая венок из полевых цветов, отдавая предпочтение фиолетовым бархатным фиалкам и белым с жёлтой сердцевиной ветреницам. Девушка аккуратно выпроваживала пчёлок из понравившихся её глазу цветков, после чего срывала, вплетая их в дальнейшем в изрядного размера головное украшение.

– Не отставай! – порой слышался крик Томми, что поджидал её, останавливаясь на тропинке и держа на плече снаряжение лучницы. Хотя его об этом никто не просил. Он просто тащил его, чтобы девушке было легче заниматься делом, время от времени грозясь скинуть в ближайшую канаву, «чтобы не подумали чего».

Котелок с половником, которые повесили на плута, позвякивали на каждом шагу тяжёлой поступи маленького джентльмена, тащившего на себе двойную поклажу. Чёрные сапоги из мягкой кожи на твёрдой подмётке, которые ему выдали для путешествия, непривычно громко топали по пыльной тропинке. Вторая пара обувки висела на плече, свои воровские сапоги по спецзаказу, не предназначенные для долгих переходов, но не заменимые в его ремесле, он конечно же взял с собой. От куртки он избавился в первый же день, затолкав её в торбу. Свободная туника из белого льна и завёрнутые до колена штаны – таков был его внешний вид, намекающий на плохую переносимость жары.

– Как же я ненавижу лето… и зиму тоже ненавижу, и осень… и весну, да, весну тоже ненавижу… – начал жаловаться Томми подбежавшей к нему Флоки.

Девушка же, наслушавшись этих жалоб за первые два дня, прекратила обращать на них внимание. Воткнула собранные цветы в один из сапог, висевший на плече плута, и начала финальную фазу в изготовлении венка. Скрутив, наконец, все стебельки и создав пышный, благоухающий летом шедевр, она накинула белый платок на голову ворюги, а сверху возложила корону из цветов, прижав тем самым ткань к нагретой макушке ворчуна. Тенёк от козырька цветов закрыл карие глаза Томми, защитив их от набиравшего силу солнца. Плут выказал благодарность за проделанную работу, скинув на девушку её заплечный мешок и толкнув её легонько вперёд на тропу. И, натянув кривую ухмылку, с новыми силами поплёлся за ней.

– Через три вёрсты будет родник, там охладимся и наполним фляги, – крикнул Кронан не оборачиваясь.

Вскоре наступил кратковременный отдых у обещанного родника притаившегося посреди берёзовой рощи, который был лесным оазисом для усталых путников. Они ещё раз окунули руки в холодную воду и, плеснув себе в лицо бодрящей свежестью, с полностью восстановленными запасами воды отправились дальше.

Не пройдя и пол версты, отряд увидел как посреди дороги копошатся три полностью белые и абсолютно лысые собаки, поедая изрядно пролежавший труп какого-то бедолаги. Одна из них встала на задние лапы наподобие суриката и замерла, повернув плоскую морду на наглецов, помешавших их пиру. В тот же момент в её белесый глаз со смачным звуком влепилась стрела. Оставшиеся собаки с визгом побежали в сторону деревьев, виляя и пригибаясь к земле. В момент, когда они почти добежали до спасительного леса, второе создание повалилось наземь, дёргая конечностями и дико воя от боли. В боку у неё торчало оперение стрелы.

Кронан быстро вытащил третью стрелу, но не смог прицелиться – белое существо умело виляло змейкой средь молодых деревьев, уходя в чащу леса. Король выпустил стрелу, но та не достигла цели и, воткнувшись в дерево, отколола кусок коры.

– Ты почему не стреляла? – со злостью спросил он Флоки.

– Это ведь пёсики… Зачем их убивать? – испугавшись неожиданной ярости короля, спросила девушка.

– Да и толку от её стрельбы было бы мало, – усмехнулся плут, за что получил маленьким кулачком по плечу.

– Мы чего-то не понимаем? Что это были за существа? – поинтересовался Ялмар.

– Гули, – с омерзением произнёс Кронан. – Сегодня поспать не получится.

– Они ведь убежали… и только не говори, что могучий владыка испугался этих крошек, – съязвил Томми.

– Сейчас они не опаснее собачонки и размером схожи, но с наступлением темноты вырастают в три раза, встают на задние лапы и когти их отрастают длиннее твоего… – король посмотрел на испуганно его слушающую лучницу. – Кхэм, в общем, длинные у них когти. И друзей приведут.

Спустя два часа быстрого марша по лесу Кронан остановился возле дугообразного валуна посреди небольшой поляны, высотой с добротный забор, и, посмотрев на небо, выдал:

– Через час стемнеет, вряд ли мы найдём более благоприятное место для ночного боя.

– Стоя спиной к этой импровизированной стене, легче будет отбивать атаки. Поляна даёт обзор по крайней мере на четыре метра спереди и по бокам, а разбив костры по краям валуна, осветим все поле боя и прикроем фланги. Остановимся здесь, – перебив его, выдал инструктаж Ялмар, задержав взгляд на короле.

Кронан, многозначительно оскалившись, кивнул:

– Так точно, начальник.

Спустя полчаса приготовлений, лагерь был готов. Костры горели, запас хвороста, подготовленный на всю ночь, лежал возле валуна. Томми, как всегда непонятно чем довольный, подкрался к Догану, раскладывающему содержимое заплечного мешка в поисках нужной литературы.

– Как думаешь, – обратился он к учёному, – в бою один на один кто кого уделает, Ялмар или Кронан?

Учёный остановил свою деятельность, задумчиво глядя то на одного воина, то на другого, и заговорил:

– Вспоминается момент, когда я напросился в отряд Ялмара. Не тот что сейчас, там были иные люди и выполняли мы иные задания, скорее военные, чем… авантюрные, как нынче. Тогда Ялмар не рассматривал кандидатов как сейчас, – Доган взял паузу, кинув взгляд на Флоки, – признаться, тогда он вообще был другим человеком.

– До её появления? – спросил плут, указав большим пальцем за спину, на рыжеволосую девушку, мечтательно глядящую в пламя.

– Да. До неё все было иначе. Ялмар был подобен механизму. Он просто шёл вперёд проламывая головой стены, не особо заботясь о своей сохранности… был скорее призрак, чем человек. Порой впадая, казалось, в необоснованную жестокость. Но он был профессионалом с большим опытом, когда нужно было выполнить какое-то сверхсложное поручение, всегда обращались к его отряду. А я тогда только-только покинул отчий дом и, в гордости своей, сжёг все мосты перед уходом. Со мной вышла попрощаться только сестрёнка. Но я знал, что дома я не смогу утолить свою жажду знаний, а отряды наёмников шатались по всему континенту, и я решил наняться в такой, и, конечно же, в самый лучший среди них, – Доган поднял взгляд на Томми и улыбнулся. – К Ялмару, стало быть.

– Я тогда яблоки из лавок воровал, – заполнил задумчивую тишину плут. – Но видел его ребят, стоящих лагерем неподалёку от города, и самого Ялмара тоже. Говорят, тогда он брал только самых отмороженных верзил, проверяя их в бою лично.

Доган кивнул, мысленно уносясь куда-то вдаль.

– Помню было утро, стоял сезон дождей, везде была сплошная грязь, и этот день не стал исключением. Тяжёлые тучи, налетели с запада. Зарядил дождь как из ведра. Я, как подобает малолетнему выскочке, вышел наперерез его отряду с требованием взять меня к ним. Ялмар сидел на коне, глядя на меня ровно так же как смотрел бы в пустоту перед собой, его лицо ничего не выражало. Люди за его спиной посмеялись, задев тем самым мою гордость. В ответ, я стоял и выкрикивал оскорбления в их адрес, вызывая каждого на дуэль. И тут с коня спрыгнул Ялмар, вынул меч из-за пояса, и сказал: «Нападай», – Доган, задрав голову к звёздам, мелодично посмеялся. – Как сейчас помню, как свято я верил в своё абсолютное мастерство владения клинком… до того дня.

Учёный замолчал, глядя на мерцающий огонёк в созвездии Воина, на самом кончике его звёздного меча.

– Ты напал? – поторопил его Томми, желая знать

продолжение.

– А как же иначе? Я тут же вытащил свой палаш и начал обходить его с фланга. Он вёл меня взглядом полным скуки, опустив меч остриём в землю. Я сделал выпад, вложив максимум силы в удар, он отбил его мечом, отшатнувшись назад, я не упустил момента, ударил ещё раз сбоку, он вновь блокировал. Я решил насесть на него как следует и посыпал удар за ударом, ускоряясь с каждым из них. Использовал кинжал для отвлечения и проводил уколы прямо в голову, загнав его в глухую оборону, ну… так я думал, по крайней мере. Бой продолжался минут пять, он тяжело дышал, плечи его поникли, но глаза были все те же, как у человека умирающего от скуки. Я чувствовал, что могу его одолеть, что я сейчас зарублю главаря самой крутой шайки и сам её возглавлю. Я решил закончить всё быстро, пока могу сохранять напор и скорость. Понёсся на него, замахнувшись палашом и приготовившись вогнать кинжал ему под рёбра. Он с невиданной до того момента скоростью отбил мой удар. Но я подошёл на максимальное сближение, и кинжал уже нёсся ему в правый бок. В момент, когда искры от наших мечей ещё не успели погаснуть, он перехватил мою руку с кинжалом и вывернул её, одновременно врезав мне по правой руке мечом плашмя. В одну секунду я остался без оружия. Он отбросил меч и, схватив меня за оба запястья, потянул вниз. Я прилетел своим лицом ему по колену и свалился бы, не удерживай он меня за руки. Он отпустил мою правую руку и рванул наверх за левую. Следующим движением было, как я понял, его кулак, прилетевший мне поддых, что уподобившись молоту, выбил из меня сноп искр. По-моему, я даже подлетел от силы удара. Но и тут он не дал мне упасть, схватил меня за горло и держал как марионетку. К тому моменту я уже мало что соображал, помню только довольный хохот людей на конях и эти синие глаза, что так же не выражали ничего кроме скуки, а затем кулак, который прилетел мне промеж глаз, и как я с размаху шлёпнулся в грязь.

Томми обернулся, посмотрел на шефа – тот шёл к костру, пожёвывая солонину. Усевшись возле Флоки, он передал ей кусочек, легонько толкнув плечом и поймав её довольный взгляд, улыбнулся ей в ответ. Ворюга повернулся к Догану, будто не веря в услышанное.

Учёный загадочно улыбнулся и продолжил:

– Я лежал под дождём на дороге, состоявшей из грязи, камней и лошадиных экскрементов, капли застилали мне взор, я видел только расплывающуюся серость, не зная, за которую из пульсирующих болью точек на своём теле держаться. Понял, что кони с их седоками двинулись в путь, обходя меня стороной. А надо мной, как мне тогда показалось, нависла гора, она протянула мне руку. Сил потянуться в ответ у меня не было. Тогда гора присела, приняв очертания человека, он аккуратно приподнял меня в положение сидя. Это был Ялмар. Никакой усталости в нем не чувствовалось, дыхание было ровное, будто он и не бился со мной полминуты назад. Он дурачил меня, отбиваясь как от назойливой мухи, тогда как я выкладывался как в последний раз в жизни. И в тот день эта мысль стала самым больным ударом для юного гения фехтования. Он похлопал меня по плечу, сказав, что я самородок, не подвергшийся огранке в реальном бою. И что это можно исправить, если я до сих пор хочу вступить в его отряд. Он поднял меня на ноги. Два коня ждали нас, пощипывая траву под дождём. Ялмар вытащил мой палаш из грязи и, вытерев его об свой плащ, протянул мне, похвалив отличную работу кузнеца. Он затолкал меня на коня, сел на своего, и мы поплелись за остальным отрядом. В этот день мы больше не разговаривали. А на следующий день всё болело так, будто три медведя решили сыграть в лапту и использовали меня вместо мяча.

– Как же мне повезло, что меня принимали уже после появления рыжей бестии, – помотав головой, произнёс с облегчением Томми. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Ну, – начал Доган, – спустя пять дней мы вышли на точку назначения – это был лагерь большой группы бандитов, терроризировавшей окрестности. Нас наняли для их уничтожения. Они расположились посреди ровной поляны в лесу и не слабо укрепились. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что в тот день я увидел Ялмара в настоящем бою. Кстати, никогда не думал зачем он таскает меч, если практически не использует его?

Томми задумался, потирая подбородок пальцем и, не додумавшись до ответа, пожал плечами.

– Раньше он им проверял годность рекрутов, – Доган усмехнулся. – Он брал меч в руки, когда не хотел случайно убить желающего вступить в отряд человека, либо когда хотел взять кого-то живым. В моменты выполнения задания он всегда использовал свою огромную секиру. И в тот день в лагере бандитов я в первые увидел, как он с ней обращается, – с какой лёгкостью проламывает щиты своим оппонентам и с какой скоростью наносит удары. Тогда до меня окончательно дошло, как быстро закончился бы наш с ним бой, будь я целью его заказа. Да и боем бы это никто не назвал, просто медведь против полевого хомяка. Тогда я понял, что не стану больше недооценивать оппонентов. И отвечая на твой вопрос, я не знаю кто из них кого одолеет, мы ещё не видели Кронана в бою, кроме того случая, когда он в стельку пьяный и без штанов размахивал столом посреди своей спальни.

– Надо надоумить Ялмара проверить Кронана, коль меч всё ещё при нем, – утвердительно покивал плут.

– В чем меня проверить? – прозвучал грузный голос позади плута.

Томми, быстро повернувшись, увидел косматую громаду, нависшую вблизи. Нервно улыбнувшись, выдавил из себя:

– Ну знаешь, мы тут сидим, спорим, кто лучше в… э-э-э…

– Тихо! – прервал король блеяние Томми, подняв руку. – Явились таки.

Он повернулся в сторону шума, подошёл поближе к кромке леса и завопил как разъярённый лев.

– Давай, Ялмар, вместе порычим, – не оборачиваясь, позвал Кронан.

– Это ещё зачем? – немного смутившись, спросил воин.

– Эти твари трусливые, будь иначе, уже бы напали.

– Я как-то не уверен, что могу без причины рычать…

– Брось, я слышал как ты орал в бою, это было устрашающе. Просто повтори это, и никчёмные твари разбегутся по норам.

– В бою оно само получается.

– Ну же, шеф, давай, вместе попробуем, – ободряя его, подошёл Томми.

Король продолжал, набирая полную грудь воздуха, высвобождать его в диком рыке, который, если не видеть источника, можно было бы принять за рёв монстра посреди леса. К нему подключился второй голос, больше напоминающий тюленя, прищемившего плавник. Тюленем был Томми, которого подбодрил Кронан, одобрительно хлопнув его по спине за старания. Оба зверя посматривали на Ялмара, который, явно смутившись происходящим, пытался решиться на психологическую атаку, устроенную королём. Тогда подошли Доган с Флоки и, выстроившись в ряд с остальными к каменной стене спиной, начали рычать и кричать на лес, в сторону светящихся глаз голодных гулей. Флоки повернулась, крича как разъярённый котёнок, улыбаясь до ушей, кивком позвала воина присоединиться к их хору.

Ялмар, тяжело выдохнув, подошёл поближе и выдал крик достаточной силы, как ему казалось. На что король обернулся с гримасой жалости.

– Дьявол, это что, суслик умирает у себя в норе? – оценил Кронан старания воина. – Дай волю своему дикарскому нутру и рычи!

Хор продолжал кричать и извергать из себя всяческие нечеловеческие звуки ещё пару мгновений, когда неожиданно позади них заревел медведь. Раскатистый рёв прокатился по всей поляне, добравшись до ушных огрызков многочисленной нечисти и всех живых существ, обитавших поблизости. Услыхав устрашающий голос хозяина леса, гули визжа и опрокидывая друг друга, начали улепётывать обратно в гнездо, поняв, что здесь им человеченкой не перекусить. Оглушительный звук, быстро раскатившись на ближайшую версту, сменился тишиной. Отряд обернулся через плечо с явной оторопью, узнать, что это было. Позади них стоял Ялмар с медвежьей головой, покрытой чёрной шерстью вместо обычных светлых волос, и когтистыми руками ощупывал то, что было выше туловища. В голубых глазах полумедведя стояло недоумение произошедшего. Он попытался что-то сказать, но вместо этого получился лишь растерянный рык. Он всплеснул в отчаянии руками, прорычав какое-то медвежье ругательство.

– Э-э-э… шеф, ты может медку хочешь? Я видел недалеко улей диких пчёл… хочешь принесу пару сот? – поинтересовался Томми.

Кронан захохотал, оценив шутку. Доган подошёл поближе и выдернул три волоска из морды мишки, на что тот яростно зарычал. Но не обращающий внимания на недовольство косолапого, учёный поднял его руку с когтями и попытался отпилить кусочек кинжалом, на что озверевший во всех смыслах воин грозно зарычал, пытаясь остановить это живодёрство.

– Да я же для дела… – возмутился Доган. – Хочу изучить природу процесса.

Вырвав лапо-руку из хватки увлечённого натуралиста, мишка посмотрел на коготь.

– Ни царапины, – покивал юный маг, подтверждая наблюдение медведя. – Очень прочные, и это ведь ещё не полная трансформация.

Флоки подошла к мишке поближе и вытянув руку почесала за ушком, на что Ялмар поймал себя на мысли, что это безумно приятно, и чуть не заурчал. Однако, взяв себя в лапы и злобно рыкая, отправился к костру, на ходу врезав по валуну и оставив на нем четыре глубоких разреза, на радость Догану, который принялся со всех сторон изучать повреждения камня.

– Ну теперь можем спать как суслики, сюда никто не сунется, пока с нами эта зверюга, – усаживаясь возле костра по левую руку от мишки, весело объявил король.

Быстро устав от всеобщих взглядов, воин завалился на бок и, чуть не сунув лапу в рот, углубился в размышления, неожиданно быстро заснув.

Ялмар открыл глаза. Тёплая летняя ночь окутала всё кромешной тьмой, и только небольшую полянку освещал костёр, неспешно потрескивая сырым валежником. Он лежал на плотной кошме из козьей шерсти, разложенной на твёрдой земле, чувствуя как затекло левое плечо. Обвёл взглядом весь лагерь, все спали, а спиной к костру сидела громадина, положив меч на плечо эфесом кверху. Воин лежал, не шевелясь, рассматривая человеческий силуэт расплывающийся в мареве костра. Громадина, наклонив легонько голову вбок, обратилась в пустоту:

– Спи, смена караула через полчаса…

– Как ты понял, что я проснулся?

– Ты моргал, – тряхнув гривой, ответил Кронан.

– Видимо очень громко, – потирая раскрасневшийся от жара костра лоб, пробурчал Ялмар.

Убедившись, что голова вновь стала нормальной и даже волосы отросли как были, северянин взял секиру, лежавшую возле него, и, не надевая сапог, бесшумно прошёлся по прохладной траве между лежащих тел. Усевшись возле короля, вполголоса продолжил диалог:

– Как насчёт пары вопросов?

– Почему бы и нет, чую ты давно их вынашивал, – оскалив один клык, согласился Кронан.

– Твоя реакция на наше появление была странной… спустя час нашей первой встречи, ты вдруг представляешь нас ко двору, официозно назначаешь нас телохранителями и осыпаешь всяческими благами, а после отправляешься с нами в секретное задание. С чего бы такое доверие к проходимцам?

Кронан выдал утробный смешок, задрав голову вверх и разглядывая россыпь звёзд на угольно чёрном небе, он выдвинул теорию:

– Может виной тому стол, прилетевший мне по голове? Может удар повредил мой разум и теперь я поплёлся не пойми куда, не пойми с кем, по надуманной причине, что шепчет помутнённый рассудок?

– Зря я рассчитывал на прямой ответ. Но если рассмотреть теорию помутнённого сознания, может ли это быть из-за чар, наложенных Вульдредом, о которых все говорят? – повернув голову к своему собеседнику, спросил воин.

– Веришь в судьбу?

– Да так, не особо. Верю, что отвечать вопросом на вопрос неприлично, – выдал упрёк оборотень задумчивому королю.

– А я, по-моему, не так давно поверил.

Помолчав мгновение, Кронан опустил голову, обводя взглядом периметр и прислушиваясь к звукам в наступившей тишине. Убедившись, что доверенный ему участок в безопасности, продолжил разговор:

– А ты веришь, что я был под контролем колдуна?

– Я ничего не понимаю в колдовстве, – пожал плечами воин. – Так что как знать, может в этом есть зерно истины? Ингольф и многие другие в этом уверены. По их мнению, это объясняет твою резкую перемену после его бегства.

С лица Кронана сошли последние признаки веселья, он со злобой поскрёб по ножнам меча, вдавливая ноготь в жёсткую кожу изделия. Он не был из тех людей, что выдаёт сокровенные мысли кому-то кроме себя самого, но сейчас ощущал нужду в искреннем признании тяготящей его разум истины. С тяжёлым вздохом, без своего обычного баса он вдруг заговорил, глядя себе под ноги:

– Ялмар, я не был под действием зачарования. На меня не раз накладывали подобного рода магию, когда эффект проходит, ты ясно осознаешь, что действовал не по своей воле. Всё, что случилось, допустил я сам своим отношением к происходящему вокруг. Мне просто стало всё равно. Поначалу я честно правил, отдавая всего себя этому делу. Я так долго к этому шёл, так этого желал. Я был уверен, что рождён для этого, и в конце концов, я был уверен, что просто неимоверно весело, когда всё делается по твоей указке и сам ты ничем не ограничен во власти. Но шли годы, и какая-то пустота разрасталась внутри. Мне всё также нравилось пить хорошее вино и проводить время с наложницами, но краски померкли. И однажды я признался себе совершенно искренне, что валяясь на мокрой соломе в убогой гостинице с тремя медяками в кармане, только что вернувшись с очередной неудачной вылазкой за проклятым золотом, в не менее проклятых развалинах, ощущая жжение в свежих ранах, я был значительно счастливее, чем на шёлковых перинах, где любой мой приказ выполнялся в ту же секунду.

Проморгавшись и окончательно отойдя ото сна, воин упёр секиру бойком в землю и положил рукоять на плечо, на манер своего собеседника. Опустил взгляд на мокрую траву и пошевелил пальцами ног, стряхивая росу с лепестков. Костёр без устали подогревал им спины, и будто начал реже потрескивать, приглушив свой ненасытный аппетит и вслушиваясь в разговор двух усталых скитальцев, что шли по извилистым тропинкам судьбы, где один поворот вёл к мечте, второй приводил к разочарованию, а какой-то сорванец, нарочно перепутав местами таблички на путеводном указателе, наблюдал из-за угла, еле сдерживая смешки. И спустя годы скитаний их путь был всё ещё далёк от завершения.

– Можешь не верить, но это я могу понять практически в полной мере. Чувство отчаяния мне хорошо знакомо. Не пойму только, почему ты не ушёл? Коль странствия по миру тебе милее дворцов и золота, – произнёс Ялмар.

– Могу сказать, что я думал о людях и порядке, который в кой-то мере поддерживается, пока на троне есть правитель. Поверишь?

Промолчав, воин пожал плечами.

– Но на самом деле нет. Причина конечно была, но не слишком возвышенная… когда-то давно, когда я был юн, я совершил непоправимое, и с тех пор я потерял возможность выбора. Хотя, как я смею жаловаться… ведь то, о чем мечтал, я получил с лихвой. Но оказалось, то, о чем я мечтал, и то, что мне было нужно – разные вещи, а то, что мне нужно, у меня было всегда, – повернувшись к своему собеседнику, Кронан натянул грустную улыбку. – Ну разве не бред?

– Где-то я прочёл, что ошибки – часть земного пути, которые дают нам бесценный опыт, дабы стать совершенной формой себя самого. Вот только чушь это беспросветная, из подобной логики можно судить, что ошибок должно становиться всё меньше, и так бы может и было, если бы внешняя среда не изменялась вместе с нами, приводя к новым формам тех же ошибок.

Король нахмурил брови, обратив пристальный взгляд на своего собеседника.

– Когда я тебя впервые увидел и не подумал бы, что в твоей голове крутятся какие-то размышления, кроме того, как бы стукнуть кого по голове секирой и выпить за это в ближайшей корчме.

– Так и было до появления одного образованного выскочки, – признался Ялмар, глянув через плечо на посапывающего виновника.

– Ну, моя ошибка вогнала меня в болото отчаяния, на котором я совершал их чуть ли не каждый день, так что соглашусь с твоей версией.

– Итак, почему король сидит один в с лесу с незнакомцами?

– По-моему, подошёл момент твоего караула, а я посплю… – поднимаясь на ноги, произнёс Кронан, натянув безмятежную улыбку. – А ответ прост – я вас ждал… – укутываясь в плащ, пробормотал он.

– И что это должно значить?

В ответ могучие плечи дёрнулись, и их хозяин, казалось, тут же захрапел. В тишине затрещали цикады и заквакали вдалеке лягушки, будто начав обсуждение последних новостей, услышанных из уст полночных собеседников. Ялмар достал ножик закреплённый на поясе, вытащил из ближайшего мешка зелёное яблоко, которое ему вручил король в первый день пути и начал срезать с него кожуру, решив побаловать себя ночным перекусом.

К полудню четвёртого дня отряд неспешно шагал по просёлочной дорогое, укатанной телегами. Плут достал свою пятую фляжку из специального «фляжечного мешка» и, откупорив пробку, ещё раз убедился в её предательской пустоте. Поймав на язык две капли выветрившегося пива, он яростно закрыл её обратно, чуть не выкинув бесполезный груз, но рассудив трезвым рассудком, понял, что ведь однажды она может быть вновь заполнена прекрасным напитком, и затолкал её обратно.

Флоки, шедшая слева от него и наблюдавшая за мучениями товарища, протянула ему свою флягу. Томми с благодарностью в глазах принял её, тут же приложившись к горлышку и сделав большой глоток. Разочарование постигло несчастного вора, когда набрав полный рот воды он понял, что его жестоко обманули. Злобно глянув на лучницу, он выплюнул всю без остатка воду и жалобно протянул:

– За что-о-о?

Девушка, сначала не поняв в чём её вина, пожала плечами, но проследив взгляд ворюги, который то и дело падал на большую флягу, висевшую у короля на спине и заманчиво побулькивала содержимым, догадалась о своей оплошности. Ускорив шаг, она догнала хозяина фляги и легонько подёргала рукав туники Кронана, привлекая его внимания. Его голова повернулась к девушке, на лице, как всегда при разговоре с Флоки, появилась добродушная улыбка. Лучница быстро объяснила ситуацию, потыкав для доходчивости пальцем в сторону плута, а потом указав на флягу на спине короля. Чёрные волосы подёргались на квадратной голове от басистой усмешки, что выдал хозяин последних запасов спиртного, а после голова согласно кивнула. Девушка, обернувшись, подозвала юного пропойцу к ним. Томми, не поверив в происходящее, ускорил шаг и подобрался к королю с правого бока, всё ещё недоверчиво посматривая на блестящую в солнечном свете флягу.

Кронан снял с плеча драгоценный груз и протянул в трясущиеся от нетерпения руки вора, который, откупорив с характерным звуком деревянную пробку, с недоверием посмотрел в весёлые глаза черноволосой детины, не понимая, почему он решил поделиться с ним, ведь Томми бы ни за что и ни с кем делиться пойлом не стал. И всё же запрокинул плоскую флягу, размером с тыкву, и припал к горлышку губами. Сообразив, что его опять надули, он состроил мерзкую гримасу, покрутил во рту тёплое вино с пряностями и хотел было уже выплюнуть, но усилием воли заставил себя проглотить это мерзкое бабское пойло. Безучастно протянув посуду обратно её хозяину, он отстал от добродушно улыбающейся ему парочки людей, которые сегодня вдоволь над ним поиздевалась.

Спустя вёрст пять, по правому боку вдалеке можно было увидеть десять деревянных домов, которые, судя по всему, являли собой деревню, а на горизонте показалась лошадь с покачивающимся седоком на спине, которая следовала прямо на них. Копыта кривой лошадки поднимали маленькие клубы пыли при каждом неторопливом шаге. Человек на ней, покачиваясь из стороны в сторону, держался за луку седла обеими руками и, похоже, даже не пытался управлять конём, доверяя маршрут своему парнокопытному другу.

– Он что ранен? – предположила Флоки, когда они начали сближаться.

– Можно и так сказать, – покачал головой плут, догадываясь о характере ранения.

С невнятными криками мужик свалился с коня. Томми подошёл поднять пострадальца.

– Ты где напился? – требовательно спросил он, учуяв его перегар и окончательно убедившись в своих подозрениях.

– Я не пил, – запротестовал мужичок. – Только жене не говори…

– Да я серьёзно, – почти с мольбой спросил ворюга, – покажи, в какой стороне корчма, в горле пересохло, нет сил терпеть.

Пройдя пару вёрст в направлении, указанных мужичком, отряд, подгоняемый нетерпеливым вором, добрался до небольшого селения с большой конюшней. Томми по нюху определил, где находится корчма, и, отворив дверь с ноги, залетел внутрь, с порога проорав:

– Корчмарь! Неси всё пиво, что есть в этом гадюшнике к этому столу, – указал он пальцем на кривенький деревянный стол, столешница которого успела изрядно потемнеть от многолетнего использования и большого количества пива так нерадиво разлитого местными пьянчужками.

– И закусь не забудь, – добавил громогласным голосом Кронан, проходя боком и пригибая голову в дверном косяке.

Быстро съев похлёбку из баранины, зажевав её жаренной картошкой с сыром и кровяной колбасой, они заказали копчёных свиных рёбрышек, которые неспешно смаковали, попивая пшеничное пиво. Томми к этому моменту приступил к третьему литру напитка, без каких либо проблем заливая кружку за кружкой, и не особо отвлекаясь на закуску.

– Томми, – наставительно начал Ялмар, – тебе бы бросить, пока не подсел окончательно.

Плут уставился на него стеклянными глазами.

– Ты что думаешь, я алкаш что ли какой? – икая и порыгивая, проговорил ворюга. – Я уже однажды бросал и могу бросить в любой момент снова!

С этими словами он допил оставшееся в кружке пиво и выкинул её через левое плечо.

– Видал? – не обращая внимания на возгласы местного забулдыги, которому прилетело пустой кружкой, спросил плут. – Опять бросил!

– Не дави на пацана, – на громком выдохе, допив залпом кружку, вступился Кронан за ворюгу. – Я в его возрасте заливал шары в ещё больших количествах, и глянь, где я теперь, – бахвалисто раскинув руки, заявил король.

– Заливаешь шары в протухшей харчевне, в какой-то глуши, чуть не пропив собственное государство? – поинтересовался нейтральным голосом воин.

Король открыл было рот, подняв руку с оттопыренным указательным пальцем, собираясь что-то возразить, но решив, что в свою защиту сказать в общем-то нечего, лишь хмыкнул, вцепившись в следующую кружку спиртного напитка.

– Пойду подыщу нам лошадок, есть пожелания? – обратился Ялмар к отряду.

– Чёрную и побольше, и чтобы ни капли белой шерсти! – воодушевлённо высказался король.

– Мне самую тупую и самую спокойную клячу, что у них будет, – заявил плут, потирая плечо, на котором до сих пор не прошёл шрам от отпечатка зубов, который оставил конь, пытавшийся поиграться, и со всего размаха зашвырнувший ворюгу в канаву.

– Хочу чтобы было четыре копыта и голова, – елозя лупой по книжке с очень мелким шрифтом, высказал пожелания Доган.

– А я хочу пони! Я видела, у них есть, – сияя от радости, воскликнула Флоки.

Воин, выслушав всех, встал из-за стола и зашагал в сторону конюшен, находившихся чуть поодаль от деревенских домов, а за ним вприпрыжку побежала лучница. Дойдя до загона, в котором резвились лошадки, бегая по зелёной травке, Ялмар упёрся руками в деревянную изгородь, а Флоки с наскока запрыгнула на нижнюю балку и, сконструировав козырёк из двух ладошек, начала высматривать свою добычу. Наконец, найдя взглядом маленькую пухлую лошадку чёрного окраса, которая бродила отдельно от остальных, крикнула:

– Вон он!

Пройдя вдоль всей ограды под фырканье лошадей, они нашли хозяина, который встретил их услужливой улыбкой, прикрытой седыми усами до подбородка. Оба поймали себя на мысли, что запах сена и навоза возле него значительно усилился. Воин обозначил нужных коней, которых он выбрал и поинтересовался ценой. Четыре лошадки обошлись в весьма круглую сумму, но Ялмар не стал торговаться, ибо король велел не мелочиться. А когда хозяин услышал, что они желают купить пони, тут же сделал им грандиозную скидку. В итоге, пони им вручили почти даром, явно радуясь, что хоть кто-то забрал это милое создание. Правда услышав, что его берут для девочки, старичок с усами хотел было о чем-то предупредить, но, коря своё малодушие, промолчал. И начертив двумя пальцами защитную руну в след шагающей в загон Флоки, пробормотал какую-то молитву о прощении его грешной души. Девушка, ни о чём не подозревая, шла с морковкой в руке к грустному животному, которое всё так же стояло в отдалении от остальных. Она подкралась к нему со спины и немного обошла его с боку, а после, вытянув морковку вперёд, начала с ним разговор, ласковым голосом описывая красоту его холки и изящную кругловатость его боков. Животина, на которой не было ни единого белого пятнышка, развернулась к девушке и наклонив голову на манер быка, начала топтать копытом траву, явно намекая на то, что будет с ней, если она живо не уйдёт туда, откуда пришла. Его чёрные глаза, сливающиеся по цвету с чёрной короткой шёрсткой, казалось, наливаются кровью от накопленной ярости. И когда пони хотел уже вот-вот сорваться с места, Флоки в два прыжка преодолела расстояние между ними и запрыгнула ему на спину, обхватив ручками его короткую шею. Лошадка, не ожидавшая такой наглости, опешила, не понимая как себя в таких случая вести. И в момент этих размышлений девушка сунула ему под нос морковку на длинном зелёном стебельке. Почуяв сладковатый запах и почувствовав как зелень щекочет ему ноздри, пони чихнул, на что ему с его же спины пожелали здоровья голосом нежным и чутким. Гордое животное всхрапнуло, что-то ответив на лошадином в ответ и решив, что расправа может повременить, принялось покусывать морковь на радость лучнице. Девушка ухватила его за чёрную гриву и легонько пнула пятками в бока, на что он тут же отозвался, начав переставлять копытца. Набрав скорость, они проскочили мимо Ялмара с усатым стариком, который, не веря своим глазам, стоял и сняв шапку глазел, радуясь, что одной загубленной душой на его совести будет меньше.

– Я придумала как его назову, – скача меж лошадей, которые в ужасе разбегались прочь от отмороженного пони, что, похоже, не один месяц держал их в страхе, прокричала девушка. – Томми! Он такой же мелкий, вредный и злобный, и всё-таки хороший!

– Думаю, он оценит, – улыбнувшись, поддержал её Ялмар.

В это время двуногий Томми, наконец отключившись, спал на плече у Догана, пуская слюни и счастливо подрыгивая ногой.

Кронан, сказав, что будет поздно, отправился с девушкой, которая представилась дочерью конюха, на сеновал, прихватив бутылку самого дорого вина в этой задрипанной корчме. На улице начинало смеркаться. Учёный, вытащив две свечи и установив их на столе с двух сторон, делал пометки в одной из своих тетрадок обтянутой чёрной кожей, иногда поправляя голову плута на своём плече. Он быстро царапал по бумаге цилиндрическим пером, когда к нему кто-то осторожно подкрался, прокашлялся и ткнул легонько в плечо. Доган остановил процесс, посмотрел поверх пенсне на человека. Седой старичок с длинной бородой в серой рубахе и подвязанных на бечёвку штанах стоял перед ним, ломая шапку в руках.

– Не серчай, господин, что потревожил, хотел я спросить тебя… ты колдун?

Доган, немного удивившись, осмотрелся вокруг и поняв, что вопрос всё же адресован ему, приосанившись, выдал неуверенное:

– Да? То есть да… немного колдун.

– Так и знал, – приободрившись, улыбнулся старичок, продемонстрировав четыре оставшихся зуба. – Кто ж ещё за книгами в корчме-то сидеть будет. Позволишь присесть?

Колдун протянул открытую ладонь к стулу напротив, приглашая старичка, который кряхтя уселся.

– Витигостом меня звать, староста я в этой несчастной деревеньке, – посматривая на недопитую кружку пива, которая стояла возле спящего Томми, представился старик.

Доган, поняв мысль, пододвинул кружку к Витигосту, на что Томми нервно дёрнулся, всосав свисающую слюну обратно. Улыбнувшись, староста отпил глоток и вытер рукавом намокшую бороду.

– Беда на нас свалилась, добрый господин. Второй месяц кряду коровы молока не дают, а если дают, то токмо кружку за день.

– Хотите, чтобы я их посмотрел? – предположил учёный.

– Чаво их смотреть то, – уныло покачав головой, сказал старик. – Знамо что с ними, ведьма у нас завелась, молоко ворует у бурёнок наших, колосья в поле жмёт, с чертями на горе сношается, – выдал свои обвинения Витигост. – В лесу она поселилась с три месяца назад, и тут-то началось.

– Что началось?

– Беды наши…

– Может есть какие-то свидетели или улики? Не хотелось бы обвинять женщину без достоверных фактов, – открыв новую страницу в кожаной тетрадке, начал своё первое расследование колдунский детектив Доган.

– Свидетели… – задумался старичок, погладив бороду. – Знамо есть! Доброжир, пастух наш, значится, видел на поле колесо от телеги, а когда обратно шёл со стадом, его уж след простыл. Или Миломира видала, как чёрный лис в хлев прошмыгнул, три ночи подряд так было, говорит. Орлик чёрную жабу видал недалече от конюшен. А Баламут говорит, ночью, когда из корчмы возвращался, видал девку верхом на лошадином черепе, в который был впряжён красный петух, – к месяцу летела, а ведь всем известно, что петухи нелётные птицы, – выдал все известные факты Витигост.

Доган, записав последнее из подозрений старосты, закрыл колпачком цилиндрик с пером, прочитал показания, заново прокрутил эти неопровержимые улики в голове и, пытаясь не сквернословить, спросил:

– Что?

– Говорю же, крадёт молоко наше, мешает с росой, кормит нечисту силу нам на погибель, – допив остатки пива и наливая из кувшина себе добавку, резюмировал старичок всем известные константы. – А ещё на кладбище могилы роет в полночь, кости, значица, собирает для ведовства, уж каждый день её там видють.

Учёный вздохнул, явно разочаровавшись своим первым колдовским делом и помотав головой, ответил:

– Ладно, схожу на кладбище, чисто из академического интереса. Большего не обещаю.

Старичок живо встрепенулся.

– Вот уж теперь-то мы прижмём эту тать чародейскую, с городским-то колдуном ей не тягаться, змеюке такой! В полночь за конюшнями, две сотни шагов, на холме наше кладбище, вы уж ей задайте, добрый господин, а мы наградой не обидим, – допив остатки пива в кувшине, староста вытащил из-за пазухи стопку исписанных листов, скреплённую толстым шнурком, и вручив её колдуну, быстро проговорил: – Это в доме покойной знахарки нашли пару лет назад, нам-то оно ни к чему, читать не обучены, а может вам сгодится для дела, – с этими словами старик быстро пошлёпал к выходу, ещё раз обернулся и, бодро поклонившись, вышел за дверь.

Доган, оставшись в двояких чувствах по данному делу, разложил бумаги на столе и посмотрел на каракули, написанные кривым почерком. Это был один из древних и забытых языков, которым обучил его прадед, и, прокрутив шестерни памяти в мозгу, он начал расшифровывать написанное и конспектировать в свою тетрадку. Спустя два часа работы за окном стемнело, Кронан так и не вернулся, а Ялмар с Флоки, известив колдуна о покупке лошадей, отправились на боковую в свои комнаты. Томми сполз на скамейку и посапывал на ней, изредка пинаясь ногами и бормоча проклятия на голову Бассо. Учёный, расшифровав к тому моменту почти все листы, понял наконец смысл бредней, которые нёс староста про ведьм, по крайней мере, понял логику мышления деревенских обитателей, дополнив их ещё более нелепыми описаниями приёмов чародейства. Он отложил рукописи и потёр глаза, успевшие раскраснеться от работы в полумраке безлюдной корчмы, в которой остался только он, Томми и корчмарь, неспешно протиравший столы, залитые пивом, вином и ещё незнамо чем. Он заказал стакан молока, на что корчмарь, хмыкнув, выдал порцию, явно загнув с ценой. Но объяснил это тем, что всё молоко в его заведении с соседних деревень, а потому дороже. Доган вернулся со стаканом за стол, Томми, тем временем, проснувшись, читал его тетрадь на последней странице:

– Ведьма, пометив корове вымя, может доить её, не выходя из своей избы, просто вынимания чопик из отверстия в стене своего дома, и оттуда польётся молоко, минуя километры пространства и опустошая вымя помеченной коровы, – скривив недоумевающую гримасу на своём не отрезвевшем лице, прочитал вслух Томми. – Это самый идиотский бред, что я читал в твоих записях, а ведь там почти всегда полнейший бред.

Доган отобрал свои рукописи из рук ворюги, усевшись за стол, и приложился к стакану молока. Допив, он высказал оправдание:

– Это для дела.

– Избавь меня от подробностей, – отмахнулся плут.

Колдун, пожав плечами, собрал всё со стола и занёс к себе в комнату. Спустившись обратно и выйдя наружу, обнаружил ворюгу во дворе, допивающим ведро воды, которое тот набрал в колодце.

– Не пей сырую, всегда нужно кипятить воду перед употреблением, – проинформировал его учёный уже неизвестно в который раз.

Плут же, не удостоив его ответом, выхлебал всё что было и, смачно рыгнув, спросил:

– Куда собрался?

– На кладбище, я ввязался в охоту на ведьм.

– А подружка у ведьмы есть? – раскусив отрядного донжуана, ухмыльнулся Томми.

– Они часто работают втроём… – вспомнив свои конспекты, задумчиво произнёс начинающий охотник на ведьм.

– Отлично, я беру двоих, а тебе хватит одной.

Доган, не став спорить, согласился взять его собой.

На небе тускло светил зелёный полумесяц, изредка прикрываемый рваными полосками облаков. Они прошагали вдоль конюшен, со стороны которых слышались храпы то ли коней, то ли озверевших людей… и железное постукивание копыт о деревянный настил, или же это чья-то голова билась об угол сеновала.

Запах свежести после знойного дня действовал бодряще, настраивая заведённого на весёлую ночку плута на нужный лад. Он энергичным шагом шёл по левое плечо от серьёзно настроенного колдуна, что-то напевая вполголоса. Пройдя сотню с лишним шагов, они увидели холм с росшими на нём высокими деревьями, под которыми виднелись деревянные таблички с надписями – это явно было кладбище. Забравшись в кусты возле могилок, откуда была видна вся площадь холма, Доган принялся ждать, а Томми, рассудив, что это какая-то деревенская забава, был не против. Но спустя час ожидания и вытрезвления на свежем кладбищенском воздухе, его наконец осенило.

– Это что, в буквальном смысле охота на ведьм?

– Я ведь так тебе и сказал, – покосившись на плута, ответил учёный.

– Да я же… – ворюга сплюнул. – Можно было догадаться.

– И ты бы догадался, не выжри пять литров пива без всякой закуски.

– Не смей тыкать в меня правдой! – обиделся Томми, попытавшись вылезти из кустов, как вдруг послышался хруст сломанной под чьей-то ногой ветки.

Двое тучных людей с лопатами в руках, озираясь при каждом шаге, шли в сторону свежей могилки, о чем-то шушукаясь. Подошли к свежей насыпи и принялись за работу, вполголоса переговариваясь.

– Уверен, что не зря копаем? Не будет, как в прошлый раз?

– Зуб даю, Видан после третьей стопки рассказал, что похоронили его тётку с серебряным браслетом на руке. Ей-то он не нужен, а мы на него ещё месяц сможем беспробудно квасить.

– Я тоже думаю, доброе мы дело делаем… добро из-под земли спасаем, чтобы глаза живых радовала безделушка.

Понаблюдав из кустов, двое охотников пришли к мнению, что на ведьм эти господа не похожи. И когда учёный уже хотел вылезти и наподдать мародёрам пинков, что-то пронеслось в небе рассекая воздух. Раскопки тут же были остановлены. Раскатистый женский смех прокатился по кладбищу. Два толстяка испугано глазели по сторонам, мотая головами и даже не замечая что за ними что-то бесшумно приземлилось. Появился силуэт в развивающемся балахоне из чёрной ткани и с тихим шелестом невесомой материи шёл на мародёров. Один из них, наконец, повернул голову в нужном направлении и застыл в страхе перед неведомым, машинально нащупывая плечо подельника, который тоже повернул голову и застыл с лопатой в обнимку. Силуэт, похожий на большую птицу, состоящую из теней, сделал ещё шаг и замер, чуть покачиваясь из стороны в сторону. И когда казалось, что дальше он не двинется, птица сократила дистанцию до мародёров за мгновение и истошно завопила. Голос был похож на крик матери с убитым на её руках младенцем, только десятикратно усиленный. Толстяки зажали уши руками, свалившись на свежую землю, раскиданную их же лопатами, и стонали, желая поскорее лишиться слуха, только бы прекратить адское мучение. И тут крик пропал, так же внезапно как начался. Они повскакивали и побежали в поле, ощущая тёплую мокроту в потяжелевших штанах. И не оборачиваясь бежали ещё долго, даже не заметив, что сапоги давно слетели с их ног. Силуэт, проследив пару минут за действом, хихикнул, и крутанувшись волчком, из рваной тени превратился в женщину с чёрными кудрявыми волосами и тёмно-зелёном платьем свободного покроя с глубоким вырезом до пупа, едва прикрывающим грудь. Она глянула на могилу, которую успели немного разрыть мародёры, и, скривив накрашенные красные губки, взялась за лопату, начав закапывать её обратно.

Проследив всё это действие из кустов, двое начинающих охотников на ведьм так и не поняли, что случилось и почему мужики зажимали уши. Доган, догадавшись, что на его глазах произошла магическая атака на конкретное сознание, задумчиво хмыкнул, раздумывая, что делать дальше. Но Томми, как и подобает его натуре, раздумывать не стал. Вывалившись из кустов и максимально галантно оскалившись, он предложил руку помощи черноволосой красотке, произнеся очаровательным голосом:

– Скажи, дорогуша, а ты частенько бываешь на этом кладбище?

– Только когда нужно, – отступив на шаг от напористого ухажёра, ответила девушка звонким голосом.

– Не пугайтесь, – начал выскочивший из тех же кустов Доган, – он немного хамло, но в целом порядочный.

– Я его не боюсь, – заинтересовано глянув на черноволосого колдуна, сказала девушка.

– Я Доган, а его зовут, – он указал на подкрадывающегося к незнакомке, точно ягуар на охоте, паренька, – Томми. Мы не причиним вам вреда.

– Томми, значит, ты вроде собирался помочь, – кинув тому лопату в руки, сказала она, после чего плавными движениями подошла поближе к Догану, с интересом того разглядывая. Девушка обошла начинающего колдуна вокруг, обольстительно поджав указательным пальчиком нижнюю губу, и, проведя напоследок рукой по успевшей ощетиниться щеке учёного, выдала вердикт:

– А ты, значит, Доган, слишком красив для здешних…

Томми, недовольно поглядывая на происходящее, быстро работал лопатой, дабы поскорее перейти к честной конкуренции за сердце девушки.

Нисколько не смутившись, Доган заговорил:

– Мы тут по поручению старосты деревни конюхов, ищем ведьму, которая поселилась в лесу несколько месяцев назад.

– Не понимаю, о чем вы, – улыбнувшись выдала девушка.

– Вы ведь и есть она, так? – предположил объект её интереса.

Девушка звонко захихикала и, вздохнув, уселась на низенькую скамейку, которая стояла возле одной из могилок. Вытянув босые ножки, скрестила их и сказала:

– Предпочитаю, колдунья, и да, это я живу в лесу, но к неприятностям, о которых, уверена, вам рассказывали в деревне, я не причастна, – нахмурив лобик, добавила: – По крайней мере не ко всем.

– Учёный вытащил чёрную тетрадку и перевернув её на страницу с показаниями старосты, начал расспрос:

– Вы превращались в чёрную лису, или чёрную жабу, или колесо от телеги, чтобы воровать молоко у коров?

Девушка захохотала так, что чуть не свалилась со скамейки, к её хохоту прибавился мерзкий смешок Томми, который, закончив порученную работу и прижавшись к ней с правого бока, уселся на скамейку.

– Не обращай внимания, дорогуша, – посмеиваясь выдал он. – У Догана одни волшебные чудеса на уме, но мы-то с тобой знаем, что чудеса можно устроить и без волшебства… – подмигивая, известил он её.

Девушка, прервав веселье, посмотрела на ворюгу, который без какого либо стыда пытался заглянуть в глубины её откровенного платья, которое она в общем-то для того и одевала, чтобы привлекать внимание и использовать это в своих интересах. Но сейчас оно действовало не на того, на кого был рассчитан эффект…

– Ещё раз назовёшь меня дорогушей, Томми, я превращу тебя в красного петуха и запрягу в лошадиный череп.

Доган, заинтересовано глянув на девушку, от которой аккуратно отодвинулся воришка, в страхе стать тягловым пернатым, задал вопрос:

– А вы так можете?

Колдунья перевела жёсткий взгляд с Томми и, поменяв его на нежный взор, с лёгким удивлением поглядела на Догана.

– Это стандартные россказни, которыми деревенские потчуют своих детей. Я так не умею. Любая трансформация тела, особенно в объекты меньшие чем были изначально, очень сложная дисциплина, и очень немногие так могут, а порой, учатся подобному десятилетия без какого-либо успеха. Я специализируюсь на иллюзиях и скажу честно, я лишь в начале пути.

Довольно улыбнувшись, плут пододвинулся обратно, но уже не так тесно.

– Предположу, что вы учились этому в Винтергроу. Предположу, что вы явно не из этих мест, и уж точно не привыкли жить в лесу, – с сожалением захлопнув свою тетрадку, произнёс учёный. – Что вы тут вообще делаете?

Девушка пристально смотрела на Догана, чей силуэт обрисовывался на фоне ночного неба. Его глаза отдавали фиолетовым оттенком в темноте. А осмотрев его самого, она ещё с большим интересом и непониманием осматривала пространство вокруг него, будто прослеживая какое-то движение в воздухе, стекавшееся к телу черноволосого незнакомца. Слегка сощурив глаза, она будто решалась что-то сказать, после чего перевела взгляд в сторону леса и заговорила:

– Меня зовут Милена, я, как ты верно подметил, дипломированная колдунья, и я здесь не для того, чтобы пугать деревенских жителей. Я здесь занимаюсь личным проектом, но не для личной выгоды, – она ещё раз глянула в сторону Догана, будто рассматривая что-то позади него и над ним, а после нерешительно продолжила: – Я могу показать, это недалеко, полчаса к западу, в лесу.

– Я с радостью посмотрю, что там у тебя в лесу, Милена, – заявил Томми, вскочив на ноги, и галантно протянул девушке руку. – А Догану уже пора ложиться спать, он не сторонник нарушать свои биоритмы.

Девушка сидела не моргая, ожидая ответа учёного и не обращая внимания на руку ворюги, крутившуюся у самого её лица.

– Я посмотрю, – кивнул он на явную радость Милены.

Девушка приняла, наконец, руку плута и встала во весь рост, возвышаясь на полголовы над Томми, почесала ему макушку как младшему брату и сказала:

– Тогда полетели!

Доган, с вновь зажжёнными от волнения глазами, еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от радости, и сдержанно спросил:

– Ты умеешь летать на метле, или даже… на ковре?

– На самом деле нет, – пожав плечами, смущённо заявила девушка. – Левитация мне тоже не очень даётся, я просто хотела посмотреть на твою реакцию.

Неудавшийся охотник на ведьм с сожалением покивал, уверенно зашагав в сторону леса, куда постоянно посматривала девушка.

– У Догана одни полёты в голове, но мы-то с тобой знаем, что летать можно не только на ковре, но и на кровати, – сексуально оскалившись, подкатил к ней плут.

Милена, закатив глаза, поспешила за учёным и пристроилась к нему сбоку, заверив его, что идти недалеко. Томми, злобно поиграв желваками, побежал за ними, не желая уступать лесную колдунью без боя.

Спустя десять минут быстрого марша по лесу, который освещался зеленоватым светом луны и маленькой сферой света, которую запустил учёный перед собой, пейзаж чащи начал меняться. Вместо сочных папоротников, пушистых от зелени кустов и голубых цветков колокольчика, тяжело свисавших со стебелька, начала стелиться жухлая трава, и появлялось всё больше деревьев с почти осыпавшимися жёлтыми листьями, по осеннему хрустящих под ногами трёх путников под предводительством уверенно шагающей вперёд девушки, которую, кажется, осенний лес в начале лета нисколько не удивлял. Через какое-то время, не осталось даже жёлтых листьев, и только чёрные деревья стояли на чёрной земле, на которой росла мёртвая почерневшая трава. Не осталось звуков насекомых, и уханье совы уже было не слыхать, а в воздухе повис запах гнили и увядания. Милена, не дожидаясь вопросов, начала объяснение:

– Местные не могут сюда попасть, они вообще не знают о том, что творится у них под носом, я каждую ночь обновляю иллюзорный барьер, который разворачивает любого кто суётся в эту часть леса.

– Что тут произошло? – проводя подушечками пальцев по коре дерева, спросил Доган.

– Не произошло, происходит… – не останавливаясь ответила девушка, – скоро увидите.

Томми, притормозив своего учёного товарища, зашипел ему в ухо:

– Если спросишь меня, то вот именно так, на мой взгляд, и выглядит пристанище ведьм. Думаю, пора нам её огреть оглоблей по голове и сматываться.

– Уже успел потерять интерес к ней? – насмешливо спросил Доган.

– Всё это очень дурно пахнет, причём буквально, – поморщив нос, заявил плут. – У меня опыт общения с мегерами в обличии одуванчиков весьма велик, и вот это, – он указал на спину Милены, – она самая.

– Я учту твоё предупреждение, но дать ей чем-нибудь по голове мы всегда успеем, а я хочу посмотреть на причину этих странностей, – потерев чёрную сажу на пальцах, сказал учёный. – Эти деревья не горели, но все почернело и умерло, как после пожара… крайне занятно.

– Тебя всегда переклинивает, когда дело касается магии, – покачал головой вор.

– И в этом мы с тобой похожи, только источник нашего помешательства разный, – улыбнувшись, покивал Доган.

– Короче говоря, дай сигнал как почуешь неладное, и девка умрёт быстро и безболезненно, – положив руку на кинжал за спиной, заявил серьёзный вор, после чего подобрался поближе к ней.

– Ещё пара минут и мы пришли, – глянув через плечо на своих спутников, предупредила девушка, слегка покосившись на загадочно улыбающегося ворюгу.

Их встретил кривой деревянный домик, стоявший на опушке, окружённый чёрными деревьями. Из печной трубы тянулась тонкая струйка дыма, а из окошек бил тёплый свет очага.

– Голодные? – вдруг спросила Милена. – Я научилась ставить силки, с утра попались два кролика, затушила их на медленном огне с овощами, которые… хм, одолжила с деревенских грядок.

– Благодарю, но мы тут по делу, – напомнил Доган.

Девушка кивнула и, открыв прогнившую дверь, прошла внутрь, а за ней, подозрительно озираясь, прошёл Томми, всё ещё держа руку за спиной на рукояти кинжала. Доган прошёл за ним, окинув быстрым взглядом помещение. Единственная тесная комната, увешанная засушенными растениями, в одном углу печь и стол, а с другого угла – низкая кровать с соломой и накинутой поверх неё кошмой. В противоположном конце помещения была только дверь в полу с железным кольцом, и ничего больше.

– Вот тут я живу уже несколько месяцев, – раскинув руки, продемонстрировала свои хоромы девушка. – Домик уже был здесь, я просто его облагородила своим присутствием.

– Ты прячешься от кого-то? – подозрительно посмотрев, спросил плут.

– Да нет же… я провожу эксперимент, – глянув на Догана, ответила девушка. – Да… сейчас объясню, – сказала она, вынимая чугунную казанок из печи. Девушка сняла крышку, дом заполонил чудесный запах тушёного мяса. Она понюхала блюдо, потыкала вилкой в большие куски и, довольно улыбнувшись, захлопнула крышку обратно.

– Я не умела готовить, когда приехала сюда, – известила она гостей. – Обычно готовили мне.

Её ночные гости молча ждали обещанных объяснений. Девушка скривила на секунду губки, прислонилась к столу и, выдохнув, начала свой монолог:

– Как вы знаете, существуют места силы, где творить заклинания проще и они получаются сильнее. Мы стоим на одном из них, думаю, ты это уже почувствовал, – она глянула на Догана, который ничего не почувствовал, но чтоб не посрамиться, покивал со значением. – Как только я закончила обучение в академии, я начала изучать такие места, ну, точнее, я помогала серьёзным волшебникам в изучении таких мест. И вот однажды до меня дошёл слух о таком месте, никем не занятом. Я тут же собрала вещи, официально закрепила его за собой и отправилась сюда, полная воодушевления и желанием новых открытий. Путём нехитрого анализа местности и слухов я выяснила, что здесь жила ворожея, жравшая на обед и ужин детей, которых отлавливала, предлагая тем сладости. А однажды люди со всех близлежащих деревень собрались на этой поляне и, окружив её дом, ворвались внутрь, вытащили её на улицу и сожгли живьём. Десяток или чуть больше лет назад. Но это не так чтобы важно. Важно то, что я нашла под её домом, – она указала на люк в полу, который, казалось, дёрнулся кверху в тот самый момент, громыхнув железным кольцом. Она перевела взгляд обратно на своих гостей и продолжила, будто ничего и не случилось:

– Когда я пришла сюда, чёрные деревья уже были, но они тянулись лишь на пару метров от дома, и для места, в котором когда-то жило абсолютное зло, были не слишком подозрительны. Но с каждым днём чёрная трава разрасталась всё дальше, и по сей день скорость разрастания увеличивается. Я пыталась это остановить, но моих знаний для такого недостаточно, а может, вообще ничьих было бы недостаточно… Источник этого лежит под нами, – она указал пальчиком в пол. – Внизу есть захоронение чего-то очень древнего и злого, его заперли там, запечатав магическим барьером очень давно, так давно, что никаких записей о нём уже не осталось. А теперь оно желает выбраться наружу… и выберется весьма скоро, несмотря на мои потуги это остановить. Поняв, что дело плохо, я тут же отправила весть в академию, чтобы сюда приехала группа специализирующихся на защитных печатях магов, а они ответили, что вышлют помощь, как только будут свободные люди. На мои мольбы поторопиться они не отвечали вовсе, – Милена отвела взгляд, посмотрев на угольки в печи, подумала пару мгновений и, повернув голову обратно, продолжила: – Они мне не верят. Признаться, не мудрено, я уже два раза давала ложный сигнал о чрезвычайных происшествиях, теперь меня не воспринимают всерьёз, – она с надеждой посмотрела в глаза Догана, всем видом умоляя поверить в следующие слова: – У меня есть врождённый талант, я вижу потоки магии вокруг нас, в отличие от остальных магов, которые только чувствуют их. А в последние годы мир изменился, и течения магии всё чаще меняют направления хаотичным образом, и порой я путаюсь… порой, я сама начинаю сомневаться в своей способности. Но сейчас я уверена, что надо что-то делать, вот только на помощь рассчитывать не могу. Но ты ведь маг, в тебе так много силы, потоки вокруг тебя вихрятся как сумасшедшие, даже те, что текут поодаль от тебя, меняют русло и протекают сквозь тебя, будто влекомые тобой. Думаю, ты просто разыгрывал меня с чёрными лисицами и молоком… маги твоего уровня до таких дел не опускаются. Ты ведь пришёл сюда чтобы остановить его, верно? – она вновь указала пальцем в пол, с мольбой глядя на Догана.

Опешивший от таких заявлений в свой адрес учёный не знал, что и сказать. Повернувшись к плуту в надежде на поддержку, обнаружил на его мине непонятную гримасу в виде высоко задранной правой брови, кажется, обозначающую крайнее удивление.

– Давай спустимся вниз и ты сам посмотришь, уверена, ты поймёшь, что делать, – взмолилась девушка. – Если всё пустить на самотёк, то много людей погибнет когда Это вырвется на волю. Уже сейчас его губительное присутствие доходит до ближайшей деревни, которое по незнанию ситуации они списывают на меня.

– Хорошо… давай посмотрим, что там у тебя, – без какой либо уверенности ответил учёный.

Воодушевившись, Милена быстро прошлась по комнате, открыла нараспашку люк, подозвала к себе сферу света, летавшую за Доганом, подвесила её над своей головой и махнула рукой, приглашая спускаться за ней. Переглянувшись, гости полезли вниз. Спуск занял несколько минут по длинной проржавевшей лестнице вдоль широкого тоннеля, уходящего строго вниз. С каждой ступенькой ощущение увядания усиливалось и становилось всё холоднее. И вот Доган отпустил последнюю ступеньку и почувствовал под сапогами каменный пол. Колдунья уже бегала вокруг, поджигая масляные фонари в каждом углу, и с каждым новым огоньком подземелье всё яснее приобретало очертания. Было оно весьма скромным, чёрные стены с четырёх сторон, а посередине вкопана небольшая глыба цельного камня высотой чуть выше пояса. Учёный подошёл к нему вплотную. В верхней его части был очерчен круг из наполовину вбитых металлических штырей, а в центре него исковерканное болью лицо, высеченное в камне, с ещё одним штырём во лбу. Каменное лицо походило на человеческое с налётом животных очертаний и выглядело живым. Догану показалось, будто оно шевелится, но стоило моргнуть, как лицо вновь приобретало изначальные очертания.

– Ты ведь чувствуешь? – спросила подошедшая к нему девушка.

– Да, чувствую, – не соврал учёный, который ясно ощущал, как колоссальное количество энергии рвётся наружу из камня, пытаясь сломать свою темницу.

В этот момент сфера дёрнулась у него во внутреннем нагрудном кармане. С тех пор, как они лишились части артефакта в лаборатории чародея, он всегда носил оставшуюся часть при себе, не желая лишиться ещё и её, а втайне рассчитывая однажды начать её изучение.

Каменные глаза на каменном лице будто посмотрели в сторону артефакта, когда Доган вытащил его на свет, заметив, что свечение в нём усилилось. Милена с удивлением взирала на непонятный ей предмет, наблюдая как артефакт жадно вбирает в себя всю окружающую его магию и тоже заметила, как лицо в камне пытается повернуться в сторону этого предмета. Подметила также интерес в серых каменных глазах, чего раньше не наблюдала.

– Каждый штырь – это печать. И они ослабли спустя столетия. Те, что по краям, можно вытащить голыми руками, а центральный ещё держится, я скрепляла его как умела последний месяц, но в этом я не сильна. А сущность в камне каждую секунду пытается его расшатать, и, похоже, только центральная печать удерживает его взаперти, стоит ей пасть – и всё… – проинформировала его колдунья, переведя взгляд на руку Догана, державшую артефакт. – Никогда подобного не видела.

– Скажи, Милена, ты видишь, как он вбирает в себя энергию, верно?

Девушка покивала головой.

– И вижу, что количество энергии, которую оно хранит в себе, неимоверно высоко. Не понимаю как его до сих пор не разнесло в клочья. Я бы не стала хранить его у себя в кармане… – испугано выговорила колдунья.

– Он напитался ей меньше чем за месяц, – задумчиво проговорил Доган. – А что если… – он потянул руку к центральному штырю во лбу и с хрустом его вытащил.

Милена вскрикнула от испуга, не успев вовремя одёрнуть руку учёного. Из отверстия в каменном лбу начала сочиться красная дымка, с каждым мгновением увеличиваясь в размерах. По лицу пробежала трещина, каменный лик исказился в дьявольской улыбке. Сущность, явно почуявшая скорую свободу, начала бить по камню изнутри, проламывая его сгустками красной энергии, что волнами расходилась вокруг после каждого удара. Доган, будто зная, что делает, поднёс сферу к месту, где только что был вбит железный штырь, и артефакт, уподобившись всепоглощающей воронке, принялся вбирать красную силу, которая, увеличивая напор, клубами вырывалась наружу, тут же поглощаемая им. На испещрённом трещинами лице отразился ужас. Сущность в камне поняла, что её силу вознамерились без остатка выкачать, превратив в однородную сырую энергию, после чего она лишиться своей личности и перестанет существовать. Неужели для того оно томилось в заточении, для того вырывалось из своей тюрьмы на протяжении столетий, чтобы его сознание уничтожили и оно даже не смогло отомстить миру, что её пленил? Агония, страх и обречённость проносились в сознании сущности из камня, она яростно сопротивлялось своей участи. Воспоминания собственного могущества вспыхивало и гасло в её памяти, она вспомнила как умерла и переродилось в полубога, вспомнила все свои былые имена, вспомнила, как этих имён боялись на протяжении веков, вспомнила, как её пленили десять сильнейших чародеев, впитавших свои души в каждый из железных штырей, создав печать сдерживающую её, ибо убить её они были не в силах. И последнее, что пронеслось в сознании, – это её клятва вернуться в мир и вновь править всем и всеми, клятва, которую ей уже не суждено было осуществить…

Последние частицы красной силы пролетели в водоворот, созданный артефактом, после чего полусфера загорелась красным и, перемолов остатки сознания некогда бога средь смертных, вновь приобрела своё еле заметное фиолетовое свечение, что умиротворяюще переливалось внутри тихой рябью.

Милена стояла, вжавшись в стену, глядя поочерёдно на Догана и артефакт. Осмелев, наконец отлепилась от неё, подойдя поближе к учёному, взиравшему на поверхность камня, где только что было каменное лицо. На поверхности вместо серого лика осталась короткая надпись в один ряд: «Пять, смещение вправо». Буквы загорелись как раскалённое железо и Доган, вытащив тетрадь, записал прочитанное на отдельном листе.

– Что это значит? – спросила колдунья.

– Это ключ.

– К чему?

– Возможно я знаю, не знаю только, как он оказался здесь, – произнёс он почти шёпотом, глядя как тухнут буквы, превращаясь в серый камень, где уже ничего было не разобрать.

– Ну может пойдём уже? – громко произнёс Томми, который всё это время стоял позади них, не мешая расщеплению полубога. – А то я уже притомился от ваших чародейских штучек.

Захлопнув тетрадь, Доган первым полез по лестнице. И весь подъём, который он совершил в потёмках, он размышлял о надписи на камне… если эта подсказка поможет расшифровать вторую главу в найденной тетрадке, которая ему уже однажды помогла, то вопросов в его жизни станет ещё больше чем прежде, и это его изрядно раздражало, потому как ответов искать было негде

Милена поднялась на поверхность сразу за Доганом и с удивлением смотрела на незнакомого чародея, который без каких-либо хлопот уничтожил создание, которое, по её мнению, грозило смертью всему живому. Много вопросов роилось у юной колдуньи в голове, но она не знала который задать, и решила начать с общих:

– Кто ты? Ты сам создал этот артефакт?

– Я просто изучаю магию. Нет, не я.

– Куда ты теперь направишься?

– А что, хочешь с нами? – донёсся мерзкий голосок вылезавшего из ямы плута.

– Я должна отчитаться перед академией, но потом я бы…

– Нет! – перебил её Томми. – Мы занимаемся серьёзными делами, дорогуша, нам некогда с тобой нянчиться.

Милена, уязвлено посмотрела на нахального ворюгу, который довольно быстро переменил вожделение на холод.

– Не сообщай им о нас, – взяв девушку за руку и посмотрев ей в глаза, попросил Доган.

– Да! А иначе чикнем тебя, – заявил Томми, проводя по горлу пальцем.

Милена не обратила на угрозы плута внимания, полностью утонув в глубине тёмных с оттенком фиолетового глаз, и утвердительно покивала. В порыве нахлынувших чувств она закрыла глаза, приготовившись к поцелую.

– Спасибо, – отрезал Доган и отпустив её руку, направился к выходу.

Смешливое хрюканье Томми вывело девушку из сладостных грёз. Она, засмущавшись, стыдливо глянула на довольного плута. Ворюга подошёл к открытой двери и уже было вышел, как заметил слева от косяка на полу белые пятна жидкости. Он поднял взгляд повыше – там висела небольшая шторка. Плут отодвинул шторку, а за ней была деревянная полка, на которой стоял кувшин, полный парного молока. А ещё выше в стене торчал деревянный чопик, которым было заткнуто отверстие в бревне. Обернувшись к невинно улыбающейся девушке, Томми оскалился и, тряхнув головой, закрыл за собой дверь.

Благополучно вернувшись в корчму, они разошлись по своим комнатам и улеглись спать. И только Доган в ту ночь не смог заснуть. Удостоверившись, что ключ подходит, он начал расшифровку второй главы.

Наутро каждый оседлал своего боевого скакуна и, пополнив запасы провизии, они отправились в путь, ведомые Кронаном.

Стоило отъехать на пять вёрст от деревни конюхов и углубиться в реденький лес, как из-за кустов выскочила орава кое-как одетых людей с вилами и топорами. Преградив узкую тропку, семеро грабителей свистели и кричали, явно пытаясь напугать своих жертв. Один из них с дырявой шапкой из шкуры бобра вышел вперёд и, делая максимально грозный вид на своём замученном от голода лице, выкрикнул:

– Выворачивайте карманы! Это ограбление! Мы не хотим никого убивать, просто отдайте монеты и езжайте дальше! – прокашливаясь практически после каждого слова, выдал главарь шайки.

Доган, оторвав на секунду глаза от тетради, хмыкнул, тут же уставившись обратно в записи. Томми сидел ковыряя в носу. Флоки горестно взирала на отчаявшихся людей. Ялмар сидел, не выказывая никаких эмоций.

Наступила тишина, которую прервал хохот Кронана.

– О, Кадан, как же мне этого не хватало! – слезая с коня и отстёгивая меч, весело промурлыкал король.

Устало вздыхая, Ялмар слез со своей лошадки, отряхнулся, размял затёкшую спину, наклонившись, дотянулся до носочков, пыхтя распрямился обратно и отцепив щит с мечом, встал вместе с королём.

– Лучше бегите, пока ещё есть на чем бежать, – посоветовал учёный грабителям, не отрываясь от тетрадки.

– Сколько? – спросил Томми у Флоки.

– Секунд пять, ставлю три медяка – грустно пожав плечами, предложила девушка.

– Десять секунд, поддерживаю ставку.

– Пять, с условием, что когда зарежут первых трёх, остальные побегут, и на их поимку потратят ещё пять секунд, – предложил свою версию Доган.

– А ну, чтобы собрались и продержались десять секунд, всем ясно? Я не желаю продувать кружку пива из-за вашей бестолковости! – выступил с мотивационной речью Томми, обращаясь к опешившей от наглости жертв лесной братии.

– Ялмар, тут их на одного мало, залазь обратно на лошадку и позволь мне их порешить, – предложил Кронан.

– Я обещал Ингольфу, что присмотрю за тобой и притащу тебя обратно на спине, если понадобится, так что не обессудь. И потом, я думаю надавать им пинков будет достаточным уроком.

Послышался хруст кустов и топот десяти пар полубосых ног. Обернувшись, два воина не обнаружили своих оппонентов. Черноволосый, с яростью плюнув, забрался обратно на коня. Светловолосый без особых эмоций привязал оружие обратно к седлу и уцепившись за луку седла, запрыгнул на коня, когда увидел, как Флоки с кульком в руках подбежала к краю тропинки и крикнула во всё горло:

– Оставлю здесь кулёк с травами! Заваривай их и пей в течении дня! И не спи на земле!

Прокричав наставления грабителю в бобровой шапке, девушка запрыгнула на парнокопытного Томми, приготовившись к дальнейшему путешествию.

– Может ещё денег ему оставим на комнату в корчме? – предложил недовольный ворюга.

– Думаешь стоит? – потянувшись к кошельку, спросила Флоки.

– Не пойму порой, притворяешься ты или…

– Пора в путь, – скомандовал ухмыляющийся воин.

Следующие полдня прошли спокойно и размерено. На любые попытки Ялмара поторопить отряд, король упирался и, заявляя, что спешить им некуда, продолжал неспешное движение позади колонны, время от времени отхлёбывая из огромной фляги, растягивая улыбку всё шире с каждым глотком. В один из таких моментов к его огромному коню подкрался пони, который вызывающе посматривал на чёрного коня Кронана. Рыжая наездница решила вступить в диалог:

– Я читала, как это бывает у монарших особ, – с мечтательной улыбкой начала Флоки. – Иногда принц, он же будущий король, спасает прекрасную принцессу из замка и они живут долго и счастливо с кучей детишек. А иногда встречаются на балу, где под полной луной проводят за разговорами всю ночь, раскрывая свои самые потаённые мечты, а на утро понимают, что жить без друг друга не могут. А ещё порой принц притворяется нищим, чтобы поразить принцессу не количеством золота, а богатством своего внутреннего мира. И принцесса, проникнувшись добротой и умом этого человека, решает отказаться от короны, только бы быть вместе с полюбившимся юношей, а он, увидев истинность её чувств, признаётся в своём королевском происхождении и они женятся, – на томном выдохе выдала свои познания девушка.

– Н-у-у-у… – начал было король, когда его перебила Флоки.

– В крепости я не видела королевы. Мне сказали, что она живёт в столице. Почему вы не живёте вместе? Вы поссорились? Мне кажется вам стоит поскорее помириться, ведь влюблённым нельзя долго друг без друга. Когда вы в последний раз виделись?

Кронан воззрился на юную лучницу недоверчивым взглядом, не понимая, шутит она так над ним или… Но увидев, как Доган оборачивается в седле и вертит головой из стороны в сторону глядя ему прямо в глаза, и то же повторяют остальные наездники, король наконец понял, что он не является жертвой тонкого издевательства. Почесав висок указательным пальцем и вдохнув горячий воздух, изрядно прогретый полуденным солнцем, он покряхтел на скрипучем седле, решаясь рассказать свою любовную историю, пропитанную романтическими подробностями. Конь под ним прочихался, освободив ноздри от попавшей туда пыльцы, будто приготовившись слушать и явно не желая перебить короля на самом интересном.

– Когда же мы в последний раз с ней виделись… – спросил Кронан сам себя, взглянув с прищуром, куда-то вдаль, – Один раз в момент нашего знакомства, второй раз на свадьбе и ещё один раз, – он посмотрел на девушку, с неподдельным интересом слушающую историю настоящей любви. – Третий раз в моменты коитуса. Глашатаи бегали по городу и объявляли радостную весть, храмы били в колокола, жрецы устраивали жертвоприношения, объявляя во всеуслышание, что король и королева собрались, наконец, трах… кхм, в смысле, возлечь на ложе любви, и людям пора молиться за крепость королевской эрекции и в целом за удачное стечение обстоятельств, дабы появился законный наследник. Нас с помпой провели по всему замку, торжественно встретили в спальне, где стояло ещё около тридцати человек, которые зорко отслеживали весь процесс соития. И зафиксировав, в конце концов, момент моего излияния в королеву и не дожидаясь, пока я застегну штаны, присутствующие со всей формальностью начали подписывать документ, подтверждающий их присутствие на данном представлении. И вот только тогда они покинули помещение, оставив нас наедине. Неловко помолчав в полнейшей тишине с минуты две, мы с королевой разошлись по своим покоям. И с тех пор я приезжал только чтобы повидать своих деток. При встрече мы всегда играем роль счастливой четы… а последний раз я её видел полгода назад. По последним данным она в добром здравии. И в целом, она неплохая женщина… рассудительная, умная.

Флоки сидела на пони по имени Томми, раскрыв от недоумения рот, вглядываясь в ничего не выражавшее лицо короля, который только что закончил свой короткий рассказ. И вдруг девушка засмеялась, раскрыв замысел Кронана.

– Ну скажешь тоже! – весело бросила она ему, заливаясь смехом. – Так натурально всё придумал, что я чуть было не поверила! Ну, а на самом деле?!

Доган, скрипнув кожаным седлом, повернулся и, уставившись на Кронана, снова мотнул головой. То же повторили двое остальных.

– На самом деле она улетела пару недель назад проведать свою матушку. Мы не ссорились и живём душа в душу. И я жду не дождусь, когда же увижу её снова. Если однажды ночью услышишь горькие всхлипы, знай, это я плачу от тоски по ней.

Наконец услышав правду, лучница покивала головой, соболезнуя тоске несчастных влюблённых.

– Но зачем тебе наложницы, если у тебя есть королева? – не унималась девушка.

– Каюсь, виноват, не могу совладать с животным естеством в её отсутствие. Но очень корю себя за это.

– Не волнуйся, я ей ничего не расскажу, – подмигнула она ему.

Кронан, с облегчением выдохнув, благодарно кивнул ей в ответ.

К вечеру второго дня отряд, как и планировал король, добрался до ночлега, коим являлся покосившийся постоялый двор на перекрёстке дорог. Здание было окутано плотно прилегающими деревьями, а позади строения находилась цветущая запруда, вонь от которой расходилась по всей округе. Перед зданием, огороженным деревянным забором, находились колодец, конюшня и небольшой сарайчик. Главное здание представляло собой двухэтажный сруб с каменным фундаментом. А с боку от конюшни был зелёный луг с коротенькой травой, на которой паслись коровы. Луг спускался вниз до реки, которая огибала дугой все сооружения, будто не желая иметь ничего общего с постоялым двором, на входе которого висела вывеска «Болотное Дно».

Доверив лошадей молодому конюху, отряд завалился в корчму. Впереди весело вышагивала Флоки, безмерно довольная наличием у неё личного скакуна, и эта мысль уже второй день делала её самой счастливой девушкой на континенте. Но её счастье решили омрачить трое забулдыг, которые сидели за столом и неприличными жестами приглашали её к ним присоединиться, выкрикивая через весь зал похабные обещания истинного наслаждения, которое они могут подарить девушке. Мимо них в этот момент проходил Ялмар, который схватил за затылок одного из ухажёров и с размаху впечатал его в деревянную поверхность стола. Второй, схватившись за булаву на поясе, хотел встать и поквитаться за товарища, но ему по макушке прилетело огромным кулачищем от Кронана, который тоже решил пройти мимо. В шее забулдыги что-то хрустнуло, и он свалился головой на стол, жалобно скуля. Третий ухажёр сидел, будто ничего не заметил, и с полнейшей самоотдачей побулькивал пивом в кружке.

Поужинав, уставшие от конного перехода члены отряда отправились по комнатам. Все, кроме короля, который решил развлечь своей компанией двух девушек сидящих в углу заведения.

Наступила полночь. Шум в корчме пошёл на спад, остались только самые стойкие, выжимающие пятую бутыль кислющего вина и с житейских разговоров про удой коровы в зимний период начинающие переходить на философские темы. С заплетающимися языками, перебивая друг друга, они силились обсудить великое, а именно, гадит ли королева как обычные люди, или у ней вместо коричневого выходит золотое… В этот момент Флоки, накинув на плечи тёмно-зелёный плащ, резво бежала по скрипящей каждой ступенькой лестнице вниз. Она всё не могла нарадоваться парнокопытному другу и решила проверить, всем ли необходимым его снабдили. Спустившись вниз, она купила три большие морковки у пухлого трактирщика, стоявшего, натирая кружки грязным полотенцем. Медяк с глухим стуком свалился на стол, мужчина сгрёб их под стойку и протянул три морковки рыжей девушке. Обернувшись, она окинула взглядом оставшихся гостей, – трое местных, жарко о чем-то споривших, и трое тех забулдыг, хамски приглашавших её за свой стол. Поймав взгляд девушки, один из них злобно посмотрел на неё и, задрав одну ягодицу, демонстративно пустил ветра, видимо пытаясь впечатлить юную особу. Покачав головой в знак отрицания столь изящных ухаживаний, лучница, отвернувшись в другую сторону, пошла к двери.

Отворив деревянную дверцу, девушка вышла на улицу. В нос ударила прохлада ясной ночи, что после душного помещения, прогретого печью, запахами жареного мяса и зловоньем потных мужиков, создало сильный контраст, слегка ударив в голову и придав бодрости. Она громко спрыгнула, минуя сразу четыре ступеньки. Стебли свежей моркови весело мотало из стороны в сторону, пока она, всё так же вприпрыжку, прошлёпала по грязному двору до конюшен, где её встретил молодой конюх, дежурившего сегодня ночью. Он остановил её, предупредив, что ночью на конюшню никого пускать не велено без прямого указа от хозяина. На что Флоки, скрутив губки бантиком, пролепетала, что очень хочет взглянуть на своего пони, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Паренёк хотел уже строго возразить, сказав, что исключений он не делает ни для кого, но, глянув на девушку, состроившую обиженную мордашку, и заглянув в намокающие от неисполненного каприза глаза, парень, умилённо улыбнувшись, осмотрелся по сторонам и отворил калитку, впустив её внутрь. Пусть лучница и была во многом наивной, но как добиваться своего от мужиков она точно знала, ведь этот трюк всегда срабатывал со всеми в отряде. Девушка поблагодарила паренька и утерев фальшивые слезинки, отправилась к указанному стойлу, где нашла маленькое, но гордое существо именуемое Томми, в честь ровно такого же существа, только на двух копытах. Томми встретил её радостным ржанием и даже прекратил грызть ошкуренную доску своей двери, преграждавшую ему путь на волю. Довольно фыркнув, тут же потянулся к морковке, которую несомненно принесли для него. Флоки стояла и вела беседу с грызущим угощение пони, а он, в свою очередь, фыркал ей в ответ, помахивая гривой. Доев всё, что принесла девушка, лошадка начала легонько толкать головой дверь, явно намекая на желание порезвиться на воле. На что его хозяйка хотела было возразить, но пони принялся лягать заднюю стенку стойла, норовя выбить доски, если его каприз не будет удовлетворён немедля. Девушка вновь обратилась к конюху с просьбой открыть задние ворота, чтобы она могла немного прокатиться на лошадке. И когда парень уже было серьёзно решил стоять на своём, она взяла его руку в свои маленькие ладошки и с мольбой потащила его к двери. Паренёк, почувствовав её нежные ручки, уцепившиеся за его локоть и пальцы, ощутил сладкий запах цветов, доносившийся от девушки, умолявшей его о помощи в невинной, казалось, шалости. Он, зардевшись, почувствовал, как начинает таять, глядя в её девичью улыбку и слушая её жалобный голосок. Тяжело вздохнув, он понял, что его прочная оборона дала трещину и поплёлся за ней, отворив для неё дверь, выходящую прямиком на огороженный луг, и предложил оседлать её скакуна. На что девушка помотала головой и ловко вскочила на спину животного, уцепившись за чёрную гриву. Продекламировав напоследок что-то об амазонках, которые ездили без сёдел и стремян, выскочила в распахнутую дверь на своём боевом скакуне.

Луг, огороженный деревянной изгородью, был достаточно большим для скачки, чем девушка и решила заняться, ткнув пятками в пухлые бока Томми. Они поскакали по холмистому лугу, освещённому бледным светом звёзд, набирая всю возможную скорость, что таилась в копытцах маленького жеребца. С холма можно было разглядеть ленивую речку, текущую ниже постоялого двора, в которой отражались звезды, и со стороны которой сейчас дул ветерок, принося с собой влагу и отзвуки журчащей воды. Они несколько раз объехали луг по кругу, и тут девушка заметила большие лопасти речной мельницы, стоявшей в версте от конюшен. Решившись на дерзкий побег, они набрали скорость и лихо перепрыгнули невысокую ограду. Пони, наконец почувствовав свою мощь, захотел показать хозяйке всё, на что способен и, поднажав на все копыта, понёсся по небольшой тропинке вдоль редких деревьев к мельнице. Флоки решилась на воодушевлённый крик, рассёкший тишину ночи и, докатившись до реки, пронёсся на многие вёрсты вперёд. В этот момент она чувствовала себя могучей воительницей. Прижавшись к тёплой шее Томми, обняла его с двух сторон, поглаживая короткую шёрстку скакуна, который уже спустился к реке и нёсся вдоль кромки воды. Лучница смотрела в реку, что с яркими бликами на поверхности текла в сторону корчмы. Теперь в ней помимо звёзд отражалась ещё рыжая наездница на чёрном скакуне и её развевающийся, словно крылья, плащ. А сощурив глаза, рыжая амазонка представляла, что скачет меж звёзд прямо по ночному небу.

Послышался топот копыт позади девушки. Она обернулась и увидела трёх наездников. Узнав всех троих, пнула Томми пятками в бока, поняв, что ничего хорошего от них ждать не придётся. Но как бы пони не старался, его копытцам критически не хватало скорости против поджарых скакунов, севших им на хвост. Не прошло и минуты, как их настигли, окружив с трёх сторон. Один из всадников, похоже тот, что отвесил Флоки воздушный комплимент, схватил девушку на скаку и лёгким движением руки закинул её на своего коня, быстро скрутив наездницу её же плащом.

Из водяной мельницы в это время выходил, как всегда хохоча, в обнимку с раскрасневшимися дочками мельника, король собственной персоной. И были на нем только штаны, надетые задом на перед. Кронан, услышав крик и узнав пони, увидел, как отбивающийся и кричащий мешок, из которого торчали ноги, везут в сторону леса. Позабыв о всякой галантности и не попрощавшись с девушками, он рванул в сторону трёх всадников, набирая ошеломительную скорость. Он нёсся по полю, разрывая ветер и топча могучими ногами высокую траву, когда пони нагнал его и проржал, приглашая продолжить погоню на его спине. Король беспардонно схватился за гриву лошадки и на ходу запрыгнул на спину явно не ожидавшего такого хамства скакуна. Кронан с размаху врезал пятками в бока Томми, на что тот, не привыкший к такому обращению, всхрапнул и, свыкаясь с немалым весом нового седока, наподдал скорости, явно жалея о своём приглашении.

Ноги король согнул в коленях, дабы они не волочились по земле, свисая с низенькой лошадки, и время от времени больно пиная в пухлые бока ошалелого от унижений скакуна. Но как бы он не старался выжать из никчёмной лошадки побольше скорости, они отставали от похитителей, в конце концов, потеряв их из виду. Дальше продолжали преследование по удаляющемуся звуку копыт где-то в лесу, а после по отзвукам ломающихся веток. А когда звуки стихли, наездник слез с лошадки и прислушавшись к тишине, повернул голову в нужном, как ему казалось, направлении и побежал на своих двоих, лавируя между тесно расположенных деревьев. За ним, виляя всем корпусом и без возможности разогнаться, скакал пони. Следы явно указывали, что Кронан бежит в нужном направлении. Не останавливая бег, он на ходу отломал большой сук с жалобно хрустнувшего дерева. Ему предстояла битва, а он снова оказался с куском деревяшки. Может, всё же и стоило таскать меч за спиной, не расставаясь с ним ни на минуту.

Спустя десяток минут в кромешной тьме густого леса забрезжили блики, которые выдавали костёр впереди. Ещё через мгновение Кронан услышал ругань. Немного сбавив шаг, он свирепо глянул на Томми, который, не споря с авторитетом короля, остановился как вкопанный. Дальше человек с кривой дубиной пошёл один. Аккуратно ступая меж сухих веток, он бесшумно пробрался впритык к костру со стороны небольших кустов. На поляне было два десятка человек. Справа от костра валялся мешок, а возле него рыжая девчушка с кляпом из чьего-то носка во рту и связанными ногами и руками. Перед ней, спиной к девушке, стояло семь человек, один из них – в бобровой шапке – громко кричал, сжимая копьё в руке. Ему вторили двое других, один с вилами, а другой с серпом. Перед ними стояли остальные, кто с мечами, кто с топорами – эта группа, судя по всему, желала воспользоваться девушкой на потеху всем лесным братьям. Спор начинал накаляться и перевес был на стороне лучше вооружённой и грознее выглядящей свары. Человек в бобровой шапке, на этот раз без какого-либо кашля, призывал к тому, чтобы отпустить девушку и в этом его поддерживали шестеро людей позади него. Кронан помнил их обветренные лица, они были в той нелепой засаде… Он хмыкнул, натягивая свой мерзкий оскал. Оскал человека, который почуял кровь и возможность «размяться». А как известно, нет ничего лучше, чем пустить кровь после плотских утех и адреналиновой погони. И с этой же улыбкой на устах король, точно огромное чудовище, вылез из кустов, таща за собой дубину по земле. Он остановился между двух спорящих сторон. Его голова возвышалась над остальными, а наличие одних штанов, и тех наизнанку, позволяло разглядеть мускулистый торс, что в обхвате был как два обычных человека, а ширина плеч, выгодно подсвеченная светом костра, могла поспорить с шириной дуба. Гора мяса, нависшая над опешившими разбойниками, потряслась в усмешке и закинув дубину в рост человека на плечо, промолвила:

– Ну вы, уроды, попали.

Бобровая шапка, узнав огромную детину, бросился объяснять ситуацию:

– Добрый господин, мы лишь желаем защитить девушку, что была добра к нам, её настойка вылечила меня и других, позволив нам снова дышать полной грудью. Мы ведь простые крестьяне, судьба заставила нас примкнуть к этим разбойникам.

Король, не слишком проникнувшись объяснением, остановил его оправдания, приподняв вперёд свободную руку, и перевёл взгляд на левую фракцию.

– Ты… – начал человек с мечом в руках, похожий на заводилу, когда дубина, сорвавшись с королевского плеча, зашибла его и ещё двух стоящих поблизости, переломав их пополам.

Остальные отпряли назад в ужасе перед косматой детиной, разглядывающей сломанную об их товарищей дубину. Кронан подошёл на шаг и поднял с земли оставшийся от заводилы полуторный меч. Посмотрев исподлобья горящими весельем глазами, сказал:

– Давай, подходи по одному..

Но никто не сдвинулся с места. Тогда король пошёл в ленивое наступление, двинув ближайшему рубящим ударом сверху вниз и смяв каплевидный шлем вовнутрь. Меч в руке лесного чудовища согнулся на четверть. Он воткнул его в землю и, уперевшись пяткой, выгнул клинок до относительно прямого состояния. Поднял меч к лицу и, глянув с омерзением, прокомментировал ситуацию:

– Твою же ты мать… что это за клинки такие?

Мужичонка в бобровой шапке, отойдя от шока происходящего на его глазах действа, похожего скорее на втаптывания блох в землю, чем на бой, ответил как умел:

– Делали из дерьма и палок, палок не было, поэтому извольте получить, что имеете.

– Ничего лучше нету? – спросил он у всех, кто находился на поляне. – Ты! С палицей, подойди сюда, – позвал король человека из середины толпы.

Разбойники, наконец поняв, что пора делать ноги, только что не визжа побежали к коням, расталкивая друг друга локтями. На что Кронан прорычал:

– Кадан вас забери! А ну стоять, я только начал!

С двух прыжков он поймал ближайшего, тут же свернув ему шею как курёнку, и, выхватив из рук копьё, бросил вперёд, пробив насквозь две пары кольчуг вместе с их носителями. Сделал два шага в сторону телеги и, оторвав колесо, с силой швырнул его в спину убегавшего, зашибив того на месте. Не сходя с места, поднял палицу с земли и запустил в голову уже сидящему на коне пареньку. Снаряд, прилетев точно промеж глаз, раскол бедняге голову как орех, а лошадь, напуганная брызгами мозгов, оросившими ей глаза, ускакала в темноту, скинув безголового седока.

Оставшихся стащили с коней и закололи на земле шестеро мужиков под предводительством бобровой шапки. И даже пони внёс свою лепту в ночную мясорубку. Встретил бегущего в его сторону разбойника, на скаку лягнув его в бок и, подражая королю, продемонстрировал ряд белых зубов лежачему, через секунду пробив врагу череп копытом. Довольно всхрапнул и поскакал к Флоки, принявшись разгрызать путы хозяйки.

Кронан оглядел поляну с мужичками, ожидавшими своей участи.

– Ну, а с вами что делать? – спросил он, наклонив в раздумье голову на бок.

– Отпустим их! – заявила лучница, встав между ними и королём.

Томми подошёл к людям и встал по правую руку от Кронана, глянув на него чёрным глазом и явно намекая, что этих нужно кончать.

– Завтра они опять пойдут на дорогу грабить путников, – выдал очевидную для себя истину король.

– Не пойдут! – заявила девушка. – Они и в прошлый раз не хотели с нами драться, помнишь?

– Я бы тоже не хотел со мной драться… – хохотнул в ответ Кронан и весёлым ржанием его поддержал пони.

– Глянь на них, они не воины, не разбойники, они – крестьяне, которых жизнь вынудила пойти на это, – не унималась девушка, выгораживая мужичков.

– Да вижу я, девочка, не стану я их трогать, – успокоил её косматый детина. – Пускай валят, нам тоже пора в путь.

Молодой человек, очень похожий внешне на мужика в шапке, вышел на шажок вперёд и начал объяснять, чего никто не спрашивал:

– Месяц назад в нашу деревушку пришёл Грёг Косорылый и велел подобрать ему самых крепких мужиков в шайку, а иначе, сказал, всех перережет, а женщин с ребятней, продаст некроманту для опытов. Куда нам было деваться? Он поставил нас на одну из дорог и велел приносить награбленное, а иначе… – закончил он со вздохом.

– Сколько у этого Косорылого людей? – недобро улыбнувшись, поинтересовался король.

– Десятка четыре, но дюжину ты уже загубил. Все бывшие солдаты, в полном снаряжении и с оружием, – выдал паренёк, скидывая руку мужичка в шапке, пытавшегося притормозить разболтавшегося сына.

– Видал я их оружие… Где прячутся, знаешь?

– Я покажу! – воскликнул парень на явное негодование Шапки.

Кронан и Флоки в компании крестьян доскакали до постоялого двора, возле которой метался Ялмар, точно зверь на цепи, и, проклиная всех вокруг, седлал коня, собираясь на поиски пропажи. Увидев, как девушка скачет в его сторону, воин облегчённо выдохнул, направившись навстречу седокам.

А король, убедившись что девушка в безопасности, прошёл в свою комнату, перевернул на себе штаны, нацепил стёганную куртку и приторочил двуручник к поясу. Выйдя во двор, он обнаружил воина верхом на коне и с секирой в руках. Кронан ухмыльнулся и, вскочив в седло, обратился к крестьянскому пареньку, велев ему показывать дорогу.

К вечеру этого же дня они вернулись обратно, с ног до головы забрызганные засохшей кровью. Кивнув в знак приветствия членам отряда, стоявшим на выходе с постоялого двора, дожидаясь, они прямиком поскакали к реке. Остановив лошадей на поляне и скинув оружие, они прямо в одежде вошли в неглубокую речку, где в потоке холодной воды смыли с себя останки трёх десятков разбойников и одного Косорылого.

И только Шапка, чем-то опечаленный, качал головой на радостные восклицания сына о победе.

– Их место займут новые, – констатировал подошедший Томми, – но какое-то время поживёте спокойно.

Мужичок покивал головой.

– Да теперь вообще никто не сунется! – радостно воскликнул сын. – Вы бы видели, во что превратилось их логово! Никто не ушёл живым, все лежат сейчас там, вывернутые наизнанку.

– Или придут ещё страшнее, те, кого уже ничто не напугает, – задумчиво пробормотал Шапка.