Утром следующего дня я вошел в имение Брмит, о чем поведал покосившийся столб с табличкой. Это было по дороге к Эбену. Почему бы не осмотреть предстоящее место битвы заранее? Сам замок и его барон с героем меня мало интересовали, и я двинулся вдоль реки в земли Нкис, где Валлуг собирался разбить лагерь.
Вокруг, куда ни кинь взор, — лишь трава, кусты, кочки да ямы, подстерегающие неосторожного путника. Оступиться — раз плюнуть. А случись чего — попробуй докричись до помощи. Места дикие. Того и гляди, из кустов лось выскочит.
Я стал ступать осторожно. Мне не было страшно, но обстановка как-то сама располагала к скрытности. Мало ли кто тут шастает. Лось? Это я так к слову. А если медведь? Или волки?
В конце концов, я стал буквально красться, вслушиваясь в каждый шорох. В реке плеснулась щука. На противоположной стороне в кустах кто-то фыркнул и пустился галопом, только пыль поднялась. Ветер принес запах зверя. Пронзительно закричала какая-то птица, словно бы предупреждая об опасности.
Я уже буквально стелился по земле, что ласка. Даже, кажется, начал скалиться по-звериному. Еще немного и зарычу…
— Ты чего это там прячешься?
Я аж подпрыгнул и выхватил меч.
— Спокойно, приятель. Я не собираюсь на тебя нападать.
На берегу реки сидел бородатый мужичек. Он вывалил на солнце пивное пузо и мирно рыбачил. Я убрал оружие и вытер испарину со лба.
— Ну и напугал же ты меня, — сказал я, подходя.
— А ты не местный, — бородач сощурился, — значит правильно делаешь, что осторожничаешь. В нашей глуши чужаку надо быть очень осторожным. А лучше вообще убираться.
Я вопросительно глянул на него.
— Ты, похоже, ничего не знаешь, — продолжил рыбак, — раз гуляешь тут как барышня на променаде. Беги пока цел.
Это меня даже задело. С какого перепугу я буду драпать?
— Ты зря не пугай, — сказал я и погладил рукоять меча.
— Говорю же, небезопасно тут иноземцу. Нас-то местных он всех знает, а ты пахнешь чужаком.
— Кто он?
— Крипс, — прошептал рыбак. Он оглянулся и добавил: — Наш герой.
Опа! Герой значит!..
— Видишь эти ямы и канавы? — бородач обвел вокруг рукой. — Это все его работа. И его предшественников. У нас в Брмите герои всегда землю роют. Посеять ничего нельзя. Только кинешь зерно в поле — тут как тут уже паршивец. Исполосует землю, вывернет все наизнанку, и был таков. Никакого житья нет от этих героев. Чтоб хорошее делали, так нет же. Пакостят и пакостят, пакостят и…
— А где сейчас ваш Крипс?
— Тише ты, дурень. Услышит — ноги не унесешь. И ты иди лучше отсюда. Да скорее, — пузан отвернулся к поплавку. — Ходят тут всякие, отвлекают, а говоришь ему, что опасно тут, так нет же будет стоять и говорить, говорить, говорить, пока не придет за ним Крипс. А потом родичи давай плакать, мол, убили-погубили сынка родненького. Но я ведь говорил ему: иди подобру-поздорову, пока цел. Нет же, не идет. Стоит вон, дубина, смотрит. Рыбу пугает…
Слушал я все это, и так зачесались руки, прям, будто комары покусали.
— Не учили видно тебя вежливости, — сказал я и схватил бородача за шкирки. — Говорят, хорошая трепка сразу вкладывает нужную речь в уста. Давай проверим.
— Нет-нет, нельзя меня обижать. Крипс, как только учует, что своих бьют — вмиг примчится на подмогу.
Я осмотрелся по сторонам: глушь-глушью, ни единой живой души кроме нас.
— Что-то не верится мне, что твоя подмога придет.
— Придет-придет, уж ты не сомневайся, — сказал пузан поучительно, — поверь мне, лучше не проверять. Крипс — он все чует. Он уже все знает, только пока не хочет вмешиваться.
Я поднял его повыше. Рыбак задергался, как поросенок.
— Пусти, дурак, а то закричу — хуже будет.
Я усадил бородача на прежнее место и смачно врезал леща, так, что бедолага чуть не нырнул в реку. От звука удара из соседней канавы выпорхнула стайка уток.
— Ай! — вскрикнул пузан и стал поспешно собирать удочки. — Идиот! Говоришь, говоришь, говоришь ему, что нельзя. Нет! Дурень! Еще раз говорю: уходи пока ноги есть. Ну! Чего встал?!
Я улыбнулся — и влепил ему еще раз. Пусть подумает, как нужно разговаривать с людьми, а тем более с богами. К тому же, если это верное средство, чтобы вызвать Крипса, то почему бы не воспользоваться им? Зачем мне искать героя, если можно просто позвать.
— Осел! Ты — осел!..
Я саданул еще раз. Правда, немного перестарался: пузан-таки влетел в воду. Вынырнул он весь в грязи и тине. Бородач открыл было рот, чтобы вновь разразиться гневными ругательствами, но так и замер с раскрытой пастью. Позади нас за пригорком с бешеной скоростью двигалось нечто огромное.
Захрустели кусты. Подогнулись деревья. Земля задрожала, заходила под ногами, будто кисель; взорвалась, — и прямо на меня вылетел гигантский шар, весь утыканный шипами, что еж. Я молниеносно ушел в сторону и выхватил меч. Крипс плюхнулся в воду, словно валун, окатив меня с ног до головы и залив все вокруг. Когда река вновь собрала свои воды, на берегу плескалась рыба, семенили раки и жуки-плавуны махали лапками — всем хотелось обратно. Только бородатый пузан, чудом оказавшийся на суше, вскочил что ошпаренный, поскользнулся на глине, шмякнулся, аж икнув, и дал такого стрекоча, что можно было не сомневаться, свидетелей нашего танца с Крипсом не будет.