Борись за меня

Глава двадцать четвертая

Сидни

Я жду, а он смотрит на меня.

— Уже? Мы только… и как…

Я вытираю слезу, которая скатилась по моей щеке.

— Не сейчас… а в прошлый раз. Когда мы были у пруда.

— Ты… на каком-то месяце беременности?

Меня охватывает чувство вины, и я киваю.

— Четыре месяца. Ну, сейчас ближе к пяти.

— Но ты даже не…

— Не видно? — заканчиваю я за него. — Я знаю, но я начинаю показывать, вот здесь у меня небольшая шишка… — я провожу рукой по тому месту, где, похоже, меня раздуло.

Деклан смотрит, и его рот несколько раз открывается и закрывается.

— Это… ребенок?

— Да.

Когда я спрашивала врача несколько недель назад, она сказала, что это вполне нормально, что он не показывается до середины второго триместра, если ты худенькая и никогда раньше не рожала.

Деклан проводит рукой по лицу и несколько раз моргает.

— Ты собиралась мне сказать?

— Конечно, собирался.

— Когда?

В его голосе отчетливо слышен гнев.

— Сегодня. Завтра. Я не знаю. Я хотела, чтобы для меня все уладилось.

— Уладилось?

У меня дрожат губы, и я борюсь со страхом, который нарастает с каждой секундой. Я не думала, что все пойдет таким образом. Я думала, у нас будет секс, а потом он оттолкнет меня. После того как я буду разбита и одинока, я расскажу ему, и мы сможем расстаться.

Но потом он обнял меня.

Он любил меня.

Он дал мне больше, чем я когда-либо могла пожелать, и я не смогла сдержаться.

Он поцеловал мой живот, и я подумала, что сейчас зарыдаю.

Когда мы оба закончили и он притянул меня к себе, я больше не могла сдерживаться.

У нас будет ребенок, и если мы сможем разделить то, что у нас только что было, то, возможно, у нас будет больше.

А теперь он выглядит так, будто я только что предала его.

— Да, я хотела продать дом, чтобы, когда ты откажешься от нас, у меня был план.

— Так вот почему ты переезжаешь?

Я закрываю глаза и чувствую, как слеза вырывается наружу.

— Да.

— А как же я?

Я снова открываю их, чтобы посмотреть на него.

— А как же ты? А как же ты, Дек? Ты ясно дал понять, что не хочешь ни меня, ни ребенка. Ты практически кричал об этом и насмехался над своим братом. Я была рядом, я все слышала. Я стояла там, уже беременная и напуганная, и слушала, как ты говорил о том, чтобы броситься со скалы. Что ты хотел, чтобы я подумала?

Он хмыкает и проводит руками по волосам.

— Я не знал.

— Нет, но потом я намекала и говорила всякие пустяки, чтобы понять, в каком ты состоянии, и все равно ты четко сказал, что не хочешь жить со мной. Ты так упорно твердил мне снова и снова, что нас никогда не будет.

Я чувствую себя глупо и стыдно, но я сделала то, что считала правильным для себя и ребенка.

— И ты думала, что это будет касаться нашего ребенка?

— Я бы никогда не прятала этого ребенка от тебя. Никогда. Я хочу, чтобы ты любил его или ее. Я хочу, чтобы ты был частью его жизни, но именно ты сказал, что не хочешь участвовать в такой жизни.

— Черт возьми, Сидни, это наш ребенок! Я… Я бы не оставил тебя растить ребенка без помощи.

Без помощи. Два слова, которые я так боялась услышать от него. Деклан говорит, что не оставит меня одну растить ребенка, и я ему верю, но сейчас я хочу большего.

Я хочу всего.

— Я не знаю, — говорит он, сползая с кровати.

Деклан натягивает штаны и начинает расхаживать по маленькому помещению.

— Мне нужна минутка.

— Прости, что не сказала тебе.

Он качает головой.

— Что ты собираешься делать, раз уж ты все спланировала?

В его голосе звучит горечь, которая заставляет меня напрячься. Исчез тот милый, заботливый мужчина, который обнимал меня.

— Я не планировала этого. Я просто знала, что мне нужно привести себя в порядок.

— Переезжая.

— Да, — признаю я. — Я хотела быть рядом с матерью и Сьеррой.

— И какова была моя роль?

Я втягиваю губу в рот и сдерживаю слезы.

— Я не была уверена, что ты захочешь. Я знаю, что ты не бросишь нас и будешь выполнять свои обязательства.

Деклан насмехается.

— Конечно, я бы помог материально.

Он злится, и у него есть на это полное право, но это больно. Я должна помнить, что у меня было достаточно времени, чтобы все это осознать, а у него… ну, не было. Мало того, у нас только что был особенный момент.

Я подхожу ближе, сохраняя ровный голос.

— Да, я предполагала, что так и будет. Но как же любовь, Деклан? А как же быть отцом? А как же проводить с ним время? Любить его или ее? Дать ребенку семью?

— Да что я, черт возьми, знаю о семье? — кричит он, а потом отворачивается и делает глубокий вдох.

— Я… Я не тот парень, за которого ты меня принимаешь.

— И что же это за парень?

Когда он снова поворачивается ко мне, в его глазах я вижу не злость, а страх. Он абсолютно чертовски напуган.

— Тот, кто не может стать отцом. Я ничего не знаю о том, что делает отец. Все, что я знаю, это гнев, кулаки и то, что я недостаточно хорош.

— А как же ты воспитывал своих братьев? А как же человек, который взял на себя эти удары, чтобы другим не пришлось?

— Это тот, кого ты хочешь видеть рядом с ребенком? Парня, который может выдержать побои?

Боже, он этого не видит. Это так безумно.

— Ты… — я шагнула к нему. — Ты хороший человек. Ты любящий, честный и готов на все ради того, кого любишь.

— Например, бросить их? Бросить их? Именно это я и сделал с тобой, — бросает он в ответ.

Мое сердце колотится, но я стараюсь отодвинуть свои собственные чувства, чтобы сосредоточиться на нем. У меня было почти пять месяцев, чтобы смириться со всем этим, в то время как его только что бросили в воду вместе со мной.

И все же мне хочется наброситься на него, швырнуть что-нибудь ему в голову и вбить в него этот чертов смысл.

Это похоже на очередное оправдание. Да, он бросил меня. Да, он говорит, что это было сделано, чтобы защитить меня, но он никогда не объяснял этого. Есть причина, и я не собираюсь никуда уходить, не узнав, в чем она заключается.

— Почему ты бросил меня тогда?

— Что?

— Почему ты ушел? Что заставило тебя уйти той ночью?

Я закрыла свое сердце броней и не позволяю ничему проникнуть в него. Пока не узнаю правду.

— Ты знаешь почему.

Я отталкиваюсь.

— Скажи мне еще раз.

— Потому что я не любил тебя, черт возьми!

— Лжец.

— Не называй меня лжецом.

— Не лги мне! — кричу я в ответ. — Ты не любил меня? Чушь! Если бы ты не любил, то ничего бы не случилось, когда ты увидел меня несколько месяцев назад. Ты бы не искал меня у пруда. Ты бы не пытался наладить отношения между нами. И… — я дышу короткими рывками, пока эмоции переплетаются внутри меня. — Я знаю, что ты любишь меня, ты, трусливый говнюк! Я знаю это до мозга костей.

— Это ничего не меняет! — его руки дрожат, когда он тянется ко мне, но в последнюю секунду отдергивает их. — Неважно, любил я тебя тогда или сейчас, я должен был уйти. У меня не было выбора. Я сделал то, что было лучше для всех нас. Никто из нас не знает, может, во мне больше от отца, чем мы хотим верить.

— Ты не причинишь мне вреда.

— Ты этого не знаешь.

— Знаю. Почему ты ушел? Я снова толкаю его.

Возможно, это мой единственный шанс. Сейчас он не думает, и стены, которые он так тщательно возводил, не смогут продержаться слишком долго. Мне нужно разрушить их и добраться до самой сути.

— Я сказал тебе, почему.

— Правду, Деклан.

Он качает головой и пытается отойти, но идти некуда.

— Это не имеет значения.

— Думаю, имеет. Я думаю, что-то случилось, и вы с братьями решили уехать. Думаю, это было связано с твоим отцом, и что бы это ни было, все было так плохо, что ты чувствовал, что не можешь рассказать мне, и поэтому ушел. Я права?

Его глаза встречаются с моими, челюсть плотно сжата.

— Сид.

— Ты что-то не договариваешь, и я этого не оставлю. Что случилось с твоими братьями? От чего ты их защищаешь?

Единственное, что могло заставить Деклана уйти — это что-то связанное с его братьями. Как я не заметила этого раньше, ума не приложу, но теперь все стало предельно ясно.

Деклан делает шаг вперед, руки все еще дрожат.

Я придвигаюсь к нему, зная, что он борется с желанием рассказать мне, но в нем живет глубокая потребность защитить тех, кого он любит.

— Выбери меня, Деклан, — мягко прошу я. — Выбери нас и просто скажи мне, что заставило тебя уйти восемь лет назад.

— Оставь это.

— Почему ты бросил меня? Почему ты бросил все? Почему ты не выбрал меня тогда?

— Черт возьми, Сидни! Я не могу этого сделать!

Я вижу агонию, но не могу отступить. Как бы я ни хотела, я не могу. Поэтому я подхожу к нему ближе, пока, между нами, почти не остается пространства.

— Почему? Почему ты отпустил меня? Почему ты солгал мне? Почему?

— Потому что мой отец убил кое-кого, и мы все были там! Его дыхание затруднено, и я делаю шаг назад.

— Что? Я сжимаю живот, чувствуя, что меня может стошнить.

— Вот почему я ушел от тебя. Мой отец взял машину Шона и сел за руль пьяным. Он сбил двух человек с дороги, убив их мгновенно. Мы были там. Мы вчетвером видели это, смотрели в гребаном ужасе, как они перевернулись, а он уехал.

Я качаю головой в знак отрицания.

— В этом нет смысла.

Деклан полунасмехается, а затем сжимает переносицу.

— Мы были там, Бин. Мы видели, как он убил тех людей, а потом уехал, но все гораздо хуже.

От того, как ломается его голос в конце, у меня начинает болеть в груди. Я сажусь на кровати, борьба покидает мое тело, и я готовлюсь к ответу другого рода.

— Скажи мне.

Он прислонился к стойке, выглядя измученным и усталым.

— Мы столкнулись с моим отцом, требуя, чтобы он сдался, но он рассмеялся и сказал, что скажет копам, что был дома всю ночь и что это был один из нас. Сид, он был за рулем машины Шона, но мы не могли быть уверены, что кто-то действительно видел отца за рулем. У нас не было выбора. У нас ничего не было, а у него были все карты.

— Деклан…

— Нет, дай мне закончить. Ты хочешь знать все? Ну, вот. Люди в той машине были родителями Элли.

Я задыхаюсь, и моя рука летит ко рту.

— Нет.

— Да. Мой отец убил родителей Элли. Так ты спрашиваешь, почему я тебя бросил? Вот почему. Мой отец был убийцей, машина моего брата была той, к которой все это могло быть привязано, и я любил тебя так чертовски сильно, что знал, что единственный способ оградить тебя от всего этого — уйти.

Я вижу, как по его телу пробегает дрожь, но впервые с тех пор, как я познакомилась с Декланом Эрроувудом, я не знаю, что делать.

Я видела его на грани срыва, но это уже нечто большее.

Я боюсь за Деклана.

За то, что это с ним сделало.

Все эти годы он держал это в себе, отталкивал людей, которых, как он думал, любил, и все это из-за грехов, которые не были его собственными.

Мое сердце разрывается из-за него.

А потом я думаю об Элли и о том, насколько невозможным это должно было быть для нее. В ту ночь она появилась в моем доме, разбитая и безутешная, говоря вещи, которые я тогда не понимала, но теперь они обрели смысл. И все же она простила Коннора.

Черт, она только что вышла за него замуж.

Я смотрю на Деклана, удивляясь, почему он все еще наказывает себя.

— Ты не убивал этих людей. Шон, Джейкоб и Коннор тоже не убивали. Это сделал твой отец, и ты потратил восемь лет своей жизни, защищая братьев. Ты больше не обязан этого делать.

Слова прозвучали мягко, как будто я имею дело с маленьким, раненым ребенком, которым он отчасти и является.

— Тебе больше не нужно меня спасать, Дек. Я здесь. Я в порядке.

— Потому что я не вернулся ради тебя. Разве ты не видишь? Если бы я вернулся, что бы мы тогда делали?

— Мы были бы вместе. Я выдыхаю это слово.

Он качает головой.

— Нет, это ничего не меняет. Теперь ты точно знаешь, на что способна эта семья. Может, Элли и простила Коннора и всех нас, но я — нет.

И в этом кроется суть проблемы. Ничего не изменилось. Мы все еще здесь, даже если вся наша жизнь изменилась.

У нас будет ребенок, он рассказал мне все, но все равно не дает себе шанса быть счастливым.

Он всегда будет отцом ребенка. Я всегда буду заботиться о нем и надеяться, что у них могут быть отношения, но именно здесь мое сердце должно вырваться на свободу. Ради нашего ребенка.

Я поднимаюсь на ноги, снимая его рубашку, и тянусь к своему платью, надевая его обратно. Я не могу оставаться здесь больше ни минуты. Мне нужно время, чтобы подумать, разобраться и понять, что произошло.

— Куда ты идешь? — спросил Деклан у меня за спиной.

— Домой.

— Значит, ты подталкиваешь меня к разговору, а потом уходишь? А как же все, что я сказал?

— Я все это слышала, и мне очень жаль, что ты страдал. Я была бы рядом с тобой восемь лет назад, но я понимаю, что ты поступил так, как считал нужным. Однако сейчас мне нужно сделать то же самое. Мне нужно подумать, как и тебе. Нам обоим предстоит принять множество решений, и мы оба слишком эмоциональны, чтобы сделать это сейчас. Ты должен вбить в свой толстый череп, что у нас будет ребенок, я не сломаюсь, и мне не нужно, чтобы ты меня защищал, мне нужно, чтобы ты меня выбрал. Ты занимался со мной любовью. Ты показал мне, заставил почувствовать каждую унцию твоей любви. Это было так прекрасно, что я расплакалась. Ты никак не можешь сказать мне, что это было не по-настоящему или что я тебе не нужна. Но если ты не можешь, то… это твоя вина.

Он проводит зубами по губам и вздыхает.

— Я не буду отрицать, что люблю тебя. Сегодня все должно было быть по-другому! Черт возьми, Сидни! Я… я впустил тебя, а теперь узнал это. Я не могу сделать все это за одну ночь. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, и не могу осознать, что я буду отцом.

— Я знаю, что ты любишь меня, и ты говоришь, что не можешь быть тем, кем я хочу тебя видеть, но все, что я когда-либо хотела — это ты, хороший, плохой или сломанный. Но, Деклан… — я делаю шаг к нему, чувствуя себя обнаженной и неприкрытой, а по щекам текут слезы. — У нас будет ребенок. Ребенок, которого нужно любить всем сердцем, даже если ты не можешь найти в себе мужество сделать это в отношении меня.

Он поднимается на ноги и направляется ко мне, но я отступаю назад. Слезы — его криптонит, но мои слезы… они уничтожают его.

— Я не знаю, чего ты хочешь, или знаю, но я никак не могу стереть прошлое.

Я придвигаюсь к нему и кладу раскрытую ладонь на его бешено колотящееся сердце.

— Я не прошу тебя об этом, но ты должен сделать выбор. Твое прошлое грязно и наполнено болью, но у тебя есть кое-что в будущем. Прекрасная возможность и женщина, которая, несмотря ни на что, по-прежнему любит тебя всем сердцем. Через два дня у меня назначено УЗИ в Конингеме. Я напишу тебе подробности. Надеюсь, ты придешь, чтобы увидеть нашего ребенка и выбрать будущее.

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его губам, пока он стоит прямо. Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда его голос заполняет пространство вокруг нас.

— Ты говоришь о том, чтобы отпустить прошлое, но ты тоже бежишь. Ты продаешь ферму и уезжаешь, даже зная, что беременна. Ты скрыла это от меня, и что мне теперь делать?

Мои пальцы крепко сжимают прохладный металл в руке, и я делаю вдох. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я держу себя в руках и произношу единственные три слова, которые приходят мне на ум.

— Идти за мной.