Борись за меня

Глава третья

Сидни

— Глупая девчонка! — я хватаю еще одну горсть полевых цветов и бросаю их в пруд. — Глупое сердце. Глупое, глупое, глупое!

Я знала, что вечеринка будет тяжелой, но не думала, что она почти убьет меня.

Все это время я старалась избегать его взгляда. Я разговаривала со всеми, кроме него, и теперь я так расстроена и взвинчена, что не могу заснуть, что и привело меня сюда.

Моя мать переехала с фермы два года назад. Моя сестра вышла замуж, родила детей и переехала на новую ферму в трех часах езды к западу от Шугарлоуф. Эта земля принадлежала семье моей матери более ста лет, и я люблю это место, поэтому не могла позволить ей продать ее, так что в итоге я взяла ее на себя. Ну, я вроде как взяла на себя управление.

У нас работает один и тот же персонал с тех пор, как я была ребенком, и они, вероятно, останутся здесь до самой смерти. Они управляют здесь всем несмотря на то, что мое имя стоит в договоре.

— Что ты здесь делаешь, Бин? — спрашивает Джимми, бригадир и мой крестный отец.

— Размышляю.

— Наверное, о мальчике Эрроувуд, раз я давно не видел этого взгляда.

Я поворачиваюсь с грустной улыбкой.

— Он вернулся.

— До меня дошли слухи, что он вернется, но я подумал, что еще есть время.

Да, мы все знали, но от этого не легче. Это как когда у побережья формируется ураган. Все стоят у телевизора, наблюдая за его нарастанием и движением. Звучат прогнозы, и всем остается только ждать и молиться, чтобы он не ударил. Затем наступает черед и… бам.

В яблочко.

— Да, на несколько недель. Но это не страшно. Мне все равно, что он вернулся, поскольку я не планирую часто видеться с ним.

Он тихонько хихикает.

— Конечно, так что теперь ты врешь себе?

Я закатываю глаза.

— Это лучше, чем признать правду.

— Может, и так, Сиднибинс, но ты гораздо умнее. Такая ложь никогда ничем хорошим не заканчивается. Лучше отрубить голову змее сейчас.

От одной мысли об этом мне становится смешно.

— Я думала, что теперь это не будет меня так сильно беспокоить. Я думала, что покончу с ним или что близость с ним не будет вызывать у меня желания броситься в его объятия и умолять его полюбить меня снова.

Он кладет руку мне на плечо и нежно сжимает.

— Единственный способ пережить это — наконец-то смириться с этим. Иди в постель и отдохни. Утром тебе будет легче соображать. Он дурак, если не видит, какое ты сокровище.

Джимми для меня как отец. Он был здесь каждый день с тех пор, как я была маленькой девочкой, и когда пятнадцать лет назад мой отец ушел, именно Джимми дал мне отцовский совет. Когда мой отец не вернулся, не позвонил, не написал, не подал сигнал, что он вообще жив, именно Джимми сделал так, чтобы было чуть менее больно.

Хотя никакая его любовь не могла спасти меня от той боли, которую я испытала, потеряв Деклана.

— Хотела бы я сказать, что хоть один мужчина испытывал подобные чувства, но они всегда уходят.

Джимми качает головой.

— Не все, Бин.

— Тебе платят за то, что ты меня любишь, — шучу я.

— Не так уж и много, если учесть, в какие неприятности ты попадаешь. Я, кажется, помню, как несколько раз засыпал следы на снегу, когда ты улизнула.

Я улыбаюсь, вспоминая тот вечер. Невозможно было удержаться от того, чтобы не пойти к Деклану. По ночам, когда я чувствовала себя одинокой, я жаждала его тепла. Я плакала, мечтая, чтобы папа вернулся и полюбил меня, а Дек прижимал меня к себе.

А бывало и так, что я просто хотела поцеловаться со своим очень сексуальным парнем. И все же Джимми хранил мои секреты от мамы, а потом ругал меня.

— Я уже не маленькая девочка, а ты все еще здесь.

Он хихикает.

— Теперь мне кажется, что я не могу представить себя в другом месте. Возвращайся в дом и спи.

Моя рука накрывает его руку, и я киваю.

— Я скоро приду.

Джимми знает, что лучше не давить. Он отстраняется, и я снова остаюсь одна. Может, он прав. Мне нужно встретиться с Декланом и быть честной с ним и с собой. Он сломал меня, и я не сделаю ничего хорошего, если буду притворяться, что это не так.

Я сижу на прохладной траве, когда солнце начинает подниматься над линией деревьев. Проходит время, и я наблюдаю, как небо окрашивается в теплые розовые и красные цвета, а синева и чернота исчезают, и я позволяю новому дню омыть меня. Я могу это сделать.

Я умна, и в моей жизни все хорошо. Для юриста из маленького городка я состоявшийся человек, и я помогаю людям. Эта ферма помогает людям, и я делаю все это сама.

— Я — сокровище. Я хорошая женщина, которая все еще любит тебя. Если ты этого не видишь, то пошел ты, Деклан Эрроувуд!

— Ну, я уверен, что мы могли бы договориться насчет этого, — говорит он у меня за спиной.

Нет, нет, нет, этого не может быть.

Я поднимаюсь на ноги, нуждаясь в высоте, хотя он и возвышается надо мной. Он всегда был таким высоким и сильным. Это мне нравилось. Я была дорога ему, и он всегда делал все возможное, чтобы я знала об этом.

— Это не было предложением.

Он усмехается.

— Я знаю. Я просто пытаюсь отнестись к этому с пониманием. Мы можем поговорить?

Вся моя бравада по поводу честности исчезла.

— Я не могу. Мне нужно на работу.

— Всего несколько минут, Сид. Я знаю, что не заслуживаю этого, но я бы хотел поговорить. Нам предстоит много времени провести рядом друг с другом, и я бы хотел, чтобы мы были вежливы.

Как будто это когда-нибудь случится.

— Я не уверена, что нам это удастся.

— Может, и нет, но мы можем хотя бы попытаться.

Я издаю тяжелый вздох.

— Может быть.

— Я действительно скучал по тебе, — говорит он, и часть моего холодного сердца оттаивает. — Я знаю, что ты стоишь всего, и…

— И ты меня отпустил.

Его глаза закрываются, а затем он сжимает кулак.

— Это было не то, что ты подумала.

— Это было именно то, что я думала. Ты покончил со мной и выбросил меня! Как и мой отец! Ты был точно таким же, как он, Деклан!

— Нет! Это было совсем не так, как с твоим отцом! Я вижу опустошение в его глазах и отворачиваюсь.

Это одно и то же. Когда я ему надоела, он отшвырнул меня в сторону.

— Ты так говоришь, но ты сделал именно то, что обещал не делать. Ты ушел и больше никогда не вернулся.

— Мне нужно было!

— Почему? Зачем тебе это было нужно?

Я подхожу к нему все ближе и ближе, пока мой гнев растет.

— Сейчас это не имеет значения.

Боже, вот тут он ошибается.

— Это важно для меня. Ты понимаешь, что я потратила годы, пытаясь понять это? Нет ответов. Никаких подсказок, почему. Просто в один прекрасный день ты появляешься и решаешь, что между нами все кончено.

Он качает головой, кажется, размышляя над тем, что у него на уме.

— Я сделал то, что должен был.

— Что ты должен был? Что, черт возьми, это значит? Я кричу и толкаю его в грудь, но он делает шаг ко мне, как будто мы два магнита, которые притягиваются.

Рука Деклана обхватывает мое запястье, большой палец нежно поглаживает мой учащенный пульс. Его голос мягкий, но в нем чувствуется напряжение, когда он смотрит в мои глаза.

— Я не мог снова причинить тебе боль. Я не мог… Я должен был держаться подальше. Но теперь… теперь я не могу.

— Теперь ты должен, — напомнила я ему.

— Скажи мне, что ты не чувствуешь этого, Бин.

Я закрываю глаза, зная, что не могу видеть его, когда вру.

— Я ничего не чувствую.

— Ты знаешь, что я чувствую?

Я все еще не смотрю на него, но я не сопротивляюсь так сильно, как должна была бы, учитывая, что я все еще не отдернула руку.

Он тихо говорит в прохладном воздухе, когда мы стоим у нашего пруда — места, где для нас все началось.

— Мне кажется, что мое сердце сейчас разорвется от такого сильного стука. Мне кажется, что каждый нерв, который дремал годами, проснулся. Я чувствую тепло твоего дыхания, как учащается твой пульс, и Боже, Сидни, я знаю, что должен держаться от тебя подальше, но…

Я открываю глаза, и эти пронзительные зеленые глаза смотрят на меня. Я знаю, что происходит. Он дает мне выход, но я не в силах его принять. Его руки обхватывают меня, а затем Деклан целует меня.

Его поцелуй кажется мне домом. Словно все старые воспоминания проносятся между нашими вдохами, полные надежды и прощения.

Все частички гнева и разочарования, которые я испытывала, исчезли. Я не могу вспомнить, почему я его ненавижу. Я не могу думать ни о чем, кроме того, что восемь долгих лет я хотела этого.

Руки Деклана обнимают мое лицо, наклоняя голову, чтобы найти нужный угол. Каждое прикосновение его языка к моему стирает еще одну частичку боли. Я дура, я знаю это. Даже в глубине сознания я слышу, как маленький голосок говорит мне остановить его, но я заставляю его замолчать.

Мне нужно было прикоснуться к нему и обладать им. Он единственный мужчина, с которым я когда-либо занималась любовью.

Это было так давно, слишком давно, и, Боже, сейчас я хочу его больше, чем самосохранения.

Он переводит руки на мою шею, а затем на плечи, притягивая меня ближе к своей груди. Мои пальцы вцепились в его рубашку, не желая расслабляться ни на дюйм. На этот раз я не отпущу его. Я не могу.

Я не лгала, когда сказала Элли, что мечтала и надеялась, что мы с ним найдем способ снова быть друг у друга. И если это все, что у меня есть, я не стану тратить это время впустую. Я целую его в ответ, вкладывая в поцелуй все эмоции, которые испытывала с того дня, как он уехал.

— Деклан, — говорю я, проводя руками по его спине.

Он твердый и уверенный. Мне нужно это.

— Пожалуйста.

— Не умоляй, Сид. Я не могу…

Наши лбы соприкасаются, когда мы боремся за дыхание.

— Я не умоляю, я просто прошу.

Его красивые зеленые глаза находят мои, ища что-то.

— О чем ты просишь?

Я знаю, что лучше не просить его сердце, и я достаточно умна, чтобы понять, что это… это никогда не сработает. Мы слишком разбиты, и прошло слишком много времени. Возможно, я всегда буду любить Деклана, но я никогда не смогу поверить в то, что он не причинит мне боль.

Я думаю о том, что мне нужно — прощание.

— Люби меня прямо сейчас, чтобы мы могли наконец отпустить друг друга.

Я считаю себя умной женщиной. Обычно я делаю правильный выбор и следую моральным принципам, которые моя мать очень старалась мне привить.

Сейчас я самая глупая девушка на свете. Вот я здесь, на траве у этого дурацкого пруда, с нашей выброшенной одеждой в качестве одеяла, и я голая — с Декланом.

Единственное возможное оправдание — это то, что я нахожусь во втором измерении и все это происходит не на самом деле.

Да, должно быть, так оно и есть, потому что нет никакой другой причины объяснить, почему Деклан лежит на мне сверху, пытаясь отдышаться после нашего секса.

Боже, у меня был секс с Декланом.

Что, черт возьми, со мной не так? О чем я думала?

Я не думала, это точно. Я убеждала себя, что это… что? Прощальный секс? Какая-то странная версия завершения отношений, и не потому, что я одинока и скучаю по его дурацкой заднице? Я знаю, что это не так.

Может, это сон? Очень яркий, но, может быть, я этого не делала…

Я поднимаю пальцы и щипаю его.

— Ауч! Зачем это было нужно?

Да, он настоящий, и это действительно произошло.

— Проверяю, не сон ли это.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Это было на самом деле.

Я толкаю его, и он уступает мне, отодвигаясь в сторону.

— Отлично.

Это была ошибка, и мне нужно убираться отсюда. Я хватаю свою рубашку, которая остыла от того, что лежала на земле, и натягиваю ее обратно, прежде чем повернуться в поисках своих штанов.

— Сид, — его голос скользит по моему имени.

— Все в порядке. Мы в порядке. Все будет хорошо. Как только я найду свои штаны…

Серьезно, они что, испарились, когда он до них дотронулся? Я поднимаюсь на ноги и начинаю оглядываться по сторонам, ненавидя слезы, которые горят в глубине моих глаз.

Я так зла, что мне хватило всего одного поцелуя, чтобы окончательно потерять рассудок и придумать всевозможные оправдания, почему это нормально. Он никогда не останется в Шугарлоуф, а я, черт возьми, никогда не уеду. Не то чтобы он что-то предлагал.

Господи, соберись, Сид.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить… Я не знаю, как мы…

Я быстро поворачиваюсь, мои волосы разлетаются веером, а затем бьют меня по лицу.

— Как мы что? Оказались голыми и трахались как подростки под открытым небом?

Он проводит рукой по лицу, выглядя растрепанным и неотразимым.

— Я собирался сказать «оказались здесь», но это тоже нормально.

Я бросаю на него взгляд и возвращаюсь к своей задаче.

Мои руки дрожат, и я отказываюсь думать о том, что все это значит или что, черт возьми, я сделала. Мне нужно работать сегодня. К тому же я хотела покончить с этим, так что я воспользуюсь этой возможностью, чтобы хлопнуть пресловутой дверью и уйти.

— Мы же уже много раз так делали здесь, у пруда. Это всегда срабатывало, когда мы были подростками.

— Знаешь, что не работает. Моих штанов нет!

Я кричу, пока мои эмоции закипают.

— Мне нужно уйти отсюда и вызвать психиатра, потому что у меня явно психическое расстройство.

— Потому что…

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Потому что я умная. Потому что я так не поступаю. Потому что я…

— У тебя есть парень.

Отлично. Я забыла об этом. Я изменила своему вымышленному парню.

— Это тоже присутствует, но в основном я сожалею.

В глазах Деклана вспыхивает обида.

— Нам нужно поговорить о том, что только что произошло.

Я качаю головой.

— Нет, мне нужно идти, и ты должен мне позволить.

Деклан наклоняется, берет что-то и садится обратно.

— Вот, — говорит он, протягивая мне мои вышеупомянутые пропавшие штаны.

Я беру их и натягиваю, и никто из нас не произносит ни слова. Что вообще можно сказать? Мы оба совершили огромную ошибку.

Он одевается, а мы оба стоим и смотрим друг на друга.

— Я знаю, ты сказала, что не хочешь говорить, но, надеюсь, ты меня выслушаешь. Я пришел не для того, чтобы ты так закончила. Я пришел, потому что не хотел, чтобы мы были врагами, и надеялся, что, возможно, мы сможем найти общий язык. Я был молод, и я знаю, что причинил тебе боль.

— Ты уничтожил меня, — поправляю я его.

— Я был глуп.

Я заставляю себя не плакать. Я не хочу поддаваться шквалу эмоций, которые бурлят внутри. Да, есть злость, но больше всего — боль. Мне больно, потому что, глядя на него, прикасаясь к нему и слыша его голос, я снова пережила все это.

Когда он был внутри меня, я чувствовала себя целой.

Недостающая часть меня была найдена и возвращена на место. И это самая большая ложь, которую я могу позволить себе почувствовать.

Он не останется и не соберет меня заново. Он уедет.

— Ты останешься в Шугарлоуф? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Сейчас?

Я смеюсь и закатываю глаза.

— Не глупи, Дек. Я имею в виду после шестимесячного срока. Ты собираешься вернуться домой, снова влюбиться в меня и остаться?

Он молчит.

— Нет. Ты не вернешься.

Мне не нужно, чтобы он произносил эти слова. Это написано у него на лице.

— Ты вернешься в Нью-Йорк и снова оставишь меня, желая, чтобы я стоила для тебя большего.

— Сидни, остановись.

— Нет. Я не собираюсь останавливаться. Я никогда не перестану желать, чтобы ты все еще был тем мужчиной, в которого я влюбилась, когда была маленькой девочкой.

Деклан делает шаг вперед, его рука обхватывает шею.

— Почему все должно быть так сложно?

Я чувствую, как в глазах собирается влага, но сдерживаю ее. Мне нужно сказать это, чтобы уйти от него с гордо поднятой головой.

— Потому что ты пообещал десятилетней девочке, что будешь любить ее до самой смерти. В тринадцать лет ты подарил девочке кольцо, которое сделал из ложки, и пообещал, что заменишь его бриллиантом. Затем, в шестнадцать лет, ты обнял ее, целуя так, словно она была единственной причиной твоего существования, и она отдалась тебе. Ты помнишь это? Помнишь, как мы пробрались в сарай со свечами, одеялами и обещаниями?

Его зеленые глаза напряжены и непоколебимы.

— Я все это помню.

— Тогда ты должен помнить, как нарушил это обещание, верно? Ты не помнишь, что пришел к той самой девушке, которая готова была сделать для тебя все, что угодно, и сказал ей, что больше не пытаешься заставить себя жить так, чтобы все получилось? Хочешь знать, почему все так сложно, Деклан? Потому что ты, черт возьми, погубил эту девушку.

И тогда, как и много лет назад, я поворачиваюсь к нему спиной и ухожу, оставляя остатки своего разбитого сердца у его ног.