Борись за меня

Глава тридцать пятая

Деклан

— Я останусь до тех пор, пока не буду уверен, что ты сможешь спуститься по лестнице, не сломав себе шею, — говорю я ей, когда она снова пытается заставить меня уйти.

Это ее новая любимая фишка. Отталкивать меня, пытаться заставить меня уйти, а потом уступать, когда я отказываюсь.

— Я в порядке.

Она не в порядке. Она даже близко не в порядке, но напоминание об этом только еще больше ее злит.

— Я знаю, что ты в порядке.

Глаза Сидни сузились.

— Ты знаешь, что я тебе не верю.

Я ухмыляюсь.

— А я верю.

Она вышла из больницы два дня назад, но ее равновесие все еще немного нарушено, и она очень легко устает. Я нашел ее сегодня утром, когда она пыталась добраться до своей комнаты на втором уровне, сидящей на лестнице, запыхавшейся и бледной. Это было последней каплей. Элли пришла и посидела с ней, пока я собирал свои вещи и перевозил их сюда.

Это определенно не тот способ, которым я планировал заставить ее согласиться на совместное проживание, но на данный момент мне подходит все.

— Ты не можешь просто переехать сюда, Дек, — снова пытается вразумить меня Сид.

Она уютно устроилась в постели, а у меня на коленях лежит ноутбук, чтобы я мог немного поработать, присматривая за ней.

— Через два дня я официально стану владельцем дома, так что вроде как могу…

У нее отпадает челюсть. Похоже, она забыла об этом.

— И куда я поеду после завершения сделки?

— Никуда.

Если я добьюсь своего, никто из нас никуда не уедет, и это будет нашим постоянным местом жительства.

— Я твоя заложница?

— Я бы предпочел титул жены.

Глаза Сидни расширяются, и она швыряет в меня подушкой.

— Знаешь, когда ты говоришь такие вещи, мне становится трудно вспомнить, что я должна быть обижена на тебя!

Я надеялся, что такой будет ее реакция. Я отложил ноутбук в сторону и придвинулся к ней.

— Помогает ли то, что я говорю тебе, как сильно я тебя люблю? Или как ты прекрасна? Или как сильно я хочу тебя поцеловать?

Она качает головой.

— Нет.

— А если я сделаю это сейчас?

— Что сделаешь? — ее голос мягкий, и в нем чувствуется легкая дрожь.

— Поцелую тебя.

Взгляд Сидни становится пламенным, и она улыбается.

— Ты этого хочешь?

Если бы она только знала.

— Больше всего на свете.

Я колеблюсь, но не потому, что не хочу ее целовать — нет, я не хочу ничего другого — а потому, что хочу, чтобы она выбрала меня. Я хочу, чтобы Сидни увидела, что, хотя я все тот же парень, каким был, когда появился здесь несколько месяцев назад, во мне есть что-то другое. Может быть, это потому, что я нашел способ отпустить прошлое.

Мой отец был ублюдком, этого уже не изменить, но я не обязан быть им.

Я могу быть самим собой. Тем, кто достоин женщины, находящейся перед ним. Мне еще предстоит многое сделать, и я буду лжецом, если не подумаю, что будут моменты, когда я буду сомневаться в себе, но ради нее я буду настаивать.

Я буду бороться за то, чтобы стать тем мужчиной, которым она меня считает.

— Сидни, — говорю я, когда наши губы касаются друг друга.

Я чувствую, как ее дыхание смешивается с моим.

— Да?

— Скажи, что ты меня прощаешь.

Ее рука поднимается к моей щеке, и она нежно проводит большим пальцем по моей щеке.

— Я любила тебя всю свою жизнь, Деклан Эрроувуд. Я никогда не останавливалась и не знаю, смогу ли когда-нибудь остановиться.

Я нежно целую ее, а затем отстраняюсь.

— Но прощаешь ли ты меня?

Когда Сидни смотрит на меня, уязвимость в ее выражении ставит меня на колени. Я вижу страх, плещущийся в этих голубых глазах.

— Ты снова меня бросишь?

— Нет.

Она вздыхает.

Не в силах сопротивляться этому сладкому звуку, я снова целую ее.

Я целую ее так, будто весь мир вокруг нас может рухнуть, потому что все, что мне нужно, находится здесь. Сидни — это то, за что я боролся, пройдя через весь ад, который мне пришлось пережить в своей жизни. Она — горшочек с золотом в конце радуги, и да поможет мне Бог, но я хочу ее.

Ее руки обвивают мою шею, и она притягивает меня к себе. Я глажу большими пальцами мягкую кожу и еще раз благодарю того, кто ответил на мои молитвы.

— Дядя Деклан! Тетя Сидни!

Я замираю, а Сидни отстраняется.

— Что не так с моей семьей? — тихо говорю я, но Сидни смеется.

— Привет, Хэдли, — говорит Сидни, обращаясь к моей племяннице.

— Мама и папа паркуют машину, и они сказали, что я должна зайти сюда и убедиться, что с тобой все в порядке. Ты в порядке? Вы с дядей Декланом целовались?

Я поворачиваюсь к ней и качаю головой.

— Что ты знаешь о поцелуях?

— Мне восемь лет. Я почти подросток, и… я смотрю YouTube.

Отлично.

— Ты должна играть с куклами.

— Ну, она могла бы кататься на лошади, но ее дядя еще не купил ей ее, — добавляет Сидни.

Я бросаю на нее игривый взгляд.

— Да! Мне нужна моя лошадь, дядя Деклан.

Женщины в моей жизни пытаются меня убить. Но я обещал ей лошадь, и я знаю, что она разозлит моего брата, что всегда является дополнительным преимуществом.

— Как насчет того, чтобы навестить родителей Девни в эти выходные и посмотреть, что у них есть, — предлагаю я.

Родители Девни держат ферму, где есть лошади и другие животные, нуждающиеся в новом доме, и у них всегда есть варианты для начинающих наездников, поскольку лошадь, которую я присмотрел на ферме Хеннингтонов, все еще не была готова для нее. Может быть, в итоге у нее будет две чертовы лошади.

— Ты серьезно? — спросила Хэдли, ее зеленые глаза светятся надеждой.

— Я серьезно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Коннор, входя в комнату.

— У тебя будет лошадь! — говорит ему Сидни, разрушая момент моей радости.

— У меня будет брат или сестра и лошадь! Это лучший день в моей жизни! — кричит Хэдли и бросается на меня.

Я ловлю ее, притягиваю к себе и смеюсь.

Да, это действительно лучший день в жизни. У меня все идет своим чередом.

— Деклан? — тихо произносит Сидни в темноте, толкая меня в грудь.

Я приподнимаюсь, встревоженный тем, что она меня разбудила.

— Все в порядке?

— Да, все хорошо. Ты спишь?

Я смотрю на часы, стоящие на боковой полке рядом с креслом, в котором я лежу. Сейчас два часа ночи.

— Уже нет.

— Хорошо. Я хотела поговорить.

Я провожу рукой по лицу и пытаюсь стряхнуть сонливость.

— Сейчас?

— Ну, я подумала, что сейчас самое подходящее время.

Сидни стоит передо мной, положив руки на бедра.

Да, в этом есть смысл.

— Хорошо.

— Почему ты хочешь отношений именно сейчас? Что изменилось? Почему ты не понимал, как сильно ты этого хочешь, до того, как случилась эта история с возможной смертью? И еще, какого черта ты купил мою ферму?

Вопросов много, и мой мозг не очень-то работает, но даже в полусонном состоянии я знаю, что должен ответить на них без паузы.

— Потому что я понимаю, что без тебя моя жизнь — полное дерьмо. Что изменилось во мне? Я перестал думать, что знаю все лучше тебя. Ты сказала, что любишь меня и хочешь, чтобы я был в твоей жизни, и я действительно слишком измучен, чтобы притворяться, что это не то, чего я хочу. Что касается того, почему это заняло у меня так много времени? Ну, на самом деле это не так. Просто мне потребовалось время, чтобы смириться с этим. Как только я снова увидел тебя у пруда, я понял, что так и не смог забыть тебя, что все еще безнадежно влюблен в тебя, но не хотел причинять тебе боль. Что касается твоей фермы, то я купил ее, потому что этого хотела бы ты.

Она все еще молчит, и страх, что я все испорчу, растет.

— Это миллионы долларов.

— Хорошо, что у меня есть хорошая работа.

— Деклан.

— Сидни.

Она хмыкает.

— Я не знаю, как ты это сделал.

— Я взял деньги из кредитной карты компании и продал свою квартиру. Ну, я продам ее на этой неделе. Я должен принять предложение, которое получил вчера.

— Ты что? — кричит она.

Вот тут-то мне и пришлось подстраховаться.

— Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк. Я продаю свою квартиру, так что остается либо жить с тобой, либо в этом крошечном домике на ферме. И чтобы ты знала, я действительно ненавижу эту чертову штуку. Я поднимаюсь на ноги и беру ее лицо в руки.

— Я бы предпочел быть с тобой.

— Ты продал свою квартиру и рискнул своей компанией, чтобы… купить ферму?

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам.

— Я бы все продал ради тебя, Сид. Я бы все отдал, если бы это означало, что я буду с тобой. Я долгое время был дураком. Теперь у меня есть второй шанс с тобой, и я его не упущу. Нам суждено быть вместе. Ты знаешь это, и я тоже. У нас будет ребенок, и, клянусь Богом, я сделаю тебя счастливой… Я чувствую, как слеза скатилась с моего большого пальца, и вытираю ее.

— Почему ты плачешь, Бин?

Она фыркает и обхватывает пальцами мои запястья, а затем прижимается лбом к моему.

— Потому что я люблю тебя, и ты мне так нужен.

— Я здесь, и я рядом.

— Я хочу доверять тебе, но мое сердце…

Я откидываю голову назад. Я не вижу ее, но чувствую все. Ее напряжение и страх словно живут, между нами.

— Мое сердце — твое, Бин. И всегда было твоим.

— А мое — твое.

— Тогда позволь мне любить тебя. Позволь мне доказать это.

Между нами проходит несколько ударов сердца, прежде чем она кивает.

— Ты пошел за мной.

— Я никогда не останавливался. Что бы ты ни думала, я преследовал тебя, бежал, но не позволял себе поймать. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что я боролся не за то.

Я притягиваю ее губы к своим и нежно целую. Ее вкус — это то, что я никогда не забуду. Она — жизнь, воздух и все хорошее, что есть в этом мире. Ее пальцы скользят по моей груди и опускаются на шею, нежно поглаживая кожу.

Мы целуемся, медленно и нежно, прерываясь только для того, чтобы я поднял ее на руки. Сидни пискнула и прижалась ко мне. Я перехожу к ее кровати, осторожно укладываю ее, а затем забираюсь рядом с ней. Я не жду, что что-то произойдет. Черт, я даже не уверен, что ей можно это делать, но я хочу обнять ее.

Мне нужно чувствовать, как она спит рядом со мной, знать, что она моя и выбрала меня.

Она придвигается ближе, наклоняет мое лицо к своему, а затем целует меня. Я даю ей то, что она хочет, вкладывая в поцелуй все свои силы. Сидни перемещается так, что оказывается на мне. Ее поцелуи становятся глубже, дольше, настойчивее.

— Сид, — произношу я ее имя, одновременно желая, чтобы она остановилась и никогда не останавливалась.

— Ты мне нужен.

— Мы не можем.

— Я могу.

Боже, она меня убьет. Я снова пытаюсь поступить правильно… повременить с этим, пока не позвоню ее врачу и не удостоверюсь.

— Мы можем подождать. Обнимать тебя достаточно.

Она садится, ее длинные волосы струятся вокруг нее. Лунный свет проникает через большие окна, позволяя мне видеть только ее профиль.

— Мне этого недостаточно.

Ее руки тянутся к подолу рубашки, и она стягивает ее через голову. Она берет мою руку и кладет ее на мягкую кожу своего живота. Там наш ребенок. Ребенок, который вернул нас друг другу.

— Ты такая красивая, — говорю я ей.

— Прикоснись ко мне, Деклан. Займись со мной любовью.

Я наклоняюсь к ней, практически рыча и не в силах сдержать себя от ее нежной мольбы. Я не хочу ничего, кроме как заставить ее почувствовать мою любовь.

Моя рука поднимается к ее груди, легонько поглаживая верхушку соска. Под моими прикосновениями сосок становится твердым, и она издает сдавленный стон. Я перекатываю его между пальцами, пощипывая, а затем обхватываю ее другой рукой, притягивая к себе.

Она прижимается ко мне, и я втягиваю ее сосок в рот, одновременно играя с другой ее грудью. Сидни откидывает голову назад, и я клянусь, что могу умереть от одного ее вида.

— Ляг для меня, — говорю я ей.

К счастью, она подчиняется. Я стягиваю с себя рубашку, ненавидя, что здесь недостаточно света, чтобы я мог ясно видеть ее. Я хочу смотреть на нее, видеть ее лицо, наслаждаться желанием, которое плещется в этих голубых глазах. Я хочу всего этого. Вспомнив, что у нее половина дома управляется дистанционно, я наклоняюсь и беру маленький пульт, который управляет камином, и пускаю его в ход. Затем я нажимаю на кнопку, которую она нажимала, чтобы включить свечи.

Теперь в комнате царит идеальная атмосфера.

А потом я смотрю на нее, наблюдая, как огоньки пляшут по ее коже.

— Я люблю тебя, — говорю я ей.

— Я люблю тебя.

— Ты должна пообещать мне, что если почувствуешь что-нибудь…

Ее пальцы касаются щетины на моей щеке.

— Я обещаю. Ты мне нужен.

Она нужна мне больше, чем воздух. Я наклоняюсь, сводя наши губы вместе, и целую ее со всеми эмоциями в моем сердце.

Сидни — моя.

И хотя она всегда была моей, теперь все по-другому. Мы не дети, дающие глупые обещания, которые не можем сдержать. Это любовь, которая сильна, прошла через ад и вернулась в рай. Мы сражались и победили. Она — приз. Она — все.

Я тяну ее так, что мы оказываемся лицом к лицу, не желая нагружать ее. Я стягиваю с нее шорты, медленно обнажая кожу. По телу Сидни проходит дрожь. С последнего раза, когда мы занимались любовью, все изменилось. В этот раз все будет иначе.

Вместо того чтобы она ушла, я обниму ее.

Вместо слез я хочу улыбок.

Все, что я могу дать, будет принадлежать ей.

Я перемещаю ее назад и провожу поцелуями по ее телу, раздвигаю ноги, целуя внутреннюю сторону бедер, затягивая предвкушение.

— Дек, пожалуйста…прошу…

— Что просишь, Сидни?

— Еще.

Я поднимаю ее ноги выше и провожу языком по складочке ее киски.

— Еще?

Она стонет.

— Да.

Я делаю это снова целуя ее клитор.

— Еще?

Ее пальцы скользят в мои волосы, обхватывают пряди и сжимают их.

— Только ты, Дек. Пожалуйста.

Это толкает меня на край. Я лижу и посасываю, втягивая ее все глубже в пучину. Она двигает бедрами, стремясь к большему. Я прижимаю ее к себе, желая контролировать темп. Мне доставляет огромное удовольствие доводить ее до предела, слышать хныканье, вырывающееся из ее горла, и заставлять этот момент длиться дольше.

Сидни всегда была огненной в постели. Она никогда не боялась просить о чем-то или говорить мне, чего хочет. Я знаю ее тело так же хорошо, как свое собственное, и когда я чувствую, как напрягаются ее бедра, я понимаю, что она близка.

Я хочу быть внутри нее, но необходимость получить ее кульминацию раньше, подталкивает меня еще сильнее. Я присасываюсь к ее клитору, поглаживая его снова и снова, делая небольшие круговые движения, пока не чувствую, как ее тело напрягается еще сильнее. Я ввожу в нее палец, слегка изгибая его, и она вскрикивает.

Ее тело напрягается, а я делаю все возможное, чтобы ей было лучше. Я наблюдаю за тем, как она распадается на части, и понимаю, что в мире нет ничего прекраснее этого.

Я пробираюсь вверх по ее телу, сбрасываю шорты и жду, когда она откроет глаза.

Когда они открываются, мое сердце словно встает на место.

Там, где оно и должно было быть — с ней.

Сидни улыбается, проводя рукой по моей щеке.

— Привет.

— Привет?

Она кивает. По ее виску скатывается слеза, но губы все равно складываются в ухмылку.

— Я скучала по тебе.

Это слишком. Мне кажется, что моя грудь сейчас взорвется. То, что она видит меня насквозь, знает о моих чувствах еще до того, как я успел заговорить — это слишком. Я не могу этого вынести.

Ее ноги раздвигаются, и я придвигаюсь ближе, желая, чтобы. между нами больше не было пространства.

Я распадаюсь на части и снова восстанавливаюсь.

И все из-за этой женщины.

Единственной в мире, которая всегда была мне нужна.

Она проводит большим пальцем по моим губам.

— Сделай меня своей, Деклан.

И тогда я погружаюсь в нее, и не она принадлежит мне… а я принадлежу ей.