Бремя Чести

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эйдан шел по одинокой лесной дороге так далеко, как никогда еще не был, чувствуя себя совершенно одиноким в этом мире. Если бы рядом с ним не было лесного пса, он был бы несчастен и беспомощен. Но Снежок давал ему силы, даже будучи тяжело раненным, когда Эйдан пробегал рукой вдоль его короткой белой шерсти. Они оба хромали, каждый из них был ранен после встречи с тем злым извозчиком, каждый шаг отдавался болью. Тем временем небо темнело. С каждым пройденным шагом Эйдан клялся, что если он когда-нибудь снова увидит того человека, то убьет его своими собственными руками.

Снежок заскулил рядом с ним и, протянув руку, Эйдан погладил его по голове. Пес был практически одинакового с ним роста. Это был скорее дикий зверь, а не собака. Эйдан был благодарен не только за его компанию, но и за то, что он спас ему жизнь. Мальчик спас Снежка, потому что что-то внутри него не могло позволить ему отвернуться, но взамен он получил награду на всю жизнь. Он бы снова это сделал, даже если бы знал, что его вышвырнут сюда и оставят посреди неизвестности, на верную голодную смерть. Тем не менее, это того стоило.

Снежок снова заскулил, и Эйдан почувствовал те же голодные позывы.

«Я знаю, Снежок», - сказал он. – «Я тоже хочу есть».

Эйдан посмотрел на раны пса, из которых все еще текла кровь, и покачал головой, чувствуя себя жалким и беспомощным.

«Я сделал бы что угодно, чтобы помочь тебе», - сказал Эйдан. – «Хотел бы я знать как».

Эйдан наклонился и поцеловал пса в голову, в его мягкую шерсть, и Снежок прислонил голову к голове мальчика. Это было объятие двух созданий, которые вместе шли по дороге смерти. В симфонии темнеющего леса поднимались звуки диких зверей, и Эйдан чувствовал, что его маленькие ноги горят огнем, что они больше не могут продолжать путь, что они скоро умрут здесь. Они все еще находились в нескольких днях пути от цивилизации, на лес опускалась ночь, а они были уязвимы. Снежок, несмотря на свою силу, был не в состоянии с кем-нибудь сражаться, и от Эйдана – безоружного и раненого – толку было не больше. За все эти часы мимо них не проехала ни одна повозка и, как он подозревал, она и не появится.

Эйдан думал о своем отце, который находился где-то далеко, и чувствовал себя так, словно подвел его. Если ему суждено умереть, Эйдан хотел, чтобы это случилось, по крайней мере, рядом с отцом, сражаясь за какое-то великое дело, или дома, в уютном Волисе, а не здесь, одному, посреди неизвестности. Казалось, каждый шаг приближал его к смерти.

Эйдан задумался о своей короткой жизни, обо всех тех людях, которых он знал и любил, о своем отце и братьях, но больше всего о своей сестре Кире. Он задавался вопросами о том, где она сейчас, пересекла ли она Эскалон, выжила ли в своем путешествии в Ур. Ему было интересно, думала ли Кира о нем хоть немного, гордилась бы она им сейчас из-за того, что он пытается идти по ее следам и тоже хочет самостоятельно пересечь Эскалон, чтобы помочь их отцу и его делу. Эйдан не знал, выживет ли он, чтобы стать великим воином, и ему было невероятно грустно от того, что он может больше никогда не увидеть свою сестру.

С каждым пройденным шагом Эйдана не покидало дурное предчувствие, он ничего не мог поделать, кроме как уступить своим ранам и усталости. Он шел все медленнее и медленнее и, оглянувшись на Снежка, увидел, что пес тоже еле волочит лапы. Вскоре им придется лечь и провести ночь прямо на этой дороге, во что бы то ни стало. Это была пугающая перспектива.

Эйдану показалось, что он услышал какой-то звук – сначала слабый. Он остановился и напряженно прислушался. Снежок тоже остановился и удивленно посмотрел на него. Эйдан надеялся и молился. Неужели ему померещилось?

Затем звук раздался снова. В этот раз Эйдан был уверен – скрип колес, дерева, железа. Это была повозка.

Эйдан развернулся с колотящимся сердце и прищурился от тускнеющего света. Сначала он ничего не увидел, но постепенно что-то начало представать перед его глазами. Повозка. Несколько повозок.

Сердце Эйдана подскочило к горлу, он едва мог сдержать свое волнение, когда ощутил грохот, услышал лошадей и увидел впереди караван. Но в следующую минуту его волнение утихло, стоило ему задаться вопросом, не враждебны ли эти люди. В конце концов, кто еще может путешествовать по этому длинному отрезку пустынной дороги, так далеко от цивилизации? Эйдан не мог бороться, да и рычащий вполсилы Снежок тоже не обладал достаточной для этого силой. Они зависели от милости того, кто к ним приближался. Эта мысль была пугающей.

Звук стал оглушающим, когда повозки приблизились, а Эйдан храбро стоял посреди дороги, осознавая, что он не может прятаться. Он должен воспользоваться шансом. Когда повозки приблизились, Эйдану показалось, что он услышал музыку, и это только усилило его любопытство. Они поехали быстрее, и на какое-то мгновение мальчику показалось, что они его переедут.

Затем вдруг весь караван сбавил скорость и остановился перед ним, поскольку он преградил путь. Они посмотрели на Эйдана, вокруг них оседала пыль. Это была большая группа, состоящая из пятидесяти человек, и Эйдан моргнул от удивления, увидев, что перед ним не солдаты. Он с облегчением осознал, что они также не казались враждебными. Эйдан заметил, что их повозки заполнены различными людьми – мужчинами и женщинами разных возрастов. В одной повозке, казалось, находились музыканты, сжимающие в руках различные музыкальные инструменты; в другой – жонглеры и комедианты, чьи лица были раскрашены яркими красками, на них были яркие разноцветные трико и туники; в третьей – актеры, мужчины в драматических костюмах со свитками в руках, которые, очевидно, были сценариями, а в четвертой находились женщины – полуобнаженные, на чьих лицах было слишком много косметики.

Эйдан покраснел и отвернулся, зная, что он еще слишком юн, чтобы глазеть на них.

«Эй, мальчишка!» - крикнул голос. Это был мужчина с очень длинной, ярко-рыжей бородой до пояса, своеобразный человек с дружелюбной улыбкой.

«Это твоя дорогая?» - спросил он в шутку.

Со всех повозок донесся смех, и Эйдан покраснел.

«Кто вы?» - спросил сбитый с толку мальчик.

«У меня есть вопрос получше», - ответил мужчина. – «Кто ты?» - Они со страхом посмотрели на Снежка, который зарычал. – «И что с тобой делает лесной пес? Разве ты не знаешь, что он убьет тебя?» - спросили люди со страхом в голосе.

«Не этот», - сказал Эйдан. – «А вы... артисты?» - спросил он, охваченный любопытством, не понимая, что они здесь делают.

«Вроде того!» - крикнул кто-то из повозки, хрипло рассмеявшись.

«Мы – актеры, игроки, жонглеры, картежники, музыканты и клоуны!» - крикнул другой мужчина.

«А еще лжецы, мерзавцы и шлюхи!» - крикнула женщина, после чего все снова рассмеялись.

Кто-то забренчал на арфе, когда смех усилился, и Эйдан покраснел. На него нахлынули воспоминания о том, что однажды он встретил таких людей, когда был младше и жил в Андросе. Он вспомнил, как наблюдал за потоком артистов в столице, которые развлекали Короля: их разноцветные лица; ножи для жонглирования; человека, который ел мех; женщин, поющих песни; и барда, читающего стихи по памяти, которые, казалось, длились вечно. Он помнил, как растерялся, не понимая, почему кто-то может выбрать такой жизненный путь, вместо того чтобы быть воином.

Его глаза зажглись, когда он вдруг осознал.

«Андрос!» - крикнул Эйдан. – «Вы едете в Андрос!»

Один из мужчин спрыгнул с повозки и подошел к нему. Это был крупный мужчина лет сорока, с большим животом, неопрятной коричневой бородой, лохматыми волосами ей в пору, и теплой, дружелюбной улыбкой. Он приблизился к Эйдану и по-отечески положил руку ему на плечо.

«Ты слишком юн, чтобы находиться здесь», - сказал мужчина. – «Я бы сказал, что ты заблудился, судя по твоим ранам и ранам твоего пса. Полагаю, за этим кроется нечто большее. Кажется, ты попал в неприятности и глубоко погряз в них. И, полагаю», - заключил он, с опаской рассматривая Снежка. – «Что это как-то связано с твоей помощью этому зверю».

Эйдан продолжал хранить молчание, не зная, что сказать, в то время как Снежок подошел к мужчине и, к удивлению мальчика, лизнул ему руку.

«Я называю себя Мотли», - добавил мужчина, протянув руку.

Эйдан с опаской смотрел на него, не пожимая его руку, вместо этого кивнув в ответ.

«Меня зовут Эйдан», - ответил он.

«Вы оба можете остаться здесь и умереть от голода», - продолжал Мотли. – «Но это не очень приятный способ умереть. Лично я хотел бы, по крайней мере, сначала хорошо поужинать, а потом умереть как-то иначе».

Группа артистов рассмеялась, в то время как Мотли продолжать держать свою руку протянутой, глядя на Эйдана с добротой и состраданием.

«Думаю, вам обоим, учитывая ваши раны, нужна помощь», - добавил он.

Эйдан гордо стоял, не желая показывать свою слабость, как учил его отец.

«С нами все в порядке», - сказал он.

Группа Мотли снова рассмеялась.

«Ну, разумеется», - ответил он.

Эйдан бросил подозрительный взгляд на руку мужчины.

«Я иду в Андрос», - сообщил он.

Мотли улыбнулся.

«Как и мы», - ответил он. – «И, к счастью, город достаточно большой для того, чтобы вместить не только нас».

Эйдан колебался.

«Ты окажешь нам услугу», - добавил Мотли. – «Мы можем использоваться дополнительный вес».

«И дополнительный рот, который нужно кормить!» - выкрикнул какой-то шут из другой толпы, рассмеявшись.

Эйдан смотрел на Мотли с опаской – слишком гордый, чтобы принять его предложение, но нашедший возможность сохранить лицо.

«Что ж», - сказал он. – «Если я окажу вам услугу...»

Эйдан взял Мотли за руку и почувствовал, как его подняли на повозку. Этот человек был сильнее, чем Эйдан ожидал, учитывая то, как он одевался, и то, что он производил впечатление придворного шута. Его рука, мускулистая и теплая, была вдвое больше руки Эйдана.

Затем Мотли потянулся, поднял Снежка и осторожно посадил его в заднюю часть повозки, рядом с Эйданом. Снежок свернулся клубком в соломе возле мальчика, положив морду ему на колени, и прикрыл глаза от усталости и боли. Эйдан очень хорошо понимал, что он чувствует.

Мотли запрыгнул в повозку, извозчик взмахнул кнутом и караван тронулся в путь. Все артисты радостно заголосили, когда снова заиграла музыка. Это была веселая песня, мужчины и женщины играли на арфах, флейтах и цимбалах, а некоторые из них, к удивлению Эйдана, начали танцевать в двигающихся повозках.

Эйдан никогда не видел такую счастливую группу людей в своей жизни. Всю жизнь он провел в унынии и тишине форта, наполненного воинами, и не знал, как к этому относиться. Как кто-то может быть таким счастливым? Отец всегда учил его тому, что жизнь – штука серьезная. Разве все это не является пустым?

Пока они ехали по ухабистой дороге, Снежок скулил от боли, в то время как Эйдан гладил его по голове. Мотли подошел к ним и, к удивлению Эйдана, опустился на колени рядом с псом и приложил компресс к его ранам, наложив зеленую мазь. Постепенно Снежок притих, и Эйдан почувствовал благодарность за помощь Мотли.

«Кто ты?» - спросил мальчик.

«Ну, у меня много имен», - ответил Мотли. – «Лучшее из них – актер. Затем плут, шут, балагур... список бесконечный. Называй меня, как хочешь».

«Значит, ты не воин», - не без разочарования осознал Эйдан.

Мотли откинул назад голову и расхохотался, по его щекам потекли слезы. Эйдан не понимал, что такого смешного было в его словах.

«Воин», - повторил Мотли, удивленно качая головой. – «Это единственное слово, которым меня никогда не называли. Да я никогда и не хотел так называться».

Эйдан нахмурился, не понимая.

«Я происхожу из рода воинов», - гордо сказал он, выпятив вперед грудь, несмотря на боль. – «Мой отец – великий воин».

«Что ж, тогда мне искренне тебя жаль», - ответил Мотли, продолжая смеяться.

Эйдан растерялся.

«Жаль? Почему?»

«Это приговор», - ответил Мотли.

«Приговор?» - переспросил Эйдан. – «Нет ничего лучше в жизни, чем быть воином. Это все, о чем я когда-либо мечтал».

«Неужели?» - спросил Мотли. Казалось, его это забавляет. – «Тогда мне вдвойне тебя жаль. Я считаю, что пировать, смеяться и спать с красивыми женщинами намного лучше, чем шествовать из места в место в надежде проткнуть живот другого человека».

Разочарованный Эйдан покраснел. Он никогда не слышал, чтобы мужчина говорил о сражении в таком тоне, и его это обидело. Он никогда не встречал никого, даже отдаленно похожего на этого человека.

«Где же в твоей жизни честь?» - растерянно спросил Эйдан.

«Честь?» - переспросил Мотли. Он казался искренне удивленным. – «Я не слышал это слово многие годы, и оно слишком велико для такого юного мальчика». – Мотли вздохнул. – «Я не думаю, что честь существует – по крайней мере, я ее никогда не видел. Однажды я думал о том, чтобы стать благородным, но это ни к чему меня не привело. Кроме того, я слишком много раз видел, как благородные мужчины становились жертвами коварных женщин», - заключил он, и остальные в повозке рассмеялись.

Эйдан оглянулся по сторонам, увидел всех этих танцующих, поющих и пьющих людей, и на него нахлынули смешанные чувства о том, что он отправился в путь с этой толпой. Они были добрыми людьми, но не стремились к жизни воинов, они не посвятили себя доблести. Эйдан знал, что он должен быть благодарен им, и он на самом деле испытывал благодарность, но он не знал, как относиться к тому, что едет вместе с ними. Они совершенно точно не были теми людьми, с которыми стал бы связываться его отец.

«Я поеду с вами», - наконец, пришел к выводу Эйдан. – «Мы будет спутниками, но я не могу считать себя вашим братом по оружию».

Мотли широко распахнул глаза от удивления. Он молчал добрых десять секунд, не зная, что ответить.

Затем, в конце концов, он расхохотался и слишком долго не мог остановиться, и его друзья рассмеялись вместе с ним.

«Думаю, я получу удовольствие в твоей компании, парень», - наконец, сказал Мотли, вытирая слезу. – «Да, думаю, я отлично повеселюсь».