Бремя Чести

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Дункан быстро шел через Форт Андрос при лунном свете. В сопровождении нескольких своих воинов он шел по древним каменным полам мимо бесконечных мраморных стен, его броня гремела, в то время как он пытался прогнать из своей головы беспокойные мысли. Дункан прошел ряд арок и колонн, которые выглядывали на внутренний двор главного здания, и его сердце наполнилось гордостью, когда он увидел сотни слоняющихся солдат, людей Кавоса и Сивига, Брамтоса и Артфаэля вместе с ними. Они все готовились, ожидая рассвета. Всего через несколько часов они покинут это место, атакуют оставшиеся гарнизоны Пандезии и битва придет за каждым из них.

Дункан повернул в очередной коридор и увидел ряд факелов, освещающих ночь, и еще несколько десятков своих людей, выстроившихся вдоль стен. Дункан приказал выставить дополнительную стражу и был рад этому – тот пир превратился в фиаско. Союз Эскалона распался и его люди чуть не столкнулись с людьми Банта. Дункан чувствовал, что он удерживает всех своих людей вместе на волоске и что он никому не может доверять.

Дункан глубоко погрузился в свои мысли, продолжая идти, миллион тревог изводили его разум, он был не в силах уснуть, даже если бы захотел. Дункан знал, что после того как Барис покинул союз, он не только потерял половину человеческой силы, но в его лице приобрел и сильного врага. Люди Бариса были мстительными и подлыми, и теперь им придется сразиться не только с Пандезией, но и прикрывать свои тылы внутри своей собственной страны – а все благодаря его вспыльчивым сыновьям. Хотя Бант, вероятно, улизнет в свой каньон, не принимая ни одну из сторон, и если Пандезия победит, вернется к нейтралитету с ними, чтобы те их пощадили. Хотя нейтралитет никого не спасет в этой войне. Дункан это знал.

Дункан прогнал эти тревоги из своей головы. У него были дела покрупнее, о которых стоило поволноваться. На рассвете он поведет половину своих людей на юг, к Южным Воротам, чтобы помочь Энвину и сдержать вторжение Пандезии. По пути он освободит и очистит южные города, и обезопасит юг. Вторая половина армии, возглавляемая Кавосом и Брамтосом, отправится на северо-запад, чтобы обезопасить Ур, его порты, и на северо-восток Эскалона. Хотя без Банта им не хватает людей, Дункану придется положиться на всех тех людей, которых он соберет в пути, на людей Эскалона, помогающих ему в этом спонтанном восстании. Дункан знал, что если ему удастся вовремя запечатать Южные Ворота и порты Ура, то они удержат Эскалон.

Дункан сворачивал в коридор за коридором, продолжая свой путь, пока не подошел к узкой каменной лестнице. Он начал нетерпеливо спускаться все глубже и глубже, в то время как лестница поворачивала и вела его в нижние этажи главного здания. Прохождение по этим коридорам вернуло ему старые воспоминания.

Добравшись до последнего этажа, Дункан ощутил, как его желудок завязался в узел, когда он вспомнил, куда идет – навестить Тарниса, запертого внизу. Дункан получил свиток, в котором бывший Король просил о встрече с ним. Дункан скептически отнесся к этой просьбе, спрашивая себя, что Тарнис может хотеть от него сейчас, когда он сидит в темнице. Часть его хотела проигнорировать Тарниса, но он знал, что тот все еще обладает властью и влиянием из-за своих многочисленных связей в столице, и Дункан подумал, что будет разумно, по крайней мере, выслушать его. Он вынужден был признать, что он все еще питает некоторые теплые чувства к бывшему Королю ради старых времен, и его ностальгия взывала к струнам сострадания.

«Ты попусту тратишь свое время», - раздался голос рядом с ним.

Дункан обернулся и увидел шагающего рядом с ним Кавоса с серьезным и испещренным морщинами лицом, лишенным улыбки. Он не выглядел счастливым.

«Ничто из того, что может сказать Тарнис, не имеет значения», - продолжал Кавос. – «Слова узника бессмысленны, и он всего лишь слабый старик, который пытается вернуть себе власть».

Дункан задумался над его словами, пока они шли.

«Возможно», - ответил он. – «Но, тем не менее, я должен его выслушать. Это не принесет никакого вреда, а правитель, который не слушает, на самом деле является глупым правителем».

Они подошли к огромной каменной арке, перекрытой железными прутьями и охраняемой людьми Дункана и, когда Дункан остановился перед ней, Кавос потянулся и схватил его за руку, бросив на него многозначительный взгляд.

«Не доверяй ему», - предупредил он. – «Мы не можем доверять ни одному из них. Ты оказал ему большую услугу, не лишив его головы. Помни: преданность – это не право. А неуместная преданность – самая опасная вещь».

Дункан обдумал эти слова.

«Это всего лишь разговор», - ответил он. – «Я не буду принимать поспешных решений. Что бы ни сказал этот старик, все мы отправимся в путь на рассвете и мне так же не терпится вступить в бой, как и тебе».

Казалось, Кавоса его слова не убедили.

«Мы – люди войны», - продолжал он. – «А не разговоров. Не забывай об этом. Мы не такие, как Тарнис. Мы не такие, как все эти люди здесь. Ты будешь таким Королем, какого Эскалон еще не видел. В конце концов, один из нас будет на престоле. Прежде всего ты будешь воином, а уже затем – Королем. Но не предполагай – даже на секунду – что другие такие же, как ты».

После этих слов Кавос развернулся и ушел.

Дункан повернулся и кивнул своей страже, и те в знак уважения склонили головы и открыли железные ворота.

Дункан вошел в небольшой каменный открытый двор, залитый лунным светом, и в дальнем углу заметил сидящего у стены Тарниса, который положил руки на колени и выглядел удрученным – тень человека, которого Дункан когда-то знал. Вдоль стен стояли несколько стражников Дункана, над ними высоко горели факелы.

Когда Дункан вошел, Тарнис поднял голову и его глаза зажглись при взгляде на него. Он вскочил на ноги и поспешил к нему.

«Я знал, что ты придешь», - сказал он, улыбнувшись. – «Ты всегда был единственным военачальником, которому я мог доверять».

Тарнис потянулся, чтобы обнять его, но Дункан холодно стоял, не желая этих объятий.

«Я больше не военачальник», - холодно и серьезно ответил он. – «Я – твой Король».

На лице Тарниса появилось разочарование, и его руки медленно опустились. Он казался униженным. Дункану показалось забавным, что после многих лет службы в совете Короля он оказался по другую его сторону, но он должен убедиться в том, что Тарнис понял структуру новой власти и что он не находится в плену иллюзий.

«Простите меня, мой Король», - ответил Тарнис сломленным голосом. – «Я не хотел Вас обидеть. Понадобится время, чтобы привыкнуть к новому титулу. В конце концов, не так давно Вы называли Королем меня».

Дункан сжал зубы, думая о предстоящем ему на рассвете сражении и теряя терпение по отношению к этому человеку.

«Зачем ты позвал меня?» - коротко спросил он.

Тарнис вздохнул.

«То, что я хочу сказать, предназначено только для твоих ушей», - сказал он и бросил взгляд на стражу Дункана у стены.

Дункан посмотрел на своего старого друга, его нетерпение нарастало, но он чувствовал, что у Тарниса есть важное сообщение, и он неохотно обернулся и кивнул своим солдатам.

Они тут же развернулись и вышли, оставив их вдвоем наедине во дворе, закрыв за собой железные ворота с громким стуком.

«Быстро», - велел Дункан. – «У меня мало времени».

«Пройдись со мной», - попросил Тарнис, положив руку на плечо Дункана. – «Предоставь мне, по крайней мере, это».

Они развернулись и пошли, Дункан уступил ему. Это была теплая ночь в этом южном климате, с умеренными ветрами, луна освещала их путь, когда они пошли под факелами во дворе. Дункан вспомнил о том, как медленно может говорить старый Король, частично из-за того, что он долго думает, никогда не торопясь с выводами, и частично для того, чтобы произвести эффект.

«Многие годы ты служил в моем совете», - наконец, с ностальгией произнес Тарнис. – «Я принял много хороших решений – решений, которые принесли Эскалону пользу. Я также принял несколько плохих решений, я первый это признаю. Теперь ты – Король, и ты должен знать, что это значит, что на самом деле означает быть Королем. Это значит, что ты будешь сталкиваться не только с хорошим, но и с плохим».

Тарнис сделал глубокий вдох, пока они шли.

«Капитуляция Эскалона», - продолжал Тарнис. – «Была плохим решением. Я это знаю. И я искренне и глубоко сожалею об этом. Но я сделал то, что в то время считал лучшим для всех нас».

Они продолжили идти в тишине, и Дункан спрашивал себя, к чему все это ведет. Он не мог не задаваться вопросом, будет ли он чувствовать то же самое в роли Короля.

«Ты узнаешь это, будучи Королем», - продолжал Тарнис. – «Ты примешь много хороших решений и плохих тоже. Ты можешь только надеяться на то, что хорошие решения перевесят плохие. В моем случае мне не повезло. Так много отличных решений были забыты, стерты одним единственным плохим».

Они шли в тишине, и Дункан размышлял над его словами.

«Нет позора в принятии плохих решений», - наконец, ответил Дункан. – «Все решения можно простить, до тех пор, пока они продиктованы честью. В твоем решении сдать нашу страну не было никакой чести. Это была твоя ошибка. Это было плохое решение, но, что самое главное, она обнажила недостаток в характере. Моменты опасности, кризиса показывают характер. Я много раз видел это на поле боя. И в конечном итоге о нас можно судить только по нашему характеру».

Дункан ждал, что Тарнис начнет спорить, но, к его удивлению, тот кивнул в знак согласия.

«Не могу не согласиться», - ответил он. – «И ты будешь мудрым королем – мудрее, чем я, очевидно, думал. Я показал недостаток в своем характере, это правда. Но, кроме того, я показал и много достоинств в том же самом плохом решении: сострадание, смирение. В этом тоже есть честь».

Тарнис вздохнул, пока они продолжали идти. Дункан терял терпение, не зная, к чему все это ведет.

«Не совершай ошибок», - продолжил Тарнис. – «Будучи королем, ты тоже столкнешься с моментами несовершенного характера. Да, даже ты, со всем твоим рыцарством и честью. Ты не понимаешь, что быть Королем означает не что иное, как принятие компромисса. Твоя работа заключается в том, чтобы удерживать вместе тот шаткий союз, который мы называем Эскалоном. На самом деле мы не являемся единой страной – и никогда не являлись. Мы представляем собой ряд соперничающих крепостей. И часто – очень часто – как Король, ты должен уступать, чтобы удержать их всех вместе. Единство». - Тарнис покачал головой. – «Как будто это была какая-то великая цель. Что такого великого в единстве? Почему так важно для всех нас быть единой страной, одним именем, одним флагом? Почему бы просто не оставить конкурирующие крепости, управляемые собственными военачальниками?»

Дункан обдумывал его слова, пока они шли.

«Я был главным политиком», - продолжил Тарнис. – «Как и мой отец и его отец до него. Я был хорош в том, что делал, так же, как ты хорош в том, что ты делаешь. Я не мог владеть мечом так, как ты, но ты бы не вынес всю ту ложь и махинации, от которых пришлось страдать мне в том совете дворян. У каждого из нас есть свои таланты, наши сильные и слабые стороны. Это не делает одного из нас лучше другого».

Они остановились и Тарнис повернулся и посмотрел на Дункана глазами, полными сострадания.

«Я возвысил тебя над всеми своими военачальниками», - сказал он. – «Я сделал тебя своим самым главным воином. А ты, в свою очередь, сохранил мне жизнь, когда у тебя не было на то причины – это намного больший подарок. Теперь я хочу вернуть долг».

Дункан удивленно смотрел на него.

«Как?» - спросил он.

«Спасая твою жизнь в ответ», - ответил Тарнис.

Дункан нахмурился.

«Мою жизнь не нужно спасать».

Тарнис улыбнулся и покачал головой.

«Если бы только это была правда», - ответил он. – «На рассвете ты безрассудно начнешь войну против всей Пандезии. Ты знаешь не хуже меня, что ты не можешь победить. Даже если ты очистишь страну, обезопасишь Южные Ворота, они отправят орды мира против нас и не остановятся до тех пор, пока каждый из нас не умрет и не исчезнет».

Дункан сжал зубы, не шевелясь.

«В этом и заключается отличие между нами», - холодно ответил он. – «Ты начинаешь войну только тогда, когда можешь победить. Я начинаю войны, когда меня к этому призывают честь и долг».

«Что если бы я принес тебе победу иным способом?» - спросил Тарнис. – «С честью и без потери жизни?»

Дункан с подозрением посмотрел на него.

«И как ты можешь это сделать?» - поинтересовался он.

Тарнис улыбнулся.

«Я построил очень хорошие доверительные отношения с Пандезией», - ответил он. – «Я не сопротивлялся их вторжению, я подчинялся их приказам и в результате я у них в почете. Они слушают, когда я с ними говорю. Я отправил им сообщение и они ответили. Я договорился о перемирии для тебя».

Потрясенный Дункан приподнял брови.

«О перемирии?» - возмущенно переспросил он. – «А кто ты такой, чтобы договариваться о перемирии для страны, которой ты больше не правишь?»

Тарнис покачал головой.

«Это больше, чем перемирие», - настаивал он. – «Это победа. Твоя победа. Небывалая победа. В конце концов, великая Пандезия в своей истории никогда прежде не отступала, никогда прежде не признавала поражение, как они хотят поступить с тобой. Они покинут наши берега. Больше не будет кровопролития. Победа будет за тобой. Их Лорд Губернатор поклялся мне в том, что на рассвете он появится перед тобой и признает поражение перед тобой и твоими людьми».

Дункан бросил на него скептический взгляд.

«А что они получат взамен?»

«Безопасное отступление», - ответил Тарнис. – «И ничего больше. Они хотят спасти оставшуюся армию и гарантировать ей безопасный выход из наших границ».

Тарнис замолчал, позволяя Дункану обдумать его слова.

«Разве ты не видишь, Дункан?» - спросил он. – «Я вручаю тебе полную победу».

Дункан не был так в этом уверен.

«Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой», - ответил он.

«Неужели?» - спросил Тарнис. – «Они знают, что мы окружили их людей. Здесь у них все еще есть много важных Лордов Губернаторов. Они опасаются за свои жизни и они тоже обратились с просьбой к Пандезии. Они знают, что Эскалон трудно удержать, а у них есть более важные для завоевания королевства. Они уже взяли от нашей страны все самое лучшее, что могли, и теперь готовы двигаться дальше».

Дункан долго и пристально смотрел на Тарниса, колеблясь. Его сердце начало оттаивать при мысли о приобретении его людьми свободы, о том, что больше не будет кровопролития, о том, что Эскалон будет свободен.

«Если, как ты говоришь, это безоговорочная победа», - медленно начал Дункан, размышляя. – «Тогда да, я позволю им отступить. Я не вижу причины для того, чтобы убивать войска, которые признали поражение. На самом деле, моя честь призывает меня убедиться в том, что они отступят в целости и сохранности».

Тарнис улыбнулся.

«Мудрое решение», - сказал он.

Дункан пристально смотрел на него.

«А что насчет тебя?» - спросил Дункан. – «Что побуждает тебя так сильно волноваться, чтобы заключить перемирие для нового Короля, который свергнул тебя?»

Тарнис нахмурился.

«Я люблю свою страну», - ответил он. – «Так же, как и ты. У нас просто разные способы это показывать».

Дункан ждал, чувствуя, что Тарнис не договорил.

«Но, помимо общего благосостояния Эскалона», - продолжил Тарнис. – «Есть кое-что, о чем я хочу попросить тебя за то, что я заключил перемирие».

Дункан удивленно смотрел на него, в то время как Тарнис сделал глубокий вдох.

«Это не приказ, дружище», - сказал Тарнис. – «А просьба. Небольшое одолжение. Я знаю, что нахожусь не в том положении, чтобы просить, но я взываю к твоей любви, милосердии и нашей некогда крепкой дружбе».

«Говори», - велел Дункан, испытывая любопытство.

«У меня есть дочь», - наконец, заявил Тарнис.

Потрясенный Дункан уставился на него. Он знал, что у Короля есть сын – импульсивный и неприятный молодой человек – но он никогда не слышал ни слова о дочери».

«Дочь?» - переспросил Дункан.

Тарнис кивнул.

«Моя единственная дочь. Незаконнорожденная. Мое единственное продолжение, кроме моего сына. Я не мог позволить ей вырасти здесь. Ее существование стало бы угрозой, я всегда держал ее местонахождение в тайне. Ты – единственный, кому я об этом рассказываю».

Дункан удивленно смотрел на него.

«Чего ты хочешь от меня?» - спросил он.

«Ее безопасность», - ответил Тарнис. – «Ты – единственный, кому я могу доверять. Она значит для меня больше всего в этом мире».

Дункан видел выражение лица Тарниса и впервые за все время их знакомства он почувствовал искренность в его словах.

«Где она?» - спросил Дункан.

Тарнис сделал глубокий вдох и оглянулся по сторонам, словно боялся, что кто-то может услышать.

«На вершине Пальца Дьявола», - тихо ответил он. – «В Кноссосе».

Дункан был потрясен, услышав это. Он знал только то, что Кноссос – высочайшее отдаленное место, населенное воинами-монахами в Башне Кос. До него практически невозможно было добраться, и он был таким изолированным местом от Эскалона и от всего мира, каким только может быть остров.

«Я доверяю тебе свою жизнь», - добавил Тарнис. – «Потому что она – это то, что осталось от моей жизни. Я не прошу тебя восстановить мой титул и не прошу о свободе. Я буду служить тебе как Королю. Я прошу тебя только об одном – найди ее и защити. Я боюсь, что прошел слух о ее существовании и что гнусные силы даже сейчас уже приближаются к ней».

Дункан сделал глубокий вдох, удовлетворенный искренностью Тарниса и одобряя его любовь к дочери. Это заставило его подумать о Кире.

«Считай, что твоя дочь в безопасности», - сказал Дункан. – «Ты мог совершить ошибки, но ты – хороший человек, во многих отношениях. Я рад, что не убил тебя».

Старый Король сердечно рассмеялся, широко улыбнувшись. На его лице впервые появилось облегчение.

«Так же, как и я», - ответил он. – «За победой, другой мой».

Тарнис протянул руку и Дункан пожал ее. В эту минуту он думал о предстоящем перемирии и ощутил вкус неизбежной победы, зарождающийся в нем, в то время как над Эскалоном поднимался новый рассвет.

Наконец, победа была за ним.