Бремя Чести

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Энвин галопом скакал на юг через жаркую пустыню Тебуса, воздух становился все более удушающим с каждым шагом, пока он мчался навстречу солнцу. Рядом с ним скакал Дадж и десятки их людей, направляющихся к Южным Воротам. Они скакали, не останавливаясь, оглушающий стук копыт их лошадей наполнял воздух. Сердце Энвина неистово колотилось: следующие несколько часов определят его судьбу и судьбу Эскалона. Он никогда не скакал весь путь до ворот и, когда они приблизились, земля сузилась до полосы пустыни, с каждой стороны граничащей с двумя морями. По обе стороны от него искрилась вода, блики ослепляли, от земли исходил жар и нигде не дул ветер. Этот участок земли был единственным, что разделяло два моря, главную землю Эскалона от Пандезии, и Энвин знал, что тот, кто удержит ее, будет контролировать вход в Эскалон.

Дадж подъехал к нему и, оглянувшись, Энвин увидел маниакальную улыбку на его лице, словно он был готов к кровопролитию. Дадж выглядел так, словно он был рожден для такого дня.

«Ты думаешь, разумно приводить с собой только две дюжины своих людей?» - спросил Энвин, вспомнив о сотнях людей Тебуса, которых они оставили в его форте.

Тебус, покрытый пылью, смотрел прямо вперед, рассматривая горизонт со смертельным намерением.

«Взять Южные Ворота не сложно», - в свою защиту крикнул он в ответ. – «Сложно их удержать. Пандезианцы это знают, поэтому они оставили здесь лишь несколько десятков людей, чтобы охранять ворота. Они не ожидают нападения с севера – в конце концов, кто окажется достаточно глупым?»

Энвин удивленно рассматривал ворота, когда они приблизились.

«Вопрос в том, чтобы удержать ворота», - продолжал Дадж. – «А для этого нам понадобятся не несколько сотен человек, а несколько тысяч. Нам нужны люди Дункана и все те подкрепления, в появлении которых ты клялся».

Энвин понимал.

«Они появятся», - заверил он Даджа. – «Дункан никогда не нарушает клятв».

Когда они приблизились к воротам, находясь в полмили пути, у Энвина возник вопрос.

«Скажи мне», - крикнул он. – «Когда Тарнис сдал Южные Ворота и открыл их для наших врагов, почему вы подчинились?»

Лицо Даджа покраснело от гнева, в то время как он продолжал ехать, сжав челюсти. Очевидно, этот вопрос вызвал плохие воспоминания.

«Когда Король приказывает», - ответил он. – «Ты подчиняешься. Так поступают верные солдаты».

«А теперь?» - спросил Энвин.

Они скакали в тишине, пока Дадж, в конце концов, не заговорил.

«Я не буду дважды совершать одну и ту же ошибку», - ответил он. – «Если меня снова попросят выбрать между моим Королем и моей честью, прежде всего я буду служить своей чести».

Они продолжили свой путь, стук лошадиных копыт в равнинах оглушал. Они заехали на длинную, узкую полосу земли, соединяющую каналы, оставляя на своем пути облака пыли. Сердцебиение Энвина участилось, когда они приблизились к тому, что могло быть только Южными Воротами. Они мерцали даже отсюда, заполняя горизонт, огромная золотая арка сотни футов в высоту. Это были самые большие ворота, которые Энвин когда-либо видел. На его опускных решетках были огромные железные шипы, которые были подняты, оставляя ворота открытыми, предоставляя доступ в Эскалон всем пандезианцам. Энвин изменит это или умрет, пытаясь. Он знал, что тот, кто удержит ворота, сможет держать в страхе весь мир, сможет защитить Эскалон от любого вторжения. Это был природный узкий проход и тысячи людей Эскалона, расположенные должным образом, смогут отразить миллионы врагов.

К своему стыду, на воротах Энвин увидел желто-голубой флаг Пандезии, самовольно развевающийся на ветру, а у основания ворот он заметил дюжину пандезианских солдат, которые вяло стояли на страже – спинами к ним и лицом на юг. Разумеется, они даже не потрудились повернуться к Эскалону – они ни в коем случае не ожидали нападения.

«Худшая работа для пандезианца – держать службу у этих ворот!» - крикнул Дадж Энвину. – «Целый день они греются на солнце и не ожидают никаких действий».

«До сегодняшнего дня», - поправил Энвин.

Дадж вынул меч.

«До сегодняшнего дня», - эхом повторил он.

Энвин опустил голову и пнул своего коня. Они поскакали галопом через полуостров – группа воинов, несущаяся вместе навстречу своей судьбе. Энвин скакал рядом с Тебусом, возглавляющим своих людей, когда они мчались вниз по пустынному участку земли под палящим солнцем. Пот обжигал Энвину глаза, когда он моргал на солнце. Свет ослеплял его, отражаясь от всего, вода теперь окружала их со всех сторон, и всего а нескольких сотнях ярдов впереди находились Южные Ворота, сверкающие, отражающие больше света, чем оба моря.

Энвин чувствовал, как его сердце бешено колотится внутри, когда они приблизились, он знал, что эти следующие минуты решат все, станут итогом всему, за что он когда-либо боролся как воин. Если они возьмут ворота, то впервые за много лет закроют Эскалон от внешнего мира, от вторжений, закроют его для последнего шага к свободе. Но если они потерпят неудачу, тогда вся Пандезия набросится на них с могуществом моря, и они все погибнут.

Энвин подумал о Дункане, который рассчитывал на него, и он крепче сжал свой меч, зная, что он не может подвести своего старого друга.

«Сначала цельтесь в рожечников!» - крикнул Дадж.

Энвин озадаченно посмотрел на него.

«Видишь корабли?» - крикнул Дадж, указывая на море.

Энвин оглянулся и на горизонте увидел сотни черных кораблей, плывущих под желто-голубыми флагами Пандезии.

«Именно поэтому у ворот так мало людей», - добавил Дадж. – «Им нужно только протрубить в рог и все корабли придут их спасать. Они не должны подать сигнал!»

Энвин проследил за его пальцем и увидел, что высоко, на платформах, поднятых на воротах, на двадцати метрах от земли с каждой стороны находится по солдату с рогами несколько футов длиной в руках. Они смотрели на юг, все еще находясь спинами к ним.

«Я возьму одного справа», - сказал Энвин, схватив свое копье. Он поскакал быстрее, молясь о том, чтобы добраться достаточно близко, пока его мишень не обернулась.

«Тогда я возьму второго», - ответил Дадж.

«А ты займись угловым», - приказал Дадж одному из своих людей, указывая своим мечом.

Энвин проследил за его взглядом и увидел солдата, который стоял у огромного рычага, с руками наготове, тоже спиной к ним.

Они поскакали вперед, заполняя воздух оглушающим стуком лошадиных копыт, находясь сначала в пятидесяти ярдах от ворот, потом в сорока и тридцати. В горле у Энвина пересохло настолько, что он едва дышал. Он рассматривал рожечника справа, подсчитывая шаги, пока он не окажется достаточно близко, чтобы метнуть копье. Энвин знал, что это должен быть идеальный бросок, иначе он рискует потерять все.

Энвин находился всего в нескольких ярдах от броска, когда один из пандезианских солдат внезапно обернулся, услышав их. Его глаза широко распахнулись от паники. Он протянул руку и толкнул стоявших рядом с ним солдат, после чего они все обернулись и уставились на них.

«СЕЙЧАС!» - крикнул Дадж.

Энвин знал, что ему нужно еще несколько ярдов, чтобы бросок получился точным, но у него не было выбора. Он сделал глубокий вдох, зафиксировал плечи и, делая все возможное, поднял тяжелое копье, молясь, после чего метнул его.

Энвин задержал дыхание, наблюдая за тем, как летит его копье. Его ладони вспотели, когда он отпустил копье, и он понятия не имел о том, был ли его бросок точным. Энвин также наблюдал за мечом Даджа, который пролетел в то же самое время, кувыркаясь, когда приблизился к мишени.

Рожечник слева, мишень Даджа, обернулся и поднес горн к губам, но в эту минуту меч Даджа пронзил его в грудь. Он выронил рог и замертво упал с площадки.

В это же самое время рожечник Энвина обернулся в ту секунду, когда копье собиралось вонзиться в его тело. Энвин был потрясен, увидев, как тот удачный поворот спас рожечнику жизнь, как копье пролетело мимо мишени, просто задев его руку и выбив из равновесия.

Энвин с облегчением увидел, что рожечник, по крайней мере, закричал и упал с площадки. Но каким-то образом крутое падение, которое должно было убить его, этого не сделало. Он полз по земле живой, к своему рогу, который лежал всего в нескольких метрах от него.

Энвина захлестнула паника, он знал, что у него нет времени. Он все еще находился в десяти ярдах, когда рожечник протянул руку и схватил свой рог. Он поднес его к губам трясущимися руками, сделал глубокий вдох и, надув щеки, собрался затрубить.

Энвин позволил своим слепым инстинктам взять над ним верх. Он спрыгнул с коня, когда тот скакал галопом на полной скорости. Энвин поднял свой меч и замахнулся на рожечника. Он почувствовал, как его лезвие разрезало плоть и, оглянувшись, увидел, что солдат упал на землю обезглавленный, с рогом у рта, со все еще надутыми щеками – к счастью, он не произвел ни звука.

Энвин упал на землю, ударившись и покатившись дальше. Он поднялся на ноги, даже не остановившись. Энвин бросился на солдата, удерживающего рычаг, зная, что у него мало времени. Когда он побежал, то увидел другого солдата у рычага, мертвого на земле, в луже крови, убитого копьем в спину.

Энвин прижал солдата к земле как раз тогда, как тот начал поворачивать рычаг и опускать большие опускные решетки. Энвин приземлился на него сверху и попытался задушить его, но как только он это сделал, в спину его пнул один пандезианский солдат, а затем он получил удар дубиной от второго. Обернувшись, Энвин увидел, что на него набросился третий пандезианский солдат, который опустил на него меч до того, как тот успел собраться. Энвин осознал, что он оказался слишком уязвимым, выбежав впереди группы.

Когда Энвин приготовился к удару, прибыли его люди, их лошади ворвались галопом, и Энвин с облегчением наблюдал за тем, как один из них обезглавил стоявшего над ним солдата, спасая ему жизнь. Другой солдат убил пандезианца рядом с ним копьем в грудь. Энвин заметил другого пандезианца, который побежал к рычагу, и увидел топор, кубарем пролетевший в воздухе и вонзившийся ему в спину.

Дадж и его люди, скачущие галопом, поравнялись с воротами, со всех сторон нанося удары и убивая пандезианцев, которые не успели выставить защиту. Они пронеслись по пустыне подобно шторму и убили всех пандезианцев в мгновение ока. Нескольким пандезианцам удалось схватить мечи и щиты, но они даже не успели поднять их, когда на них напали. После того, как были убиты рожечники и они лишились контроля над рычагами, они мало что могли сделать, чтобы предупредить остальных. Они были быстро окружены и убиты.

Вскоре все пандезианские солдаты лежали кучей, их кровь заливала песок, в то время как все молчали.

«Он убегает!» - выкрикнул кто-то.

Обернувшись, Энвин увидел одного пандезианца, который спасался бегством. Солдат оседлал коня и поскакал галопом со скоростью света в сторону Пандезии. Энвин понимал, что если он туда доберется, то все будет потеряно.

Энвин не колебался. Не думая, он оседлал своего коня и поскакал за ним. Он преследовал солдата как можно быстрее, воздух врезался в его легкие, он едва мог дышать. Они скакали – только двое из них здесь, одни, и местность менялась, чем дальше они удалялись от ворот, оставив полуостров и оказавшись на земле Пандезии, где земля превратилась в твердый камень. Копыта их лошадей стучали по земле, и Энвин знал, что они скачут по Рудным Полям. Это был отрезок черного камня, не предназначенный для скачек.

Конь Энвина то и дело поскальзывался на скользком камне и вскоре он оступился и упал, так же, как и пандезианец. Он ударился о землю, покрывшись синяками от тяжелого падения, ощущая боль в каждой части тела. Его единственным утешением стало только то, что пандезианец впереди находился в таком же положении.

Энвин откатился и приложил все усилия для того, чтобы подняться на ноги. Пандезианец медленнее поднимался на ноги и Энвин, заставив себя встать, бросился на солдата, который находился на двадцать ярдов впереди, под палящим солнцем. Пандезианец оступился и он набросился на него.

Энвин был всего в нескольких ярдах, собираясь схватить солдата, когда вдруг тот сделал то, чего Энвин не ожидал: он развернулся, поднял небольшое спрятанное ранее копье и метнул его в него.

Рефлексы Энвина сработали в последнюю секунду и он пригнулся, в результате чего копье задело его плечо.

Солдат поднял голову и со страхом в глазах повернулся, чтобы убежать, безоружный. Зная, что скользкая погоня на скользких камнях может привести к плохому концу их обоих, Энвин вынул свой меч, поднялся на ноги, откинулся назад и метнул его.

Он наблюдал за тем, как лезвие кубарем полетело в воздухе, пока, наконец, не оказалось в спине солдата. Он застонал и замертво упал лицом на камни.

Энвин подошел к нему, тяжело дыша, встал над солдатом и схватил свой меч. Затем он развернулся и взглянул на сверкающие ворота вдали. Энвин увидел всех своих людей, которые ликовали, взяв контроль над воротами. Это было самое прекрасное зрелище в его жизни.

Они все радостно кричали вдали и Энвин знал, что они это сделали.

Они взяли ворота.