Cambiare Podentes

Cambiare Podentes: Invocare

(Cambiare Podentes: Invocare)

АВТОР: Jordan Grant

ПЕРЕВОДЧИК: lost girl

БЕТА: Марта, Sige; ddodo - главы: 1-3, 9-13; главы 21-28 - анонимная, но замечательная бета; главы 35-50- Рыжая-Бестыжая

ОРИГИНАЛ: здесь

РАЗРЕШЕНИЕ НА ПЕРЕВОД: получено.

ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Гарри, Северус

РЕЙТИНГ: NC-17

КАТЕГОРИЯ: slash

ЖАНР: angst, drama

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Появляется новое пророчество, предрекающее порабощение магического мира и гибель Гарри Поттера. Спасти волшебников может только Гарри, если согласится стать – добровольно, необратимо и на всю жизнь – рабом Северуса Снейпа. (Перевод закончен)

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Наркотики, Насилие/Пытки, Hurt/Comfort, Non-Con

ПРИМЕЧАНИЕ: Махровое AU: в фике Гарри на год старше, чем в каноне. Учеба в Хогвартсе начинается с двенадцати лет. Гарри оканчивает седьмой курс - ему, соответственно, восемнадцать. Так же как и Рону с Гермионой. (С другой стороны, так же как и в каноне, совершеннолетия в магической Британии достигают в семнадцать лет.)

Фик использует события 1-5 книг и кое-какие события 6-й. Действие начинается в конце 7 курса и продолжается дальше. Основная сюжетная линия «Принца Полукровки» в фике не учитывается. В начале фика Северус Снейп по-прежнему преподает зелья в Хогвартсе и Дамблдор жив.

ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: Наша работа над переводом была начата в мае 2007. Учитывая, что фик уже начинал переводиться и какие-то главы уже выкладывались в сети, то, из уважения к читателю, было решено начать публикацию с первых 14 глав.

Перевод глав 2, 9-13 - Sige.

Спасибо милой Фенди за перевод пророчества и спасибо за помощь Ане-Сталине.

Сиквел к фику: "Cambiare Podentes: Madurare"

ОТКАЗ: Персонажи - Ролинг, фик - Джордан, а мы - так, мимо пробегали. Но архивировать все равно не надо.

Глава 1

Понедельник, 4 мая 1998 19:00

«Еще шесть недель, – думал Гарри, – оглядываясь на гриффиндорскую гостиную. Целых шесть недель до летних каникул. Может, именно поэтому все ведут себя как-то странно? Забавно, но я никогда раньше не замечал такой реакции на приближающиеся каникулы. Может, все из-за того, что это мой последний год в Хогвартсе?»

Но Гарри понимал, что причина была не в этом. Во-первых, с чего бы наступающему лету вгонять народ в депрессию? Конечно, грядущие каникулы всегда расстраивали самого Гарри, но он-то был особенным. В отличие от него, других по окончанию школы ждали уютные дома и любящие семьи, по которым они успевали соскучиться за год.

Кроме того, от мрачного настроения не веяло абстрактным недовольством – оно сосредоточилось в одной точке. Хуже того, создавалось впечатление, что этой точкой был он сам. Впервые он почувствовал это за ужином. Семикурсники бросали на него стремительные беспокойные взгляды – и тут же отворачивались, как только он их замечал. Впрочем не только гриффиндорцы - равенкловцы вели себя так же.

А теперь то же самое происходило в гостиной. Те же беспокойные взгляды украдкой, когда однокурсники думали, что он не смотрит в их сторону. Более того: теперь в каждом углу – во всяком случае, так казалось Гарри, – шептались о нем.

Нет, ему вовсе ничего не казалось. Он достаточно долго был объектом сплетен, чтобы развить в себе шестое чувство по этому поводу.

Гарри схватил за рукав проходящего Рона и усадил его на диван, на котором до этого сидел один. Кстати - еще один подозрительный момент: несмотря на общее демонстративное о нем беспокойство, никто и не подумал подойти и обсудить с ним то, что всех так волновало. И Гарри это просто достало.

- В чем дело? – пробормотал он на ухо Рону. – Почему все на меня смотрят, как на обреченного к смерти? Рон издал какой-то звук: не то подавил стон, не то попытался рассмеяться. - Ну же? – потребовал Гарри. – Выкладывай.

Друг выдавил одно слово:

- Трелони.

Резко выпустив руку Рона, Гарри откинулся на спинку дивана.

- И это все? Ну, она в очередной раз предсказала мою смерть. Подумаешь. Начиная с третьего курса у Трелони вошло в привычку предсказывать ее каждую неделю. – Он сощурился. – Для всех, кто посещал прорицания, это пройденный этап. Почему тогда всех это взволновало именно сейчас?

Рон глубоко вдохнул и так тряхнул головой, что рыжие волосы разлетелись во все стороны.

- Я слышал, это произошло не на уроке. Ну... Невилл поднялся туда один, и она повела себя очень странно, но... не как обычно странно, а...

Гарри рассмеялся.

- Это же Трелони! Она ненормальная по определению - и неважно, под каким углом ты на нее смотришь. Очнись, Рон! Я не собираюсь умирать!

- Но в этом все и дело, - выпалил Рон. – Она же не предсказала, что тебя придавит Дракучая Ива, или отравят слизеринцы, ну или одну из своих обычных историй. Это было что-то более жуткое и очень зловещее... о том, как Сам-Знаешь-Кто тебя прикончит, как только тебе исполнится девятнадцать. Только... она назвала его «Темный Лорд», ну, знаешь, так как это всегда делает Снейп.

- Что еще? – потребовал Гарри, заметив, что Рон пытался избежать его взгляда, что означало лишь одно: он еще не услышал самое худшее.

Друг откашлялся.

- Ну, и что-то о древнем ритуале под названием Cambiare – мол, это единственный выход, и если им не воспользоваться, то он точно тебя убьет и будет властвовать над всеми нами в течение десяти тысяч лет. Да, «над нами» – в смысле, над чистокровными. От магглорожденных и полукровок он, разумеется, избавится раз и навсегда.

Гарри выдохнул.

- Ладно, допустим, она знает, о чем говорит, хотя это и маловероятно. Мне просто придется пройти этот ваш Cambiare.

- Ну да, в этом-то все и дело, – признался Рон. – Слухи расползлись утром, и мы не пошли на занятия – решили поискать заклятие в библиотеке. Но не нашли ни единой сноски, даже после того, как попросили равенкловцев помочь.

- Запретная Секция, – посоветовал Гарри.

- Гермиона уже там. Я... ну, я одолжил ей твою мантию-невидимку. И... ну, знаешь. Она туда часто наведывается, ну, и мы решили, что у нее есть лучшие шансы, чем у тебя или у меня, что-то там обнаружить.

- И почему же вы решили мне ничего не сказать?..

Рон снова отвернулся.

- Ну, мы думали, что вначале выясним, в чем там дело. Ну, или хотя бы узнаем, что же такое это самое Cambiare.

Гарри закинул руки за голову.

- Ясно.

- Значит, ты не сердишься?

- Нет. - Он почувствовал, что улыбается. – В самом деле, это даже приятно – все обо мне так заботятся. Кроме того, мы же говорим о Трелони.

- Ага, – согласился Рон, хотя в его голосе не слышалось уверенности. – Просто, по словам Невилла, она вела себя очень-очень странно. Не подвывала, как обычно, а говорила, знаешь, таким низким, монотонным голосом. А потом, когда он попросил объяснить, о чем она говорила, Трелони даже не врубилась, о чем речь. Как будто... ну, как будто ею овладели, или что-то в этом роде, и она не помнила собственных слов.

«Черт, – подумал Гарри. – А вот это уже гораздо хуже. Точно как на третьем курсе, когда я слышал, как эта выжившая из ума брюзга напророчила по-настоящему, не считая того, что я увидел в думосбросе Дамблдора на пятом курсе...»

- Давай-ка подождем из Запретной Секции Гермиону, – уверенно, чтобы еще сильнее не волновать приятеля, заявил он. Да и не только Рона – к тому времени все находящиеся в гостиной уже внимательно прислушивались к их разговору. – И будет лучше, если я сам поговорю с Невиллом. Он в спальне?

Игнорируя любопытные взгляды, Гарри направился вверх по лестнице, а Рон – за ним по пятам.

Понедельник, 4 мая 1998 года. 7:16 вечера

Невилл вздохнул и трясущимися руками бросил Гарри через кровать листок пергамента. Затем недовольно взглянул на Рона и пожаловался:

– Я корпел над этим с утра до вечера – как только мне дали время переварить то, что услышал. Не уверен, что здесь все слово в слово, но в общих чертах я все-таки вспомнил.

– Ни фига себе! – взглянув на аккуратно записанные строчки, присвистнул Гарри. – Она что, все это напророчила?

– Ну да. Да еще несколько раз повторила.

Гарри кивнул и прочитал вслух:

Как отметит отмеченный девятнадцатый год,

Темный Лорд долгожданный триумф обретёт.

И как только обещанный смерти умрёт,

Темный Лорд себе славу навеки вернёт.

Сотню долгих веков будет править землёй

С ратью верных солдат под железной рукой

И на верную гибель всех тех обречёт,

У кого кровь нечистая в жилах течёт.

Но надежды остался единственный луч –

То знак молнии во мраке злокозненных туч,

Ибо жив он покуда, то тьму поразить

Есть надежда, но силы две надо скрестить.

Знаний древних, что лет никому и не счесть,

И заклятий, что смертному не произнесть.

Ключ – в Cambiare, иначе, пойми, навсегда,

Сгинут напрочь тогда небеса и вода.

Но не звуком заклятья он зло обречёт,

Лишь в честном желанье победу найдёт -

С тем, кто, ненавидя, его спасал не раз,

И Темному Лорду знаком без прикрас,

Чей будет злой рок над землей тяготеть,

Если силе двойной его не одолеть.

– Ну вот все и прояснилось, – завершив чтение, усмехнулся Гарри. Поерзав, он взглянул на Рона и передал листок ему. – Так что, Трелони совсем ничего не объяснила?

– Да ты что, Гарри! Она даже не помнила, что говорила – хоть и повторила его аж трижды. А потом затрясла головой – ее всю колотило, как будто она выходила из транса. Взглянула на меня и говорит: «Ну что ж, выпьем чаю, милый?» Но при чем тут какой-то чай?! Я же вернулся за забытым учебником!

– Интересно, почему ты вообще решил с кем-то этим поделиться? Я же знаю, что ты и выбрал-то прорицания лишь для того, чтобы избавиться от продвинутого зельеварения. Нет-нет, я тебя ни в чем не обвиняю – мне и самому иногда приходит в голову, что пора бы прекратить эту пытку в подземельях, но… Честное слово, Невилл, ты же и сам считаешь, что Трелони – старая мошенница, а?

– Конечно, считаю! – горячо воскликнул Невилл. – Просто, Гарри.… Ну, не могу я это объяснить, и все! Вот если бы ты там был, ты бы понял. Это не Трелони говорила – а словно в нее кто-то вселился. Можешь считать меня психом, но это правда!

– Да никто не считает тебя психом, – вздохнул Гарри. – Просто мне нужно было убедиться – вдруг ты начал прислушиваться к ее бредням? Или все-таки ты воспринял пророчество всерьез,несмотря на них. Потому что, знаешь… – Он кашлянул. – Я тоже слышал, как она говорила не своим голосом. И это было настоящее пророчество – оно исполнилось.

– Мерлин, Гарри! – простонал Невилл. – У нас же с тобой и день рождения в один и тот же день, тридцать первого июля! И тебе исполнится девятнадцать. Если мы к тому времени не найдем этот Cambiare – ты обречен. А мы вместе с тобой.

– Ну, не будем спешить с выводами, – предостерег его Гарри. – Когда она в прошлый раз произнесла пророчество, до меня не дошел его смысл. То есть оно-то исполнилось –слово в слово, но я-то вначале воспринял эти слова шиворот-навыворот. Так что, не будем пока говорить о том, что все это значит, – еще не время.

Пока Гарри разговаривал с Невиллом, Рон был погружен в изучение текста. Но последняя фраза друга вынудила его поднять голову.

– Надеюсь, ты прав, – сказал Рон с искаженным тревогой лицом. – Очень на это надеюсь.

– Почему?

Рон трясущимся пальцем ткнул в последние строчки записанного пророчества:

– Кто это – тот, кто «Темному Лорду знаком без прикрас», Гарри?

Юноша пожал плечами.

– Ты что, думаешь, я хожу в обнимку с записной книжкой Волдеморта? Понятия не имею!

– Ну, уж этого-то ты должен знать! Кто спасал тебе жизнь – и не раз, как тут сказано, хотя и ненавидел тебя до чертиков – и будет ненавидеть всегда? И он же – так уж совпало – «И Темному Лорду знаком без прикрас»!

– Да уж, тут все что угодно можно вычитать! – насмешливо фыркнул Гарри.

Невилл соображал дольше, чем Рон, но в конце концов, догадался и он:

– Да это же Снейп!

– Ну да, Снейп! – рявкнул Рон. – А теперь послушайте:

Ключ – в Cambiare, иначе, пойми, навсегда,

Сгинут напрочь тогда небеса и вода.

Но не звуком заклятья он зло обречёт,

Лишь в честном желанье победу найдёт -

С тем, кто, ненавидя, его спасал не раз,

И Темному Лорду знаком без прикрас,

Чей будет злой рок над землей тяготеть,

Если силе двойной его не одолеть.

Помолчав, он взглянул Гарри в глаза:

– Чем бы ни оказалось это Cambiare – ты должен будешь провести его со Снейпом, чтобы все получилось.

– Тогда будем надеяться, что оно окажется старинным вариантом Avada Kevadra, – процедил Гарри. – Не то чтобы я так уж и поверил в твою трактовку – да и вообще в это проклятое пророчество. И все-таки, наверное, лучше разузнать, что это такое – чтобы хоть представлять себе, куда именно я влип. И куда только подевалась Гермиона?

– Ты же знаешь, каково искать что-то в Запретной секции, – сказал Рон. – Давай лучше сыграем в шахматы, чтобы отвлечься.

– Мне нужно заканчивать сочинение по зельям, – проворчал Гарри. – «Описание характера взаимодействия разных видов крови дракона с реактивами на масляной основе, принимая во внимание особенности сплава используемого котла».

– Хорошо, что я их бросил после СОВ, – заметил Невилл.

– Я тоже, – поддакнул Рон.

– Да уж. Мне бы сейчас Гермиону для моральной поддержки – но она, как назло, застряла в библиотеке. Ладно, я тогда все-таки займусь заданием. Рон, будь добр, скажи им там, в гостиной, чтобы успокоились. Объясни, что мы и сами понятия не имеем, что значит это глупое пророчество, а, пока не узнаем, не нужно смотреть на меня, как на ходячий труп. Ладно?

– Ладно, – кивнул Рон и вышел из спальни, а Невилл отправился за ним следом.

Гарри плюхнулся на кровать, достал незаконченное сочинение и, покусывая кончик пера, попытался сосредоточиться на свойствах крови дракона.

Глава 2

Вторник, 5 мая 1998, 7:38

Когда на следующее утро Гарри присоединился к Гермионе за завтраком, девушка лишь печально покачала головой.

– Ни единого упоминания, – сказала она. – Могу сегодня поискать еще, но, честно говоря, сомневаюсь, что что-нибудь найду.

Гарри кивнул, хотя слова Гермионы его расстроили не на шутку. Похоже, чертово пророчество может оказаться подлинным, учитывая, что подтвердилось древнее происхождение заклинания и то, что его не произнести никому из смертных. Такое древнее, что в солидной библиотеке Хогвартса о нем даже не упоминается. Получается, оно еще древнее, чем книги?

Да нет, не может быть! Название-то у этой чертовщины латинское. Так сколько же ей может быть веков?

– Что вообще значит «Cambiare»? – тихо спросил Гарри у Гермионы, накладывая себе в тарелку тушеный лук-порей. Ха, порей на завтрак? У домовых эльфов странные представления о еде – хотя им каким-то образом удается постоянно угадывать его пристрастия, так что жаловаться не приходится.

– Ну надо же, Гарри! – воскликнула Гермиона. – Я так и знала, что ты заметишь латинскую основу! У тебя же блестящий ум – ты бы еще занимался получше, выходя за пределы того минимума, что нам задают…

– Заклинание! – сквозь зубы прошипел Гарри.

Щеки Гермионы порозовели.

– Ах, да. Извини. Сейчас и правда не время. Значит, Cambiare. Заменить. Иногда обменяться. Особенно в значении взаимовыгодного обмена.

– Заменяющий ритуал? – начал рассуждать Гарри, позабыв про досаду. – Что он заменяет?

– Или обменивающий, – уточнила Гермиона.

Гарри неожиданно подавился, и ему пришлось сделать несколько больших глотков тыквенного сока, чтобы прийти в себя.

– О нет, только не это! Какая гадость!

– Что? – спросил Рон, который присоединился к ним пару минут назад и теперь внимательно прислушивался к разговору.

Гарри сжал руки под столом и прошептал, скрипя зубами:

– Вы же не думаете, что… Фу-у… Что, если… Мне придется обменяться телами с… ним?..

– Тьфу! – Рон обеими руками отпихнул тарелку. – Ну вот – взял и отбил у меня аппетит.

– Ну, было бы еще хуже, если б тебе пришлось все выблевать. Представь, если бы я упомянул об этом после завтрака, а?

– С ним – это с кем? – встряла Гермиона.

– Ах, да, – пробормотал Гарри. – Тебя же вчера с нами не было. Невилл записал все, что ему удалось вспомнить. Похоже, вышло у него довольно точно. Сейчас увидишь. – Гарри вытащил из внутреннего кармана мантии клочок пергамента, расправил его и снял скрывающие чары. – Молчи! Ни слова, – предупредил он Рона. – Ни полслова! Давай посмотрим, придет ли Гермиона к тем же выводам, что ты, ладно?

Рон кивнул и, щедро посыпав овсянку сахаром, активно заработал ложкой – очевидно, аппетит у него все-таки не отбили.

Гермиона читала и, полностью сосредоточившись на тексте, беззвучно шевелила губами. Подняв взгляд на Гарри, она слегка нахмурилась.

– Рон прав. Ничего хорошего.

– Что ты имеешь в виду? – Гарри изобразил полное непонимание, бросив на Рона предостерегающий взгляд.

– А ты как думаешь? – огрызнулась Гермиона. – Неужели ты мог подумать, что я не пойму, что к чему, когда даже он обо всем догадался?

– Ну спасибо, – откликнулся Рон.

– Я совсем не то имела в виду! – сердито воскликнула Гермиона – но Гарри понимал, что в действительности она подразумевала каждое сказанное слово. – В любом случае, последние строки определенно указывают на него. – Гермиона бросила взгляд на учительский стол.

– На директора? – спросил Гарри, прикидываясь дурачком.

– Прекрати.

– А что? Он ведь спасал мою жизнь, и Волдеморт точно с ним знаком. Может, это и правда о нем? Хотя представить себе, как я буду директором, я при всем желании не могу.

– Он не спасал твою жизнь «не раз», и уж определенно при этом не испытывал к тебе ненависти, – прошептала Гермиона, придвигаясь ближе, хотя на их конце стола никого больше не было. – Мы все знаем, кто тебя ненавидит, Гарри.

Юноша невольно перевел взгляд на учительский стол, и, конечно же, там сидел Северус Снейп, как всегда, чуть ли не прожигавший его ненавидящим взглядом. С тем, кто, ненавидя…

– Вот блин! – тихо выругался Гарри. – И мне придется поменяться местами с вот этим? И буду ходить вот с такими сальными волосами?

Уже свыкшийся с этой мыслью Рон набил рот жареной курицей и проворчал:

– Слушай, не так уж все и плохо! Ты сможешь надавать гриффиндорцам кучу баллов – и как следует разгромить слизеринцев. А еще… – Он широко улыбнулся другу. – Подумай, кого тогда убьет Сам-Знаешь-Кто тридцать первого июля, если ты будешь им, а он – тобой?

– Если он умрет в моем теле, – прошипел Гарри, – то я рискую навсегда застрять в его! И не забывай – у него есть не слишком-то приятная отметина, которая горит огнем каждый раз, когда Волдеморт злится.

– У тебя тоже есть похожая, – напомнил Рон, как будто Гарри мог об этом забыть.

– Не забывайте, – вмешалась Гермиона, – что мы еще не знаем, в чем суть Cambiare. Все это только досужие домыслы, к тому же нам с Гарри нужно срочно закругляться, иначе мы опоздаем на зелья. – Она положила развернутый пергамент на стол и проследила взглядом, как, применив скрывающее заклинание, юноша спрятал свиток в карман.

Глава 3

Четверг, 7 мая 1998 года 23:06

Так и не обнаружив в Запретной Секции ничего, что хоть как-то проливало бы свет на Cambiare, Гермиона сдалась. Она даже раскопала какие-то старые латинские тексты и перевела их с помощью заклинания, получив в результате неуклюжую пародию на современный английский, – но все было бесполезно. Несмотря на то что название ритуала было латинским, создавалось впечатление, что в Древнем Риме о нем не слышали.

Всю неделю Гарри пытался подступиться к проблеме то с одной, то с другой стороны. Предположив, что предсказание истинно – а с его точки зрения, это было чертовски смелое предположение, – он взял несколько листов пергамента, создал из них с помощью магии блокнот и принялся размышлять над пророчеством Трелони. Наверху каждой страницы он написал по строчке пророчества и подчеркнул ее. Затем вернулся к началу и стал записывать мысли и наблюдения: о значении строчки, ассоциации с ней – короче, все, что приходило в голову.

И только дойдя до того места, где говорилось о том, что ритуал неизвестен никому из смертных, юношу осенило. Он провел черту, отделяющую предыдущие записи, и написал: «Если никто из смертных не способен произнести заклинание, то как возможно его применить? Но выход существует – ведь следующая строчка говорит о том, что Cambiare – это решение. Никто из смертных, ладно. Значит, мертвые. Привидения... Возможно, одно из привидений в замке слышало о заклинании».

Однако, как выяснилось, о дурацком заклинании не знало ни одно из школьных привидений. Гарри опросил Кровавого Барона, Почти Безголового Ника, Плаксу Миртл и всех остальных повстречавшихся в коридорах призраков. Черт, он спросил и у Пивза, хотя даже не был уверен, считать привидением полтергейста. И, записав все, что те ему сказали, он перешел к другой строчке, а затем – к следующей.

Так он проанализировал все пророчество – перечитывая заметки и дополняя их по мере возникновения новых идей. Дойдя же до списка уже опрошенных им привидений, юноша уныло подумал: «Ну да, предполагается, что это древнее заклинание. Значит, в замке просто нет достаточно древнего привидения. Допустим, при жизни такого привидения Cambiare уже не использовалось. Значит, надо найти привидение, которое хорошо знакомо с историей».

И его осенило: такое привидение в замке было.

«Бинс, – торопливо нацарапал Гарри на пергаменте. – История Магии. Если кто и знаком с заклятием настолько древним, что даже его упоминание исчезло из библиотеки, так это он. И все отлично сходится с пророчеством, потому что Бинс – привидение, а значит, при необходимости сможет произнести заклинание!»

Гарри выбежал из спальни и помчался вниз, перепрыгивая через шесть ступенек, спеша добраться в гостиную, где сидела погруженная в арифмантику Гермиона.

– Бинс! – закричал он. – Бинс!

Задыхающийся, не в силах произнести ни слова, он сунул ей в руки дневник и просто ткнул пальцем в свои записи.

Гермиона открыла от удивления рот и выдохнула:

– Гарри, ты – гений! – Она вскочила на ноги и по-сестрински чмокнула его в щеку.

Гарри покраснел.

– Да нет, что ты.

Отступив, Гермиона пригрозила пальцем – жест, который Гарри был хорошо знаком.

– Не обращай внимание на профессора Снейпа, Гарри. Ты – умный. Даже очень! А он нарочно утверждает обратное, чтобы вывести тебя из себя.

Гермиона права, подумал Гарри. Но то, что оскорбления Снейпа задевали его, вовсе не означало, что в них не было зерна истины. Конечно, он не верил Снейпу, когда тот обзывал его полным болваном, законченным тупицей, безмозглой протоплазмой или еще кем-нибудь в этом роде. С другой стороны, что бы ни говорила Гермиона, гением он себя не считал. Она просто пыталась повысить его самооценку, как делала это обычно с Невиллом.

Гермиона покачала головой.

– Время позднее, Гарри, а мы слишком выросли, чтобы прятаться под твоей мантией вдвоем.

– Откуда ты знаешь? – лукаво спросил он.

Моргнув, Гермиона пихнула локтем Рона – для поддержки.

– В любом случае, я категорически против того, чтобы вы прижимались друг к другу под мантией, – с улыбкой до ушей заявил Рон. – Там... кхем... тесновато.

– Ну, спасибо, Рон, ты у нас, как всегда, исключительно красноречив, – фыркнула Гермиона. – Взял и разболтал все наши секреты.

Рон улыбнулся еще шире.

– Эй, это же Гарри. Я же не могу ничего скрывать от моего лучшего друга, правда?

– А я вот прекрасно могу. – Она была так расстроена и сердита, что Гарри подумал – наверное, поцелуями под мантией дело не ограничилось. Но это касалось только Рона и Гермионы.

– Бинс, – поторопил он. – Прямо сейчас. И потом, мы же его не разбудим, верно? Привидения не спят. К тому же ты староста. Если кому-то и позволено ходить по школе после отбоя, так это тебе.

– Мне позволено покидать гостиную только по делам Хогвартса, – сухо известили его.

– О, но ведь это очень важное дело, – протянул Гарри. – Волдеморт обязательно позволит школе хорошенько повеселиться в течение десяти тысяч лет своего правления, да? Школе, которая так старалась меня защитить и подготовить к тому, чтобы я стер его в порошок?

Гермиона вздернула подбородок.

– Ладно, все ясно. Я пойду в качестве старосты. Все же лучше, чем спрашивать Бинса после урока, рискуя быть подслушанными каким-нибудь слизеринцем. Но ты, Гарри, останешься здесь.

– Из-за дурацких школьных правил? – рассмеялся Гарри. – Теперь я точно знаю, что ты издеваешься.

Гермиона надулась.

– Ну, должна же я была хотя бы попытаться. Ты ведь знаешь, как я не люблю, когда у тебя возникают проблемы.

– Я не виноват, что их притягивает ко мне, как магнитом, – стал оправдываться Гарри. – Взять хоть это пророчество. Я что, просил, чтобы меня связали со Снейпом каким-то идиотским заклинанием, да еще таким древним, что о нем слышало лишь привидение-профессор истории? Просил?

– Да нет, – тихо согласилась Гермиона.

– Ну вот, – объявил Гарри. – И моей мантии хватит на одного.

– Кажется, он уже все решил, – влез Рон. – Жаль, что не могу составить вам компанию. Так что вы, оба... ведите себя прилично. –

Он шутливо покосился на них.

– Ну, ладно, пошли, – обреченно вздохнула Гермиона, потянув его за рукав, затем отложила свои учебники по арифмантике и поднялась. – Давай, иди за своей мантией-невидимкой.

Ослепив девушку улыбкой, Гарри вызвал мантию уверенным взмахом палочки и заклинанием Accio.

Гермиона демонстративно закатила глаза и направилась к портрету, закрывавшему выход.

Четверг, 7 мая 1998 года 23:19

И только когда они уже шагали по длинному коридору, ведущему прочь от Большого зала, Гарри поинтересовался:

– Гермиона, а ты вообще знаешь, где находятся комнаты Бинса?

– Шшш! – шикнула она, едва шевеля губами. – Тебя тут нет, помнишь? Я не хочу, чтобы кто-то решил, будто я разговариваю сама с собой.

Упрека оказалось достаточно – Гарри решил просто положиться на Гермиону. Вскоре после того, как они миновали лестницу, ведущую в башню Равенкло, он сообразил, куда она направлялась, хотя не бывал в этой части замка уже года два.

Они шли в класс Бинса. Верно ли, что, раз привидения не спят, им не нужны кровати или собственные комнаты? Гарри не был уверен.

Гремиона тихо приоткрыла дверь – даже Алохомора не понадобилась. Гарри усмехнулся. Очевидно, никто не любил аудиторию истории магии настолько, чтобы посещать Бинса по вечерам, так что профессор даже не думал запираться.

– Шшш! – зашипела Гермиона. Она посмотрела направо, налево и снова направо, а потом осторожно вошла в сумрачную аудиторию. Ну точно как Дадли, когда тот учился переходить улицу, подумал Гарри.

Ему-то пришлось самому учиться смотреть по сторонам и проверять, не едут ли машины. Никому не было дела до того, превратит его в лепешку проезжающий грузовик или нет. Никому, кроме него самого... ну, сейчас у него хотя бы есть друзья, которым не наплевать. Не на то, что он попадет под грузовик, а позволит ли он Волдеморту убить себя, например, и не только из-за последствий для всего магического мира.

Выяснив, что аудитория пуста – во всяком случае, никого в ней не обнаружив, – поправил себя Гарри, Гермиона на цыпочках прошла через всю комнату к лестнице, ведущей в профессорский кабинет, и вежливо постучала в дверь.

– Профессор Бинс? Можно вас на минуту? Это Гермиона Грейнджер.

Гарри почувствовал, как повеяло холодом, и вздрогнул, осознав, что это ощущение, собственно, и было самим учителем, просочившимся сквозь дубовую дверь и прямо через него самого. Гарри моргнул и увидел очертания Бинса яснее, хотя рассмотреть в темноте низенькое привидение было не так-то легко.

– Да, мисс Грейнджер? – отозвался Бинс таким же монотонно-дребезжащим голосом, каким читал лекции. Никаких вопросительных интонаций. Что напомнило Гарри причину, по которой он провалил СОВу по истории магии.

– А вы, мистер Поттер, – добавило привидение, – можете снять вашу мантию. Это что – новая мода? Хотя нет, строго говоря, она не может быть новой. Во времена Делиания Опустошителя у горных карликов вошло в моду накрывать головы чадрой в знак уважения к погибшим в недавнем раунде восстаний. Карлики и гоблины сформировали союз против Делиании, но благодаря Законам о Полукровках, впервые предложенным в 1184, утвержденным в 1187 и измененным в 1192, возник ряд недоразумений, приведший к низвержению Гильдехада Ворчливого и, как следствие...

– Профессор, – прервала его Гермиона, в то время как Гарри, поджав губы, снимал мантию. В самом деле, глупо было думать, что привидение его не заметит, хотя он мог бы обойтись и без лекции по истории моды карликов.

– Да, мисс Грейнджер? – переспросил Бинс, сделав паузу перед ее именем.

Гермиона снова огляделась, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– У меня возник вопрос, связанный с историей, если вы позволите. Можем ли мы обсудить его в вашем кабинете? – Она трепетала в ожидании ответа.

– Ну, разумеется, дорогая, – отозвалось привидение, исчезая сквозь деревянную дверную панель – словно позабыв, что для его вполне материальных студентов все было не так просто. Гермиона заколебалась, и тогда Гарри распахнул дверь и вошел первым. Когда они усаживались в темно-синие плюшевые кресла, Бинс заговорил:

– Если вам холодно – зажгите камин, не стесняйтесь. Я лично не обращаю на температуру особого внимания, но, как сейчас помню, самая холодная зима в Шотландии случилась во время осады, в войнах против троллей в 1712. Ее усугубила неудачная кончина...

– Мой вопрос, профессор? – в отчаянии перебила Гермиона. Гарри знал, что когда Бинс заводился, то мог говорить часами. И они бы просидели тут до рассвета.

– О да, ваш вопрос. – Привидение на мгновение застыло в воздухе и проскользнуло за стол. Гарри подумал, что Бинс выглядел бы очень по-профессорски, если бы не маленький рост: из-за стола виднелась лишь его голова. Ну и еще, если бы он не был совершенно прозрачным.

– Cambiare, – выпалила Гермиона, пока Бинс не успел погрузиться в очередную лекцию.

– Cambiare, – эхом повторило привидение.

– Да. Что это?

– В переводе с латыни – обмен или замена. Издавна принято считать, что почти постоянное использование латыни для чар и заклинаний вызвано необходимостью скрывать проявления магии от церкви, но на самом деле оно предшествует образованию различных религий, сформировавшихся вокруг самого языка...

– Мы столкнулись с упоминанием ритуала Cambiare, профессор. – В этот раз его перебил Гарри. Краем глаза юноша заметил, как Гермиона взмахом палочки зажгла в камине огонь и устало откинулась на спинку кресла. Гарри поглотило чувство вины. Девушка вряд ли успевала высыпаться в промежутках между поисками в Запретной Секции, попытками выполнить все домашние задания и исполнением обязанностей старосты.

– Весьма сильный ритуал, – продолжал Гарри, благодарный, что Бинс не пустился в очередную лекцию. – Но упоминание очень неясное. Мы не смогли разобраться, что такое Cambiare или как оно действует. Но ритуал этот явно древний. Такое древний, что о нем мог слышать лишь учитель истории. Не могли ли бы вы рассказать о нем по-подробней?

Как ни странно, вопрос заставил говорливого профессора замолчать. Бинс на миг опустил прозрачные веки, а потом широко распахнул глаза и перевел взгляд с Гарри на Гермиону.

– Надеюсь, вы не имеете в виду магию, связанную с Cambiare Podentes?

Гарри пожал плечами.

– Э-э-э... я не уверен. Насколько мне известно, это просто Cambiare.

– В каком источнике вы нашли это? – потребовал Бинс.

Гарри покраснел.

– Ну, не все так просто, – попытался объяснить он, забывая о том, что обращается к эксперту по заклинаниям. – Мы не были уверены... ну, считать его подлинным, просто очень неясная ссылка, как я уже говорил.

Бинс задумчиво нахмурился.

– М-да... Мне, вероятно, следует включить в программу дополнительные методы исследований.

– О нет, – проснувшись, встряла Гермиона. – Мы обыскали библиотеку полностью.

Извлекая перо, больше похожее на пламя, привидение заметило:

– Я выпишу разрешение с ограниченным доступом в Запретную Секцию, мисс Грейнджер, потому что я не вправе обсуждать Cambiare Podentes, пока вы не предоставите мне текст, в котором упоминается именно он.

– Ритуал слишком опасный для студентов? – нахмурившись, поинтересовался Гарри.

– Абсолютно непристойный предмет для обсуждения – студент вы или нет, – поправил Бинс. – Имеется веская причина, по которой оно не применялось со времен Калигулы, который, из-за безумия, разрушившего его магию еще в детстве, даже не был полноценным магом, и все же...

– Мы уже обыскали Запретную Секцию, профессор, – вставил Гарри. – И ничего в ней не обнаружили.

– Вот и славно, – одобрил Бинс. – Ну, у вас все? Мне нужно проверить груду домашних заданий, так что ступайте!

– Но нам нужно выяснить, что это такое! – воскликнул Гарри, решив поступиться секретом пророчества. В любом случае о нем уже было известно всему Гриффиндору и половине Равенкло, несмотря на то что никто не читал подробные записи Невилла. Так какая разница? Он извлек пергамент, снял с него скрывающее заклинание и передал Бинсу.

– Вот почему нам нужно знать, понятно? Нам ничего неизвестно о его подлинности, но... возможно, оно истинное.

Бинс отложил свое огненное перо. Как ни странно, оно покоилось на стопке пергамента, не причиняя ему вреда. «Интересно, как это ему удается?» – подумал Гарри.

Когда привидение закончило читать, его лицо приобрело какое-то свирепое выражение - Гарри никогда бы не подумал, что у профессора Бинса может быть такое.

– Cambiare Podentes – в этом нет ни малейшего сомнения, – объявил он. – Текст описывает его безупречно. Обмен силой, двойные силы. О да, несомненно. Ваш источник подлинный, молодой человек.

– Вы же даже не знаете, откуда оно у нас, – вмешался Гарри.

Бинс резко повернулся, не двигая стул.

– Пророчество соответствует стилю Трелони и является третьим в серии таковых, что явствует из его формы. Однако не это убедило меня в его подлинности. Подумайте, мисс Грейнджер, мистер Поттер. Тот, кто произносил пророчество, знал о Cambiare Podentes достаточно, чтобы точно описать его. Не забудьте

- мы обсуждаем ритуал, проведение которого, по своей природе, не доступно никому из смертных.

Разумеется, текст надежен!

Вот это да, – подумал Гарри. – Как Бинс заговорил! Сколько эмоций вместо обычного бормотания. Чем бы ни оказался Cambiare Podentes – похоже, это мощная штука. По-настоящему серьезная. Достаточно сильная, чтобы покончить с Волдемортом раз и навсегда.

– Ну, и что это за ритуал? – Когда Бинс не ответил, Гарри смахнул со лба челку и настоял: – Я точно должен знать. «Отмеченный»? «Знак молнии»? Это пророчество – к чему оно меня принуждает?

Бинс заскользил вверх, затем вперед и, наконец, навис над Гарри.

– Вам это придется не по душе.

Гермиона нахмурилась.

– Cambiare Podentes, – напрягая память, пробормотала она. – Обмен силы?

– Мне придется меняться силой с... кем-то?

«Со Снейпом». – Он едва не произнес это вслух.

Профессор-привидение покачал головой.

– Не совсем так. Cambiare – древний ритуал, мистер Поттер. Кровавый ритуал, но он больше, чем просто магия крови. Боюсь... боюсь, я не могу сказать больше. Невозможно обсуждать такие вопросы со студентами. Спокойной ночи вам обоим.

Гарри вскочил на ноги.

– Профессор, я обязан знать, для чего нужно это заклинание! Вы что, не понимаете, насколько это важно? Что все будут обречены на десять тысяч лет гнета Темного Лорда, если я не подчинюсь пророчеству или сделаю что-то неправильно?

Бинс приблизился было к стене, чтобы в ней исчезнуть, но в последний момент передумал.

– Верно. К несчастью для вас, вы – не просто студент. – Он тяжело вздохнул. – Очень хорошо. Cambiare Podentes дает одному магу доступ к силе другого.

– Скрестив две силы, – вспомнила Гермиона.

– Именно, – Бинс прочистил горло, несмотря на отсутствие оного. – Но цена высока. Непомерно высока. – Он взглянул Гарри в лицо и прикрыл прозрачные веки. – Вам станет доступна сила другого мага – при условии, что вы отдадите ему... всего себя.

– Всего себя? – пронзительно повторил Гарри.

Бинс кивнул.

– Это чары порабощения, молодой человек, и с вполне определенными условиями. Но самое важное в них то, что они обязательные, окончательные и совершенно, безусловно, необратимые.

С приоткрытым от ужаса ртом Гарри взглянул на привидение. Отброшенное кресло с грохотом врезалось в стену. Не оглянувшись на Гермиону, Гарри сбежал по лестнице и буквально вылетел из класса.

Глава 4

Пятница, 8 мая 1998 года 12:08

Вскоре его догнала Гермиона – ей это было нетрудно: он сидел под картиной с изображением яростного дуэльного поединка. Поджав колени к груди и уткнувшись в них подбородком, Гарри полностью сосредоточился на дыхании.

– Гарри, – начала было девушка, подсаживаясь к нему поближе с перекинутой через руку мантией-невидимкой.

– Не здесь, – перебил Гарри, указывая пальцем на картину.

– О, ну да, – пробормотала та, подавая ему руку, чтобы подняться, и поддерживая за талию, когда он чуть не споткнулся. – Пошли. Тут, дальше по коридору, есть место, где нас не подслушают.

Только когда они вышли в коридоры Равенкло, Гермиона остановилась. Гарри с несчастным видом прислонился к стене и со злостью поднял голову.

– Знаешь, тебе ведь нечего мне сказать в утешение.

– Может, Бинс ошибся, – протянув пергамент, попытала счастья Гермиона.

Застонав, Гарри взял его:

– Ха. Он-то полагал, что речь шла о ритуале Podentes еще до того, как прочитал излияния Трелони о скрещении двух сил.

– Ну, возможно, ты что-то недопонял. Может... – она перешла на шепот, – может, это профессор Снейп должен стать... ну, твоим рабом, Гарри.

Гарри ударил кулаком по полу, чувствуя себя легче от острой вспышки боли.

– Это обмен, Гермиона. Рабство на магию. Ну и зачем Снейпу двойная сила? Это же не ему предназначено покончить с Волдемортом, а мне. Поэтому именно мне требуется двойной запас магии!

Гермиона вдохнула.

– Гарри, ты преувеличиваешь. То, что ты младенцем пережил убийственное заклятие, еще не значит, что тебе предназначено убить Сам-Знаешь-Кого!

– Вот именно, что значит, – простонал Гарри и дословно пересказал ей первое пророчество, о котором узнал в конце пятого курса. – Теперь ты понимаешь? – закончив, спросил он. – Отмеченный как его равный, Гермиона. Равный. Я не смогу убить его, не став сильнее, верно? Мне потребуется удвоить обычную силу. А если я его не убью, то погибну сам. К тому же быстрее, чем рассчитывал.

Гермиона сидела, опустившись перед юношей на колени, но на этих словах прислонилась к нему. Гарри обнял ее за плечи и притянул ближе – девушка идеально вписывалась в его объятья.

– Если ты его равный, то он тоже не сможет тебя убить, – негромко заметила она. – Значит, тебе вовсе не нужен этот Cambiare Podentes, понимаешь?

– Я размышлял об этом, когда услышал пророчество после смерти Сириуса, – признался Гарри. – Очень долго размышлял, между прочим. И пришел к выводу, что я равен Волдеморту по силе, если сравнивать наш магический потенциал, но ведь он намного опытнее меня. На целых пятьдесят лет или что-то вроде того. Поверь, Гермиона, он знает, как меня достать. Он... – Гарри задохнулся: несмотря на их близкую дружбу, он никогда не заговаривал с ней об этом. – Он овладел моим сознанием, понимаешь? В буквальном смысле. И за год до того Волдеморт послал в меня Cruciatus. И то, что я якобы его «равный», не спасло меня тогда. Я бы погиб той ночью, если бы моя палочка – моя палочка, Гермиона, а не я – не применила бы против него Priori Incantatem.

– О, Гарри! – Гермиона обняла его и, дрожа, прижала к себе. Это не разрешило проблемы, не заставило забыть об услышанном в кабинете Бинса, но Гарри почувствовал себя менее одиноким. А ведь это уже что-то, не так ли? На самом деле, это очень много.

В следующий миг Гарри положил вторую руку ей на плечо, притянул ближе и поцеловал в мягкие темные волосы. Они посидели немного: молча, не шевелясь, просто разделяя взаимную печаль. Гарри никогда не испытывал ничего подобного. В детстве его никогда не жалели, когда он разбивал коленки, и он даже даже не подозревал, сколько утешения может содержаться в простом прикосновении. Прислонившись щекой к макушке Гермионы, он задумался. Ужасно нелепо – и почему же это так его успокаивало? Ведь ничего, ровным счетом ничего не изменилось. И уж, конечно, не пророчества, контролировавшие его жизнь.

И все же это по-настоящему помогало – удержаться на грани отчаяния.

– Я люблю тебя, Гермиона, – прошептал он ей в волосы, прижимая к себе поплотнее. Казалось, время плавно обтекает их и они могут сидеть вот так бесконечно – а остальной мир о них просто забыл.. Но, разумеется, так не могло продолжаться вечно.

– Как трогательно, – объявил знакомый презрительный голос. – Гарри Поттер со старостой – ни больше и ни меньше.

«Снейп, – подумал Гарри. – Последний, кого мне сейчас хотелось бы увидеть. Да нет, даже не так. Он – последний, кого я вообще захочу когда-либо видеть, но этот момент – просто хуже не придумаешь».

Гарри поднялся на ноги и помог подняться Гермионе.

– Разве Астрономическая Башня не традиционное место для глупых подростковых свиданий? – сощурившись, съехидничал Снейп. Гарри отвел взгляд.

– Сэр, – спокойно, словно делая на уроке доклад, ответила Гермиона. – Гарри и я выполняли поручение, мы уже закончили и теперь, если вы не против, вернемся в гриффиндорскую башню.

– Для вашего поручения требовалась мантия-невидимка, мисс Грейнджер? – Снейп презрительно взмахнул рукой на мерцающую ткань, свисавшую с руки Гермионы.

Девушка подняла голову и спокойно встретилась глазами с зельеваром.

– Именно так, профессор. Можем ли мы идти?

– Не раньше, чем я выслушаю версию Поттера, – протянул Снейп, внимательно рассматривая Гарри. – Я еще никогда не слышал о поручении, требующем любовных признаний.

Гарри, сверкнув глазами, поднял голову. Еще целых шесть недель, думал он, и ему больше не придется выносить чертов сарказм Снейпа. Ага, он так думал. После милого разговора с Бинсом у него уже не было уверенности в том, что именно он думал, но вот в чем она была – так это в том, что Снейп переступил границы. Более чем.

– Вас не касается, что я люблю Гермиону и признаюсь ей в этом!

Казалось, Снейп даже не поморщился.

– Меня касается, – проорал он, – что вы болтаетесь на половине Равенкло после полуночи под каким-то идиотским предлогом!

Гарри знал, что ему не следует так говорить, однако он был так зол, что в тот момент ему было плевать на реакцию Снейпа.

– А почему вы болтаетесь тут в одиночестве, профессор? Вас что, никто не приглашает на свидание?

Снейп заскрипел зубами.

– В отличие от вас, я имею право тут находиться. Можно было бы предположить, что опыт с кровавым пером научил тебя не лгать – но, похоже, это основное хобби нашего золотого мальчика-спасителя, если не считать нарушения правил. Давай, Поттер, забудь об уродливом шраме на руке – полагаю, что ты уже привык к причудливым физическим уродствам, – и отвечай на вопрос! Что за поручение вы выполняли в это время суток? Ну же?

Выслушав эту идиотскую пародию на речь, Гарри с особым удовольствием ответил правду:

– Нам нужно было задать вопрос профессору Бинсу. Сэр.

– В самом деле, – презрительно хмыкнул Снейп. – Это не могло подождать до утра или же, не дай Мерлин, урока истории. И, к слову, что же сподвигло вас вообще задавать вопрос профессору истории? Насколько мне известно, для вашего блошиного ума история оказалась настолько сложным предметом, что вы отказались от его изучения, с треском провалив СОВу!

– Вопрос возник у Гермионы, – выпрямившись в полный рост, парировал Гарри. Пусть он был ниже Снейпа, но он вытянулся за прошедший год и теперь был на голову выше девушки. Он расправил плечи и с достоинством добавил: – Я же сопровождал ее с целью оградить от приставаний каких-нибудь мерзких слизеринцев.

И его интонация не оставляла сомнений, какого именно мерзкого слизеринца он имел в виду.

– А мантия-невидимка? – рявкнул Снейп.

– Меня не особо прельщает драка, – выплюнул Гарри, – если есть возможность ее избежать. Во всяком случае, не после того, что произошло месяц назад, когда Малфоя размазали по стенке. Очень неаккуратно. Удивительно, как мадам Помфри умудрилась выскоблить достаточно, чтобы склеить его обратно, но он так и не вернулся в прежнюю форму. Мне так жаль, что я слегка подпортил вам старосту, сэр.

– Двадцать баллов с Гриффиндора за дерзость, – скрипя зубами, процедил Снейп. – И еще десять за то, что вы шляетесь по замку в такой поздний час, будь вы старостой или нет. В другой раз, Поттер, пригласите девушку к себе в комнату, а не зажимайтесь по коридорам! – И он удалился с развевающейся следом мантией.

Как только он оказался вне досягаемости слуха, Гермиона обернулась к Гарри, пряча улыбку. В ее взгляде сквозило уважение. Неохотное уважение.

– Ты отлично лжешь. Это была очень убедительная история. – Он шлепнула его по руке. – Значит, ты меня сопровождал, да?

Гарри попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса.

– Жаль баллы, – продолжила Гермиона, неверно толкуя выражение его лица.

– Баллы – это мелочь, – вздохнул Гарри, направляясь к башне. – Через шесть недель они уже не будут иметь значения, в отличие от того... того, что нам рассказал Бинс. И оно необратимо? Ну, значит, постоянно? Тьфу!

– Мы же еще не знаем подробностей, – напомнила Гермиона. – Давай без паники. Возможно, это не то, что ты думаешь.

– Или же это гораздо хуже, – пробормотал Гарри. После этого они шли молча, но когда Гермиона открыла рот, чтобы произнести пароль для Полной Дамы, Гарри схвати ее за руку.

– Ты... ну, ты же знаешь, что то, что я сказал, было... ну... что Снейп все неправильно понял, верно? То есть, я тебя очень люблю, просто не как... ну, ты знаешь.

– М-м, – согласилась девушка, переплетая пальцы их рук. – Конечно, знаю. Ты легко бы сказал это и Рону, если бы он оказался с тобой после того, как ты услышал все эти жуткие, кошмарные вещи.

Гарри рассмеялся и расслабился.

– Не думаю, что поцеловал бы Рона в макушку, – подразнил он.

– А я целую, – жизнерадостно заявила Гермиона. – Это приятно. Он пользуется яблочным шампунем. Ну, пошли же, Гарри. Нужно выспаться. Утро вечера мудренее.

И впервые в жизни Гермиона оказалась неправа: утром все оказалось хуже. Гораздо хуже.

Пятница, 8 мая 1998 года 09:27

Неудивительно, что день покатился по наклонной плоскости на уроке зелий. Ни Гарри, ни Гермиона не выспались за предыдущую ночь, хотя не по причине, предполагаемой профессором Снейпом. Гермиона обычно хорошо переносила недосыпание, но в последнее время она была круглые сутки занята исследованием Cambiare, и на ней сказывалась усталость.

Она добавила нарезанный корень пиретрума в Увеличивающее Зелье, и все бы было хорошо, если бы написанные на доске инструкции не гласили «измельчить». Смесь в котле забурлила, вспенилась и стала переливаться через край, словно бурлящий фонтан. Жидкость растеклась по столу и продолжала пениться, литр за литром, до тех пор, пока не покрыла всю поверхность вязкой оранжевой слизью, начавшей стекать на пол. Но котел продолжал бурлить, а зелье пениться и переливаться – и непонятно было, как оно все умещалось внутри.

Гарри, чувствуя себя глупее обычного, отпрянул от котла, когда тот начал извергать зелье, и уставился на него, приоткрыв рот. Полусонная Гермиона пыталась что-то предпринять, но ее жестам не хватало уверенности, и она замялась, подбирая подходящее заклинание.

– О, ради Мерлина! – проорал Снейп и поспешил к ним от кладовки с грудой флаконов в руках. Сердито взглянув на Гермиону, а затем – на Гарри, он отвернулся и взмахнул палочкой со словами: – Eliminare sumare.

Котел тотчас опустел, хотя от него все еще поднимались редкие струйки оранжевых испарений. Зелье исчезло бесследно, даже успевшие образоваться на полу лужицы.

Снейп обернулся к классу.

– Пусть это послужит уроком для вас всех, – рявкнул он, – не тратить ценное время урока на созерцание влюбленных глаз партнера по приготовлению зелий, а внимательно читать написанные на доске инструкции! Мы здесь – чтобы учиться, леди и джентльмены. Готовиться к ТРИТОНам! – Он снова взглянул на двух гриффиндорцев, которые работали со злосчастным котлом. – Мистер Поттер, мисс Грейнджер! Вы вправе сколько угодно резвиться в окрестностях Равенкло – хотя для меня остается загадкой, почему вы не воспользуетесь нормальной кроватью, – но, несмотря на бушующие гормоны, будьте любезны достаточно высыпаться для нормального функционирования. И никогда больше не устроите цирк из моего урока! Вам ясно?

– Д... да, профессор, – пробормотала Гермиона, густо покраснев от намеков, которые Снейп не постеснялся высказать перед семикурсниками.

– А вы, мистер Поттер? Вам тоже ясно или для вас следует повторить вышесказанное односложными – что означает более-менее короткими – словами?

– Мне ясно, профессор, – процедил Гарри. Пульсирующая жилка на виске выдавала едва сдерживаемый гнев. Впрочем, этим утром сдерживаться было легче; в конце концов, за спиной у него было преимущество почти семи лет опыта притворного уважения на уроках зелий.

Однако и у Снейпа было почти семь лет опыта провоцирования Гарри Поттера.

– Вы уж придержите похоть к мисс Грейнджер до тех пор, пока не подвернется более подходящее время и место. Такое, например, несомненно манящее, как холодный каменный пола после полуночи, на виду у прохожих. Любите демонстрировать свои победы, не так ли? Слишком давно наша местная знаменитость попадала на первые полосы газет?

Гарри не знал, что на все это ответить – в словах Снейпа было полно неправды, инсинуаций и злобной лжи. И он сомневался, что простое «Да пошел ты, Снейп» поможет в будущем – хотя, конечно, произнести это было бы очень приятно. Нет, лучше подобрать ответ, который нейтрализует злобные слова Снейпа. В конце концов, Гарри знал лучше других, как стремительно распространяются сплетни и как ужасно быть их предметом. Гермиона не заслужила того, чтобы все указывали не нее пальцами и обзывали.

«Сейчас мы все проясним, – подумал он. – Ну, или что-то вроде того».

– Я был бы счастливейшим из смертных, если бы Гермиона была моей, – протянул он, окинув девушку томным взглядом и одаряя ослепительной улыбкой, прежде чем перевести взгляд на зельевара. – Хотя, знаете, уверен, что ей не подошла бы ни одна часть описанного вами сценария. – Гарри моргнул, словно задумавшись. – Пока я не найду способ, опустившись на колено, просить ее руки, до тех пор, полагаю, мне придется восхищаться ею на расстоянии, сэр.

Гермиона, приоткрыв от изумления рот, вытаращилась на Гарри. От попыток сдержать смех у нее навернулись слезы.

– Я сказал, без влюбленных переглядываний! – проорал Снейп.

Решив, очевидно, что заострять внимание на личной жизни студентов оказалось делом непродуктивным, профессор вернулся к тому, что происходило в классе. – Поттер, так как я знаю, что Грейнджер умеет читать, полагаю, это вы не сумели измельчить корни пиретрума?

Твердо вознамерившись выручить Гермиону, Гарри пожал плечами, принимая вину. Какая разница? В любом случае Снейп его ненавидит, так что надежды на зачет у него не было. А так, по крайней мере, он поможет Гермионе сохранить хорошую оценку.

– Вы полный кретин, – с омерзением выдохнул Снейп. – Это же зелье, а не какое-то пойло, чтобы ее опоить! Корни измельчаются для равномерного распределения свойств! Это же основы, Поттер! Какую часть первого курса зелий вы вообще умудрились усвоить, ради Мерлина? Ну, ответьте мне, если что-нибудь кроме квиддича способно проникнуть в вашу дурную голову, почему Увеличивающее Зелье так отреагировало на ваши идиотские действия?

Гарри не был уверен, что именно заставило его произнести следующие слова. Возможно досада. Или желание увидеть то, как Снейп взрывается от злобы. Или же слова Бинса и мысль о том, что вот он – этот момент, когда можно все послать к черту, и непреодолимое желание им воспользоваться.

– Ну, не знаю... – протянул он, широко открыв глаза и придав лицу самое бестолковое выражение. – Может, ему так захотелось? Э-э... может, это магия?

Темные глаза Снейпа почернели.

– Вон! – проорал он – из его ушей практически повалил пар, во всяком случае, так показалось Гарри. – Выметайся, и чтобы ноги твоей тут не было, ты, жалкая пародия на мага! Теперь ясно, почему убийственное заклятие отлетело от твоей проклятой головы – оно не смогло обнаружить в ней мозга! Вы, наверное, живете и дышите с помощью подобия нервной системы, которая управляется задницей! Вы что, оглохли? У вас ко всему еще и слух отключился? Вон, вон!

Гарри покинул аудиторию намеренно неторопливым шагом, просто чтобы проверить, не взорвется ли Снейп на самом деле. К сожалению, тот не взорвался, а вместо этого – Гарри услышал уже из коридора – подошел к Гермионе и спросил:

– А вы, мисс Грейнджер, такая же ошибка природы, наподобие той, что я только что вышвырнул из класса? Или вы все-таки в состоянии ответить, почему ваш котел залил зельем половину подземелья?

– Нарезанный корень неравномерно распределил магические свойства, – слишком высоким, выдающим ее состояние голосом, ответила Гермиона. – Увеличивающее Зелье стало увеличиваться. Но, сэр, это я, а не Гарри нарезала корни слишком крупно. Он не совершал никакой ошибки.

– Можете оправдывать свой выбор любовника в другое время, – отмахнулся Снейп. – Но так как вы благородно принимаете вину на себя, то предлагаю остановиться на двадцати баллах с Гриффиндора с вас обоих и отстранения Поттера от этого предмета. Навсегда.

– Но сэр...

– Я слышал от вас достаточно, мисс Грейнджер, – угрожающе прервал Снейп. – Или вас тоже придется удалить, что будет обидно. Класс останется без гриффиндорцев – с кого же я буду снимать баллы? Гм, возможно, стоит пригласить назад мистера Поттера. Пусть он мыслит извилинами на ладонях, но всегда служит поводом для снятия десяти-двадцати баллов с Гриффиндора. С другой стороны, полагаю, что будет жестоко наказывать мыслящих студентов этого класса идиотскими, привлекающими внимание выходками мистера Поттера. Теперь что же касается свойств корней пиретрума...

Дальше Гарри слушать уже не стал.

Пятница, 8 мая 1998 года 12:48

Рон подошел к нему за обедом и хлопнул по спине чуть сильнее обычного.

– До меня доходят странные слухи, – усаживаясь на стул рядом с Гарри, объявил он. – О том, что прошлой ночью в коридоре Равенкло ты целовался с Гермионой и чуть ли не сделал ей предложение на зельях.

Гарри сердито взглянул на друга.

– Что касается вчерашнего – так это Снейп не способен отличить дружеское объятие от неистовой страсти. – Заметив, что зельевар сидит за учительским столом, Гарри повысил голос. – А чего ты ожидал? Он даже не научился отличать смазку для котлов от шампуня!

– Эй, потише, – прошипел Рон. – Чего ты добиваешься?

Гарри рассмеялся.

– К черту. Пусть докажет, что я не имел в виду, например... вон, Теодора.

Рон оглянулся на стол Хаффлпаффа и поморщился.

– Хм, кто-то действительно должен провести беседу с этим ребенком.

– Ну, вот и займись. Порекомендуй яблочный шампунь. По словам Гермионы, ей безумно нравится запах, когда она целует твою макушку.

Неуверенность, мелькнувшая во взгляде Рона, быстро сменилась на пляшущих чертиков.

– О, я понял. Значит, сегодня на зельях Снейп просто устроил небольшую травлю? Ну да, все болтают о том, как он изощрялся в оскорблениях Гермионы, намекая на страстные поцелуи. А ты, значит, как обычно изображал из себя героя?

Гарри прижал к сердцу ладонь, провозглашая:

– Я был обязан вступиться за честь дамы.

Рон прыснул:

– Может, надо было пострадать еще два года на зельях, просто чтобы посмотреть на это. А это правда, что тебя выгнали? То есть – бесповоротно?

Гарри добавил в суп гренки и проглотил пару ложек, прежде чем ответить:

– Ну да. И что с того? Все равно осталось всего несколько недель, и прекрасно известно, что последние оценки не имеют никакого значения. Все, что играет роль, – это ТРИТОНы. И поверь мне, слушать оставшиеся шесть недель, как Снейп извращается по поводу моей тупости и бестолковости, вовсе не поможет мне в подготовке к экзаменам. Будет гораздо лучше, если я позанимаюсь самостоятельно.

– Ага, – ободряюще сказал Рон, хотя и без уверенности во взгляде.

– У Гермионы чуть истерика не случилась, когда я пустился в любовные объяснения, – добавил Гарри, выпив большими глотками сок. – Это было что-то. Снейп, наверное, подумал, что она хихикала из-за того, что... ну, флиртовала со мной. И это разозлило его еще сильнее. Ты только представь: флирт в его классе, прямо пред его большим уродливым носом.

Рон расхохотался, и Гарри присоединился к нему, и чем больше он об этом думал, тем ему становилось смешнее. От смеха у него выступили слезы, перехватило дыхание и закололо в боку.

Гарри не знал, что в следующий раз так беззаботно смеяться он сможет еще очень и очень нескоро.

Пятница, 8 мая 1998 года 15:32

Профессор Макгонагалл выгнула бровь при виде пикирующей в окно класса трансфигурации совы, но доставленное послание ей все объяснило. Кинув быстрый взгляд на пергамент, она объявляла седьмому курсу:

– Мистер Поттер, срочно поднимитесь в кабинет директора. – Секунду спустя она что-то нацарапала на записке, передала ее Гарри и добавила: – Сию минуту.

Гермиона ободрительно ему кивнула, Рон, сидевший рядом с ней, встретился с Гарри глазами и беззвучно произнес: «Не волнуйся, Снейп – придурок».

Но вызвали Гарри вовсе не из-за Снейпа, хоть он и не сразу это понял. Вначале он расшифровал каракули Макгонагалл. Ну и ну, сегодняшний пароль – «Забастовочные завтраки»! Близнецы Уизли будут рады это услышать, подумал Гарри. Вскоре он уже сидел в кабинете, глядя на директора через огромный стол. Ему пришлось пройти через неизменный ритуал предложения чая со сластями, и в конце концов он принял чашку просто, чтобы покончить с этим. Не теряя время даром, Гарри спросил:

– Я тут из-за того, что профессор Снейп выгнал меня с высших зелий?

Чашка директора ударилась о блюдце, затем наклонилась в его сторону и нахмурилась, словно обвиняя Гарри в дурном обращении. И, фыркнув, отвернулась от дерзкого студента. Улыбаясь, Гарри провел указательным пальцем по ободку своей чашки и почувствовал, как та затрепетала от удовольствия.

– Похоже, ты доволен тем, что бросил зелья, – приподняв седые брови, заметил Альбус Дамблдор. – Признаюсь, что удивлен, Гарри. Самими новостями и тем, что ты явно доволен. Я знаю, что ты и профессор Снейп никогда не уживались вместе...

– Преуменьшение века, – пробормотал Гарри себе под нос, но директор это совершенно проигнорировал.

– Но ты же собирался записаться на курсы авроров, где, как тебе прекрасно известно, требуются наивысшие оценки по нескольким ТРИТОНам, включая зелья.

Твердо придерживаясь плана – иначе говоря, совершено не беспокоясь о решении Снейпа, – Гарри наклонился и взял печенье с только что возникшего на столе подноса. – О, я сдам экзамен, – жуя, ответил он. – Я буду готов, сэр. В виду того, что профессор Снейп отказывается обучать меня в классе, я подготовлюсь самостоятельно. Так или иначе, до экзамена осталось всего несколько недель. – Он вытер пальцы о мантию и просиял уверенной улыбкой.

– Несколько недель могут сыграть большую роль, – настаивал Дамблдор. – Я поговорю с профессором Снейпом, и мы посмотрим, возьмет ли он тебя обратно.

– Нет, – отказался Гарри. – Он просто пожалуется, что у вас ко мне особое отношение, сэр, и все будет в десять раз невыносимее, чем раньше. Мне не нужно, чтобы меня оскорбляли, издевались и каждые тридцать секунд говорили, что я ничего не стою, сэр. Честно, сэр, чтобы быть готовым к экзамену, мне лучше заниматься самостоятельно.

– Гарри, – упрекнул директор. – Уверен, что профессор Снейп не так уж невыносим, по крайней мере, теперь, когда больше не дает тебе частные уроки. И уж, конечно, в классе и в присутствии твоих товарищей он не опустится до того, чтобы...

– Меня унизить? – Гарри глубоко вдохнул и решительно прервал директора: – Простите, сэр, но вы явно плохо знакомы с фактами. Профессор Снейп систематически выискивал поводы для унижения с моего первого дня в Хогвартсе. Этот человек при любой возможности демонстрирует ненависть и презрение ко мне, и в виду того, что он сам потрудился выгнать меня из своего класса, у меня нет ни малейшего желания туда возвращаться.

– Гарри...

– Нет, – твердо повторил Гарри. – Например, сегодня, перед моими одноклассниками, он заявил, что у меня дурацкие уши, что я не умеющий читать идиот, что я понимаю лишь односложные слова и что у меня каша вместо мозгов. И это, не считая сенсационных предположений о моей личной жизни.

– Понятно, – пробормотал Дамблдор. – Хм... Ну, это целый список жалоб, Гарри. Возможно, ты его чем-то спровоцировал?

– Лишь тем, что Гермиона и я сильно устали и испортили зелье, – ответил Гарри. – Естественно, Снейп решил, что мы трахались как кролики до рассвета или что-то вроде этого, и с этого момента все пошло под откос.

– Профессор Снейп, Гарри.

– Уже нет, – Гарри взял в рот очередное печенье и поднялся. – Это все?

– Ты желаешь подать формальную жалобу о каком-либо из его... замечаний?

– Чтобы у него появился дополнительный повод снять баллы с Гриффиндора? Нет, спасибо.

– Сядь, Гарри, – негромко приказал Дамблдор. – Все сказанное меня слегка шокирует. Однако я пригласил тебя по иной причине.

– А. Ну ладно. – Гарри сел и сложил руки на коленях. Наверное, он должен был предвидеть то, что последовало дальше. Действительно, должен был, но каким-то образом он умудрился прекрасно забыть обо всем этом. И разыгравшаяся на уроке зелий сцена прекрасно ему в этом помогла.

– Меня посетил профессор Бинс, – начал директор, после чего уже ничто не могло отвлечь Гарри от его настоящей проблемы.

– Черт! – лаконично выругавшись, он приготовился к упрекам.

Которых не последовало вовсе. Кивнув, директор согласился:

– И впрямь.

Пятница, 8 мая 1998 года 15:55

Гарри совсем не хотелось обсуждать пророчество и уж тем более его подробности, но обстоятельства не оставили ему выбора. Дело было даже не в том, что речь шла о его жизни – в конце концов, не так ли оно было всегда? К этому Гарри как раз привык. Однако данное предсказание касалось гораздо большего, чем его жизни. Триумф Волдеморта, гибель магического мира, геноцид магглорожденных и полукровок. Погибнут Гермиона, Джастин и Шеймус... Гарри застонал.

– Что именно вам сказал профессор Бинс, сэр? – избегая взгляда директора, поинтересовался Гарри.

– Достаточно, чтобы обеспокоиться. Откровенно говоря, Гарри, я полагал, что ты уже перерос привычку утаивать такие важные вещи.

– Мы выяснили значение Cambiare лишь прошлой ночью, – принялся оправдываться Гарри. – И... после этого... мне просто было необходимо некоторое время.

– После того как ты узнал, что тебе придется пройти через ритуал Podentes? Я себе это прекрасно представляю.

Взгляд директора был таким добрым, что Гарри осмелился спросить:

– Вы знакомы с заклинанием, сэр?

– Разумеется, я о нем слышал, – спокойно ответил тот. – Я бы не смог применить его, но, если я понимаю верно, в пророчестве говорится об этом, не так ли?

– Да, – пробормотал Гарри, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Гм, сэр, что именно потребует от меня заклинание?

– Возможно, – осторожно ответил директор, – перед тем как вдаваться в подробности, следует как можно точнее воспроизвести пророчество. Ты так не считаешь? Не стоит гадать, Гарри. Давай посмотрим, что же именно предрекла Сибилла.

– Сибилла, – хрипло повторил Гарри.

– Ну разумеется. – Директор взял печенье, но есть не стал – просто держал в руке. – В каком-то смысле, именно она заварила эту кашу. Гарри, ты ведь помнишь, что ее пророчество в «Кабаньей Голове» было частично подслушано – что в итоге привело к смерти твоих родителей? Потому вполне логично, что именно она объявит конец этой истории. Кроме того, – и тут он откусил печенье, явно наслаждаясь вкусом, – она потомок знаменитой прорицательницы, Кассандры Трелони.

– Она мошенница, и вам прекрасно об этом известно. Вы же сами говорили об этом.

– О да. По большому счету это так, хотя, к ее чести, я верю, что сама она не подозревает об этом. И все же нам известно, что она уже сделала истинное пророчество, и – что просто не может быть совпадением – речь в нем шла о тебе и Волдеморте. Вот так-то.

Гарри закрыл глаза, чувствуя себя побежденным.

– Я так понимаю, что ты записал пророчество? И даже на пергаменте. – Директор улыбнулся. – Однако профессору Бинсу сказал, что запись неточна. Ты же понимаешь, что нужно сделать, чтобы уточнить ее, верно? – Внимательно посмотрев Гарри в глаза, директор указал себе на висок.

– Оно было сделано не мне, – поспешно объяснил Гарри.

– А, вот об этом я не знал. Ну и кого же на этот раз Сибилла одарила своим бесценным прозрением?

Гарри вздохнул и сгорбился. С этого момента все может быть только хуже и хуже.

– Невилла.

– Мистера Лонгботтома. Любопытно, – задумался директор. – Ну что ж, нам следует его сюда пригласить и посмотреть, что же мы узнаем. – Еще несколько взмахов палочки, и очередная сова, с привязанным к ноге свитком пергаментом, вылетела в окно. – Не желаешь ли поделиться со мной чем-нибудь еще, Гарри? Чем угодно?

– Думаю, вы были правы раньше, когда сказали, что для начала нам лучше услышать все от самой Трелони, – отозвался Гарри, ссутулясь еще сильнее.

– Профессора Трелони, Гарри.

– Ну да, – неохотно пробормотал Гарри. Ему пришло в голову, что он не должен так бурно на все реагировать. В конце концов, ведь не каждую неделю ему предлагали орудие для победы над Волдемортом. Потому что, чем бы ни оказался этот Podentes, прежде всего он был орудием, неожиданно понял Гарри. С этой двойной силой он точно сможет избавиться от ублюдочного сукина сына раз и навсегда. Поэтому что бы ни потребовало от него заклятие, оно того стоило – должно было стоить.

Особенно учитывая, что у него вообще нет выбора. Ну что он мог сделать: уйти и притвориться, что для мира это не имеет никакого значения? Или для него самого? Каким ужасным ни окажется этот Cambiare Podentes, вряд ли Гарри предпочтет ему смерть в девятнадцать лет. Да и в любом случае, если он смалодушничает и умрет, не убив Волдеморта, – чего тогда будет стоить жертвоприношение его родителей?

– Сэр, – резко заявил юноша. – Мне бы хотелось принести собранные о пророчестве записи. Они могут оказаться полезными после разговора с Невиллом.

Дамблдор неловко поерзал на сидении.

– Ты обнаружил текст, описывающий ритуал Cambiare Podentes, Гарри? И ознакомился с его требованиями и последствия?

– О нет, – возразил Гарри. – Значит, существует книга? Это было бы здорово. Я просто... я использовал свою запись пророчества, пытаясь разобраться, что к чему.

– Ну ладно, – с облегченным вздохом пробормотал директор. – Ступай, неси свои записи, но возвращайся как можно скорее.

Кивнув, Гарри покинул кабинет директора.

Пятница, 8 мая 1998 года 16:21

Когда Гарри вернулся, Невилл был уже там. С тревогой на круглом лице он то и дело поглядывал на думосброс Дамблдора, стоявший на столе.

– Я обязан, да? – спросил он, когда Гарри вошел в кабинет с дневником под мышкой.

– Не волнуйся, это не больно, – успокаивал Дамблдор юношу, похлопывая его рукой по плечу. – Гарри. Ты уже видел, как им пользовался я, а также, если я не ошибаюсь, профессор Снейп. Показался ли тебе болезненным процесс извлечения воспоминания?

– Да нет, это выглядело даже как-то умиротворяюще, – успокоил Гарри Невилла.

Однако безошибочные методы директора, очевидно, в данном случае дали осечку, не взяв в расчет личную историю отношений Невилла и зельевара.

– Там хранил свои воспоминания Снейп? – содрогаясь, задохнулся юноша. – Я не хочу, смешивать мою память с чем-то, что там могло от них остаться.

– Ну же, Невилл, – начал Дамблдор, но его прервал Гарри:

– Знаю, это было бы ужасно. Но Невилл? Я уверен – ты записал все близко к тексту, но мне действительно необходимо знать, что сказала старая мошенница, – слово в слово. Это сейчас самое важное, и не просто потому, что весь мир может полететь в тартарары. Это... – Гарри закрыл глаза. – У нас с тобой день рождения в один и тот же день, верно? Разве тебе не кажется, что 31 июля сейчас намного ближе, чем всего несколько дней тому назад?

– Да, Гарри, – застонал Невилл. – Ну ладно. Извини, что я был таким идиотом.

– Вовсе нет. Ты – настоящий друг, – заверил его Гарри.

– Вот и хорошо, – сказал директор, касаясь кончиком палочки каштановых волос у виска Невилла. – Просто представь себе то, как ты поднимаешься по лестнице, входишь в класс профессора Трелони, слышишь ее речь. Думай, о да, думай обо всем этом, вот так, мой мальчик...

И вот Дамблдор вытянул тяжелую, влажную прядь серебристо-белого тумана из памяти Невилла, пронес ее в воздухе до тех пор, пока с негромким шлепком та не опустилась в думосброс и не закружилась в разноцветном водовороте. Стискивая дневник, Гарри изо всех сил надеялся на то, что версия пророчества Невилла как-то отличается... что оно не потребует того, о чем он выяснил прошлой ночью в кабинете Бинса.

– Готов, Гарри? – спросил директор. Давай взглянем на воспоминание вместе. Ты, Невилл, можешь к нам присоединится, если хочешь; для этого тебе просто нужно наклониться над думосбросом и...

– Нет-нет, – отказался юноша. – Поверьте, личного опыта мне было более чем достаточно.

Дамблдор взял Гарри за руку, они оба опустились лицами в каменный кубок и увидели, как глаза Трелони невозможно расширяются и в них поселяется пустота, и как она начинает говорить чужим голосом. К ужасу Гарри, стихотворение почти слово в слово соответствовало тому, которое он выучил наизусть, хотя там и были некоторые отличия, а так же пару пропущенных Невиллом строк.

Как отметит отмеченный девятнадцатый год,

Темный Лорд долгожданный триумф обретёт.

И как только обещанный смерти умрёт,

Темный Лорд себе славу навеки вернёт.

Сотню долгих веков будет править землёй

С ратью верных солдат под железной рукой

И на верную гибель всех тех обречёт,

У кого кровь нечистая в жилах течёт.

Но надежды остался единственный луч –

То знак молнии в мраке злокозненных туч,

Ибо жив он покуда, то тьму поразить

Есть надежда, но силы две надо скрестить.

Но сначала он должен ночь пережить

И долги все свои с лихвой оплатить.

Заверши ритуал, чтоб заклятья из тех,

Что не вымолвить вслух, как чудовищный грех,

И познанья из тех, что древнее земли,

Передать его новому дню бы смогли.

Ключ – в Cambiare, иначе пойми навсегда,

Сгинут напрочь тогда небеса и вода.

Но не звуком заклятья ты зло обречёшь,

А лишь в честном желанье победу найдёшь

С тем, кем, ненавидя, спасен был не раз,

Кто Темному Лорду знаком без прикрас.

Будет воля его над землей тяготеть,

Если силе двойной его не одолеть.

Сибил Трелони повторила пророчество три раза подряд, в то время как за окном башни бушевала гроза и сверкали белым вспышки молнии. Из безвольно раскрывшегося рта провидицы стекала слюна, руки, которыми она обычно так бурно жестикулировала, свисали как плети, а сама она выглядела совершенно безумной.

Безумной или что-то вроде того.

Повторив ужасное стихотворение трижды, она вдруг резко изменилась и поинтересовалась у Невилла, не желает ли он чаю. Вот и все. Гарри почувствовал, как рука директора потянул его из думосброса, и они вернулись в роскошный кабинет Дамблдора, и директор уже добродушно спрашивал: – Хочешь ли ты взглянуть на это снова, Гарри? Возможно, самостоятельно?

– Тьфу! Нет. Спасибо, – выдавил Гарри, обхватив плечи руками и дрожа всем телом.

Взмахом палочки директор усилил пламя огня в камине и повернулся к Невиллу.

– С твоего позволения, я ненадолго оставлю воспоминание у себя.

– Да, конечно, – простонал Невилл. – Если честно, я бы вообще прекрасно без него обошелся.

– О, мне очень жаль, – пробормотал Дамблдор, с увлеченно рассматривая потолок. – Но это было бы не совсем... мудро, мой мальчик. Если ты вспомнишь своих родителей, то, осмелюсь надеяться, поймешь мое беспокойство.

– Гарри в курсе о моих родителях, профессор, – объявил Невилл.

– А. Ну, в таком случае, мы друг друга поняли, ты и я.

Невилл кивнул.

– Лимонную дольку? – заботливо поинтересовался директор. – Нет? Шоколадную лягушку? Шипучую летучку?

– Нет, спасибо.

– А ты, Гарри?

– Сладости вряд ли помогут от того, что я только что услышал, – вздохнул Гарри. – Хотя еще от одной чашки чая я не откажусь. – Почему-то ему казалось, что чай придаст ему сил для того, что должно было случиться дальше. В его руках тут же возникли чашка с блюдцем, от чая исходил пряный аромат. Гарри сделал глоток, не забыв погладить урчащую чашку по ободку.

С чашкой в руке, забившись в глубину кресла, он взглянул на Невилла:

– Спасибо. Честно...

– Но... что это все означает, Гарри?

– Не знаю, – солгал он, хотя, с другой стороны, по меньшей мере наполовину это было правдой. Он многого не знал. – Но мы все выясним, и тогда я покончу со змеевидным ублюдком раз и навсегда. Можешь на это рассчитывать, Невилл. Он заплатит сполна за то, что произошло с твоими родителями.

Дамблдор прокашлялся.

– Если ты не возражаешь, – вежливо обратился он к Невиллу, делая шаг к двери. – Гарри и я должны кое-что обсудить. Возможно, еще кое-кто должен будет взглянуть на воспоминание. Безусловно, с твоего позволения? И затем я верну их на место.

Директор проводил юношу, беседуя с ним по дороге к заколдованной лестнице. Когда он вернулся, Гарри уже допил чай. Он занимался тем, что вносил изменения в лежащие на столе записи Невилла вечным пером с жуткими фиолетовыми чернилами. Закончив писать, он со вздохом передал его директору.

– Вот. Теперь тут все записано правильно, хотя Невилл и с самого начала сделал очень мало ошибок.

Дамблдор принялся за чтение, а Гарри откинулся на спинку кресла, держа в ладонях чашку.

– Вот тут, в конце, – наконец произнес директор, коснувшись пергамента палочкой, выделяя сияющей позолотой финальные строки. – Думаю, ты понимаешь, кто еще должен ознакомиться с пророчеством полностью?

Гарри вздохнул.

– Да, понимаю.

– Возможно, настало время поделиться со мной, к каким выводам ты пришел, Гарри, касательно того, что влечет за собой Cambiare Podentes.

Гарри пожал плечами.

– Профессор Бинс сказал, что это кровная магия, которая дает доступ одному магу к силе другого, и... э-э-э, влечет за собой, ну... порабощение? – Дамблдор, не мигая, смотрел ему прямо в глаза, и до Гарри лишь постепенно дошло, что к нему тонко применяли легилеменцию. – Ну да, вы же можете посмотреть сами, что я знаю, а что нет, – резко взорвался он, швыряя дневник через стол. – Вот тут – все пришедшие мне в голову мысли, когда я анализировал пророчество. Хотя я ничего не добавил после разговора с Бинсом.

– Записанные мысли – это очень хорошо, но все-таки иногда бывает лучше все произнести вслух, – заметил Дамблдор, обрывая зрительный контакт. – Итак?

– Я все понял, через пять минут после разговора с Бинсом, – вздохнул Гарри. – Вместе со своей мне понадобится сила Снейпа; таким образом я смогу победить Волдеморта, и если я не воспользуюсь этим заклинанием, то не смогу противостоять ему. Я умру в конце июля. Но цена высока, как сказал Бинс, и полагаю, это означает, я должен буду... – Он захлебнулся, едва способный говорить дальше. – Ну, наверное, тут мы подходим к той части про рабство.

Дирктор кивнул.

– Очень мудро аргументировано. Я мог бы многое рассказать тебе о Podentes, Гарри. – Он замолчал. – Но, думаю, настало время пригласить сюда профессора Снейпа. Как бы неловко ты себя ни чувствовал, пророчество затрагивает вас обоих.

– Ладно, – согласился Гарри, пытаясь не выдать своего напряжения. – Можно еще чаю?

– Разумеется. – Внезапно в комнате возник домовик, налил Гарри чаю и исчез без следа. Наполненная чашка снова тихо завибрировала в его руках. Это помогло. Гарри закрыл глаза, а директор бросил в камин горсть кружанного порошка и спросил, не откажется ли профессор Снейп присоединиться на лимонные дольки и беседу.

Глава 5

Пятница, 8 мая 1998 17:04

Северус Снейп шагнул из камина, тщательно очистил мантию от золы, прошел вперед и навис над сидящими Гарри и директором. Переведя взгляд черных глаз с одного на другого, он с ухмылкой заметил:

– Кажется, я догадываюсь о причине, по которой был вызван, директор...

– Я так не думаю, Северус, – мягко отозвался Дамблдор.

Но Северус даже не запнулся.

– Однако, принимая во внимание произошедшие утром события, уверяю вас, что этот... студент совершенно неспособен посещать занятия седьмого курса.

Гарри показалось, что Снейп запнулся, потому что не сразу сумел подобрать более приличное слово, чем обычное «болван».

– Северус, Северус, – примирительно начал Дамблдор. – Я пригласил тебя и Гарри не для того, чтобы обсуждать школьную программу.

Снейп изогнул бровь.

– Ты пригласил его? – резко спросил зельевар. – Он не пришел сюда жаловаться на то, что произошло сегодня утром? В чем дело, Поттер? – Северус обернулся к юноше и испепелил его взглядом. – Неужели ты послал жаловаться вместо себя свою подружку?

– Должен заметить, Северус, – откусив от какого-то незнакомого Гарри странно-белого лакомства, произнес Дамблдор, – создается впечатление, что тебя мучат угрызения совести. Что случилось сегодня утром? Уверяю, что Гарри ни словом не упомянул твой урок, а лишь проинформировал, что собирается готовиться к предстоящим экзаменам без твоей помощи.

Гарри глотнул чая, чтобы скрыть удивление, услышав такую вопиющую ложь, и напомнил себе, что, как бы благодушно ни выглядел Альбус Дамблдор, полностью доверять ему не стоит никогда.

– А, – озадаченно протянул Снейп. – Ну, тогда все в порядке. Чем могу быть полезен, директор?

– Будь добр, присядь, Северус. Ты заставляешь нервничать нас, простых смертных, постоянно нависая над нами, как летучая мышь.

Гарри не смог сдержать смешок и едва не подавился чаем. «Извините», – пробормотал он, вытирая рот рукавом мантии. Скрывая нервозность, он стал поглаживать чашку, снова и снова медленно водя пальцем от ободка к донышку. Казалось, что если он всмотрится достаточно внимательно, то заметит на гладкой фарфоровой поверхности крошечную улыбку.

Все еще с сердитым видом Снейп соизволил чопорно опуститься на стул, нарочито выжидая.

– Ну же, Альбус? – поторопил он не проронившего ни слова директора.

– О, прошу меня извинить, Северус. – Казалось, Дамблдор потерял дар речи, чего Гарри никогда раньше не видел. – Лимонную дольку? Или чай? Гарри пьет прекрасную волшебную смесь. Кажется, с Явы. Хотя ты, конечно, можешь выпить и свой Эрл Блэк, как обычно.

– Директор, – лениво протянул Снейп, и каждый слог был пропитан сарказмом. – Я уверен, что вы пригласили меня не для обсуждения преимуществ сортов чая.

– Да-да, ты прав, – смутился Альбус. – Гарри, может быть, ты объяснишь сам?

– Я! – воскликнул Гарри, расплескав чай на блюдце. Чашка нахмурилась и перестала урчать.

– Что он еще натворил? – с многострадальным раздражением вздохнул Снейп.

– Эй! – взорвался Гарри. – Я ничего не сделал!

– Не послал ли ты, случайно, каким-нибудь незаконным заклятием в мисс Грейнджер? – ухмыльнулся зельевар. – Это бы объяснило ее странное влечение к тебе, не говоря уже об утреннем приступе вранья, когда она попыталась взять на себя вину за твое безрассудное обращение с дорогими ингредиентами!

– Гермиона, – процедил Гарри, – была с вами честной – качество, которое, я уверен, вы никогда не видели, смотрясь в зеркало, поэтому неудивительно, что оно вам не знакомо. И она, как ни странно, любит меня по-настоящему, сэр. Возможно, вам пришли в голову заклинания, потому что для сальноволосого ублюдка, подобного вам, это единственный способ заполучить друга!

– Пятьдесят баллов с Гриффиндора, – проорал Снейп, но директор поднял руку.

– Я так не думаю, Северус. Если ты намерен оскорблять мистера Поттера, полагаю, будет только честно, если он станет оскорблять тебя в ответ. И вообще, с этого момента я настаиваю, чтобы ты больше не снимал с него баллы – что бы он ни сделал.

Резкий шепот Снейпа напомнил Гарри шипение Нагини.

– Ты подрываешь мой учительский авторитет, Альбус?

– Нет, что ты, – поднял бровь Дамблдор. – Как я понимаю, ты больше не его учитель. Кажется, по собственному желанию.

Едва ли успокоенный, Снейп фыркнул:

– В этот раз ты даешь ему зеленый свет нарушать не только школьные правила, но и правила приличия.

– На это есть свои причины.

– О да, он же наш спаситель, – появилась ожидаемая ухмылка. – Разве рыцари в сияющих доспехах не должны быть повыше ростом, Альбус? О, но я забываюсь. Тут же всегда делются исключения для золотого мальчика, и неважно, что он глупый, безмозглый, грубый, тщеславный, испорченный сопляк!

Гарри резко встал и попытался взять себя в руки, что прекрасно умела делать Гермиона.

– Извините, директор, – сказал он, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица. – Я думал, что сумею это сделать, но не могу.

– Гарри, – упрекнул директор, медленно приподнимаясь. – Ты должен. От этого зависит все. В буквальном смысле все. Цена – десять тысяч лет, как тебе прекрасно известно.

Гарри моргнул.

– О, это. Ну, я не имел в виду, что не могу сделать это. Это... необходимо, я понимаю, и кем бы там я ни был, я не трус. – Он отступил, с подозрением заметив ухмылку на лице Снейпа. Очень скоро выражение на этом лице превратится... ну, он даже не знал, во что именно. Возможно, в жестокое ликование? – Я хотел сказать, что не могу здесь оставаться и выслушивать все это. Не теперь. – К своем ужасу, он почувствовал, что его голос срывается. – Ему ведь уже под сорок, вам, кажется, сто шестьдесят... А меня то снабжают мечами для убийства василисков и кубками-портключами, доставляющими меня Волдеморту на блюдечке с голубой каемочкой, то теперь еще вот это... И никто даже не задумается, что мне всего лишь восемнадцать.

– Тяжело бремя славы, не так ли, Поттер? – съязвил зельевар.

– Северус! – упрекнул его Дамблдор, и затем очень мягко обратился к юноше: – Гарри, останься. Пожалуйста.

Нет, он же не от слез сейчас моргает, правда?

– Мне нужно заниматься, – выдавил Гарри. – Я буду в библиотеке, затем на ужине и снова в библиотеке. Вы знаете, где меня найти. После того как... он узнает. И потом... я буду готов обсуждать это.

С этими словами, собрав остатки достоинства, Гарри направился к двери.

Пятница 8 мая 1998, 17:19

– У меня явственное ощущение, – ухмыльнулся Северус, как только дверь закрылась, – что этот студент становится болтливее с каждым разом, как открывает рот, – можно подумать, что он напился Зелья Лепета. Ты уверен, что за завтраком, обедом и ужином он пьет лишь тыквенный сок?

Разумеется, зельевар не ожидал, что Альбус признает глупость Поттера. Директор Хогвартса славился легендарным снисхождением во всем, что касалось Мальчика-Который-Выжил. И все же Северус был не готов услышать тихие слова Альбуса:

– Северус, мне, кажется, никогда раньше не было так за тебя стыдно. И, учитывая то, что ты сделал со своей жизнью, это действительно о чем-то говорит.

– Я так и знал, что ты примешь его сторону. Полагаю, ты станешь настаивать, чтобы ему было позволено посещать продвинутые зелья?

– Зелья тут ни при чем.

Снова усевшись, директор устало откинулся на спинку стула и взглянул поверх очков-полумесяцев.

– Зелья тут ни при чем, – сурово повторил он. – Речь идет о пророчестве, Северус. Пророчестве, касающемся его и... тебя.

– Великий Мерлин, – передразнил Северус. – Осмелюсь ли я догадаться? Мне суждено его убить, и тем самым погрузить нас всех в эру тьмы. Какая ирония!

– И подумать только, что это ты обозвал его идиотом, – вздохнул директор. – В самом деле, Северус! Чем же ты занимался последние семь лет, как не помогал удержать Гарри Поттера в живых? Мне нужно три руки, чтобы сосчитать на пальцах, сколько раз ты либо спасал его самолично, либо работал за кулисами над тем, чтобы увеличить шансы на его спасение.

Снейп нахмурился.

– Как жаль, что он так необходим для дела. Было бы намного проще, не говоря уже – приятней, просто дать ему погибнуть в результате одного из его сумасбродных приключений.

– Прекрати, Северус! Сию минуту! – повысив голос, приказал Дамблдор. – Сейчас не время для черного юмора. Как выяснилось, ты необходим для дела. Ты должен спасти Гарри Поттера в последний раз. Благодаря тебе он победит Волдеморта раз и навсегда, и все магическое общество наконец выйдет из сумрака, в котором мы находились столько лет. Это пророчество.

Северус побарабанил пальцами по подлокотнику. Как ни странно, он всегда подозревал, что это случится. Только слепец мог бы не подозревать этого. Пусть он и не следил за новостями прорицаний в Хогвартсе, но верил в существование определенного прилива и отлива вселенной. В некий ритм. И давно уже смирился с существованием неподвластных ему сил, притягивающих его в сферу Поттера, что ни в коей мере не уменьшало неприязнь, испытываемую им к молодому человеку.

– Несомненно, мне предназначено спасти его ценой собственной жизни, – тихим голосом беззлобно заметил Северус. Какой смысл впадать в ярость? Он был Упивающимся и совершал ужасные вещи. И такой вот конец... Пусть это и не будет искуплением, но, во всяком случае, будет хоть каким-то финалом – возможно даже адекватным.

– Не ценой твоей жизни, – поправил Альбус. – Как раз наоборот, Северус. Ты спасешь его лишь ценой его собственной.

– Избавь меня от своих загадочных намеков, лучше переходи к делу! – взорвался Северус.

Над поверхностью стола директора возник столбик гранатового света, с негромким хлопком превратившийсяв хрустальный стакан с бренди. Причем отличным бренди, заметил Северус – нос зельевара уловил все тонкости богатого коньячного букета. Разлит по бутылкам в Хересе, решил он, в каком-нибудь забытом богом и туристами небольшом винном погребке, посещаемом лишь местными магами. Зная, что бренди предназначен для него, он выхватил парящий в воздухе стакан и стал согревать его в ладонях.

– Пей, Северус, – посоветовал Альбус.

Зельевар нахмурился.

– Ну уж нет. Предпочитаю подождать, пока ты перестанешь нести околесицу. Возможно, тебе стоит начать с пресловутого пророчества. Снова Сибилла, верно? Надо же, Гарри Поттер обзавелся персональной прорицательницей.

– Взгляни сам, – предложил Альбус, указывая на думосброс, который тут же послушно поднялся в воздух и начал двигаться к ним.

Северус нахмурился, недовольство в его глазах нарастало.

– Альбус, ты уверен, что это не розыгрыш? Поттер, знаешь ли, наконец-то освоил окклюменцию, пусть даже ему пришлось заплатить за понимание важности этой науки смертью крестного. Вполне вероятно, что он придумал способ и для манипуляции воспоминаниями.

– Разумеется, нет, – негромко икнул директор. – Для этого бы потребовалась крупица интеллекта, Северус, ты же только что предположил, что он у него начисто отсутствует.

Предположил?

– А я считал, что выразился по этому поводудостаточно ясно, – поправил его Северус. – Для воздействия на думосброс, как тебе прекрасно известно, нужен не интеллект, а магический талант. И Мерлин знает, его у мальчишки достаточно, хотя Поттер применяет его лишь тогда, когда предоставляется случай поиграть в героя.

– Возможно, тебе самому следует попрактиковаться в легилименции, Северус. Судя по твоим словам, трудно представить, что ты побывал у него в голове.

Северус нахмурился.

– О, я насмотрелся достаточно. Особенно на его убеждение в том, что он достоин быть центром всеобщего внимания, даже своего кузена – который явно ему завидовал и, заметь, боялся его – с самого юного возраста. – Решив, что ничего путного от Дамблдора не дождаться, Северус глотнул бренди и вздохнул. Да, именно в Хересе. Разлит при открытой бочке фино... – Ну это же ни в какие ворота, Альбус. Как можно доверять думосбросу, побывавшему в руках у мага, вроде Поттера?

– А вот тут ты ошибаешься, – Альбус улыбнулся той самой щедрой улыбкой, которую приберегал для моментов, когда хотел показать, что знает что-то неизвестное Северусу (а такое случалось довольно часто). – Эти воспоминания ты увидишь благодаря любезности Невилла Лонгботтома.

– Лонгботтом, – мрачно повторил Северус. – Совершенно другое дело. – Он взглянул на думосборос, все еще парящий вне досягаемости. – Ну же? Альбус, дай мне наконец взглянуть на это пресловутое пророчество.

– Как только допьешь бренди, – напыщенно заявил старый волшебник.

Нахмурившись, Северус повиновался, затем притянул к себе думосброс и погрузил в него лицо.

Пятница, 8 мая 1998 17:37

Какое-то время спустя Северус, издав тяжелый вздох, откинулся на спинку стула.

– Я так понимаю, что Поттер уже это видел?

– Ммм… – Внимание Альбуса, казалось, было полностью поглощено чтением потрепанной тетради, пока Северус смотрел предсказание. Закончив страницу, директор взмахнул пальцем, чтобы перевернуть ее. – Он знал о нем уже некоторое время; дольше, чем кто-либо из нас. Невилл записал пророчество по памяти, хоть и с некоторыми неточностями, и показал ему. Затем Гарри исправил запись – уже после того, как ознакомился с воспоминанием сам, – с этими словами Альбус передал ему сложенный листок пергамента.

Северус взял его и, нахмурившись, прочел стихотворение.

– Поттер исправил текст, записанный по памяти?

– Ммм, – снова отозвался директор.

– Он ведь понятия не имеет, что все это значит, – вздохнул Северус. – Верно?

– Ммм, – послышалось в третий раз.

– Альбус, отложи свою проклятую тетрадь и поговори со мной!

Директор отложил тетрадь на стол и взглянул поверх очков-полумесяцев.

– Тебе требуется мое внимание, Северус?

Северус презрительно поджал губы, указывая на черные и фиолетовые каракули на пергаменте.

– Мне плевать, что показывает думосброс, это не может быть подлинным. Это абсолютно невозможно.

– Ты снова предполагаешь, что эти воспоминания были изменены?

– Нет, процедил зельевар. – Я предполагаю, что Трелони, как тебе прекрасно известно, не в своем уме, и нужно учитывать нелепость этого предсказания, большая часть которого никогда не осуществится, особенно в том, что касается Поттера.

– И тебе известно в малейших подробностях все, что она о нем говорила?

Cеверус проигнорировал намек.

– Вовсе нет, – лаконично ответил он, – но у меня есть уши, а студенты любят посплетничать, когда готовят зелья. Кроме того, уверен, что и ты заметил неверный размер пророчества. – Он снова презрительно взглянул на пергамент.

– Да, это нужно проанализировать, хотя подозреваю, что этому имеется объяснение. Что же касается его содержания, полагаю, ты уже догадался, какое заклинание имелось ввиду?

– Cambiare Podentes, – сдавленым голосом объявил Северус.

– Я знал, что ты осведомлен о нем.

Северус пожал плечами.

– И какой зельевар о нем не слышал? Полагаю, тебя не остановит тот факт, что это скорее легенда, чем реальность? Ну, я так и думал. И как глубоко простирается понимание Поттера? – Он мысленно проиграл последние реплики юноши. – Если подумать, в его бессмысленном лепете была крупица здравого смысла. Он понимает, что для него это, вероятно, будет... неприятно.

– О, я вполне уверен, что ты сможешь сделать это приятным, – заверил его директор. По крайней мере, его глаза не мерцали, хотя у Северуса все равно возникло сильное желание запустить в него проклятьем. Может, просто купить Альбусу каких-нибудь конфеток из магазина шуток, который недавно открыли эти ужасные мальчишки Уизли? Это было бы заслуженным наказанием, особенно учитывая выбор директором всех этих новых паролей – сразу ясно, что директор одобряет действия рыжеволосых болванов.

– Это совсем не то, что я имел в виду. Что тебе прекрасно известно, – отрезал Северус, вставая со стула, чтобы погреть руки у огня, хотя ему было вовсе не холодно. – Сама идея нелепа, Альбус. Поттер не сделает этого, когда поймет суть обряда.

– А мне кажется, ты недооцениваешь нашего Гарри, – тихо отозвался старый маг.

– О, ну продолжай, – издевался Снейп. – Превозноси его до небес, все эти очаровательные гриффиндорские качества, которые ты насаждаешь с упрямым постоянством. Или же мне превознести его вместо тебя? Знаменитый Гарри Поттер, смелый, благородный и порядочный, идеальная модель совершенства точь-в-точь как его отец...

– Не ехидничай, Северус, – прервал директор, поглотив с аппетитом несколько печений, прежде чем продолжить. – Просто не забывай, что ему всего восемнадцать и он смотрит в лицо собственной смерти. Разумеется, он сделает это.

– Восемнадцать, да, – рявкнул зельевар. – И он даже не может вести себя соответственно. Не в состоянии остаться и обсудить вопрос – а ты при этом утверждаешь, что он достаточно взрослый, чтобы отдать себя, добровольно провести Cambiare Podentes? И мало того – провести ритуал ни с кем-нибудь, а со мной! И затем исполнить все, что он пообещал?

– Я понимаю Гарри лучше, чем ты, – нахмурился Альбус. – И уверяю тебя, что он бы остался тут для дискуссии, если бы ты вел себя соответственно своему возрасту, Северус. С момента своего появления тут ты приложил массу усилий для того, чтобы оскорбить и спровоцировать его. Если ты желаешь, чтобы Гарри вел себя в соответствии со своим возрастом, то тебе следует делать то же самое.

– Меня не впечатляют твои банальности, – съязвил Северус, решительно настроенный не позволить лукавому директору собой вертеть. – Возможно, ты все же соизволишь ответить на вопрос, который я задал дважды? Насколько мистер Поттер осведомлен о требованиях пророчества?

– А. Как я понимаю, он и мисс Грейнджер как раз прошлым вечером в деталях обсудили этот вопрос с профессором Бинсом. Доброе старое привидение не было, скажем так... уверено в подробностях, но все же объяснило Гарри, что заклинание необратимо и включает в себя порабощение волшебника, в обмен на усиление его магического потенциала.

Северус ненадолго задумался, вспоминая взгляд Поттера, когда он сидел в обнимку с девицей Грейнджер. Такая буря эмоций… юноше не помешает научится их скрывать. И все же, если бы мальчишка вник в ситуацию полностью, Северус прочел бы на его лице совсем другие чувства.

Словно читая его мысли – на что хитрый легилимент, кстати, был вполне способен, – директор захлопнул тетрадь, которую столь внимательно изучал, и протянул ее зельевару. Вздохнув, Северус отошел от камина и взял ее; бегло просмотрев первые страницы, он приподнял брови. Не узнать чудовищные каракули было невозможно, так же как и бессвязную бестолковость мыслей. Однако самым неожиданным оказалось то, что Поттер провел массу времени, анализируя пророчество.

Но вместо того, чтобы оценить зрелость поведения Поттера, Северус лишь хмыкнул:

– И когда же этот кретин узнал о грядущей угрозе власти тьмы?

– По словам Невилла, – спокойно ответил Альбус, – четыре дня тому назад.

– И не подумал поставить тебя в известность, – констатировал Северус. – И даже не смей снова превозносить его.

– Северус. – Директор спокойно выждал, пока зельевар успокоится, затем тихо объявил: – Гарри было нужно время, чтобы подумать. В этом нет ничего необычного. И он бы пришел, не опереди его профессор Бинс.

– Ты серьезно полагаешь, что он бы прибежал сюда объявить в промежутках между порчей зубов твоими адскими сластями, что свержение Темного Лорда требует от него стать моим рабом?

– Нет, – признал Альбус. – Ты совершенно его не знаешь. Он бы все тщательно продумал, посоветовался с друзьями, и мисс Грейнджер, несмотря на неудачную первую попытку обнаружить полезную информацию, основательно исследовала бы этот вопрос. И когда Гарри понял бы, что не сможет узнать больше ничего нового, он бы пришел к тебе, Северус. Ожидая, что будеть съеден заживо или, по меньшей мере, вышвырнут из кабинета. Но все равно бы пришел.

– Ко мне!

– Естественно. Ты же – вторая заинтересованная сторона. Какого бы мнения ты ни был о Гарри, как бы ты его ни называл – хотя мне бы очень хотелось, чтобы ты сдерживал свой едкий сарказм, – юноша далеко не глуп.

– Я еще не видел тому доказательств, – грубо перебил Северус.

– А. Ну, в таком случае, возможно, мне следует тебе их предоставить, – спокойно отозвался директор. – Что скажешь о небольшом... пари о следующем шаге юного Гарри?

Северус замер и подозрительно взглянул на директора.

– О чем ты?

– Ну, на сегодня давай оставим его в покое - пусть позанимается. И мы увидим, Северус, как он решит поступить. Я утверждаю, что через несколько дней, максимум – три, Гарри придет к тебе, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию.

Губы зельевара растянулись в злорадной усмешке.

– Я же утверждаю, что он будет игнорировать ситуацию до тех пор, пока кто-нибудь не ткнет в нее носом и не вынудит к обсуждению. Так же как он притворялся, что не слышал василиска за стенами, словно его упрямое отрицание могло заставить монстра исчезнуть. Или же как он пробирался в Хогсмид, невзирая на то, что поблизости бродил этот маньяк-убийца Блэк, и все верили, что тот охотился за его шкурой, или же как он выжидал до самой чертовой ночи перед вторым заданием, чтобы украсть мои жарбоводоросли!

– Ну, если он упрямо проигнорирует сложившуюся ситуацию, – предложил Альбус, – то я собственноручно придумаю, как снять с Гриффиндора те пятьдесят баллов. Хотя, думаю, он еще тебя удивит. Значит, пари?

Северус ответил вежливым кивком.

– И в маловероятном случае, если он все-таки ко мне придет? Полагаю, ты потребуешь годовой запас сахарных перьев или тому подобную чепуху?

– Нет, я потребую, чтобы ты держался с ним в рамках приличия, Северус.

Северус нахмурился, но снова кивнул.

– Три дня, – предупредил он. – А потом?

– Мы позовем его сюда вместе, чтобы рассказать о заклинании и его требованиях.

– Трудно представить, как такое обсуждение удержится в рамках приличия.

– Неважно, –Альбус оставался неумолимым. – Я настаиваю на том, чтобы ты был вежлив.

– Ага! Значит, теперь от меня требуется быть учтивым в любом случае: выиграю я или проиграю? – в ярости воскликнул Северус.

Выражение лица Альбуса ожесточилось..

– Что-либо другое было бы тебя недостойно, Северус. Юноша будет испытывать достаточный шок и без твоих провокаций.

Верно. Как верно, подумал Северус.

– Альбус, как тебе прекрасно известно, меня нельзя назвать добрым. И подробности именно этого заклинания... Не думаю, что именно я должен ознакомить мистера Поттера с подробностями ритуала.

– Если этого не сделаешь ты, то потом ему будет еще труднее. Нежели ты этого не понимаешь? – Когда зельевар поднялся с каменным выражением лица, Альбус уступил. – Ну хорошо же. Если ты настаиваешь, напиши ему синопсис. О! Хотя тут могут возникнуть проблемы; я так понимаю, ты считаешь его безграмотным?

Вместо ответа, Северус лишь сердито взглянул на директора и отмахнулся.

– Тонкое искусство оскорблений.

– Разумеется, – пробормотал директор. – Но на сей раз ты его ограничишь, ведь что бы ты ни написал, у него возникнут вопросы. Не удивлюсь, если вы проговорите всю ночь.

– Какая изумительная перспектива, – протянул Северус. Его ноздри трепетали, когда он потянулся за дневником Поттера и свитком с пророчеством. – Ты позволишь? С возвратом.

– Гарри, когда он к тебе зайдет.

– Самоуверенный старикашка, не так ли?

– В том, что касается Гарри? О да. Совершенно. – Улыбка директора напоминала ту, с которой обычно изображали средневековых святых с золотым нимбом над головой. – Лимонную дольку, Северус?

Зельевар не удостоил того ответом, а вместо этого спрятал свиток с тетрадью во внутреннем кармане мантии, подошел к камину и исчез в зеленой вспышке пламени.

Пятница, 8 мая 1998 18:44

За ужином в Большом зале всегда было шумно – ну, может быть, за исключением периода школьных каникул – но даже тогда там присутствовал раздражитель по имени Гарри Поттер. Обычно, когда Северус хотел почитать во время еды, он оставался у себя в подземельях, где тишина способствовала продуктивности размышлений.

Сегодня, однако, он собирался послать к черту приличия и читать за учительским столом. Ему не терпелось проверить темперамент Поттера, продемонстрировав юноше, как ненавистный профессор читает его личный дневник. Хотелось спровоцировать молодого человека на реакцию. Вызвать у него... возмущение? Возможно. Или гнев. А может, даже настоящий скандал.

Северус читал, ковырял вилкой салат из руколы и гиацинта, нанизывая на вилку одиночные листья и лепестки, и ждал реакции Поттера. Разумеется, это произошло не сразу; вот он снова уселся напротив Грейнджер и начало что-то увлеченно с ней обсуждать, размахивая руками. Казалось, речь шла о движениях в квиддиче, хотя Северус был уверен, что Грейнджер была слишком умна, чтобы интересоваться такой чепухой. Как ни странно, заметил Северус, мальчишка Уизли – слава Мерлину, последний мальчишка Уизли на ближайшее будущее – тоже был с ними и выглядел так, словно ему было совершенно наплевать на то, что Гарри Поттер увел подружку прямо у него из-под носа. Возможно, Уизли был просто слишком туп, чтобы это заметить.

Поттер до сих пор не взглянул на учительский стол, что не удивляло Северуса – как обычно, юноша намеренно игнорировал проблемы до тех пор, пока катастрофа не принуждала его к действиям. Ну точно как с окклюменцией. Разве Поттер прилагал усилия, чтобы ее освоить, когда это имело значение? Нет, только после того, как Блэк упал за занавеску, до мальчишки дошло, что учителя могут его чему-то научить.

Северус с отвращением взглянул в дневник и заставил себя погрузиться в отрывочные, полусвязные заметки, нацарапанные жуткими каракулями Поттера.

«Тьму поразить есть надежда, но силы две надо скрестить»

написал он, а внизу:

«захватить, завоевать, победить... тьма – это, должно быть, Волдеморт. Значит, победить Волдеморта скрещенными силами. Но что означает «скрестить силы»? Означает ли «скрестить» – как мечи в битве? Надеюсь, что нет. Чтобы применить Непростительные, нужно действительно хотеть этого, а я не смог, даже когда было необходимо. Не думаю, что сумею когда-либо это сделать. Может, «скрестить» тут означает скорее как вычеркнуть, перечеркнуть крест накрест? Победить Волдеморта, вычеркиванием моей силы? Это совсем нелогично!»

Северус закатил глаза и, выронив вилку, сделал глоток меда. Большой глоток. Эти так называемые размышления Поттера были абсолютной чепухой! Снейп испепелил взглядом стол гриффиндорцев, но, казалось, никто не обратил на это внимания. Наверное, они уже привыкли получать от него мрачные взгляды. Теперь Поттер использовал руки для еды, вместо того чтобы заново проигрывать ими Чемпионат Мира по Квиддичу, однако продолжал упорно игнорировать учительский стол. Нахмурившись, Северус вернулся к чтению. Большая часть записей была невероятно глупой, но иногда он поднимал брови, удивляясь остроте промелькнувшей мысли. Решение опросить о заклинании привидения, в виду того, что оно не доступно смертным... ну, этот вывод был почти что умным, хотя, разумеется, добавил про себя Северус, Поттеру понадобилось слишком много времени, чтобы прийти к заключению, что ему нужно конкретное привидение – эксперт по истории. Он продолжал читать, размышляя, и в конце концов достиг совершенно поразившей его записи:

«Ключ – в Cambiare

Ключ. Выход, решение, разгадка. И еще тут говорится, что Cambiare – это ритуал, включающий в себя как минимум два разных магических полюса. «Если силе двойной ее не одолеть» – это уже дальше. И еще та часть о том, что придется одолевать зло «не звуком заклятья»... Не звуком, то есть обратное «только звуком, только словом». Но что же это означает? Может, как в тех маггловских романах, которые иногда упоминает Гермиона, где браки совершались лишь номинально, условно, то есть клятвы были произнесены, но не имелись в виду? Или же им не намеревались следовать? Выполнить ритуал не номинально, не условно: то есть это означает, что заклинание нельзя просто произнести, потому что потом оно развивает собственную магию. И еще как будто оно связано со строчкой: «ты лишь в истинной воле победу найдешь», где словно запрещается попытка обвести ритуал вокруг пальца, что может отменить его и привести к триумфу Волдеморта. Значит, чем бы ни было это Cambiarе, мне придется выполнять его по-настоящему. Во всяком случае, до тех пор пока мы не избавимся от Волдеморта.

Снейп вздохнул. Гарри будет вовлечен в Cambiare намного дольше, чем потребуется для победы над Волдемортом. Так же, как и сам Северус. Если, разумеется, ему не захочется соответствовать прозвищам, которыми награждали его студенты – вроде «Подлейший ублюдок времен и народов». Не то чтобы он им не был, однако некоторые вещи были чересчур жестоки даже для него.

Даже если объектом жестокости был Гарри Поттер.

Северус снова вздохнул и продолжил чтение.

«Кто не раз нелюбви вопреки был спасен

Я знал, что рано или поздно доберусь до этого места, – писал Поттер.– Разве пророчества не должны выражаться более двусмысленно? Даже Рон догадался через десять секунд после прочтения этой строчки, а я посещал с ним прорицания – и знаю, что он в них абсолютный ноль. Как, в общем-то, и я сам. Ладно, ладно. Начнем с конца. «Нелюбви вопреки» Ну, многие меня не любят. Во-первых, Волдеморт. Хотя мне будет трудно утверждать, что он спас мне жизнь, не говоря уже о «не раз». То же относится к Малфою и его отродью, да и к другим Упивающимся. Ладно, кто же еще может им быть, кроме очевидного кандидата – о котором я еще не готов думать». Карикатура на летучую мышь указывала на тот момент, когда Гарри прекратил писать, чтобы подумать. «Черт. Мне больше не приходит в голову никто, кто бы меня ненавидел и в то же время спасал мне жизнь. Кроме одного. Ладно, ладно, возможно, это он, но, просто чтобы убедиться, давай перейдем к этому «не раз».

И затем, к ужасу Северуса, последовал хронологический список событий.

– Он не дал Квирреллу сбросить меня с Нимбуса 2000;

– Он избавился от змеи, которой в меня метнул Малфой, применив Serpensortia во время той дуэли. Конечно, позже выяснилось, что я мог с ней общаться, поэтому технически моя жизнь не была в опасности, но он предложил от нее избавиться еще до того, как узнал, что мне ничего не угрожало, так что, наверное, это все-таки считается?

– Он пытался предотвратить мои нелегальные походы в Хогсмид. Это квалифицируется не совсем как спасение жизни, но что, если он руководствовался не тем, чтобы создать мне проблемы, а скорее тем, чтобы спасти меня от столкновения с Сириусом Блэком?

Рядом с этой записью была короткая зачеркнутая фраза: «Как же мне не хватает Сириуса». Затем список продолжался.

– Он пытался отстранить меня от участия в Тримудром Турнире. Тогда я думал, что он действует из злобы или от уверенности в том, будто я каким-то образом умудрился перейти возрастную линию. И все же – что, если на самом деле он думал об угрожающей мне опасности, а это было правдой, и о моей не готовности к участию в турнире, да и это тоже оказалось верно. А вдруг, когда он обвинял меня в обмане ради участия в турнире – это было извращенно-саркастическим способом мне помочь?

– Он пытался научить меня окклюменции, чтобы Волдеморт не смог заманить меня в ловушку. Черт, мог ли он быть худшим учителем? Я даже не начал понимать основы всего этого, до тех пор пока Гермиона не раздобыла мне приличный учебник. И все же, несмотря на его неспособность к преподаванию, даже если бы на кону стояла его жизнь, полагаю, он все-таки пытался спасти мою. И еще одна зачеркнутая фраза: «Как жаль, что мне не удалось усвоить блокировку от Волдеморта, когда это было действительно важно».