Cambiare Podentes

– Вода... изменила цвет, она стала бледно-зеленой... и блестящей.

Сам Северус предпочел бы более точный эпитет, вроде «стала перламутровой».

– Магия регистрирует каждый сделанный нами к завершению ритуала шаг, – пробормотал он, хотя, казалось, Гарри вовсе не нуждался в пояснении. – Не желаешь ли немного посидеть и прийти в себя?

– Э... почему бы нет? Отличная мысль. – Но Гарри не двинулся с места, пока Северус сам не потянул его к подводной скамье. Однако это оказалось нелегко: руки зельевара постоянно соскальзывали с гладкой кожи юноши. Хм, кажется, действие Frictionate почти прошло. Вскоре нужно принимать меры.

Он усадил Гарри рядом с собой, обнял одной рукой за плечо и притянул поближе. Юноша снова опустил голову зельевару на грудь. Некоторое время они просто спокойно сидели, прислушиваясь к царящей в подземельях тишине.

Разумеется, тишина не была абсолютной. Северус слышал, как потрескивали фитили мерцающим пламенем свечей и тихо плескалась вода в бассейне. А закрыв глаза и прислушавшись, он мог уловить, как капает вода за каменными стенами. Интересно, что же мог слышать сейчас Гарри, с его обостренным слухом?

Как выяснилось, Гарри обращал мало внимания на посторонние звуки.

– Как жаль, что я не могу сейчас касаться тебя и проделать с тобой все то, что ты сделал со мной...

Северус выгнул бровь. Вот это приятный сюрприз. Быть может, Гарри не такой скромник, как он полагал.

– М-м... да, узы не позволят тебе это сделать. Но завтра у нас будет достаточно времени. Оно и к лучшему, учитывая принятое мной зелье.

– Ах, зелье? – протянул Гарри. – Знаешь, а я все гадал, почему ты... ну... время от времени я поглядывал вниз и полагал, что ты не получаешь особого удовольствия...

– О, я получал огромное удовольствие. Разве ты не помнишь, как я принимал зелье ранее?

– Для меня это все как в тумане. – Гарри придвинулся ближе. – У меня почти не осталось никаких отчетливых воспоминаний о церемонии. А вот теперь... хм... Я отлично помню все, что происходило со мной в более отдаленном прошлом. – Он нахмурился. – Но вот недавно... Только фрагменты - о нас с тобой. Я что, правда целовал тебе ноги?

Что ж. По крайней мере в его голосе не звучало отвращения.

– Да, – подтвердил Северус и, протянув руку, поиграл продетым в сосок юноши кольцом. – А потом ты принял мою метку. До сих пор больно?

– Немного. Но это хорошая боль. Ну, вроде ранки во рту.

– Не понял?

– Ну, знаешь, когда во рту ранка и ты постоянно трогаешь ее языком?

Нет, Северус не знал.

– Ну, если человек совершенно лишен самодисциплины... – сухо заметил зельевар.

– Да ладно тебе, – перебил Гарри и тут же забеспокоился. – Э... мне позволено так с тобой разговаривать? Может, я обязан проявлять больше уважения?

– Ничего страшного, – успокоил Северус юношу, довольный, что тот вышел из состояния неестественной покорности. – Я хочу, чтобы ты оставался самим собой. Понимаешь?

– Ага. Невероятно, – рассмеялся Гарри. – Годами ты пытался меня изменить, да? С другой стороны, я не уверен, что тогда ты был знаком со мной по-настоящему. И я понимал это, хотя вряд ли мне от этого было легче – ты же был жутко самоуверенным. Что дало тебе основание думать, будто мне свойственны заносчивость и высокомерие? Мой бессмысленный взгляд на самом первом уроке, что ли?

Тон Гарри оставался дружелюбным, но Северуса неимоверно удивил выбор темы разговора. Какой смысл ворошить прошлое? Ведь они начали с чистого листа.

Зельевар все еще размышлял о достойном ответе, когда раздался громкий всплеск и его грудь окатило водой.

Гарри стоял, отплевываясь и тряся головой так, что зеленые капли дугой разлетались по сторонам.

– Я соскользнул со скамьи!

Определенно, настало время повторного «Frictionate».

– Постарайся больше не нырять под воду с головой, – посоветовал Северус, потянувшись к папоротникам за палочкой. Он призвал бальзам, набрал целую пригоршню и принялся смазывать стратегически важные для сохранения равновесия части тела себе и Гарри.

– Мне не нырять? – жалобно переспросил Гарри.

– Лучше не стоит.

– Черт! – с досадой воскликнул юноша. Северус решил бы, что тот издевается, но молодой человек казался искренне расстроенным. – Понимаешь, мне тут пришло в голову, что раз я не могу воспользоваться руками, то мог бы попытаться... ну, тебе отсосать. То есть, кажется, это очень здорово... Хм-м, по-твоему, я поскользнулся именно поэтому? Ну, потому что мне настолько этого хотелось?

Спохватившись, Северус закрыл уже некоторое время приоткрытый рот и попытался проанализировать поведение юноши. Принятое молодым человеком зелье было известно своим галлюциногенным эффектом... однако оно никоим образом не могло вводить соискателя в заблуждение, внушая ложные желания...

– Жаль, что у меня нет жаброводорослей, – нахмурившись, продолжил Гарри. – Было бы прикольно, правда? Я мог бы остаться под водой достаточно времени, чтобы немного поэкспериментировать. Выяснить, например, поместится ли твой член у меня во рту. Он же у тебя просто огромный. Но Добби раздобыл для меня только одну порцию. А жаль, правда?

Северус не верил своим ушам. Гарри не просто проявлял явный... интерес, но так же легкомысленно раскрывал секрет из своего прошлого, который не имел никакого отношения к происходящему сейчас. Тогда зачем он это делал?

– Мои жаброводоросли стащил домовик?

Гарри моргнул.

– Ах да. Ты же думал, что это сделал я. Ну, для информации, это не я воровал у тебя ингредиенты на втором курсе. Для оборотного зелья, помнишь? Это была идея Гермионы, вот она и стащила шкурки бумсланга из твоих запасов. Хотя я чертовски облегчил ей задачу, отвлекая твое внимание в классе, вот ты и не заметил, как она прокрадывалась в кладовку. Ну, отвлекающий маневр, сам понимаешь. Ага, старый как мир трюк с взрывающимся в котле фейерверком. – Юноша тепло улыбался явно приятному воспоминанию.

Северус снова закрыл рот. Еще немного, и он будет выглядеть идиотом с разинутым ртом, как он однажды обозвал Гарри. Преданный друзьям гриффиндорец не просто их выдавал, а даже смаковал воспоминания – в присутствии не кого-нибудь, а Северуса – о том, как во время его урока запустил подрывное устройство в чей-то котел.

Северус раздраженно отодвинулся от Гарри подальше.

Но не успел он высказать вслух все свои мысли по поводу признаний юноши, как на него снизошло озарение: виноградное масло... «Драконий Дурман»... щепотка пыльцы мухомора... по отдельности ни один из вышеперечисленных компонентов не провоцирует подобной реакции. Оданако, смешанные в одно зелье, которое долго настаивалось на слабом огне... под влиянием мощной межосевой магии, которая сейчас в игре... о да, теперь все становится на свои места.

Гарри временно утратил власть сдерживать мысли. Сейчас юноша говорил... и будет говорить все, что ему приходит в голову. Более того, даже если он и поймет, насколько разоткровенничался, то сделает это гораздо позже...

Нет, это не веритасерум... Это было гораздо эффективнее. В конце концов, бывали случаи, когда маги пытались сохранить молчание под действием сыворотки правды.

Гарри же явно не умел противиться воздействию магии. Что было вполне объяснимо. И в известной степени даже имело смысл.

Ведь ритуал основывался на повиновении. С какой стати позволять соискателю иметь секреты?

Северус от ликования чуть ли не потер ладони. Ах, какие перед ним открываются великолепные возможности! Стоит лишь направить поток воспоминаний Гарри в нужную сторону, и тот выболтает все, что знает. Ведь, по его же собственным словам, юноша отлично помнит события прошлых лет. Например: «Что случилось на самом деле в вечер побега Сириуса Блэка от дементоров, Гарри?»

Но нет, у них были более приятные темы для разговора, чем обсуждать человека, который был мертв вот уже несколько лет.

Гораздо более приятные, особенно учитывая провокационные заявления юноши несколькими минутами ранее. Неужели он действительно намеревался сделать Северусу минет? Или это влияние «Дурмана»? Или же это было заветным желанием, искренней мыслью Гарри, которую он был не в силах удержать при себе?

Северус придвинулся к молодому человеку и стал покусывать мочку его уха. Затем едва слышно спросил:

– Итак, Гарри. Могу я задать тебе вопрос? Мне бы очень хотелось узнать... Что ты думаешь о моем члене?

– Ох, твой член, – опустив взгляд, Гарри посмотрел на вышеупомянутый орган сквозь воду. – Он мне нравится. И это меня очень смущает. Кажется, я пытался заставить себя не... – Юноша хихикнул. – Ну да... кажется, я изо всех сил старался, но у меня ничего не вышло. Я просто не могу с собой совладать. Он просто... красивый, понимаешь?

Гарри наклонился вперед, словно пытаясь разглядеть получше объект своего восхищения. Северус оценил жест, но когда ему показалось, что юноша вот-вот упадет в воду, зельевар неохотно положил руку на его плечо и помог вновь обрести равновесие.

– И что же делает его таким привлекательным?

Юноша облизал губы.

– Он такой большой.

– И теперь это тебя не волнует?

Нахмурившись, Гарри задумался.

– Э... даже не знаю. А что, раньше волновало?

Северусу не хотелось вдаваться в подробности. Он уже сожалел, что упомянул об этом. Где была его голова? Но, возможно, оплошность поправима. Стоит лишь сменить тему, задав Гарри другой вопрос.

– Значит, его размер тебе нравится? Когда ты на него смотришь?

– М-м... и когда я к нему прикасаюсь, тоже. Такой тяжелый и толстый. Жаль, что я не могу дотронуться до него сейчас. Какого черта они придумали эти узы? По-моему, это не такая уж блестящая идея.

– Да, – протянул Северус, – я тебя понимаю. Ну что же, завтра ты сможешь прикасаться к нему сколько угодно. Возможно, мы проведем в постели целый день, а? Как тебе эта мысль?

Гарри снова нахмурился.

– Э... завтра? Ну, наверно, можно. Трудно сказать. Северус, кажется, я не могу... даже думать не могу о завтрашнем дне. В моей голове творятся странные вещи. Можно еще воды?

Северус поднес к губам юноши кубок и задумался над очередным вопросом.

– Так что еще тебе во мне нравится?

Зельевар подразумевал свою внешность, ожидая, что Гарри, возможно, упомянет его волосы. Однако мысли юноши текли в совершенно ином направлении.

– О да. Ты такой умный, – Гарри смущенно поерзал, но, казалось, уже не мог остановиться. – Ты разбираешься в винах и высокой кухне. Да, я понимаю, что это не самое важное в жизни, но все равно... Впечатляет. Быть может, потому что в детстве я ел слишком много тостов. Запивая водой. Ха, я вырос на хлебе и воде.

Сбитый с толку, Северус не знал, как на это отреагировать.

– Если хочешь, я мог бы научить тебя разбираться в еде и винах.

Напрягшись, Гарри пожал плечами.

– Ну, ты же разбираешься во всем этом с самого детства. То есть после того, как переехал от отца, да? Со мной все было иначе.

Северус наклонился к Гарри.

– Ты хочешь научиться?

– Ну да... было бы приятно: заказывая еду, не ощущать себя каждый раз болваном, – кивнул Гарри.

Даже после всех приложенных Северусом в прошлом усилий, чтобы оскорбить и унизить юношу в вопросах, касающихся кухни и вин. Что было нехорошо с его стороны. Теперь зельевар понимал это яснее, чем прежде.

Ради Мерлина, молодой человек рос на хлебе и воде. Северус же издевался над его невежеством в вопросах гастрономии? И зельевар тут же поклялся, что исправится в ближайшем будущем.

Но сейчас ему хотелось услышать больше... и вовсе не о еде.

– Итак... тебя во мне привлекает что-то еще?

Гарри кивнул.

– М-м... ага. Ты разбираешься не только в винах. Ты очень силен в магии. То есть в разных ее областях. Не только в зельях. Интересно, почему Дамблдор никогда не позволял тебе преподавать ЗОТС? Может, потому что хоть ты и много знаешь, но вот преподаватель из тебя никудышный, ты не смог бы научить даже вундеркинда. Впрочем, ты сумел бы отлично на него накричать.

Северус открыл рот, чтобы возразить, но не нашел, что сказать.

– С другой стороны, – беззаботно продолжал Гарри, – у нас никогда не было стоящего преподавателя по ЗОТС. Ну, может быть, кроме Ремуса. Но один год из семи – жалкие результаты. Знаешь, кстати говоря, в этой школе многое нужно изменить. Прорицания – совершенная чушь. Хотя, может быть, это из-за учителя, а не предмета. Ну да, Фиренце был вроде ничего. А уход за магическими существами?! Нет, Хагрид, конечно, классный, но мы же постоянно тряслись от страха на его уроках, гадая, кто же на сей раз окажется съеден, покалечен или...

– Гарри. – Северус выждал, пока юноша повернул к нему голову. – Ты говорил, что тебя привлекает моя магическая эрудиция. Что-нибудь еще?..

– И все эти языки, – в голосе юноши слышалось восхищение. – Даже не представляю, где ты их выучил. То есть явно не в Хогвартсе.

– Просто у меня лингвистические способности. На самом деле, обучение языку занимает не так уж много времени.

– Ага, потому что ты умный.

– Гарри, не вижу причины, почему бы тебе не научиться всему, чему захочешь.

– Ну да, конечно.

М-да, явно настало время придать беседе более легкомысленный характер. Все, что ему хотелось, – услышать пару комплиментов от своего любовника. В его намерения вовсе не входило напоминать Гарри о трудном детстве или заставлять страдать от комплекса неполноценности.

С другой стороны, изначально юноша отреагировал подобным образом, когда они обсуждали члены, верно? Как только он заметил, что размер зельевара превосходит его собственный, то тут же пришел к удручающим выводам относительно своих мужских достоинств. Возможно, это тенденция. Возможно, эта тенденция - пережиток прошлого, наследие из того дома, в котором никто не желал его присутствия.

И только подумать, что Северус когда-то считал Гарри высокомерным.

Нет, определенно, настало время перейти к легкой беседе. Северус придвинулся ближе - так, чтобы их бедра соприкоснулись, и обвил Гарри одной рукой, намеренно задевая плечо юноши прядями волос.

– Кажется, тебе это нравится? Мои волосы?

Гарри рассмеялся.

– Ага, когда они чистые. По-моему, меня вообще влечет к темноволосым. Даже нет, не просто темно... А иссиня-черноволосым. Потому что сначала я бегал за Чо, потом пригласил на Рождественский бал... ой... кажется, потом был кто-то еще?.. Нет, меня определенно влечет к черным волосам, – Гарри поерзал на скамье, окидывая Северуса оценивающим взглядом.

– Что-нибудь еще?

Гарри едва заметно кивнул.

– М-м... да. Мне нравится тебя слушать. Ну, то есть когда ты не совсем грубишь. Дело в твоем голосе, понимаешь? Он такой бархатистый. Как плавленая карамель. Обожаю его. Хм... я и карамель обожаю, кстати. А еще люблю марципаны, рисовый пудинг, пирог с патокой – если, конечно, его не приготовил Хагрид, – а еще мне нравится подходящая по размеру одежда и кока-кола. Хм, нет, кола не нравится. Но никак не вспомню почему. А что, раньше она мне нравилась?

– Да, – мягко подтвердил Северус, который наслаждался внезапной открытостью юноши – Гарри болтал, открывая, не задумываясь, то, о чем Северус никогда бы не догадался сам. – А как тебе нравится проводить время, не считая игры в квиддич?

– Э... я люблю плавать. Нельзя сказать, что у меня много опыта. Ванна для старост – классное место, если там не околачивается Миртл. Этот бассейн тоже неплох. А еще я люблю рисовать, хотя у меня не очень хорошо выходит. Играть в шахматы, пусть даже меня почти всегда побеждает Рон. Э... нравится забавляться, придумывая новые заклинания. Да, это трудно, но у меня получается. И я не думал, что люблю читать, пока Гермиона как-то пару лет тому назад кое-что не придумала... Не знаю... даже не помню точно, как все получилось. Но она решила познакомить нас с Роном, ну, и всех остальных, с маггловской литературой. Сказала, что Хогвартс не заботится достаточно о нашем всестороннем развитии, и даже маггловедение не заполняет пробелов. Вот она и составила список книг и доставала всех до тех пор, пока мы их не прочитали. Рон и я смеялись за ее спиной. Только ты ей не говори, ладно? Но некоторые из книг оказались очень интересными. Э... «Остров сокровищ», например, или «Повелитель мух»... мне нравятся такие книги.

– Я и сам получаю немало удовольствие от чтения, – кивнул Северус. – И что бы ты ни думал, моя коллекция не состоит лишь из пособий по зельям или другим разделам магии. Напротив, на моих полках можно найти даже маггловскую литературу, пусть – в отличие от предпочтений мисс Грейнджер – она в меньшей степени отражает тенденции массовой культуры.

Зельевар умолк, предоставляя Гарри возможность отреагировать на сказанное.

– Готов поспорить, что у тебя там Шекспир, ага? Но это то же, что читать на незнакомом языке...

– Между прочим, я имел в виду эротику.

Гарри поморгал.

– Э... серьезно?

– О да, это мое хобби.

– Эротика.

Северус фыркнул.

– Да, Гарри. Почему это тебя так сильно удивляет?

Совершенно не сдерживаемый правилами хорошего тона, Гарри, не мешкая, высказал зельевару все, что думал:

– Ну, просто ты кажешься слишком старым для таких... То есть я-то понимаю, что ты еще не дряхлый старик, но ведь уже и не юноша, верно?

– Мне нет и сорока!

– Именно, – пожал плечами Гарри. – Слишком старый для того, чтобы пускать слюни над голыми девочками. Ну, образно выражаясь.

Ах да.

– Под «эротикой» я подразумевал публикации не совсем в этом роде. Коллекционируемые мной произведения несколько иного плана, хотя временами там попадаются иллюстрации. Мужчин, а не девочек. – Северус помолчал. – Мы можем почитать вместе, и ты составишь собственное мнение о моих вкусах.

В зеленых глазах юноши промелькнуло любопытство или, возможно, интерес.

– Значит, это романы?

– Есть и романы, но в основном – короткие новеллы.

– И там описывают мужчину с мужчиной? О таком действительно пишут книги? Ну, то есть художественную литературу? – Гарри поерзал на сидении – знак, что на сей раз юношу что-то беспокоит. Впрочем, сейчас Северус мог бы обойтись и без наблюдения за его поведением.

– Меня ... ну... как бы возбуждают такие разговоры, – признался Гарри. – Нет, даже без «как бы».

– Значит, ты бы хотел продолжить?

– Что продолжить? А, это. Здорово, – зевнул Гарри. – Ой, извини, не могу прикрыть рот. Ха. Я возбужденный и сонный одновременно. Ну и ну!

– Вполне естественно, что ты устал. – «Да оно и к лучшему, потому что поможет уснуть, несмотря на узы». – Третий раз отличается от двух предыдущих, – продолжал он, схватив Гарри и усадив к себе на колени. – Нам нужно будет запечатать ритуал.

– Вот так? – И он приник к зельевару в страстном, французском поцелуе.

«Нет, все же приятно иметь молодого любовника, полного энтузиазма», – решил Северус, опуская руку на член юноши, который предсказуемо оказался почти совсем не эрегированным, свидетельствуя о том, что готовность Гарри продолжить носила скорее психологический, а не физический характер.

Разумеется, Северус прекрасно понимал это.

Однако тот пыл, с которым целовал его Гарри, заставлял надеяться, что до окончания ритуала оставалось совсем недолго. Ритуал необходимо закончить, пока юноша совершенно не свалился от усталости, а потому будет лучше не откладывать финал. Что напомнило ему...

Прервав поцелуй, Северус предупредил:

– Чтобы запечатать ритуал, тебе придется кончить над водой, оросив ее поверхность спермой. А потому на сей раз за пару секунд до того, как ты будешь на грани оргазма, предупреди меня.

– А разве ты сам не видишь? Ты же у нас эксперт. О да, именно так... м-м-м...

– Вижу, но это очень важно, и ошибка недопустима.

Гарри резко кивнул и толкнулся бедрами.

– Я... заткнись, а? Ты меня отвлекаешь... слушай, ты мне не дашь пососать палец?

Интересно, сколько раз в прошлом Гарри хотелось, но он не осмелился попросить этого?

Он приблизил свободную ладонь ко рту юноши, надеясь, что действие Frictionate до сих пор не выветрилось. Сейчас, когда обе его руки были заняты, только зелье удерживало на скамье их обоих.

Ах... Язык и губы Гарри неумело, но воодушевленно обсасывали палец Северуса. Как же зельевару не терпелось дождаться завтрашнего дня, когда он как бы между прочим упомянет, что эффект зелья испарился. «Ты же хотел проверить, помещается ли мой член тебе в рот, Гарри...» – напомнит он.

– М-м.... – произнес Гарри, чьи глаза сияли от удовольствия. Он выпустил палец и издал стон, затем снова взял его в рот, все лихорадочней толкаясь бедрами.

Вполне естественно, что на сей раз доведение юноши до оргазма заняло немало времени. Но ритуал был продуман до мелочей, маслянистая влага предотвращала риск болезненного раздражения. Впрочем, рукам Северуса от этого было не легче. Когда Гарри наконец достиг развязки, каждая фаланга пальцев зельевара ныла, а один палец вообще ощущался так, словно его совершенно высосали.

Прошла целая вечность, и вот Гарри приоткрыл рот, чтобы издать какой-то невнятный звук.

Но Северус понял. Он стремительно выхватил палец изо рта юноши и этой ладонью приподнял Гарри над водой, подхватив под ягодицы, не прекращая ласкать его член другой рукой.

Однако после этого все затянулось – Гарри ошибочно оценил ситуацию. Но это уже было неважно. Когда юноша все-таки кончил, головка его пениса выглядывала из зеленой, мерцающей воды.

Гарри только кряхтел от силы оргазма, и неудивительно. Некоторое время его семя выплескивало на несколько дюймов над водой.

Едва жемчужные капли соприкасались с водной поверхностью, та становилась совершенно прозрачной, при этом ничуть не утрачивая маслянистости.

Когда юноша, кончив, бессильно свалился на скамью, Северус поднялся и вынес его из ванны на руках, словно младенца.

Гарри приподнял голову, его глаза затуманились от усталости.

– В-все? Это конец?

Северус мягко поцеловал его в лоб.

– Да, все закончено. Ты был прекрасен, Гарри. А теперь нам нужно идти спать.

– Я... – Гарри громко зевнул, затем приник щекой к груди зельевара. – Нет проблем. М-м-м... это было здорово. Нам стоит почаще заниматься сексом в ванне...

После чего, казалось, у него не осталось сил даже на болтовню. Пока Северус, поставив его в душе, намыливал и смывал с него остатки маслянистости, он не проронил ни слова. Когда зельевар призвал стул и усадил на него Гарри, чтобы вымыть его волосы, тот тяжело прислонился к спинке едва не сползая вниз.

Но даже теперь Гарри не сводил взгляда с члена Северуса.

Как жаль, что с наступлением утра юноша утратит раскованность в вопросах наслаждения. Впрочем, был случай, когда тот ворвался в подземелья и потребовал минет... побуждаемый яростью.

Однако Северусу не хотелось внушать Гарри гнев, даже предвкушение подобного вечера того не стоило.

Удерживая Гарри левой рукой, правой он быстро намылился и вымыл голову сам.

Наконец оба мужчины были вымыты и готовы ко сну. Взмахом палочки Северус потушил свечи и взял юношу на руки. Тот настолько устал, что это казалось наилучшим выходом. Впрочем... Северус готов был признаться: ему это нравилось.

Зельевар опустил гриффиндорца на кровать, устроив на одной из сторон, и улегся сам, повернувшись к юноше лицом и подложив под его голову руку, чтобы тот мог спать, используя плечо зельевара как подушку. Они не спали так раньше, но на сей раз было важно, чтобы Гарри оставался в объятьях Северуса всю ночь.

– Так хорошо? – спросил зельевар, притягивая юношу ближе и обнимая его второй рукой.

Гарри сонно кивнул.

– Ага... устал... ...ой ночи.

Не успел Северус моргнуть и глазом, а Гарри уже спал в его объятьях. Сам же зельевар еще долго не мог уснуть. Странное это ощущение – быть сексуально возбужденным, но изнутри. Кроме того, из головы не выходил ритуал. Гарри опускается перед ним на колени, его накрывает ниспадающей мантией. И после, такая откровенность в ванне. Такое неприкрытое желание.

Накрыв ладонью голый живот юноши, Северус улыбнулся. Ему захотелось поцеловать Гарри снова. Импульс казался почти невыносимым, но он сумел побороть его. Юноше было необходимо выспаться.

В темноте Северус кивнул и закрыл глаза, но даже засыпая, он видел перед собой Гарри.

Который теперь принадлежал только ему.

Глава 50

Четверг, 18 июня, 1998, 20:32.

Северус не привык просыпаться с кем-то рядом, и то, что несколько прошлых ночей с ним был Гарри, не изменило устоявшейся привычки.

Однако, стоило открыть глаза, в голову пришла мысль: «Теперь так будет всегда». Отныне Гарри принадлежит ему. Это было последнее, о чем он думал, засыпая вчера ночью. И именно об этом вспомнил сразу после пробуждения.

Ему.

Когда еще кто-то принадлежал только ему одному?

Когда еще он ожидал от кого-то подобного?

Разумеется, никогда. Во-первых, с ним было трудно ужиться. Из-за вспыльчивого нрава и требовательности. Да и его внешность не поощрала мужчин игнорировать подобные недостатки. Тем более таких привлекательных, как Гарри.

С другой стороны, Гарри… именно с ним все иначе. Неважно, насколько вспыльчивым или требовательным покажет себя Северус, Гарри останется рядом. Северус не сможет оттолкнуть его от себя, только не после вчерашнего вечера.

Разумеется, он размышлял об этом и раньше. Неоднократно – за прошедшие недели. И давно понимал: Гарри не сумеет его бросить. Вот только рассуждения на эту тему и реальное воплощение отличались друг от друга как небо и земля. На самом деле он не был до конца уверен в успехе ритуала. Возможно, Северуса терзали сомнения: сумеет ли Гарри довериться ему до конца. Эта мысль не давала ни минуты покоя.

Отдать всего себя, всецело и до конца, довериться Северусу без единой задней мысли? Не скрепя сердце. А охотно.

Это должно было быть совершенно добровольно, иначе ритуал провалился бы.

Но Гарри прошел через это и стал собственностью.

Северус спохватился: какое-то время он уже не сводил взгляда со спящего юноши. Его... Теперь - это не просто предположение или план. Теперь это – реальность.

Гарри по-настоящему и навсегда связан с Северусом. Безвозвратно. Что бы Северус ни сделал, что бы ни сказал, Гарри останется его.

Собственностью. Без прав, без требований.

Как ни странно, это понимание вызывало желание проявить к Гарри... доброту. Да, удовлетворять его потребности – о чем они говорили раньше. Но более того, сделать его счастливым – насколько это было возможным при необычных обстоятельствах, навязываемых Cambiare Podentes.

Счастливым?

Северус Снейп хотел сделать Гарри Поттера счастливым?

Северус нахмурился, пытаясь проанализировать охватившие его эмоции. Нет, ему не была свойственна жестокость, хотя иногда он и выходил из себя. Однако он всегда понимал – слияние сил потребует от Гарри чувствовать себя по меньшей мере комфортно в их отношениях. А потому, как только утихла первая волна ярости из-за того, что он обязан связать жизнь с Гарри Поттером, он старался держать себя в рамках. Приличия.

Верно, ему не всегда это удавалось.

Но ведь в последнее время у них все было хорошо.

И все же его волновало лишь удовлетворение основных потребностей юноши. Ему и в голову не приходило сделать Гарри счастливым. Еще пару недель тому назад подобная идея показалась бы абсурдной. Да и сейчас она настолько приводила его в замешательство, что он как мог, старался от нее избавиться. Ему не следует испытывать подобных эмоций – слишком сентиментальных для того человека, которым считал себя Северус.

Но как он ни пытался подавить в себе это чувство, оно лишь росло и крепло, и, казалось, от него теплело на сердце.

И тогда зельевар с досадой понял: каким бы маловероятным это ни казалось, но больше всего на свете ему действительно хотелось сделать счастливым гребаного Гарри Поттера!

Раздраженный этой мыслью, Северус оперся на локоть и чуть приподнялся, чтобы взглянуть на все еще крепко спящего в его руках юношу. Одеяло съехало тому до пояса, демонстрируя загорелую грудь и мускулистые руки. Сильный молодой человек. Северус понимал это. Но и уязвимый.

Крайне уязвимый – ведь Северус мог делать с ним все, что угодно, а Гарри не имел права даже возразить.

Какая неприятная мысль… гораздо неприятней, чем осознание желания сделать Гарри счастливым. Но уязвимостью Гарри злоупотреблять не хотелось. Хотелось защитить гриффиндорца, обеспечить его безопасность, подарить жизнь настолько плодотворную и удовлетворительную, насколько было в его силах.

Внезапно Северус почувствовал желание повнимательнее рассмотреть выражение лица юноши. Отодвинувшись назад, он разглядывал спящего молодого человека. Какой он умиротворенный. Но ведь это изменится, не так ли? Как только Гарри проснется.

Северус не удержался и провел пальцами по щеке юноши. Очень осторожно. Не желая пока что того будить.

Гарри повернулся лицом к руке зельевара, сонно вздохнул и слегка уткнулся в нее. В груди потеплело еще сильнее. И в то же время стало тревожно.

Северус успокоил себя: это лишь с непривычки.

Слегка наклонившись, он окинул Гарри взглядом с головы до пят, на сей раз сосредоточив внимание на продетом в сосок кольце, мирно поблескивающем серебром на груди юноши. Метка, заявляющая его права на Гарри – о чем гласили выгравированные на кольце руны. Подушечкой пальца Северус погладил отполированную поверхность. Один раз, затем второй. Он должен был предвидеть, что все случится именно так, что, в конце концов, его наполнят чувство глубокого удовлетворения и да, счастье – почему бы и нет? – когда он объявит Гарри Поттера своим.

Нужно было предвидеть, что он привяжется к Гарри. Что окажется беспомощен перед волной подобных эмоций…

От снизошедшего понимания у Северуса отвисла челюсть. Он резко отодвинулся, желая оказаться от гриффиндорца подальше. Нет. Нет. Это невозможно. Он не мог. Одно дело чувствовать себя немного... симпатизировать Гарри, желать создать для юноши хорошие жизненные условия. Но совсем другое, если он...

Нет, нет, нет.

Северус не помнил, как закрыл глаза, но теперь они были крепко зажмурены. Хуже того, ему было страшно их открыть. Страшно! Ему!

Но зельевар действительно боялся, потому что в душе понимал – взгляни он сейчас на Гарри, у него не останется иного выбора, как признаться себе в немыслимом. А ведь это было бы неслыханное признание, верно? Увлечься не только в сексуальном смысле? Всерьез тревожиться о том, что думает о нем Гарри Поттер? Жаждать хорошего мнения Гарри?

Другими словами... самому оказаться уязвимым.

«Но Гарри не может от тебя уйти, – коварно нашептывал внутренний голос. – Ему никогда тебя не бросить. И неважно, как бы ты ни выходил из себя, как бы ты с ним ни обращался».

Нахмурившись, Северус приказал голосу заткнуться. Никогда нельзя быть по-настоящему ни в чем уверенным, если дело касается подобных вещей. Он не желал тревожиться о том, что думает о нем какой-то восемнадцатилетний юнец.

Он не хотел... но все равно тревожился.

Северус сжал зубы. Это настоящая катастрофа. Все должно было случиться совсем не так. Это в его руках должна была сосредоточиться вся мощь. Физическая, магическая, сексуальная. Случившееся же застало его врасплох.

Проклятые эмоции. Кому вообще они нужны? Уж явно не Северусу, не тогда, когда они давали Гарри такую над ним власть. Разумеется, юноша не обладал ею на самом деле. Северус кивнул, в глубине души сознавая – он просто пытается себя успокоить. Какой-то миг он игнорировал это понимание, сосредоточившись на построении контраргументов. В действительности контролировать ситуацию будет он... в конечном итоге. Гарри придется ему подчиняться, а не наоборот. В его руках сосредоточится управление совместными силами. Или, скорее, все силы, принадлежащие Гарри, потому что юноша не сможет творить магию, вызывающую неодобрение зельевара.

Но... в сущности, все это было неважно.

Потому что для него имело значение расположение Гарри. Более того, он его жаждал. А в итоге именно это обстоятельство давало гриффиндорцу значительную власть.

Северус подавил глухой стон. Гарри нуждался в отдыхе. Или, быть может, ему самому нужно было время свыкнуться с ситуацией. Зельевар чувствовал себя совершенно не готовым встретиться с юношей взглядом.

Однако он все же ощутил в себе силы снова взглянуть на него спящего. Северус открыл глаза и посмотрел вниз.

Ах, какие утонченные черты, какой восхитительный цвет лица… Даже не видя выразительных изумрудно-зеленых глаз, Северус наслаждался, глядя на Гарри. Он по-прежнему ощущал себя... выбитым из колеи своим недавним открытием, но, по прошествии первого шока, понял: он сумеет свыкнуться с таким положением вещей.

Опустив Гарри на макушку ладонь, Северус нежно провел по темным прядям. Привязанность и верность – вот все, что он испытывал. Кто как не Гарри заслужил подобные эмоции? Оставайся у него сомнения, то недавние события развеяли бы их в пыль. Гарри терпел пытки Беллы, чтобы защитить его, Северуса.

О да, было лишь справедливо, что Северус испытывал симпатию к молодому человеку. Привязанность и верность... и, возможно, даже немного любви.

Любви?

Северус едва снова не застонал. С другой стороны, чем еще можно объяснить это? Одна привязанность не объясняла непоколебимое желание предпринять все возможное, чтобы помочь юноше, сделать его счастливым. И не только потому, что от гармоничности их отношений зависел успех слияния сил.

Уже какое-то время слияние сил отошло для Северуса на второй план. Однако осознал он это только теперь.

Странно…

Или не очень – в зависимости от обстоятельств. В конце концов, в состав принятого им вчера зелья входили виноград, мускат, белокудренник и береговые улитки... задача каждого из этих компонентов – максимально прояснить сознание. Зелье должно было помочь ему осознать собственные чувства, на основе которых Podentes должен был составить рабовладельческий контракт, отражающий самые искренние, самые глубокие желания господина по отношению к соискателю. Однако эффект зелья не ограничился только этим.

Он открыл Северусу глаза. На то, что должно было быть очевидным раньше.

Иначе почему он обещал связать себя с Гарри? Почему сравнивал их союз с браком по расчету? Почему по-идиотски ввалился в маггловский магазин, закупая целый ящик ярко-красных банок? Ну, как же! Ведь он так торопился купить эту кока-колу для поднятия настроения Гарри, что даже не удосужился замаскировать одежду чарами, прежде чем переступить порог заведения в черной развевающейся мантии.

Разумеется, он был к Гарри неравнодушен. Даже очень... Иначе чем объяснить охвативший его сейчас страх? Верно, существуют расторгаемые узы, но Cambiare Podentes к ним не относится. Начиная с этого дня, нерушимая печать ритуала связала его с Гарри, скрепив их отношения навеки. И только от Северуса теперь зависело – будут ли они успешными.

А вдруг у него ничего не выйдет?

У него никогда не было длительных отношений с любовниками. Да и вообще – с кем бы то ни было, не считая Альбуса. Но ведь это же совсем разные вещи. К тому же все эти годы усилия для сохранения их дружбы прилагал лишь Альбус…

Однако в данном случае он не мог обратиться к директору. Ответственность за успех отношений покоилась исключительно на его плечах. А найдется ли человек, которого не устрашила бы подобная перспектива? Ему нужно свыкнуться с этими отношениями, с этими... чувствами, даже если они наполняли его вместо радости ужасом. Он должен добиться успеха: ради себя самого и Гарри. Ведь теперь они обручены. Навеки.

И тогда Северус пообещал себе: что бы ни произошло, он сделает для Гарри все, что в его силах.

Северус протянул руку за спину Гарри, желая переплести свои пальцы с его. И к ужасу обнаружил кисти молодого человека до сих пор связанными. Что это означало? Неужели произошла заминка с ритуалом? Или с купанием? Неужели...

Желая успокоиться, Северус сделал глубокий вдох. Ведь он ощущал узы, а значит, все было в порядке. Если бы ритуал провалился, то узы бы давно исчезли.

Как физические, так и магические.

Нет, это лишь напоминание: узы должны пасть от его руки. Его первый шаг к совместному будущему.

И снова в душу закрался страх. Потому что это уже все, верно? Вот оно – начало их совместной жизни. Настоящей жизни. До сего дня все было не более чем прелюдией. Но как только он снимет путы, Гарри станет его – всецело и по-настоящему.

Его любовник. Его суженый. И да, его собственность – обстоятельство, которое и радовало, и ужасало зельевара.

Однако, таково было существующее положение вещей, в котором Северус не мог ничего изменить …

«У меня получится, – поклялся про себя Северус. – Обязательно получится, Гарри. Я обеспечу тебя всем необходимым. И однажды, когда ты обернешься и вспомнишь этот день, то почувствуешь себя... довольным тем, как все сложилось.

Я сделаю тебя счастливым... Клянусь».

Затаив дыхание, Северус осторожно потянул за конец веревки, связывающей кисти юноши.

Дуновение магии – и узы пали, свернувшись клубком в ладонях.

Гарри пошевелился, захлопав ресницами. Перекатившись на спину и чуть застонав, он сложил на груди так долго пробывшие связанными за спиной руки.

– Северус?

– Да, я здесь. – Ненужный ответ – ведь юноша смотрел прямо на него. Однако в том, как Гарри произнес его имя, зельевару послышалось желание быть успокоенным. – Как ты себя чувствуешь?

Гарри вспыхнул до самой груди.

– Я... о, Мерлин, я вспоминаю такое... Я такое делал... и говорил! Прямо перед...

– Ш-ш, – приказал Северус, приложив палец к губам молодого человека. И, не удержавшись, нежно провел по ним, не пытаясь соблазнить. – Все это было необходимо для церемонии. Тебе нельзя было сдерживаться. А потому у тебя нет оснований для смущенья.

– Но директор...

– Достойный человек, который все прекрасно понимает.

– Мистер Уизли чуть не получил разрыв сердца, – сглотнул Гарри. – О... Мерлин. Ты же обещал, что он сможет скоро меня навестить, но... я никогда не смогу взглянуть ему в глаза. Что он обо мне теперь думает?

– То же, что и я, – бархатным голосом ответил зельевар. – То, что ты сделал – произвело впечатление, Гарри. Немногие на такое способны. Возможно, один лишь ты. И помни... он тебя любит.

– Мистер Уизли не станет на меня обижаться, – отвернулся Гарри. – Да, знаю.

Заметив, что Гарри массирует кисти, Северус взял с тумбочки палочку, призвал бальзам и стал втирать его в кисти юноши, поднимаясь все выше, завершив массажем плеч.

Гарри почти мгновенно расслабился, доверившись Северусу – так же, как доверился во время проведения ритуала.

Всей своей сущностью.

Не в силах устоять, Северус наклонился и поцеловал Гарри в губы.

– Хорошо?

Гарри кивнул. Но вид у него был истощенный, а выражение лица подавленное, печальное. И у Северуса кольнуло в груди. Верно, юноша не выбирал такую жизнь. Однако ему предстояла именно она.

И Северус снова мысленно поклялся сделать ее счастливой.

Сметая в сторону неловкость от собственных чувств... к Гарри, зельевар наклонился и еще раз поцеловал своего любовника.