Cambiare Podentes

Прокашлявшись, Гарри расправил плечи:

– Извините, что говорю это, но магия залечит лучше любого доктора.

Вернон бросил взгляд на волшебную палочку.

– Я не потерплю этого… безобразия в своем доме! Мало того, что ты уже напачкал своей щекой!

– Я решил, что будет лучше не кровоточить по всему дому.

Петуния побледнела, переводя взгляд на брошенный на полу плед.

– Лучше всего будет поехать в больницу.

– Нет.

– Ты, мальчишка! Будешь делать то, что тебе говорят, – взорвался Вернон, и Гарри оценил иронию ситуации: дяде явно не хотелось везти его в больницу, но альтернатива – магия в его доме – пугала настолько, что он готов действовать вопреки своей воле, лишь бы избавиться от племянника.

Гарри похолодел, когда, наконец, четко и твердо осознал свое положение. Ему необходимо оставаться в доме, чего бы ни хотели Вернон и Петуния. Что бы ни произошло, ему нельзя было выходить за порог дома, на который распространялась защита крови.

– Доктора станут задавать вопросы, как раны могли зажить сами собой, – пояснил Гарри, чуть двинув для демонстрации рукой. Петуния взглянула на обнаженную кость, вокруг которой начала срастаться кожа, и смертельно побледнела. – И придется объяснять про магию. А тогда все в Литтл-Унигинге узнают о вашем родстве с магом, тетя Петуния…

– Нет у меня никакого родства с магами! – взвизгнула та. – Только с тобой, и господь свидетель, как я об этом сожалею!

Что ж, по крайней мере, она, похоже, отказалась от затеи с поездкой в больницу.

– Послушайте, мне всего лишь нужно тут немного подождать, пока за мной не придет учитель. Сегодня вечером. Ладно?

– Твой учитель явится сюда? Твой ненормальный учитель? Какое право ты имеешь приглашать его сюда, когда ты знаешь…

– Я его не приглашал. Вечером я должен вернуться в школу, вот и все. У меня было средство туда вернуться, но оно уничтожено, и мои поиски он начнет именно отсюда. – Юноша прикусил губу, надеясь, что хотя бы раз в жизни Дерсли проявят порядочность, позволив ему остаться. Ему действительно не хотелось проклинать родственников. Впрочем, если это будет ценой, которую необходимо уплатить за безопасное убежище, где его не достанут Упивающиеся…

– Уж конечно, ты не сможешь прогуливаться по Суррею в таком виде, – буркнула тетушка. Однако что именно ею руководило: страх за свою драгоценную репутацию или внезапно проснувшееся сострадание, Гарри было неясно. Впрочем, ему это было неважно. – Только один день. Ты уберешься отсюда, как только стемнеет, понял? Независимо от того, явится сюда твой учитель или нет.

«Ага, сейчас, разогнался», – мысленно фыркнул Гарри, согласно кивая головой.

Лицо дяди скривилось в гримасе.

– Ладно, спускайся вниз – там, по крайней мере, ты будешь на виду. И убери свою мерзкую палочку. Ты же не думаешь, что нам приятно ее созерцать, а?

Гарри поднялся и сунул палочку в карман джинсов. Кончик выглядывал наружу, но Дерсли переживут. Каждое движение вызывало огненную вспышку боли, и у него подкосились колени при воспоминании об уроках магической первой помощи. Вызывающие онемение чары рекомендовалось применять строго ограниченное число раз, иначе нервы перестают на них реагировать. Они служили вспомогательным средством до тех пор, пока на место происшествия не прибывал колдомедик.

А до сумерек еще было невозможно далеко. Уже в сотый раз с момента своего побега от Упивающихся Гарри пожалел об отсутствии телепатической связи с Северусом. Черт, да будь у него хоть какой-то способ связаться с зельеваром и поторопить его!.. И дело было даже не в испытываемой боли, а в том, что ему ужасно не хотелось оставаться в этом доме. Может, послать патронуса?.. Но нет, он не был уверен, что его серебристый посланник способен доставить сообщение из Суррея в Шотландию. И даже если у него получится, все равно существовал риск привлечь своим патронусом внимание Упивающихся и тем самым подвергнуть Северуса опасности.

От беспокойства у Гарри пересохло во рту. О боже, если Северус погибнет, то для него больше нигде не останется безопасного места, кроме как здесь, у Дерслей.

Внезапно в голове стрельнуло болью.

– Э… не могли бы вы дать мне пару таблеток парацетамола?

– По-моему, ты попросил всего лишь переждать тут день! – рявкнул Вернон. – Вот нахал! Стоило ему разрешить ступить на порог, как у него появились новые запросы!

Гарри подавил желание огрызнуться в ответ. Впрочем, ругань не поможет избавиться от головной боли. Кроме того, грубостью он никогда ничего не добивался от Дерслей.

– Видите ли, тетя Петуния, ужасно не хотелось бы, чтобы меня стошнило на ваш элегантный ковер…

Очевидно, это было все, что требовалось сказать. Со скоростью света Петуния метнулась вверх по лестнице в спальню и вернулась с двумя таблетками в руке. Принести воды она не удосужилась. Ее Гарри пришлось добывать самостоятельно, медленно спускаясь на кухню. Он едва не упал на лестнице – так сильно у него кружилась голова.

Чувствуя, что ноги его не держат, он проковылял в гостиную и буквально упал в одно из мягких кресел.

Как больно! Задница явно не оценила маневра – вспыхнув болью как внутри, так и снаружи.

Тетя смотрела на него во все глаза, однако вовсе не потому, что заметила, как племянник елозил на сидении, скорчившись от боли.

– Надеюсь, ты заметил, что изгадил новый плед, который я вышивала в подарок к приезду Дадли.

– Э-э… – Вместо ответа Гарри проглотил таблетки, запивая их из стакана, полного воды, которая приятно омыла горло. Внезапно он осознал, насколько обезвожен его организм. В последний раз он пил купленную у Тауэрского моста кока-колу. Тьфу! Одна мысль о кока-коле теперь вызывала тошноту, не имеющую ничего общего с чрезмерным количеством выпитого за последние дни газированного напитка. Она напоминала о нападении.

Впрочем, тошнило его или нет – он потерял много крови, а это означает, что нужно много пить.

Ему вовсе не улыбалось плестись за водой на кухню, но обращаться за помощью к тете хотелось еще меньше. Не устрой та сцену с таблетками – возможно, он и попросил бы ее. Да нет, пожалуй, и тогда воздержался бы. Слишком хорошо он знал Дерслей.

Гарри не видел другого выхода – он достал палочку и сотворил простые призывающие чары.

Петуния завизжала, когда дверца холодильника распахнулась, и литровая бутылка воды поплыла по воздуху к Гарри. Он поймал ее здоровой рукой и неуклюже отвинтил крышку, не беспокоя левую руку. И пил, пил, пил…

– Что? Что там? – крикнул Вернон, ворвавшись в комнату. И моментально отыскал взглядом трясущуюся от гнева Петунию.

– Он призвал воду с помощью магии! – пискнула та. – Ах, Вернон! Это было ужасно, так ужасно!

– Я предупреждал, что не потерплю в доме подобного безобразия!

Напившись, Гарри почувствовал облегчение. Достаточное, чтобы понять, насколько легкомысленно поступил, прибегнув к магии. Впрочем, перспектива воспользоваться чарами снова, чтобы заткнуть дядю, казалась ему все более соблазнительной.

– Мне очень хотелось пить.

– Так почему не поступить как нормальному человеку – пойти и взять! Нога-то у тебя пока не сломана!

К этому моменту терпение Гарри лопнуло. Он направил палочку на Вернона:

– Смотрите, чтобы она не сломалась у вас!

– Как ты смеешь мне угрожать! – заорал Вернон, отпрыгнув назад. Гарри даже не подозревал, что тучный мужчина способен так стремительно двигаться.

– Послушай, может нам лучше куда-нибудь уехать на день? – предложила мужу Петуния.

– И оставить его одного в моем доме? – сощурился Вернон. – Между прочим, я вообще не желаю, чтобы он тут находился, махал своей палочкой и угрожал нам!

По мнению Гарри, у него оставалось три выхода. Уйти, потеряв при этом защиту крови – нет, этого он сделать не мог. Применить Petrificus к ним обоим и спокойно прождать до вечера. Или же вынудить их покинуть дом, как и предложила тетя.

И он знал верный способ, как этого добиться.

– Я так и не рассказал вам, что со мной случилось. На меня напали, и этот дом – самое безопасное для меня место.

– А мне плевать, что…

– Для меня, – громко перебил Гарри. – Однако для Упивающихся смертью ничего не стоит ворваться сюда и перебить всех вас. – Разумеется, это была ложь, но родственники не могли этого знать.

– У-упивающиеся смертью? – прогремел дядя, тряся усами.

Гарри забыл об эффекте этих слов для тех, кто никогда их не слышал.

– Вот именно. Кстати, они не любят магглов. Так что вам и тете Петунии действительно лучше уйти.

– Нет, лучше уйти тебе! – Вернон заткнулся, заметив взмах волшебной палочки.

– Ладно, ладно, – буркнул он после паузы. – Пошли, Петуния. Мы найдем, где провести день.

Та колебалась. Гарри вспомнил тот летний день, перед пятым курсом, когда Вернон хотел вышвырнуть его из дома после атаки дементоров. Но Петуния настояла на том, чтобы племяннику было позволено остаться. Несомненно, она оказалась порядочней мужа.

– А ты… с тобой будет все в порядке, если сюда явятся те… ужасные волшебники?

Гарри пожал плечами, пытаясь оставаться равнодушным к ее заботе. Пусть даже и такой ничтожной. Ненавидеть Вернона было гораздо легче.

– Здесь я в безопасности. Конечно, вряд ли это их остановит. Однако это не значит, что они обязательно придут. Но на всякий случай я должен был предупредить вас. Так или иначе, сегодня вечером меня здесь уже не будет.

– Тебе же лучше, если за тобой явится твой учитель, – жестко произнес Вернон.

«Как будто ты способен что-то сделать, даже если он не явится», – мысленно фыркнул Гарри.

– Он обязательно придет.

– Что б духу твоего здесь не было, когда мы вернемся!

– Тогда возвращайтесь попозже. И вы никогда больше меня не увидите. И на этот раз я серьезно!

Петуния последовала за мужем к двери, но перед уходом обернулась.

– Если ты голоден… ну, ты знаешь, где что лежит. Ах да… – Из кармана платья она достала пузырек и поставила на журнальный столик. – Не принимай слишком много одновременно.

Она вышла, и Гарри услышал рычание заводящегося мотора.

Он взглянул на закрывшуюся дверь. Зачем только она оставила лекарство и предложила подкрепиться? Гарри вздохнул. Почему-то ненавидеть ее было гораздо проще, когда она не скучала по Дадли.

С другой стороны, она вступилась за него тогда, когда в Литтл Уингинге появились дементоры. И сегодня, благодаря ей, они с Верноном избежали рукоприкладства. Даже после того, как тетя узнала о том, что их жизни находились под угрозой из-за присутствия в доме племянника, Гарри не нужно было прибегать к силе, чтобы ему позволили остаться.

«Перекушу позже, – решил Гарри, поднося ко рту бутылку с водой. – Как только проголодаюсь. А сейчас хорошо бы поспать… без кошмаров…»

Но без «Сна без сновидений» на такую удачу рассчитывать не приходилось. И юноша понимал это, даже когда устало закрывал глаза, погружаясь в беспокойный сон.

Суббота, 13 июня 1998, 19:55

Пробуждение было внезапным – от звука громко хлопнувшей двери. На какой-то миг его одурманенный мозг решил, что прибыл Северус. Но он быстро понял свою ошибку.

Дерсли вернулись со своей прогулки.

Вздохнув, Гарри взглянул на часы, сел и расправил плечи – весь день он проспал на диване, лежа на боку. Почему до сих пор нет Северуса? Он же ожидал его к ужину, верно? Он что, считает, что магглы ужинают в полночь?

Дрожа от озноба, Гарри поежился под трансфигурированным одеялом и подтянул его повыше, прикрывая плечи. Однако сломанную руку лучше держать снаружи. Трение ткани и кости в месте открытого перелома усиливало и без того нестерпимую болевую агонию.

А его вызывающие онемение заклинания уже давно перестали действовать.

Зацокали каблучки приближающейся к двери Петунии. Возня ключа в замке, тихое ругательство. Наконец дверь распахнулась. Да, запирать дверь было глупо. Простой замок не остановит ни Упивающихся, ни Дерслей.

Но, когда Гарри остался в одиночестве, вид незапертой двери стал его невыносимо нервировать.

– Все еще тут? – рявкнул Вернон, как только переступил порог и зажег свет.

– Очевидно. – Здоровой рукой Гарри извлек палочку. Совсем не нарочито, нет. В его намерения не входило провоцировать ссору. Но даже в хорошие дни дядюшка вел себя непредсказуемо. И приди ему что-то в голову… Гарри лучше быть наготове.

– Не смей говорить со мной в подобном тоне, мальчишка!

Гарри помотал головой, словно приводя мысли в порядок. Целый день он пытался спать, постоянно просыпаясь от кошмаров, жестокость которых все возрастала. Еще удивительно, что соседи не встревожились и не прибежали на его крики. К тому же со вчерашнего дня во рту у него не было ни крошки. Где-то около полудня он призвал еще одну бутылку воды, но образы, наполняющие его сознание, были настолько тревожащими, что он просто не мог смотреть на еду без содрогания.

– И не мотай тут головой! Петуния и я достаточно задержались за ужином, надеясь, что к нашему приходу и духа твоего здесь не будет! А он – тут как тут, развалился, словно он здесь хозяин! Мы же договорились, что к этому времени тебя здесь не будет, или ты уже забыл?

– Нет, мы договорились, когда стемнеет, а еще совсем не темно.

– Но и не светло…

– Да, взгляните на стол, – вздохнул Гарри. У него больше не было сил на споры. Чуть раньше он понял, что у него остались не потраченные маггловские банкноты, от которых следовало избавиться до ритуала. Сначала он подумал об Incendio, но мысли о возможном пожаре вынудили отказаться от затеи. Да, конечно, всегда можно было уничтожить их в Хогвартсе или же отдать Северусу, ведь деньги – неоспоримая часть кровного имущества.

Но после проявленной Петунией пусть жалкой, но заботы, Гарри испытывал легкую сентиментальность. Жизнь в доме Дерслей всегда казалась ему пыткой… однако ведь могло быть и хуже. Гораздо хуже.

Поэтому он извлек деньги из потертого бумажника и левитировал их на стол.

Возможно, в тот момент ему просто захотелось проверить Петунию, вынудив ее прикоснуться к запятнанному магией предмету. Впрочем, левитирующими чарами он воспользовался машинально…

Или же на это его подтолкнуло поведение Вернона и желание продемонстрировать, что Гарри вовсе не нуждался в средствах к существованию, а совсем наоборот.

Вне зависимости от побуждений, он сделал это и тут же пожалел об этом. Но было уже поздно.

Петуния задохнулась от вида рассыпанных по столу банкнот.

Вернон хрюкнул – и явно не от удовольствия. Когда он обернулся к Гарри, его лицо приобрело свекольный оттенок.

– Что ты еще натворил, негодник? Воспользовался своей ненормальностью и ограбил банк? И не вешай мне лапшу, что это честные деньги! Да ты никогда в жизни палец о палец не ударил! Точно как твой отец! Оба вы никчемные паразиты!

Гарри сжал палочку, глаза застилала алая пелена.

– Значит, вы их не хотите?

– Я хочу, чтобы ты сию минуту убирался восвояси, и ты это сделаешь, можешь не сомневаться!

– По-моему, я заплатил достаточно за одну ночь, которую буду вынужден провести здесь, если мой учитель задержится.

Вернон оглянулся на деньги и сощурил свинячьи глазки.

– Ха! Какой умник нашелся, думаешь, я возьму твои краденые деньги? Знаем мы такие провокации - и глазом не успею моргнуть, как сюда ввалится полиция!

– Они достались мне от тех, кто меня любил! – прокричал Гарри. – Ради бога, дядя Вернон, я просто пытаюсь проявить вежливость. Так что решайте, наконец: берете вы их или нет!

– О, я-то возьму, не сомневайся! – гремел Вернон, который уже подскочил к столу и, комкая, сгреб банкноты, пряча глубоко в карман, который теперь уродливо топорщился. – Но не как плату за сегодняшнюю ночь. А за то, что терпел тебя все эти годы. И имей в виду, этого мне недостаточно! Совсем недостаточно! С того момента как тебя подбросили на порог нашего дома, ты только и делал, что отравлял нашу жизнь!

Говоря это, он обошел Гарри, словно сдаваясь, и направился вниз, в свой кабинет, в котором часто проводил вечера.

– Но это же все, что мне достанется, да, мальчишка?

Он стоял точно позади дивана, на котором сидел юноша. Гарри вытянул шею, чтобы его увидеть и едва не задохнулся от боли из-за резкого движения.

– Дядя Вернон, я…

И это было все, что Гарри смог произнести. Словно почуяв слабость, тяжелая рука Вернона замахнулась и ударила по лицу, и пока Гарри приходил в себя от удара, у него вырвали из руки палочку.

– Ха! – воскликнул дядя – он снова обошел диван и встал напротив. – Все, больше никаких угроз. Выметайся, сволочь. Прочь из моего дома. Сейчас же!

Пусть у Гарри больше не было палочки, но и подобное обращение он терпеть не собирался.

– Я останусь до прихода учителя!

– Поднимайся, мерзавец!

– Да вы что, совсем ничего не соображаете? – отчаянно воскликнул Гарри. Он не поднялся, не собираясь приближаться к входной двери. – Уйди я из этого дома, то я – труп! Почему, по-вашему, я вообще вернулся? Да потому, что здесь единственное для меня безопасное место! Упивающиеся смертью…

– Да пусть они тебя забирают! – с полиловевшим от ярости лицом брызгал слюной Вернон.

Он отшвырнул палочку, которая со стуком покатилась по полу. Затем рванулся вперед, схватил Гарри за обе руки и потянул с дивана.

Когда Вернон резко дернул его за сломанную руку, Гарри едва не потерял сознание. И закричал так, будто его резали.

Но крики не остановили дядю Вернона, который продолжал тянуть племянника за руки к входной двери, намереваясь вышвырнуть на улицу.

Суббота, 13 июня 1998, 19:35

В который раз Северус, нахмурившись, взглянул на часы. Сумерки за окном означали скорое прибытие Гарри, но, сколько бы он ни смотрел в камин, желая, чтобы в нем вспыхнул огонь, тот оставался безжизненным и холодным.

Отчего юноша задерживается?

Сидя в кресле, Северус откинул голову и постарался не пялиться в камин. «Котел, за которым наблюдаешь, никогда не закипит», – любила восклицать мать. Но, разумеется, эти ее житейские мудрости были нелепостью. Всем известно, что за котлами необходим глаз да глаз.

В отличие от дымолетной сети. Глубоко вздохнув, Северус пытался расслабиться. Зельевар не желал выказывать беспокойства, когда Гарри все-таки изволит явиться. Не дай Мерлин, юноша решит, что Северус соскучился.

Мужчина уверял себя, что просто соскучился по сексу. Что совершенно логично. В годы после возрождения Темного Лорда он нечасто позволял себя предаваться плотским утехам – риск был слишком велик. И даже до того времени у него долгое время не было постоянного партнера. Во всяком случае, такого, кто проводил бы с ним всю ночь.

И никогда у него не было такого, кто при случае не променял бы Северуса на кого-то получше.

Гарри же никогда не сможет его бросить. Разумеется, это обстоятельство вначале невозможно раздражало. Какого дьявола ему нужно терпеть постоянное присутствие Гарри Поттера?

Однако уже в первый проведенный вместе вечер, когда он обнимал Гарри и чувствовал, как юноша возбуждается и кончает, перед зельеваром открылись неоспоримые преимущества подобной сделки. Нет, он вовсе не хотел раба… действительно не хотел. Но раз так было предрешено, и сам Северус был не в силах ничего изменить…

По крайней мере, при подобном раскладе у него будет то, о чем он никогда даже и не мечтал. То, что при иных обстоятельствах ему было не дано – учитывая несколько вспыльчивый характер, не говоря уже о явно оставлявшей желать лучшего внешности.

Кто-то, кто будет принадлежать только ему.

Кто-то, кто не сможет хлопнуть дверью при первом язвительном замечании Северуса.

Кто-то, кто останется с ним и в горе, и в радости.

Снизошедшее понимание и возбуждало, и пугало одновременно. В конце концов, все эти годы он неизменно унижал и оскорблял Гарри Поттера. А Северус лучше других сознавал, как трудно менять устоявшиеся привычки. Однако обращаться так с молодым человеком, которому предстояло стать его любовником, было бы, по меньшей мере, жестоко. А жестокость была ему несвойственна, несмотря на то, что к ней иногда вынуждали обстоятельства.

При всем при том, невзирая на трения в прошлом, сейчас Северус не испытывал ни малейшего желания злоупотреблять своей властью над юношей. Пусть даже Гарри оказался бы таким же заносчивым и избалованным, как предполагал зельевар.

Однако, как ни странно, вскоре выяснилось, что Гарри был совсем не таким. Он ничего не унаследовал от родителей, не считая содержимого сейфа в Гринготтсе, о чем пребывал в совершенном неведении до самого прибытия в Хогвартс. Соответственно, детство он провел, считая себя бедным сиротой, а подобная самооценка вряд ли способствует развитию высокомерия – непременного атрибута богатства. Что же до избалованности… Гарри не думал, что у него осталось имущество в Суррее. Возможно, он был прав, учитывая, что родственники определенно морили его голодом. Нет, Гарри Поттера явно не баловали в детстве. А то, как он отзывался о тете с дядей… из того немногого, что он сказал... было ясно, что Гарри и Дерсли определенно не сходились во взглядах на жизнь.

«Немного же ты слышал, если называешь это «разногласиями»», – раздался в голове голос Гарри.

А теперь юноша задерживался – и Северуса это застало врасплох. Что ж, очевидно, молодой человек проводит время лучше, чем рассчитывал.

Возможно, он понял, что после ритуала нескоро увидит родных. Не исключено, что он вообще считает визит прощальным – и проговорился об этом. Что ж, такое признание могло привести ко всеобщему примирению, заставив забыть о прошлых обидах и ссорах. Быть может, на этот раз Гарри получает удовольствие в кругу семьи. Это вполне объясняет задержку.

Северус барабанил по подлокотнику кресла, размышляя о плане действий. С одной стороны, он не желал прерывать визит. Но с другой – Гарри уже провел три дня у дяди с тетей.

И все же Северусу не хотелось лишать его последних минут в кругу семьи, если юноша в них нуждался.

Спохватившись, что уже наклоняется вперед от предвкушения, Северус выпрямился в кресле. Еще десять минут, решил он. Он позволит юноше остаться еще десять минут. Но затем должен будет пойти и привести его сам.

Хотя это могло оказаться рискованным предприятием. Северус сомневался, что за домом Дерслей ведут наблюдение агенты Темного Лорда. Он даже сомневался в том, что Темный Лорд осведомлен о местонахождении дома. И все же маскирующие чары не помешают. На всякий случай.

Нет, Северус не имел привычки всецело полагаться на свою принадлежность к узкому кругу приближенных Темного Лорда, несмотря на кажущийся иммунитет, якобы гарантируемый подобным статусом.

Еще десять минут. Нет, уже девять.

Затем Северус намеревался отправиться на конспиративную квартиру и уже оттуда аппарировать в дом номер четыре по Тисовой улице. Где вежливо объяснит Гарри, что очень сожалеет, но настало время расставаний. Или скорее… время вернуться домой.

Глава 41

Суббота, 13 июня 1998, 19:55

Какой-то до неприличности грузный тип вместе с тощей женщиной выбирались из темно-синего автомобиля в тот самый миг, когда Северус аппарировал на находящуюся перед домом лужайку. Долю секунды его было видно, однако парочка ничего не заметила - все их внимание было сосредоточено на доме. Казалось, что они боялись зайти внутрь.

К тому моменту, когда они ступили на вымощенную кирпичом дорожку, ведущую к двери, волшебник уже исчез из виду.

В доме было темно, поэтому вначале Северус решил, что ошибся, и Гарри проводит время у друзей. Но тут толстяк хрюкнул, до зельевара донеслось что-то о «проклятом мальчишке». Что ж, очевидно, парочка полагала, что юноша в доме.

Хотя они явно надеялись на его отсутствие.

Внезапно зельевару пришло в голову, что у него появилась отличная возможность понаблюдать со стороны за тем, как общаются Гарри и его родственники. Чем не превосходный шанс лучше понять юношу? Именно здесь он вырос, именно эти люди привили ему первые ценности. Ведь из самого Гарри информацию приходилось вытаскивать чуть ли не клещами, верно?

А поскольку зельевару предстояло провести с Гарри оставшуюся жизнь, то лучше было бы собрать как можно больше сведений о будущем партнере заранее, даже если молодой человек и осудит его за выбранные методы. С другой стороны, Гарри вообще не обязательно об этом знать, не так ли? Северус просто дождется подходящего момента, отменит маскирующие чары и постучит во входную дверь.

Толстяк раздраженно рылся в карманах в поисках ключа. И в итоге извлек оттуда целую связку – штук шесть ключей, подвешенных на колечке. Какая нелепость… сколько отмычек может понадобиться человеку для полного счастья? Одно слово – магглы, что с них взять?

А ведь Гарри вырос среди магглов.

Разумеется, Северус об этом знал. И даже полагал, что понимает значение сего факта. Теперь же, наблюдая за мужчиной, который возился с тяжелой связкой и был явно не в состоянии открыть собственную дверь, ему стало ясно, как поверхностно это понимание. Да, его отец был магглом, но Северус так редко его видел, что уже давно не представлял себе существования в мире без заклинаний и паролей. В мире, где любая мелочь достигалась приложением физических усилий или же с помощью уродливых, шумных машин, которые, казалось, размножались как кролики – если судить по все возрастающей зависимости от них самих магглов.

И Гарри год за годом жил в этом мире. Даже не подозревая о том, что он маг.

Нить рассуждений прервал громкий щелчок замка. Толстяк ввалился внутрь, словно готовясь к драке. Следом в дом юркнула жена, быстро захлопнув за собой дверь. Однако Северус все же успел применить подслушивающее заклинание.

Зажегся свет, за окнами стали двигаться силуэты.

- Все еще тут?

Голос дяди. Или, скорее, его крик.

- Очевидно.

Сухой ответ Гарри вызвал одобрительную улыбку. Подобная реплика была в его, Северуса, стиле. Зельевар напряг зрение и разглядел нечеткий силуэт сидящего юноши.

- Не смей говорить со мной таким тоном, мальчишка!

Этот дядюшка уже начинал его раздражать. Возможно, ответ Гарри и не был эталоном вежливости, но вряд ли заслуживал подобной реакции.

- Не мотай тут головой! Петуния и я достаточно задержались за ужином, надеясь, что к нашему приходу и духа твоего здесь не будет! А он – тут как тут, развалился, словно он здесь хозяин! Мы же договорились, что к этому времени тебя здесь не будет, или ты уже забыл?

Северус сделал шаг к двери, пораженный даже не столько накалом страстей, сколько силой исходящей от Дерсли ненависти. Дядя с тетей ужинали в ресторане и не пригласили с собой Гарри? Что это за семья, в которой ужинают порознь? Даже его собственный папаша, несмотря на свое наплевательское отношение, и тот во время нечастых вынужденных визитов сына никогда не оставлял ребенка за столом в одиночестве.

– Нет, мы договорились, что я уйду, когда стемнеет, а еще совсем не темно, - устало ответил Гарри.

– Но и не светло…

– Да, посмотрите на стол.

Северусу было плохо видно, что именно лежало на столе, но он легко узнал эти интонации юноши. Полное изнеможение, словно у него уже не осталось сил на споры. И ожидание, что лежащее на столе перевесит все возможные аргументы дяди.

Огромный силуэт Дерсли исчез из виду, тетя вскрикнула так громко, что ее было слышно без всяких подслушивающих чар.

Между тем дядя издал какой-то животный вопль и с криками рванулся назад в гостиную. Гарри не двинулся с места, что немного удивило зельевара. Но он не успел как следует задуматься об этом странном обстоятельстве, потому что Дерсли понес такое, от чего у Северуса волосы встали дыбом.

– Что ты наделал, мерзавец? Воспользовался своей ненормальностью и ограбил банк? И не вешай мне лапшу, что это честные деньги! Да ты никогда в жизни палец о палец не ударил! Точно как твой отец! Оба вы никчемные паразиты!

Гарри упоминал о том, что Дерсли находились в неведении по поводу его фамильного состояния, но, черт подери, обвинять в воровстве родного племянника?!

– Значит, вы их не хотите?

– Я хочу, чтобы ты сию минуту убирался восвояси, и ты это сделаешь, можешь не сомневаться!

– По-моему, я заплатил достаточно за ночь, которую буду вынужден провести здесь, если мой учитель задержится.

Северус сжал кулаки. Присутствие Гарри настолько нежеланно, что он вынужден платить, чтобы ему позволили остаться? Почему он не объяснил, до какой степени все плохо? И что означало: «Если мой учитель задержится»?

Гарри ожидал его прихода? Теперь Северус был совершенно сбит с толку.

– Ха! Какой умник нашелся, думаешь, я возьму твои краденые деньги? Знаем мы такие провокации – и глазом не успею моргнуть, как сюда ввалится полиция!

– Они достались мне от тех, кто меня любил! – прокричал Гарри. – Ради бога, дядя Вернон, я просто пытаюсь проявить вежливость. Так что решайте, наконец: берете вы их или нет!

– О, я-то возьму, не сомневайся! Но не как плату за сегодняшнюю ночь. А за то, что терпел тебя все эти годы. И имей в виду, этого мне недостаточно! Совсем недостаточно! С того момента как тебя подбросили на порог нашего дома, ты только и делал, что отравлял нашу жизнь!

Даже папаша Северуса, каким бы омерзительным он ни был, не позволял себе хотя бы намека на денежную компенсацию за краткие визиты сына в отчий дом.

Довольно, Северус услышал более чем достаточно. В этом доме Гарри был не просто нежеланным и нелюбимым – его здесь еще и презирали. Неудивительно, что юноша так не хотел сюда ехать.

Северус шагнул к входной двери: Гарри больше не проведет и минуты в этом доме, в обществе таких «родственников». Пока он шел по выложенной кирпичом дорожке, из окон исчезли тени, хотя из дома продолжали доноситься возмущенные крики.

– Но это же все, что мне достанется, да, мальчишка?

– Дядя Вернон, я…

Глухой стук, источник которого Северус так и не распознал.

– Ха! Все, больше никаких угроз. Выметайся, сволочь. Прочь из моего дома. Сию минуту!

Северус ускорил шаг.

– Я останусь до прихода учителя!

– Поднимайся, мерзавец!

– Да вы что, совсем ничего не соображаете? Уйди я из этого дома, то я – труп! Почему, по-вашему, я вообще вернулся? Да потому, что здесь единственное для меня безопасное место! Упивающиеся смертью…

Гарри чуть не убили? Гарри сюда вернулся? Где он был?

– Да пусть они тебя забирают!

«Я больше никогда не попрошу его встретиться с этими людьми, – мысленно поклялся Северус. – Ноги его никогда больше не будет в Суррее».

О да, судя по голосу, Дерсли действительно желал племяннику смерти. И все же то, что произошло потом, было для зельевара полнейшей неожиданностью. Ему и в голову не приходило, что под этой крышей Гарри подвергался серьезной опасности. Слишком привычной была уверенность в защите крови, да и потом, теперь юноша был полноправным, совершеннолетним волшебником и обладал возможностью постоять за себя. Что ему какой-то толстый маггл?

Секунду спустя все предположения разбились вдребезги вместе с криком Гарри. Нет, в нем не было ярости или возмущения – это был звук, рожденный агонией.

Агонией человека, страдающего от невыносимой боли.

Северус выхватил палочку, и дверь тут же слетела с петель. Сквозь дым, не успевший рассеяться после взрыва, Северус разглядел, как тучный маггл волочет Гарри по полу, явно намереваясь собственноручно выкинуть его из дома. И вид у Гарри был просто жуткий: налитые кровью глаза, открытая рана на скуле, левая рука изогнута под странным углом. Впрочем, Северус мог ошибиться – одеяло, не до конца свалившееся с юноши, не позволяло разглядеть все подробности.

– Северус, – простонал Гарри. Дерсли резко ослабил хватку, и юноша рухнул на пол.

Одеяло спало, обнажая открытый перелом – кость прорвала кожу.

Рванувшись вперед, Северус бережно поднял Гарри с пола, касаясь при этом лишь здоровой руки. Гарри прислонился к нему, бледный от изнеможения и боли. Поддерживая юношу за талию одной рукой, Северус помог ему выпрямиться, все это время держа палочку направленной на магглов, которые уже пятились к выходу из гостиной.

– Стоять, – низким, напряженным голосом приказал он.

– О боже, моя палочка, – выдохнул Гарри. – Он подкрался сзади. Прости…

– Accio палочка Гарри Поттера, – прервал Северус. Та тут же влетела к нему в руку, и, поскольку Гарри явно не был сейчас способен ничего удержать самостоятельно, Снейп сунул ее в боковой карман джинсов юноши.

Гарри било дрожью, и Северус теснее прижал его к себе.

Лицо женщины выражало смесь ужаса и беспомощности, чего нельзя было сказать о дядюшке. Похоже, маггл был слишком туп, чтобы держать язык за зубами.

– Ах вот оно что, – ощерился он, сложив на груди руки, всем своим видом выражая полнейшее отвращение. – Так вот, значит, кто тебе платит, а? И даже спрашивать не буду, за что! Завел себе богатого поклонника, да? Проклятый длинноволосый женоподобный педик!

Северус едва ли оценил по достоинству тот факт, что жирный маггл исторгал свои ругательства, находясь на прицеле волшебной палочки. Возможно, Дерсли вскружила голову легкость, с которой поддался Гарри, и он решил, что остальные маги нисколько не опасны.

– Что ж, мне не нужны его блядские деньги, верно?..

Единственное сдерживающее Северуса обстоятельство в этот момент состояло в неуверенности: какова будет реакция юноши, прокляни зельевар Дерслей? Он прекратил обращать внимание на оскорбления и взмахнул палочкой над рукой Гарри. Перелом оказался слишком сложным и требовал вмешательства колдомедика, однако Северус сделал все возможное, чтобы приглушить испытываемую Гарри адскую боль.

К сожалению, это оказалось не так уж много – юноша бормотал о том, что его собственные чары прекратили действовать после пятого применения. «Не волнуйся», – уговаривал Северус, стараясь не терять спокойствия, но явно не достигая желаемого эффекта. Внутри он буквально клокотал от гнева.

Возможно, юноша тоже это заметил. Северус не был в этом уверен. Потому что тело Гарри обмякло в его объятьях, и лишь благодаря молниеносным рефлексам Северус удержал его от падения на пол.

Северус с легкостью поднял его на руки, стараясь не касаться сломанной руки. И теперь продолжать угрожать палочкой стало чрезвычайно трудно. Вернон же отреагировал вполне предсказуемо.

– Выметайся! – проорал он, тыча пальцем-сарделькой в сторону двери. – И забирай с собой своего гомика! Он никогда больше не переступит порога этого дома, ясно? Мало того, что он волшебник, так теперь выясняется, что он еще и педик! Голубая развратная тварь, подставляющая задницу мужикам, словно девчонка!..

По правде говоря, Северус уже собирался аппарировать. Однако не смог вытерпеть помыканий какого-то жалкого маггла. Встретившись взглядом с краснолицым толстяком, он угрожающе произнес низким голосом:

– Ваши измышления, по меньшей мере, беспочвенны. Юноша унаследовал эти деньги от отца.

Петуния снова ахнула. На сей раз в ее реакции явно читалась жадность.

– Так значит, этот Джеймс Поттер был богат? Лили вышла за него по расчету?

– Гарри также обладает значительным состоянием, – все тем же жестким, холодным голосом продолжал Северус. – В его руках находится огромный, набитый золотом сейф. Больше денег, чем вы сможете собрать за сто ваших жизней.

И, решив заставить Дерслей как следует пожалеть о том дне, когда они поселили ребенка в чулане, он с удовольствием посыпал соль на раны. Неважно, что Гарри никогда не обсуждал с ним этого – он успел достаточно узнать характер юноши для подобных предположений.

– И он охотно разделил бы его с вами, позволь вы ему хоть раз почувствовать себя в этом доме желанным. У вас не хватит фантазии, чтобы представить, насколько вы могли бы быть сейчас богатыми.

Петуния смертельно побледнела. Затем, словно убеждая в чем-то саму себя, овладела собой:

– Да лучше бы у нас был порядочный племянник, чем груды золота! Правильно я говорю, Вернон?

– Вот именно! – с гордым видом подтвердил толстяк. – Давно б его вышвырнул, если бы подозревал, что из него вырастет такой хуеглот…

– Кажется, вам ничего неизвестно о беспалочковой магии, – прищурился Северус.

– Мне… чего?

Черт подери, у него буквально чесались руки поработать с парочкой. Увы, вряд ли сейчас был самый удачный для этого момент. Что ж, вполне подходящее заклинание, учитывая взгляды Дерслей по поводу денег.

Северус поджег банкноты и аппарировал под шокированные вопли маггла, содержимое кармана которого горело синим пламенем.

Суббота, 13 июня 1998, 20:06

Когда они аппарировали на конспиративную квартиру, Гарри все еще оставался без сознания. Но Северус был уверен – путешествие по каминной сети приведет юношу в чувство. Увы, изыскивать иной способ передвижения сейчас было некогда – Гарри как можно скорее требовалось внимание колдомедика.

Северус ступил в камин квартиры, мысленно поблагодарив Альбуса за то, что директор позаботился связать камин не только с комнатами зельевара, но и со школьным больничным крылом.

– Больничное крыло Хогвартса! – воскликнул он, крепко прижав Гарри к себе в попытке избавить его от лишней тряски.

Едва вращение прекратилось, как Гарри отчаянно забился в руках Северуса, умоляя кого-то перестать. Когда Гарри распахнул глаза, в них светились почти безумие. Юноша завертел головой, словно высматривая в темных углах затаившегося противника.

Потом он пришел в себя, обмяк, перестал сопротивляться и приник к Северусу.

– О Мерлин, – простонал он, снова закрывая глаза. – Я… я уже думал, ты никогда за мной не…

– Ш-ш! – успокаивал Северус, злясь на себя и скрывая это. Нельзя было посылать Гарри к этим магглам. Да, верно, юноша не посвящал Северуса в подробности ужасов своей жизни с Дерслями, но он сказал достаточно, чтобы при желании все можно было прочесть между строк. Было серьезной ошибкой настаивать на том, чтобы Гарри провел три дня в Суррее.

С другой стороны, он не пробыл там три дня, верно? Он, оказывается, откуда-то туда вернулся. Его преследовали Упивающиеся, угрожая расправой. Все это время Гарри не находился под защитой крови.

И тогда Северуса охватила ярость другого рода, поддаваться которой сейчас было не время.

– Где Пом-Пом-Помфри? – запинался Гарри, стуча зубами.

Снейп бережно опустил его на койку и накрыл согревающими чарами. В данном случае они были куда лучше одеяла, которое непременно задело бы раненсую руку. И, понимая бесполезность действия, зельевар повторил Sansdoleur.

– В-в-все равно болит, – прошептал Гарри, зрачки его глаз сейчас были не больше булавочного укола. – Ты ведь зельевар, – словно спохватившись, добавил он, запинаясь гораздо меньше – согревающие чары оказывали свое действие. – Мне н-нужно зелье.

– И не только зелье. Я приведу Поппи.

Но выяснилось, что колдомедик сейчас находилась в отпуске. Альбус проинформировал его об этом через каминную сеть, и у Северуса чесались руки придушить ведьму – он начисто забыл о собственном желании проводить летние каникулы вдали от школы и напоминаний о студенческом идиотизме.

– Ну так верни ее! – приказал он директору, который как раз шагнул из камина в госпиталь. – Сию минуту!

Альбус бросил взгляд на свернувшегося клубком юношу. Не теряя ни минуты на расспросы или на выражение сочувствия, он извлек палочку и, собирая огромную – почти осязаемую Северусом – силу, выпустил серебристого феникса. Затем старый маг присел рядом с Гарри.

Там было законное место Северуса, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши. Гарри страдал от боли, и зельевар был не намерен ждать прихода Поппи в бездействии. Он призвал сильнейшее обезболивающее зелье, отмерил двойную дозу, сожалея, что нельзя предложить юноше больше. Но как профессионал понимал – это было бы неразумно.

Поспешно приблизившись, он осторожно приподнял Гарри голову и поднес к его губам зелье.

На сей раз юноша и не подумал жаловаться на мерзкий вкус одного из творений Северуса, хотя кашлял и отплевывался, пытаясь проглотить лекарство.

Скула Гарри кровоточила с момента прибытия в госпиталь – очевидно, аппарация и каминная сеть отменили действие примененных ранее целительных заклинаний. Теперь же, под действием подходящего зелья, рана снова начала заживать, кожа срасталась, оставляя тонкий шрам.

Состояние руки тоже постепенно улучшалось, хотя от одного вида выпирающей под неловким углом кости по коже пробегали мурашки.

Северус поморщился. К сожалению, бывают случаи, когда даже самые сложные зелья не заменят компетентного колдомедика.

– Я убил Беллатрикс, – выдохнул Гарри, начиная дрожать – но уже не от холода. – Я… о, боже…

Теперь озноб бил уже Северуса. Гарри попал в лапы к Белле? Его Гарри? По многочисленным сборищам Упивающихся он прекрасно помнил о жестокости ведьмы. Та обожала пытки. Дышала ими.

Беспокойный взгляд голубых глаз Альбуса на миг встретился с взглядом Северуса, однако в его обращении к юноше слышались лишь забота и доброжелательность:

– Успокойся, мой мальчик. Никто не посмеет обвинить тебя в применении непростительных в данных обстоятельствах. Я лично приму меры, чтобы министерство…

– Нет, нет, – лицо Гарри лихорадочно пылало. – Никаких заклятий. Я не мог. Она отобрала палочку.

– Это неважно, – успокаивающим тоном отозвался Альбус.

Внезапно глаза Гарри наполнились слезами.

– Важно! Очень! Я же у-убил человека!

Северус опустился на колени – теперь его лицо было на одном уровне с лицом Гарри – и заговорил как можно убедительнее:

– Не думай об этом, сейчас не время. Мы обсудим это после. Сейчас я хочу знать, что у тебя болит, кроме руки.

Тактика Северуса оказалась успешной. Вроде бы Гарри перестал переживать по поводу совершенного убийства и задумался об ощущениях собственного тела.

– Отличное зелье, – наконец сделал вывод он.

– Что у тебя еще болит, Гарри? – настаивал Альбус. – Тебе нужно будет все рассказать Поппи.

Было заметно, как юноша сглотнул, зеленые глаза потемнели. Благодаря зелью, они больше не были налитыми кровью.

– Э… ну, кажется, все уже вылечилось. То есть все, кроме руки.

Он бросил взгляд на открытую дверь, словно опасаясь появления оттуда Беллатрикс. Лишь затем, приободрившись, продолжил:

– Ну, Crucio. Она часто его применяла. Наряду со многими другими проклятиями.

У Северуса уже давно возникло ощущение, что Гарри о чем-то умалчивал. Теперь же, когда он смог как следует рассмотреть юношу, то все понял. Сзади джинсы Гарри пропитались кровью, и были заметны тонкие отметины – которые уже почти зажили – продолжавшиеся выше талии.

Она его порола.

Она порола его Гарри.

Северус разрывался между удовлетворением оттого, что Беллатрикс Лестранж была уже мертва, и нестерпимым желанием остаться с ней один на один на продолжительный период.

Осторожно, словно ожидая сильной вспышки боли, Гарри медленно перекатился на спину. Казалось, боли почти не было – юноша с облегчением выдохнул.

Сломанная рука, неуклюже изгибаясь, покоилась на кровати, Гарри устало закрыл глаза.

– Когда вернется мадам Помфри?

– Скоро, – пообещал Альбус, гладя Гарри по голове. Северуса обуяло желание оттолкнуть мага. Это его место, это он должен успокаивать любовника. Однако в любой момент могла вернуться Поппи, и демонстративное проявление дружелюбия к Гарри Поттеру вряд ли сейчас было в интересах Северуса. «Все было бы иначе, останься мы наедине», – угрюмо подумал он.

– Возможно, тебе лучше находиться в бессознательном состоянии, когда она станет работать с твоей рукой, – проявил позволительное в данных обстоятельствах внимание Северус. – Особенно учитывая твое злоупотребление анестетическими чарами ранее – вряд ли они будут сейчас эффективны.

Гарри обеспокоено кивнул.

– Ну да, меньше всего я хочу видеть, как мне вправляют кости. Э… ладно, – его голос звучал все тише. – Сон без сновидений? Знаешь, мне все время снится… – Он замолчал, но Северус смог без труда закончить фразу.

Беллатрикс.

– И я даже не спал как следует, – сглатывая, продолжал гриффиндорец. – С четверга. То есть Дерсли оставили меня утром в покое, и я пытался уснуть, но парацетамол почти не помогал…

Северус призвал необходимую склянку и отмерил дозу.

– Твоих родственников следует четвертовать. Медленно.

Гарри напрягся.

– Но ты же ничего им не сделал, верно?

Северус протянул Гарри порцию Сна без сновидений. Затем приложил ладонь к его лбу, словно проверяя температуру – не коснуться Гарри хотя бы так казалось выше его сил. Возможно, его сдерживало даже не ожидаемое прибытие Поппи Помфри. Возможно, ему не хотелось демонстрировать перед Альбусом свои чувства к Поттеру.

– Нет, – наконец ответил он. – Я слишком торопился доставить тебя сюда, чтобы тратить на Дерслей время. Кстати, я не позволил им сохранить предложенные тобой деньги.

Юноша покраснел, вероятно, от воспоминаний о той грязи, которую вылил на него любимый дядя.

– Ну что ж... они такие, какие есть. И вообще, все это ничего не значит, – словно отмахиваясь, пробормотал он.

У Северуса на этот счет имелось другое мнение. Но сейчас было не до споров. «После», – приказал себе он, помогая юноше принять снотворное зелье.

И заметил, что Гарри снова избегает его взгляда.

Суббота, 13 июня 1998, 20:32

Откинувшись на спинку кресла, Северус массировал переносицу.

– Нужно вернуться к Гарри, – пробормотал он.

– Поппи о нем позаботится, – возразил Альбус, призывая низкий хрустальный стакан с янтарной жидкостью и протягивая угрюмому зельевару, который сидел за столом, сжав кулаки. – Разумеется, не сразу, но со временем его рука полностью заживет.

Игнорируя виски, Северус поднялся на ноги.

– Сядь, Северус, – серьезно приказал директор. – Тебе прекрасно известно, что он проспит до утра, как убитый. И если случайно проснется, то с ним рядом будет Поппи. Ты же доверяешь ее компетентности, верно?

Северус неохотно опустился в кресло.

– Ты сутулишься, – заметил Альбус. – Такое впечатление, что ты недоволен. Должен заметить, мне приятно видеть твою заботу.

Немедленно выпрямившись, Северус нахмурился.

– Я просто беспокоюсь, как это все может отразиться на ритуале.

Голос директора оставался ровным. Подозрительно ровным.

– Несомненно.

М-да, определенно настало время сменить тему. Однако не успел Северус выбрать предмет дискуссии, как Альбус опередил его.

– Каким образом Гарри повстречался с Беллатрикс Лестранж, Северус?

Зельевар скривился, пытаясь подавить ярость.

– Не имею ни малейшего понятия. Гарри ослушался моих указаний и не остался у родственников. Это, по крайней мере, не вызывает сомнений. – Вздохнув, он взял предложенный стакан и осушил до дна. Затем, не сводя взгляда со своих ладоней, продолжил вертеть его – действие, удерживающее от желания потереть скрытую под рукавом метку. – Меня до сих пор не вызвал Темный Лорд, Альбус. Похоже, новости о смерти Беллы до него не дошли. Тем более он не в курсе о личности ее убийцы.

– Быть может, она столкнулась с Гарри случайно?

– В такое трудно поверить…

– И все же вероятность существует – ведь он покинул дом на Тисовой улице и тем самым лишился защиты крови.

Северус проигнорировал тон, с которым Альбус произнес слово «защита».

– Магглы, живущие в этом доме, – выплюнул он, – гораздо хуже, чем я себе представлял, Альбус. Гарри туда больше не вернется. Никогда, ясно?

Директор сцепил пальцы.

– В любом случае, я бы не стал слишком полагаться на защиту крови после того, как Гарри свяжет свою жизнь с твоей.

«Надо же, как нам невероятно повезло, – мысленно съязвил Северус, – что защита Podentes гораздо мощнее защиты крови, которую обеспечивает дом номер четыре по Тисовой улице!»

– Как никак, благодаря ей он выживал все эти годы, Северус.

Зельевар поспешно отвернулся от проницательного взгляда голубых глаз. Он даже не помнил, когда в последний раз допускал подобную оплошность – невольно позволял кому-то заглянуть в свои мысли.

– Ты даже не представляешь, что у него была за жизнь, – сердито воскликнул Северус, рассматривая дно стакана. Чем больше он размышлял об этом, тем сильнее в нем закипала злость, и, внезапно, он со стуком поставил стакан на директорский стол. – Неудивительно, что он не захотел там оставаться и в итоге наткнулся на Беллу!

– Он сполна расплатился за эту ошибку. Возьми себя в руки, Северус.

– В мои намерения едва ли входило тоже его выпороть!

– О нет. Ты способен нанести гораздо больший ущерб словами, о чем тебе прекрасно известно.

– Верно, – нахмурился зельевар. Брань, которой поливал их Дерсли, все еще звенела в ушах, но спокойствие, с которым это воспринял Гарри, тревожило гораздо сильнее. Признак того, что случившееся в доме было скорее правилом, чем исключением из него.

И то, чему он оказался свидетелем… объясняло многие загадки в характере юноши.

– Северус?

– Я еще в состоянии контролировать свою речь, – процедил зельевар, сожалея, что все эти годы демонстрировал прямо противоположное в отношении Гарри Поттера. – Мне ясно, что эти несколько дней казались ему последним глотком свободы. Я и раньше понимал это, однако был уверен, что, в любом случае, он предпочтет оставаться в безопасности. Я и не подозревал, насколько невыносима его семейка.

– Однако решись ты рассказать ему о приготовлениях, возможно, он не желал бы так отчаянно глотнуть свободы.

Северус нахмурился.

– Мне отлично известна твоя позиция. А тебе - мои резоны. Теперь, когда он вернулся, скоро все откроется и ему.

Он снова встал, на сей раз спокойно. Ему хотелось пойти к Гарри. Возможно, подержать его за руку. Но вряд ли это будет благоразумным в присутствии посторонних, пусть даже этот посторонний – Поппи Помфри. Если бы это зависело от Северуса, он бы вообще скрыл от нее присутствие юноши в замке. Но теперь это было невозможно.

Северус надеялся на лучшее, не желая параноидальным поведением подтверждать правоту Альбуса.

Был он параноиком или нет, но, несмотря на намерение спуститься в подземелья, ноги сами принесли его в больничное крыло. Двери туда оказались заперты – странно. Однако учителям был известен пароль, и зельевар не преминул им воспользоваться.

Гарри лежал на спине, на дальней от дверей койке. Приблизившись, Северус разглядел закрытые глаза юноши, услышал его ровное – пусть чуть поверхностное – дыхание.

– Северус?

Зельевар поплотнее запахнул мантию и обернулся.

– Да. Я решил, что в связи с лечением мистера Поттера тебе могут понадобиться дополнительные зелья – полагаю, у многих из них вышел срок годности. Однако, вижу, что «Сон без сновидений» явно не утратил своей эффективности.

Поппи улыбнулась.

– Твои зелья неизменно отличного качества.

Северус позволил себе тень ответной улыбки.

– Если ты потрудишься составить список зелий, требующих замены, то я позабочусь о том, чтобы больничное крыло было как следует обеспечено к началу учебного года.

Больше ни разу не взглянув на Гарри, он резко развернулся на каблуках и направился к себе.

Глава 42

Воскресенье, 14 июня 1998, 8:03

– Ага, вижу, ты уже проснулся и бодрствуешь, – поприветствовал юношу входящий в больничное крыло директор, на вытянутой руке которого примостился Фоукс.

– Ну, во всяком случае, проснулся, – отозвался Гарри, отодвигая поднос с завтраком. Съел он совсем немного – просто не испытывал голода. Наверно, из-за этих зелий. Он смутно помнил, как пару раз просыпался. Кто-то подносил к его рту ложку с лекарством. Ах да, Помфри.

Память постепенно прояснялась. Воспоминания о зельях становились отчетливей. Укрепляющий раствор. Микстуры, помогающие восстановить повреждения, причиненные Cruciatus-ом нервной системе. Успокаивающий бальзам – по словам Помфри, сон Гарри был очень беспокойным. Она даже упомянула что-то о том, что Северус оказался прав – у многих зелий вышел срок годности…

– Фоуксу захотелось навестить тебя, – добродушно продолжил Дамблдор. – Кажется, он собирался вылечить твою руку сам, и теперь демонстрирует разочарование.

В ответ феникс распушил яркие перья и ущипнул директора за ухо.

Гарри поднял руку и чуть оттянул рукав пижамы, демонстрируя директору и его питомцу, что теперь с ним уже все в порядке – он был в целости и сохранности. Ну, по крайней мере, в целости. Говоря откровенно, в порядке Гарри себя не чувствовал. Когда он напрягал вылеченную руку, та дрожала, а в глазах все расплывалось. Мадам Помфри заверила, что это нормальная реакция на продолжительное применение Cruciatus-а, и через пару дней все пройдет.

Но он не мог до конца в это поверить.

Помфри, в отличие от директора, колебалась.

– Ну…

– Ах, перестань. Ты всегда сможешь его навестить, верно? Он же не перебирается в Тимбукту, – уговаривал Дамблдор. – И он уже достаточно взрослый, чтобы неукоснительно следовать твоим предписаниям. Верно, Гарри?

Юноша покраснел – директор явно намекал на ослушание Гарри и его дурацкое путешествие в Лондон вместо Суррея.

– Да, сэр, – кротко подтвердил он.

– Вот видишь!

– Будь по-твоему, Альбус, – с искренним сочувствием отозвалась колдомедик. И приступила к лекции о режиме дня, о порядке приема укрепляющего и других зелий. Наказала прислушиваться к своим ощущениям – пусть боль помогает регулировать нагрузки на вылеченную руку.

Пожав плечами, он натянул возникший пушистый купальный халат, перетянул талию поясом и надел тапочки.

Внезапно его осенила ужасная мысль. Пижама, тапочки, халат… все это, как подсказывал долгий опыт, принадлежит госпиталю. Но где тогда его собственная одежда? Нельзя сказать, что ему хотелось ее видеть – она лишь вызовет страшные воспоминанья… но ведь ритуал уже в среду, и нельзя допускать ни малейшей оплошности. Одежду нужно уничтожить. Даже рубашку, которую он превратил в одеяло. И ему нужно забрать остальные вещи - те, что он оставил в отеле. Или же ритуал сочтет, что он их просто отдал?

Даже если и так, он не мог оставить «Всполох» под гостиничной койкой. Пусть невидимый, но рано или поздно он будет обнаружен. Кроме того, Гарри хотелось всегда иметь его под рукой. Это же магический артефакт, который он должен вручить Северусу.

Сглотнув, он подавил детский порыв скрестить пальцы – он так надеялся, что ему позволят полетать на нем хотя бы иногда. А для этого нужно было его вернуть.

– Э… сэр, нужно послать кого-то в Лондон…

Директор взглянул на него поверх очков-полумесяцев.

– Ах да. Лондон.

Покраснев, Гарри решительно продолжил:

– Я кое-что оставил из своих вещей, – он закусил губу, сознавая, что Помфри слышит каждое слово, понимая, что не может выражаться яснее. – Нужные мне вещи. Это важно.

Дамблдор махнул рукой.

– Мы что-нибудь придумаем, Гарри. А теперь пошли. Это недолгая прогулка, – директор поддержал его за здоровую руку, помогая сохранить равновесие.

Юноша подождал, пока за ними закроется больничная дверь, и повторил:

– Недолгая прогулка?

– О да. Мне всегда так казалось.

Странно. Расстояние между больничным крылом и подземельями Гарри всегда считал довольно значительным. Подумав, он решил, что разгадал директорскую хитрость.

– Ах да, я понял – это чтобы запутать ее! Ей нельзя знать о том, что я буду жить с…

– Портреты, Гарри, портреты, – прервал Дамблдор тоном одновременно и добродушным, и предостерегающим.

Гарри кивнул. Похоже, сегодня он тормозил не только физически. Что-то не состыковывалось, но он никак не мог определить, что именно. Они миновали еще два коридора, когда юношу осенила мысль.

– Погодите-ка. Вы сказали, что она сможет меня навещать! Вряд ли это будет благоразумным, верно?

– О, пусть тебя это не беспокоит, – успокоил юношу Альбус, сворачивая налево и поднимаясь по ступенькам.

Вверх.

Гарри остановился.

– Но это же… не по пути туда, куда мы направляемся.

– Нет, полагаю, ты не прав, – обернувшись, Альбус похлопал Гарри по руке. – Потерпи еще минуту, и мы все подробно обсудим. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Кивнув, Гарри возобновил путь.

Еще пара ярдов очередного коридора, и они остановились перед картиной, изображающей квиддичный стадион.

Альбус произнес длинное и сложное заклинание, Гарри уловил смысл лишь каждого третьего слова.

– Я попросил стража позволить тебе назначить новый пароль, – тихо объяснил Альбус. – Им станет следующее произнесенное тобой слово, поэтому хорошенько подумай.

Выбор пароля они изучали на уроках по ЗОТС на седьмом курсе. Разглядывая картину, Гарри чуть было не ляпнул «Поймать снитч» или еще что-то в квиддичном духе, но спохватился – это было бы крайне неразумно.

– Оби-ван Кеноби, – ликующе объявил Гарри пару секунд спустя. Имя, вряд ли знакомое в магическом мире. Но, произнеся имя, юноша ощутил болезненный укол воспоминаний. Казалось, нескольких часов, проведенных с Ричардом, никогда не было. Тот Гарри, которым он был пару дней тому назад, не имел ничего общего с тем человеком, каким он стал сейчас.

– Странный выбор, – пробормотал Альбус. – Хотя обычно как раз все непонятное служит надежным паролем. Что ж, повтори его, Гарри.

Юноша повиновался, и картина отъехала в сторону, открыв вход в просторную гостиную, отделанную в гриффиндорских тонах. Открытая дверь черного дерева вела в смежную спальню, дверь с противоположной стороны была закрыта.

Как только они шагнули внутрь, входной проем закрылся. Гарри не терял ни секунды.

– Разве мое место не в подземельях?

– Погоди еще чуть-чуть, – задержал его Дамблдор, бросая в камин дымолетный порошок. – Мы на месте, Северус.

Зеленая вспышка известила о прибытии зельевара. Тот с напряженным выражением лица вышел из камина, почти не замаравшись сажей, и направился прямо к Гарри, который непроизвольно отшатнулся.

И, к сожалению, оступившись, потерял равновесие.

Тихо выругавшись, Северус подхватил его под локоть, усадил в кресло и замер, угрожающе нависая над ним.

– Возможно, нам было бы предпочтительней воспользоваться камином, – покачал головой директор. – Дорога оказалась гораздо длиннее, чем я рассчитывал. Но Северус предупредил меня о твоей нелюбви к путешествиям по дымолетной сети.

– Ну, я же не говорю, что вообще не выношу их.

По правде сказать, Гарри немного ошарашила эта информация о зельеваре. С какой стати тот стал бы говорить такое директору? Ведь это едва ли имело значение. Скрывая удивление, юноша прокашлялся.

– Э… так на чем мы остановились?

Альбус улыбнулся.

– Что ж, пожалуй, оставлю вас объясняться тет-а-тет.

Внезапно, под пристальным взглядом черных глаз, юношу захлестнула волна сомнений и неловкости, и он выдавил:

– О нет, не беспокойтесь. То есть, вы же тоже хотите узнать, что со мной произошло, верно?

– То, что ты боишься остаться со мной наедине, едва ли воодушевляет, – глубоким голосом протянул Северус, который, наконец, тоже уселся – в кресло напротив Гарри.

Юноша взорвался.

– Ничего я не боюсь! Просто знаю, как громко ты орешь, когда злишься.

– И рассчитываешь, что присутствие третьего лица меня остановит? – Северус изогнул бровь. – В любом случае, ты слишком слаб для выяснения отношений. И, несомненно, когда наберешься сил, то порыв ругать тебя уже пройдет. А жаль.

– Ну-с, джентльмены, приятного общения, – направился к двери Альбус. – До скорого, Гарри.

– Ага, до скорого, – обиженно буркнул Гарри. Меньше всего ему хотелось выносить гнев зельевара в гордом одиночестве, и Дамблдор прекрасно об этом знал. С другой стороны, разве у директора имелся выбор? Ведь через пару дней Гарри станет рабом Снейпа. Возможно, старый маг верил, что им пора научиться самостоятельно разрешать проблемы между собой. Что, в свою очередь, также объясняло и отсутствие Дамблдора в жизни Гарри в последнее время.

«Наверно, старик и не подумает навестить меня позже, – угрюмо решил Гарри, – и я его не увижу до самого ритуала».

Ритуала, который обязательно провалится, не прими Гарри срочные меры по возвращению оставленных в гостинице вещей.

Внезапно легкие словно сжал чей-то кулак. О боже, ритуал. Нельзя допустить его провала. Ведь Cambiare Podentes ему необходим как воздух, если он не хочет погибнуть на день рождения. Сил для обеспечения собственной безопасности, как доказали последние события, ему недостаточно. Ему нужна телепатическая связь – и тогда он больше никогда не окажется беспомощным в похожей ситуации. Он всегда сможет позвать Северуса. Ему просто необходимо соединить силы…

– Э… короче, я остался в Лондоне и влип в неприятности, – поспешно выпалил юноша, как только за директором закрылась дверь. – Да-да, я проявил себя глупым, легкомысленным и всем остальным, в чем ты справедливо обвинял меня все эти годы. Я признаю это сам, ладно? Но сейчас важно забрать мои вещи.

На секунду его слова повисли в воздухе, и Гарри настроился услышать лекцию о том, что так ему и надо, что он заслужил потерять вещи. Но тут зельевар понял, о чем идет речь, и резко кивнул.

– Вещи, ну, разумеется. Цель твоей поездки в Суррей. Конечно, я пойду и заберу твои вещи.

– Найдется ли у тебя пергамент? Я запишу, как туда добраться…

– После того, как мы поговорим, – кивнул Северус. – Отель сохранит за тобой комнату до… десяти утра?

– Вообще-то, выписываются до одиннадцати, – уныло согласился Гарри, мысленно признаваясь в том, что ему неимоверно хочется избежать этого разговора с Северусом. Но рано или поздно такая беседа все равно состоится.

Мантия зельевара колыхнулась, когда тот наклонился вперед, сцепив пальцы.

– Как ты себя чувствуешь?

– Э… слабым, – сознался Гарри, откидываясь на спинку кресла. – Сбитым с толку. Это что, какие-то гриффиндорские комнаты для гостей? Хотя нет, мы же сейчас не в Башне, верно?

– Комнаты, примыкающие к нижнему уровню Башни, – Северус помолчал. – Твои комнаты, Гарри.

«Очевидно, мне гораздо хуже, чем я думал», – внезапно понял Гарри.

– Э… мне послышалось, или ты действительно назвал эти комнаты… моими?

Северус коротко кивнул.

– Ну, формально они принадлежат мне. Альбус и я приняли подобные меры предосторожности, учитывая ограничения, наложенные Cambiare Podentes. Но это не имеет значения. Эти комнаты – только для тебя, и окружающие будут считать, что они принадлежат тебе. Только Альбус в курсе того, что они предоставлены мне в качестве компенсации за годы верной службы школе.

Гарри моргнул, все еще плохо понимая смысл сказанного.

– Для меня? Я… то есть, я буду тут жить до проведения ритуала? Потому что потом мне все же придется жить с тобой. Я прав?

– Прав, – Северус скрестил на груди руки и откинулся назад. – Однако никто не должен ничего подозревать. Отсюда следует, что для посторонних – включая домовиков, студентов и преподавателей – это твои комнаты, и они должны видеть, что ты в них живешь.

Гарри нахмурился.

– Но…разве ритуал не станет возражать?

– Нет. Ведь фактически эти комнаты принадлежат мне в той же степени, как и комнаты в подземельях.

– Значит, мне не нужно будет жить в подземельях?

– Ты будешь проводить там немало времени. И не забудь – ты будешь там спать, – при этих словах выражение глаз Северуса не то чтобы смягчилось, но стало менее жестким. – Здесь же ты вправе проводить столько времени, сколько пожелаешь. Делая все, что захочешь. Более того, тебе будет нечем заняться в подземельях в мое отсутствие. И не забудь, что нам важно поддерживать иллюзию того, что между нами нет ничего общего. Эти комнаты напрямую соединены с подземельями, и никто не будет видеть тебя входящим и выходящим оттуда.

У Гарри закружилась голова.

– Э… входящим и выходящим? Я-то думал, что ты вынудишь меня сидеть там круглые сутки.

Его слова произвели странный эффект на зельевара – на какой-то миг тот словно оцепенел.

– Ты ожидал затворничества в подземельях?

– Ну да, конечно. Таким образом, никто не стал бы подозревать о моем присутствии в Хогвартсе, верно? То есть, я знал, что мне придется скрываться.

Зельевар нахмурился.

– И чем, по-твоему, я планировал занимать тебя целыми днями?

– Ну… сначала я решил, что ты заставишь меня готовить зелья…

– Я предпочитаю зелья, годные к употреблению.

Гарри проигнорировал колкость.

– А потом, когда ты сказал, что из меня не выйдет путного подмастерья, то решил, что я буду читать и заниматься целыми днями. Ну, и поддерживать чистоту тоже.

– Уверяю тебя, ты не будешь моим домовиком, хотя теперь, после знакомства с твоим семейством, кажется, я могу простить тебе подобное заблуждение, – ворчливо заметил Северус. – Я так понял, что по большому счету они использовали тебя для работы по хозяйству?

– Я… – Гарри хотел было отрицательно помотать головой, но, вспомнив ту кошмарную сцену на Тисовой улице, понял – у него почти не осталось от зельевара секретов. Во всяком случае, в отношении его родных. – О да, я работал как домовик, но не думаю, что это хоть как-то изменило их мнение к лучшему.

Северус промолчал, однако Гарри заметил, как помрачнело его лицо.

Юноша встряхнулся, пытаясь привести в порядок мысли. Сказанное Северусом никак не укладывалось в сознании. Ему не придется проводить в подземельях дни и ночи?

– Но… а как же меры предосторожности? Ведь никто не должен догадаться, что я твой раб! Да и… тебе самому вряд ли захочется, чтобы кто-то увидел нас вместе…

Северус чуть пожал плечами.

– Ну, то, что ты решил остаться в замке, вряд ли кого-то удивит. И потом, пока что никто ничего не заподозрил — мы просто будем осторожны. Кроме того, учитывая твое положение, вряд ли ты сможешь просто исчезнуть на продолжительный период. Пресса камня на камне не оставит от Хогвартса, пока не разнюхает твое местонахождение, а заодно и остальные секреты. Будет гораздо благоразумней дать понять, что ты остался в школе. После недолгого отпуска, разумеется.

Гарри все еще не верил своим ушам.

– Значит… ну, я просто хочу убедиться, что правильно понял. Мне не придется постоянно прятаться в подземельях? И я смогу пользоваться этими шикарными комнатами рядом с Башней? Но это невозможно! Неужели это правда?

Не сводя с лица юноши пристального взгляда, Северус ответил:

– По сути, да.

Гарри больно прикусил губу, пытаясь остановить удушье, подбирающееся к горлу. Со свистом втянув в себя воздух, он решительно подавил подступающие к глазам слезы. И только тогда рискнул заговорить.

– Почему ты не рассказал мне об этом?

Северус принялся барабанить о подлокотник кресла.

– Вначале – из желания избежать любого подобия обещаний. Кроме того, тогда ничего еще не было решено окончательно. И потом, мы до сих пор ожидаем одобрения от Совета попечителей, хотя это лишь формальность.

Гарри уставился в одну точку, до сих пор не осознавая всей правды до конца.

– Не думаю, что Совет попечителей волнует, жить мне в Хогвартсе или нет. Я хорошо помню единоличное распоряжение Дамблдора, позволившее Трелони остаться в школе.

Зельевар помолчал, затем ровно произнес:

– Совет едва ли интересует распределение комнат в Хогвартсе. Создание дополнительной должности, с другой стороны… Это действительно входит в сферу его компетенции.

Теперь Гарри однозначно уверился, что этот разговор вне его разумения. Наверно, ему просто нужно выспаться – чем дольше они беседовали, тем меньше он понимал.

– Дополнительной должности?

Взгляд Северуса выдавал его напряжение.

– Да. Ты будешь работать ассистентом профессора. И нет, не зелий. Профессора по защите от темных искусств.

Гарри снова огляделся по сторонам, в его голове начало проясняться.

– О… так вот почему мне выделены эти комнаты. Нельзя допустить, чтобы все гадали, где я живу. Я… даже не знаю, что сказать. То есть, это отличная новость! Защита – мой любимый предмет!

– Именно. Мы полагали, что подобный выбор будет для тебя и полезен, и приятен, – кивнул Северус. – Так я извещу Альбуса о твоем согласии? Но не забывай, в итоге все зависит от позиции Совета попечителей. При обычных обстоятельствах Альбус вправе назначать кого угодно, но создание новой должности требует одобрения Совета.

– Конечно же, я согласен! – все еще не веря в происходящее, воскликнул Гарри. – Я… о Мерлин, я-то был убежден, что после ритуала умру от тоски.

– Едва ли, – протянул Северус. – Ты также назначен тренером по квиддичу. Видишь ли, по мнению Альбуса, спортивная программа нуждается в совершенствовании. Настало время предложить студентам нечто более существенное, чем просто уроки полетов. Его слова. По силам ли тебе такая нагрузка в дополнение к должности ассистента?

Гарри расплылся в улыбке. А он-то боялся, что Северус запрет его в подземельях!

– Тебе придется тренировать все четыре команды, без всяких предпочтений, – сухо предупредил зельевар. – Включая Слизерин.

Гарри беззаботно отмахнулся и тут же опустил руку. Черт. Нужно бережней обращаться с недавно залеченной костью.

– Не волнуйся, я умею быть справедливым. В отличие от… ладно, неважно.

– К сожалению, твоя зарплата будет поступать прямо на мой счет, – продолжил Северус. – Иначе ритуал сочтет твое занятие независимой работой. Поверь, меньше всего мы хотим выяснить природу наказаний, к которым прибегает Podentes.

Гарри нахмурился, его эйфория немного уменьшилась. Не из-за денег, нет. Он уже смирился с мыслью, что у него никогда не будет собственного состояния.

– А сама работа… ты уверен, что она допустима?

– Перед тем, как принять решение, я провел тщательное исследование, – Северус положил ногу на ногу. – Cambiare Podentes – древний обряд. Несомненно, в наших предположениях мы можем опираться на существующее понятие рабства в те времена. В античной культуре рабам часто доверялись ответственные должности. Некоторые из них достигали профессиональных успехов на ниве, требующей высокого уровня образования. Разумеется, весь доход от их труда шел в карман хозяина. Так будет и в нашем случае. Фактически ты будешь зарабатывать для меня, состоя на службе в Хогвартсе.

Гарри беспокойно пожевал губу. Работать было бы здорово, но лишь при условии, если он не утратит защиту Cambiare Podentes. Лучше прожить всю жизнь в подземельях, чем рисковать снова оказаться беспомощным и беззащитным.

– Э… но я же отлично помню, что синопсис однозначно высказывался против работы.

Северус пожал плечами.

– Я был зол, составляя его, ты же знаешь. Гарри, суть в том, что ты напрямую зависишь от меня во всех жизненно важных аспектах, и это останется неизменным. Пойми же, труд – это сущность рабства. Расстроило бы тебя заявление о том, что все твои обязанности будут состоять в нарезании флоббер-червей?

Гарри скорчил гримасу, отвечая:

– Да, но ведь тебе бы пригодился результат такой моей деятельности, верно?

– По-твоему, время, которое ты проведешь, совершенствуя свое мастерство в Защите, я сочту потраченным впустую?

– То есть… просто все это кажется менее… связанным с ритуалом, вот и все.

– Ты хочешь сказать – меньше похоже на рабство?

Гарри облегченно кивнул – Северус его прекрасно понял.

– Вот именно.

– Но твое рабство будет таким, как решу я. И если я одобряю для тебя такой образ жизни…

Облегчение, которое только что почувствовал юноша, десятикратно усилилось – Гарри, наконец, открылась истина. Все будет хорошо, теперь он был в этом уверен. Северус все отлично продумал, несмотря ни на что принимая во внимание его, Гарри, собственные желания.

– Спасибо тебе, – прошептал он, и удушье вернулось. – Я… я думал, что моя жизнь будет совершенно ужасной, а теперь выясняется… все это! С-свои комнаты, с-своя работа…

Северус нахмурился.

– Ритуал читает намерения, тебе лучше изменить образ мыслей, Гарри. Твой дом со мной; эти апартаменты – лишь продолжение моих комнат, которые я не слишком часто использую, но, разумеется, имею на них полное право.

– А работа – лишь мое исполнение твоих желаний, создание для тебя дополнительного заработка, я понял, – уверил его Гарри, вытирая глаза. Поморгав, он сдержал слезы. Было трудно дышать, но он преодолел и это. – Нет, правда, я понимаю. И все равно – спасибо, Северус.

Зельевар протянул руку, взял правую ладонь Гарри в свою и погладил ее.

– Вся эта ситуация очень сложная, Гарри. Для нас обоих. Надеюсь, ты сознаешь это. Но мы выкарабкаемся. В четверг ты станешь моим рабом, поэтому постарайся запомнить следующее: у меня нет желания делать тебя несчастным.

После всего произошедшего, Гарри никогда бы не подумал, что прикосновение снова может быть таким приятным… не после того, что с ним сделали Боул и Талмадж. Но, с другой стороны, Северус лишь касался его ладони. И… ничего другого. И Гарри действительно было приятно. Удушье попыталось вернуться, но не успело – что-то прогнало его прочь.

Что-то, сказанное Северусом.

«У меня нет желания делать тебя несчастным».

Но ведь он это сделал, не так ли? Позволяя верить все это время, что жизнь Гарри будет ужасной. Ложь, ну или что-то в этом роде – теперь это уже неважно, недосказанность, сокрытие так необходимой Гарри информации. Так же, как он не потрудился вовремя открыть, что считает Гарри привлекательным!

Решая за Гарри, что ему следует знать, а что нет!

Как же все это ему надоело! А задумавшись о последствиях, юноша вообще пришел в ярость.

– Почему ты не сказал раньше, что я все-таки буду работать?– внезапно воскликнул он, вырывая ладонь с такой силой, что даже пошатнулось кресло. – Ты дал мне понять, будто моя жизнь станет невыносимой! Заставил меня думать, что круглые сутки мне придется провести в подземельях, стирая твои носки, или делая еще что-то в этом роде! Разумеется, когда мы не в постели!

Нет, на самом деле, это были не слезы. Просто от ярости у него заслезились глаза. И ему было плевать на платок, который протягивал Северус. Гарри хотел схватить его и швырнуть зельевару в лицо. Или в огонь.

– Да я никогда не остался бы в Лондоне, знай я, что все будет хорошо, – кричал он, игнорируя руку, протягивающую платок. – Никогда бы не у-у-у…. Беллатрикс Лестранж, не корчился бы под Cruciatus-ом до тех пор, пока не стал молить о пощаде! И уж конечно, не провел бы целые сутки, выставив на всеобщее обозрение сломанную, торчащую из руки кость!

Губы Северуса побелели от ярости. Он заговорил, едва сдерживая гнев.

– Не моя вина, что ты предпочел Лондон безопасности дома своих родственников.

– Ха, тоже мне, безопасность! Очень смешно! Да я вообще не хотел туда ехать, помнишь? Но ведь ты настаивал! – потянувшись, Гарри вырвал из рук зельевара платок и нарочито громко высморкался. – И почему, по-твоему, меня так тянуло в Лондон?! Я собирался влачить жалкое существование крота, с человеком, который не согласился даже поужинать со мной в ресторане!

Голос Северуса походил на низкое шипение:

– Что ты имеешь в виду?

Гарри снова было трудно дышать, но он продолжил:

– Я же просил тебя! Даже предлагал заплатить сам! А ты сказал, что я могу заказать норвежскую еду в подземелья, если мне так приспичило!

Северус презрительно скривил рот.

– Ты серьезно хочешь убедить меня в том, что, согласись я тогда поужинать в Норвегии, то ничего бы не произошло?

– Не знаю! – проорал Гарри, резко скрестив руки на груди. Залеченная рука очень болела, но и на это ему сейчас было наплевать. – Мои подозрения лишь подтвердились – после ритуала мне больше никогда не увидеть солнечного света! И это было невыносимо! Мне нужен был последний глоток свободы, поэтому можешь представить мою реакцию, когда дядюшка известил меня о том, что они выскребли мою бывшую комнату, избавляясь от моих следов в их доме? В Суррее у меня не осталось никаких вещей, и я не видел причины туда ехать – ни малейшей! Вот почему я ушел! И потом, я же не планировал попасть в лапы Упивающихся! Я же не хотел, чтобы меня…

Гарри резко умолк, пока сгоряча не наговорил лишнего.

– Глупый ребенок, – вздохнул Северус уже не сердито, а просто печально. Очень печально.

– Никакой я не ребенок, – буркнул Гарри, по-детски пряча лицо в ладонях. Либо так, либо он сейчас сорвется окончательно.

– Ну, разумеется, нет.

Воцарилась тишина, Юноша пытался выровнять дыхание. Черт, что с ним происходит? Ведь он попадал в гораздо худшие переделки и никогда не плакал!

– Послушай, Гарри, – наконец произнес Северус. – Посмотри на меня.

А когда тот не отозвался, то добавил еще одно слово:

– Пожалуйста.

Гарри поднял голову, вытирая глаза платком.

– Что?

Его тон был, по меньшей мере, невежливым, но Северусу не сделал замечания.

– Я не желал делать тебя несчастным, скрывая информацию о твоем будущем, – глубоко вздохнул зельевар, солнечный луч скользил по маленьким пуговицам его камзола. – Я просто пытался сделать как лучше.

– Что ж, тут ты явно облажался, – выплюнул Гарри, все еще объятый гневом. – Причем, по-крупному!

– А принятые тобой за последнюю пару дней решения можно считать самим совершенством? – парировал Северус, испепеляя его взглядом.

– Нет, черт бы тебя побрал, – согласился Гарри. – Даже три дня в Суррее были бы предпочтительней… Да пойми же, тебе просто следовало намекнуть о возможности хоть какого-то света в конце тоннеля, ясно?

– Я думал об этом, – признался Северус. – Особенно, когда понял, что избегать обещаний не обязательно. Альбус побуждал меня тебе открыться...

– Ха, Альбус, – фыркнул Гарри. – Он мог бы мне рассказать сам, если этого не сделал ты. Разве нет?

– Он считает, выражаясь его же словами, что последнее, что нам нужно – это вмешивающийся не в свои дела старик.

– Это я его так назвал, – у Гарри уже болела голова. Он приподнял здоровую руку и помассировал висок. – Ну ладно. Мы должны разобраться без его вмешательства.

– Вот именно. И ты не похож на меня, Гарри. Я пытался не забывать об этом, когда решался вопрос о твоем профессиональном будущем.

Гарри прекратил массировать висок и недоверчиво уставился на зельевара.

– Да перестань. Не думал же ты всерьез, будто я откажусь от защиты и квиддича. От двух моих самых любимых предметов?

– Я был уверен, что это предложение тебе придется по душе. Однако ты не раз выражал откровенное недовольство, если тебе приходилось лгать друзьям. И мне не хотелось ставить тебя в подобное положение, понимаешь? Видишь ли, не зная о моих приготовлениях, ты мог с чистой совестью рассуждать об отсутствии планов на будущее. И это было чистой правдой, потому что я не поставил тебя в известность о твоих… будущих профессиональных обязанностях.

Резь в глазах и нечеткое зрение заставили Гарри недоверчиво фыркнуть – слишком уж мягким показалось ему выражение лица Северуса.

– Ведь это не единственная причина, верно?

Еще один тяжелый вздох, и снова по пуговицам запрыгал солнечный зайчик. Головная боль усилилась.

– Я боялся, что ты не сможешь им солгать об этом. Ты был бы слишком… воодушевлен перспективой работы, которая тебе по душе. А это показалось бы странным, учитывая твое недавнее разочарование относительно школы аврората.

– Но какая разница – знают они об этом или нет? – Гарри расправил плечи и огляделся. – Ведь все это для того, чтобы мне не пришлось прятаться ото всех, пока я живу в Хогвартсе, не так ли?

– Я бы предпочел не афишировать твое присутствие здесь до ритуала, а если получится – и до твоего дня рождения. До тех пор только Альбус, я и Поппи будем знать о твоем возвращении. И, разумеется, домовики, но они вправе обсуждать то, что происходит в замке, лишь с Альбусом, который совсем недавно обновил заклинания секретности. Только когда будет обеспечена твоя безопасность, Альбус обратится в Совет попечителей с просьбой о твоем назначении.

Да, Гарри понимал это, и все же…

– Рон и Гермиона не проговорились бы, если бы я попросил их хранить тайну.

– Альбус разделяет твое мнение, – нахмурился Северус. – Я же предпочел не рисковать. Так же, как и – до завершения ритуала – я не хотел рисковать ради совместного ужина в Норвегии. Я и не подозревал, что моему отказу будет придано такое символическое значение.

Гарри уже не чувствовал злости, лишь всепоглощающую усталость. По крайней мере, у Северуса были причины держать в секрете его будущую работу и апартаменты. Дурацкие причины, конечно. Но ведь это же Северус. У которого никогда не было друзей – откуда ему знать, что друзьям Гарри можно было доверять? Кроме того, вполне вероятно, что он не доверял гриффиндорцам в принципе.

– Когда ты отказался со мной поужинать, – сглотнув, проговорил Гарри, – все, о чем я мог думать… ну, помнишь, все эти проведенные вместе вечера, тренировки для ритуального купания и так далее? Твой отказ послужил для меня подтверждением, что тебе нужен от меня лишь с-секс. То есть, я был уверен, что обречен на безрадостное существование тут, в подземельях. Я полагал, ты… ты считаешь это единственным, к чему я способен.

Северус вздрогнул.

– Нет. Я отказался вовсе не поэтому. Что же касается твоего предположения о том, что от тебя мне нужен лишь секс, Гарри… ведь мы совсем друг друга не знаем, верно? А ритуал настолько связан с сексом, что у меня не было возможности сосредоточиться ни на чем другом.

– Ну да, я понял. – Теперь, после объяснения Северуса, Гарри мог понять его позицию. Он пытался не думать о сексуальных требованиях ритуала. Он выкарабкается. Как-нибудь. Он просто обязан, вот и все.

– Полагаю, нам нужно было проводить время более разнообразно, – неохотно признал зельевар, в голосе которого слышалась некоторая озадаченность. – Ритуал не просто привяжет тебя ко мне. Мы будем связаны друг с другом, Гарри.

– Ха, прекрасен наш союз, – фыркнул Гарри. – Я вынужден повиноваться каждому твоему слову, а тебе ничего не грозит, даже если я сдохну от голода.

Северус соскользнул с кресла и опустился перед Гарри на колени, затем взял лицо юноши в ладони, удерживая его от лишних движений. Их взгляды встретились, глаза Северуса были абсолютно серьезны.

– Ты прав, магия свяжет лишь тебя одного. Но я свяжу себя сам, Гарри. С тобой. Чтобы заботиться о твоем благополучии, физическом и душевном, каждый день до конца жизни. Иначе твое рабство было бы для меня неприемлемым. Начинаешь ли ты понимать?

И Гарри не выдержал. Он так старался быть сильным, держать себя в руках. Он ни разу не заплакал, даже тогда, когда пытки достигли самого худшего, или когда мучился на следующий день, не в силах заснуть, от кошмаров, или когда сломанная рука болела так сильно, что ему хотелось ее отрезать.

Однако слышать эти слова было гораздо больнее. Словно внутри прорвало плотину, и ничто уже не сдерживало лавины эмоций. Потому что ему это было необходимо, верно? Именно это. Кто-то, всегда готовый его защитить, гарантировать его безопасность. Кто-то, преданный только ему.

Кто-то, кто заставит дрожать от страха других Упивающихся.

Северус уже говорил об этом раньше, обещал тогда, в ванне, удовлетворять все его потребности, но Гарри так и не понял. Или нет, понял, но не поверил. Как можно было поверить, если он был убежден, что будет пожизненно замурован в темных, сырых подземельях? Когда считал, что никому не будет дела даже до его насущных потребностей?

Однако Северус подразумевал именно это и намеревался выполнить данное обещание.

Из глаз ручьем полились слезы, в груди стало тесно, и дышать было почти невозможно.

– Я… я должен был доверять тебе! – выдавил он, оглянувшись в поисках платка. – Я… я никогда не должен был оставаться в Лон-Лондоне! О боже, если бы только я знал обо всем этом раньше…

Поднявшись, Северус обнял Гарри и сел в кресло, устроив юношу у себя на коленях.

- Ш-ш, - поглаживая спину Гарри и пропуская сквозь пальцы его волосы, успокаивал он юношу. - Ш-ш. Не волнуйся, Гарри. Все будет хорошо.

- Не знаю, что со мной происходит. Т-ты решишь, что у меня совсем поехала крыша...

Он никогда бы не подумал, что Северус Снейп способен говорить таким мягким, нежным голосом.

- Я решу, что тебя подвергли нечеловеческим пыткам. Решу, что ты болен и нуждаешься в долгом сне и продолжительном отдыхе. А потому... не желаешь ли взглянуть на свою спальню?

- Мою с-спальню? - запнулся Гарри, с трудом воспринимая сказанное. «У меня будет своя комната. Где я смогу смотреть из окна на зеленые холмы. Откуда можно увидеть даже квиддичный стадион», - осознал он, когда Северус поднял его на руки и перенес через порог в комнату, большую часть которой занимала кровать под темно-синим балдахином.

- Да, - подтвердил Северус и пробормотал заклинание. Покрывало само собой сложилось, край одеяла откинулся. Зельевар поставил Гарри на ноги, помог снять халат, уложил в постель и подоткнул края одеяла. - Но запомни, что бы ты ни говорил остальным, эти комнаты – неотъемлемая часть моих собственных. Я лишь предоставляю их в твое распоряжение. Не забывай об этом, говоря «моя спальня».

- Не забуду.

Чистые простыни были прекрасны. Теплые, гладкие и успокаивающие. Или же это ощущение исходило от самого Северуса? Как бы то ни было, главное, что Гарри чувствовал себя в безопасности. После всего пережитого уже не верилось, что он сможет заново испытать это чувство, тем более в спальне, наедине с Северусом, который имел полное право требовать от Гарри секса. Тем не менее, оно было и даже приносило удовольствие.

Но Северус не станет оказывать на него давление. Особенно сейчас, когда Гарри болен и слаб.

И потому, когда зельевар наклонился и мягко поцеловал его в губы, Гарри чувствовал себя в безопасности. Целоваться было приятно, и он повернулся и ответил на поцелуй. Боул и Талмадж не целовали его насильно, их интересовало только одно. Потому Гарри мог спокойно целовать Северуса – поцелуи не вызывали страшных воспоминаний.

- Расскажи мне о Беллатрикс Лестранж, - отодвинувшись, попросил Северус. – О том, как она тебя захватила, и как ты ее убил. Все это может иметь большое значение.

Гарри понимал это. Но говорить о случившемся было страшно.

- Я действительно сильно устал, - ушел он от ответа, повыше натянув одеяло.

- Тогда позже, после моего возвращения, - покладисто согласился зельевар. – Гарри, сознавать, что ты убил – тяжело. Пусть даже кого-то вроде Беллы. Но отказ обсуждать это сделает твои кошмары только хуже. Поверь мне, я знаю.

О, в этом Гарри не сомневался.

- Хорошо, я расскажу про Беллу, - мысленно добавляя: «Но и только. Нас было двое, и если теперь я слишком остро на все реагирую – отнеси это за счет побочного эффекта Cruciatus-а». – Но сейчас я действительно умираю от усталости.

- Разумеется, - Северус снова поцеловал его в губы, и Гарри удивился – насколько ему до сих пор нравилось целоваться. По крайней мере, до определенной сексуальной границы. – Скажи, где находится твой отель, и я заберу оттуда вещи.

- Экклестон роуд, - зевнул Гарри. – Отель «Руаяль», недалеко от вокзала Виктория. Не помню точный адрес, но здание трудно не заметить. Э... двадцать второй номер, метла спрятана под кроватью. Под чарами невидимости, но она понадобится мне для квиддичных тренировок. И вообще, забери все вещи, чтобы не навредить ритуалу. И...

- Мне знакомы тонкости призывающих чар, - прервал Северус.

- Я использовал кое-какие защитные... – Гарри умолк. – Пожалуй, ты с ними справишься. Но... если уж речь зашла о собственности, куда делась моя вчерашняя одежда? Там было трансфигурированное из рубашки одеяло...

- Домовики выстирали вещи и положили их вместе с остальной одеждой.

- С моей... что?

Взмах палочки, и дверцы гардероба распахнулись настежь. У Гарри плыло перед глазами, голова кружилась, но по большому счету он понял. Так вот куда Северус спрятал купленную в Норвегии одежду. Неудивительно, что Гарри никак не мог обнаружить ее местонахождение.

Видимо, Северус несколько раз перемещался туда-сюда из подземелий, в то время как Гарри принимал душ.

- Значит, ты хорошо переносишь камины, - сонно пробормотал он, смутно ощущая, как зельевар снимает с него очки. Они звякнули, опустившись на тумбочку, и там было что-то еще. – Я... я тоже к ним привыкну. И буду думать об этих комнатах, как о твоих, честное слово. Как о моих комнатах в твоем доме...

Тогда Северус что-то добавил, но Гарри не расслышал. Потому что уже погружался в глубокий сон.

Глава 43

Воскресенье, 14 июня 1998, 10:27

Гарри проснулся потный и запутанный в простынях. «Чертовы кошмары!» – приподнимаясь, выругался он. Еще повезло, что ничего не отложилось в памяти. Содержание еженощных кошмаров ему и без того было прекрасно известно.

Отбросив скомканное одеяло, он огляделся в поисках Северуса, однако зельевара нигде не было видно. И тогда Гарри пробрал озноб. После случившегося на Тауэрском мосту и последующих за событий… после бесконечного ожидания в доме Дерслей, где каждую минуту он страшился вторжения Упивающихся, прорвавшихся сквозь защиту крови… после всего этого Гарри не мог оставаться один.

Пусть теперь он находился в якобы безопасном Хогвартсе. Но многочисленные происшествия доказали, что охранные заклинания замка едва ли непробиваемы, если дело касалось Гарри Поттера.

К счастью, рядом, на тумбочке, лежала палочка. Смутно вспомнилось, как Северус призвал ее в доме Дерслей, но юноша совершенно не помнил, как именно она оказалась тут, на тумбочке. Протянув руку, Гарри нащупал и нацепил на нос очки, а затем потянулся за палочкой. Только тогда ему стало легче.

Немного.

Быть может, его бил озноб не от страха, а от холода? Постанывая – тело затекло и плохо слушалось – юноша, пошатываясь, приблизился к креслу, на спинку которого был накинут его банный халат. Однако в халате ему не стало теплее, и он применил согревающие чары.

Гарри словил себя на том, что удивился легкости, с которой ему давалась магия. Разумеется, согревающие чары – элементарные, но то жуткое ощущение беспомощности, пережитое им под антиаппарационнымим чарами Беллатрикс, никак не желало стираться из памяти.

Не говоря уже об ощущениях, испытанных тогда, когда он находился во власти Талмаджа и Б…

Гарри яростно помотал головой. Нет, он не станет об этом думать.

Тапочки стояли у кресла. Он не помнил, как Северус его разувал. Может, тапочки упали сами? И вообще, из прошедшего вечера в памяти оставалось очень мало. И было покрыто дымкой, словно происходило во сне.

Путь из больничного крыла… Разговор о том, что это комнаты Гарри, хотя принадлежат они вовсе не ему… Северус перед ним на коленях, откровенность и серьезность в черных глазах, ощущение на лице его теплых ладоней…

«Но я свяжу себя сам».

У Гарри подогнулись колени. Стоявшее позади кресло пришлось кстати, и он быстро сел. Только теперь он вспомнил, как расплакался. Можно подумать, человек с характером Снейпа вряд ли потерпел бы истерику. Ха. Гарри не сомневался, что зельевар презирал плачущих взрослых мужчин. Тем более если этим мужчиной был Гарри.

Он легко мог себе представить насмешливый голос, издевающийся над его слабостью. «Что, снова себя жалеем, мистер Поттер?»

Однако Северус не сказал ничего подобного. Превосходная возможность острым языком разрезать Гарри на мелкие кусочки, но зельевар не сделал этого.

Напротив, он сделал все, чтобы Гарри ощутил себя в безопасности.

Странно – «безопасность» и связана с рабством! Но теперь Гарри удостоверился, что так оно и есть. Разумеется, если партнер по ритуалу кто-то, кому было бы… ну, сказать «не все равно», конечно, будет преувеличением. Подобные чувства Северусу были чужды. Однако если провести его с кем-то, на чье здравомыслие… и даже понимание относительно рабства можно было положиться…

Тогда, конечно, становилось ясно на чем именно основывалась взаимность уз. Понятно, что равными они не станут. Все зависит от доброй воли Северуса, которому не грозит магическое наказание, окажись он жестоким господином.

Вот почему ритуал настаивал на доверии.

Естественно, Гарри доверял Северусу. Как могло быть иначе? Ведь ради него мужчина пошел на

столько уступок: позаботился о том, чтобы юноша жил максимально взрослой и независимой жизнью – насколько позволял ритуал, эти комнаты, настоящая работа – та, что Гарри выбрал бы себе сам, кстати говоря… Северус не был обязан делать ничего подобного.

Ему не хотелось видеть Гарри несчастным – только и всего.

И теперь Гарри в это поверил. По-настоящему.

Он не помнил, сколько времени просидел неподвижно, из оцепенения его вывел стук в дверь. Встав на ноги, он вышел в гостиную.

Гарри не знал, кто стоит за дверью. Да, конечно, Северус говорил, что будет уважать закрытую дверь, но возможно, что Podentes потребует от зельевара вести себя в этих комнатах по-хозяйски. И ему незачем стучаться, во всяком случае, точно не в парадную дверь. Может быть, это Дамблдор – он же обещал навестить Гарри!

За дверью стояла мадам Помфри.

Гарри вспыхнул: насколько осведомлена колдомедик о том, что с ним произошло? По ее поведению – во всяком случае, раньше – не было заметно, что она в курсе. С другой стороны, возможно, ей просто не представилось случая как следует поразмыслить – слишком быстро его увел из палаты Дамблдор. А теперь, собравшись с мыслями, она пришла провести с ним воспитательную беседу…

– Какой ты бледный, – входя в комнату, воскликнула Помфри. За ее спиной в воздухе парил медицинский саквояж. – Надеюсь, в пол-одиннадцатого вы не забыли принять укрепляющее зелье, мистер Поттер?

– Я это… проспал.

Непохоже, что ведьма удивилась.

– Я же говорила, что тебя слишком рано выписывать! Ты не хочешь вернуться в больничное крыло?

Гарри решительно покачал головой.

– Ну, так я и знала. Что ж, будешь применять чары-будильник. Где зелья, что я тебе дала вчера?

Гарри выудил из кармана пригоршню пузырьков, и Помфри прикоснулась их палочкой.

– Ну вот и все. Теперь каждый из них будет издавать предупреждающий звон, когда настанет его очередь. Чем дольше будешь его игнорировать, тем громче будет звук.

– Да не собираюсь я ничего игнорировать!

Кивнув, Помфри указала на пузырек, которого не коснулась.

– Это прими сейчас. И, пожалуйста, присядь, Гарри. Или тебе лучше прилечь?

Гарри проглотил дозу укрепляющего зелья и опустился в кресло.

– Наверно, я посплю позже, пока что не хочется. – Он огляделся по сторонам, гадая – куда вела та, другая дверь. – Э… у меня немного плывет перед глазами.

– А как аппетит?

Гарри слишком хорошо ее знал, чтобы угодить в расставленную ловушку.

– Вы же видели, сколько я съел на завтрак. После всех этих зелий совершенно пропадает чувство голода.

– Надо же... Какой странный побочный эффект, – удивилась Помфри, усаживаясь в кресло, которое еще утром занимал Северус.

Гарри пожал плечами. Что она хочет от него услышать?

– Ладно, хотя бы постарайся плотно пообедать, – приказала она.

– Ага. – Гарри кашлянул, снова гадая – что именно ей известно? Что она рассказала Дамблдору? Впрочем, подозревай она худшее, разве продолжала бы сейчас беззаботную болтовню? – Э-э… скажите, у меня остались внутренние повреждения? Я тут подумал… ведь Беллатрикс меня пытала долго… так что, все может быть. – Голос Гарри дрогнул. – То есть, было очень больно, когда… э… то, что она со мной делала.

– В этом я не сомневаюсь, – посочувствовала Помфри. – Полагаю, целебное зелье профессора Снейпа залечило большую часть внутренних повреждений еще до моего прибытия. Когда я прибыла, мне осталось залечить сломанную руку и последствия Cruciatus‘а. – Колдомедик виновато улыбнулась. – Прости, что меня не оказалось на месте, чтобы помочь сразу.

– Ну откуда вам было знать? – Гарри облегченно вдохнул – тайна останется тайной. – Да и вообще, учебный год позади – с какой стати вам торчать в школе?

Помфри огляделась.

– Знаю, официального подтверждения пока не было, но представляю, как ты рад, что будешь тут работать. Сожалею, что нападение испортило тебе каникулы.

Выходит, ей рассказали… что ж, иначе было бы сложно объяснить его присутствие в замке. Гарри попытался вести себя так, будто ему было давно все известно.

– Да, конечно, но с другой стороны, у меня будет время поразмыслить над… э… квиддичной тактикой. Как лучше начать работу с командами. Также нужно набросать план работы ассистентом, хотя я еще не знаю, чего ожидает от меня новый преподаватель по ЗОТС. Э… а вы не в курсе, кто им будет?

– Нет. – Помфри поднялась с места, зашуршав юбкой. – Ну, тебе известно, где меня найти, если что-то понадобится.

– Так значит, вы не возобновите ваш отпуск?

Та фыркнула.

– Ну, не бросать же пациента на произвол судьбы. Возможно, я продолжу отпуск после того, как ты пойдешь на поправку. Так что, смотри – хорошо питайся и не забывай принимать зелья.

Гарри похлопал по карману с пузырьками и поднялся проводить ведьму к выходу. Закрыв за ней дверь, он спохватился – в ней не было замка. Разумеется, в волшебном мире двери редко запирались на замок, а охранные заклинания и пароли считались надежней любого механизма. И все же Гарри достал палочку и попытался сотворить заклинание, но его магия уже явно была на пределе.

Охранные заклинания требовали больше энергии, чем согревающие чары. А всем известно, как ранения и болезни вытягивают из волшебника силы. Внезапно Гарри покрылся гусиной кожей: уверенность, переполнявшая его, когда он с триумфом удалялся от машины Вернона, казалась безумием. Снизошло понимание: случившееся в Лондоне было сродни тому, что произошло на кладбище, когда его спас случай. Если бы не родство палочек, Гарри бы ни за что не пережил той ночи.

Вот и сейчас, не соверши Беллатрикс ошибку, чересчур ослабив клейкие чары, он был бы труп. Магически ведьма была, безусловно, гораздо сильнее. Беспомощность перед ее антиаппарационными заклинаниями расставила точки над "i". Он даже не сумел удержать собственную палочку!

Дрожа, Гарри придвинул к входной двери одно из кресел-качалок. Он придвинул бы и другое, будь у него силы. Он запыхался. Если бы мадам Помфри увидела его сейчас, то, несомненно, настояла бы на возвращении в госпиталь.

Гарри рухнул в передвинутое кресло и несколько минут переводил дыхание, почти неспособный мыслить. Но одна мысль не давала ему покоя. Он не сразу понял, какая именно.

Другая дверь в его гостиной.

Почти напротив двери в спальню... оставалась закрытой.

А вдруг за ней кто-то прячется? А вдруг...

Гарри задохнулся, прекрасно сознавая безосновательнось страха. Это была еще одна комната. Возможно, кабинет. Ванная, или кладовка. Там никого не было. Никто вообще не знал, что он тут, в замке. Ну, кроме Северуса, Дамблдора и Помфри. А они никогда не причинят ему вреда.

Это просто дверь.

Просто деревянная дверь.

И все равно Гарри приблизился к ней с палочкой наготове.

Медная ручка оказалась гладкой; когда он ее коснулся, лоб покрылся испариной, капли пота, попадая в глаза, вызвали жжение и затуманили линзы очков. Юноша понимал, что проблема в нем самом. Но это вовсе не значит, что за дверью никого не было.

Когда он поворачивал ручку, ему пришло в голову, что хорошо бы вооружиться чем-то кроме палочки - его магия сейчас была на пределе. Но маггловское оружие было бесполезно против...

Ванная.

Тяжело дыша, Гарри прислонился к выложенной плиткой стене. Жарко! Мерлин, это действительно тяжелый случай, верно? Настолько поддаться стрессу, что испугаться открыть дверь, ведущую в безобидную ванную. Можно было бы сообразить, что к каждым апартаментам прилагается санузел. В самом деле, не делить же младшим членам учительского состава удобства со студентами!

Проклиная собственную глупость, Гарри с трудом выровнял дыхание. Ванная помогла – она оказалась очень красивой. Разумеется, не такой шикарной, как у Северуса, без магически расширенного пространства, но жаловаться было не на что. Собственные апартаменты и даже личная ванная... все это превосходило его ожидания.

Повернувшись, Гарри вернулся в спальню. И заметил другую дверь.

К горлу подступило знакомое удушье. Страх.

Решительно настроенный не поддаваться слабости, Гарри подошел прямо к двери, открыл ее и переступил порог.

Но оказался не в гардеробе. И не во второй ванной.

А в подземельях, в спальне Северуса.

* * *

Как обычно, завершив приготовление зелья, Северус прибег к очищающим чарам, дабы превести лабораторию в порядок. Затем отправился в столовую и заказал у домовиков на обед бутерброд с лососем. Во время еды он пытался читать – новое исследование теплопроводимости зелья по-настоящему интересовало зельевара – однако, сконцентрироваться так и не удалось. Мысли упрямо стремились в комнаты несколькими этажами выше.

Проглотив последний кусок, Северус ступил в камин с намерением проведать любовника.

Первое, что он заметил, ступив в комнату, – громоздкое кресло, приставленное к входной двери. И не успел удивиться, как почувствовал доносящийся из спальни запах дыма.

Не на шутку встревоженный, зельевар толкнул полузакрытую дверь тыльной стороной ладони. Гарри сидел на полу перед небольшим камином. Все еще одетый в пижаму, он с такой силой швырнул в огонь кроссовок, что оттуда взметнулся фонтан искр. Прищурившись, Северус разглядел в пламени второй кроссовок вместе с какой-то полусгоревшей тканью, которую уже невозможно было распознать.

Однако о ее происхождении догадаться было несложно – на его глазах Гарри метнул в камин носок, затем второй. Зеленые глаза сверкали от ярости. Словно предметы одежды представляли из себя смертельные проклятия, а огонь – заслужил испытать на себе их полную силу.

Северус не знал, что сказать, – он явно вторгся в интимный момент. Но меньше всего ему хотелось сейчас вспугнуть молодого человека.

– Гарри?

Юноша дернулся. Его рука метнулась к лежавшей на полу палочке. Находилась ли она поблизости из-за недавнего применения Incendio или тому была иная причина? Вспомнив забаррикадированную дверь, Северус склонялся к последнему.

Зеленые глаза встретились с черными, и, казалось, из Гарри словно выпустили пар. Сгорбившись, он сидел будто марионетка, у которой оборвались державшие ее нити. Юноша с трудом поднялся, нетвердо держась на ногах.

– Э... ну, нужно же мне избавляться от вещей. Вот я и начал, только и всего.

Северус не поверил ни единому произнесенному слову.

– И тебе не пришло в голову подождать, пока я принесу остальные? – постучал указательным пальцем по жилетному карману он, и в ответ на недоуменный взгляд юноши, извлек из кармана крошечный школьный сундук и увеличил его до обычных размеров. Гарри вздрогнул, словно действительно забыл о существовании своих вещей.

– Ах да, – понимающе произнес Северус. – Ведь это одежда, полученная от родственников. Обноски твоего кузена.

Гарри моргнул.

– Ну да, – внезапно, словно внутри его что-то сломалось, взгляд юноши наполнился сожалением. – Но дело не в этом. Извини. Просто... – задыхаясь, но явно не от физического переутомления, – Гарри прислонился к спинке кровати, обхватив рукой один из столбиков. – На мне было надето все это, когда... на меня наткнулась Беллатрикс. Я... я открыл шкаф, увидел эту одежду и... – он закашлялся. – Это было невыносимо. И тогда... Ее нужно было уничтожить. Понимаю, что говорю глупости, но...

– Отнюдь, – спокойно отозвался Северус. – Очень часто напоминания о пережитом причиняют боль.

Гарри судорожно кивнул.

– Ну да. Конечно, настоящий маг просто применил бы для этого чары...

Нахмурившись, Северус остановил его жестом.

– Ты и есть настоящий маг.

– Да, конечно. Просто... – руки Гарри задрожали. – Я не сумел противостоять ей, Северус. То есть, она не допустила этого. А от нее не должно было зависеть...

К тому времени Гарри уже словно вжался в спинку кровати. Вначале недоумевая, Северус скоро понял. Юноша искал точку опоры, и не потому, что ослаб от болезни.

Ступив вперед, Северус осторожно отнял от спинки кровати руку Гарри и переместил себе на бедро. На секунду юноша оцепенел. Затем с глубоким вдохом прислонился к зельевару, переложив руку на поясницу мужчине. А, чуть погодя, обнял его и второй в неравномерном объятии – залеченная рука была совсем слабой.

Юноша расслабился, прислонившись к прямой, напряженной фигуре мужчины, словно рядом с Северусом Гарри чувствовалось хорошо и спокойно.

И тело зельевара отреагировало вполне предсказуемо. А почему бы и нет? Молодой и привлекательный Гарри в его объятьях непроизвольно напомнил об объятьях более интимных, которые они разделяли не так давно. Даже запах юноши будоражил, безжалостно напоминая о недавних ласках.

О да, чувство, охватившее зельевара, когда он ощутил, что в брюках становится тесно, было знакомым, но сейчас совершенно лишним. При других обстоятельствах... Но нет, сейчас Гарри следовало воздерживаться до ритуала, чтобы семнадцатого числа все прошло без сучка и задоринки. Да и нельзя забывать – молодой человек еще не оправился от последствий Cruciatus-а, не говоря о явном психологическом напряжении, в котором тот до сих пор пребывал.

Кресло у двери, сожжение одежды, которая была на нем в тот злосчастный день... а так же, что не ускользнуло от внимания Северуса, небрежно оставленный на кровати поднос с почти нетронутым обедом...

М-да, время для сексуальных увертюр не самое подходящее.

После ритуала, однако... от этой мысли его член напрягся еще сильнее. Он сможет иметь Гарри, когда ему вздумается. Проснувшись утром возбужденным, нужно будет лишь притянуть юношу в объятья, чтобы удовлетворить голод. Он забудет о мастурбации и о томительном ожидании свободного времени для посещения борделя.

У него будет собственный любовник, принадлежащий исключительно ему одному, получавший искреннее наслаждение от его ласк. Ведь Гарри, несомненно, его получал. Иначе, почему бы он сейчас искал успокоения в его объятьях? Не сексуального успокоения, нет. Северус понимал это. Молодой человек нуждался не просто в физическом удовольствии. Не об этом ли он говорил сегодня утром? Поведение Северуса внушило юноше, что он интересен зельевару лишь в плане секса. В действительности же Гарри значил для него гораздо больше...

«Разумеется, так оно и есть, – поспешно заверил себя Северус. – И не может быть иначе. Соединение сил потребует соития на многих уровнях. Потому-то для победы над Темным Лордом так важна взаимность уз. Вот и Гарри должен ощущать себя со мной достаточно комфортно, чтобы примириться с мыслью о том, что он мой раб».

И что сказал Гарри? Что для него было бы невыносимым, если Северус станет обращаться с ним, как с мальчиком для утех.

Северус поспешно отступил, пытаясь овладеть охватившим его возбуждением. В конце концов, юноша болен! И мужчина перевел разговор на первое, что пришло ему в голову:

– Теперь, когда все твои вещи тут, не желаешь ли заняться их уничтожением или распределением?

Гарри присел на кровать и покачал головой, с грустью взглянув на сундук.

– Нет, я займусь этим позже. Сейчас я немного устал. Знаю, что это нелепо – ведь ничего особенного я сегодня не делал. Мадам Помфри заглянула на минуту. Затем заходил директор. О, и я обнаружил соединяющую нас дверь.

Северус тоже присел, но в кресло, стоявшее на безопасном расстоянии.

– Так и знал, что гриффиндорец обнаружит ее до того, как я успею все объяснить. Но если ты действительно устал, Гарри, то почему бы тебе не перекусить? Ты даже не притронулся к ланчу.

– Ах да. Мне что-то не хочется, – пробормотал Гарри, хотя и взял крекер и стал отламывать от него мелкие кусочки. – Насчет двери. Э... я просто на нее наткнулся. Но на будущее – мне стучаться? А ты, ты будешь стучать? Видишь ли, это твои комнаты, и, возможно, ритуалу это не понравиться. С другой стороны, ты говорил, что уважаешь закрытую дверь, верно?

Северус все тщательно продумал, но ему было необычайно приятно, что Гарри так серьезно воспринимал ритуал.

– Если соблюдать личное пространство тебе позволялось и раньше, то сейчас ничего не изменилось. Разве что мои апартаменты стали более просторными. Имей в виду, если открыть дверь, то в одной комнате будет слышно все, что происходит в другой. Поэтому я бы держал дверь в спальню закрытой, когда ты принимаешь гостей.

– Гостей?

Зельевар сделал неясный жест.

– Коллег по работе и тому подобное.

– Это так принято?

– Лично у меня не бывает много гостей. Ты же, с другой стороны... – Северус пожал плечами. – Кажется, ты – довольно общительный человек.

– Ясно, – пожевав губу, Гарри отложил полусъеденный крекер. – А как насчет друзей? Ну, вроде Рона? Услышав, что я работаю в Хогвартсе, он захочет меня навестить. Могу я ему позволить?