Cambiare Podentes

– Ты забыл учебники! – удивилась Гермиона.

– Ах, да! – Гарри взбежал по лестнице в спальню и взял учебники – пришлось прихватить и зельеварение, чтобы Гермиона ничего не заподозрила. Он дружески махнул ей на прощание, изо всех сил стараясь при этом выглядеть так, словно ему предстоит провести весь день за чтением книг, а не столкнуться с тем, что Снейп подразумевал под удовольствием.

Суббота, 16 мая, 1998 года 21:17

– Я же сказал не приносить с собой учебники! – напустился на него Снейп, как только Гарри выбрался из камина.

Гарри слегка вздрогнул, сообразив, что ему стоило бы оставить книги в кабинете директора.

Пожав плечами, он положил учебники на каминную полку.

– Я взял их как прикрытие. А то Гермиона не поверила бы, что я не пошел в Хогсмид из-за того, что мне нужно заниматься.

– А. – Снейп, скривив губы, окинул его взглядом. – Ты всегда так одеваешься в выходные?

Застыв, Гарри оглядел свои поношенные голубые джинсы и свитер с эмблемой «Пуляющих пушек». Ну что ж, могло быть и хуже – на нем сейчас не вещи Дерслей, а то, что он покупал сам. По крайней мере, эта одежда ему впору.

– Простите, сэр. Вы хотите, чтобы на мне была школьная форма?

– Северус, – поправил его Снейп. – Повтори.

– Северус, – поморщившись, послушно произнес Гарри. – Так мне вернуться и переодеться?

– Нет. Я просто пытаюсь определиться с тем, что мне нужно будет тебе купить. Ты ведь помнишь, что должен будешь отдать мне все свое имущество?

Гарри моргнул.

– Даже одежду?

– Все.

Гарри невольно подумал о том, в каком виде он предстанет на церемонии инициации.

– Только не говори, что мне придется стоять голым перед свидетелями…

– Нет! – У Снейпа хватило наглости рассмеяться. – Одеждой я тебя обеспечу – не переживай.

Не имея никакого желания разделить веселье Снейпа, Гарри уставился на него с каменным выражением лица. Вся его жизнь в последнее время состояла из общения со Снейпом, переживаний по поводу надвигающихся ТРИТОНов и ужаса от предстоящего ритуала Podentes – от этого он чувствовал себя сплошным комком нервов.

– Присаживайся, – наконец предложил Снейп. К удивлению Гарри, они уселись на свои обычные места. Он-то подозревал, что Снейп захочет сесть поближе к нему – или что-то вроде этого, чтобы приступить к тому, ради чего он здесь оказался.

– Давай выпьем, – распорядился Снейп с легкой улыбкой, смягчившей привычную суровость его лица. – Что-нибудь покрепче твоего любимого сливочного пива.

– Скотч.

“Пьяному-то море по колено”, – подумал Гарри.

– Я хочу, чтобы ты расслабился, а не отключился, – сухо заметил Снейп, рассеянно откидывая со лба пряди черных волос. Гарри просто не поверил своим глазам: тысячи раз он наблюдал этот жест на уроках (правда, в процессе варки зелья Снейп так никогда не делал), но ни разу на его памяти эти пальцы не касались чистых волос. Это было просто жутко – осознать, что человек изменил своей многолетней привычке и действительно вымыл голову. Гарри вдруг стало нехорошо. Снейп ведь так поступил не из-за этого? Не из-за того, что он собирается прикоснуться к Гарри?.. С одной стороны, это походило на проявление заботы… Но Гарри это совсем не радовало – он оцепенел от ужаса при мысли о том, что эти волосы коснутся его.

– Да не вырублюсь я, если немного выпью! – Гарри все-таки нашел в себе силы возразить, чувствуя, что без хорошей дозы алкоголя предстоящие события не переживет.

– Это утверждение основано на личном опыте?

– Э-э… Нет.

– Значит, попробуешь в следующий раз. А пока я посмотрю, как на тебе скажется бокал-другой хорошего вина.

Вина? Гарри вспыхнул. Снейп что, переходит к стадии соблазнения?

– Не смотри так! – сказал Снейп. – Я же сказал – никаких совсем уж откровенных физических контактов до твоего выпускного не будет.

– Так… что конкретно вы… э-э… ты хочешь, чтобы мы сделали?

Вместо того, чтобы воспользоваться призывающими чарами, Снейп вышел из комнаты и вскоре вернулся с двумя хрустальными бокалами и бутылкой с французской надписью на этикетке. Пробка вылетела из бутылки не без помощи магии, но вино было разлито маггловским способом. Снейп протянул Гарри бокал с ароматным содержимым рубиново-красного цвета.

– Сделай маленький глоток, – посоветовал он. – Прочувствуй вкус.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – напомнил Гарри, отпивая чуть-чуть. Да, и правда хорошо. Вино имело насыщенный вкус с фруктовой ноткой и легко скользнуло внутрь.

– Я не обязан отвечать на твои вопросы и перед тобой отчитываться, – сообщил Снейп, наливая и себе полбокала. – Мы с тобой будем находиться в неравном положении. И будет лучше, если ты это запомнишь.

– Да, с… Северус, – вовремя спохватился Гарри. – Но я почувствую себя увереннее, если буду знать.

– Мы посидим немного, выпьем, обсудим… кое-какие общие деловые вопросы. А затем опробуем небольшое заклинание, которое я придумал специально для тебя.

– Для меня? – прохрипел Гарри, быстро сделав большой глоток вина.

Снейп бросил на него неодобрительный взгляд, но комментировать не стал.

– Да. Заклинание сделает мои прикосновения… скажем так, приемлемыми для тебя.

Еще один глоток – на этот раз умеренный.

– Заклинание – не такая уж плохая идея.

– Но мы должны быть осторожны, – пояснил Снейп. – Если их будет слишком много или они окажутся неподходящими, магия может вступить в противоречие с Podentes. Впрочем, думаю, что сейчас, до проведения ритуала, они не повредят.

Несколько минут Снейп просто молча потягивал вина, хотя Гарри казалось, что жидкость в бокале не убывала. Затем протянул юноше свиток пергамента.

– Перечисли здесь все свое фамильное имущество.

Гарри почти уже осушил бокал и почувствовал, как все вокруг начинает расплываться в приятной дымке. Впрочем, это не помешало ему понять, что от него требуется. Он только не знал, что означали употребляемые Снейпом слова. Он ведь вырос среди магглов и не слишком хорошо разбирался в юридических терминах, принятых в магическом мире.

– Э… А что конкретно имеется в виду под фамильным имуществом?

Снейп приподнял бровь, но уточнил:

– Все, что находится у тебя во владении и досталось от кровных родственников по прямой восходящей линии: отца, матери, бабушек, дедушек и так далее.

Гарри обмакнул перо в чернильницу и, низко склонившись над стоящим перед диваном столиком, вывел на листе пергамента номер своего сейфа в Гринготтсе.

– Только я не знаю, сколько там денег.

– Ты никогда не просил гоблинов сделать выписку?

Гарри нахмурился:

– Я и не знал, что так можно. Нужно просто попросить гоблина, который сопровождает тебя в сейф, что ли?

– Я бы посоветовал послать сову с запросом. – Снейп дал Гарри еще один лист пергамента. – Вот прямо сейчас и напиши.

Гарри снова взял перо – и застыл в нерешительности. Как же лучше начать? “Дорогой Гринготтс”?..

– Ну, в чем проблема? – рявкнул Снейп. – Не хочешь, чтобы я знал, сколько треклятых денег тебе оставил твой причисленный к лику святых папаша? Но мне нужно знать, Поттер, – чтобы ты не смог выкинуть очередной идиотский фокус и не отдал, например, Уизли часть своего фамильного наследства. Тебе ведь наплевать, что такое намеренное нарушение обязательств с твоей стороны загубит наш шанс инициировать Podentes!

– Проблема, – сквозь сжатые зубы выговорил Гарри, – в том, что я никогда не писал писем даже в маггловские банки – не говоря уже о магических. Что я должен сказать?

– Говорить ничего не нужно, нужно написать, – усмехнулся Снейп. – Но раз ты такой невежда, то пиши под мою диктовку. Начинай: “Я, Гарри Джеймс Поттер, настоящим письмом требую предоставить мне полный отчет о содержимом моего сейфа в банке Гринготтс. Прошу также включить в него проценты, которые будут начислены по семнадцатое июня сего года включительно. Так как я уже вправе самостоятельно вести финансовые дела, прошу не передавать результаты через любых третьих лиц, ранее имевших доступ к содержимому моего сейфа. Вместо того прошу отправить заверенную ключом выписку с той же совой, которая доставит вам это письмо, и указать в адресе: “Получателю с ключом, Школа колдовства и ведьминских искусств Хогвартс”. – Снейп сделал паузу и добавил: – А теперь подпишись.

– Почему именно семнадцатое июня? – спросил Гарри.

– После этого мы инициируем Podentes; к этому моменту ты уже неделю будешь выпускником, так что у тебя будет достаточно времени, чтобы уладить свои дела. У тебя есть еще сейфы со сбережениями? – Гарри покачал головой, на что Снейп кивнул и снова наполнил его бокал. – Хорошо. В таком случае перечисли остальное фамильное имущество.

Гарри вздохнул.

– Я, наверное, могу оказаться владельцем развалин дома в Годриковой лощине, но точно не знаю. Мне никто ничего об этом не говорил.

Снейп пожал плечами.

– Документы на дом могут храниться в твоем сейфе. Мы выясним это, когда придет ответ из банка. В любом случае, я уверен, что домом ты владеешь. Впиши его.

– Я ни разу не видел в сейфе ничего, кроме денег, когда заходил туда, – пробормотал Гарри, заполняя пергамент.

– Скрывающие чары, – сказал Снейп. – Обычная практика для документов. А теперь перечисли, что еще досталось тебе по наследству от отца.

Гарри задумался.

– По-моему… больше ничего и нет, совсем.

– Совсем? – недоверчиво поинтересовался Снейп.

– Совсем! – настойчиво повторил Гарри. – То есть тетя с дядей в свое время давали мне кое-какие вещи, но они ведь не считаются моим фамильным имуществом – ты сам это объяснил.

– Но, полагаю, у тебя есть плащ-невидимка, не так ли?

Гарри побледнел.

– Ты не можешь его забрать!

– Переживаешь, что не сможешь безнаказанно рыскать по замку?

Да разве в этом дело?

– Это практически единственная вещь, которая осталась мне от отца!

– Неважно. Мне придется забрать его, чтобы мы смогли инициировать заклинание. – Снейп вздохнул и снова провел рукой по волосам. Если бы Гарри не знал своего учителя, он мог бы подумать, что тот расстроен. Но это было невозможно – ведь Снейп столько раз требовал у Дамблдора отобрать у Гарри плащ-невидимку. – Впиши его. И вот, выпей еще.

Гарри подчинился, хоть и с явной неохотой, но, по крайней мере, Снейп не стал подвергать его за это одному из своих идиотских наказаний: не потребовал снять кроссовки или еще что-нибудь.

– Ну ладно, что еще? – продолжил Снейп. – Должно быть что-то еще, раз плащ – это практически единственное, что досталось тебе от Джеймса.

Вообще-то Гарри думал о карте Мародеров, когда у него вырвалась эта фраза, но теперь он покачал головой.

– Вряд ли это можно отнести к фамильному имуществу, – сказал он, решив отдать ее на хранение Рону.

– Но если все-таки можно, и ты мне не отдашь…

– Знаю, знаю! – взорвался Гарри. – Заклинание не сработает. Я умру. Волдеморт восстанет во всем своем могуществе и примется убивать волшебников налево, направо и по центру.

– Скажи: «Темный Лорд»! – прорычал Снейп. – Немедленно!

– Темный Лорд, – пробормотал Гарри. Вот дерьмо – ведь Снейп все у него отбирает. Все, что делает его самим собой. Но, возможно, это и есть сама суть этого уродского проклятия Podentes.

– Почему бы тебе не предоставить мне право судить, что является твоим фамильным имуществом, а что нет? – угрожающе поинтересовался Снейп. – У меня, знаешь ли, гораздо больше опыта в вопросах, касающихся собственности, не говоря уже о магии.

– Эта вещь принадлежала четырем друзьям – я думаю, что каждому в равной степени, – объяснил Гарри. – И двое из них еще живы.

Снейп осознал сказанное, и взгляд его потемнел.

– Твой отец и трое других. Полагаю, я могу догадаться, о ком речь.

– Да уж, явно можешь, – пробормотал Гарри. Он был рад, что Снейп не счел нужным перечислить Мародеров. Прошло уже два года, а Гарри все еще не мог слышать имени Сириуса без комка в горле. Даже думать о нем было тяжело. Гарри допил вино в тщетной попытке заглушить боль.

– Каким образом у тебя оказалась эта вещь? – спросил Снейп.

Гарри тяжело вздохнул:

– Мне ее отдали.

– Люпин?

– Сначала другие люди, а потом да, Люпин. Он ее… э-э… конфисковал, но когда ты заставил его уволиться, он отдал ее мне.

– Я не заставлял его увольняться, он сам ушел.

– Ты сделал так, что он не мог не уйти, так что какая, на хрен, разница! – рявкнул Гарри.

– Учитывая то, что перед этим он чуть было не поужинал тобой и твоими друзьями, я полагаю, ты мог бы сейчас относиться к этому менее эмоционально и более разумно. Впрочем, разум никогда не был твоей сильной стороной, так что тему Люпина мы закрываем. Теперь, что касается обсуждаемой вещи: это фамильное имущество. Впиши ее.

– Если она кому-то и принадлежит, то Ремусу! – возразил Гарри.

– Который отказался от любых прав на нее, когда передал ее тебе, – вкрадчиво ответил Снейп.

– А как насчет Хвоста?

– Ах, да, Хвоста. Ответь честно, Гарри, вот это фамильное имущество, которое мы обсуждаем, – это какая-то обыкновенная вещь или магическая?

– Магическая, – неохотно признался Гарри.

– А отец и его друзья создали эту магическую вещь сами или приобрели ее?

– Создали сами. – Гарри скрипнул зубами.

– Я достаточно хорошо знаком с тем, как действовала эта маленькая группа, – сообщил Снейп. – И могу тебе сказать точно – Питер Петтигрю и пальцем не шевельнул, чтобы как-то помочь в ее создании. Ее создали Поттер, Блэк и Люпин – и они де факто являлись ее владельцами. А теперь ей владеешь ты – и это переданное тебе фамильное имущество. Впиши ее!

Издав короткий отчаянный возглас, Гарри написал на пергаменте: «Пустой лист пергамента».

– Искренне надеюсь, что у тебя больше нет имущества, доставшегося от отца, – заметил Снейп. – Все это ужасно неприятно… – Он снова пригубил вино – на этот раз уровень в бокале понизился, хоть и ненамного. – Нет? А что насчет матери? У тебя есть что-нибудь из ее вещей?

– Нет, – проворчал Гарри.

– Очень важно выполнить это требование правильно, – напомнил ему Снейп, как будто Гарри и сам не знал. – Совсем ничего? Может быть, какой-нибудь значок или украшение – что-нибудь из того, что она надевала на свадьбу? Что-то, что Лили передала своей сестре, а та отдала тебе?

– Ничего нет, – с горечью сказал Гарри. Снейп, казалось, слегка удивился, а может, и смутился; впрочем, Гарри не было никакого дела до его эмоций.

– Дедушки и бабушки? – подсказал Снейп.

– От них тоже ничего.

– Ну ладно, – кивнул Мастер Зелий. – Значит, с твоим фамильным имуществом мы разобрались. Со следующим пунктом будет легче. Запиши все остальные вещи, которые ты должен будешь отдать мне во время ритуала, но только те, в которых заключена магия, – я не смогу взять у тебя ничего, кроме магических предметов и того, что ты унаследовал по кровной линии.

«Ничто так не поднимает настроение, как небольшая порция черного юмора», – подумал Гарри, рассмеявшись.

– Зачем (бы) мне отдавать тебе что-то, кроме того, что я вынужден буду отдать?

Снейп скрестил ноги и с улыбкой превосходства окинул взглядом молодого человека, который вскоре должен стать его собственностью – наряду со всем своим перечисленным в списке имуществом.

– Возможно, – протянул он, – потому, что я не смогу позволить тебе пользоваться вещами, которыми не буду владеть сам. Я полагаю, ты захочешь, чтобы на моем попечении оказались как минимум твои метла и сова, не говоря уже о палочке.

– О палочке? – выдохнул Гарри.

– Мне вполне могла бы пригодиться запасная палочка, – небрежно заметил Снейп, бросая взгляд на Гарри. – И долго ты еще собираешься не дышать?

Гарри, вне себя от раздражения, глубоко вдохнул.

– Ты не собираешься забирать ее у меня.

– А я-то думал, ты умрешь от удушья, прежде чем до тебя это дойдет, – насмешливо произнес Снейп. – Так что, нужна она тебе или нет? Ты ее до сих пор не вписал.

Гарри поморщился и записал: «Палочка, «Молния», Хедвиг, фотоальбом, разбитое зеркало».

Сколько он ни думал, больше ничего не приходило в голову. Он подул на чернила, чтобы они быстрее высохли, – хотя с тем же успехом мог бы воспользоваться заклинанием, – и протянул список Снейпу.

– Разбитое зеркало? – заинтересовался тот. – Оно волшебное?

– Да.

– И что оно делает?

– Больше ничего. Оно разбито. – Гарри усмехнулся и так резко поставил на стол пустой бокал, что тот звякнул. Лучше бы он этим бокалом запустил куда-нибудь…

Снейп наполнил бокал Гарри в третий раз – хотя к этому моменту он уж должен был заметить, что у Гарри голова идет кругом.

– А я-то думал, ты не хочешь, чтобы я вырубился, – заметил Гарри.

– Ты никак не можешь расслабиться.

Гарри зашелся в горьком смехе.

– Ну ты даешь! Этак я из напряженного состояния попаду прямиком в бессознательное – непонятно, зачем вообще на меня алкоголь переводить.

– Так для чего тебе разбитое зеркало, Гарри? – настойчиво спросил Снейп.

– Не люблю пользоваться обычными, – нагло соврал Гарри – и плевать ему было на этот хренов Podentes. Да и будет уже со Снейпа. Ритуал еще не вступил в силу, так что Гарри пока не обязан выполнять все чертовы требования своего учителя.

– А обычными ты не пользуешься? – озадаченно переспросил Снейп.

– Да. Тебя что-то не устраивает?

– Я начинаю думать, что неумеренное употребление спиртных напитков делает тебя слегка агрессивным.

– Нет, это составление списков вещей, которые мне придется тебе отдать, делает меня агрессивным! Или, может быть, попытки угадать, что там ты запланировал на вторую часть нашей культурной программы.

Снейп отлевитировал список через всю комнату – так, что тот вылетел в открытую дверь, – после чего сказал:

– А сейчас, думаю, мы пообедаем.

– Ну почему ты не можешь сказать, что собираешься со мной делать? – отчаянно закричал Гарри.

– Потому что ты должен свыкнуться с мыслью, что я не буду связывать себя обещаниями, – просто сказал Снейп.

– Но я же не прошу обещаний!

– Просишь. Хотя я начинаю думать, что делаешь это неосознанно. В любом случае, Гарри, прекрати волноваться из-за того, что ты не можешь изменить. Пойдем, пора обедать.

Суббота, 16 мая 1998 года 12.35

Столовой у Снейпа не было, но был круглый обеденный столик в нише комнаты, которую можно было принять за кабинет или частную библиотеку: вдоль всех стен стояли высокие, под потолок, книжные шкафы, заставленные запыленными томами. Люстра с восковыми свечами освещала письменный стол, в углу которого была аккуратно сложена стопка бумаг. Взглянув на нее, Гарри заметил, что сверху лежит список его имущества, и поспешно отвернулся, снова обращая внимание на люстру.

– А когда ты работаешь, на тебя не капает воск?

Снейп уставился на него:

– Похоже, ты действительно до сих пор не привык к волшебству.

Значит, на свечи наложены заклинания. Мог так бы и сказать.

Не спросив разрешения, Гарри прошел к круглому столику, выдвинул стул и уселся.

Ему было жарко, он вспотел – то ли от вина, то ли оттого, что Снейп наложил на комнаты слишком сильные согревающие чары. Возможно, с сарказмом подумал Гарри, у Снейпа гости бывают так редко, что он просто не подозревает о том, что поджаривает их заживо.

Стоило Снейпу сесть за стол, как перед ними тут же возникли столовые приборы, тарелки, еда и напитки. Но Гарри лишь окинул их равнодушным взглядом, хотя и должен был уже изрядно проголодаться. За завтраком он так нервничал, что у него совершенно не было аппетита. Но сейчас перспектива обеда тет-а-тет со Снейпом заставляла его нервничать еще сильнее, и Гарри боялся, что при попытке пропихнуть хоть что-нибудь в сдавленное спазмом горло ему станет совсем нехорошо.

– Уверен, что ты знаком с процедурой поглощения пищи, – сказал Снейп и принялся было за великолепно взбитое сырное суфле, но с лязгом отложил вилку, заметив, что зеленоглазый юнец никоим образом не реагирует на прозрачный намек. – В чем дело?!

– Ты еще спрашиваешь? – не сдержавшись, Гарри безудержно расхохотался.

– О, ради Мерлина! Да ты не переносишь вино!

– Как бы не так! Я не переношу такую компанию! – огрызнулся Гарри, все еще хихикая.

– Это не смешно! – рявкнул Снейп. – Ты думаешь, я с радостью предвкушаю перспективу связи с тобой? Ты считаешь, что Podentes – это шутка?

Гарри хотел было ответить, что да – шутка вселенского масштаба, причем чертовски дурная, но вместо этого услышал собственное признание:

– Извини. Я почти ничего не ел за завтраком – наверное, поэтому вино подействовало на меня так сильно.

– “Почти ничего” – это сколько? – издевательски поинтересовался Снейп.

– Ну… я выпил сока…

– Да за тобой глаз да глаз нужен! Почему ты ничего не сказал, когда я предложил тебе вина?

Гарри посмотрел прямо на Снейпа, на мгновение почувствовав себя на удивление трезвым, хотя на самом деле этого быть не могло – он по-прежнему был изрядно пьян.

– Потому что я хотел этого, Северус, – признался он. – Ты ведь помнишь – я хотел выпить скотч. Все, что угодно, лишь бы все прошло… легче.

Снейп странно посмотрел на него.

– Я понимаю, тебе тяжело не знать, что предстоит, но… у меня есть причины не раскрывать свои планы. Тебе придется довериться мне во время инициации, которая будет… местами очень непростой. Именно из-за этого я сегодня не объясняю, какого рода прикосновения тебя ожидают.

Глаза Гарри лихорадочно заблестели.

– Но я тебе не доверяю, – заявил он – и тут же пояснил, заметив, как Снейп дернулся при этих словах: – То есть я бы доверил тебе свою жизнь – ты и сами об этом знаешь: читал в моем журнале. И я понимаю, что вся эта затея с Podentes, какой бы дикой она ни была, – это еще одна галочка в перечне случаев, когда ты выручал меня. Но я не доверяю тебе в другом: в том, что ты не станешь меня унижать, делать мне больно, заявлять, что я ничего из себя не представляю, кроме того что я – Мальчик-Который-Выжил. Ты слишком долго получал удовольствие, выставляя меня ничтожеством и, честное слово, никакой алкоголь не сможет изменить то, что я чувствую, думая о доверии – и о тебе.

Высказавшись, он взял вилку и вяло воткнул ее в суфле, которое было зачаровано не остывать и не терять форму, пока к нему не прикоснутся. Но от первого же касания вилки оно сдулось, как проколотый воздушный шар, – и это было так похоже на чувства Гарри в этот момент… Он даже не заметил, как Снейп встал из-за стола, но не увидеть сунутую ему под нос чашку было невозможно. В чашке плескалось пенящееся белое зелье. Оно напомнило Гарри набегающие на берег моря буруны – зрелище, которое он видел давным-давно.

– Антипохмельное зелье, – объяснил Снейп, и Гарри выпил. И только когда чашка опустела, зельевар добавил: – И снотворное. Насколько я понимаю, ты всю ночь не спал и переживал. Ты так… глупо себя ведешь из-за всего этого.

– Вот так сюрприз, – пробормотал Гарри, чувствуя, как зелье начинает действовать. Вряд ли он сейчас сможет воспользоваться камином, не говоря уже о том, чтобы дойти из кабинета директора до Гриффиндорской башни, – но он все равно заставил себя подняться и неразборчиво пробормотать слова прощания.

– Иди, приляг на диван, – покачал головой Снейп. – Ты проведешь со мной весь день. После того, как поужинаешь и почувствуешь себя лучше, мы попробуем начать все сначала.

– Не почувствую, – простонал Гарри, вываливаясь из кабинета в комнату, которую он про себя называл Снейповой гостиной.

Сильная рука удерживала его от падения, пока он не рухнул на старинный диван.

– Почувствуешь, – сказал Снейп глубоким голосом, и это прозвучало как обещание. Но ведь это не могло быть правдой – Гарри помнил, что Снейп не имеет права давать обещаний: их не позволяет Podentes. Он со стоном прикрыл глаза, и снотворное зелье окончательно завладело им.

Суббота, 16 мая 1998 года, 13.05

Снейп вернулся в кабинет и доел обед, с раздражением обнаружив, что вид стоящей перед ним нетронутой тарелки Гарри почти лишил его аппетита. Дело было даже не в самой тарелке, а в том, о чем говорила эта нетронутая порция: юноша, который должен в самое ближайшее время стать его любовником, охвачен таким ужасом от одной мысли о его прикосновении, что в самом буквальном смысле потерял аппетит и сон.

Весьма привлекательный юноша, который пользуется разбитым зеркалом, потому что не любит смотреться в обычные. Он из-за шрама, что ли, так комплексует? Северус уже давно сообразил, что Гарри, должно быть, не любит свой шрам: зачем бы еще он стал носить такую лохматую шевелюру? Дамблдор однажды даже рассказал Снейпу, что волосы Гарри после стрижки могут всего за одну ночь отрасти обратно: таким образом магия помогает ему надежно скрывать шрам.

Суфле неожиданно приобрело вкус флобберчервей. Снейп сплюнул остатки в салфетку и призвал домового эльфа, чтобы тот убрал со стола.

Ну что ж, теперь к делу. Он еще не успел толком изучить список имущества Поттера: разбитое зеркало так его потрясло, что на остальные предметы он практически не обратил внимания. Все они, вместе взятые, представляли собой печальный итог почти девятнадцати прожитых лет. От родителей Поттеру практически ничего не осталось. Сбереженное Альбусом золото, переданный Альбусом же плащ-невидимка, несколько волшебных фотографий и пустой лист пергамента, который Люпин конфисковал, а затем вернул…

Этот последний пункт был сам по себе довольно-таки загадочным. Гарри так отчаянно боролся за то, чтобы не включать его в список, явно не желая отдавать его Снейпу. Но почему? Только потому, что это принадлежало Джеймсу? Тогда Гарри яростнее спорил бы из-за плаща-невидимки…

Кроме того, это словосочетание напомнило Северусу об одном случае, который произошел несколько лет назад. Пустой лист пергамента… Снейпу понадобилось несколько мгновений, чтобы припомнить обстоятельства, недаром он звался зельеваром – у него была отменная память. Голову Поттера видели в Хогсмиде, хотя покидать территорию Хогвартса ему не разрешалось. Северус поймал Гарри на обратном пути, приказал вывернуть карманы и обнаружил пергаментный свиток. Он был пуст, но явно наполнен какой-то странной магией. Гарри заявил, что это – чистый лист пергамента, но, когда Северус попытался исследовать его, на поверхности листа сами собой начали появляться оскорбления. А потом его забрал Люпин. Конфисковал – если верить словам Гарри, – но затем отдал обратно.

Северус прекрасно понимал, что, проснувшись, Гарри вряд ли станет охотно рассказывать об этом листе пергамента. Возможно, даже упоминание о необходимости послушания и о Podentes не сможет развязать ему язык – и из допроса не выйдет никакого толку. Более того, это может все испортить – а ведь Северусу очень нужно, чтобы Гарри как можно быстрее начал чувствовать себя в его обществе более комфортно. Составление списка имущества было необходимостью, причем крайне неприятной. Теперь с этим покончено, и стоит оставить эту тему. Да, да, кивнул сам себе Северус. Достаточно и того, что Гарри согласился признать эту вещь фамильным имуществом, несмотря на все свое нежелание отдать ее Снейпу.

Но уже совсем скоро у Северуса будет возможность посвятить исследованию этого пустого листа пергамента достаточно времени. Он радостно потер руки от предвкушения.

Вернувшись к деловым вопросам, Северус запечатал письмо в Гринготтс и призвал сову, наказав ей отдать конверт гоблину Гардольфу, который весьма компетентно заведовал сейфом самого Снейпа. После этого он зачаровал список – так, чтобы тот проявлялся на листе только по приказанию Гарри или его самого, – и спрятал в защищенный охранным заклинанием ящик стола. Закончив с этими делами, Северус отправился проведать Гарри.

Суббота, 16 мая 1998 года, 14:14

Гарри крепко спал на животе, опустив голову на сложенные руки. Одно колено было слегка согнуто и развернуто в сторону – весьма вызывающая поза, отметил Северус, но тут же постарался не думать об этом. Гарри и так ужасно переживает от перспективы любых интимных контактов с ненавистным старым зельеваром. Северус невольно поморщился, устраиваясь на любимом стуле и глядя на то, как спина Гарри мерно поднимается и опускается при вдохе и выдохе.

Холодное безразличие, решил Северус. Именно такой тактики нужно придерживаться, если он не хочет, чтобы Гарри выбежал из подземелий с дикими криками. Не то чтобы Гарри Поттер мог убегать от чего-либо с дикими криками… Нет, скорее всего, он просто начнет вести себя натянуто и враждебно – а это совсем не в их интересах.

Кроме того, в холодное безразличие со стороны Северуса было легко поверить. Он никогда не любил мальчишку, а долгое время и вовсе ненавидел. Правда, последние два года не были таким непрерывным кошмаром, как первые пять, и гнев Северуса постепенно смягчился, превратившись в обычное пренебрежение. Возможно, этому содействовало то, что после смерти Сириуса Блэка Гарри, кажется, полностью осознал, что все поступки имеют последствия, иногда весьма плачевные, и пока больше не совершал столь же ужасных ошибок.

Что касается связи, которую им предписывало пророчество… Северус не мог лгать себе и утверждать, что совершенно в ней не заинтересован. Хотя он, конечно, не желал ее в полном смысле слова. Поттер был для него слишком молод, слишком гриффиндорист, слишком знаменит. Вступить с ним в связь – совершеннейшая дикость по всем нормам магического общества, даже если не учитывать основную проблему: ведь Поттер все еще ученик. Правда, больше не его ученик, но подобная формальность не могла поколебать моральные принципы Северуса. Гарри был учеником, а он учителем, и это означало, что требования Podentes не просто спорны и нежелательны, но совершенно непристойны.

К сожалению, их невозможно обойти.

Северус обсуждал это с Альбусом, но выторговал лишь согласие на то, чтобы обряд был проведен только после того, как Гарри окончит школу, то есть семнадцатого июня. На все громкие требования Северуса отсрочить и подготовку тоже, коварный директор отвечал только предложениями чая и сладостей. Альбус просто не слышал этих возражений. Северус во что бы то ни стало должен достойным образом подготовить юношу к семнадцатому июня, чтобы инициация прошла благополучно.

В глубине души Северус понимал правоту Альбуса, и это было ужаснее всего. Провести инициацию с Гарри, который боится любого прикосновения – верный путь к провалу. Гарри так и не смог полностью осознать, что если одна из сторон будет действовать неохотно, заклинание может не сработать. Наверняка он по-гриффиндорски глупо считал, что ритуал можно будет повторить, если что-то пойдет не так. А ведь межосевая магия не так-то проста… Северус решил, что должен объяснить Гарри принципы ее действия, хоть и не ожидал, что юноша все поймет.

Гарри тихо застонал и заворочался во сне, поглаживая пальцами мягкий зеленый бархат диванной обивки. Наверняка ему снится Грейнджер, кисло подумал Северус. Его не обмануло представление, которое Гарри разыграл на уроке. Ясно, что эти двое спали друг с другом – прямо под носом у Рональда Уизли. Но Гарри ведь такой герой – он просто не мог не защитить репутацию своей девушки, вот и выдал тогда всю эту чушь про “любование издалека”. Ну что ж, размышлял Северус, пусть уж лучше грезит о ней, а не удовлетворяет свои желания в реальности. Да, ему точно лучше теперь воздерживаться.

А все-таки на редкость приятно, думал Северус, что ему выдалась такая возможность – спокойно рассмотреть юношу, не натыкаясь на его враждебное отношение. Гарри был по-своему очень привлекателен, хоть Северус раньше не задумывался об этом, пока его не вынудило пророчество. Он вообще никогда не позволял себе так смотреть на учеников – всегда вел себя с ними отстраненно, как профессионал. Но теперь, когда он точно знал, что ему предстоит разделить с Гарри постель – причем далеко не единожды, – все изменилось. Верно, его первоначальной реакцией были ярость и отвращение – вероятно, такое же, какое испытывал сам Гарри. Ведь это же, в конце концов, чертов Гарри Поттер – проклятье всей его жизни. И, кроме того, ученик, отпетый гриффиндорец, юнец и все такое прочее.

Но, получив от Гарри письмо, полное вопросов (причем некоторые из них оказались на удивление умными и грамотно сформулированными), он как-то смирился со своей участью и перестал громогласно жаловаться на нее Альбусу. И присмотрелся к юноше – по-настоящему, изучающе присмотрелся, чего никогда не сделал бы при иных обстоятельствах.

Первым шокирующим открытием стало осознание того, что если более юная версия Гарри Поттера и впрямь была точной копией отца, то со временем материнские гены изрядно смягчили черты его лица, и теперь обнаружить в нем сходство с Джеймсом стало не так-то легко. Хуже всего то, что у Лили была просто потрясающая внешность. Ее скулы и глаза на лице Гарри не делали его столь же неотразимым – он определенно не был красавчиком. Потому что для Северуса слово “красавчик” включало в себя элемент женственности – а в Гарри не было ничего женственного.

И при всем этом внешность его была утонченной, несмотря на взъерошенные волосы.

Вот, к примеру, цвет его глаз и волос. Черный и зеленый – любимые цвета Северуса, отчасти цвета его факультета. Кожа, покрытая легким загаром, фигура… Одним словом «утонченность» ее не опишешь. Гарри никогда не станет высоким, зато он идеально сложен. Кто бы мог подумать, что под мантией скрывается натренированное квиддичем тело стройного, гибкого тигра, с широкими плечами и ладными, узкими бедрами. Собственно говоря, Снейп потребовал, чтобы Гарри снимал мантию каждый раз, когда приходит к нему, просто-напросто потому, что ему нравилось любоваться открывавшимся зрелищем.

Даже обидно, что совесть заставила его объяснить Гарри, что раздевание – это наказание за грубость. Возможно, нужно было отложить это объяснение на потом – дождавшись, когда Гарри не только расстегнет рубашку, но и снимет ее… Впрочем, нет, на самом деле Северус не жалел о проявленном милосердии.

Чисто на физическом уровне уложить Гарри в постель будет проще простого, но для Северуса эта задача представлялась безумно сложной и в то же время головокружительно привлекательной. Потому что существовала одна проблема – и весьма серьезная.

Гарри его не хотел.

Но захотеть ему придется – иначе вся затея с Podentes окажется просто потерей времени.

Так что… холодное безразличие. Гарри обладает знаменитой гриффиндорской храбростью, он готов пожертвовать жизнью ради спасения других. И если он будет думать о жизни с Северусом в этих понятиях, он сможет пройти через все. Но стоит ему только догадаться, что его хотят использовать, это будет полный провал. Северус решил не давать Гарри понять, что тот его привлекает. Потому что Гарри не поймет, не поверит, что его не хотят заманить в ловушку с помощью Podentes, чтобы унизить и причинить боль. Он и так уже предъявил Северусу столько обвинений – даже не зная всей правды…

Холодное безразличие. Похоже, эти слова скоро превратятся в девиз Северуса.

Суббота, 16 мая 1998 года, 16:52

Гарри вынырнул из мира грез, открыл глаза и сразу же привычным жестом пригладил челку, чтобы та надежно скрыла шрам. Только после этого он по-настоящему проснулся и сообразил, где находится.

“Все еще у Снейпа. И сейчас мне снова придется с ним есть. А потом…”

Тело Гарри охватила дрожь. Он почувствовал, как внутри все похолодело – несмотря на царящую в комнатах Снейпа жару.

Зельевар поднял взгляд от пристроенной на коленях стопки листов пергамента и отложил перо. Гарри нашарил очки и увидел, что весь пергамент поверх черных чернил исчеркан красным. Должно быть, Снейп проверяет ученические работы. И уж, конечно, с изощренной жестокостью разделывает под орех работы всех учеников – кроме слизеринцев.

Гарри кашлянул.

– Можно воды?

Снейп с легкой усмешкой приподнял бровь:

– Никогда не поверю в то, что ты проводил здесь каждый вечер в течение недели и все еще не обнаружил кухню.

Гарри сел и яростно тряхнул головой, чтобы окончательно прийти в себя.

– О, так, значит, я могу здесь чувствовать себя, как дома, Северус? – спросил он в тон Снейпу. – Прости, что не сообразил сразу.

– Да, – ответил Снейп, складывая лежавшие на коленях листы пергамента так, что стопка в итоге стала идеально ровной. После этого он отложил ее в сторону.

– Да? – недоуменно переспросил Гарри.

– Да, ты можешь чувствовать себя здесь, как дома. Ведь до тебя, разумеется, уже дошло, что совсем скоро это место действительно станет твоим домом, Гарри?

– Угу. Эти подземелья, в которых мне жутко… – пробормотал Гарри.

– Какая жалость.

Тон и слова Снейпа были такими небрежными, что Гарри занесло.

– Отъебись! – отчетливо буркнул он.

Снейп улыбнулся. Холодной, почти садистской улыбкой. Словно он был рад тому, что Гарри нагрубил – и этим самым развязал ему руки.

– Гарри, – промурлыкал он, источая злобу. – Я тебя предупреждал – не разговаривай со мной так.

– Не предупреждал! – возразил Гарри. – Ты предупреждал, чтобы я не язвил и не лебезил, когда ты отдаешь свои божественные приказания.

– Все равно, я думаю, что небольшой урок тебе не повредит, – спокойно заявил Снейп. – Чтобы ты не забывался. Потому что после инициации подобное поведение может разорвать взаимодействие наших магических сил – а его восстановление потребует нескольких месяцев. Так что… – Он сделал паузу, а затем огласил приговор: – Сними свой идиотский свитер.

Гарри закусил губу.

– Но мы еще не связаны заклинанием, Северус. И, честно говоря, я думаю, все это “ты должен тренироваться” – полная фигня.

– Ты считаешь, что уже готов принять удовольствие из моих рук?

– Конечно, нет! – выпалил Гарри. – Но ведь это не одно и то же! Раз заклинание этого требует – значит, мы должны тренироваться. Но вся эта ерунда с послушанием – полное дерьмо. Я справлюсь с этим потом, когда будет нужно.

– Ты будешь привыкать сейчас, – угрожающе произнес Снейп, приближаясь к дивану. – Ты должен уметь следовать моим указаниям – для Podentes это так же важно, как способность принимать удовольствие из моих рук.

– Я смогу это сделать, когда придет время, – упрямо заявил Гарри, отшатываясь от нависшего над ним Снейпа.

– К квиддичу у тебя такой же подход? Тебе не нужны тренировки?

– Это разные вещи! Поймать снитч – это ведь ужасно сложно и…

– А ты считаешь, что слушаться меня – это очень просто?

– Вот дерьмо, – тихо выругался Гарри, стаскивая с себя свитер и слегка задыхаясь от переполнявшего его гнева. – Ненавижу, когда ты прав! Вот, теперь доволен?

– Не особенно, – сказал Снейп странным тоном. – Ты… потный.

– Ну так ведь я был в свитере – вот и вспотел, – с легкой усмешкой ответил Гарри. – И потом, у вас тут жарко, как в сауне. Я уж думал, вы хотите, чтобы я сам всю одежду с себя скинул. Настоящее пекло!

– Но я не знал, что тебе жарко, – заметил Снейп.

– Можно подумать, что вас это волнует, – пробормотал Гарри – и тут же съежился, ожидая очередного наказания. Может, на этот раз ему придется снять ремень? Но после ответа Снейпа Гарри осознал свою глупость. Кроме раздевания, есть множество других способов наказания. А Снейп был… непредсказуем. Гарри понятия не имел, чего ждать.

– Пойдем со мной, – сказал его учитель, разворачиваясь одновременно элегантно и устрашающе – удивительно, что это у него получалось даже без мантии.

– Если хочешь меня наказать, – возразил Гарри, – то можешь сделать это здесь.

– То, чего я хочу, нельзя сделать здесь, – ответил Снейп, не оборачиваясь. – Не усугубляй ситуацию, Гарри, пойдем.

Гарри изобразил рвотный позыв, но послушался – и, словно раб, которым ему предстояло стать в ближайшем будущем, последовал за мастером зелий к закрытой двери. При приближении Снейпа дверь отворилась. Вопреки опасениям Гарри, она вела вовсе не в пыточную.

Хотя… это с какой стороны посмотреть, подумал Гарри.

Снейп вел его в свою спальню.

Суббота, 16 мая 1998 года, 17:04

Снейп провел Гарри через всю спальню к скрывавшейся за ней ванной комнате, – и просто сказал:

– Прими душ.

– Принять душ? – выдохнул Гарри, чувствуя, что коленки подогнулись от облегчения. Он-то ожидал какого-нибудь проклятия или, может быть – учитывая пророчество и всякое такое – изрядной дозы прикосновений, которых он не смог бы вынести. – И все? Это и есть мое наказание? Принять душ?

– А с чего ты взял, что я собираюсь тебя наказывать?

Удивление Снейпа казалось искренним. Гарри нахмурился.

– Ну… Я же тебе нагрубил.

– Это уже вошло у тебя в привычку, – отметил Снейп, скрестив на груди руки. – Надеюсь, что в более комфортном состоянии ты станешь выплескивать свое раздражение пореже.

– Но я просто не представляю себе, как смогу почувствовать себя комфортно в вашем присутствии, профессор, – дрожащим голосом выговорил Гарри. Он не хотел быть грубым – не сейчас; это была всего лишь правда.

– Северус, – поправил его Снейп, качая головой. – И я понимаю, что ты не представляешь себе этого. Все, на что я надеюсь сейчас, – это то, что после душа ты почувствуешь себя лучше. Я не знал, что тебе так жарко в подземельях. Я подумаю, как это исправить.

Он достал из кармана брюк палочку, трансфигурировал кусок мыла в высокий хрустальный стакан с неким подобием золотого герба и поставил его на гранитный бордюр рядом с раковиной.

– Помнится, ты хотел пить.

Гарри взял бокал и невольно усмехнулся.

– Гриффиндорский, профессор?

– Северус.

Гарри со вздохом исправил ошибку:

– Гриффиндорский, Северус?

– Так мы их не перепутаем, – объяснил Снейп, указывая на такой же стакан с серебряным гербом Слизерина.

– Ну да, – сказал Гарри, пытаясь привыкнуть к этому. Теперь у него есть личный стакан в ванной Северуса Снейпа. Все еще голый по пояс, он как-то перестал беспокоиться по этому поводу. Возможно, дело было в том, что вообще вся эта ситуация – его пребывание в ванной Снейпа – казалась совершенно нереальной и фантастичной. «А может, это последствия того зелья?..» В любом случае, Гарри чувствовал себя более-менее непринужденно. Он оглядел просторное помещение и нахмурился.

– А ванны здесь нет?

– Есть, в магическом пространстве, – ответил Снейп и сделал палочкой несколько четких движений. Гарри заметил, что задняя стена расступилась, открывая взгляду ванну, которую вполне можно было бы назвать небольшим бассейном. Облицованная под эбеновое дерево, она была встроена в каменный пол и казалась очень глубокой – в человеческий рост. В отличие от ванны старост, здесь не было дюжины кранов, – вместо них в неглубоком канале вдоль ванны буйно росли зеленые и серебристые папоротники. Гарри предположил, что наполнять ее нужно с помощью магии.

– Можно? – спросил он, делая неопределенный жест в сторону магического пространства.

– Чувствуй себя, как дома, – ответил Снейп с явным намеком, которой Гарри не мог не заметить.

– Ладно, – ответил он и выжидающе замолчал.

Снейп не уходил. Гарри не знал, ждет ли он чего-то – и чего вообще он может ждать. В конце концов он спросил с вызовом:

– Будешь смотреть? – и взялся за ремень на джинсах.

Снейп тихо фыркнул:

– Не забудь наложить очищающие заклятия на одежду. – Он призвал свитер и всучил его Гарри.

– А, так мне можно будет снова его надеть? – Слова вырвались у Гарри прежде, чем он сообразил, что снова язвит.

– Не искушай меня, – прорычал Снейп. Он вышел, и вход в магическое пространство замкнулся. Гарри резко ухватился за гранитный бордюр, чтобы удержаться на ногах, – пространство вокруг него замерцало, словно грозило вот-вот исчезнуть, но в конце концов стабилизировалось. Гарри с шумом втянул в себя воздух, одновременно махнув палочкой, – и ванна начала наполняться соблазнительно прохладной водой.

Глава 11

Суббота, 16 мая, 1998, 18:10

– Здорово, теперь гораздо приятней, – заметил Гарри, возвращаясь за обеденный стол. – Спасибо.

– Тебе лучше? – поинтересовался Снейп, проведя рукой над единственной толстой свечой в центре стола, от чего та вспыхнула изумрудным пламенем.

– Ну да, не так жарко, – объяснил Гарри. – Но нужно действительно напрячь фантазию, чтобы представить, что я чувствую с тобой себя в своей тарелке.

– Благодарю за столь точное описание твоего дискомфорта, – ответил Снейп. Гарри удивился кислому тону зельевера – он же был прекрасно осведомлен о чувствах Гарри по поводу проклятого пророчества.

На столе появилась еда, но вместо наполненных всякой всячиной блюд, как в Большом зале, перед каждым возникла лишь тарелка с салатом. И даже тот казался не очень питательным. Листья латука, редиска, вырезанная наподобие... Гарри даже не понял, чего именно, – несколько холодных побегов спаржи, маринованных в соусе, по вкусу напомнившим Гарри одновременно и уксус и чеснок. Осознавая, что уже проявил грубость, он постарался скрыть разочарование. Ну, он же всегда сможет сбегать на кухню попозже, хотя неожиданно его осенило, что вскоре все эти небольшие вольности будут ему недоступны – после того, как он сдаст врагу отца мантию-невидимку.

Что же, как сказала бы тетя Петуния: о сбежавшем молоке не плачут. Даже если в его случае речь шла о молоке, которое еще только собиралось сбежать.

Следуя примеру Снейпа, Гарри развернул на коленях льняную салфетку и взял самую длинную вилку из трех, лежащих перед ним. Его удивило количество вилок для простого салата, но это были комнаты Снейпа, а он был гостем, так что вряд ли стоило задавать лишние вопросы. Когда зельевар разрезал ножом спаржу на небольшие кусочки, Гарри пришло в голову, как нецивилизованно выглядел он сам, нанизывая ее на вилку и запихивая в рот целиком. Ну и что? В конце концов, не его вина, что он не привык к изысканным салатам со спаржей! Большую часть жизни он был счастлив, когда просто удавалось насытиться. Хотя, если Снейп питается так все время, уныло подумал Гарри, то после 17 июня ему снова придется свыкаться с голоданием. Не то что бы это было совсем ужасно; в любом случае ему приходилось проходить через подобное каждое лето, когда он покидал Хогвартс. Он просто будет стараться наедаться впрок в Большом зале, хотя, учитывая расписание Снейпа, суббота в любом случае будет у него разгрузочным днем.

Салат был съеден, и Гарри, хоть и наказал себе не думать о еде, все же не смог удержаться, чтобы не облизать соус с вилки. Хорошо еще, что Снейп не сводил с него глаз, иначе он бы еще и тарелку облизал. Хотя он не выдержал и снова макнул вилку в соус.

Прекрати думать о еде... Хороший совет. Не раз помогал ему у Дерслей. Ну, по крайней мере, хотя бы иногда.

– Когда я начну учить заклинание? – спросил он. – Ну, то, что для ритуала?

Снейп вытер уголок рта, отвел с лица волосы на плечи и протянул:

– Думаю, что и сам догадался бы, о каком заклинании идет речь, Гарри.

Ну почему этот человек всегда заставляет его чувствовать маленьким несмышленышем? Глупый вопрос, ответ на который Гарри прекрасно был известен. Во-первых, Снейп вел себя так со всеми, за исключением директора, а во-вторых, он явно получал извращенное удовольствие, обращаясь таким образом с Гарри, который всегда был для Снейпа воплощением испытанных в детстве унижений. Заглянуть в думосброс зельевара на пятом курсе оказалось плохой идеей, думал Гарри, потому что косвенно привело к смерти Сириуса. Однако, с другой стороны, он понял причину, по которой Снейп всегда его ненавидел. И, как ни странно, это действительно помогло Гарри. Ведь когда тебя ненавидят ни за что – это гораздо хуже.

– Ну? – повторил он. – Так что там с заклинанием?

Снейп нанизал на вилку салатный лист.

– Когда бы ты хотел начать его учить?

– Откуда я знаю? Ты же сказал, что оно сложное, но сам я его даже не видел; понятия не имею, насколько мне будет трудно. И вообще, почему оно считается таким страшным? Неужели из-за размеров?

– Оно - на древнем хиндустани.

Гарри глотнул воды.

– Не на латыни? А как же Калигула?

– Насколько известно, оно пришло откуда-то из Кашмира; это в Ин...

– Индии, хотя и оспаривается Пакистаном, – прервал Гарри. – Я не полный невежда, хотя не сомневаюсь, что ты так не считаешь.

Снейп красноречиво пожал плечами.

– В любом случае, ученые пришли к выводу, что Калигулу тренировали восточные волшебники. Полагают, что заклинания не могли быть на его родном языке, хотя связанный с ним ритуал до сих пор известен под искаженным латинским названием.

– Ну, я смогу запомнить немного текста на хиндустани, – настоял Гарри.

– Очень на это надеюсь, – парировал Северус, отложив вилку на тарелку.

В тот же миг обе тарелки из-под салата исчезли, и их заменили другие – с жареным палтусом на рассыпчатом рисе.

– О! – в голосе Гарри безошибочно отражались его эмоции.

Снейп насмешливо взглянул на юношу.

– А ты решил, что мы сегодня на диете? Нет. Просто я предпочитаю ужинать культурно. – Но, как только Гарри с аппетитом принялся за рыбу, улыбка Снейпа угасла. – Значит, ты голоден.

– Ну, если помнишь, я пропустил и завтрак и обед, – начал оправдываться Гарри, потому что подобные замечания у Дерслей всегда подразумевали критику.

– И ты бы так и промолчал, верно? – обвинил Снейп.

Гарри нахмурился.

– Слушай, ты уже ругал мои манеры, но даже я знаю, что в гостях едят то, что подают, и говорят «пожалуйста» и «спасибо».

– Когда это я жаловался на твои манеры?

Гарри поднял было голову, но тут же снова уткнулся в тарелку. Рис был действительно вкусным. Ярко-желтый и с легким привкусом чего-то неописуемого.

– Нет, не говорил, но у тебя это на лице написано.

Подняв глаза, юноша встретился с бесстрастным взглядом Снейпа.

– Ты имеешь в виду легилименцию? – холодно спросил зельевар.

– Ну да, причем беспалочковую, – протянул Гарри. – И это я-то, кто едва способен к окклюменции. Как логично. Я имел в виду инстинкт, только и всего. Интуицию. Или же то, как ты оценивающе следишь за каждым моим движением за столом. Кстати, я заметил, что ты это делаешь даже в Большом зале.

Невероятно, но Снейп напрягся еще больше.

– А. Ну, твои манеры за столом бывают весьма отвратительными; это трудно отрицать. Но то, что ты едва способен к окклюменции – неверно.

– Да? А в прошлый раз, вышвырнув меня из кабинета, ты говорил совсем другое. Ну, помнишь, перед Рождественскими каникулами на шестом курсе. Могу процитировать: «Прочь, ты, ошибка природы, ты едва способен к окклюменции – и это все, что мы можем ожидать от чудо-мальчика, который считает себя выше таких мелочей, как учеба, и которого интересует лишь квиддич. Надеюсь, что тебя хорошо проучили и в следующий раз ты потрудишься очистить сознание перед сном, потому что Темный Лорд теперь знает, как до тебя добраться, верно? Все, что ему нужно сделать, это внушить тебе, что один из близких тебе людей в опасности, и неважно, что, позволив обвести себя таким образом вокруг пальца, ты подвергаешь опасности близких тебе людей. До тебя должно было дойти еще прошлой весной, но, несомненно, так и не дошло, что ты не единственный маг в мире, и даже не единственный, кто имеет значение. Но с нашей-то удачей это проклятое пророчество надует твое эго да так, что Темному Лорду останется лишь проткнуть его и вытянуть мысль...

Гарри умолк лишь тогда, когда Снейп повысил голос.

Суббота, 16 мая 1998 18:29

– Довольно! – проорал Снейп, перебивая речитатив, когда стало ясно, что Гарри продолжит говорить еще очень долго. Вначале Северуса охватила паника: неужели он действительно все это наговорил по поводу неудач Гарри. Затем он неохотно признался себе, что тот процитировал точно, слово в слово. И последней же его реакцией было холодное равнодушие, в которое он вцепился, как в спасательный круг:

– Что ж. Если ты мог запомнить все это, то, думаю, у тебя не возникнет проблем выучить заклинания.

Северус вернулся к рису, но мысль о том, что Гарри сумел распознать его мнение касательно манер за столом, не давала ему покоя. Сам он, разумеется, в интересах поддержания дружеской атмосферы ничего не сказал вслух по этому поводу и даже удержался от гримасы отвращения. Но Гарри все равно почувствовал его неодобрение, а значит, юноша был гораздо более внимательным, чем полагал Северус.

А это значило, что рано или поздно он поймет, что Северус находит его внешне привлекательным.

Если, конечно, Северус не проявит осторожность. Иначе Гарри почувствует себя еще более используемым, что повредит их обмену силы. Хотя, несомненно, благородный гриффиндорец все равно попытается провести ритуал. Руководствуясь самопожертвованием и тому подобной чепухой. Подумать только – юноша был готов скорее голодать, чем попросить еды!

– Тоже мне Оливер Твист! – едко заявил он. – Никто не вышвырнет тебя за ухо, если ты попросишь еды.

– Я пытался быть вежливым, – возразил Гарри, но Северус не стал слушать.

– А добился обратного. Ты понимаешь, как неучтиво с твоей стороны предполагать, что я стал бы морить тебя голодом?

При этих словах у Гарри на лице появилось странное выражение, и он отвернулся.

– Нет, такое мне в голову не пришло, – снова принимаясь за еду, ответил он. – Ты ведь сам написал о том, что не обязан учитывать мои нужды, что можешь убить меня без страха наказания. И как я должен себя чувствовать?

– Ты должен проявлять благоразумие. – Северус налил себе бокал шардоне и попросил домовика, учитывая прошлый опыт, принести Гарри тыквенный сок. – Я написал, что не собираюсь плохо с тобой обращаться.

– Да, но ты же не можешь ничего обещать. – Гарри ткнул вилкой в рыбу сильнее, чем намеревался. – Кроме того, чертово заклинание может заставить тебя делать всякие ужасные вещи, это ясно.

– Этого может и не произойти, и не произойдет, если ты подчинишься мне как следует.

– Ну да, – протянул Гарри, отпивая сок. – И все же параллель с Cruciatus оказалась чрезвычайно полезной – ведь я видел, как ты применял его много раз, то есть ты уже привык причинять боль.

– Я не...

– Значит, это будет Cruciatus? – прервал Гарри. – Для ритуала, когда ты должен причинить мне боль?

Северус побледнел.

– Конечно нет!

Гарри доел рис, бросая на него сердитые взгляды.

– Ну, я знаю, как он тебе хорошо удается, и, учитывая, что ты его упомянул, то я решил, что это было намеком, Северус.

– Я пытался, – процедил Снейп, – объяснить тебе Темную магию и почему мы должны относиться к Podentes со здравой долей уважения!

– Ну ладно, я недопонял, – признался Гарри, демонстративно положив вилку в центр тарелки. – Гм. Так как насчет десерта? Или же это срабатывает только для тебя?

– Домовые эльфы не привыкли к тому, чтобы я делил с кем-либо трапезу, – рассеянно заметил Снейп. Значит, юноша решил, что во время проведения ритуала его ожидает Crutiatus?.. Сложно сказать, что больше ужаснуло Северуса: то, что это вообще пришло Гарри в голову, или то, с какой легкостью он с этим смирился… Конечно, Гарри уже приходилось испытывать на себе Crutiatus, – но ведь именно поэтому подобная перспектива должна была бы возмутить юношу...

– Так что? – настойчиво переспросил Гарри. – Как ты собираешься причинить мне боль?

– Я пока не решил. – Северус положил вилку на тарелку – и перед ними появились небольшие порции шоколадного мусса. – Думаю, это будет что-нибудь связанное с кровопусканием. Так или иначе, нам понадобится твоя кровь для зелья, которое я выпью во время ритуала.

Гарри нахмурился.

– Последний раз, когда у меня брали кровь во время ритуала, – это было…

– Возрождение Темного Лорда, я в курсе. Не знаю, утешит ли тебя это, но мне понадобится всего несколько капель. Можешь не опасаться зверских пыток. Суть Podentes не в этом.

– А вдруг частое применение Crutiatus повлияло на ва… твои наклонности? – осторожно спросил Гарри. – То есть… ну, вообще-то я не стал бы задавать таких вопросов, но ты сам написал, что только идиот не понимает, какой эротичной бывает боль. Интересно – это то, что тебе нужно в постели? Причинять боль?..

– Нет, – выдохнул Северус, попрощавшись с аппетитом. Чертовски неприятно, что юноша так думает, – но объяснимо: Гарри наблюдал за собраниями Упивающихся Смертью и имел семилетний опыт на уроках зельеварения. Северус понимал, что его поведение в классе заставляло думать о нем как о законченном садисте.

– То есть, ты утверждаешь, что на тебя не повлияло частое использование непростительных? – издеваясь, спросил Гарри.

– Нет, не утверждаю.

– Но не так? – уточнил Гарри. – А как именно?

Северус поморщился.

– У меня не возникло непреодолимое желание бросаться проклятьями направо и налево – хотя в процессе я не могу не демонстрировать требуемую… готовность сделать это. – Так же как самому Гарри придется продемонстрировать желание во время инициации. – Думаю, их употребление делает меня… агрессивнее, злее.

– Но при этом ты уверен, что не смешиваешь боль с удовольствием, – констатировал Гарри – в его утверждении явственно звучало сомнение.

– Наелся? – внезапно сменил тему Снейп и, терпеливо дождавшись утвердительного кивка Гарри, поднялся на ноги. Огонь свечей высветил решимость на его лице. – Отлично. Последние несколько минут тебя занимала тема боли, но, если ты помнишь, наша сегодняшняя задача – достижение удовольствия. Предлагаю начать. Дай мне знать, если почувствуешь, что я переступаю границу между этими двумя понятиями.

Гарри, не испытывающий страха никогда и ни перед чем, тоже встал, пробормотав при этом: «Я бы, пожалуй, предпочел Crutiatus». После этого он произнес уже громче:

– Значит, сейчас между нами не произойдет ничего… слишком интимного? Во всяком случае, пока?

– Верно. Ступай в гостиную, Гарри.

– Я не хочу тебя целовать…

– Гарри! Помолчи. И все будет хорошо.

Повернувшись, Северус покинул импровизированную библиотеку, вынуждая юношу следовать за собой.

Суббота, 16 мая, 1998. 19:15

Гарри не мог заставить себя сдвинуться с места. Как ни старался, он просто не представлял себе, что сейчас войдет в гостиную Снейпа и начнет заниматься… тем, для чего ему не удавалось найти подходящего слова.

Дело было даже не в том, что Снейп был таким уж страшным. Конечно, этот человек был язвительным, грубым, резким и чертовски устрашающим – но по-настоящему Гарри его не боялся. Проблема была в самой ситуации – в ожидании того, что Гарри придется делать из-за Podentes.

И не только ему, конечно. Снейп оказался в той же самой ловушке – и откровенно признавался в том, что требования пророчества его не радуют.

Возможно, именно эта мысль помогла Гарри наконец медленно отойти от обеденного стола. Как ни нелепо, но он действительно испытал облегчение от того, что плохо было не одному ему.

– А, вот и ты, – поприветствовал Снейп неохотно вошедшего в гостиную Гарри. Удивительно, что за этим не последовало замечания по поводу того, сколько времени он потратил на преодоление нескольких шагов. Но изгиб губ Снейпа был достаточно красноречив. Гарри подумал было, не сострить ли что-нибудь вроде «я заблудился», но решил, что это прозвучит слишком глупо – и лишь подтвердит мнение о нем Снейпа.

В подземелье было темно. Единственным источником света оставались странные языки пламени в камине – не обычные ярко-рыжие, а бледно-желтые, которые почти не грели. Гарри озадаченно протянул к камину руки и взглянул на тени, мелькавшие на висящих вокруг гобеленах.

– Огонь тут всего лишь для освещения, – пояснил Снейп.

Гарри вспомнил, что пламя свечей было зеленым. Значит, огонь бывает разным. Странно, что за семь лет обучения в волшебной школе это никогда не приходило ему в голову. Впрочем, возможно, обычному волшебнику не приходится сталкиваться с разными видами пламени так же часто, как зельевару.

– Э… ладно, – чувствуя себя глупо, отозвался он – что вообще часто случалось в присутствии Снейпа. Кашлянув, он попытался снова: – Ну и? Ты наконец-то поделишься со мной своими планами?

Снейп указал на пол рядом с камином.

– Сядь лицом к огню.

– Это и есть план?

Даже в тусклом свете каминного пламени ему удалось заметить промелькнувшую в черных глазах вспышку раздражения.

– План, – усмехнулся Снейп, – заключается в том, что ты – как я уже сто раз объяснял – обязан мне повиноваться. Я не собираюсь в будущем объяснять подробности запланированных мной действий – просто потому, что это рискует испортить мне настроение, что, в свою очередь, осложнит и без того нелегкую задачу насильно навязывать тебе опыт достижения удовольствия.

– Еще немного, и я зарыдаю от жалости, – выплюнул Гарри – хотя на самом деле жалости не чувствовал и в помине. Наоборот, он был рад, что это так тяжело давалось Снейпу, – по крайней мере, не он один страдал от проклятого пророчества. – Я, знаешь ли, тоже не прыгаю от радости.

Гарри сел, скрестив ноги и положив сжатые кулаки на колени. Снейп устроился сзади – и Гарри оцепенел, чувствуя напряжение и внутреннее сопротивление. Услышал, как зельевар скрипнул зубами, и слегка отпрянул, подозревая, что за этим звуком должна последовать одна из пресловутых издевательских речей. Гарри уже прекрасно представлял ее себе: обвинения в нехватке интеллекта быстро сменятся перечислением его личных недостатков. Затем последует убийственное сравнение с Джеймсом. И вся речь будет сдобрена уничижительными комментариями по поводу его внешности, в которых лохматые волосы займут отнюдь не главное место. Гарри знал, что Снейп находит недостатки во всех его чертах, и, возможно, даже считает его внешность отталкивающей. Зельевар не раз обзывал его в классе низкорослым и даже иногда карликом – хотя Гарри до сих пор не понимал, какое отношение его внешние недостатки имели к темам проводимых Снейпом уроков.

Однако ожидаемых оскорблений так и не последовало. Долгое время Снейп вообще молчал и ничего не делал, а затем тихо и сдержанно произнес:

– Я знаю, что ты не стремился к этому. И понимаю, как тяжело тебе переносить то, что я умалчиваю о некоторых вещах. Но это необходимо для…

– Знаю, знаю – для ритуала, – перебил его Гарри. – Я уже понял. Ты должен сотворить со мной нечто ужасное, чтобы заставить заклинание работать, и при этом, по каким-то странным причинам, не можешь раскрыть, что именно.

– Я не сделаю тебе ничего плохого, – возразил Снейп. Гарри попытался было обернуться, чтобы разглядеть выражение его лица, но учитель не допустил этого. – Смотри на огонь. И в том, что я кое-что замалчиваю, нет ничего странного. Речь идет о подчинении – то есть о самой сути ритуала. Ты должен будешь проявить готовность следовать за мной, куда бы тебя это ни привело. И это не моя интерпретация. Ритуал в этом плане не допускает разночтений.

– Ну да, возможно, но сейчас ситуация ритуалом еще не контролируется.

– Ты ошибаешься – дело как раз в контроле. Ты должен прекратить попытки контролировать меня.

– Но я не…

– Ты хочешь знать, что я собираюсь делать, – чтобы попытаться ограничить меня или возразить мне. Это недопустимо.

– Ну да, истина заключается в том, что ты можешь делать все, что заблагорассудится, – признал Гарри. – Я понимаю. Я ведь действительно прочел твой синопсис. Просто я не думал, что мне придется привыкать к такой… э… покорности еще до проведения ритуала.

– Но ведь ты понимаешь, почему лучше не откладывать?

– Ну да, раньше начать, чтобы было легче после, – неохотно согласился Гарри. – В любом случае, я считаю, что заслужил объяснение.

– Ну, возможно, кое-что я смогу объяснить, – уступил Снейп. – И объясню, Гарри. Я уже упоминал, что изобрел заклинание, которое должно облегчить нам задачу. Оно называется Sensatus. Важно, чтобы ты понял, что возможно и что невозможно с его помощью, – так что слушай внимательно.

Гарри кивнул, не отрывая глаз от огня. Его пальцы были так долго стиснуты в кулаки, что начали болеть.

– В сущности, Sensatus поможет тебе сосредоточиться на ощущениях. Это не Obliviate – и ты не забудешь о моих ласках, однако какое-то время тебе будет неважно, кто тебя касается, тебя будут волновать сами прикосновения. При этом заклинание не навязывает чувства, а лишь помогает их осознать, если ты меня понимаешь.

– Если честно, то не очень, – признался Гарри.

– Sensatus не введет тебя в заблуждение, – пояснил Снейп. – Но и меня обмануть оно тебе не позволит. Сосредоточение на ощущениях заставит тебя откровенно реагировать на мои ласки.

– Сейчас умру от нетерпения, – проворчал Гарри. – Ну, других вариантов, я так понимаю, нет, так что давай, применяй это свое заклинание.

– Только когда в нем возникнет необходимость.

– Думаю, она возникнет еще до того, как ты… ну, что бы ты ни начал делать.

– Нет, вот так сразу не возникнет. Я применю его, когда посчитаю, что оно тебе поможет. Но, Гарри, действовать оно будет недолго и лишь на ограниченном участке. И еще, я бы предпочел, чтобы ты сам просил повторить его, когда сочтешь нужным.

Гарри вздохнул:

– Договорились.

– Ну что ж... – Снейп протянул руку – его палочка вспыхнула, огонь в камине уменьшился вдвое и комната тут же погрузилась в глубокий полумрак. Гарри услышал за спиной шепот Снейпа: «Accio крем».

– Представь себе ситуацию, – продолжил зельевар. – Примени воображение: твои мышцы ноют и болят после квиддичного матча, тебе нужен хороший массаж. – Руки, увлажненные кремом, скользнули юноше под свитер и легли на лопатки. Гарри невольно напрягся – даже не потому, что осознавал, кто именно его касается. Дело было и в креме – теплом, как растопленное масло, – при том что руки Снейпа были прохладными. Такое сочетание его жутко нервировало, и Гарри вздрогнул.

– Ш-ш, – успокаивающе произнес Снейп. – Это просто массаж.

– Я знаю! Черт, да ты вообще представляешь, что я воображал себе весь день? Неужели нельзя было сказать, что это будет просто массаж?! – вспылил Гарри.

– Это было бы неверно, – слегка усмехнулся Снейп, проводя ногтями по коже Гарри.

Значит, будет что-то еще? Гарри громко застонал – и тут же прикусил губу, надеясь, что его стон нельзя было принять за признак удовольствия.

– Расслабься! – приказал Снейп. – Ты слишком напряжен. Квиддич, помнишь? Ничего интимного – просто руки на твоей спине. – Гарри дернулся от прикосновения и услышал позади вздох. – Ну, притворись же, ради Мерлина! Это важно – чтобы ты позволил мне к себе прикасаться.

Это было хоть и неприятной, но правдой, поэтому Гарри начал стараться. Он ведь даже сидел в подходящей для медитации позе – хотя никогда раньше не пытался расслабиться, чувствуя, как чужие руки гладят его спину. Он начал глубоко дышать: вдох носом, выдох ртом, ощущая, как напряжение растворяется с каждым целительным глотком воздуха. Эта процедура была Гарри отлично знакома – не зря же он каждый вечер повторял ее в постели перед сном, очищая сознание. Он продолжал размеренно дышать, чувствуя, как мысли становятся все более туманным и расслабленными и не то чтобы исчезают совсем, но почти… Примерно так Снейп и описывал Sensatus, лениво подумал Гарри. Он знает, кто до него дотрагивается, но ему плевать. Сравнение с квиддичем оказалось удачным: когда после матча Гарри чувствовал боль во всем теле, ему было все равно, кто его массировал. Вот и сейчас… Руки Снейпа, большие и сильные, умело разминали мышцы; длинные пальцы так глубоко вжимались в шею и позвоночник, что он чувствовал, как превращается в податливую массу. Так хорошо… Этот человек определенно знает толк в массаже. И этот крем… Ах! По-прежнему теплый, теперь он, казалось, проникал в кожу, впитываясь в мышцы. Гарри чувствовал запах клевера, хотя по ощущениям крем был похож скорее на мятный – он пощипывал и освежал, одновременно расслабляя мышцы.

– Готов поспорить, что бальзам – твоего приготовления, – сонно пробормотал Гарри, все еще продолжая глубоко дышать – но уже не осознавая этого. Руки Снейпа забрались выше и легли на плечи, разминая их круговыми движениями. – Э… он волшебный?

– Не совсем. – Пальцы Снейпа уже находились у основания шеи и медленно скользили по верхним позвонкам. Гарри с шумом втянул воздух, выдавая удовольствие, – и тут же снова напрягся, после чего ему пришлось опять напомнить себе о глубоком дыхании.

Снейп что-то говорил – но речь больше напоминала мерный гул утробного урчания. Гарри не разбирал слов, да их, наверное, и не было – во всяком случае, английских. Звук приятно убаюкивал и укачивал на своих волнах, становясь похожим на ритуальное песнопение, ритм которого совпадал с движениями рук Снейпа. Рук, скользивших по позвоночнику вверх и вниз и с удивительной тщательностью расслаблявших каждую напряженную мышцу. Гарри действительно чувствовал себя так, словно только что вернулся с выматывающего квиддичного матча – вероятно, из-за мощнейшего напряжения, в котором он находился целый день, а может, и целую неделю. Общение со Снейпом оказалось для него сильным стрессом, что не могло не сказаться на физическом состоянии. С тех пор как Гарри начал регулярно спускаться в подземелья, он практически потерял сон. Но сегодня он наверняка будет хорошо спать – потому что руки с длинными, тонкими пальцами так умело находили на спине каждую мышцу и снимали с нее напряжение.

– Гарри.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри сообразил, что этот глубокий, успокаивающий голос прекратил свой бессмысленный речитатив и

произнес что-то внятное.

– М-м-м? – не слишком разборчиво отозвался наконец Гарри, но Снейп, казалось, не обратил на это внимание. – Сними свитер.

Руки Гарри послушно потянулись к краю свитера, а в голове пронесся целый вихрь мыслей: «Что, опять? Но я же не грубил – за что он меня наказывает? А может, это что-то вроде проверки? Он хочет посмотреть, сделаю ли я это… Или он просто…»

Не проронив ни слова, юноша стянул свитер, бросил его на пол и вздохнул, когда руки снова коснулись его – на этот раз чуть ниже плеч. С новой порцией крема, снова наполнившей воздух ароматом клевера, Снейп поглаживал бицепсы, разминая их до тех пор, пока Гарри не почувствовал, что растворяется в этих умелых прикосновениях, и не задрожал от ощущения…

–Увеличь пламя, – шепнул сзади Снейп. – Заклинание Calorum.

Гарри стал было искать в карманах джинсов палочку – но его руки были так расслаблены, что ничего не вышло.

– Лучше ты сам, - выдохнул он.

– У меня заняты руки, – в ответе мелькнула улыбка.

– А. – Гарри почувствовал, что краснеет. Наверное, для Снейпа это было неприемлемо – взять палочку жирной от крема рукой. Он ведь не какой-нибудь неряшливый студент. Но Гарри совсем не хотелось отвлекаться от подаренных массажем ощущений. Ему и было по-настоящему хорошо – никогда еще после квиддичных матчей его не разминали так умело.

– А с помощью беспалочковой?

– Она требует значительной концентрации внимания, – по-прежнему тихо отозвался Снейп. – А в данный момент мое внимание сосредоточено на тебе.

И снова дрожь – на этот раз не только от прикосновений, но и от кружащего голову голоса. Глубокие, протяжные звуки больше не пугали – в них не было привычной ранящей язвительности.

Гарри наконец-то вытащил палочку и произнес нужное заклинание, хоть и не слишком старательно. Желтые языки пламени на миг стали оттенка заходящего солнца, но затем побледнели. Палочка выскользнула и упала на коврик перед камином.

– Я знаю, что ты способен на большее, – тихо заметил Снейп.

– Да, но вообще-то мне не холодно, – отозвался Гарри.

– Тогда зачем нужно было произносить заклинание?

Гарри сначала даже не смог вспомнить, но наконец-то сообразил:

– Э… Ты же сам попросил.

– А. Действительно, – шепнул Снейп.

Еще какое-то время он массировал руки Гарри, скользя ладонями вверх-вниз, каждым движением ощутимо натягивая кожу. Они молчали, и было

слышно только потрескивание огня в камине. Потом Гарри услышал, как Снейп вытирает руки и поднимает палочку с пола. Гарри невольно напрягся – сейчас последует что-то посерьезнее Calorum.

– Ш-ш, – успокоил Снейп, придвигаясь ближе – так, что его рубашка задела обнаженную спину. Нежно разминая одной рукой плечо Гарри, Снейп прикоснулся кончиком палочки к основанию его шеи и шепнул: «Sensatus».

Ощущение от заклинания было поразительным – словно мозг отделился от тела. Впрочем, думать Гарри по-прежнему мог – просто не хотел. Он хотел только чувствовать. Чувства расцветали в нем, словно цветы, распускающие лепестки навстречу восходящему солнцу. Сильнее всего ощущения были в месте, где плечо переходит в шею, – том самом, где его все еще касалась уткнувшаяся в сухожилие палочка.

Но Гарри чувствовал не только шею. Подобные ощущения он испытывал и раньше, просто никогда о них не задумывался. Его пальцы касались тканого каминного коврика, слегка шероховатого от переплетения нитей. Он ощущал легкое дуновение ветерка, дразнившее волоски на руках, и колыхание пламени – не горячего, даже не теплого (его Calorum был слишком слабым), но все же слегка согревающего плывущий к нему воздух.

Пламя было волшебным – и это Гарри тоже почувствовал, физически ощущая отголоски наложенных заклинаний.

Но шея… Новое чувство поглотило его, вытесняя все остальные. Что-то мягкое – и в то же время твердое – прижималось к шее. Пульсирующее, требовательное чувство – оно стало вдруг таким острым, что Гарри со свистом втянул воздух. Ощущение стекающей по шее влажно-обжигающей лавы немного смягчили прохладные и гладкие пальцы, легшие на живот.

Пальцы, резко надавив, увлекли его назад, и Гарри поддался – откинулся в кольце поддерживавших рук и склонил голову набок, облегчая доступ к шее. Из живота к горлу поднимался низкий, протяжный стон – от прикосновений губ к шее было так хорошо.

И тут он стал приходить в себя. До него дошло, что кто-то целует его в шею – и не легкими дружескими поцелуями, как у него когда-то было с Чо (и которая осталась от них не в восторге). Это были горячие, влажные, страстные поцелуи – словно место, где его плечо переходило в шею, было святыней, которой истово поклонялись. Осознавать это было очень странно – ведь какая-то его часть с самого начала понимала, что это влажное, горячее ощущение – не что иное, как поцелуй. Да, Гарри понимал – но не задумывался об этом. Просто позволил ощущениям увлечь себя – точь-в-точь как ему объяснял Снейп…

Живот Гарри неожиданно стянуло тугим узлом. Снейп! О боже, Снейп! Это Снейп, Мерлин его побери, целует мою шею – ибожемой – у него это ТАК здорово получается!

Все ощущения начисто испарились. Гарри начал вырываться из обнимавших его сжавшийся живот рук, пока тихий голос не произнес еще раз: «Sensatus», вновь погружая его в удовольствие, влажным следом поднимавшееся от шеи к уху.

Снейп посасывал мочку его уха, слегка покусывая ее – отчего по тщательно размятому позвоночнику каждый раз пробегал холодок. Да, Снейп. На сей раз Гарри осознавал, что это был Снейп. Вообще-то, он знал об этом с самого начала – просто это не имело значения… И сейчас не имеет, понял Гарри.

– Ты позволил действию заклинания почти совсем развеяться… – тепло и дразнящее выдохнул Снейп в основание шеи. Затем он встал на колени, проведя руками по выступающим ребрам Гарри, и тот, слегка задыхаясь, наклонил голову вперед. Губы, скользнув по шее, очутились у другого уха. – Просто, когда потребуется, попроси: «Sensatus, Северус».

Палочка вновь коснулась его шеи – с другой стороны, и заклинание слилось в единое целое с пояснениями Снейпа. Гарри прикрыл глаза и полностью отдался во власть ощущений, чувствуя, что готов просидеть так всю ночь – так ему было хорошо.

– Sensatus, – простонал он чуть позже, чувствуя, как испаряется действие заклинания и на него начинает накатывать беспокойство.

– Скажи мое имя, – проговорил Снейп у него над ухом.

– Sensatus, Северус…

Он все длился и длился – этот медленный танец чистейшего физического наслаждения и заклинаний, удерживавший Гарри за пределами ясного осознания происходящего. Под конец Гарри уже знал, был ли на его шее и верхней части спины хотя бы сантиметр не зацелованной Снейпом кожи. Совершенно определенно, на всей его спине, груди и животе не осталось ни одного участка, на котором не побывали бы руки Снейпа.

Но вот наконец Снейп отстранился и ушел, оставив Гарри перед камином. Последнее наложенное заклинание постепенно развеивалось – и Гарри начал по-настоящему осознавать не только то, что делал с ним Снейп, но и что делал он сам. О, Мерлин… Извивался, стонал, подставлял шею, умолял продолжать, потом умолял снова наложить этот чертов Sensatus… И самое ужасное – он даже не мог во всем обвинить заклинание. Его ведь на самом деле ни к чему не принуждали… Тьфу! Тут он вспомнил о заклинании принуждения – Compulsio – и задумался о том, что Снейп сможет творить с его помощью. Хотя Снейп и говорил, что ему, скорее всего, не придется пользоваться этим заклинанием – если Гарри будет как следует его слушаться... Тьфу, тьфу!

Гарри начала колотить дрожь, и он подобрал лежавшую на полу палочку, чтобы наложить – уже как следует – на камин Calorum.

Затем, понимая, что этого все равно не избежать, он поднялся на ноги, натянул свитер и обернулся в поисках Снейпа. Нужно посмотреть ему в лицо, правильно? Ведь этот вечер – только начало, и если Гарри сейчас сбежит, как неразумный ребенок, продолжать будет гораздо сложнее. Обязательства, которые ему пришлось взять на себя, были нежеланными, но это его обязательства – и только его. Он уже взрослый – по стандартам как магического, так и маггловского британского законодательства, – а значит, должен отвечать за свои поступки.

Снейп сидел на своем обычном месте – в углу дивана. В одной руке он держал чашку с дымящимся чаем, другая покоилась на корешке книги – словно в его распоряжении было все время мира, чтобы восстановиться после их посиделок у камина.

Гарри хотел уйти, но чувствовал, что должен сказать что-то на прощание, поэтому тоже присел на диван и, откинув голову на низкую спинку, проговорил:

– Это заклинание, которое придумали вы сами, профессор… э… Северус.

– Похоже, тебе понравилось, – непринужденно заметил Снейп. Снейп преспокойно пил чай. От неловкости Гарри сжал челюсти: совсем недавно этот человек, словно забыв обо всем на свете, целовал его шею, – и Гарри до сих пор был смущен и растерян. Так как же Снейп мог так быстро собраться и теперь демонстрировать такую невозмутимость?

Понимание придавило его десятитонной плитой. Основной задачей вечера было научить Гарри принимать удовольствие от руки Снейпа. Последнему же испытывать удовольствие было необязательно – и, судя по всему, не его и испытывал. Вот он сидит там, как ни в чем не бывало, водя глазами по строкам, перелистывая страницу… Гарри тряхнул головой, осознав, что смотрит на эти пальцы и размышляет о том, что, наверное, необходимые в зельеварении точность и аккуратность и сделали их такими ловкими и умелыми.

Мерлин, о чем он думает!

– Гм… Я, наверное, пойду, – начал было Гарри.

– Подожди минуту. – Снейп захлопнул книгу и посмотрел на Гарри, отчего тот – от воротника и выше – начал заливаться краской. А от снисходительной, понимающей улыбки зельевара стало только хуже. Впрочем, улыбка исчезла до того, как Снейп начал говорить. И хорошо – Гарри не выдержал бы этих слов в сопровождении подобной ухмылки.

– Гарри, ты воздерживаешься от сексуальной активности, как мы с тобой договаривались?

«Не твое собачье дело», – чуть было не ответил Гарри. Вслух же произнес:

– Да.

– Ты понимаешь, почему это так важно?

– Да! – По крайней мере, на этот раз его голос не звучал как хриплое карканье. – Потому что заклинание должно убедиться в том, что я искренне хочу… э… быть с тобой.

Снейп оглядел его с головы до ног, и Гарри не знал, что он при этом увидел. Защитный барьер? Уязвимость? Последняя мысль Гарри совсем не понравилась, и он выпрямился.

– И от самоудовлетворения ты тоже воздерживаешься? – продолжал настойчиво расспрашивать Снейп.

– Да. – Гарри сглотнул, чувствуя, что вообще-то мог бы и пожаловаться на это требование. В конце концов, никого не должно касаться, что он делает сам с собой поздно ночью в спальне. Но, подумав, Гарри понял, что Снейп прав – воздержание действительно могло облегчить ситуацию: он будет настолько нуждаться в разрядке, что захочет достигнуть ее даже со Снейпом. Подобная мысль вогнала его в такую депрессию, что он буквально лишился сна. Однако он послушно соблюдал требование Снейпа и игнорировал естественные потребности организма, понимая важность успеха заклинания. Он должен будет спать со Снейпом – причем по собственному желанию.

Тьфу, тьфу и еще раз тьфу!

– Хм-м, – пробормотал Снейп, пронзая Гарри взглядом черных глаз. – Ты понимаешь, что из-за подобного ограничения, разрядка может наступить во сне?

– Знаете, мне уже почти девятнадцать, так что я вообще-то в курсе! – отрезал Гарри. Он не мог поверить, что обсуждает такие вещи со Снейпом.

– И это уже происходило с тех пор, как ты начал воздерживаться…

– Я не собираюсь обсуждать это! – перебил Гарри. – И не настаивай. Иначе мы ввяжемся в большую, никому не нужную ссору.

Снейп приподнял бровь.

– Теперь я буду прикасаться к тебе каждый вечер. Надеюсь, ты понимаешь, что мне полезно знать, каким образом это может на тебя повлиять?

Гарри почувствовал, что на этот раз просто багровеет.

– Вам так хочется меня унизить, профессор?

– Северус.

– Блин! Ладно. Северус.

Снейп окинул его снисходительным взглядом.

– То, что тебя унижают вопросы о совершенно обычных функциях организма – только твои трудности. – Он махнул рукой в сторону камина. – А теперь, если не возражаешь, я вернусь к чтению. Ты уже вполне пришел в себя, так что можешь отправляться.

Что это было, как не приказ выметаться? Нет, конечно же, Гарри это не задело. Он ведь и сам просто мечтал о том, чтобы поскорее покинуть жилище Снейпа, – не меньше, чем Снейп мечтал о том, чтобы он убрался восвояси. Как выяснилось, Гарри даже немного поторопился в своем желании уйти – он уже стоял в камине, зачерпнув горсть дымолетного порошка, когда Снейп заметил:

– Книги, Гарри. На полке. До начала ТРИТОНов осталась всего неделя. И две – до их окончания. Думаю, тебе стоит повторить продвинутые чары. Мы можем заняться ими в понедельник.

– Хорошо, займемся чарами, – согласился Гарри, забирая с полки стопку учебников.

– Помимо всего прочего, – добавил Снейп. Гарри исчез в камине прежде, чем учитель успел еще что-то добавить.

Суббота, 16 мая, 1998 года. 21.14

Как только зеленая вспышка ознаменовала исчезновение Гарри, Снейп тут же отбросил книгу, которую и не думал читать, вскочил с места и заходил взад-вперед по комнате, словно тигр в клетке. Одно дело – решиться на демонстрирование холодного безразличия, и совсем другое – придерживаться решения на практике. Это казалось так легко, когда он думал, с чего начать… Массаж – что может быть невиннее? Тихий, спокойный напев, под который будет легче уделить внимание каждому участку гладкой, загорелой кожи Гарри, и несколько поцелуев на шее и спине – то здесь, то там…

Их вечерние… занятия имели только одну цель: начать преодолевать внутреннее сопротивление Гарри, стараясь при этом не давить слишком сильно. Это было очень важно – Северус понимал, что Гарри был не единственным, кому нужно было начать, чтобы куда-то продвинуться. Требования заклинания о добровольном согласии и желании Гарри накладывали на Северуса множество ограничений – ведь он один был ответственен за то, чтобы довести юношу до состояния, в котором проведение ритуала вообще будет возможно.

Sensatus, безусловно, помог – заклинание сделало Гарри податливым и заставило охотно откликаться на действия Северуса; оно доказало Гарри, что он действительно способен испытывать удовольствие от прикосновений рук и губ зельевара. Проблема заключалась в том, что оно сделало Гарри отзывчивым. Слишком отзывчивым. Потрясающе отзывчивым.

Северус рухнул в кресло, спрятал лицо в ладонях и громко застонал. Как он сможет выдержать еще несколько недель до ритуала, если Гарри так вздыхает и стонет в ответ на его прикосновения? Конечно, хорошо, что юноша способен так реагировать, но Северуса беспокоили пределы собственного самоконтроля. Касаться Гарри само по себе было таким пьянящим наслаждением, что Северусу приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не зайти слишком далеко. А тут еще приходилось иметь дело не только с упругой плотью под его руками, но и со стонами удовольствия, которые издавал Гарри. Северус не знал, сколько еще сможет это выдержать.

Для Гарри этот вечер, возможно, стал опытом чувственного наслаждения, но то, что пережил Северус, слегка смахивало на изощренную пытку. Было мало приятного в том, чтобы так страстно хотеть чего-либо и отказывать себе в этом, хотя сами прикосновения и поцелуи, конечно, приносили немалое удовольствие. Но подавить в себе потребность в большем оказалось очень сложно. Пока он разминал спину Гарри, ему, хоть и с огромным трудом, удавалось сохранять спокойствие, но стоило прикоснуться губами к шее – и желание вспыхнуло в нем так остро и горячо, что пришлось приложить все усилия, чтобы не отвечать Гарри стоном на каждый стон. Больше всего на свете в тот момент ему хотелось опрокинуть Гарри на спину – и начать целовать по-настоящему, пока он не станет умолять, чтобы Северус его взял, вошел в него.

А вместо этого Северусу приходилось сдерживать себя и изливать свою страсть в прикосновениях к шее Гарри, чувствуя, как тот выгибается в его объятьях… Он уже и забыл, когда в последний раз кто-либо так искренне и непосредственно отзывался на его ласки.

И теперь Северусу было больно.

Это была проникающая до костей боль, сконцентрированная в совершенно определенном месте, – и прекрасно знакомая всем, кто долгое время воздерживается и говорит потребностям своего тела решительное «нет». Безусловно, ситуация с Гарри была предрешенной – поэтому в данном случае вернее было бы сказать «пока еще нет», но это не облегчало боль. Даже наоборот, усугубляло ее – ведь «пока еще нет» вызывало вопрос «а почему не сейчас?», а в данный момент Северус просто не мог позволить себе роскошь потребовать от Гарри слишком многого. Когда придет время, они займутся любовью, и тогда их желание должно быть абсолютно взаимным, а это значит, что Северус сначала должен… да, в какой-то степени поухаживать за Гарри.

И ведь он старался. Вино, ужин при свечах, легкие прикосновения у камина… Он старался изо всех сил – даже пытался проявлять галантность (насколько это вообще могло у него получиться), и эти попытки просто убивали его. Он не хотел ухаживать за юношей, не хотел, чтобы все было мило, уютно и романтично. Ему нужна была страсть – горячая, острая, яростная.

Он снова застонал – конечно же, такие мысли не улучшили его состояние. Не облегчили боль, которую он чувствовал, и его решимость продвигаться медленно – чтобы можно было достигнуть той близости, которую от них требовало гребаное пророчество.

Северус поднял голову и взглянул на все еще яркое и теплое от наложенного Гарри заклинания пламя. Просто удивительно, каким привлекательным Гарри успел стать для Северуса. Стоило ему увидеть блестящую от царящей в подземельях жары обнаженную грудь юноши, как все его тело напряглось. Честно говоря, Северус совершенно не хотел возвращать Гарри этот дурацкий свитер. Как соблазнительно было думать о перспективе провести весь вечер с полуобнаженным Гарри, разглядывать его во время ужина… Но это, конечно, было бы неправильно.

Подобное обращение вызвало бы у юноши гнев и обиду – а это совершенно не те чувства, которые требуются для достижения сексуальной совместимости.

Вообще-то Северус вовсе не планировал стыдить Гарри, унижать его и обращаться с ним как с рабом – что бы там ни говорило пророчество. В конце концов, заклинание было разработано для влюбленных… И хотя он не любит Гарри – сама мысль об этом кажется нелепой – он действительно думает, что они вполне могут прийти к договоренности.

А по требованиям ритуала, их соглашение должно включать в себя телесную близость и подчинение Гарри – но не плохое обращение со стороны Северуса.

«А все-таки было бы здорово заставить его провести весь вечер без рубашки», – подала голос разлившаяся по телу Северуса боль. Зельевар вздохнул. Как он докатился до такого? Мужчине его возраста совершенно не пристало испытывать вожделение к такому юнцу, как Гарри. Ни к чему хорошему это не приведет. Было бы легче, испытывай к нему Гарри хоть какое-то ответное влечение. Или – Северус издал сухой смешок – если бы мужчины привлекали юношу хотя бы так же, как женщины.

Но мужчины не привлекали Гарри – о чем Северусу было прекрасно известно. Реакция юноши на Sensatus ни о чем не говорила – это был обычный физический отклик на стимуляцию, не имеющий никакого отношения к ориентации. Северус поморщился.

Ну, по крайней мере, Гарри больше не спит с Гермионой Грейнджер. Что уже неплохо – если, конечно, юноше можно верить.

И еще одна гримаса – еще кислее – потому что, конечно же, этому чертовому Гарри Поттеру верить можно. Тот не станет врать, если дело касается возможного поражения Темного Лорда. И не станет подвергать опасности этот желаемый исход ради удовольствия провести время со своей девушкой. Нет, он согласится провести остаток жизни рабом, чтобы избавить магический мир от участи худшей, чем смерть. Вместо этого Гарри сам выберет подобную участь.

Благородный гриффиндорец.

Северус презрительно поджал губы и поблагодарил Мерлина за то, что завтра воскресенье – ему не придется видеть Гарри и думать о нем.

Глава 12

Воскресенье, 17 мая, 1998, 9.05

На самом деле Северус, конечно же, увидел Гарри в воскресенье. В Большом Зале, за завтраком.

Он твердо решил не смотреть в сторону Гарри, особенно после того, как юноша ясно дал понять, что заметил, как Северус наблюдал за ним во время еды. Холодное безразличие… Он не бросит на гриффиндорский стол ни единого взгляда, не говоря уже о том, чтобы проследить за тем, как юноша подносит ко рту вилку. Лицо Северуса полыхнуло жаром, знакомая боль снова охватила тело.

Он сосредоточился на тосте. Тщательно выверенными и оттого почти сердитыми движениями намазал его маслом, затем лимонным джемом. Конечно же, коллеги не могли не заметить взбудораженное состояние Северуса, но он не обращал на них никакого внимания, лишь слегка вздернул подбородок. Ни у кого из учителей не хватило бы мужества поинтересоваться настроением зельевара. Ни у кого, кроме…

– Как ты себя чувствуешь этим замечательным воскресным утром, Северус? – жизнерадостно поинтересовался усевшийся рядом Альбус Дамблдор, привычно поблескивая глазами за стеклами очков-полумесяцев. – Все ли в порядке с твоим… э… особым проектом?

Особым проектом, ну конечно. Северус почувствовал сильное желание плюнуть в директора, но вместо этого изобразил на лице нарочитую бесстрастность, которую постоянно пытался выказать в присутствии Гарри.

– Он продвигается, – лаконично ответил Северус. – А как ваш… сопутствующий проект? Вы уже связались с коллегами, о которых мы говорили?

– Мой тоже продвигается. – Дамблдор медленно кивнул. – Все должно быть готово заранее, хотя я искренне надеюсь, что это не пригодится.

– Я тоже на это надеюсь, директор. – Снейп ловко положил себе на тарелку сосиску и, нарезая ее тонкими ломтиками, покосился на старика. – Что-нибудь еще?

Альбус моргнул и перевел взгляд на гриффиндорский стол.

– Хм-м, да. Как только ТРИТОНы закончатся, я бы хотел поговорить с вами обоими – обсудить некоторые организационные детали.

– Уверен, что мы в состоянии с ними разобраться сами, – намекнул было Северус, но Альбус лишь добродушно улыбнулся в ответ, поднеся ко рту чашку, и Снейп признал свое поражение. – Как скажете, директор.

Организационные детали… Он понятия не имел, что имеет в виду Дамблдор. Зная Альбуса, это, конечно, могло быть чем угодно. Действительно чем угодно.

Как только директор вышел, Северус решительно впился зубами в тост и, погрузившись в размышления о том, что могло скрываться за словами Альбуса, забыл о принятом ранее решении и рассеянно скользнул глазами туда, куда незадолго до того смотрел Дамблдор: в сторону гриффиндорского стола. Завтракает ли Гарри или так расстроен вчерашним вечером с Северусом, что снова лишился аппетита?

Гарри завтракал, как всегда демонстрируя ужасные манеры, – жирный кусок бекона он держал в руке. Более того – он еще и размахивал этим куском, о чем-то споря с… ну с кем же еще – с Гермионой Грейнджер. Но это была не привычная оживленная беседа – Северусу со своего места казалось, что юноша был рассержен. Лицо Гарри пылало – и это живо напомнило о минувшем вечере. Зельевар сглотнул, попытался отвести взгляд, но не смог.

Он навострил уши – но так и не смог ничего расслышать сквозь стоящий в Большом зале гам

Тем временем мисс Грейнджер махнула рукой в сторону учительского стола – в его сторону, а Гарри покачал головой, швырнул недоеденный бекон на тарелку и что-то разъяренно произнес – после чего отодвинул скамейку и направился к выходу, вытирая руки о синие джинсы.

Северус невольно содрогнулся.

У девушки хватило смелости встретиться с ним взглядом – в ее глазах читалось осуждение. Затем она выскочила за дверь вслед за Гарри.

Мистер Уизли, как заметил Северус, все это время следил за спором друзей как за магической дуэлью – постоянно переводя взгляд с одного ее участника на другого. По мере того как разгорался спор, он выглядел все более расстроенным и один раз даже встрял – сказал что-то мисс Грейнджер и накрыл ее руку своей. Она какое-то время терпела это прикосновение, но стряхнула его ладонь, когда вскочила и устремилась за Гарри.

И Рональд Уизли позволил ей убежать – словно до сих пор не понял, что между этими двумя явно установились романтические отношения – это если уж совсем мягко выражаться. И словно не знал, что после подобной ссоры, при таком накале страстей, любовники вряд ли достигнут примирения с помощью обычного поцелуя.

Вряд ли? Северус тоже был когда-то молод – и, хотя его не привлекали юные дамы, принципы оставались теми же. Подобные стычки, на почве сердечных драм… Все они вели только к одному.

Подхваченный волной вскипающей ярости, Северус стремительным шагом направился из Большого Зала к лестнице, ведущей в Гриффиндорскую башню.

Воскресенье, 17 мая, 1998, 9.26

Северус не думал о том, что скажет, когда застукает их вместе, – его больше заботила необходимость успеть их поймать, пока Грейнджер не положила конец решимости Гарри блюсти воздержание. Он прекрасно представлял себе эту картину: искаженное яростью лицо Гарри, пульсирующие жилки на висках, свернутое в тугую пружину тело, ищущее выход гневу… О да, Северус прекрасно знал, как легко – и как соблазнительно – переплавить эти чувства во вспышку страсти, выплеснуть гнев в урагане сумасшедших толчков.

Он очень живо представлял себе все это, пока поднимался по лестнице, торопливо перешагивая длинными ногами через три ступеньки за раз, – и неожиданно наткнулся на спускающегося навстречу Гарри. Юноша был один, с «Молнией» в руке.

Северус окинул его невысокую фигуру внимательным взглядом, не упуская ни единой детали. Прошло всего несколько минут с тех пор, как Гарри покинул Большой Зал, и большую часть этого времени у него должен был занять путь до башни и обратно. Волосы Гарри были не растрепаннее обычного, одежда выглядела так же – вплоть до мерзкого жирного пятна на стройном бедре. Заметив учителя пролетом ниже, юноша посмотрел на него прямым, бесхитростным взглядом. Хотя тело Гарри и напряглось немного – но не от чувства вины, как понял Северус, а, скорее, от волнения и обеспокоенности. Вообще-то, это было довольно забавно. Ведь вчера в комнатах Северуса они не занимались ничем таким, что могло бы вогнать в краску, – и между тем, Гарри просто пылал, когда Северус, поднявшись на несколько ступеней, поравнялся с ним.

Северус внезапно почувствовал себя несколько глупо – получается, он зря гнался за Поттером: тот совершенно не собирался позволить Грейнджер вовлечь его в действия, которые подвергли бы опасности проведение ритуала Podentes. Вместо этого Гарри решил пойти полетать, чтобы избавиться от гнева и напряжения. Способ, конечно, детский, но явно предпочтительней первого варианта.

– Э… Я перепутал расписание, профессор? – спросил Поттер – тихо, практически шепотом, предварительно оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышал. Юный глупец совсем позабыл о проклятых портретах, которые внимали всему, что происходило в коридорах, и обожали сплетничать. Северус пытался было убедить Альбуса в том, что некоторым из них определенно нельзя доверять, особенно сейчас, во время войны, но тот, со своим вечным блаженным выражением, в ответ только щебетал о чудесных новых сладостях, изобретенных близнецами Уизли

– Расписание не изменилось, – скованно ответил Северус.

– Расписание? Интересно, что это у них должно быть по расписанию? – раздался хихикающий голос с нарисованной арены цирка позади Гарри. Вопрос задал размалеванный клоун, крутившийся по картине колесом.

– Дополнительные занятия, – проворчал Северус, чтобы заткнуть его. Нельзя было позволить расползтись по всему замку слухам о том, что профессор Снейп составляет для Гарри Поттера какое-то загадочное расписание.

Гарри побледнел.

– Извините, – пробормотал он, протискиваясь мимо Северуса и даже слегка отпихивая того в сторону, и с неестественно прямой спиной продолжил спускаться по лестнице.

Северус тихо выругался и, взмахнув полами мантии, направился в подземелья.

Воскресенье, 17 мая, 1998, 13.12

За обедом все повторилось. Северус пытался не смотреть в сторону Гарри, но позорно не удержался; Гарри опять ел руками и ругался с мисс Грейнджер. Правда, на этот раз он, похоже, рассердился еще больше – схватил тарелку и прямо с ней выскочил из зала. Мисс Грейнджер предсказуемо отправилась за ним, а мистер Уизли – так же предсказуемо – остался за столом, набивая рот едой. На этот раз он даже не пытался вмешаться в спор – и не старался их удержать, когда они убежали.

Опять. Ведь Рональд Уизли все это время был с ними в башне. И он, очевидно, осознал то, что не сразу сообразил Северус: физической связи между этими двумя действительно больше нет, хотя взаимное влечение несомненно осталось. По какой еще причине Гарри мог бы так злиться на девушку? Он явно хотел ее, но не мог позволить себе эту роскошь. И, конечно же, мисс Грейнджер пыталась вызвать гнев, чтобы спровоцировать его, – эта тактика прекрасно работала с большинством молодых людей. Но Гарри оказался сильнее. Выдержаннее. Северус с раздражением понял, что у него появился повод восхищаться невыносимым юнцом. Причем повод, не связанный с физической привлекательностью.

В любом случае, больше он не будет следовать за этой парочкой.

Однообразное поведение Гарри, к которому Северус уже успел привыкнуть, за ужином резко изменилось. Лишившийся развлечения зельевар даже испытал подобие разочарования. Кроме того, он понял, что постоянные попытки мисс Грейнджер поколебать решимость Гарри провалились. Если, конечно, не предполагать, что Гарри все-таки сдался.

Но этого, судя по всему, не произошло.

Значит, настойчивость мисс Грейнджер сможет подтолкнуть Гарри к поискам выхода… выхода, не вступающего в противоречие с Podentes. Если уж на одну из их встреч он уже пришел слегка взволнованным…

В общем, за ужином стало понятно, что Гарри устал от игр мисс Грейнджер. Он сел от нее подальше, на другом конце стола, и старательно избегал взглядов, которые она постоянно на него бросала. Довольно-таки любопытно: стоило ему прекратить ссориться и спорить с друзьями, как его манеры тут же улучшились. Северус вздохнул, подумав, что удивляться тут нечему. Он еще на уроках зельеварения прекрасно уяснил, что Поттер способен концентрироваться только на чем-то одном: он либо помешивал зелье, либо думал о следующем ингредиенте; делать это одновременно у него не получалось. Так и тут: он либо ругается, либо ест вилкой.

Сегодня вечером он ел вилкой и выглядел одиноким среди шумной компании третьекурсников, которые смотрели на него с неприкрытым благоговением и боялись обратиться к нему даже по самому невинному поводу. Гарри не обращал на это внимания, хоть и хмурился, методично пережевывая говяжью грудинку с протертой репой. Репой, надо же! В тарелке она была похожа на картошку, но Северус не мог ни с чем спутать запах, который почувствовал, когда проходил мимо гриффиндорского стола, направляясь в библиотеку. Если бы дело происходило не в Хогвартсе, а в каком-нибудь другом заведении, Северус подумал бы, что, несомненно, произошла ошибка – ведь репу никто не любил. Но хогвартские домовые эльфы очень серьезно относились к индивидуальному подбору еды, и Северус предположил, что Гарри действительно испытывал странную любовь к этому корнеплоду, хоть и размазывал его по тарелке.

Северусу стало интересно, что появилось бы на тарелке Гарри во время их совместного ужина, не закажи он блюда заранее.

Глава 13

Понедельник, 18 мая, 1998, 19:04

– Чары, – объявил Северус следующим вечером, внимательно разглядывая застывшего на другом конце дивана юношу. – ТРИТОН назначен на следующий вторник – и теория и практика будут проходить утром, так что твое вечернее расписание не изменится.

– С расписанием все ясно, спасибо, – пробормотал Гарри.

– Волнуешься?

– Из-за чар? Да нет. Они у меня получаются неплохо. – Странно: при последних словах Гарри слегка покраснел. Неужели он вспомнил, как хорошо выходил у Северуса Sensatus?..

– Да, с практической частью у тебя не должно возникнуть сложностей, – признал Северус. – Но ты никогда блистал в сочинениях. Что ты уже успел повторить?

Гарри вздохнул:

– Классификацию Албера, протасмическую систематику, теорию беспалочковой магии и этическую концепцию Грейдона.

– Другими словами, почти всю программу седьмого курса, за исключением практики. – Северус приподнял бровь, заметив выражение лица Гарри. – Тебя удивляет, что я осведомлен о том, что вы проходите на каждом этапе обучения?

– Вообще-то, удивляет, – ответил Гарри. Порывшись в кармане, он достал несколько серых семян с гладкой оболочкой, сунул их в рот и принялся громко щелкать. После этого на глазах у изумленного таким необычным лакомством Северуса запихнул в рот большой и указательный пальцы и вытащил шелуху.

– Можно салфетку?

Вздрогнув, Северус, заклинанием призвал салфетку.

– Это что, какая-то маггловская еда?

– М-м-м, семечки подсолнуха, – объяснил Гарри и, вытерев руки о салфетку, принялся за новую порцию. – Они вкусные, особенно если подсолить. Хочешь?

– Нет. – Откашлявшись, Северус решил высказаться: – Не нужно приносить с собой еду, Гарри. Если ты проголодаешься – можно вызвать домового эльфа, и он принесет все, что тебе захочется.

– Да нет, меня и семечки прекрасно устраивают, – упрямо ответил Гарри.

– А меня нет! Убери их! – приказал Северус, окончательно выйдя из себя.

Гарри подчинился и, еще раз вытерев руки о салфетку, спросил:

– Что, тебя снова шокируют мои манеры? Мы тут вроде не на официальном ужине.

– Мы находимся в моих комнатах, где вести себя так нельзя – в любое время.

Гарри склонил голову, глаза его потемнели.

– Кажется, ты предложил мне чувствовать себя как дома.

Значит, это была проверка? Любопытно. Северус окинул Гарри задумчивым взглядом.

– Возможно, тебе лучше их есть на кухне.

Гарри прищурился, обдумывая предложение.

– Ладно, – согласился он. – А по поведению в классе, кстати, и не скажешь, что тебя волнуют хорошие манеры. Ты всегда был на редкость груб.

Тонко улыбнувшись, Северус парировал:

– А по твоему поведению в классе и не скажешь, что тебя волнует учеба. Ты всегда был на редкость необучаем.

Исходя из его опыта, ученики, не слишком склонные к учебе, обычно пытались спорить с ним, когда он оскорблял их умственные способности (это и было одной из причин его «редкостной грубости», как выразился Гарри). Но данный ученик только захлопнул книгу и бросил на него усталый, даже унылый взгляд.

– Да, я знаю, что с Гермионой меня не сравнить, – признал Гарри. – Просто кроме учебы всегда было еще столько отвлекающих факторов… Нет, не торопись говорить «квиддич» – я о другом. В любом случае, теперь… – Он пожал плечами и отвернулся.

– Что теперь? – переспросил Северус, сохраняя бесстрастное выражение лица. – Полагаю, я делаю все, что в моих силах, чтобы предоставить тебе достаточно времени для занятий.

– Делаешь, – согласился Гарри. – Просто… если бы в этом еще был какой-то смысл…

Так, понятно. Северус скрестил ноги и подпер голову руками.

– Ты хочешь сейчас, практически перед экзаменами, перестать заниматься в полную силу?

– Ну, ведь единственная цель этих экзаменов – подготовка к дальнейшей карьере, а мне, наверное, даже думать об этом нельзя, учитывая то, что ритуал не позволит мне работать, – объяснил Гарри.

– Ты еще не стал рабом, – сообщил Северус, заметив, что Гарри резко втянул воздух, услышав последнее слово.

– Ты сказал, что это не имеет значения, когда речь зашла о том, что… чтобы не позволить мне…

– Развлекаться с очаровательными юными дамами? – нетерпеливо перебив, протянул Северус. – Это потому, что Podentes требует от соискателя чувств к волшебнику, которому он посвящает себя. Наличие сексуальной связи с кем-либо другим нарушит саму суть заклинания. А твои ТРИТОНы – это другое дело. Если ты отнесешься к сдаче экзаменов с полной ответственностью, это никак не повредит предстоящему нам ритуалу. Особенно если ты будешь сдавать их, прекрасно осознавая, что не используешь результаты для дальнейшей карьеры.

Гарри устало взглянул на него.

– Зачем тогда их вообще сдавать? Какое значение будут иметь результаты, если я не смогу работать, если я проведу остаток дней твоим… э…

– Скажи «рабом», – посоветовал Северус. – Лучше смотреть правде в лицо.

– Рабом, – пробормотал Гарри, отворачиваясь.

Северус подвинулся к нему и взял за подбородок, заставляя повернуться обратно.

– У тебя будет работа. Самая важная работа. Ты должен будешь уничтожить Темного Лорда. И невозможно знать заранее, какие знания тебе для этого понадобятся.

– Все равно непонятно, зачем мне нужны экзамены, – продолжал настаивать Гарри.

– Экзамены помогут определить уровень знаний, которого ты достиг в изучаемых предметах. Они действительно важны.

– Ну ладно, – вздохнул Гарри, снова открывая книгу – хоть и с явной неохотой. – Значит, вернемся к чарам. Ты можешь объяснить мне протасмическую систематику?

Северус смерил Гарри тяжелым взглядом, так и не поверив в то, что тот готов заниматься с полной отдачей. Это было непривычно – ведь за прошедшую неделю Северуса успело впечатлить усердие, с которым Гарри повторял материалы к экзамену. За исключением зелий, конечно, но что говорить о зельях.

Так что же случилось за выходные, что все настолько изменилось? Может быть, дело в предэкзаменационной нервозности, которая проявляет себя таким странным способом? Все-таки до начала ТРИТОНов осталась всего неделя.

И все же Северус не мог отделаться от чувства, что Гарри чуть ли не за ночь неожиданно смирился со своей участью – настолько, что теперь даже официальное окончание учебы не имеет для него значения. Впрочем, это ведь отчасти полезно для него, так? Такое отношение поможет ему отдать себя Северусу, не выдвигая никаких условий, как того требует Podentes.

– Профессор? – напомнил о себе Гарри. – То есть… э… Северус?

Северус слегка тряхнул головой, откинув со лба длинные черные волосы. Гарри пересел подальше от него, и Северус тоже отодвинулся, хотя ему этого совсем не хотелось. Ведь несколько минут они сидели практически бедро к бедру… Но Гарри нужно было заниматься, и он не хотел мешать – действительно не хотел.

– Протасмия имеет пять уровней – по степени изменений физических свойств предмета, подвергнутого воздействию чар, – начал он.

Понедельник, 18 мая, 1998, 21:32

– Ладно, я вроде бы разобрался, – вздохнул Гарри, вытирая кончик пера о край конспекта. – Все понятно, хотя нужно еще подучить как следует. Спасибо. Э… А можно, мы завтра займемся гербологией? Экзамен по ней будет еще раньше, чем по чарам.

– Мне кажется, с гербологией у тебя не должно быть проблем, – пробормотал Северус. – Но ладно, займемся.

Гарри поднял взгляд – от переутомления у него под глазами залегли глубокие тени.

– Ну, тогда я пойду?..

В голосе его промелькнула явная тень надежды. Было ясно, что больше всего ему хотелось, чтобы эта неделя оказалась такой же, как предыдущая, и чтобы практически все время, проведенное вместе, они занимались исключительно учебой. Но вот ведь проблема – эта неделя не была совершенно такой же, как предыдущая. Мало того, что они по времени оказались уже на неделю ближе к назначенному на семнадцатое проведению ритуала, они еще и начали работать над достижением удовольствия.