Cambiare Podentes

– Позволь поделиться тем, что наиболее влечет меня к тебе, – мягким, бархатным голосом начал Северус. Как ни странно, говорить откровенно оказалось легче, чем он предполагал... ведь сейчас он обнажал душу, не так ли? Признавался в собственной слабости... И это оказалось так просто – стоило лишь начать. Возможно, сказанные раннее комплименты открыли внутри какой-то клапан, который слишком долго оставался неиспользованным. – Твои глаза, Гарри. Обычно я ношу только черное, и вряд ли тебе известно, как я обожаю зеленый цвет. А твои глаза, Гарри, не просто зеленые. Один оттенок в них сливается с другим, темный со светлым, изумрудные реки стекаются в ручейки радужной оболочки, под которой расцветает шалфей...

– Хватит! – воскликнул Гарри, закрывая уши.

Нет, ну что за ребячество! Хотя, если подумать, то Гарри действительно проявлял беспримерную незрелость в одном и неприсущую возрасту мудрость – в другом. Ошеломительное сочетание. Чем больше Северус узнавал истинного Гарри, тем меньше, казалось, понимал юношу.

Несомненно, это было прогрессом. Используя для зелья незнакомый ингредиент, он прекрасно понимал необходимость тщательного его изучения; ведь надеяться на приблизительные данные означало приблизительный результат.

Гарри еще немного подержал у ушей ладони, затем опустил руки и прищурился.

– Могу ли я тебе верить?

И снова Северусу почудился скрытый смысл в вопросе.

– Да, можешь.

А жаль. Теперь, когда Северус разоткровенничался, в глубине души ему хотелось продолжать воспевать все, чем восхищался в Гарри Поттере.

«Занятно, как же все меняется», – уныло подумал он.

– Вернемся же к разговору о ненависти, – объявил он, решив покончить с темой раз и навсегда. – Думаю, ненависть моя была больше направлена на Джеймса, чем на тебя самого. Другими словами, до него мне было не добраться, тогда как ты оказался под рукой. Но... как я уже объяснял, теперь мне ясно что ты – не Джеймс, Гарри. И пусть у нас с тобой есть свои трудности...

– Ну, ты у нас прямо специалист по преуменьшениям! Даже не смей умалять значимость семилетних конфликтов. Я прекрасно помню, как страстно ты меня ненавидел. И не отца, а именно меня.

Что ж. Возразить на это Северусу было нечего.

– Иногда. Например, после возрождения Темного Лорда. На меня оказывали давление и Альбус и Темный Лорд; обоим нужна была информация и, если честно, твое намеренно наплевательское отношение к окклюменции создавало мне дополнительные трудности. Потом случился этот эпизод с думосборосом; едва ли он способствовал улучшению наших отношений… – Северус пожал плечами. – Но когда я понял, что теперь за тебя отвечаю, то пришлось волей-неволей переосмыслить свою позицию. Твои желания и благополучие стали... важны для меня. Более того, узнав тебя как личность, а не как копию Джеймса... я больше не вправе тебя ненавидеть, нет.

– Ага, значит, и ты, наконец, вырос, – пробормотал Гарри. – Но то, что случилось с Джеймсом... Значит, не примени он тогда Infertilis, то никогда не повзрослел бы достаточно, чтобы привлечь внимание мамы?

– Полагаю, что да. Лишив меня надежды на наследника, он получил собственного, – Северус пожал плечами; старая рана затянулась и уже не болела так, как раньше. По крайней мере так ему казалось. Но, очевидно, что-то в его словах обеспокоило Гарри, который принялся теребить губу. – Что?

Гарри покачал головой, тряхнув волосами.

– Ну, а кто теперь увиливает от открытых и честных отношений? – поддразнил Северус. Он прекрасно осознавал коварство вопроса, учитывая собственное поведение... но ему хотелось узнать, чем обеспокоен юноша.

Гарри сердито взглянул на него и вздохнул.

– Грехи отцов, вот что.

– Прости, что?

– Это из Библии.

– Ах оттуда! – Северус презрительно фыркнул. – Да, наслышан о ней. Ну, более-менее. «Ворожеи не оставляй в живых» – причем некоторые до сих пор следуют этому правилу. Неужели ты хочешь сказать, что... прости за оксюморон – тебе навязывали религиозное образование?

Что ж, вопрос хотя бы разрядил атмосферу. Гарри рассмеялся.

– Слава богу, нет.

Северус улыбнулся, хотя и не понял юмора.

– Тогда к чему цитировать эту Библию?

– Потому что слова эти вдалбливались в меня с утра до вечера, – огрызнулся Гарри; он больше не улыбался. – Мол, грехи отцов будут преследовать детей их до третьего и четвертого колена. А тетя Мардж обычно после этого распространялась о том, что плохая кровь испортит хорошую... что влияние плохой крови сильнее... Короче, так мои родственнички выражали уверенность в моей никчемности. А как иначе – ведь мой безработный отец-алкоголик был таким же.

– Твой, прости... кто?

– Мой безработный отец-алкоголик, – повторил Гарри. – Нет, он им, конечно, не был. Теперь-то я знаю, что он им не был. А вот тогда не знал. Но то, что ты сказал... меня испугало. Словно отбросило назад в прошлое, вот и все.

Северус задумался на миг, но так и не вспомнил.

– Что же я сказал?

– Он... то есть Джеймс... из-за него у тебя не будет ребенка, – Гарри потупился. – И... ну, он раскаялся, повзрослел, моя мама в него влюбилась, родился я, и Вол... Темный Лорд отметил меня как равного, и вот он я – готов пройти через Podentes... Короче, все выстраивается в логическую цепочку. Я обязан заниматься сексом только с тобой, поэтому детей у меня тоже не будет. Грехи отцов...

– Понятно, – пробормотал Северус. Однако он все так же ничего не понимал. – Э... признаюсь, что сей аспект ритуала еще не привлекал мое внимание. Разве ты... тебе хотелось бы иметь ребенка?

Гарри пожал плечами.

– Честно? Я никогда об этом не думал.

Северус быстро кивнул.

– Вернемся к преступлению твоего отца, Гарри. Каковы бы ни были его последствия, оно предопределило твое появление на свет. Страшно подумать, что бы произошло с магическим миром, окажись единственным ребенком, родившимся на исходе седьмого месяца, Лонгботтом.

Гарри заморгал.

– Тогда вместо меня здесь бы сейчас сидел Невилл!

Северус сузил глаза.

– Не думаю. Вряд ли бы он пережил свою первую встречу с Темным Лордом.

– Невилл сильнее, чем кажется на первый взгляд, – возразил Гарри. – И умнее. Уверен, что дело дошло бы до этого момента... и соискателем стал бы Невилл.

Зельевар поежился.

– Рад, что этого не случилось. Пойми, я не могу простить твоего отца. Своим проступком я причинил Лили временное неудобство; худшее, что она испытала – унижение, которое, по-моему, всецело заслужила. Однако то, как поступил со мной Джеймс Поттер - непростительно.

– Да, наверно... то есть конечно. С другой стороны, ты бы все равно никогда не завел ребенка, ведь так? Ну, с твоими-то наклонностями?

Мерлин, какая невинность. Да нет, в последнее время Северусу она даже нравилась. Нравилась и... возбуждала, хотя до сих пор ему удавалось скрывать это.

– Наклонности наклонностями, однако пути существуют. Несомненно, тут потребуется особая магия, но... – он умолк, заметив мертвенно побледневшее лицо Гарри. – В чем дело?

– Хм. Я, конечно, ему не поверил, но Рон говорил, что, применив достаточно магии, волшебник сумел бы, ну, знаешь... родить ребенка?..

Зельевар свел брови. Жаль, что Рональда Уизли не было рядом. Северус бы с радостью выбил дурь из его рыжей головы. С другой стороны, это было так же маловероятно, как и идиотская мысль о мужской беременности.

– Существуют всякие легенды, – успокоил он юношу. – В каждой культуре, в том числе и в нашей. Но магии, с помощью которой волшебник сможет забеременеть да еще и выносить плод, не существовало никогда.

– Уф, хорошо! – Гарри чуть ли не обмяк от облегчения – реакция, совершенно непонятная зельевару. – Я тут чуть не умер от беспокойства.

– Из-за чего?

При этих словах Гарри покраснел так сильно, что Северус едва не ощутил исходящий от него жар.

– Ну... – юноша отвел глаза. – В общем, мне показалось, ты... жалеешь об утраченной возможности... и намекаешь, что, несмотря на Infertilis, найдешь способ... сделать меня... э...

– Нет, – покачал головой Северус, затем потянулся и сжал Гарри руку. – Я ни на что не намекал. Если помнишь, ты сам настаивал на обсуждении этой темы. И нет, такого способа не существует. Это просто невозможно.

– Тогда что ты имел в виду, когда сказал, что «пути существуют»?

– Ах, да. Что ж, ты знаешь, что меня не влечет к женщинам, но пожелай я завести ребенка, то смог бы воспользоваться средствами для достижения нужных эрекции и эякуляции, – Северус тщательно пытался сохранить невозмутимость, однако по выражению лица Гарри понял: отвращение, вызванное мыслью о гетеросексуальных отношениях скрыть удается неважно.

Гарри кивнул.

– Ладно, мне все ясно. Спасибо за разъяснения. Не стану утверждать, что мне нравится новоявленный образ отца, твоей вины тут нет. Между прочим, мне было полезно узнать, отчего ты весь так перекосился, впервые меня увидев, – отняв руку, Гарри взмахнул ею. – Что ж, задавай свой вопрос, а потом покажи, как тут общаются с домовиками и получают еду.

– Разумеется, – рассеянно ответил Северус, уже перебирая в уме различные варианты вопросов. Следует спросить о чем-то интересующем его и в то же время не слишком неприятном для Гарри. Вот она – возможность продемонстрировать отсутствие желания злоупотреблять предложенной властью. С точки зрения зельевара, это могло послужить достойной прелюдией для их дальнейшей совместной жизни.

Каково это – жить с этими ужасными магглами?.. Нет, слишком навязчиво. Несмотря на недавние откровения, Гарри дал ясно понять, что не желает обсуждать родных. Во всяком случае, не с Северусом. Кажется, он предпочитает откровенничать с Гермионой Грейнджер. Внезапно Северус задумался – насколько посвящена девчонка в перипетии личной жизни Гарри.

Ты в самом деле решил отложить растяжение, или же бросил так в сердцах? Нет, слишком требовательно. Когда Северус предложил это, то поклялся, что оставит выбор за Гарри, и тем самым утратил право упоминать об этом. Ну, во всяком случае, до тех пор, пока выбора у них не останется. В один прекрасный день он уже не сможет откладывать это на потом.

Неужели тебя во мне ничто не привлекает? Нет, слишком откровенно. Разумеется, Гарри ответит «нет». Слышать которое Северусу совсем не хотелось. Кроме того, он знал, невзирая на видимую неприязнь юноши: кое-что в нем, мягко скажем, интриговало Гарри.

Улыбаясь краем губ, Северус еще раз поздравил себя с тем, что не забывал по вечерам наносить на волосы защитное зелье.

– Те зеркала, которые Блэк и твой отец использовали во время отработок, – наконец решился спросить он, – имеют ли они отношение к разбитому зеркалу в составленному тобой перечне собственности?

Зеленые глаза подернулись печалью. Северус увидел в них острую боль, словно говорившую: «Я убил Сириуса» – и едва не выругался. Следовало догадаться не затрагивать темы, связанные с Блэком.

– Ну да, это одно из тех самых зеркал. Наверное, оно принадлежало Джеймсу, и поэтому тоже считается «фамильной собственностью». Хорошо, что я все равно собирался его отдать, - спокойный объяснил юноша. Но его истинные чувства выдавали повлажневшие глаза. – Ты не спросишь, почему оно разбито?

Северус больше не намеревался ничего спрашивать, однако ему показалось, что Гарри хотелось высказаться, и он кивнул.

– Я разбил его после смерти Сириуса.

В горе многие ведут себя странно, это Северусу было известно. И все же возникший образ едва ли вязался с привычным Гарри Поттером – юношей, лелеющим то немногое, что осталось ему от семьи, а Блэка он явно считал таковой.

– Зачем? – нехотя спросил он, не желая вытягивать Гарри мучительные подробности.

Гарри выпрямился, пытаясь сохранить бесстрастность, но боль в зеленых глазах выдавала его истинные чувства. Ему хотелось отсечь от себя то, что причиняло такую сильную боль. Очень хотелось. Но для этого он слишком любил Блэка.

– Потому что оно было у меня в тот день, когда он погиб. Одно - у меня, а второе – у него, и я мог бы воспользоваться им для связи, убедиться, что с ним все в порядке, что он находится дома, а не под пытками в Министерстве. Я же просто забыл о нем! А он погиб, потому что я не придумал способа с ним связаться! Но способ то у меня был!

Северус почувствовал, как у него сжимается горло. Он знал, что Гарри винил себя в смерти Блэка, но понятия не имел, что для угрызений совести у юноши имелись веские основания.

– Да, конечно, недоразумение с зеркалами – ужасное бремя, однако оно не опровергает то, что я говорил ранее. Твоего крестного убила Беллатрикс, а не ты.

– Фактически я, – буркнул Гарри. – Эх, если бы я только додумался развернуть пакет!

Эта деталь озадачила Северуса.

– Уверен, у тебя имелись причины не разворачивать подарок.

– Имелись... – прошептал Гарри. – Я думал, что таким образом защищаю его. Он вынужден оставаться был в укрытии, но я же знал... да неважно. Все так запутанно. Можем мы приступить к еде?

Поняв намек, Северус кивнул и принялся объяснять, как пользоваться заколдованным столом.

Суббота, 6 июня 1998, 20:17

Гарри сомневался, что запеченные бутерброды с ветчиной и сыром с прилагающейся к ним порцией жареного картофеля придутся по вкусу зельевару, поэтому, когда тот предложил юноше заказать для них обоих, напряг воображение в попытке придумать нечто более утонченное. Но тщетно - под пристальным взглядом темных глаз мозг словно забуксовал; или же ему просто ничего не приходило в голову оттого, что с утра во рту не было ни крошки. Ну, не считая тех злосчастных ингредиентов для зелья. Другими словами, Гарри был голоден и ничего утонченного не придумывалось.

Наконец он сдался. Коснувшись палочкой каждой из тарелок, он объявил меню и, разумеется, забыл о напитках – о чем ему спокойно напомнил Снейп.

Вино Гарри заказывать и не пытался, чтобы не опозориться. Кроме того, он не был уверен, пьют ли с чеддером вино. Снейп, разумеется, был в курсе, однако уточнять не хотелось. В тот момент Гарри даже испытывал какое-то негодование – Снейп сам вынудил его заказать блюда, а теперь, вероятно, станет насмехаться над примитивностью выбора.

– Кока-колы, – потребовал он, дважды ударив по столу. Снейп поморщился – вероятно, задетый его небрежным обращением с палочкой. Или же оскорбленный просьбой. Гарри толком не знал, почему.

Домовики отреагировали быстро - где-то через минуту, в течение которой Снейп успел пояснить, что заказ можно сделать заранее и попросить подать еду в определенное время. Он также добавил, что при желании можно разделить трапезу на несколько приемов.

Гарри спросил себя, уж не было ли это утонченно-завуалированной критикой его гастрономических пристрастий.

Появилась еда, но выглядела она немного неожиданно. Сыр в бутербродах оказался не чеддером, а каким-то другим, неизвестным Гарри сортом – бледно-желтым и золотистым по краям; кроме того, на каждом из сандвичей устроилась глазунья из одного яйца. Заказанной кока-колы он, разумеется, не получил. Вместо нее на столе появились высокие стаканы с холодной водой.

По крайней мере картофель оказался нормальным, хоть и сопровождался небольшими горшочками с майонезом, судя по запаху - чесночным и приправленным какими-то травами.

– Боюсь, домовики не могут доставлять маггловские продукты мгновенно, – делая глоток воды, заметил Снейп.

К немалому удивлению Гарри, это оказалось единственным замечанием зельевара о его гастрономических предпочтениях. А он уже приготовился к лекции о собственной бестолковости: ведь всем известно, маггловская газировка не храниться в школьных кладовых. Да Гарри в общем-то и не надеялся. В тот момент он был просто раздражен, голоден и плохо соображал.

– Вообще-то я просил чеддер, – заметил Гарри, пытаясь представить, будто ужинает с приятелем. – А что зачем тут яйцо, мне вообще непонятно. Раньше я думал, что домовики читают мысли, когда дело касается еды, но тот, кто приготовил это, вероятно, валился с ног от усталости.

Снейп взял нож и вилку – с едой появились и столовые приборы – и отрезал от бутерброда идеально квадратный кусочек.

– Нет, мысли они не читают, просто наблюдают за нами внимательнее, чем кажется, и поэтому так хорошо нас понимают. Что же касается бутербродов... – у зельевара дрогнули уголки губ. – Это французский сандвич – croque-madame, – Снейп поднес ко рту вилку и благоговейно откусил от ломтика. – Превосходный груйер. Думаю, домовики приняли во внимание то, что заказ поступил из моих комнат, вот и приготовили еду с учетом моего вкуса.

– Как мило! – воскликнул Гарри. – Это, между прочим, был мой заказ!

– Твои предпочтения известны им хуже моих. Советую в первое время более подробно описывать желаемое. Вскоре и твои вкусы им станут известны.

«Значит, ты позволишь мне заказать снова...» Ну, естественно. Вряд ли Снейп стал бы тратить время и учить его общаться с домовиками, не желай он, чтобы Гарри делал это впредь. И тут его охватило какое-то незнакомое чувство. Юноша не понимал, какое именно, а оно все не отпускало. Может, это все из-за давнишней уверенности, что его будут морить голодом. Да, конечно, Снейп говорил, что не настолько жесток, чтобы лишать Гарри пищи, но заверения зельевара не развеяли опасений юноши. Годы, проведенные у Дерслей, заставили запомнить гнетущее чувство голода, мучительное, доводящее до спазм в желудке.

Многолетний опыт научил Гарри с неохотой принимать помощь и стараться по возможности избегать ситуации, в которых она могла бы понадобиться.

Но теперь Снейп делает все, чтобы он смог самостоятельно заботиться о своих потребностях, и есть когда угодно, что угодно и сколько угодно. Ему не нужно украдкой пробираться на кухню. Вероятно, кухня превратиться в запретную зону, когда он станет рабом Снейпа. Впрочем, все это глупости... хотя временами он будет скучать по Добби.

Как ни странно, невзирая на причудливый вид, croque-madame оказался вкусным. Гарри принялся за еду, пользуясь ножом и вилкой – так же, как и Снейп, хотя картофель все-таки брал руками. Снейп и это оставил без комментариев.

Еще утром, когда он разучился писать и забыл, как выглядит буква «Г», в голове Гарри возник какой-то вопрос. Но он постоянно забывал о нем... слишком уж много событий произошло за день. Однако, как только тарелка опустела, он вспомнил.

– По поводу церемонии, – начал он, встретившись взглядом со Снейпом. – Если, конечно, действие Дурмана не сможет быть полностью нейтрализовано другими компонентами, боюсь, из ритуала ничего не выйдет.

Отложив вилку, Северус задумался.

– Наверное, это символично. Я же предупреждал: переговоры ты вести не сможешь, а если забудешь буквы, то подпишешь контракт не читая.

Хотя Гарри волновал совершенно другой вопрос, но поднятая Снейпом тема заслуживала того, чтобы ее обсудить.

– Хм. Но в твоем зелье нет Драконьего Дурмана, верно? Не мог бы ты прочесть контракт вслух, чтобы я знал, на что иду?

Снейп покачал головой.

– Это будет значительным отступлением от ритуала. Очень рискованно. Кроме того, свидетели обязаны остаться с нами до конца ритуальной трапезы. И еще неизвестно, какой окажется... э... специфика контракта касательно его интимной части. Видишь ли, условия будут продиктованы моим подсознанием. Думаю, теперь ты уже понял, как сильно я тебя хочу...

– Да-да, это я уже понял, – краснея, перебил юноша. – Гребаный контракт может содержать нечто, о чем мистеру Уизли лучше не знать.

– Да и Альбусу тоже, – добавил Снейп.

Неожиданно Гарри стало слишком жарко; взмахом палочки он снизил комнатную температуру на несколько градусов. Снейп промолчал, чего, в общем-то, следовало ожидать. Он же сам настаивал, чтобы Гарри чувствовал себя как дома. Собственно, сейчас так оно и было.

Снова его охватило то же странное чувство, и по коже пробежали мурашки. Нет, он понимал – должен радоваться тому, что Снейп ведет себя с ним приличней, чем рассчитывал Гарри, но все же ему было непривычно называть подземелья домом. Ему не хотелось торчать тут днем и ночью, опасаясь, что кто-нибудь догадается о его пребывании в Хогвартсе. Но ему ведь придется скрываться, верно? Иначе возникнет слишком много вопросов.

Вопросы, ответить на которые было невозможно до тех пор, пока Волдеморт не упокоится в могиле. Ну, или хотя бы не станет мертвецом. Ведь Гарри не знал, каким образом придется уничтожить эту тварь и останется ли от нее хоть что-нибудь для захоронения.

– Ладно, подпишу вслепую, – тяжело вздохнув, наконец, согласился он. – В любом случае, спросить я хотел не об этом. Меня волнует сама подпись. А вдруг я разучусь писать?

– Если ты действительно захочешь подписать, то сделаешь это, даже если на какое-то время забудешь алфавит.

– Да уж, железная логика, – Гарри смотрел в полуприкрытые глаза Снейпа. – Ты в этом уверен или просто предполагаешь?

– Таково мое убеждение. Видишь ли, Podentes успешно проводился уже несколько раз. Поэтому Драконий Дурман не сможет помешать соискателю расписаться, если его подпись входит в требования ритуала.

– Да, наверно... – уныло отозвался Гарри. – Но все-таки не понимаю – каким образом твое подсознание определит условия контракта? А вдруг оно потребует нечто, что мне не по силам? То есть, физически невозможное – например, дышать под водой?

– Что ж, по крайней мере на сей раз тебе не придется опускаться до кражи жабоводорослей.

Гарри насупился.

– Ха, ха. Если хочешь знать, то и тогда их украл не я. Но я серьезно. Разве подсознание не отличается непредсказуемостью? Ведь именно оттуда приходят сны. А сны, знаешь ли, иногда... э... превращаются в кошмары. Вдруг что-нибудь в этом роде отразится в условиях контракта?

– Зелье, которое приму я, рассчитано на прояснение сознания – в его состав входят четыре компонента, временно обостряющие умственные способности.

Гарри отодвинул тарелку с десертом, хотя не съел и половины.

– Ну да, а все-таки, вдруг ты навоображаешь что-то совершенно...

– Ничего подобного не произойдет, – Снейп постучал по столу и произнес что-то по-французски; озадаченность на лице Гарри сменилось пониманием, как только на столе возникли бутылка и два хрустальных бокала. – Кажется, успокаивающее действие шампуня подходит к концу. Почему бы тебе не выпить пару бокалов вина, перед тем как перейти к... другим процедурам?

Резко кивнув, Гарри наполнил оба бокала.

– Я... ну, видишь ли, я надеялся, что сегодня мы могли бы сделать выходной...

– Выходной у нас будет завтра, – приподняв бровь, мягко заметил Снейп.

– Ну да, конечно, – буркнул Гарри. Он и не ожидал, что зельевар его отпустит. По крайней мере, Снейп не разгневался за то, что он осмелился попросить такое.

Гарри одним глотком осушил бокал, а, когда Снейп еще раз наполнил его, снова выпил вино залпом.

– Так что там у нас за планы на вечер?

Взгляд темных глаз буквально пронизывал его насквозь.

– Уверен, ты уже догадался. Я старался ознакомить тебя со всеми фазами ритуала. Всеми его интимными фазами. Что еще остается?

О, Мерлин.

– Купание, – прошептал Гарри. Внезапно он ощутил, что не знает, куда деть руки. Кроме вина, рядом ничего не было, и, налив себе третий бокал, он сразу же выпил и его.

Снейп кивнул и отодвинул бутылку подальше.

– Может, мне напиться, чтобы пройти через все это? Как тебе такая идея? – словно со стороны услышал Гарри свой язвительный голос.

– Избыток алкоголя явно делает тебя чересчур агрессивным, – парировал Снейп. – Будь ты не так невинен, то знал бы, что алкоголь также затрудняет... достижение оргазма.

– Может, уже хватит издеваться над моей невинностью?

Снейп улыбнулся одними уголками губ.

– Как угодно. Ты был прав: сегодня я запланировал совместное принятие ванны в рамках подготовки к семнадцатому числу. Ну, что за смущенный вид? Можно подумать, мы никогда раньше не видели друг друга раздетыми.

Гарри сглотнул.

– Ну да. Но… э... теперь я понимаю, что тогда ты был под воздействием зелья импотенции, поэтому... э... ничего такого я не видел.

Произнеся эти слова, Гарри тут же приготовился к ответной колкости. К чему-нибудь из серии: «Тогда, насколько я помню, ты считал, что увидел слишком много, не так ли?»

Однако, как выяснилось, Снейп был слишком хорошо воспитан, чтобы столь жестоко напомнить о его позорном падении в дýше или о последующем тягостном разговоре. С другой стороны, раньше Снейп никогда не ассоциировался у Гарри с хорошими манерами. Юноше даже вспомнилось, как зельевар в сердцах плюнул, когда факультет Слизерина проиграл квиддичный матч.

Однако этот человек также с легкостью заказывал французские вина и мог оценить сыр вроде груйера. Свободно говорил на нескольких языках и владел морем книг. Настаивал на том, чтобы Гарри научился кончать в его объятиях, но оставил за ним решение о пальцах.

– Учитывая, как ты на меня влияешь, – просто произнес Снейп, – рано или поздно тебе придется увидеть меня в возбужденном состоянии. Так что лучше примириться с этим сейчас.

– Ну да, от судьбы не уйдешь... – Что ж, пару часов назад он уже помылся, но понимал – об этом не стоит даже упоминать. Впрочем, Снейп уже был в курсе. Гарри хотел было съязвить, что у него совершенно сморщатся пальцы, если он будет постоянно держать их в воде, но это прозвучало бы глупо, и юноша промолчал.

Гарри вообще ничего не сказал. Просто отодвинул стул и направился к спальне.

Глава 29

Суббота, 6 июня, 1998, 21:07

Снейп все не появлялся, и Гарри немного озадачился.

Впрочем, и в прошлом зельевар позволял юноше приступать к водным процедурам в одиночестве. Видимо проявлял деликатность... давая Гарри спокойно раздеться. Оставляя, как выяснилось, достаточно времени, чтобы наполнить ванну чуть ли не до краев. Гарри выдавил в воду шампунь, чтобы напустить как можно больше пены – тот самый, от Добби, которым уже воспользовался раньше. Однако на сей раз, под влиянием вина и расшалившихся нервов, он вылил из флакона все до последней капли. Отчего-то это рассмешило Гарри.

Но вскоре хихикать расхотелось, потому что ему ничего больше не оставалось, как ожидать будущего хозяина, который вот-вот явится, чтобы воспользоваться его телом. Вот именно, чтобы воспользоваться, думал он, и нагнетаемая враждебность окончательно уничтожила остатки хорошего настроения. Ведь такова действительность, верно? Снейп будет его ласкать, наслаждаясь видом, звуками, ощущениями, которые ему удастся извлечь из Гарри. Неважно, что и сам Гарри получал удовольствие. Ему не оставили выбора, вот в чем было дело.

Разумеется, строго говоря, вины Снейпа тут не было. Зельевар, так же, как и Гарри, оказался в ловушке пророчества.

«Хотя в последнее время он в ней все-таки неплохо устроился, – горько размышлял Гарри. – Ну как же, ведь Снейп – истинный слизеринец! Раз изменить условия пророчества он не в силах, то почему бы не извлечь из них максимальную выгоду? А так как достаюсь ему только я, то внезапно выясняется, что я вовсе не похож на отца – да и на уродливого карлика тоже не смахиваю!»

Гарри расхохотался, но это был смех отчаяния, а не радости. В конечном счете понять, почему Снейп объявил Гарри ни много ни мало – прекрасным, было нетрудно! Да он бы сказал то же самое о Невилле или о ком угодно, кого ему предстояло оттрахать. Ведь с точки зрения настоящего слизеринца не имело смысла страдать под гнетом пророчества, если можно расслабиться и получить удовольствие.

И, размышляй Гарри хоть чуть-чуть по-слизерински, позаимствуй он похожее отношение, то был бы избавлен от многих печалей. Но это было невозможно. Прошло семь лет с тех пор, как Сортировочная Шляпа выдвинула свое шокирующее предложение. Семь лет, в течение которых Гарри изо всех сил старался забыть неизгладимое чувство ужаса: он мог оказаться на факультете Слизерина.

Наверное, он и стал идеальным гриффиндорцем лишь для того, чтобы доказать – прежде всего самому себе – как сильно заблуждалась Шляпа.

Когда Снейп наконец появился на пороге – Гарри и не подумал притворить дверь, так как уже давно попрощался с иллюзией об уединении, – ни воды в ванне, ни тела Гарри не было заметно из-за густой пены. Но и на это Гарри было наплевать – к тому моменту он уже окончательно впал в депрессию.

До такой степени, что он недовольно зарычал, скрестил на груди руки и зажмурился. И даже не понял, вошел Снейп в ванную уже раздетым или раздевался сейчас – ему было абсолютно все равно. Юноша не собирался открывать глаза, не хотел видеть этот огромный...

Гарри оборвал себя – даже воспоминание об этом было невыносимым. Он подумал, что стоит, возможно, открыть глаза и побороть эту слабость, но так и не сделал этого, решив подождать, пока тело Снейпа скроется под водой.

Раздался всплеск, и Гарри понял, что находится под хлопьями пены не один.

Нет, легче ему не стало, зато теперь он рискнул открыть глаза.

Это было большой ошибкой.

Гарри нечасто сожалел о том, что слишком хорошо видит, но сейчас был один из таких редких моментов. Даже без очков он отлично мог рассмотреть то, что находилось у бортика ванны.

Там, со сложенными на груди руками и несколько жестким выражением лица стоял Снейп. Однако Гарри не задержался на лице мужчины. Казалось, какое-то нездоровое любопытство, словно магнит, притягивало взгляд юноши все ниже, ниже, ниже...

Миновав сухощавую, мускулистую, покрытую редкими черными, жесткими волосками грудь... мимо поджарого живота, где волоски стекались в темный ручеек, направляющий его взгляд дальше...

К густо заросшему паху, откуда свисал тот длинный, толстый член, который он отчетливо помнил... хотя так старался забыть.

Теперь член полустоял, свисая изящной аркой, но, как только на него упал взгляд Гарри, он дрогнул и чуть приподнялся, а потом еще немного. Он был действительно огромным, как у той фотомодели из порножурнала, хотя Гарри, конечно, никогда не покупал таких изданий, да не больно-то ему и хотелось! Но Рон как-то притащил экземпляр и они, шутя и беззлобно подтрунивая друг над другом, гадали, которая из моделей больше всего нравилась читательницам.

Теперь же он видел такое наяву. Интересно, каков он на ощупь? Наверное, тяжелый, упругий...

Но ему ведь не хотелось дотрагиваться до этого. Вовсе нет! Просто ему такое пришло в голову оттого, что член выглядел ненастоящим, поспешно заверил себя Гарри. Нет, он понимал, что Снейп не наводил иллюзий, но где-то в глубине души теплилось сомнение. Потому-то ему и захотелось это пощупать. В конце концов, иллюзия – это только оптический обман. Да и вообще, после всех случаев, когда Снейп ему лгал, подозрения Гарри были вполне обоснованы.

И вовсе ему не хотелось ощутить тяжесть этого члена на своей ладони.

Снейп присел на край ванны и опустил ногу в пену: по воде пошли круги, быстро достигшие груди Гарри. И юноша спохватился.

Оно и к лучшему. Не хватало еще сидеть тут и размышлять о... достоинствах Снейпа.

– Это было подло с твоей стороны – заставить меня думать, что ты уже в воде, а на самом деле, просто стоял, ожидая, когда я на тебя посмотрю!

Полностью погрузившись в воду, Снейп сел лицом к Гарри, прислонившись к стене затылком.

– Если ты имеешь в виду заклинание, уменьшающее количество воды, то уверяю тебя, использовал я его лишь для того, чтобы вода не залила пол.

Ну да, как же!

– А что случилось с папоротником с этой стороны? – каждый раз Гарри приходилось пробираться сквозь зеленые заросли, чтобы бы очутиться в ванной, которую со всех сторон ограждала ее стена из растений. Теперь их не было видно.

– Если бы ты меньше старался на меня не смотреть, то заметил бы, как я их удаляю.

– А с чего бы мне гореть желанием тебя увидеть? Но, черт подери, ты отлично постарался, чтобы я все-таки...

– Довольно, – приказал Снейп, и вода заволновалась – мужчина передвинулся и теперь уже сидел не напротив, а рядом с Гарри.

– Ну, давай, заводи свою любимую пластинку: «я-твой-хозяин-а-ты-мой-раб», – огрызнулся Гарри. – Если тебе не по вкусу, как я себя веду и что чувствую, так в чем проблема – прикажи мне заткнуться, почему бы и нет? Но позволь просветить тебя, Северус. Пока что я тебе еще не раб, но даже когда стану им, ты не можешь просто...

Гарри замолчал – не мог же он продолжать говорить с набитым ртом. А рот его внезапно оказался заполнен влажным, теплым языком; Снейп повернулся и, целуя Гарри, прикоснулся грудью к его груди.

Долгие, неспешные поцелуи продолжались целую вечность - до тех пор, пока Гарри не стало казаться, что окружающая его вода словно проникает под кожу и согревает изнутри, пока не закружилась голова и не возникло чувство, что он вот-вот потеряет сознание. И вовсе не из-за нехватки кислорода... Нос Снейпа не был таким уж большим, пусть иногда, во время их бесконечного поцелуя, и прижимался к его собственному....

– О, боже! – выдохнул он, когда зельевар слегка отстранился.

– Ты сознаешь, как часто упоминаешь бога?

Проведя пальцами по волосам, Снейп откинул их назад, и темные пряди медленно легли на место, пока он опускал руку. Гарри не сводил с зельевара глаз, и что-то сжималось у него в груди.

– Слушай, может, не стоит сейчас принимать ванну? Мне что-то... нехорошо.

– Ты выпил три бокала вина.

– Знаю, но... – Гарри глубоко вдохнул. – Может, это все из-за Драконьего Дурмана? Ведь по-настоящему плохо мне сделалось только после... э... твоего поцелуя.

– Наркотик уже выветрился из организма, – набрав в ладонь пену и принюхавшись, нахмурился Снейп. – Все ясно. Ты добавил в воду шампунь домовиков. Неудивительно, что тебе... как ты выразился, «нехорошо». Ведь ты распаляешь в себе злость, тогда как магия пытается тебя успокоить. Плыть против магического течения, как правило, не рекомендуется.

– Я ничего не распаляю...

Снейп с сомнением взглянул на него, однако ответом не удостоил, а лишь внимательно огляделся.

– И сколько шампуня ты сюда вылил?

– Весь флакон.

Зельевар фыркнул.

– «Весь флакон». Понятно. Смелость во хмелю, Гарри? Так же, как ты опустошил бы бутылку вина, допусти я это?

– Ну, кое-кто из нас чувствует себя немного неловко, Северус, – парировал Гарри. – Не знаю, как ты, но я не привык делить ванну с кем бы то ни было, ясно?

– Это что, проявление нескромного любопытства? Интересуешься, как я обычно веду себя с любовниками? – приподнял бровь Снейп.

Тут Гарри нахмурился.

– Вовсе нет. Да и потом, ты же сам сказал – твои предыдущие связи меня не касаются.

Снейп прислонился к стенке ванны и вытянулся так, что на миг из-под пены показались пальцы его ног.

– Верно. Сказал. Но, если помнишь, тогда я пытался объяснить тебе предполагаемую Podentes неравную природу наших отношений. И, очевидно, недооценил тот факт, что для любовников данный аспект ритуала не станет играть такое важное значение.

Не веря своим ушам, Гарри ударил кулаком по воде.

– «Не станет»!?

– Ну, вероятно, садист не преминул бы воспользоваться случаем исследовать границы допустимого, – согласился Снейп, притягивая его к себе. – Но мы уже выяснили – к садизму я не склонен. Поэтому – да, обязательно. Помни, что ритуал придуман для влюбленных. Уверяю тебя, став твоим любовником, я понял, что нам следует во многом отвечать друг другу взаимностью, и речь идет не только о сексе... хотя, разумеется, некоторые права так и останутся неравными.

Кто бы сомневался, подумал Гарри.

– Поэтому, если тебя интересует мое интимное прошлое...

– Нет, не интересует, – сложив на груди руки, холодно заявил Гарри.

Его бесило, что Снейп, казалось, не понимает намеков, а просто играет с прядями волос на макушке Гарри.

– Будучи моим любовником, я считаю, что ты имеешь право на подобные вопросы...

– Да прекратишь ли ты когда-нибудь весь этот бред насчет «нас-любовников»? – в отчаянии взорвался Гарри.

– Нет.

– Послушай, я понимаю, твое видение ситуации отлично от моего; это вполне естественно, но я не воспринимаю все по-твоему...

И Снейп снова заткнул ему рот, на сей раз притянув Гарри к себе на колени, опустив одну ладонь ему на затылок, а другую на спину. Поцелуй за поцелуем, за ним еще один... ощущения были настолько знакомыми, что Гарри растворился в них. Да, целовался Снейп бесподобно, и юноше невольно задумался: с кем же зельевар этому научился. Впрочем, целоваться было даже приятно, верно? Не так странно, как все остальное... целоваться он мог бы и с девчонкой, хотя вряд ли теперь у него есть шанс...

Внезапно мысли о Снейпе, поцелуях, девчонках и мальчишках исчезли, стоило ему ощутить, что внизу творится нечто совершенно ужасное. Не собственное возбуждение – он уже привык, что долгие, глубокие поцелуи так на него влияют. Нет, это было гораздо хуже: что-то происходило со Снейпом, и Гарри едва ли мог упустить это из внимания – ведь он почти сидел на обнаженном члене зельевара.

На члене, который удлинялся и твердел, приподнимаясь и настойчиво толкаясь в голый зад Гарри.

Гарри испуганно прервал поцелуй. На самом деле, больше всего ему хотелось отодвинуться подальше, но он смог остаться на коленях Снейпа. Он был обязан; и ничего тут не поделать. Он должен преодолеть себя – ведь день рождения уже не за горами, не говоря уже о ритуале, а умирать ему не хотелось, а еще меньше хотелось превращать принесенную матерью жертву в посмешище.

Да и вообще, все было нормально, верно? Ну, для Снейпа. Разумеется, только для Снейпа. Для него, Гарри, все было ужасно, но выбора не дано, поэтому нужно преодолеть себя. Так или иначе. Но Снейп отлично себя чувствовал, ведь так? Снейп предпочитал мужчин, и вот совершенно голый мужчина устроился у него на коленях, целует его... да-да, целует... поцелуй был взаимным... мужчина, который, по меркам Снейпа, даже мог считаться привлекательным, поэтому нет ничего удивительного в том, что возбужденный член зельевара толкается этому мужчине в задницу, верно?

И не о чем тут беспокоиться... хотя щеки Гарри пылали.

– Э... ты же... значит... – наконец выдавил он; даже ему самому слова показались слабыми и глупыми.

– И ты тоже, – прошептал Снейп, перекладывая руку с затылка на стоящий член Гарри. Он обхватил его, сжал и стал дразнить указательным пальцем крайнюю плоть.

Гарри смущенно опустил голову на плечо мужчины. По крайней мере эта поза скрывала выражение его лица.

Снейп усмехнулся и сильнее прижал Гарри к себе. Тот представил, что сидит на ходящем ходуном стуле. Ну да, бывают же такие сидения с большими цилиндрическими выпуклостями, правильно? Стул, с которого он вполне мог свалиться, потому что вода была довольно скользкой. Чтобы удержаться, он положил руку на бортик ванной, но это оказалось неудобно.

Наконец он сдался, обхватил шею Снейпа и держался за нее, пока мужчина ласкал его уверенными, неторопливыми движениями, стремительно вызывая знакомые ощущения. Это было похоже на объятие; ну и что? Ничего страшного – ведь Снейп считает их любовниками, поэтому явно не станет возражать, да и Гарри должен учиться проявлять желание, верно? А это было неплохим упражнением.

Чуть погодя дыхание Гарри участилось... Снейп же оставался таким, как прежде; удовольствие Гарри все нарастало и нарастало... казалось, этому не будет конца. В какой-то миг ему показалось, что он вот-вот кончит – он вцепился в Снейпа сильнее, впиваясь ему пальцами в спину, но вскоре ощущение притупилось, возбуждение откатилось, словно волна, которая отступала, чтобы вернуться с удвоенной силой.

Снейп же продолжал дразнить и мучить его, доводя до грани.

И все это время Гарри сидел на его каменно-твердом члене, который время от времени вздрагивал... Точнее, в те моменты, когда у Гарри вырывался стон. Это было даже забавно, пусть тогда у него по коже и пробегали мурашки.

Вспомнились слова Снейпа о взаимности, и у Гарри промелькнула мысль: а если просунуть руку вниз... но нет, ему не хотелось дотрагиваться до этого. Конечно же, не хотелось. Просто он тоже был мужчиной и понимал, как это неудобно: подолгу чувствовать сильное возбуждение... но ему вовсе не хотелось, чтобы Снейп кончил ему в руку; нет уж, взаимности придется подождать.

Впрочем, Снейп вправе ее потребовать, ведь так? И Гарри не сможет отказаться. У него нет на это права; ведь они упражняются для ритуала, в котором его долг – гореть желанием...

– Поцелуй меня, – раздался хриплый голос Снейпа.

Гарри не хотелось, но не имел же он права отказаться. Да и потом, ласки Снейпа длились уже долго – гораздо дольше обычного – а Гарри еще не кончал. Возможно, поцелуй отвлечет от мыслей о том, на чем он сидит, и поможет расслабиться. Идея показалась неплохой, особенно учитывая подозрение, что, так или иначе, Снейп продолжит свои ласки до тех пор, пока Гарри не достигнет оргазма. Поэтому юноше показалось вполне разумным решением предпринять что-то самому.

Подняв голову с плеча Снейпа, он приблизил лицо к мужчине, который так страстно впился в губы Гарри, что у того закружилась голова. Теплая вода плескалась о спину, словно имитируя движения их языков, и Гарри почувствовал, как у него убыстряется пульс, слабеют мышцы, закатываются закрытые глаза.

Удовольствие захлестнуло, словно проникая в кровь, распространяясь до самых кончиков пальцев, заполняя едва ли не сгоравший от отчаянной нужды член. Член не просто горел: ощущения становились все сильнее и сильнее, пока не стали совершенно невыносимыми. Гарри крепче прижался к Снейпу, понимая, что напряжение там, внизу, нарастать дольше не может... что сейчас он кончит, ну конечно, кончит...

Увы, этого не произошло.

С отчаянным вскриком Гарри резко прервал поцелуй.

Затем почувствовал невыносимую боль: член стал агонизирующе чувствительным, легчайшее прикосновение обжигало как огонь...

– Ой! Хватит! Прекрати! – вскрикнул он.

Снейп остановился, переложив руку на бедро Гарри и ослабив хватку, позволяя юноше отодвинуться.

– Больно?

Гарри кивнул.

– Ага. Не знаю почему...

– Ласкаю я тебя уже давно; причина очевидна.

– Я имел в виду, что обычно кончаю быстрее, – буркнул Гарри.

– Возможно, дело в трех бокалах вина. Или же в шампуне домовиков, особенно если учесть примененное тобой количество, – нахмурился Снейп. – Однако, ты как будто... расстроен. Тебя что-то беспокоит?

– Что ж, можно сказать и так. – Гарри полностью слез с коленей Снейпа и, испытав облегчение от того, что его не остановили, переместился в дальний угол небольшого бассейна. В самом деле, считать эту конструкцию «ванной» было бы преуменьшением.

Немного погодя Снейп поинтересовался:

– Так я могу рассчитывать на объяснение?

– Дело в твоем... – Гарри прокашлялся. – Пойми, ты усадил меня прямо на себя. Хотя знал, как мне было неприятно, когда я узнал, что ты... ну... возбуждаешься лишь от одного моего вида. Ну и как ты хочешь, чтобы я себя чувствовал, сидя прямо на твоем...

– Ах да. – Снейп снова отвел с лица пряди волос; Гарри, спохватившись, что глазеет, поспешно отвел взгляд. – Ты сказал, что тебя оскорбил мой обман. А теперь ты предлагаешь сам, чтобы я нарочно скрывал от тебя, как возбуждающе ты на меня действуешь?

Гарри не знал, как на это ответить.

– Ну ладно, возможно, что дело не в этом. Просто осознание того, что у тебя встал... на меня. Понимаешь, я бы предпочел, чтобы это было не так.

– Понимаю, – сухо отозвался Снейп, придвигаясь через ванну к Гарри. – Боюсь, что сегодняшнюю подготовку к ритуальному купанию нельзя назвать успешной. Ее цель, если ты еще помнишь – довести тебя до оргазма.

Взгляд Снейпа загорелся неприятным огнем.

– Что... что ты собираешься сделать?

Вопреки опасениям Гарри, мужчина лишь вздохнул.

– Полагаю, придется вернуться к чему-то менее... для тебя обескураживающему. А купание перенесем на другой раз.

Гарри закрыл глаза, когда Снейп вышел из воды, и промолчал на раздавшееся в ответ фырканье. Несмотря на обещание перейти «к чему-то менее обескураживающему», Снейп все еще стоял в ванной, когда Гарри открыл глаза, хоть и потрудился накинуть махровый халат. Не сводя с Гарри напряженного взгляда темных глаз, он неподвижно выжидал; наконец Гарри намек понял и тоже выбрался наружу – весь голый и мокрый.

Вскоре выяснилось, что Снейп выжидал не для того, чтобы поглумиться над юношей. Зельевар взял со скамьи палочку и с серьезным видом применил быстрое исцеляющее заклинание к члену и мошонке Гарри. Ноющая боль мгновенно утихла.

Гарри вздохнул, и Снейп подал ему другой халат.

Более короткий... его размера.

Внезапно у Гарри едва не подкосились ноги. Он успокоил себя: ведь позади был долгий, напряженный день... к тому же он только что испытал дополнительный стресс от провала тренировки ритуального купания. Но подсознательно он понимал – дело было не в этом. Разумеется, Снейп трансфигурировал для него стакан, но лишь оттого, что Гарри умирал от жажды. Он купил ему одежду – хотя Гарри до сих пор не понимал, куда же она делась; больше он никогда ее не видел, если не считать смену для переодевания, которую периодически выкладывал ему Снейп, а это было не в счет. Стакан – его он фактически попросил сам; покупка одежды вроде обуславливалась ритуалом. Дамблдор и Артур Уизли вряд ли согласились бы, чтобы Гарри участвовал в церемонии раздетым – ну, во всяком случае, не при свидетелях. Что же касается исцеляющих чар... что ж, этого следовало ожидать, ведь Снейпу он нужен был в хорошей форме

А вот халат... без него ведь вполне можно было обойтись. Это было что-то нарочно приобретенное для Гарри.

А такого от Снейпа он совсем не ожидал, хотя, возможно, и зря.

– Спасибо, – неожиданно хрипло произнес он.

Мужчина странно взглянул на него и заметил:

– Жду тебя в спальне. Немного погодя мы сделаем последнюю попытку.

Кивнув, Гарри рухнул на скамью, а Снейп покинул ванную.

Глава 30

Суббота 6 июня, 1998, 22:18

Северус мрачно вышагивал по спальне, ожидая, когда же наконец появится Гарри. Он дал юноше время прийти в себя, однако сейчас тот явно испытывал его терпение. Которое за сегодняшний день Северус проявил более чем достаточно. Зельевар не понимал, почему Гарри расстраивает то, что он находит его привлекательным. Что же до лжи... разумеется, если подумать, то негодование юноши было объяснимо. Но теперь Гарри беспокоило даже проявление его желания, и дело было вовсе не в том, что из-за своей неопытности юношу пугал размер его члена.

Дело было в его невинности.

Ведь Гарри никогда не состоял в настоящих отношениях, поспешно напомнил себе Северус. Ну, во всяком случае, не в отношениях с романтическим уклоном. Разумеется, имелись эти его друзья, бесспорную лояльность которых Северус неохотно признавал, однако Гарри оставался совершенно неопытен в том, что касалось интимной связи.

Его неопытность проявлялась не только в вопросах секса, не так ли? Нельзя было забывать, что даже его родные обращались к ним как с прокаженным.

Размышления Северуса прервал шум – наконец-то из ванной появился Гарри.

Полностью одетый.

Подавив сильное желание съязвить, Северус молча ожидал, пока Гарри заговорит сам.

– Э... уже очень поздно, давно был отбой, вот я и подумал...

– Ты что, всерьез полагаешь, что тебя исключат за пять дней, оставшиеся до конца последнего курса? Не кого-нибудь, а тебя? – М-да, это все-таки прозвучало несколько ехидно. Северус решил впредь прилагать больше усилий для самоконтроля.

– Нет, но мне становится все труднее объяснять, где я постоянно пропадаю.

Северус раздраженно фыркнул, его ноздри затрепетали.

– Осмелюсь предположить, ты сочиняешь для приятелей какие-нибудь... истории? – Гарри сердито сверкнул глазами, и Северус твердо приказал себе стараться усердней. Глубоко вдохнув, он сделал еще одну попытку.

– Так или иначе, ты останешься здесь до тех пор, пока мы не достигнем нашей цели.

Гарри присел на край кровати, уголки его рта опустились.

– Почему нельзя подождать до понедельника?

– Потому, что случившееся будет терзать тебя, – объяснил Северус, присаживаясь рядом.

Гарри презрительно фыркнул.

– О, как будто мне не все равно, если...

– Если семнадцатого числа ритуал потерпит неудачу? Я так не думаю.

– Ладно, ладно. – Гарри пожал плечами; его щеки пылали. – Так что, мне снова раздеваться?

– Чуть погодя, – уступил Северус, чувствуя неловкость Гарри. – Accio щетка для волос. – Он поймал щетку в воздухе, передал ее Гарри и тихо попросил: – Не будешь ли так добр?..

Как только Гарри понял, что от него требуется, костяшки его пальцев, сжимающие ручку щетки, побелели от напряжения.

– Э...

Голос юноши звучал, мягко скажем, неохотно.

– Что ж, я не вправе отказываться от выполнения приказа, – продолжил Гарри, словно ощущая потребность оправдать свои действия.

Северус испытал укол раздражения и добавил:

– Я, кажется, ничего тебе не приказывал.

– Ну да, я же обязан предвкушать твои желания и удовлетворять их, – немедленно возразил Гарри.

Разумеется, Северус помнил эти свои слова, но теперь он видел смирение Гарри совершенно в другом свете. То, что они готовились совершить, было сродни браку. Браку по расчету. А то, что один из партнеров обладал над вторым легальной и магической властью, не меняло саму суть брачных обязательств. По меньшей мере обязательств в здоровом браке, который им, несомненно, предстоит развить, для успешного обмена сил.

Впрочем, Северус едва ли был экспертом в том, что касалось успешного рецепта счастливого брака.

Однако он явственно ощущал, что если воля одного из партнеров будет полностью подчинена воле другого – и неважно, что там требовал Podentes, – то шансы на жизнеспособность подобного союза были незначительными.

– Я хочу, чтобы ты расслабился, – наконец произнес Северус, обращаясь к юноше, который мертвой хваткой вцепился в щетку. – Тебе будет легче это сделать, начав ко мне прикасаться. Ведь ты почти не дотрагиваешься до меня, не считая приказов, – понизил голос зельевар. – Если же это войдет в привычку, то тебе станет гораздо проще воспринимать нас в качестве любовников.

Отвернувшись, Гарри коротко кивнул и указал на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший у стены.

– Что ж, тогда тебе лучше сесть прямо, чтобы мне было удобней дотянуться.

Северус вышел в центр комнаты, призвал стул, сел и стал ждать. Став позади него, Гарри, казалось, нерешительно замер, но вскоре Северус ощутил движение щетки сверху вниз, по всей длине его волос. Ему показалось или же Гарри действительно несколько задержался, погладив волосы? Если и так, то длилось это касание один лишь миг.

Тяжело вздохнув, Гарри стал ритмично водить щеткой по темным волосам. Зельевар чувствовал напряжение волос, ощущал долгие, тщательные, неспешные движения, которыми расчесывал его юноша. Северус вздрогнул – его член вполне предсказуемо среагировал на пришедшее в голову сравнение.

– Я ничего не выдернул, нет? – глухо спросил Гарри. Северусу показалось или же в комнате действительно стало слишком жарко? В ответ он лишь покачал головой.

Работая, Гарри едва слышно замурлыкал какую-то мелодию, теперь проводя щеткой от макушки до самых кончиков волос. Очень методичными движениями. Ритмичными, словно пульс, от начала до конца, вначале каждого нового движения щетка слегка царапала кожу. Потягивание волос теперь стало восхитительным, словно из их корней выделялось удовольствие, окутывая каждую прядь, и Гарри продолжал его расчесывать, хотя теперь Северусу казалось, что каждое поглаживающее движение щетки юноша повторял своей рукой.

По коже мужчины пробежали мурашки: испытываемые ощущения оказались невероятно приятными.

Внезапно Гарри низко рассмеялся, или, скорее, усмехнулся.

– Знаешь, как странно видеть твои волосы вот такими? Слишком долгое время я считал их...

Он умолк, но Северус догадался об окончании фразы и сам. Ему чрезвычайно хотелось, чтобы Гарри начинал дотрагиваться до него сам, без приказов и уговоров. Разумеется, то едва уловимое ощущение от рук Гарри на его волосах необычайно обнадеживало, но все же не заглушало досады от того, что юноша прикасался к нему лишь из чувства долга. Они встречались уже в течение нескольких недель, неужели Гарри до сих пор считал его таким отталкивающим?

– Сальными? Это не сами волосы, а защитная пленка, которой я оберегаю их и открытые участки кожи. Теперь же каждый вечер, перед твоим приходом я удаляю ее...

– Я знаю, Северус. Ты мне уже говорил.

«Разве?» - мысленно удивился Северус, которому было трудно сосредоточиться: ведь кожу головы восхитительно покалывало, а на плече приятно покоилась ладонь Гарри, пока тот приходил в себя, готовясь возобновить ровные, ритмичные движения щеткой. Прикосновения Гарри возбуждали даже сквозь махровую ткань халата.

– Я бы не хотел поддерживать ошибочное впечатление, что мне нравится слышать, как меня называют «сальноволосым ублюдком», – пробормотал он. Черт, он нес какой-то бред, и, в отличие от Гарри, даже не мог свалить это на побочные явления от Драконьего Дурмана. Лишь на чудесные ощущения от продвижения Гарри от одной пряди волос к другой... и горькое разочарование от того, что юноша касается его лишь из чувства долга. – Уверяю тебя, что защитная пленка необходима для моей работы...

– Знаю, Северус, – повторил Гарри и, словно мысленно приняв решение, глубоко вздохнул. Решение, ведущее к неприятному действию. Или же, в данном случае – неприятному заявлению, потому что Гарри подавленно добавил: – Послушай, я вовсе не хотел оскорблять твои волосы, понятно? На самом деле они... ну, даже очень красивые, – произнося свою речь, Гарри машинально играл с темной прядью. – Они такие прямые. Не то, что мои… мне нравятся твои волосы.

Хорошо, что Северус сидел, иначе от шока у него бы подкосились ноги. Разумеется, он знал, что для Гарри его волосы были чем-то вроде стимулирующего средства, и надеялся, что юноша признавался в этом хотя бы самому себе, однако зельевар не чаял услышать подобное признание из уст юноши.

Никогда...

– А мне – твои, – небрежно отозвался он, прилагая усилие, чтобы не обернуться и не посмотреть, краснеет ли юноша. Но тогда, несомненно, Гарри смутился бы, поэтому... да, поэтому лучше просто сидеть, наслаждаясь неспешными, плавными движениями щетки.

– Ха, – фыркнул Гарри, вероятно выражая этим презрительным восклицанием отношение к своей непокорной шевелюре. Северус мог бы объяснить, насколько эротично выглядит юноша... словно только что встал с постели после ночи восхитительного секса... но решил, что и этого делать не стоит, учитывая его предыдущую реакцию. Ведь тот даже не захотел выслушать оду восхищения своим глазам…

Отложив щетку, Гарри продолжал перебирать пряди Северуса пальцами, но внезапно – словно очнувшись от гипноза – остановился. И зельевар едва сдержал разочарованный вздох. Пожелай того юноша, он бы с удовольствием просидел бы так целую ночь, позволяя ласкать свои волосы. Впрочем, может оно и к лучшему. Ведь их ждали более неотложные дела.

– Благодарю, – вставая и потягиваясь, произнес он; халат слегка спал с плеча, он поправил его и затянул потуже пояс.

Гарри упорно не сводил глаз с его лица, вероятно, чтобы даже случайно не посмотреть ниже и узнать, возбужден ли Северус. Разумеется, проверка оказалась бы успешной. Ведь ткань халата не могла скрыть его состояния... В любом случае, он больше не собирался ничего скрывать. Скрывать правду от Гарри с самого начала оказалось большой ошибкой. Однако забавно, что Гарри так не хотелось смотреть на ту истину, в сокрытии которой он упрекал Северуса ранее.

– С каких это пор ты благодаришь? – неожиданно обернулся к нему Гарри. – Кого бы то ни было?

– Видишь ли, для начала ты – не «кто бы то ни было». Скоро мы станем жить вместе. Полагаю, в этом случае взаимная вежливость нам не помешает.

– Вот уж не подозревал, что тебе известно о вежливости, – резко выпрямившись, огрызнулся Гарри.

Тут внутри Северуса вспыхнул гнев. Тот же, что охватил его раньше, когда Гарри оскорбил его там, в туннеле. Тогда он прижал юношу к стенке и грубо впился в губы, насильно забирая то, в чем ему было отказано. Сейчас им овладел непреодолимый порыв поступить так же, только на сей раз он не ограничится поцелуем. Ему хотелось страсти, и он знал, что она жила в Гарри, пусть юноша упорно отвергал домогательства Северуса, упрямо отрицая собственное влечение, реальность существования которого доказала его реакция на Северуса после принятия Драконьего Дурмана...

Северус мог бы швырнуть его на постель, заставить развести руки, улечься поверх него и тереться о него, вдавливая их бедра друг в друга до тех пор, пока они оба не кончат... на сей раз, для разнообразия, он мог бы довести себя до оргазма здесь, рядом с Гарри, а не после, в одиночестве украдкой в темноте... Он мог бы сорвать с юноши одежду, рывком перевернуть на живот и ввести ноющий член меж этих восхитительных ягодиц, наполнив Гарри до отказа, да так, чтобы тот умолял, умолял позволить, наконец, кончить...

О да, Северус мог бы сделать многое. И Гарри бы даже не сопротивлялся, так же, как не сопротивлялся в ванне. Он бы просто склонил голову Северусу на плечо, обвил его руками в милом объятии, позволив ему делать все, что угодно, лакать и ублажать себя, гладить и дразнить столько, сколько было бы угодно Северусу...

Так долго, что, в конце концов, придется применить целебные чары.

Северус нахмурился, пытаясь анализировать ситуацию. Тогда, в конце, Гарри было действительно больно. А ведь подобная боль не возникает неожиданно от одной ласки к другой; ощущение нарастает постепенно, переходя от неудобства к болезненной чувствительности и только потом к той боли, что побуждает рефлексы к самозащите. Гарри вырвался у него из рук, значит, это была не просто жалоба... да и кожа на его члене, когда он выбрался из ванны, казалась воспаленной и покрасневшей...

Не может быть, чтобы Гарри добивался этого намеренно, понял Северус, и что-то сжалось у него в груди. «Тогда почему он так мирно сидел у меня на коленях, не выражая ни малейшего протеста... почему продолжал целовать меня, обнимая так, словно у него все было в порядке? Зачем позволял так себя использовать?»

Слово эхом отдавалось у него в голове. Использовать... Слово, которое употребил Гарри; слово, ненавистное Северусу. Однако он так же был уверен в том, что именно это слово выражало суть отношения юноши к сложившейся ситуации. Но почему Гарри упрямо воспринимал все их занятия любовью именно таким образом? Почему?

Когда, наконец, на него снизошло озарение, Северуса чуть было не хватил удар. «Я же сам сказал ему об этом, – в отчаянии вспомнил он. – Черным по белому, слова настолько жестокие, что их можно было высечь на камне. Ты будешь предоставлен мне для сексуальных утех...»

На голову словно опрокинули котел ледяной воды. Так вот как все это воспринимал Гарри, все, что они делали с самого начала. Он видел себя наложником, а не любовником. Игрушкой для утех... Северус же делал все, чтобы усилить это заблуждение, вечер за вечером, ночь за ночью, решая, что и как они будут делать, постоянно насильно подталкивая Гарри к интимности, игнорируя чувства и желания самого юноши...

А тот проклятый синопсис... Северус жалел, что вообще написал его. Или же что при его сочинении не задумался о том, что означает быть возлюбленными. Но откуда ему было знать, учитывая его собственное прошлое? Да, у него имелся богатый опыт, но никогда не было любовника... ну, во всяком случае, не в том смысле, в котором им станет Гарри.

– Ну? – обернувшись к нему, потребовал Гарри ответа на свое оскорбление. – Что, тебе нечего сказать? Как-то это на тебя не похоже.

К этому времени возбуждение уже прошло. Полностью. Ну что ж... Северус все равно уже решил, что для разнообразия им следует заняться чем-то другим. Внимательно вглядываясь в лицо юноши, он неожиданно заметил, что за враждебным выражением прячется что-то еще. Уязвимость? Попытка самообороны?

И что-то щелкнуло в голове. Гарри провоцировал его, намеренно оскорбляя... возможно, надеясь именно на ту реакцию, которой Северус чуть не поддался изначально. Потому что тогда, после их занятий любовью, у юноши остался бы повод для обвинений, объект для ненависти.

У него осталась бы причина поддерживать свое упрямое заблуждение о том, что им никогда не стать любовниками.

Приняв решение, Северус пересек комнату, миновал Гарри, который поморщился, словно ожидая удара. Это было неприятно, хотя, возможно, и заслуженно. Конечно же, Северус его не ударил. Он просто прилег поверх покрывала, устроил подушку таким образом, чтобы удобно прислонить голову к спинке кровати.

– Что все это значит? – возмутился Гарри.

– Что мне захотелось прилечь? – кротко предположил Северус.

Гарри сжал кулаки.

– Нет, что это значит для меня? Ты сказал, что я должен понимать твои намеки, не так ли? Что я должен сообразить, чего тебе хочется, и сделать это без всяких подсказок...

– Думаю, для нас обоих будет лучше, если ты забудешь о том, что я когда-то говорил подобную глупость, – учтиво прервал Северус. – Не можешь же ты читать чужие мысли.

– Зато это можешь делать ты! – с исказившимся лицом прокричал Гарри. – Ну да, ты же у нас легилимент и ничто тебе не помешает воспользоваться своим талантом, верно?..

Чем спокойней становился Северус, тем сильнее выходил из себя Гарри – реакция, лишь подтвердившая сделанный зельеваром вывод.

– Почему ты так стремишься со мной поссориться, Гарри? Неужели ты думаешь, это действительно то, что нам сейчас нужно?

– О да, разумеется, как же я мог забыть? Ведь имеет значение лишь то, что думаешь ты!

– Послушай себя. Ты намеренно извращаешь смысл каждой моей фразы.

– Это ты у нас извращенец!.. – внезапно Гарри умолк и замер, выравнивая участившееся дыхание. И затем, уже более спокойно, добавил: – Ты так и не сказал, что я должен сделать.

«А если я скажу, – мысленно ответил Северус, – то ты воспримешь это как очередную причину видеть себя жертвой, а не полноправным участником».

Разумеется, в их жизни будут ситуации, когда приказывать придется. Например, во время ритуала. И после, в некоторых случаях, требуемых Podentes. И за правильность всего этого отвечал Северус; именно на нем – хозяине и более опытном партнере – лежала ответственность контроля над ситуацией, именно он должен удостовериться в том, что Гарри выполняет условия контракта. Иначе юноше будет плохо, очень плохо, и Северус просто обязан сделать все возможное, чтобы до этого не дошло.

Мысль о страданиях Гарри была ему неприятна. Как странно. Сколько раз он с наслаждением унижал гриффиндорца мелкими несносными заданиями во время многочисленных отработок? Или же получал удовольствие от выражения его лица, когда снимал баллы?

Но нет… теперь все было по-другому, и мысль о наказании Гарри какой-то высшей силой из-за нарушений требований контракта внушала ему ужас.

Ужас и мрачную решимость ни за что не допустить подобного исхода.

Что же до этих ежедневных команд, до злоупотребления властью, которую никогда не применил бы истинный любовник...

– Пожалуй, с меня хватит тебе указывать, – обратился он к Гарри.

– Значит, ты хочешь, чтобы я читал твои мысли?

Северус сдержал порыв съязвить по поводу неспособности Гарри понимать сказанное. Потому что гриффиндорец, несомненно, все прекрасно понимал. Как выяснилось, даже лучше, чем нужно.

– Нет. До сих пор, Гарри, я волок тебя за собой от одного барьера к другому. Я считал это своей обязанностью – чтобы обеспечить успешное проведение ритуала. Теперь же подобная тактика мне кажется бессмысленной до тех пор, пока ты не почувствуешь себя более раскованно. Пока не доверишься мне так, как доверился бы своему любовнику. Любовнику, а не хозяину. Первый должен быть важнее второго. Итак, почему бы тебе не сделать то, что тебе хочется самому?

– То, что мне хочется самому, – повторил Гарри. – Э… а что, если мне сейчас больше всего хочется вернуться в башню?

Северус надеялся, что юноша этого не сделает, но решил не упоминать об этом. Однако не удержался, чтобы не указать на очевидные факты.

– Разумеется, ты вправе поступать, как пожелаешь, однако считаю, что после фиаско в ванне было бы опрометчиво на этом закончить вечер.

Гарри подозрительно взглянул на него.

– То есть, таким образом ты даешь понять, что я должен остаться?

– Нет. Ты вправе уйти, если пожелаешь. – Северус жестом указал на дверь.

У него кольнуло в груди, когда Гарри сделал несколько шагов к выходу. С языка уже были готовы сорваться слова, чтобы позвать его и все-таки приказать – и плевать на последствия. Потому что упражняться в подготовке к ритуалу было необходимо…

Но ритуал требовал доверия, а приказами его у Гарри не завоюешь.

Северусу захотелось застонать в голос. Отказ от контроля… выносить его гораздо труднее, чем он предполагал. Но именно этого он все время требовал от Гарри, не так ли?

Его уважение к юноше чуть возросло.

И затем возросло еще сильнее, когда тот замер на месте, обернулся и обреченно взглянул на Северуса.

– Да, мне хочется уйти… но ты прав, будет лучше этого не делать. Ну, пока что. Я же понимаю, что подготовка ритуалу важнее.

Северус задержал дыхание, не желая, чтобы его слова показались командой. Его терпение вознаградилось, когда Гарри присел на край постели и скинул ботинки.

– Э-э… так что ты предлагаешь?

– Нет, что предлагаешь ты?

Гарри нахмурился.

– Это как-то нечестно… ну, знаешь, вынуждать меня произносить это. Думаю… думаю, что лучше, если ты скажешь сам, что мы будем делать. Ты же знаешь обо всем этом больше меня.

«Знаешь больше о сексе и физическом удовольствии», – так про себя озвучил его мысль Северус. А не «обо всем этом». Потому что теперь уже речь шла не о сексе. А о создании отношений. О взаимном доверии, понимании, о том, чтобы стать человеком, к которому Гарри сможет испытывать какие-то чувства, сможет обратиться за защитой.

А обо всем этом Северусу было практически ничего неизвестно. Он так долго жил один, слишком долго его компанией были лишь книги и потворство собственным желаниям. А в последние годы, когда он был вынужден делать вид, что вернулся на службу Темного Лорда, потворство желаниям прекратилось и вовсе. Это было просто небезопасно.

Он никогда не думал, что у него будет кто-то свой. Если подумать, то Гарри оказался для него подарком. Драгоценным даром. Он лишь сожалел, что так поздно это понял.

– По-моему, ты знаешь достаточно, чтобы определить программу на оставшийся вечер.

– Определить… – Гарри чуть удобней устроился на кровати, подложив под себя ногу. – Ты хочешь, чтобы я…э… вел?

– Да. На словах, если тебе сложно показывать действиями.

Тут Гарри озадаченно уставился на него.

– Что? Ты хочешь, чтобы я говорил тебе, что делать? И ты подчинишься?

Северус кивнул.

– Как странно, – выдохнул Гарри, качая головой. – Я… э-э, так не смогу. То есть, я же не должен, верно? Я буду твоим рабом, а не наоборот. Если мы упражняемся, то… это бесполезное упражнение.

– Нет, – возразил Северус. – Прежде всего, мы должны стать любовниками. И только затем… это словно дополнительный слой, как извлечение силы из уже существующих отношений – ведь именно из-за них проведение Podentes вообще становится возможным.

– В твоем синопсисе ничего такого не было, – дрожащим голосом произнес Гарри.

– Дело в том, что я и сам это недавно понял. – Северус попытался улыбнуться, но – судя по выражению лица Гарри – не совсем удачно. – Быть может, пойми я это с самого начала, все между нами сложилось бы иначе, и чувствовал бы ты себя сейчас более непринуждённо.

Как ни странно, эти слова вызвали Гарри на откровенность. Еще более удивительным было то, что именно он сказал:

– Позволь ты мне взять инициативу в свои руки с самого начала, Северус, то далеко бы мы не уехали. То есть...

– Да, наверное, ожидать от тебя такого с самого начала было бы слишком. – Что ж, по меньшей мере, Гарри на него не обижается. – А теперь?

Покраснев, юноша отвернулся.

– Э... ну, наверное, глупо уходить, после всего, что там произошло, – указал он жестом на дверь ванной. – Знаешь, как говорят: упав с метлы, тут же заберись на нее снова, иначе летать больше никогда... не осмелишься.

Утверждение, с которым Северус был согласен целиком и полностью. Однако, ничем не выдавая своего триумфа, он нарочито спокойно произнес:

– Итак?

– Ну, так как, мне раздеться?

Ответить Северус не рискнул, хотя ему было нелегко удержаться от выражения полнейшего согласия.

Чуть погодя, краснея сильнее обычного, Гарри стал раздеваться. Что ж, вполне естественная реакция. Раньше гриффиндорец всегда раздевался по команде Северуса, теперь же, пусть и неохотно, но делал это вполне добровольно. Однако юноша еще не снял ни одного предмета одежды, как до него, видимо, полностью дошел смысл происходящего: Северус действительно позволил ему делать все, что угодно.

А ему явно было угодно не выставлять себя напоказ.

Гарри вытащил из кармана палочку и погасил свет.

Нет, Северусу не особенно нравилось заниматься любовью в темноте. Он предпочитал наблюдать, как партнер задыхается от удовольствия, однако сейчас, слушая, как шуршит при падении на пол одежда Гарри, он и не подумал возразить. Это даже каким-то образом стимулировало воображение: когда приходилось гадать о том, что же именно означал звук отлетевшей пуговицы или свист расстегивающейся молнии.

Затем по спальне снова раздались тихие шаги Гарри, и негромкий стук объявил о том, что он положил на тумбочку очки и палочку. Однако он не двинулся к постели, а вместо этого произнес:

– Э... не мог бы ты... накрыться одеялом?

Северус молча подчинился, приглашающе откинув покрывало – хотя, Гарри, конечно же, не мог этого увидеть. Однако мог почувствовать, что и произошло. Похлопывая ладонью по кровати юноша ненароком на миг коснулся руки Северуса и тут же резко отдернул пальцы. Однако быстро пришел в себя и миг спустя уже взбирался на кровать рядом с мужчиной.

Какое-то время они молча лежали рядом. Северус потребовалась вся сила воли, чтобы не притянуть к себе юношу и не начать целовать ему шею и массировать спину. В нем снова воспламенилось желание, его либидо оправлялось от неприятного открытия: все это время он считал, что они занимались любовью, тогда как Гарри воспринимал их действия в гораздо менее приятном свете. Именно эта мысль удерживала его руки на месте, а рот - закрытым. Он больше не собирался принуждать Гарри: во всяком случае, не сегодня и не любым способом.

Даже если это его убьет.

Что было вполне вероятно.

– Ты действительно сделаешь все, что я скажу? – наконец спросил Гарри. – И это не... ну, не повредит Podentes?

– Да, я действительно сделаю все, что ты скажешь, – мягко заверил Северус. – Что же касается Podentes, ему нанесет гораздо больше вреда твое подавленное состояние раба.

– Но я обязан чувствовать себя твоим рабом, в течение ритуала...

– Не совсем; ты должен добровольно мне себя отдать на мое попечение, что не одно и то же.

Он услышал, как Гарри сглотнул в темноте, и задумался, не выдаст ли юноша сейчас очередное оскорбление. Но он сказал только:

– Да, но синопсис...

Северус тяжело вздохнул, жалея – к тому времени уже довольно горячо – что под рукой у него не было хроноворота.

– Гарри, не все, написанное в синопсисе, является бесспорной истиной. Возьмем историю. Кем в последний раз была предпринята попытка проведения Podentes?

– Калигулой.

– А кем он был?

– Римским императором! Да какая разница?

– Возможно, большая. Последними писали о ритуале римские маги, несомненно, находящиеся под влиянием собственного исторического периода, который включал в себя довольно жестокие разновидности рабства. Вспомни хотя бы гладиаторские бои. Тебе знакомы…

– Да, да. Возможно, что я и заслужил «Ужасно» по истории магии, но кое-какие факты из мировой истории мне все же известны.

– Ну, разумеется, – пробормотал Северус, хотя на самом деле был впечатлен. Как правило, среднестатистический маг слабо разбирался в маггловской истории. Хотя ведь Гарри в детстве посещал маггловскую школу. – Итак, последний раз документы о ритуале составляли маги, которые видели рабство в очень жестком свете. Более того, перед римлянами стояло непреодолимое затруднение – они так и не увидели успешного проведения Podentes. Так что для них ритуал оставался таким же мифом, как и для нас. Из своих источников им было известно, что заклинание было предназначено для влюбленных, однако подозреваю, что в Римских описаниях именно этой стороне ритуала придавалось меньше значения, чем она того заслуживала. Что же до более древних источников, принадлежащих магам, которые проходили ритуал или же лично присутствовали на нем в качестве свидетелей... то они дошли до нас в гораздо более разрозненном и обрывочном виде. Несомненно, синопсис далеко не безупречен, так же как и мое изначальное понимание ритуала. Теперь же мне кажется, что суть его не в рабстве, а скорее в заботе и защите.

– Но даже Бинс говорил, что это заклятие порабощения!

– Боюсь, что дело в его ошибочном восприятии. Гарри, никто всецело не понимает Podentes. Нам придется узнавать о нем постепенно. Послушай, я хочу, чтобы ты меня верно понял. Да, это заклятие порабощения. Окончательное и бесповоротное. Этого не изменить. Но порабощение происходит из-за магических приливов и отливов. Сила не возникает из ничего. Великая сила требует великой жертвы. А двойная сила – еще более великой. Думаю, стоявшие у истоков ритуала маги были настолько влюблены друг в друга, что порабощение, пусть и истинное, не являлось угрозой для их отношений. Ты начинаешь меня понимать, не так ли?

И снова Гарри сглотнул. С явным усилием.

– Ну да, но… мы же не влюбленные и никогда ими не будем.

– Возможно, но мы любовники. Если ты мне доверишься как своему любовнику – даже не задумываясь о Podentes – тогда у нас все получится. А неотъемлемая часть твоего доверия в том, чтобы чувствовать себя со мной раскованно, понимаешь? В сексуальном плане. А этого не случится до тех пор, пока ты не почувствуешь, что мы с тобой более… равноправны тут, в постели.

– Значит, я – твой любовник, что уравнивает меня с тобой, и, в свою очередь, поможет стать твоим рабом, тогда как на самом деле я им не буду, хотя я все-таки раб, но, с другой стороны, не раб?

Северус облегченно улыбнулся.

– Вот именно.

– Но это нелогично!

– Как и любой парадокс.

Матрас заскрипел – это Гарри перекатился на бок и подложил голову под руку.

– Я чувствую себя неловко, давая тебе указания. Намного проще… подчиняться.

Ну, разумеется, ведь тогда ты притворишься, что тебя целуют или ласкают против твоей воли…

Северус промолчал.

– Ладно, – ворчливо уступил наконец Гарри. – Наверное, мне придется. Ну, тогда… почему бы тебе не поцеловать мне пальцы?

Северусу показалось, что Гарри ожидал от него вспышки возмущения, но подчиняться юноше доставляло ему удовольствие. Несмотря на потерю контроля, ему было любопытно, куда их заведет фантазия Гарри.

Медленно потянувшись, он поднес к губам кисть юноши и неспешно поцеловал подушечку каждого из пальцев, а затем полностью всосал указательный в теплую полость рта. Он несильно посасывал и дразнил палец, словно во рту у него был восхитительный член юноши.

В задыхающемся голосе Гарри ощущалась явная враждебность:

– Ох! Ну, все… хватит...

Северус открыл рот, и Гарри выхватил палец.

– Ты никогда ничего не делаешь наполовину, верно? – дрожащим голосом спросил юноша. Было очевидно, что тот возбужден. Чудесно, чудесно… как же ему хотелось потянуться вниз и уточнить, насколько сильно, однако зельевар сдержался. Гораздо лучше позволить Гарри продолжить проявлять инициативу, позволить увидеть разнообразие расстилающихся перед ними возможностей, понять, что Северус не собирался лишь пользоваться его телом.

Гарри перекатился на другой бок, спиной к Северусу, и тот испытал разочарование, которое бесследно испарилось, как только юноша произнес:

– Ну… тогда чуть-чуть поцелуй мне шею.

Северус придвинулся ближе, тоже перевернулся на бок и оперся на локоть, чтобы случайно не коснуться Гарри нижней половиной тела – ведь тот этого не просил, верно? А сейчас музыку заказывал Гарри.

Припав губами к месту, где плечо переходило в шею, он ощутил, как юноша выгибается навстречу, склоняет голову, предоставляя Северусу больше доступа к обнаженной коже. Участвует. Ах, как восхитительно.

Сначала почти невесомый поцелуй, просто касание губ к нежной коже за ушной раковиной. Еще один – в плечо, затем легчайшее, дразнящее облизывание между лопаток. Но тут желание Северуса ярко вспыхнуло, и он больше не сдерживался. Открыв широко рот, он впился в сильную загорелую шею, пытаясь продемонстрировать глубину и разнообразие существовавших для них возможностей. Тут, в темноте, он пытался доказать, что их совместная жизнь может быть насыщенной, яркой и многослойной, а не тусклой, унылой и безнадежной, какой видел ее Гарри, что удовольствие не закончится после ритуала, что он были настоящими любовниками.

И что больше всего на свете Северусу нравилось ублажать Гарри…

У юноши вылетел стон, и Северус вцепился в покрывало, чтобы удержаться и не потянутся к его твердому члену – он почти физически ощущал возбуждение Гарри.

– Я же просил «чуть-чуть», – задохнулся Гарри. – О боже. Это было… э…

– Да?

– Э-э… наверное, гораздо лучше, чем я помнил.

Северус чуть подождал, но, когда Гарри ничего не добавил, не выдержал:

– Еще?

– Нет. – Гарри резко вдохнул. – Мне позволено так тебе говорить?

В темноте Северус улыбнулся.

– Разумеется.

– И если я скажу «довольно», ты подчинишься?

– Я уже сделал это, если помнишь. В ванне.

– Ах да, конечно. – Гарри беспокойно поерзал на спине; Северус по-прежнему лежал на боку, подперев голову рукой. – Может, тогда… ну, перейти к обычным поцелуям?

Другого приглашения Северусу не было нужно – он тут же припал к губам юноши.

М-м, восхитительно. Он неоднократно фантазировал, как будет целовать Гарри всю ночь напролет, но ему всегда что-то мешало – преодоление то одной, то другой трудности, необходимость придерживаться какого-то плана. Но не теперь. Этот вечер целиком принадлежал Гарри, и, прекрасно зная о слабости юноши к поцелуям, Северус был готов посвятить им душу и тело, целуя губы юноши с таким же энтузиазмом, как до этого - его шею.

Однако изначально выбранная им позиция оказалась неудобной, поэтому Северус сменил ее, накрыв тело Гарри своим торсом. Верно, такого указания не поступало, но ведь раньше они уже так делали, не так ли? Гарри мог возразить; Гарри мог сказать «довольно». И Северус бы остановился.

Однако юноша не сказал ничего подобного. Наоборот, он издавал низкие горловые звуки, бархатно ласкавшие губы Северуса, и обхватил затылок зельевара. Принимая это за молчаливое согласие перейти к дальнейшим ласкам, Северус разжал покрывало и погрузил пальцы в волосы Гарри, лаская те чувствительные точки на затылке, массаж которых буквально сводил юношу с ума.

Они целовались целую вечность; время от времени Северус отрывался, чтобы сделать вдох, тем самым давая юноше шанс остановиться.

Но Гарри, пьяный от удовольствия и ощущений, лишь смотрел на него широко раскрытыми, затуманенными глазами. К тому времени зрение Северуса уже достаточно адаптировалось к темноте. В конце концов, тьма оказалась не кромешной; из-под двери, ведущей в ванную, сочился свет. Неяркий, но достаточный для того, чтобы разглядеть, как Гарри облизывал губы, когда Северус прерывал поцелуй.

Гарри явно желал продолжения и даже умудрился пару раз подтвердить свое желание, хотя и не словами. Для этого юноша слишком далеко зашел; однако в безмолвной просьбе он снова притягивал голову Северуса к себе.

Физические, а не вербальные инструкции. Но это было неважно. Или, вернее, это было гораздо лучше.

Северус не заметил, как и когда поцелуй превратился в нечто другое. Его тело так и льнуло к стройной фигуре Гарри, потому вовсе неудивительно, что чем дольше длился поцелуй, тем больше оно накрывало тело юноши. Гарри не просил этого, но и не жаловался, поэтому Северус решил, что такое развитие событий оказалось вполне закономерным. И он продолжал целовать любовника, постепенно занимая все более удобную позицию.

Член у члена – вот так было гораздо лучше: их гладкие от пота тела томно скользили друг о друга. Шершавое ощущение жестких лобковых волосков восхитительно контрастировало с гладкой кожей мускулистого живота, когда Северус ритмично подавался бедрами вперед, сопровождая толчки поцелуями.

Зажмурив глаза, Гарри отзывался: поцелуем на поцелуй, толчком на толчок; его возбуждение явно достигло предела. Исступленно вцепившись в Северуса, юноша закинул голову назад, сильно вытянув шею, и яростно толкался вперед, издавая бессвязные звуки, выражающие нужду, желание и неистовую страсть. Страсть, которая заставляла сердце Северуса колотиться еще сильнее.

Внезапно Гарри пронзительно вскрикнул, выгнулся и задрожал от наступившего оргазма.

И для Северуса это оказалось слишком – он ощутил то самое напряжение, которое означает приближение кульминации. Гарри больше не двигался, а бессильно лежал под ним, отходя от оргазма, тогда как сам Северус был лишь на грани своего.

Рыча от нужды, Северус обхватил затылок Гарри и притянул его в последний, долгий поцелуй, желая показать, что даже во время сотрясающего тело оргазма это было восхитительно, причем восхитительно для них обоих.

А потом все закончилось, и они просто лежали рядом со сплетенными руками и ногами, а в воздухе витал сладковато-острый запах секса. И Северус вдыхал его, закрыв глаза и расслабившись всем телом. «Все прошло гораздо лучше, чем я предполагал», – вертелось у него на языке, но подобные слова лишь напомнили бы Гарри о том недалеком прошлом, когда Северус действительно обращался с ним скорее как с рабом, чем как с любовником.

Наконец Гарри прервал тишину, пусть и не совсем красноречиво.

– Э. Не мог бы ты… ну, слезть с меня? Ты, знаешь ли, тяжелый.

Разумеется, не самое тактичное замечание, но зато такое типичное для Гарри. Поэтому все было в порядке.

Не говоря ни слова, Северус скатился с юноши, но и в новой позиции ему было прекрасно видно выражение лица Гарри. Жаль, что было так темно…

– Ну и… что же мы теперь будем делать? – отвернувшись, спросил Гарри.

– Хм, а чего бы тебе хотелось? – промурлыкал Северус. Одеяла сбились у подножья кровати, и он ожидал, что Гарри вот-вот их на себя натянет, но пока что юноша, казалось, не замечал их наготы.

– Ага, значит, мы продолжаем эту… э, игру в «Гарри Имеет Право Голоса»?

Северус наклонился над ним и снова поцеловал, прервавшись лишь тогда, когда юноша оттолкнул его.

– Да, – серьезно сказал он. – Гарри имеет больше, чем «право голоса», если ты не заметил. В постели мы будем делать то, что ты хочешь, и только то, что ты хочешь, и так до самого ритуала. Возможно, тогда ты поверишь в то, что после него нас ожидает взаимное наслаждение.

– Что ж, для меня все это ново, – необычно пронзительным голосом отозвался Гарри. Северус ощутил его панику. – Я совсем не знаю, чем обычно занимаются мужчины... ну, после того как.

Взяв палочку, Северус зажег неяркий свет.

– Нормально? – И, дождавшись кивка Гарри, продолжил. – Дело в том, что неважно, чем занимаются остальные мужчины. Или, скорее, ты сам решаешь, чем бы хотел заняться. Однако если тебя интересует, что принято делать… – Северус мельком взглянул вниз, на кремовые кляксы на животе у Гарри. – Могу заверить тебя, что в данный момент можно было бы применить очищающие чары.

Гарри приподнялся, опершись на локти, подтянулся и сел, откинувшись на спинку кровати так, что его живот оказался на уровне глаз Северуса. Зельевар сомневался, что Гарри сознавал всю двусмысленность этой позиции. Однако решил промолчать – было бы глупо рисковать достигнутым за вечер прогрессом из-за желания вылизать с живота Гарри их смешанное семя.

– Ты можешь это сделать? – по прежнему подавленно спросил Гарри. – Я чувствую себя несколько… не в себе.

– Разумеется. – Северус очистил их обоих, после чего натянул на них одеяла. Все, что угодно, для того чтобы Гарри почувствовал себя в своей тарелке… кроме того, его пульс замедлялся… поэтому он наверняка зябнет. – Итак?

Гарри хохотнул, прикрыл глаза ладонью, словно ослепленный ярким солнцем.

– Уж очень это все невероятно. Я… я даже не знаю, что следует говорить в таких ситуациях.

Северус взял ладонь Гарри в свою и вновь поцеловал каждый палец, но на этот раз ограничился лишь поцелуем.

– Я тоже не знаю, о чем следует говорить. Хотя опыта мне не занимать… но, быть может, не совсем такого, о каком ты подумал.

Намек Северуса был вполне очевидным, но Гарри ни о чем не спросил. И тогда зельевар продолжил.

– Ты волен остаться и говорить сколько угодно…

– Нет, уже поздно. Лучше я приму душ и пойду…

– Тебе хочется в душ? – спросил Северус, думая, что Гарри не терпелось смыть с себя его запах, уничтожить все следы их времяпровождения теперь, когда он возвращался в другую реальность, или же в то немногое, что от нее осталось.

– Нет, я уже сегодня принял две ванны, но у меня липкая кожа. Ну, везде, кроме того места.

– Ясно. Как насчет освежающих чар?

Гарри уставился на него, словно у Северуса выросла вторая голова. Возможно ли, что юноша не был готов к любым проявлениям заботы, в сексе или вне его?

– Ладно.

Северус произнес заклинание, с удовольствием наблюдая, как удивленно расширились у Гарри глаза. Создавалось впечатление, что юноша никогда не слышал о подобном волшебстве. Как любопытно.

Гарри стремительно натянул трусы и джинсы. Перед дверью он оглянулся.

– Ну, что ж. Тогда пока?

Северус поднял руку.

– Погоди. Ты уже продумал свою завтрашнюю встречу с Артуром Уизли?

– Нет, я думал, что буду импровизировать…

Северуса не удивило подобное отношение гриффиндорца.

– Я могу присутствовать на встрече, если пожелаешь. Возможно, ты хочешь, чтобы я ему объяснил… что-либо?

Гарри закусил губу.

– Э… спасибо. Но нет. Знаешь, ведь цель встречи убедить его, что я действую добровольно. А с тобой в комнате выполнение этой задачи окажется гораздо сложнее.

– Да, ты прав, – признал Северус, но ему все равно хотелось предложить помощь. – Так или иначе, если я тебе понадоблюсь, ты найдешь меня в моей личной лаборатории. Все, что тебе нужно будет сделать, это постучать дважды по змеиной голове, охраняющей вход в туннель.

– А я думал, что это не сторож, а произведение искусства.

Северус уныло улыбнулся.

– Она может считаться и тем, и другим, хотя, как правило, ограничивается функцией сторожа. Я был… вне себя в тот вечер, Гарри.

Юноша засунул руки в карманы джинсов.

– Да уж, не согласиться с этим трудно.

– Гарри, – позвал Северус, когда юноша взялся за дверную ручку. – Спокойной ночи. И до встречи в понедельник.

– Ага. Кстати, о понедельнике. Ты действительно был серьезен? Только то, что захочу я?

Северус кивнул, и Гарри резко выдохнул.

– Что ж, тогда доброй ночи.

– Доброй ночи.

Глава 31

Воскресенье, 7 июня 1998, 12:05

Артур Уизли вошел неуверенно, словно сомневаясь, что не ошибся адресом.

– Спасибо, что пришли, мистер Уизли, – приветствовал его Гарри. – Могу я взять ваш плащ? Как добрались из Норы?

– Путешествие заняло больше времени, чем я предполагал, – признался Артур, взглянув на Гарри с тревожным любопытством. Что ж, вполне объяснимые эмоции. Он получил послание от Дамблдора с указанием прибыть прямо в комнаты Снейпа; мало того, там его почему-то поджидал не зельевар, а Гарри Поттер. Он скинул плащ и рассеянно протянул его Гарри. – Присоединятся ли к нам Альбус или Северус?

Гарри оттолкнулся от стены, которую подпирал все это время, подошел к вешалке, повесил плащ и приблизился к мистеру Уизли.

– Господин директор желал бы побеседовать с вами после нашего разговора, – пояснил он. – Поэтому мы пообедаем, а затем вы сможете зайти к нему в кабинет.

Артур моргнул.

– А где же Северус? И какого дьявола ты делаешь в его комнатах?

– Сегодня утром он занят в лаборатории, что же касается моего здесь пребывания… – Гарри вздохнул. – Вам лучше присесть, прежде, чем я расскажу об этом. Пойдемте вот сюда. – Гарри провел Уизли в библиотеку и указал на небольшой, накрытый к обеду стол.

Как только они сели, на столе тут же возникли простой супник с сытным мясным рагу и корзинка теплых булочек с хрустящей корочкой. Разумеется, сегодня у Гарри было достаточно времени поразмыслить над более утонченным выбором блюд, однако, учитывая цель встречи – продемонстрировать, насколько непринужденно он себя чувствует в комнатах Снейпа, – составляя меню, юноша намеренно избегал изысканных блюд. Так или иначе, отцу Рона было известно о кулинарных предпочтениях Гарри. Выбор сервировки с супником тоже был намеренным. Гарри полагал, что, раскладывая еду по тарелкам, cкорее покажет себя хозяином, а не гостем..

– Итак, – начал он, распределяя рагу по тотчас возникшим перед ними неказистым тарелкам, – я попросил директора пригласить вас сюда, потому что нам нужно обсудить нечто, касающееся Ордена.

Артур замер, так и не донеся ложку до рта.

– Ты – пока что не член Ордена.

– Нет, – согласился Гарри. – Однако в нем состоит Северус, и мы бы хотели просить вас об одолжении.

– «Мы бы хотели», – подозрительно повторил Артур. – Ты хоть понимаешь, как странно это звучит? И потом, ты так и не объяснил, что ты тут делаешь?

– Я буду здесь жить после окончания учебного года, – объяснил Гарри, с усилием сохраняя спокойствие. Ведь эта мысль все еще возмущала его, он до сих пор не понимал, чем будет заниматься в подземельях целыми днями. По крайней мере, с голода он не умрет, как тогда, у Дерслей, когда те запирали его, но все же…

«Чему быть, того не миновать, – напомнил себе он. – И не следует показывать мистеру Уизли, как ты расстроен».

– Северус и я планируем ритуал, который свяжет нас особыми узами, – как бы между прочим продолжил Гарри, намазывая булочку маслом, словно не сообщал ничего необычного. – Речь идет о чарах порабощения. И мне нужно выбрать доверенное лицо в свидетели, а вам я полностью доверяю, мистер Уизли. Согласитесь ли вы быть моим свидетелем?

Наверное, это все-таки не было наилучшим способом сообщить новости. Ложка Артура со звоном упала в тарелку.

– Извините, – покачал головой Гарри. – Я понимаю, какой это для вас шок.

– Вы же никогда не ладили с Северусом, – выдавил Артур. – О чем ты говоришь?

– Вы на забыли - это касается Ордена? И делается для победы над Волдемортом, – объяснил Гарри, после чего вкратце пересказал пророчество.

Мужчина взял булочку, которую так и не поднес ко рту. Он машинально разрывал ее на кусочки, выслушивая юношу, затем яростно произнес:

– И Альбус Дамблдор одобрил этот план, не так ли? Рабство Гарри Поттера? Да это же возмутительно!

– Либо – это, либо – смерть, – ответил Гарри. Ему не хотелось продолжать, но он был обязан открыть отцу Рона подробности. Лучше пусть он услышит их от Гарри, чем от директора и решит, что Гарри держат в неведении. А Гарри должен убедить его, что он не просто в курсе происходящего, но и относится к плану действий с энтузиазмом. Ну, с относительным энтузиазмом, а значит, без излишнего воодушевления. Картины предыдущего вечера то и дело возникали у него перед глазами с самого утра. Неужели это действительно был он, лежащий под Снейпом: оба обнажены, грудь одного прижата к груди другого, бедра – к бедрам, и терлись друг о друга до тех пор, пока… о Мерлин, они в самом деле кончили друг другу на животы? Не может быть, чтобы это был он, верно? Ладно бы еще с девчонкой, но с мужчиной?

Со Снейпом?

"Чему быть, того не миновать", - негромко напомнил внутренний голос. Только на сей раз в нем явно слышалась издевка.

Наконец Гарри собрался с силами.

– Мистер Уизли, я должен рассказать еще кое-что. Ритуал, который мы проводим… Cambiare Podentes. Он основан на Магии Секса.

Артур Уизли не сводил с него оцепенелого взгляда.

– Да, я понимаю, – вздохнул Гарри.

– Понимаешь? – Артур взял ложку и, жестикулируя ей словно указкой, принялся объяснять. – Магия Секса – очень опасна. Если речь идет о чарах порабощения да еще с элементами секса… Гарри, ты отдаешь себе отчет, что в один прекрасный день проснешься наложником Северуса Снейпа! Ты понимаешь, что это значит?

– Да, понимаю. И, ну… в этом-то вся суть. Я должен стать его… – Гарри не хотелось произносить «наложником», но «сексуальным рабом» звучало в сто раз хуже. – Короче, я должен стать его. Его во всех отношениях, и в этом тоже.

Артур нахмурился, его глаза светились тревогой.

– Северус… Он... что ж, во многом он очень интересный человек, и не стану утверждать, что понимаю его. Но в одном я уверен: он ни за что бы не пошел на такое.

– Да, мне тоже показалось, что вначале он воспринял идею без особого воодушевления, – признался Гарри, пытаясь улыбнуться. Разрядить атмосферу. Однако улыбки не вышло. Слишком горько было причинять боль мистеру Уизли. Но ему так же не хотелось, чтобы у отца Рона создалось неверное впечатление о Снейпе. При всех своих недостатках, Снейп не заслуживал этого. – Послушайте, вначале он тщетно пытался убедить нас в ошибочности пророчества. А потом сочинил это свое жестокое описание ритуала и его последствий. Тогда я принял его слова за чистую монету, но теперь понимаю, насколько он был рассержен и потрясен, когда его писал. Знаете, мне кажется, тогда он просто пытался отговорить меня. Но это было невозможно.

Если раньше Артур выглядел пораженным, то теперь и вовсе утратил дар речи. Он лишь выдавил:

– Он пытался тебя отговорить?

– Да, теперь мне так кажется, – признался Гарри. Раньше он этого не понимал, но сам тон синопсиса… и потом, все усилия, которые зельевар прилагал в последнее время, чтобы убедить Гарри в том, что глупый документ вовсе не являлся истиной в последней инстанции, а местами просто ошибался. Возможно, Снейп даже сожалел, что написал такой жестокий текст. Ну, не сожалел, а пытался дать Гарри более реалистичное представление о Podentes.

Залпом осушив два стакана воды, Артур снова обрел дар речи.

– Зачем Северусу было тебя отговаривать, Гарри? Яснее ясного, что ты не захочешь пройти через подобный ритуал с кем бы то ни было, не говоря уже о человеке, которого сам называл вторым мерзавцем в мире и утверждал, что он обладает самой отталкивающей внешностью во всей Шотландии, верно?

Гарри порозовел.

– Послушайте, мне не следовало говорить такое. Его внешность - это же несущественно, верно? Мне следовало критиковать его методы обучения, а не то, что он не в силах изменить, но чего ожидать от тринадцатилетнего мальчишки? Что же касается его титула второго самого ужасного… ну, это правда, что мы с ним действительно не ладили, но ведь он никогда не был настолько кошмарен.

Артур покачал головой.

– Гарри…

– Ладно, ладно! Он был ужасен, я признаю! – воскликнул Гарри, надеясь, что Снейп не подслушивал разговор. Но Гарри бы не удивило, окажись это так. Все-таки, не зря зельевар был главой факультета змеи. – Он действительно обращался со мной скверно, год за годом, даже когда был вынужден спасать мою шкуру, и я, разумеется, никогда не благодарил его за это. Как и за то, что он постоянно распространялся о моем отце, о моей славе и испорченности. Но как я могу теперь думать обо всем этом, мистер Уизли?

– Скорее вопрос в том, как ты можешь об этом не думать!

– Могу, потому что должен! А вы считаете, что сейчас время думать о себе? Гермиона погибнет! И Рон тоже, вместе со всей вашей семьей. Да, вы чистокровны, но уверен, что все враги режима будут уничтожены. А это значит, все мои друзья. На моей совести уже так много смертей, мистер Уизли. Мои родители, Седерик, Сириус, да и вообще, все, кого убил Вол… Темный Лорд, после того, как я позволил Петтигрю сбежать.

Артур хотел было возразить, но когда заговорил, его голос дрожал от шока.

– Сам-Знаешь-Кто… ты больше не называешь его по имени?

– Северус против, – поморщившись, признался Гарри. – Раньше, когда он возражал, я не обращал на это внимания. Но время его игнорировать прошло, не так ли? Я обязан подчинятся его воле, иначе наши силы не сольются.

– Ты зовешь его «Северус»…

– Такова его воля.

– Гарри, откровенно говоря, я не понимаю, как ты сможешь так жить. Одно дело, питай ты когда-либо теплые чувства к Северусу, или же хотя бы привлекай тебя… – Артур отвернулся.

– Привлекай меня мужчины?

– Вот именно.

По правде говоря, Гарри уже не был уверен, кто его привлекал. То есть он знал, что его не влекло к мужчинам в принципе. Сама мысль внушала ужас. Но после того, что они вчера делали со Снейпом, он так же был не вправе утверждать, что они его совсем не влекли, верно? Или же мог. Он упорно пытался об этом не думать, несмотря на то и дело вспыхивающие в памяти картины, но, возможно, вчерашний вечер означал лишь то, что Снейп вовсе не преувеличивал, утверждая, что в совершенстве владеет искусством сладострастия. Что-что, а это было очевидно. Гарри даже не помнил, как они перешли от поцелуев к трению друг о друга и как вышло, что они оба так бурно кончили. В памяти все сливалось в какой-то водоворот, из которого он не смог бы выбраться, даже если бы попытался… Но, с другой стороны, прекратить все это было в его власти. Да, это было в его власти.

Снейп бы оставил его в покое, однако ни словом, ни намеком Гарри не попросил его об этом, не оттолкнул его; он вообще ничего не сделал. Поэтому было бы несправедливо обвинять Снейпа в случившемся, верно? С каких это пор слизеринцы не пользуются тем, что предлагается так явно?

Лицо Гарри вспыхнуло от мысли, что он предлагал себя. Но ведь это правда; более того, он вел себя так добровольно. Снейп вовсе не вынуждал его.

Что ж, возможно, ритуал им все-таки удастся. И это напомнило ему о чем-то важном, о чем он собирался сказать до того, как стал распространяться о своем нежелании стать причиной гибели других.

– Мои желания несущественны, мистер Уизли, – отчаянно произнес Гарри. Он не ожидал, что будет так трудно. – Неужели вы не понимаете? Все мои знакомые станут повторять ваши слова, что я не смогу так жить, но дело в том, что иначе я не жилец. В буквальном смысле. Я умру первым, если мы с Северусом не проведем ритуал.

– Ох, Гарри…

– Я размышлял об этом тысячу раз, – продолжил юноша. – В последнее время это единственное, что занимает мои мысли. С самого рождения мне всучили судьбу, о которой я не просил; именно мне предназначено его убить. Теперь же я понимаю, что все гораздо хуже – моя неудача повлечет не только мою смерть, а так же приговор всего мира к десяти тысячам лет мрака. Я обязан пройти ритуал, мистер Уизли, я просто обязан!

– Но ведь должен быть какой-то другой выход…

– Его нет, – прервал Гарри, вытирая глаза. Почему-то в них защипало, но рука, по крайней мере, оказалась сухой. – Его просто нет. Существует единственное решение, и я должен быть благодарен, что оно вообще есть, потому что знаю, что на самом деле мне не по силам противостоять… ему. Но я часто думаю еще кое о чем, мистер Уизли. Мои родители…они погибли, чтобы я жил. И минимум, что я могу сделать, это жить – пусть даже вот так – для того, чтобы суметь избавить человечество раз и навсегда от этого чудовища, вы согласны? Они выполнили свою задачу и спасли меня; как же я могу не выполнить свою?

Артур прокашлялся.

– Гарри… не делай этого ради родителей. Джеймс не пожелал бы такого. Никогда.

– Ну, он бы так же не пожелал мой смерти, верно? – вздохнул Гарри. – Поймите, я не думаю, что родители были бы счастливы при мысли обо мне с… Северусом, но хочу надеяться, что, по меньшей мере, они гордились бы мной за то, что я приложил максимум усилий. Потому что, видите ли… – Черт, слезы лились сами собой. Гарри постарался скрыть их и продолжил. – Я не могу превратить их жертву в посмешище, мистер Уизли. Просто не могу.

Артур молча протянул юноше носовой платок и подождал, пока Гарри возьмет себя в руки. Затем, очень осторожно, произнес:

– То, что ты сказал о посмешище, это слова Альбуса, верно?

– Нет, мои, честное слово, – высморкавшись, заверил его Гарри. И тут же сообразил, что платок был не его, но мистер Уизли не возражал. – Честное слово, – повторил он. – Директор даже не упомянул родителей. Ну, во всяком случае, не в этом контексте.

– А что же он сказал?

– Я тут не из-за директора, – попытался объяснить Гарри. – Поймите, все, что вам нужно сделать, это спросить себя, хотите ли вы, чтобы я умер на свой следующий день рождения. Лично я хотел бы лишить эту гадину подобного удовольствия. И неважно, какова будет цена.

Водя ложкой по тарелке – он почти ничего не съел – Артур Уизли потянулся через стол и взял ладонь Гарри в свою. Мужчина ободряюще сжал ее, и на какой-то миг юноша перенесся в иную жизнь, в ту, где рядом с ним стоял отец, готовый поддержать его всегда и везде.

Любить и защищать его и никогда-никогда не осуждать.

– Как ко всему этому относится Северус? – тихо спросил Уизли.

– Ну, вначале ему претила сама мысль, но очевидно, что теперь он готов пройти со мной ритуал, – ответил Гарри, сделав глубокий вдох. Чувствуя, что пришел в себя, он отложил платок. – Он готов побеседовать с вами, если это поможет убедить вас стать моим свидетелем…

– Гарри, если тебе нужна моя поддержка, то ты ее получишь, – прервал Артур.

Гарри улыбнулся. Усталой улыбкой, но это уже был прогресс.

– Спасибо, мистер Уизли. Я… ну, если честно, не думал, что вы согласитесь. Это ведь ужасная просьба, я понимаю, что вы против всей этой затеи. Но тогда мне бы пришлось найти кого-то другого, а мне бы очень хотелось, чтобы свидетелем были вы.

Артур сочувственно кивнул.

И это придало Гарри смелости продолжить.

– Э… вы были со мной рядом в очень трудные времена, и я очень ценю вашу помощь и поддержку, но я так же хотел чтобы вы стали свидетелем, потому что вы работаете в министерстве. Видите ли, мой новый статус должен быть зарегистрирован.

– Зарегистрирован, – непонимающе повторил Артур.

– Ну да. Таково требование ритуала. Нам не будет позволено хранить это в тайне. Так вот, как только упивающиеся узнают, что я стал рабом, они попытаются выяснить, кто же мой хозяин, и, думаю, это у них не займет много времени. А вы понимаете, что это означает для Ордена. Северус не сможет продолжать быть нашим шпионом.

– Клянусь Мерлином, неужели он собирается пройти этот ритуал и продолжать шпионить?

– Да, черт его подери! – рявкнул Гарри, неожиданно надеясь, что Снейп их слышит. – Ну, посудите сами, не глупейшая ли это из всех возможных идей?

– О да, это просто нелепо.

– Вот и я так говорю, а он меня даже не слушает! – прокричал Гарри, обводя взглядом стены. Но вспышка злости быстро угасла. – Так вот, останется ли он во внутреннем круге или нет, его здоровью явно не пойдет на пользу, узнай упивающиеся о том, что он мной владеет и не сдает в руки Темного Лорда. Вот тут нам и понадобится ваша помощь. Если заполнить все бумаги без лишнего шума, без лишних глаз и ушей, то мы сможем выиграть некоторое время.

– Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь, – снова сжав ладонь Гарри, заверил его Артур. – Но все же ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Я не имел в виду, как относится Северус к проведению ритуала. Я спрашивал, как он относится... к тебе, Гарри.

– О, как ни странно, он ведет себя вполне прилично, – пробормотал Гарри. К сожалению, слово «прилично» снова вызвало в воображении воспоминания о вчерашнем вечере, образы, для описания которых слово «прилично» подходило меньше всего. Он снова сильно покраснел, и ему стало так жарко, что Гарри пожалел о том, что на нем был связанный Молли свитер.

Артур деликатно отвернулся, выжидая, пока Гарри овладел собой.

– Мы проводим ритуал 17 июня, – сумел более или менее спокойно произнести Гарри. – Я… я не знаю точно, во сколько. Но Альбус Дамблдор будет вторым свидетелем. Они с Северусом, вероятно, позаботятся о деталях и поставят вас в известность.

– Учитывая природу заклинания… не предпочел бы ты подождать до самого дня рождения, с проведением ритуала?

– Я предпочел бы, – признался Гарри, снова краснея. И даже больше чем раньше. – Но, может, оно и к лучшему. Я… возможно, я неясно выразился, но Северус и я, мы должны… ну, сделать кое-что связанное с сексом до моего дня рождения, чтобы я выжил. И дело в том, что все это рабство, даже его сексуальная сторона, все это должно быть добровольным. И… ну, проведи мы ритуал за пару дней до дня рождения, нам, возможно, не хватило бы времени… э-э… чтобы обеспечить этот его аспект как следует. – Сглотнув, Гарри попросил: – Мистер Уизли, нельзя ли покончить с вопросами? Это все чрезвычайно неловко.

– Разумеется, Гарри, – чуть погодя, согласился Артур. Он снова потрепал юношу по руке. – Если, когда бы то ни было, тебе что-то понадобится…

Покачав головой, Гарри прервал его.

– Я знаю. Спасибо, мистер Уизли.

Больше Гарри ничего не сказал - ему не хотелось обижать мужчину. Однако истина была в том, что Гарри никогда не сможет воспользоваться этим великодушным предложением мистера Уизли. После ритуала он сам подпишет свой приговор - у него больше не останется друзей, чтобы к ним обратиться. У него будет один лишь Снейп.

Вздохнув, Гарри взял ложку и демонстративно принялся за еду.

Глава 32

Понедельник 8 июня 1998, 17:35

– Гарри, что с тобой происходит? – спросила Гермиона, когда они уходили с последнего урока трансфигурации. – По-моему, сегодня на всех уроках ты не мог сосредоточиться и на пять минут!

– Да оставь его в покое, Гермиона, – защитил Гарри нагнавший их Рон. – И вообще, какая разница? Мы уже сдали ТРИТОНы!

– Меня волнует не его образование, Рональд, меня волнует он сам! – Она уничижительно взглянула на Рона и снова повернулась к Гарри. – Хочешь поговорить о… о чем-нибудь?

Ему одновременно хотелось и не хотелось. Так или иначе, завуалированный намек на его половую жизнь позволял избегать разговоров с Роном, который за сегодняшний день уже не раз поинтересовался причиной угнетенного состояния приятеля. Рон не купился на уверения Гарри о том, что все в порядке, а так как меньше всего Гарри хотелось выдумывать ответы на вопросы – или даже ссориться, когда в голову не приходило правдоподобного вранья, то он решился и вздохнул:

– Ну ладно… наверное, лучше вам все рассказать. Я встречался с этой девчонкой, Рон. Не буду называть ее имени, да теперь это и не важно. Так вот… позавчера она заявила, что между нами все кончено. Ну да, она меня бросила… – Гарри отвернулся, пытаясь подавить угрызения совести – лгать Рону было неприятно. К тому же, он действительно принял близко к сердцу ехидное замечание Снейпа о своей двуличности.

– Приятель, мне действительно жаль! – воскликнул Рон с таким удрученным видом, что чувство вины усилились во сто крат. – Так вот почему ты так поздно вернулся позавчера , да? Слушай… недалеко от Норы живет очень симпатичная ведьмочка нашего возраста - от обучения в Хогвартсе ее удержал отец-маггл; так вот, я ей о тебе немного рассказал, и ей не терпится встретиться…

Гарри яростно замотал головой. Но Рон, разумеется, все понял по-своему.

– Она хочет с тобой познакомиться не потому, что это ты, клянусь! Никогда даже не упоминал твоего имени. Просто описал – ну, знаешь… высокий, темноволосый квиддичный капитан, с классным чувством юмора…

– Я не высокий!

– Рядом с ней – вообще великан. Ну же, Гарри! А по сравнению с большинством девчонок ты – высокий…

– Нет, спасибо, – чуть ли не в отчаянии отказался Гарри.

К счастью, на выручку пришла Гермиона.

– Неужели ты действительно хочешь, чтобы Гарри встречался с той ведьмой, как с временной заменой своей пассии? – едко поинтересовалась она. – Он разобьет ей сердце, потому что морально не готов к новым увлечениям, если хочешь знать!

– А, – уныло вздохнул Рон. – Я… ну да, наверное. Тебе, вероятно, потребуется время.

– Да, немного, – эхом отозвался Гарри. Ему очень хотелось иметь возможность встречаться с хорошенькой ведьмочкой, но когда он пытался представить, как она выглядит, но перед глазами возникла лишь завеса блестящих, черных волос. До плеч. И глаза - такие темные, что в них можно было утонуть…

Помотав головой, словно отряхнувшись от ненужных мыслей, Гарри заметил, что друзья не сводили с него глаз.

– Ну вот, ты опять... – беспокойно воскликнул Рон. – Опять у тебя этот отсутствующий взгляд…

Гарри чуть себя не ударил. Ну почему, почему он не может прекратить думать о Снейпе? Это же нелепо.

– У меня депрессия, – попытался оправдаться он, хотя это слово никак не выражало его состояние.

– Ты же хочешь ее вернуть, верно? – буквально источавшим сочувствие голосом спросила Гермиона.