Час Кицунэ

Глава 13 Японская пословица: Канун праздника — лучше самого праздника

Паутина на ветке!

Вновь пахнуло жарой на меня

В этой летней роще.

Автор Уэдзима Оницура — японский поэт-новатор, мастер хайку, чьи годы жизни прошли в период Эдо. Родился в самурайской семье в Итами местечке неподалеку от Осаки. Оницура был современником Басё, но они не были знакомы. Заниматься сочинением хайку Уэдзима Оницура начал еще в детстве. Оницура стремился чтобы в стихах появились более глубокие, «высокие» мотивы, близкие к эстетике танка и рэнга. В своих теоретических работах заложил новые основы поэтики хокку. «Вне правды нет хокку», — утверждал Уэдзима Оницура.

Перевод с японского В. Н. Марковой

«Безумству храбрых поем мы славу! Безумство храбрых — вот мудрость жизни!» — мелькнули у меня в голове бессмертные строчки, пока я смотрела на Тамэ.

Мой Тамэ совершенно спокойно шел на верную гибель.

Пока он проходил вперед через толпу, которая давала ему дорогу, как льдины обычно расступаются перед ледоколом, я успела увидеть около мнимого нищего парочку его друзей-товарищей, а затем заметила и еще нескольких подозрительных замарашек. Всего, по самым приблизительным подсчётам, в толпе было порядка десятка наемных убийц.

А рядом с Тамэ было всего два воина. И это были даже не братья, чье воинское искусство я видела, и оно меня вполне устроило, как защита для Тамэ. Нет, это просто были два самурая, не самые опытные в придачу. «Наверняка добровольцы. Этакие агнцы на заклание!», — хмурилась я под маской кицунэ.

Да, Тамэ возвышался на д толпой, и его охотно пропустили почти в первые ряды, но при этом в самый первый ряд он не пошел, а остановился там, где ему и так было все прекрасно видно из-за богатырского роста.

Надо отдать должное его спутникам, они встали за ним, прикрывая ему спину, и не смотрели представление, как он. Они выставили перед собой довольно большие щиты, которые держали в руках, прикрывая Тамэ с двух боков и спины. За ними никто, разумеется, ничего не видел, но все же народ толпился.

Я сидела, ничем не выдавая себя, и продолжала играть на своей груше, внимательно наблюдая за толпой.

В толпе были дети, поэтому я совершенно точно не собиралась нападать. Я собиралась выжидать.

Тамэ хмурился. На меня он не обратил внимания, скользнув взглядом. Жонглеры его не веселили, факельщик с огнем тоже сильно не развлек, да и разыгрываемая сценка особого внимания не привлекла. Тамэ оживился, когда вперед вышла девушка с веерами, но и ее танец надолго его внимания не приковал.

И что он тут делает? Шел бы в квартал красных фонарей к юдзё. Там его проще было бы защитить. Но представив моего мужчину с другой женщиной, пусть даже и юдзё, я вдруг извлекла из груши на редкость немелодичный звук. Он прокатился по площади и Тамэ резко вскинул на меня глаза.

Мог ли он что-то разглядеть под маской? Абсолютно ничего. Даже глаза наши встретиться никак не могли, потому что в темноте наступающей ночи глаза в прорезях моей маски казались двумя черными провалами. Но больше взгляда от моей фигуры Тамэ не отводил. Он прожигал меня насквозь, абсолютно не обращая ни малейшего внимания ни на бродячих актеров, ни на толпу, что шумела рядом с ним, ни на наемных убийц, что сейчас вдруг активизировались.

Тамэ смотрел на меня. Просто на фигуру в коричневом кимоно, символизирующем загадку. И впервые на его лице, появился не просто интерес, а неутолимая жажда.

Мне бы это все очень польстило, если бы при этом он хотя бы немного уделил внимание собственной безопасности. Когда в него с одной из крыш полетели сразу две стрелы, я быстрым движением, подправленным магией, бросила им наперерез костяную пластину, которой я перебирала струны моей груши, и быстро вскочила на ноги.

Стрелы, столкнувшись с костяной пластиной, громко зазвенели и, переломившись в полете, устремились вниз на толпу. И снова этот звук, усиленный моей магией, прокатился по площади. Все задрали головы вверх, видя столкновение и магические искры, которые я вызвала, привлекая внимание людей к необычному, творящемуся в небе.

Мне нужно было, чтобы толпа схлынула. Мне не нужны жертвы среди простых ремесленников и крестьян. И уж совершенно точно я не хотела бы, чтобы пострадали дети, поэтому такой выброс магии сочла приемлемым.

Наконец-то Тамэ оживился. В толпе послышались крики, это наемники доставали свои мечи.

Народ повалили прочь с площади, и на ней остался возвышаться только Тамэ со своими двумя молоденькими спутниками. Увы. Я ошиблась в своих подсчетах. Наемников было больше. Только на площади их было около десятка, но с других улиц к ним на помощь стекались еще вооруженные фигуры.

Нападать они не спешили. Они кружили и примерялись, прекрасно осведомленные о силе моего гиганта. Им нужно было напасть всем вместе, и они ждали всех спешащих на площадь наемников.

А Тамэ за все это время даже и не пошевелился, и не обнажил меч. Он не сводил с меня глаз. Вот же! Зла на него не хватает! Доберемся до спальни я его… заласкаю!

Я наклонилась, подхватила припрятанные мечи и подняла голову в маске на Тамэ.

И увидела широкую улыбку, расцветающую на его лице. Мечи, которые мы ковали с ним вместе, он не мог не узнать.

Нет, ну вы посмотрите на него! Нас тут убивают, а он улыбается!

И я быстро спрыгнула к нему, по дороге вытаскивая из ножен клинки и вступая в настоящий бой. Задумывалась ли я о том, что забираю чью-то жизнь? Нет. Они пришли меня убивать. А кто с мечом к нам придет…

Я оказалась рядом с довольно быстро отмершим Тамэ. Он обнажил, наконец, свои мечи и ринулся просто с немыслимой яростью на противников. Мне только и оставалось прикрывать спину ему и двум его воинам и следить, чтобы никого из них не убили. Клинки я вращала с бешеной скоростью и не знала жалости. Я отбросила все сантименты. Я не дам умереть тому, кого люблю. Не позволю ему погибнуть.

«Люблю… Люблю?» — суматошно забилась у меня в голове мысль, как птичка, только что посаженная в клетку.

Но обдумать ее мне было просто некогда. Не во время боя размышлять о любви.

Бой завершился быстро. Тамэ был и в самом деле силен и стоил целой армии. Не зря на него охотились. Наемники, встретив такой бешенный отпор, стали отступать. Тамэ не погнался за ними, а так и остался на площади со мной и своими людьми.

Да еще и по нестройным рядам противников прокатилось:

— Кицунэ!

— На его стороне лисица!

— Она демон!

— Она ёкай!

— Да, все равно! Демон или ёкай! Бежим!

Наемники, повернувшись, побежали прочь, а я оглядела крыши домов, ища лучников.

— Почему они не засыпали тебя стрелами? — спросила я, продолжая осматривать территорию.

— Потому что вряд ли бы стрелы пробили мой доспех и щиты, — ответил Тамэ. — Это только я умею так натягивать лук, что он прошибает почти все преграды, — гордо сказал он.

Мы так и стояли с обнаженными мечами и осматривали площадь, не спеша расслабляться.

— Ты без шлема, — возразила я.

— Я ждал тебя, — не поворачивая головы ответил он.

Я стянула с лица маску кицунэ и повернула к нему голову. Он так и стоял, рассматривая крыши. И не поворачиваясь ко мне.

— Нужно уходить, — сказала я и убрала клинки.

— Возвращаемся во дворец, — приказал Тамэ.

Он клинки убирать не спешил, а два его бойца так и шли, прикрывая нас с ним щитами со спины. Передвигаться так было не очень удобно, но выбирать не приходилось. Мы двигались к северной части столицы, где размещался Императорский дворец, который назывался Большими императорскими покоями или Дайдайри*.

Я знала, что вся территория дворца была окружена высокими каменно-глиняными стенами и имела несколько башен и ворот. На северо-востоке дворца находились Императорские хоромы дайри, в центре — Династийный зал для собрания правительства, на западе — Павильон веселья для празднований, а вокруг них — различные здания министерств, ведомств и императорской прислуги. На юго-востоке от Императорского дворца, за пределами его стен, располагался Сад божественных источников, в котором совершал свои прогулки Император.

Так же на территории Императорского дворца были казармы, здания для приближенных вельмож и еще много всяких хозяйственных построек. Императорский дворец был такой небольшой крепостью или полноценным замком, который имел свои конюшни, склады и кухни и мог сам себя обеспечивать в случае осады.

Все это мне успел рассказать Бакэ, который сейчас, вместе со всеми моими вещами, скрывался в Инро.

— Мы направляемся к западным воротам, именно обороной этих ворот я и командую, — пояснил мне Тамэ.

Он убрал мечи в ножны, но не спешил расслабляться, так же, впрочем, как и я. Удивительно, но больше к нам никто не цеплялся. Все были так перепуганы появлением Кицунэ? До стен дворца, тем не менее, мы добрались без происшествий. Большие ворота, перед которыми мы очутились, были меньше ворот Росёмон, но все же достаточно внушительными. К тому же, по бокам от них имелось две башни с лучниками.

Ворота были заперты, но воины увидели огромную фигуру Тамэ и поспешили громко оповестить об этом всю округу. Учитывая, что ночь уже опустилась на город и дворец, на мой взгляд, это было не слишком разумно — так орать. Но в голосах солдат слышалась неприкрытая радость, что Тамэ вернулся во дворец целый и невредимый, и я перестала мысленно ворчать на нарушителей ночной тишины.

Огромные и явно тяжелые створки ворот заскрипели и стали открываться, пропуская нас внутрь, и почти сразу же стали закрываться, как только мы вошли. Большие балки положили горизонтально в скобы, удерживая исполинские двери.

Мы вошли во внутренний двор ворот, и к нам бросились вооруженные люди, приветствуя Тамэ. Они улыбались, а за ними вальяжной походкой шел Ёсихиро-но Минамото, младший брат Тамэ.

— Ты все-таки ее дождался, брат! — улыбнулся он и хлопнул Тамэ по плечу.

И только тут я увидела, как Тамэ расслабился. Он повернулся ко мне и наконец-то прижал меня к себе.

— Моя лисичка, ты вернулась ко мне, — зашептал он. — Я думал, что ты мне кажешься. Что это и в самом деле кицунэ шутит со мной, а тебя рядом нет. Я даже боялся смотреть на тебя лишний раз. Думал, ты исчезнешь, как обманщица кицунэ. Но ты настоящая!

— Эй, брат! Ты прекращай. А то мы сейчас все умрем от зависти. Вовсе ни к чему это. Хватай невесту и тащи в свои покои. А завтра утром, чуть свет, — к отцу, — и Ёсихиро весело расхохотался.

— Я говорила, что ты мой самый любимый будущий родственник? — отрываясь от Тамэ, ласковым голосом почти пропела я.

— Я знаю! — еще больше развеселился Ёсихиро.

— Пойдем, Аика, — и Тамэ потащил меня к довольно большому дому, стоящему тут же, невдалеке.

Тамэ, едва мы вошли в дом, быстро подхватил меня на руки и понес во внутренние покои, крепко прижимая к своей груди. Он остановился только один раз, открыл дверь, внес меня внутрь, поставил на ноги и, повернувшись, резко задвинул дверь обратно.

А потом снова крепко прижал меня к себе.

— Ты вернулась? — тихо спросил он.

— Да, — кивнула, улыбаясь, я.

— Надолго? — спросил он осторожно.

— Навсегда! — ответила я и потянулась к его губам.

Но в этот раз проявить хоть какую-то инициативу Тамэ мне просто не дал. Его губы накрыли мой рот, жадно и нетерпеливо. Тамэ подхватил меня под попку и потащил к кровати. Я охотно отвечала на его поцелуй и с готовностью обхватила его ногами.

Тамэ оторвался от меня и пьяно посмотрел в мои глаза. Я, высунув язычок, медленно провела им по губам, дразня и провоцируя моего воина.

— Ты вкусный. Хочу попробовать тебя везде! — прошептала я.

Это сработало, как будто тугой лук был натянут, а тут тетиву отпустили, и стрела унеслась куда-то очень далеко. Тамэ был тем самым натянутым луком.

Он схватил меня за тонкую шею и немного сжал, как будто тисками. Это не было грубо или больно, но я видела, что контроль дается ему с трудом.

Я же совершенно не боялась моего могучего воина и знала, что причинить мне вред сложно. Поэтому потянулась к его уху и прошептала, покусывая его за мочку:

— Тамэ, не сдерживайся, мой тигр!

Тамэ сгреб мои волосы в кулак и дернул меня на себя. Наши глаза встретились. В обоих зрачках полыхало пламя. Глаза в глаза. Только так! Всегда будет так.

Я не человек. Я лисица-кицунэ. Смог бы другой человек укротить меня? Думаю, что нет. Только у моего гиганта хватит на это пламени и силы.

Он резко поставил меня возле кровати и принялся стаскивать с меня одежду. Когда добрался до моей кожи, издал сдавленный стон. Он не стал церемонится и довольно резко стал рвать мое кимоно, когда понял, что пояс, завязанный сзади, ему не поддался.

На мгновенье он застыл, рассматривая открывшуюся ему картину, а потом приник к моему соску, перекатывая его на языке, и сосок мгновенно стал твердым.

От остальной одежды он избавлял меня такими же резкими рывками, а потом разделся сам, не дав мне и пошевелить рукой. Я просто не успевала за Тамэ. Хотя это я была магическим существом, но мой мужчина не мог остановиться. Тамэ просто необходимо было почувствовать меня, убедиться, что я настоящая, и присвоить меня заново. Доказать свою власть надо мной и хотя бы немного успокоиться. Я видела это и не препятствовала, полностью отдавшись его рукам.

— Моя! Никому не отдам! — рычал Тамэ, укладывая меня на кровать. — Убью каждого, кто попробует! Всех!

— Тише, тише, любимый! Нет никого, только ты! — попыталась я его успокоить, но это совершенно не помогло.

Тамэ рычал и покрывал поцелуями-укусами мое тело. Он резко развел мои ноги и проник между них ладонью, подсаживая и даже немного приподнимая меня. Я была влажная и горячая, готовая принять своего мужчину.

Тамэ снова застонал и укусил меня в шею. Я в ответ еще крепче вцепилась в его плечи.

Тамэ больше не стал медлить и врезался в меня сразу, резко и на всю длину. У меня в глазах потемнело от наслаждения.

— Да! — простонала я, принимая его.

Тамэ зарычал.

— Я люблю тебя! — прошептал он мне с новым толчком.

— Я не могу без тебя! — и снова толчок.

— Я лучше сдохну сразу, если ты снова уйдешь! — а дальше ритм только убыстрялся, и он потерял способность связно говорить.

Оргазм накрыл нас одновременно и очень быстро. Тамэ сильно изголодался и долго продержаться не смог, но меня это только обрадовало. Мощный оргазм накатил на меня с яростью шторма на море. Как волна, что гневно бьется о скалы, пытаясь их разрушить, и откатывается назад в бессилье перед твердыней.

Тамэ навалился на меня, но я приняла его тяжесть, которая продлилась, впрочем, не долго. Он перевернулся на бок, прижимая меня к себе.

Мы тяжело дышали, как после славной битвы. Я бы с удовольствием сейчас полежала и отдохнула после всех потрясений. Расслабиться в объятьях любимого мужчины было бы волшебно, только вот Тамэ не насытился даже на чуть-чуть. Он не успокоился и, нависая надо мной, принялся снова целовать.

Прямо вот так, всю мокрую от пота после бурного оргазма. Но если ему хочется, то кто я такая, чтобы возражать? Он спускался поцелуями все ниже и ниже, и я раскинула призывно ноги, давая ему полную свободу действий.

И вот я уже снова выгибаюсь и громко кричу от наслаждения, подаренного мне его ласковым языком и мягкими губами.

Тамэ навалился сверху, обхватил мою шею руками и снова ворвался до упора. Ответом ему был мой сладостный стон. В груди у меня снова разгоралось пламя. Магия лисьего огня искала выхода и рвалась наружу. Я принимала каждый его рык, каждый толчок, отдавая ему всю себя и приходя в экстаз от каждого движения.

В этот раз оргазм был еще яростнее и смел мысли и другие ощущения, подобно пожару, уносящему с собой все целиком.

Я обессилено лежала и хватала ртом воздух.

— Пить, — простонала я.

— Я сейчас, — подхватился Тамэ и, слетев с кровати, быстро принес мне пиалу с водой.

Я жадно выпила и подняла глаза на Тамэ. У меня была надежда, что он насытился… Но, глядя в его лицо, и на то, как он жадно следит за капелькой воды, смешивающейся с потом и стекающей по моей груди, я поняла, что спать сегодняшней ночью мне не придётся.

Я перевернулась на живот и потянулась, чтобы поставить чашку.

Тамэ схватил меня за ноги, потащил на себя и подогнул мои колени, вдавливая грудью в матрас. Он удерживал оба моих запястья за спиной. Чашка покатилась от кровати, но я уже с готовностью прогибала спину. Тамэ покрывал поцелуями плечи, спускаясь ниже на спину, поясницу и ягодицы.

Я издала судорожный вздох, и не думая сопротивляться.

Он ласкал меня языком, заставляя жалобно скулить, и только когда я простонала: «Быстрее!», он заполнил меня целиком.

В этот раз он двигался медленно, размеренно и тягуче, плавно качая меня в своих руках. Нежность и ласка переполняли меня, но оргазм у обоих был не менее оглушительным. Тамэ громко рычал, кончая глубоко в меня.

Он рухнул на меня и, перекатившись на бок, крепко прижал меня к себе.

— Тамэ, давай оставим что-то и на завтра, — хрипло простонала я.

— Завтра — бой, — ответил он, целуя и покусывая мое ухо.

— Что⁈ — обернулась я.

— Завтра на нас нападут, — не отвлекаясь от своего занятия и продолжая меня целовать, сказал спокойно Тамэ.

Я аккуратно выбралась из его рук и посмотрела в лицо.

— У нас завтра бой?

— Да. Это был последний спокойный день. Завтра войска подойдут к дворцу и нападут. Мы должны выстоять, но… Все может быть, — пожал он плечами, и спокойно продолжил. — Ты есть хочешь? Я что-то проголодался.

— Тамэ! Завтра бой⁈ Завтра много народу поляжет. Какая еда? — чисто по-женски всплеснула я руками.

Нет, я, разумеется, сильная и храбрая воительница-кицунэ, но все же еще и девушка. Мне немножко можно и попаниковать. Или не немножко?

— Я сейчас, — сказал Тамэ и, отодвинув дверь, как был, то есть абсолютно голый, вышел из комнаты, аккуратно ее прикрыв.

Вернулся он очень быстро с большим подносом, уставленным вкусностями. Поставил его передо мной и, заглядывая в лицо, спросил:

— Покушай? Это вкусно! — и так улыбнулся при этом, что мне захотелось разреветься.

— Тамэ! Пообещай мне! Пообещай, что завтра не отойдешь от меня ни на шаг! — и я схватила его за запястья.

— Эм… Вообще-то я хотел это от тебя потребовать, — расхохотался он — Но так даже лучше!

Я призадумалась на мгновенье, но тоже засмеялась вслед за ним. Мы сидели на кровати, кормили друг дружку вкусностями и смеялись. Завтра бой, завтра может случиться все что угодно, но сегодняшняя ночь наша!

Тамэ еще раз медленно любил меня и довел до очередного оргазма, а потом мы все же заснули с ним, крепко обнимая друг друга.

Утром нас разбудил громкий голос его ехидного брата:

— Тамэ! Вставай! Отец зовет!

Я сладко потянулась, а вот Тамэ проворно вскочил с кровати. Он отлетел за ширму и послышался плеск воды.

— Я распоряжусь, чтобы тебе доставили доспехи и проводили к отцу. Я буду ждать тебя там и познакомлю с ним, — сказал он мне, выскакивая и начиная проворно одеваться.

— Хорошо, — кивнула я, вставая.

— Аика, я там охрану у дверей оставил. Они при тебе будут. Хорошо? Мне так спокойнее, — сказал он, хватая свои мечи и прикрепляя к поясу.

Я все еще стояла, в чем мать родила, а он уже оделся.

— Хорошо, — снова повторила я.

— Тебе еще сейчас завтрак доставят. Обязательно поешь, а то потом неизвестно когда выпадет такая возможность, — он подошел ко мне уже полностью одетый и, приподняв мое лицо, крепко поцеловал в губы.

— И когда ты все успел?

— Я старался. Мне пора к отцу. Он любит совещаться по утрам. А сразу после совещания я тебя с ним познакомлю, — сказал он и снова стал пить губами мое дыхание.

— Я быстро, — пообещала я, когда он отстранился.

Едва за Тамэ задвинулась дверь, как я, охнув, понеслась за ширму, где стоял тазик и кувшин с водой. Ну… Не богато и очень хочется ванну, но, я так поняла, мы в казармах, и рассчитывать на что-то, кроме этого, не приходиться.

Я сделала жест рукой, доставая из Инро Бакэ, и сдавленно зашипела на прохладную воду, которая полилась на мое разгоряченное тело.

— Бакэ? А что ты знаешь про доспехи самурая? — аккуратно спросила я.

— Всё знаю, могущественная хозяйка. Вы почему магией не подогрели воду? — разворчался удивленно он.

— Бакэ? Ну, магия мне понадобится на более серьезные дела. Чай, не неженка, и так смогу помыться! Не такая уж она и холодная.

У меня на родине каждое лето было приключение с отключением горячей воды. И это сейчас отключают не больше, чем на десять дней, а во времена моей молодости ее отключали на месяц, потом на три недели, а уже позже — на две. И когда ты утром вскакиваешь и сломя голову собираешься на работу, то не успеваешь вскипятить себе воды. И не стояло, пока я была молодой, передо мной дилеммы: мыть голову холодной водой или идти с грязной? Я даже вопроса себе такого не задавала. Понятное дело, — холодная вода! А согреюсь я потом.

— Бакэ? Так что там с доспехами то? — повторила я вопрос, выскакивая из-за ширмы.

*Я описала Императорский дворец Дайдайри почти так, как он выглядел и соответствовал тому периоду.