Час Кицунэ

Глава 19 Японская пословица: В младенчестве, ребенок неотрывен от тела родителей

Японская пословица: В младенчестве, ребёнок неотрывен от тела родителей, в детском возрасте — отлучают от тела, но не отпускают руку, в годы юности — отпускают руку, но не выпускают из поля зрения, в период молодости — ребёнок исчезает из поля зрения, но не исчезает из сердца.

Ах, если хочешь

Порваться ты, нить жизни,

То рвись скорее!

В живых же оставаясь,

С любовью я не справлюсь.

Напрасно гляжу вокруг.

Куда устремиться душою?

Нет такой стороны.

Весну провожая, темнеет

Вечернее небо.

Печалится взор.

О, если б найти приют,

Где осени нет!

Везде — на лугах, на горах —

Луна поселилась.

Автор принцесса Сёкуси Сикиси-найсинно — средневековая японская поэтесса, признанная одной из величайших женщин-поэтов Японии, дочь императора Го-Сиракава. Она жила в описываемое мной время и была младше моего героя Минамото-но Тамэтомо на одиннадцать лет. C 8-летнего возраста Сикиси была жрицей синтоистского святилища Камо, в 18 лет покинула храм по болезни. В 1197 на Сикиси-найсинно пало подозрение в участии в политическом заговоре, и поэтесса едва не была сослана. Впоследствии постриглась в монахини. Очень личные, «женские» стихотворения Сикиси-найсинно сквозят неприкрытой скорбью.

Перевод с японского В. Н. Марковой

— Держи меня! — прошептала я.

— Ни за что не отпущу.

Крик ребенка разорвал тишину и прокатился по дому.

— Сын.

— У вас родился сын!

— Какой большой!

Послышались радостные голоса женщин.

— Наш сын? — прошептала я, глядя на Тамэ.

Тамэ мельком посмотрел на женщин, потом на сына, пожал могучими плечами и снова сжал мои руки.

— Здоровый кричащий младенец.

— Вы посмотрите, какой он сильный. А как кричит, — заворковала одна из женщин, и я и в самом деле услышала мощный вопль нашего с Тамэ сына.

— Потом. Что с моей женой? — спросил Тамэ.

Ему что-то отвечали, что-то поясняли, кажется, про мою слабость, про кровотечение, про что-то еще.

— Тамэ! — закричала я.

Меня продолжало корежить. Потому, что если для ребенка все закончилось, то для меня все только начиналось.

— Что⁈ Что мне сделать⁈

— В храм! Неси меня в храм! Через арку Тории!

Я снова закричала. Мне сейчас казалось, что я и не мучалась много часов от боли. И что все только начинается.

— Но послед отошел. Боли должны уйти? — недоуменно спросил кто-то. — Что с ней?

Но Тамэ не слушал. Он схватил меня, как я и была, всю в крови, на руки и выскочил на улицу. Моих сухих губ коснулся ветер, и мне даже послышался запах моря.

Тамэ бежал в храм, не обращая ни на что внимания. Он влетел туда через арку Тории и внес меня, держа на руках.

— Тамэ! Положи меня на пол.

Все эти девять месяцев Тамэ таскал меня на руках. И вот теперь я просила его меня отпустить. Я прямо почувствовала, как ему это было сложно. Но он верил и доверял мне. Как тогда поверил, что нужно выпустить стрелу ниже ватерлинии по кораблю. Как тогда поверил, что в замке нужно объявить тревогу. Он поверил и сейчас.

Он уложил меня на каменные плиты храма и сделал шаг назад. На то, что он уйдет, я даже и не рассчитывала, но видела, что мы в храме только вдвоем.

С меня сносило остатки иллюзии внешности, которая каким-то невероятным чудом на мне все еще держалась. И вот уже розовые волосы разметались по полу, шесть хвостов бились о каменные плиты, меня корежило и перестраивало. Обычно это происходило в арке Тории в Долине. Там было много магии, она лилась рекой и помогала. Тут, в храме, она тоже была, но мне ее не хватало.

Мои пальцы скрючило, и я снова закричала. Я не справляюсь.

— Тамэ, — прошептала я, и слеза скатилась по щеке.

— Аика! Бери! — муж подлетел ко мне и сжал меня в руках, крепко, сильно и больше выпускать меня из объятий он не собирался. — Бери! — встряхнул он меня, прогоняя серый туман, в который я стремительно проваливалась.

— Что? — слабо прошептала я.

— Всё бери! Все что нужно! Все и бери! Жизнь мою забирай! — продолжая меня встряхивать, громко говорил он.

— Нет, — покачала я головой и шевельнула пушистыми розовыми ушками.

— Аика! Я не буду жить без тебя! Ты меня слышишь! Не буду! Бери! — и он гневно посмотрел на меня.

И я поверила. Поверила, что он и в самом деле не будет жить без меня. Он столько раз мне об этом говорил, что теперь я безоговорочно поверила. И потянулась. В Тамэ не было магии. Но была бессмертная душа, была огромная физическая ярость, и была… любовь. Любви было много, и сейчас он щедро всем этим делился со мной.

Любовь… Любовь — это магия. И я отчетливо поняла это только что, на пороге, за которым был серый туман. Любовь способна вытащить даже с самого края. Любовь — это самая сильная магия. Сильнее ее нет! Она лилась между нашими телами. Тамэ ничего не жалел и отдавал добровольно все, что мог отдать. И я брала, навеки соединяя наши души и судьбы. Скрепляя их канатами. Узы любви? Нет! У нас были стальные тросы, что оплетали нас с Тамэ и соединяли в единое целое.

И я почувствовала, как тело налилось магией, силой и лисьем огнем, и как выстрелил в пустоту мой седьмой хвост.

Тамэ крепко сжимал меня, а я прижималась к нему, и мы грели друг друга, лежа на каменном полу храма.

Я открыла глаза.

— Тамэ, — охнула я.

Я запустила тонкие пальчики в абсолютно белые волосы любимого.

— Ты вместо меня поменял цвет и стал моим белым лисом, — прошептала я и уткнулась ему в грудь.

— Ну, это малая плата за то, что мы остались живы. Я готов еще два раза поседеть, если нужно, — и он потянулся к моим губам.

Мы целовались, но потом Тамэ решительно отстранился.

— Тут холодно. И нечего тебе лежать на камне, — и он встал и подхватил меня на руки.

— Стой! Я в порядке. Больше не нужно таскать меня на руках. А то так я и ходить разучусь! — фыркнула я, привычно накладывая иллюзию.

— Вот еще! Я донесу. Пошли с сыном знакомиться?

Наш с Тамэ сын был великолепен. Я целовала маленькие пальчики и восторгалась его совершенством.

— Даже не надейся сделать из него неженку! Он вырастет воином. Как назовем? — спросил Тамэ.

— Эм… Я не знаю, — пролепетала я немного испуганно.

— Я бы предложил Сюнтэн, — сказал Тамэ.

— Сюнтэн? — удивилась я.

— Да. Это имя тут означает «царственный», — лукаво улыбнулся мне муж.

— Хорошо. Пусть будет царственный, — согласилась я.

Тамэ взял сына и вышел с ним к своим воинам.

— Мой сын! — гордо возвестил он. — Сюнтэн Сё Хаси но Минамото.

К моему огромному сожалению, молока у меня не было. Я помнила сколько получала эмоций, когда кормила своих сыновей в прошлой жизни. Но магия, что перестраивала меня после родов и дала мне седьмой хвост, полностью восстановила и переделала все мое тело, лишив его и молока. Так что, у Сюнтэна было целых три кормилицы.

Оказывается, это было огромной честью, и сразу три женщины претендовали на эту роль. Тамэ приказал взять всех трех. И это оправдало себя, потому что Сюнтэн и в самом деле ел за троих и прибавлял сильно в весе. Видимо, он собирался вырасти таким же гигантом, как и его отец.

Я полностью погрузилась в воспитание сына. Все три кормилицы остались со своими детьми жить во дворце, и у моего мальчика с самого раннего детства были побратимы. Тамэ занимался обороной острова, ездил несколько раз с делегацией в Китай, и мы принимали у себя послов.

Наша жизнь протекала без сильных потрясений, пока однажды, когда Сюнтэну было три года, к нам не приплыли с просьбой о помощи.

Старший брат Тамэ и глава их рода, Минамото-но Ёситомо, собирался снова поднять мятеж и просил Тамэ о помощи.

Но Тамэ отказал.

Когда я вечером спросила его о причинах, он ответил:

— Ёситомо предал отца. По его вине и отец, и брат погибли. Он предаст меня так же легко. Никаких братских чувств у нас нет. Я не собираюсь ему помогать.

— А если бы Юкииэ позвал? — спросила я.

— Я бы и ему отказал. Сын еще мал. Я не собираюсь рисковать тобой и им из-за непонятных амбиций братьев.

Некоторое время спустя до нас дошли известия, что мятеж не удался и войска Минамото-но Ёситомо были разбиты. Сам же он был убит собственным вассалом, Осадой Тадамунэ*, во время отступления.

— И кто теперь глава рода Минамото? — спросила я после того, как Тамэ на это известие безразлично пожал плечами.

— Его сыну сейчас тринадцать лет. Он должен наследовать отцу. Но слишком молод, — ответил Тамэ.

— А ты? — спросила я.

— Нет. Я не поплыву. Я останусь с тобой.

Я выдохнула. Сыну было всего четыре года, и я была не готова оставить его, чтобы следовать за Тамэ. О том, чтобы взять с собой ребенка на войну, не могло идти даже речи, но и оставить Тамэ я тоже не могла.

Дни потекли за днями. Я и опомниться толком не успела, как мы уже справляли десятилетие Сюнтэна.

Вспоминала ли я за эти десять лет Долину? Владыку Кицунэ? Рен и Юри? Нобу, Кио и Шиджа? Да, мне Бакэ, который все больше спал и экономил магию, приносил весточки. Я знала, что девчонки преодолели испытание на бревне и заработали следующий хвост. Впереди у них было испытание на силу и поединок, но они пока не собирались торопиться.

Никто из Учителей ко мне не приходил. Я жила не как кицунэ, а как самая обычная женщина. У меня не выходило совладать с седьмым хвостом, и он очень плохо меня слушался. То, что в Долине получалось легко, тут, в земле людей, требовало от меня колоссальных тренировок и много медитаций, на которые у меня подчас не было времени.

Тамэ взял на себя почти все функции военного правителя, ко мне же перешли все заботы его жены и правой руки. Если приходили с жалобой и прошением, то чаще ко мне. Это только казалось, что остров не очень большой. Но на самом деле территория была приличной, и населения было много. Я крутилась как белка в колесе, а мне еще нужно было уделять время мужу и сыну. Какие тренировки? Времени не было.

День рождение Сюнтэна мы отпраздновали с размахом. Это был своеобразный юбилей. Дети тут взрослеют быстрее и становятся воинами раньше. Вот и Минамото-но Ёритомо** все же возглавил клан Минамото в тринадцать лет. А мой сын выглядел почти взрослым в свои десять. Он хорошо владел мечом, был высоким и сильным — в отца. От меня ему досталась лукавая улыбка и хитрый взгляд.

Я вернулась во дворец, в котором мы теперь жили, очень поздно. Празднование затянулось, и Тамэ остался со своими воинами. В спальне я была одна.

— Бакэ? — удивилась я, когда мой тапок аккуратно показался из-за расписной ширмы.

Мы совсем недавно общались, и я не ждала его с новостями так быстро.

— Могущественная хозяйка, я предупредить пришел, — шаркая ножкой сказал мой боевой тапок.

— Что случилось? — насторожилась я, подхватывая его на руки.

— Не тратьте магию. Совсем. Даже в Инро не залезайте. Вообще не трогайте ее и на тренировках не расходуйте, — торопливо зачастил Бакэ.

— Но…

— Если из Инро что-то понадобиться достать, меня дождитесь, я достану, — продолжал торопливо убеждать меня Бакэ.

— Поняла. Все так серьезно? — вздохнула я.

— Да. Меня Нунарихён предупредить вас попросил, — и Бакэ прижался ко мне, раскинув руки веточки.

— Глава ёкаев? Тот хитрый маленький старик? — переспросила я.

— Да, — закивал Бакэ.

— И откуда ждать беду он, разумеется, не сказал, — задумчиво протянула я.

Бакэ не стал отвечать на это, и так было понятно.

Я поступила так, как велел Бакэ, но в следующие четыре года ничего не происходило. Я, впрочем, знала, что время по-разному бежит на земле людей и в Долине, и не сильно думала об этом. Я и в самом деле не пользовалась магией вот совсем. Только поддерживала иллюзию, без которой просто не могла бы жить на земле. Но много магии она не расходовала.

Я была обыкновенной человеческой женщиной вот уже четырнадцать лет.

— Мааам! — громко позвал меня мой сын, влетая в комнату. — Там папа тебя зовет. Какие-то странные три путника пришли. Отец велел тебя позвать.

— Три путника? И почему ты такой грязный? — и я потянулась, чтобы стереть песок со щеки сына.

Он ловко увернулся, но это было и немудрено, так как Сюнтэн давно был намного выше меня и лишь немногим уступал в росте отцу.

— Ну, мааам, — басом прогрохотал детинушка. — Ты не слышишь? Там три мужика пришли! Папа нервничает.

— С чего ты взял? — насторожилась я и посеменила на выход.

— У него глаза злые стали. И кулаки он пару раз сжал. Верный признак, — идя за мной сказал сын.

Я уже представляла, кого увижу на пороге. И это мне совершенно не нравилось.

Во внутреннем дворе стояли три фигуры. На них были довольно затрапезные серого цвета кимоно, местами, как мне показалось, даже грязные и рваные, а на головах дешевые крестьянские соломенные шляпы. Красавцы просто! Три богатыря! Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец, который тридцать три года на печке лежал. Вот и мне бы тридцать три года их не видеть!

Я склонилась в приветственном поклоне и вежливо сказала тихим голосом, без малейшего следа эмоций:

— Рада вас видеть! Проходите пожалуйста, — приглашая всех троих во дворец.

Эта троица легко могла разнести весь наш островок вместе с жителями на составляющие сильно не напрягаясь.

Друг Тамэ и властитель острова уже давно был слишком стар, чтобы управлять делами, и почти все его обязанности, за неимением наследника, взял на себя Тамэ. Поэтому мы и жили уже давно во дворце. После смерти правителю должен был наследовать мой сын. Меня считали его сестрой, и все уже за четырнадцать лет даже и забыли, что это вовсе и не так.

Я разливала чай, и при этом руки мои даже не тряслись. Вот совсем. На самом деле я чего-то такого подспудно и ждала. Не могло это затишье длится слишком долго. И, видимо, час настал.

Тамэ одним взглядом спросила меня, нужно ли ему присутствовать, и я только покачала головой. Муж схватил любопытного Сюнтэна за рукав и потянул на тренировку. Вот это правильно! Пусть пар выпустят и успокоятся немного.

Молчанье длилось довольно долго. Мы пили чай и виду не подавали, как все напряжены. Должно было случиться что-то очень серьезное, если они оставили Долину и пожаловали ко мне все втроем.

— Владыка Кицунэ хочет с тобой поговорить, Аика, — первым не выдержал Шидж.

— И это не приказ. Это скорее просьба, необязательного характера, — с тонкой улыбкой сказал Кио.

Шидж выглядел мальчиком. Он не менялся, и только ушей и хвостов его видно не было. Кио был дряхлым стариком и постарел он еще больше, как мне показалось. А вот Нобу не изменился, просто был не таким уж красавцем, как в Долине.

— Есть такие просьбы, которые равнозначны приказу, — усмехнулась я.

— Нет. Это не приказ, — сказал Нобу. — Но если ты не придешь, то Рен и Юри выйдут на испытание на силу уже сейчас. А они обе не готовы. Поединок все еще смертельно опасен для обеих.

— Что⁈ — пораженно спросила я. — Он угрожает им?

— Нет, — покачал головой Кио, делая глоток из чашки. — Просто, если ты вернешься в Долину, он сделает так, что испытание для них отложиться. А вот если нет, то вмешиваться не будет.

Я скривила губы. Ну да, конечно. Так я и поверила!

— Аика… Он не гарантирует, что тут пройдет несколько дней. А еще Владыка Кицунэ не обещает, что ничего не случиться с твоими близкими. Тебе нужно выбрать, — сказал Шидж, и мне показалось, что его зубы скрипнули.

— Разве тут есть выбор? По-моему, все очевидно. У меня муж и сын. И они погибнут. И две подруги, которые благодаря выдержке и смекалке вполне могут пройти очередное испытание. Я его прошла, тоже не сильно готовая к нему, и тем не менее справилась. Владыка Кицунэ дал мне слово, что я буду с Тамэ до конца. Он не может его нарушить, и поэтому сейчас это всего лишь просьба. Которую я могу, вежливо при этом поблагодарив, легко игнорировать, — спокойно, не смотря ни на кого, сказала я.

Но все же я заметила реакцию каждого. Все трое ожидали такого ответа, и он не был для них неожиданным.

Я собиралась торговаться. И получить всё, что они могли мне предложить. А я уверена, что им было что мне сказать. Так и оказалось.

— Аика, я могу пообещать тебе, что на всю жизнь твоего сына останусь с ним рядом, — начал Шидж. — Буду защищать, наставлять и помогать ему. Он рядом со мной проживет длинную, полную событиями жизнь. Он войдет в историю и будет храбрым воином. Я буду на протяжении всей его жизни его учителем. Если…

— Если я сейчас уйду в Долину, — скривилась я.

Это было очень щедрое предложение. Я знала, что Шидж талантливый учитель, и рядом с ним мой сын будет в безопасности.

— Но Тамэ ты безопасность не обещаешь. Нет! — упрямо не согласилась я.

Все трое переглянулись, и Кио серьезно сказал:

— Тамэ пообещал, что отдаст все что угодно за то, чтобы ты была с ним рядом. С него снимут это обещание. Это все, что мы смогли для тебя выторговать. Если он поостережется, то останется рядом с сыном, Шиджем и выживет. У вас тут годами на острове ничего не происходит.

Я опустила голову и задумалась. Во всем этом чувствовался подвох, но… Это обещание Тамэ меня пугало. «Все что угодно» — может быть и его жизнь. И он готов будет ее отдать.

— Аика… Мы все трое будем тебе должны! — подал голос Нобу.

— Все трое? — приподняла скептически бровь.

— Да! Девочки… Они не готовы, — отвел глаза Кио.

— Вспомни Такэ… — тихо попросил Нобу.

Я прикрыла глаза, и передо мной встала красноволосая лисичка, которая сражалась с длинношеем ёкаем, и как она проиграла.

— Аика, пожалуйста, — попросил Шидж.

— Я поговорю с мужем. Не могу принять одна такое решение, — пошла на уступки я, но я знала, что он ответит.

Тамэ пришел разгоряченный после тренировки с сыном. Он молча выслушал, попивая чай, мой слегка подкорректированный рассказ. Кивнул, когда ему напомнили про обещание, которое он дал.

— Тебе угрожает опасность? — ожидаемо спросил он.

— Нет, — покачала я головой, немного, всего чуть-чуть лукавя.

В Долине совершенно невозможно что-то предугадать.

— То есть ты съездишь, навестишь родственников и вернешься. Когда? — снова спросил он.

Я посмотрела на Кио, понимая, что только он даст правдивый ответ.

— Месяц, если все пойдет так, как мы планируем. И год — это если что-то пойдет не так.

— Аика, я дал клятву. И вот теперь они готовы ее вернуть. Они просят всего лишь год без тебя. Я справлюсь. Будет сложно, но я справлюсь. Год — это не вся жизнь, — сказал он.

Я потерла тонкими пальцами виски. Вот теперь, по сути, у меня и выбора не было. Я не могу на самом деле проигнорировать завуалированный приказ Владыки Кицунэ. Мне за него так много всего пообещали. Тамэ сильный воин. И в самом деле, что может случиться? К тому же я могу вернуться и через месяц. А вот если ослушаюсь, все может кончиться уже не так радостно. Неизвестно, что потребуют у Тамэ отдать. Неизвестно, справятся ли подруги. И совершенно не понятно, как отреагирует Владыка Кицунэ на мое своеволие.

— Хорошо, — кивнула я.

— Спасибо, Аика, — улыбнулся Кио.

— Мы твои должники, — расслабился Нобу.

— Познакомь меня перед отбытием с сыном, — сказал Шидж, на глазах меняя иллюзию.

Тамэ изумлённо смотрел на это, но, как обычно, лишних вопросов не задавал.

Шидж стал старше. Не сильно старше, но все же уже не казался ровесником моему сыну.

Собирать мне было особенно и нечего. Я познакомила Сюнтэна с Шиджем. Сын исподлобья недоверчиво посмотрел на худощавого Шиджа. Вот уверена, его ждёт сюрприз.

А потом я уединилась в нашей спальне с Тамэ.

— Пообещай мне, что ты никуда не полезешь!

— Куда? — удивился Тамэ. — Это вообще-то я хотел тебя попросить!

— Нет, я!

— Нет, я!

И Тамэ поцеловал меня. Я позабыла все на свете, запуская пальцы в его седые волосы.

— Будь осторожна. Я буду ждать тебя.

— И ты! Будь осторожен! Я люблю тебя.

— Ты моя жизнь, — сказал Тамэ, и я знала, что это правда.

Мы втроем направились к арке Тории за пределами замковых стен. В храме замка мы переместиться не могли. На остров наползали сумерки, и я постоянно оглядывалась.

Тамэ, Шидж и Сюнтэн стояли и провожали нас.

Я понимала, что возможно иду в ловушку, но не могла поступить иначе.

*Минамото-но Ёситомо — японский политический деятель и военачальник конца периода Хэйан. Старший сын Минамото-но Тамэёси и брат моего героя и в самом деле погиб от руки собственного вассала, когда отступал после поражения от войск Тайра.

**Минамото-но Ёритомо — основатель первого в Японии сёгуната Камакура и первый его правитель. Моему герою он приходиться племянником и сыном его старшего брата Минамото-но Ёситомо. Минамото-но Ёритомо родился в Хэйан, тогдашней столице Японии, известной сегодня как Киото. Клан Минамото почти через двадцать лет после описываемых мной событий объединился во главе с Минамото-но Ёритомо и захватил власть. Ёритомо взял себе титул «сёгун», который означал «карающий варваров великий генерал».

Минамото-но Ёритомо был первым сёгуном Японии. С 1192 года вся власть сосредоточилась в его руках. Умелый организатор, Минамото-но Ёритомо позволял другим командовать в сражениях и убивать за него его соперников. Сыновья Ёритомо — также стали сёгунами. «Портрет Минамото-но Ёритомо» — эталонное произведение японского портретного искусства.