Час Кицунэ

Глава 6 Японская пословица: В улыбающееся лицо стрелу не пускают

За ночь вьюнок обвился

Вкруг бадьи моего колодца…

У соседа воды возьму!

Я и забыла,

Что накрашены губы мои…

Чистый источник!

Спящий мотылек!

Что увидел он во сне?

Крыльями взмахнул.

Автор Тиё-ни, Тиё Фукуда, Тиё из Кага — японская поэтесса, наиболее известная из женщин-хайдзинов. О жизни Тиё известно немного. Считается, что она родилась в провинции Кага, в отрочестве прислуживала местному учителю хайку и уже в 16–17 лет сочиняла сама и пользовалась достаточно широкой известностью. В 1753 году Тиё стала монахиней. Тиё-ни значит монахиня Тиё и провела остаток жизни в монастырях. Тиё была прямой продолжательницей Басё, ученицей его учеников. Её хайку отличаются простотой и эмоциональной свежестью.

Перевод с японского В. Н. Марковой

На следующее утро я встала очень рано. Но я только и успела сбегать к речке, а Тамэ уже стоял рядом.

— Куда без меня убежала? — сурово поприветствовал он меня.

— А что? — не поняла я.

— Не ходи больше одна никуда, — все так же хмуро сказал он.

— Всё так серьезно? — насторожилась я.

— Да. Не думаю, что вот так, в открытую, решатся напасть на деревню кузнецов и плавильщиков. Поэтому мы и возвращаемся. Но все же, пока мы туда не добрались, не отходи от меня.

Я кивнула. Если мне угрожает опасность, то не меньшая грозит и ему. А я не хочу рисковать и не допущу, чтобы он погиб, пока это в моей власти.

— К тому же там мои братья и остальной мой отряд. Там мы будем в безопасности.

Мы отправились, как только наскоро перекусили. Тамэ тревожно оглядывался и был недоволен медленным продвижением нашего маленького отряда, но я наотрез отказалась их оставлять и идти одним налегке.

— Но почему?

— Потому, что если на старателей решат напасть, то они обречены. С нами есть шанс отбиться. А если решат напасть на нас, то все равно выследят и нападут. А так у нас будет больше людей, а значит больше народу будут отвлекать нападающих. У нас тоже больше шансов отбиться с большим количеством рабочих. Тем более, у них вон есть палки. И тогда смысл разделяться? — в свою очередь спросила я.

— Хорошо, — недовольно согласился Тамэ.

«Не прав был Кио. Он прислушивается ко мне. Нужно разбираться в ситуации и решать, что делать. Может быть, я могу что-то и посоветовать? А то понятия не имею, кто у нас нынче император. Чем дышит и что делает!» — думала я, пока мы брели впереди нашего небольшого отряда.

На ночевку мы не стали располагаться. Мы зажгли факелы и продолжили путь. Быки устали, но, рабочие предпочли двигаться дальше вместе с нами, а не ночевать одним в лесу, где кроме тигров теперь могут быть и чужие воины.

Рано утром рабочие все же остановились на отдых, когда до деревни оставалось совсем немного. Тамэ сказал, что немедленно, как только мы доберемся до деревни, пошлет к ним отряд сопровождения.

Я вымоталась почти за сутки без сна и отдыха и вот такого длительного пешего перехода. Да, темп был не быстрый, но все же я притомилась. Поэтому, когда мы увидели впереди домики деревеньки, я вздохнула с облегчением. А нам на встречу уже двигался отряд, видимо посланный одним из братьев. И точно. Впереди шел Минамото-но Юкииэ, а за ним следом небольшая группа воинов.

Братья приветствовали друг друга легкими поклонами, а потом и вовсе обнялись и похлопали друг друга по плечам.

— Юки, так и думал, что ты не устоишь и двинешься нам на встречу в поисках хорошей драки, — сказал Тамэ.

— Вы не останавливались в лесу на ночевку? — угадал Юки.

— Нет. Я не рискнул.

— И правильно. Мы заметили небольшой отряд незнакомых самураев. Он был маленький, скорее всего — разведчики, но лучше не рисковать. Ты правильно поступил, — кивнул Юки.

Мы отправили на охрану волов и железной руды нескольких самураев, а сами двинулись к деревне.

Нас почтительно встречал глава деревни, кланяясь постоянно и ласково улыбаясь. И вот что характерно: меня и Нобу так не встречали, когда мы прибыли. Почти тут же нам выделили комнаты, и это было не то помещение, что мы делили с Учителем Итиро. Тамэ распорядился о комнате лично, и сам удостоверился, что моя комната рядом с его, и там есть все необходимое. Низко кланяясь, вошла девушка и предложила мне пройти в баню. Я бы посчитала ее волшебницей, если бы не знала точно, что это не так!

Баня… После мытья в холодной речке она мне показалась верхом блаженства и комфорта.

Японская баня многолика. Есть большие круглые деревянные бадьи, их еще ставили на улице в моем прежнем мире. Но тут они были как снаружи, так и внутри помещения. Они топились дровяной печью. Такая баня называется фурако. А еще есть офуро. Это тоже такие большие кадки. Но только наполнены они кедровыми опилками или галькой. В них ты лежишь и скорее отдыхаешь, а не моешься. Офуро чаще всего дополняет фурако и служит скорее для духовного очищения и отдыха, а не телесного омовения. Ну и еще есть сенто* — это что-то вроде бассейна, в котором можно немного поплавать. Как ни странно, все три вида присутствовали в деревне.

Баня стояла отдельным домиком, и девушка меня туда проводила.

Меня тут же окружили несколько банщиц. Мне сразу же вспомнился тот жуткий монстр, Ака-намэ из бань, с длинным языком, которым пугала меня Рен. Фу! Но здесь его не было. Я проверила магией, прежде чем войти. Баня содержалась в идеальной чистоте. Но просто, наверное, потому, что деревня была рассчитана приезд и постой богатых людей. И мечи тоже себе могли позволить только богатые люди. А они привыкли к хорошим условиям проживания.

Я отдала свое тело в руки заботливых девушек и полностью расслабилась. А потом и вовсе погрузилась в полудрему, пока они колдовали надо мной: разминали, мазали всякими составами, восхищались гладкостью моей кожи и отсутствием лишних волос, даже спустя месяц жизни на железном прииске. Не рассказывать же мне им, что всех этих проблем у магической лисички просто нет?

Я вышла из бани в сопровождении девушек, которые весело хихикали, и я посмеивалась вместе с ними. Потому что мы обсуждали мужчин. Ну а кого еще? Девушки не были юдзё. Проституток в баню со мной не пустили бы. Те жили в отдельном домике и ублажали по ночам приезжих господ. А это были просто прислужницы, и посплетничать о мужчинах им очень хотелось.

Я вот такая, вся разгоряченная, и впорхнула в дом, чтобы почти сразу же столкнуться со всеми тремя братьями.

Девушки тут же склонились в три погибели, приветствуя аристократов. Я же склонилась просто в приветственном поклоне. Потому что и поклоны различались, и мне не пристало вот так сгибаться. Я выпрямилась и прямо посмотрела на Тамэ. На мне было богато расписанное кимоно, которое я достала из своей Инро. Оно было великолепно. И вообще, я вся сама была очень хороша после бани. На губах играла легкая улыбка, и я смотрела на совершенно ошарашенного Тамэ.

— Какая ты красивая… — вдруг протянул он.

За его спиной выдохнул Ёсихиро, а вот Юки сдавленно сглотнул.

«Эк их разобрало-то? Вроде бы и обычная я? Ничего нет сверхъестественного? Я сама лично себя рассматривала в бане и точно знаю!».

— Ты присоединишься к нам за ужином? — снова обретя дар речи спросил Тамэ.

— Обязательно, — кивнула я.

— Мы пойдем, — сказал Тамэ и погнал братьев почти пинками на выход.

Все трое, уходя, поминутно оглядывались. Стайка девушек развеселилась окончательно. И они, кланяясь, предложили свои услуги, чтобы приготовить меня к ужину. Я согласилась. Кимоно сзади я могла бы и сама завязать магией, но вот макияж и прическа мне не давались, в отличие от Рен.

К ужину я вышла в традиционной одежде. Это было и не сравнить с нашей первой встречей с братьями, когда они меня видели выскочившей из двери в серой рубашке, непонятных штанах и с двумя клинками. Я, от изящной прически, украшенной причудливыми шпильками и цветами, и заканчивая маленькими ножками, обутыми в красивые расписные дзори — была само совершенство. С макияжем я тоже не переборщила. Восхищенный вздох девушек, когда я была готова, подтверждал, что выгляжу я великолепно.

Я много раз ужинала с тремя более чем требовательными девятихвостыми лисами, и этикет чайной церемонии и ужина в целом отскакивал у меня от зубов. Мне казалось, разбуди меня среди ночи, и я все равно ничего не перепутаю.

При этом я умела вести беседу на разные темы и поддерживать ее, даже когда речь заходила о незнакомых мне вещах. Умело вставленные вопросы и моя заинтересованность позволяли беседе литься плавно и не прерываться.

Я постаралась произвести впечатление не только на Тамэ, который об этом знал, и его впечатлял разве что только мой внешний вид. Он не привык меня видеть так причудливо убранной. Мне хотелось произвести впечатление и на его братьев. Нет, не потому, что я хотела вызвать ревность или по-женски заинтересовать их. Нет. Но они были семьей Тамэ, и мне казалось важным понравиться им.

Мне это удалось. На меня смотрели с нескрываемым восхищением.

В конце ужина выяснилось, что я умею играть на Гаку-бива. Это музыкальный инструмент, по форме напоминающий большую грушу. Я так его про себя и называла — груша. Длинная и желтая, спелая и красивая. У нее были четыре струны, и из нее можно было извлечь довольно специфичные звуки. Но мне нравилось. И я с удовольствием приняла предложение сыграть на ней. Я знала, что умение играть на этой спелой груше входило в число наиболее важных умений среди аристократов.

Я села прямо и скрестила ноги, а грушу положила на колени горизонтально. Груша была довольно большой, примерно около метра, и ширина ее была в полметра. На меня смотрели зачарованно и чуть было рты не открыв от удовольствия.

«Как бы они меня не слопали, не оставив ни рожек, ни ножек, а только заколки из прически», — хмыкнула я про себя я и принялась извлекать мелодию при помощи небольшой костяной пластины. При этом я, играя, ухитрялась пальцами левой руки прижимать струну к ладу, но смотреть не на струны, а на своих зрителей, улыбаясь им и заглядывая в глаза.

Когда я закончила, в комнате стояла просто оглушительная тишина, которую разорвал звук упавшей посуды за дверью.

Тамэ живо вскочил на ноги, чтобы, отодвинув дверь, увидеть там молоденького парнишку, торопливо собирающего разбитую посуду. Мальчишка склонился в три погибели и принялся лепетать, что он заслушался. Что груша, ну… в смысле Гаку-бива лежит тут давно, но никто еще так на ней не играл.

Тамэ хмурился и я поняла, что нужно спасать мальчика. Я захлопала в ладоши и рассмеялась.

— Спасибо. Мне очень приятно, — улыбнулась я парню.

А вот Тамэ и братьям приятно не было, но все же Тамэ улыбнулся мне и задвинул дверь, отсекая мальчика от нас.

Когда Тамэ вернулся на место и сел, Ёсихиро сказал:

— Не думаю, что он подслушивал. Да и не обсуждали мы ничего важного.

— Уверен в этом, — кивнул Тамэ.

Дальше вечер протекал спокойно и без внезапных всплесков. Уже давно спустилась ночь, и пора было расходиться, но я заметила переглядывания мужчин и решила взять все в свои руки. Я встала, поклонилась и сказала традиционные слова, что рада была их видеть, но завтра выплавка стали и рано вставать. И тут же увидела тяжёлый взгляд, которым пригвоздил братьев Тамэ. И это подействовало. Ёсихиро и Юки медленно и нехотя встали. Но уходить не спешили.

— Она ещё не принадлежит тебе, брат. Мы могли бы… — вдруг начал вполне миролюбиво самый младший Юки.

Скорости, с которой вскочил на ноги Тамэ, мог бы позавидовать и Шидж.

— Это не обсуждается, — нахмурился он и сурово сдвинул брови.

— Уверен отец бы… — поддержал младшего брата Ёсихиро.

— Как только попадем к отцу, я женюсь на ней, и это тоже не обсуждается! — продолжал припечатывать Тамэ.

Я совершенно не хотела, чтобы братья ссорились, и мне пришлось быстро выбирать. Я маленькими шажочками просеменила к Тамэ и встала рядом с ним, положив маленькую ручку на его огромный локоть.

Это произвело впечатление. Ёсихиро и Юки сделали несколько шагов назад, и Юки недовольно буркнул:

— Ну вот почему ему так везет всё время? И наследует он, и сильный самый, и лучшая девушка тоже ему?

А вот Ёсихиро хлопнул его по плечу и миролюбиво сказал:

— Он не старший, а средний. Ты вдруг позабыл про Ёситомо?

— Забудешь его, как же! — оскалился Юри, и было видно, что старший брат у этой троицы не в почете.

— Вот именно! И никто не мешал тебе первым броситься за ней мыть руду на реке. Но ты сидел в комфорте в деревне целый месяц. Следующий раз будь быстрее. Я вот тоже не сообразил. А Тамэ успел первым, так что всё честно, — и Ёсихиро развел руками улыбаясь.

Юки кивнул, признавая правоту брата. Они отвесили мне положенный поклон и вышли за дверь.

— Ага! Только вот где теперь такую еще найдешь? — донесся до меня расстроенный вопрос Юки.

— Да ладно тебе расстраиваться! Пошли в дом к юдзё? Развлечёшься с той голосистой, что так звонко кричит! И выкинешь весь этот вздор из головы! Найдет тебе отец достойную первую жену. И не хуже. К тому же на такой жениться нужно. А молод ты еще для этого.

— Да не сильно моложе тебя!

— А я и не собираюсь пока. И тебе не советую! — расхохотался Ёсихиро, а я облегченно выдохнула.

А потом повернулась к Тамэ и прижалась к нему всем телом.

— Вы же не поссоритесь из-за меня? — спросила я.

— Нет. Все честно. Я и в самом деле первым успел, — самодовольно хмыкнул Тамэ, обнимая меня.

Я же обняла его в ответ и, подняв голову, провела ладошкой по его щеке, которую украшали шрамы.

— Мой воин, — сказала я и потянулась к его губам.

Тамэ застыл огромной каменной скалой. Я же, привстав на цыпочки, прижалась к его рту губами и юрким язычком начала ласкать его. Руки Тамэ на моей талии напряглись, и он явно собирался что-то возразить, и даже приоткрыл рот, в который я тут же проникла язычком углубляя поцелуй. Когда наши языки встретились, это было похоже на маленький взрыв. Я обняла Тамэ за шею и крепче прижалась к нему. Я продолжала его целовать, но он вдруг резко оторвал меня от себя и отстранился.

— Я… Мне пора! — только и успел сказать он, прежде чем выскочить за дверь.

Хорошо хоть она была приоткрыта, а то бы он снес ее. Я стояла и трогала свои губы, на которых еще чувствовалось тепло его дыхания.

«Нда… Нужно с этим что-то делать… Не могу же я, и в самом деле, за него замуж выйти? Этого, боюсь, Владыка Кицунэ точно не одобрит!», — хихикнула я.

Я не чувствовала какой-то вины за собой. Я просто жила. Тамэ мне нравился, и я не хотела его потерять. И, что уж скрывать от самой себя, я бы с удовольствием ощутила на себе всю тяжесть его тела в постели. Но вот у него с этим явно были сложности, и он, похоже, твердо решил не позволять себе ничего до свадьбы, которая в мои планы не входила.

Я вернулась в свои комнаты и, укладываясь спать, размышляла над сложившейся ситуацией. Мне отчаянно не хватало Юри и Рен. Мне был нужен совет. Что мне, собственно говоря, делать дальше? Но подруги были далеко и посоветовать ничего не могли.

И я решила, что будь что будет. Я получу оружие, а потом решу. Может, и Нобу вернется к тому времени?

Утром, когда я вышла вслед за служанкой и направилась в плавильню, и следа не было от той утонченной красавицы, что вчера развлекала троих аристократов приятной беседой и игрой на груше… ой, на гаку-бива. На мне было серое кимоно, простое и незатейливое, а под ним штаны и рубаха от кэйкоги для тренировки, такого же цвета. Волосы туго убраны, и не было сложной прически и украшений. И я уже не говорю про косметику на лице. Я была сама серость и неприметность.

Огромная сложноустроенная печь меня поразила. С двух сторон от нее были огромные ножные мехи, на которых помещалось сразу четыре человека, и получалось, что их качали ногами и своим весом сразу восемь мужчин. Я сообразила, что для того, чтобы достичь нужных температур, необходим постоянный приток кислорода.

Огромные мешки с рудой и углем стояли тут же, под навесом. Угля было просто невероятное количество. Я помнила из школьных занятий, что чистое железо слишком мягко и пластично, и только после соединения его с углеродом, который как раз и содержится в древесном угле, мы получаем твердую поющую сталь.

Служанка подвела меня к дверям и, указав, что я могу войти внутрь, сама же посеменила прочь. Я знала, что женщинам там нет места. Я и все ученицы Нобу, Кио и Шиджа были исключением.

Я осторожна вошла в полутемное помещение и почти сразу же меня утянул в сторону один из мальчишек, прислуживающих при кузне.

— Я буду тебе помогать, — сказал он. — Мне Джун про тебя рассказывал, ты вылечила его ногу. Он сказал, ты хорошая, — и мне несмело улыбнулись.

Паренек был забавный, и я кивнула и улыбнулась ему в ответ.

В огромную печь с помощью плетеных полукорзин сыпали уголь.

Между тем сам железный песок несколько рабочих смешивали с водой.

— Зачем они это делают?

— Если этого не сделать то, когда его поднесут к огню, он просто разлетится вверх, ответил паренек, — Вон, видишь, мастер за ними наблюдает? Если влить слишком много воды, то печь разопрет от пара, и она лопнет. Рванет и ничего не останется от кузни.

— Ох… — испугалась я, — А как они это определяют?

— На глаз. Мастер точно знает. Одно из испытаний на звание мастера заключается в том, чтобы точно это знать, — авторитетно сказал мальчик. — Смотри, железный песок должен стать комковатым.

— Тебя как звать-то? — спросила с улыбкой я.

— Иоширо, — ответил, улыбаясь в ответ, мальчишка.

Я как завороженная смотрела, как прямо на пылающие в печи древесные угли аккуратно сыпали железный песок специальными лопатами. И так это и чередовалось. Подходили одни рабочие и корзинами высыпали древесный уголь в печь, потом подходили другие и сыпали в печь железный песок. Все это горело и соединялось вместе. Этот процесс не прерывался ни на минуту.

Я пришла в кузню утром, но началось это священнодействие на рассвете и будет продолжаться весь день и всю ночь. Мужчины на мехах менялись, рабочие тоже. Все сновали туда-сюда, и печь постоянно горела.

— Слушай, Иоширо? Но ведь железный песок, он же грязный? Как он там внутри чистится-то? — призадумалась я, размышляя и разговаривая скорее сама с собой.

Я помнила про шлаки из курса химии, но вот только плохо. И я так думала, что у мальчишки с ней вообще беда, но он меня огорошил ответом.

— Так грязь становится жидкой и стекает на дно, а железо — оно мягкое, а не жидкое, и остается чуть выше. Вон там заслонку видишь? Ее открывают и всю эту грязь вынимают. А то, что пойдет на меч, оно выше, — пояснил он мне.

— Потрясающе, — выдохнула я.

— А то! — довольный произведенным впечатлением сказал парень.

Весь день так и происходило. Сыпали железный песок и уголь, а потом разбивали и убирали лишние примеси. В плавильне было жарко и грязно от летящего угля и железной пыли. Пришел Тамэ и попытался меня вытащить из плавильни. Я вышла с ним, но наотрез отказалась уходить. Я сообразила, что мне нужно делать, почувствовав сталь внутри печи. Огромное раскаленное вязкое ядро притягивало меня и манило. И я охотно отдавала ядру свою магию. Я готова была выйти и подышать, перекусить и, главное, попить воды, но не желала оставлять печь надолго одну. Тем более так я была уверена, что она точно не взорвется.

Тамэ нахмурился и спросил:

— Тебе это так важно?

Я кивнула.

— Хорошо. Я останусь с тобой, — вдруг постановил он.

Тамэ не просто остался, — он включился в работу. И подменял то одного то другого уставшего рабочего. Я смотрела на его обнаженный торс, виднеющийся в распахнутой рубахе, и облизывалась. Мне нужен этот мужчина с каждым днем всё больше.

Так продолжалось всю ночь.

На рассвете я вывалилась из плавильни и вместе с Тамэ смотрела, как восходит солнце. Я вымоталась и отдала много магии, но не жалела ни на минуту о времени, проведенном рядом с Тамэ в плавильне.

И вот сейчас, смотря на восход, понимала, что вот так, с каждым новым лучиком, и зарождается любовь…

*Я описала существующие сегодня виды бань в современной Японии. У меня сказка. А в сказке героиня может себе позволить ходить чистой. На самом деле гигиена не была в описываемое мной время на таком высоком уровне. Все это появилось несколько позже.

**Бива — японский струнный щипковый музыкальный инструмент. Бива появилась в результате адаптации китайского инструмента пипа, привезённого в Японию не позже VIII века. Самые распространённые виды бивы — сацума-бива и тикудзэн-бива, но первые получившие распространение в Японии разновидности бивы — гаку-бива.

Термин бива происходит от китайского слова «пипа» и объединяет ряд японских музыкальных инструментов лютневого семейства. Большинство жанров музыки для бивы — аккомпанирующие сказителям, однако имеется несколько чисто инструментальных жанров. На раннем этапе бива ассоциировалась с аристократией, буддийскими священнослужителями, самураями, и стала инструментом образованных молодых горожанок. Популярность бивы упала после окончания Второй мировой войны. Современные гейши исполняют традиционную музыку на Сямисэне — трёхструнный щипковый музыкальный инструмент с безладовым грифом и небольшим корпусом. Сямисэн звучит на мой взгляд гораздо интереснее и мелодичнее. Но он появился в Японии гораздо позднее описываемых мною событий.