Час Кицунэ

Глава 21 Японская пословица: Муж с женой должны быть подобны руке и глазам: когда руке больно глаза плачут, а когда глаза плачут руки вытирают слезы

Я сравнивала так часто

С благоуханием твоих одежд

Запах сливовой ветки,

Что научилась предсказывать

Время ее цветенья.

Автор Идзуми Сикибу — японская писательница, прозаик и поэтесса конца Х — начала XI веков. О молодости Идзуми-сикибу известно мало. Её отец, Масамунэ Оэ, был губернатором, мать — фрейлиной императрицы при дворе императора. Подлинное имя поэтессы неизвестно. Приблизительно в двадцатилетнем возрасте Идзуми выходит замуж за Татибана Митисада, ставшего позднее наместником провинции Идзуми. От их союза появилась на свет дочь Косикибу, впоследствии ставшая поэтессой, как и её мать. Вскоре Идзуми уехала в столицу, чтобы ухаживать за больной императрицей. Отношения между нею и Татибаной стремительно портились, и в результате муж и жена расстались. Поэтесса состояла в романтических отношениях с принцем Тамэтака, сыном императора, однако вскоре он смертельно заболел и скончался. Позже у неё был роман с Ацумити, младшим братом Тамэтака, но он тоже скоро скончался. Все это подробно описано в дневнике «Идзуми-Сикибу-никки». Идзуми-Сикибу входит в число «тридцати шести величайших поэтесс» японского средневековья.

Перевод с японского языка Т. Л. Соколовой-Делюсиной

Еще когда я только вышла из домика для испытаний в лабиринт, я невольно подняла глаза кверху и увидела шпиль замка Владыки Кицунэ. Весь парк перед замком и стал запутанным переплетением сумрачных дорожек, которое нужно было пройти. Я вспомнила, сколько трудов мне стоило первый раз его преодолеть. В этот раз легче не станет.

И поэтому, когда я вывалилась из лабиринта у ступенек дворца, то я не удивилась. Правда, в тот момент я уже утратила способность чему-то удивляться.

У меня, так же, как и у многих, был период в жизни, когда я зачитывалась советской фантастикой, и я очень хорошо помнила свои впечатления от романа братьев Стругацких «Пикник на обочине». Не менее сильное впечатление на меня произвел и Андрей Тарковский с его фильмом «Сталкер». И я до сих пор помню «Мясорубку», которую нельзя было пройти, потому что она требовала жертву, перемалывая одного из героев и забирая у него жизнь. А вот в фильме герои «Мясорубку» прошли, и помню, как я тогда удивилась: «Кто-то же должен был погибнуть?»

Я шла через лабиринт, попадала в ловушки, не выпускала клинки из рук, экономила магию и использовала ее только тогда, когда другого выхода просто не оставалось. Я все время держала эту мысль в голове: «Я не буду тем, кто погибнет!»

Был ли лабиринт похож на оживший кошмар? Да. Именно им он и был. Приходилось не только размахивать клинками, но и думать и вспоминать все знания, что у меня были. Весь накопленный мною опыт, все книги, которые я успела к тому времени прочесть, и всех ёкаев, которых успела изучить.

Мне повезло, что я сразу это поняла, буквально на первой же развилке встретив Каппу*. Это один из самых распространенных ёкаев, похожий на помесь черепахи, лягушки и человека. Он нестерпимо вонял рыбой и протянул ко мне свою противную лапу, намереваясь затащить меня под болотную кочку, на которой сидел.

Я сразу зацепилась глазами за блюдце, что было у него на голове, и в котором плескалась вода. И вспомнила, что оно всегда должно быть заполнено водой, иначе каппа потеряет свою силу или даже умрёт.

Я проворно убрала в ножны клинки и склонилась в поклоне, как будто передо мной был император, ну, или Владыка Кицунэ. Каппа опешил и поклонился мне в ответ. Вода пролилась и я, тут же, не тратя времени и сил, отправила его обратно в его болото.

На одной физической и магической силе мне было не выбраться, поэтому я замедлилась и стала обдумывать стратегию, наблюдая за очередным монстром из-за угла.

Были в лабиринте и загадки и даже пазлы, что я когда-то так долго собирала в домике. Были и склизкие противные твари, которых я уже убивала, и это нужно было снова преодолеть. Ну, и не все ёкаи были такие относительно безобидные, как Каппа. Мне приходилось не только думать, но и сражаться, и сражаться.

И ближе к концу лабиринта силы мои стали истончаться. Я все меньше была способна соображать и все больше рассчитывала на силу, ловкость и выносливость.

Я была вся в крови, в слизи, в болотной жиже, в гное и еще бог знает в чем, когда все же вывалилась из лабиринта.

Такое уже было. Опять передо мной сиял замок Владыки Кицунэ во всем его великолепии, а я была на пределе своих возможностей и похожа на грязное чудище.

До арки Тории, что стояла как раз перед ступенями замка, я дохромала, опираясь на меч, как на трость. Ножны были надежными, и я могла себе это позволить.

Я выдохнула и шагнула в арку Тории, с наслаждением чувствуя и магическое насыщение, которое наконец-то до краев наполнило все мое тело, и очищение, и свежую прекрасную одежду, соответствующую для визита к Владыке Кицунэ.

У замка меня никто не встречал. Никто не помог мне подняться с колен, на которые я все же упала прямо на ступеньках крыльца. Я обернулась, чтобы увидеть, как исчезает лабиринт, и вместо него снова появляется сад Владыки Кицунэ.

Другого выхода, кроме как идти на прием к Владыке, я не видела. Я шла по коридорам в уже известную мне комнату, но неожиданно никого в ней не обнаружила. Я рассматривала розовых кицунэ, кружащихся в розовом вихре, и понимала, что мое собственное изображение не улучшилось. Наоборот, оно стало еще примитивнее.

У меня восемь хвостов. Я прошла все испытания, что приготовила мне Долина, и даже последний смертоносный лабиринт, но все еще была розовой. Я лениво пошевелила восьмым хвостом. Я толком не освоилась с седьмым, а у меня уже и восьмой есть. Теперь даже и представить не могу, как будут проходить мои тренировки.

Я потерла лоб. Да, арка Тории меня восстановила, но все же я сильно устала. Очень хотелось прижаться к тёплому, родному телу Тамэ и отдохнуть.

Я села прямо на голый пол, хотя могла достать из Инро что-то, но не стала этого делать. Просто плюхнулась, скрестила ноги и принялась медитировать. Сколько я так сидела? Я не знаю, но точно долго. Мне показалось, или Владыка Кицунэ чего-то выжидал?

Он появился стремительно. Дверь с громким треском отлетела к стене и сильно ударилась об нее. Я проворно вскочила на ноги и склонилась в глубоком поклоне.

— Аика, девочка моя. Рад тебя видеть! Ты не посетила меня, когда прошла испытание на седьмой хвост, но хотя бы сейчас я тебя лицезрю, — и Владыка Кицунэ протянул руку, поднимая меня из поклона.

— Это честь, как всегда, видеть вас, Владыка, — не поднимая на него глаза, тихо сказала я.

— Ты стала еще красивее. Светишься внутренним светом. Материнство явно пошло тебе на пользу. Я рад. Надеюсь, что ты в курсе всех связанных с ним правил? —спокойно спросил Владыка.

Мне нужно собраться и реагировать так, как будто мы говорим о погоде, а не о моем сыне.

— Правил? — все же не справилась я и скорее прохрипела, а не спросила.

— Да. Согласен, очень редкое это явление, когда кицунэ рожает ребенка. Уж и не помню, когда это и было в последний раз. Кажется, тоже кто-то из розовых отличился, — и он махнул рукой за спину, где развевали хвосты розовые кицунэ на стенах, — Она, кстати говоря, умерла в родах. Так что эти правила давненько не озвучивали.

— И что они гласят? — замерла испуганно я.

— После того, как ребенку исполняется шестнадцать лет, кицунэ обязана оставить его и больше никогда с ним не видеться. Это тот рубеж, когда бессмертное существо обязано прекратить всю заботу о своем потомстве. Ты больше не имеешь право вмешиваться и влиять на его жизнь. Иначе твой ребенок погибнет, — и он улыбнулся, как будто речь шла о веселой шутке, а не о том, что мать разлучат с ее сыном.

Я закусила щеку изнутри, чтобы не разреветься. «У меня есть еще два года. Я успею. Это и так счастье, что я была с ним так долго. Нужно было чего-то подобного ожидать!» — билось у меня в голове.

— Но слухи и сведения о нем тебе будет можно узнавать. Согласись, это логично. С твоим опытом и умениями ты могла бы оказывать ему такую поддержку, которая сделала бы его властелином мира. А этого просто нельзя допустить. Материнские чувства могут ослепить тебя. Хотя я не понимаю, зачем ты вообще его родила? — пожал он плечами.

— Жизнь — это дар, — и я снова поклонилась.

Я совершенно не собиралась отвечать на его вопрос. Я другая. Я не принадлежала этому миру. Я в него попала не по своей воле, меня сюда притянуло. Я просто не могу поступать так, как привычно в их понимании. Я ломаю правила и не принимаю их устои. Именно поэтому я розовая.

— Но, тем не менее, оставим это. Ты получила свой восьмой хвост, и я этому рад. Никто не достигал таких внушительных результатов за такой короткий срок. И я хочу дать тебе маленький совет… Не возвращайся на землю. Не нужно это тебе. Останься в Долине. Возобнови тренировки. Научись пользоваться своими хвостами. А на землю вернёшься, когда… успокоишься и придешь в себя, — сказал он, и в его голосе так много было сладкой патоки, которая лилась и пачкала все вокруг, столько фальшивого участия и лжи, что мне захотелось срочно принять ванну.

— Это приказ, Владыка Кицунэ? — снова склонилась я в поклоне.

— Нет, что ты. Это просто совет. И я даже уверен, что ты ему не последуешь. Твои Учителя говорят, что ты просто невероятно упряма и все делаешь по-своему. Что ж… Ты можешь идти. Но перед этим я хочу все же тебе напомнить, что ты сама выбрала свой путь. И сама приняла все эти решения, — его тон вдруг изменился и стал жестким.

— Решения? Какие? — все же спросила я.

— Ты могла не выходить замуж за смертное существо. Ты могла не рожать этого ребенка. Я все время давал тебе выбор, и ты все время принимала решения не те, что я от тебя ожидал. И вот теперь… Это было твое решение броситься спасать этих лисичек. Ты могла просто прийти ко мне, мы бы поговорили, и ты вернулась бы на землю. Но ты ринулась в самое пекло, и это было твое решение не мое, — настойчиво повторил он.

Мне очень хотелось завопить, что девочки не были готовы к такому суровому испытанию, и это его вина, что они чуть было не погибли. Хотелось сказать, что я просто не в состоянии была убить своего ребенка, что я люблю и не могу отказаться от любви, но я отчетливо понимала, что он всего этого не поймет, и поэтому просто склонилась в очередном поклоне.

Мне нужно просто дождаться, когда он меня отпустит.

— Иди, — махнул он рукой.

Я поспешно склонилась в поклоне и, пятясь, выскочила за дверь, а потом и вовсе понеслась во весь дух из замка.

Я и не думала искать девочек и общаться с ними, не думала и заходить в свой домик. Я летела к арке Тории, чтобы попасть на землю. Я очень торопилась и надеялась, что у меня получится.

Я вошла в арку и отчетливо представила точно такую же в лесу, на острове, рядом с дворцом. Я должна попасть к Тамэ. Я хочу обнять сына, я хочу прижать его к себе, потому что у меня не так много времени осталось до его совершеннолетия.

И мне удалось, хотя я впервые делала это в одиночестве. Но, видимо, наличие восьмого хвоста кицунэ открывало передо мной и новые возможности. Я переместилась, чтобы меня тут же остановил окрик Шиджа:

— Аика, стой!

Я рванула к нему и, наплевав на все приветствия и приличия, завопила:

— Шидж? Что? Где мой сын? Сколько времени прошло⁈ — беспокойно заметалась я и схватила друга за руки.

— Сюнтэн в полном порядке, но, Аика, тебе нельзя к нему, — Шидж покачал головой. — Я тебя тут третий день караулю.

— Неееет, — простонала я. — Прошло уже два года?

— Два с половиной, если быть точным. Тебя не было два с половиной года. Сюнтэну уже почти семнадцать.

Я упала в траву на колени и закрыла лицо ладонями.

— Как же так? — спросила я у стоящего надо мной Шиджа, поднимая голову.

— Прости. Но ты должна была понимать и сейчас принять все, что связано с рождением ребенка от смертного. Я тебя предупреждал. Но теперь это твоя боль…. Ты должна ее принять, — с нажимом сказал Шидж.

— Как же больно… — простонала я.

— А что ты хотела? Ты подарила жизнь! Самое дорогое, что можно подарить! Ты рассчитывала, что все будет легко и просто⁈ Так вот, представь себе, — нет!!! — заорал на меня Шидж.

— Я думала, что у меня будет больше времени… — размазывая по щекам слезы прошептала я.

— Время понятие относительное. И оно по-разному тянется здесь и в Долине, не так все просто! Оно может ускориться, а может и замедлиться. Эти пятнадцать лет, что тебе подарили, ты была счастлива, и они промелькнули, как одно мгновенье. Если бы ты страдала все это время, то они бы тянулись вечность! Тебе ли этого не знать! — продолжал бушевать Шидж, приводя меня в себя своими криками и немного отрезвляя.

— Нет!! Я не знала!

— Не ври! Сама себе не ври!!! Все ты знала и понимала, когда шла на этот шаг! Как ты собиралась вообще смотреть, как он растёт и стареет? А потом умирает! Как, если ты всего этого не знала⁈ — орал на меня друг.

— Я не заглядывала так далеко, — всхлипнула я.

— Молодец! Отличная тактика и стратегия, ничего не скажешь!

— Он будет счастлив?

— Да. Я прослежу, — уже тише сказал друг. — Без твоего материнского инстинкта и фанатизма. Просто буду направлять и иногда поправлять. Но не более.

Я встала с колен и вытерла слезы. Тамэ!

Мне нужно к мужу!

— Его нет на острове, — понял Шидж мой незаданный вопрос.

— Что? Как нет? Где он?

— Он отплыл с острова месяц назад. Приехал гонец и пригласил его с воинами на сбор клана Минамото. Глава клана Минамото-но Ёритомо прислал ему приглашение. Глава молод, амбициозен, ему всего двадцать три. Он позвал твоего Тамэ, своего дядю, к себе, — спокойно сказал Шидж.

— И Тамэ отплыл? — схватилась я за голову.

— Да! Тебя не было, а ваш сын вырос и вполне самостоятельный. Тамэ взял с собой воинов, что захотели отправиться с ним и уехал, — снова повышая голос сказал Шидж.

— Где он⁈ — заорала я.

— Я провожу! — и он толкнула меня к арке Тории.

Мы переместились, и я тут же почувствовала запах гари….

— Уходи, Шидж… — тихо, сквозь зубы, сказала я.

— Аика…

— Уходи!!! Защити моего сына!!! — заорала я, как совсем недавно кричал он на меня.

Шидж послушался и вернулся в арку Тории.

Я же сделала аккуратный шаг вперед.

Так же, как и в других местах, арка стояла в лесу и была сколочена из грубых деревяшек. Я огляделась и двинулась вперед. Дым отчетливо пробивался сквозь деревья, и я уверенно шла к нему навстречу.

И вот из дыма стали появляться первые фигуры воинов. Я не стала тратить время и магией надела легкие доспехи, и достала вакидзаси. Я не собиралась никого щадить.

Я бежала вперед, подгоняемая диким страхом. И я убивала. Живых на своем пути я не оставляла. Довольно быстро я выбежала из леса к деревне и рванула по улочкам к центральному дому.

Я шла, обнажив оба меча, ступая бесшумно и настороженно оглядываясь.

Деревня была почти полностью разрушена. Кое-где начинающийся ураган раздувал раскиданные угли и начинался пожар, и я быстрым движением руки его тушила. Магию я использовать не боялась. Поздно уже бояться, что меня раскроют.

Да и пока я шла, перебегая от одного разрушенного домика к другому, не нашла ни одного живого человека. Кругом виднелись только изуродованные трупы… У меня было стойкое ощущение, что если на острове и остался кто-то в живых, они не поймут, что я делаю, воспримут как бред или сон.

Кругом лежали мертвые тела, покрытые лепестками цветущей сакуры. Весна была в разгаре, и отовсюду летели розовые и белые лепестки цветов. Ветер доносил из лесов запахи пробуждающейся природы. Сады благоухали на маленьком острове, но даже они не могли заглушить запах дыма, крови и смерти…

Я шла, стиснув зубы, понимая, что опоздала. Безнадежно опоздала…

Я вышла на открытое пространство, заваленное мертвецами. В центре небольшой площади стоял человек с обнаженными мечами. Вокруг него валялись разрубленные тела. Много тел…

Мужчина не был одет в тяжелые доспехи самурая. На нем было серое косодэ** крестьянина, местами порванное и грязное. И если бы не дорогие мечи, что он держал в руках, я бы легко приняла его за бродягу. Его конусовидная, сплетенная из листьев шапка полностью скрывала опущенное лицо. Он так и стоял, пока я приближалась. Опустив голову.

За спиной воина виднелся самый большой дом в деревне. У его порога была просто гора трупов и отрубленных частей тел. Стены были утыканы стрелами, но пожар не тронул дом.

— Не ходи туда, — сказал мужчина и поднял голову, взглянув на меня такими знакомыми глазами из-под полей соломенной шляпы.

— Ты не пропустишь?

— Не нужно тебе туда…

— Пусти… Или я нападу, — прошептала я.

— Ты всегда была упрямой, Аика.

— Дай! Мне! Пройти! — закричала я.

И он отступил, давая мне дорогу. С его мечей на серую землю капала кровь. Из ран убитых кровь лилась и, соединяясь в ручейки, убегала вниз, к морю…

Цвела сакура, лепестки летели и кружились в вихре весеннего ветра, который все усиливался. На остров наползала черная туча, и вьюга из лепестков, смешиваясь с косматыми клочьями тумана, уже скрывала всю ужасную картину поля битвы позади меня.

А я сделала шаг вперед… Очень трудный шаг… Потому что уже поняла, что ждет меня впереди…. Живых на острове не осталось…

Я дошла до центрального дома и огляделась. Тут трупов было еще больше. В основном — утыканных стрелами. Такими знакомыми стрелами…

На моего мужа напала армия, и в этот раз с ним не было меня, чтобы потопить корабль.

— Они приплыли на двух военных кораблях-кохаях, — подтверждая мои мысли, сказал за моей спиной Кио. — Взяли остров в тиски. Воины Тайра понимали, что если он объединится с молодым главой клана Минамото, то им придет конец. Твой муж был очень силен, о нем уже слагали легенды, в том числе и о его умении каждый раз ускользать. Но, Аика, девочка, его должны были убить еще тогда, при штурме. Ты слишком часто его спасала, продлевая ему жизнь…

— Нет… Нееееет, — закричала я и рванула в дом.

Я летела вверх, перепрыгивая через трупы. Вверх, на самый верх пагоды, чтобы в последней комнате застыть на пороге. Врагов тут было очень много и все были уже мертвы. Тамэ лежал среди трупов. На его теле не было живого места. Его словно пропустили через строй ёкаев, как недавно меня. Живот был распорот и кровь… Сколько же было крови…

Я упала на колени и прижала к себе его голову.

— Тамэ… — тихонько позвала я, понимая, что всей моей магии не хватит, чтобы залечить его раны.

Моей жизни не хватит….

Тамэ медленно открыл глаза.

— Дождался, — тихонько прошептал он одними губами.

Я ловила его каждый вздох.

— Я так боялся, что ты уйдёшь… А вот теперь ухожу я… Прощай, моя любовь…

— Нееет! Тамэ!!! — громко крикнула я и тут же почувствовала, что что-то рвется в груди.

Я пила губами его последний вздох…

Закипают и рвутся крепкие нити, что связывали меня с любимым. В груди полыхал пожар, пламя вырвалось наружу, поджигая и уничтожая все на своем пути. Я так и сидела с Тамэ в эпицентре огненного вихря, крепко прижимая его тело к себе.

Боль навалилась, раздирая меня на части. Я вылетела из тела, плохо понимая, кто я и где. Я парила над нашими с Тамэ телами и смотрела сверху, как все горит и плавится. Как вспыхивают деревянные балки и потолок, как факелами загораются тела врагов, как с моего тела слетает иллюзия, и все мои хвосты взметаются в воздух.

Я парила и не желала возвращаться обратно.

Но меня не спрашивали. Меня вернули в тело, и я снова почувствовала обжигающую боль.

А потом я смотрела, как мои хвосты бледнеют. Как я седею и превращаюсь в белую лисицу. Как выстреливает девятый, последний хвост.

Кругом был пожар. Это было и мое магическое лисье пламя, и просто горела деревянная пагода. Невысокая, всего-то в три этажа. Но сейчас она, наверняка, похожа на огромный факел. Как вулкан на маленьком острове.

Я не хотела бежать, я сидела, обнимала Тамэ и разговаривала с огнем. Вокруг меня в огне сгорала моя любовь, но я ни о чем не жалела. Не жалела ни минуты, что я любила. Но теперь я хотела не беды, а покоя. И мне было все равно, что происходит за чертой огненного вихря. Пусть в пустоте вспыхнет весь этот мир, мне сейчас это было совершенно безразлично.

Но покоя мне никто не дал…

Кио влетел в мой огненный кокон, разметав белыми пушистыми хвостами огонь. Он был в истинном облике, ничего не скрывая. Красивый лис в белых одеждах, со стоящими торчком ушами и раскинутыми веером девятью хвостами.

— Давай руку, Аика! — громко приказал он. — Отпусти его тело. Он умер.

Я не отреагировала, продолжая сидеть, прижимая к себе Тамэ.

— Аика! Это колесо жизни! И оно вертится! Не важно, что тебе оно сейчас опротивело! Ты не имеешь на это право! Когда проходишь одну арку Тории, то за ней непременно будет следующая! Тебе ли, существу, сумевшему преодолеть межмирье, этого не знать!

Я подняла на него глаза.

— Руку! — снова приказал он.

И я протянула ему свою ладонь.

Кио схватил меня и, прижав к себе, прыгнул. Прыгнул прямо вот так, с верхнего этажа пагоды, разметав хвосты. Мы мягко приземлились на грязную землю.

Он схватил меня и потащил через деревню дальше, к арке Тории. Я не помню, как мы вернулись в Долину. Не помню, что было дальше. Я просто провалилась в тягучую трясину и как выбраться оттуда даже и не представляла…

Красота подчиняется с боем, лишь уродство поймёшь без потуг.

Самурай покидает мир стоя, расцветает ёхаку вокруг.

Не болят больше старые шрамы, тишиной наполняется мрак.

Как ликорис, расцвел на хакама знак кровавый — предсмертия знак.

Красота подчиняется с боем: вечный принцип вовек нерушим.

Самурай покидает мир стоя, и мир стоя прощается с ним.

caritia aeternitas.

*Каппа один из самых распространенных японских духов. Многолик, но всегда имеет на голове выемку с водой, где скрыта вся его магическая сила. Люди часто обманывают каппу, кланяясь и вынуждая его совершить ответный поклон, проливающий воду. Живет в воде, обожает огурцы. Рекомендуется не есть их перед купанием, иначе каппа может почуять лакомство и утащить вас на дно. Непослушных детей учат кланяться под тем предлогом, что это — защита от каппы.

**Косодэ — японская одежда, широкий, прямого покроя мужской халат с небольшим воротником и узкими рукавами; вначале он использовался как нательная одежда, а с XVI века — как верхняя.