Человек в маске

Глава XXVII На блинах у Огнева

Петр Васильевич Огнев на масленой неделе устраивал у себя блины. Его целью было познакомить мистера Бальфура, недавно приехавшего в Томск, с остальными пайщиками Сибирско-Британской Компании. К двенадцати часам дня Петр Васильевич в наглухо застегнутом черном сюртуке, тщательно выбритый и надушенный, вошел в кабинет, где предполагался Завтрак. Стол был накрыт на пятнадцать приборов, по числу предполагающихся гостей. Внушительная батарея бутылок и ряд тарелок с разнообразными закусками свидетельствовали о широком гостеприимстве Огнева. Директор Сибирско-Британской Компании был не прочь пустить пыль в глаза, а тем более в исключительном случае, таком как чествование крупного пайщика, представителя английских капиталов. Недаром главный шеф кухни, французский. кулинар, совместно с самим хозяином гостиницы и Петром Васильевичем целых три часа обсуждали меню завтрака. Кроме блинов предполагалась уха из аршинных стерлядей, заливной осетр и многое другое, так что завтрак, по обилию и разнообразию блюд, мог бы сравниться с хорошим обедом. Главное, о чем хлопотал Огнев — были вина.

— Уж вы, Иван Гаврилович, — озабоченно говорил он хозяину, — насчет напитков озаботьтесь, Потому как, сами знаете, гость мой — человек заграничный, англичанин, и выпить не дурак. Коньяк поставьте самый наилучший — англичане его хлещут стаканами и толк в нем знают.

Расторопный, бывалый шеф успокоил самолюбивого амфитриона.

— Помилуйте-с, уж не извольте беспокоиться. И блюда английской кухни, ежели желаете, поставим. Опять же и портер — все будет как следует. Коньяк будет мартелевский, девятирублевый. Подадим ром, горячую воду и все, что нужно для грога.

— Ну, уж постарайтесь!

Уверения шефа, что все будет приготовлено на славу, не оказались лживыми. И кухня, и сервировка были под стать лучшему столичному ресторану. Огнев с заботливым видом осмотрел убранство стола, для чего-то понюхал даже розовую жирную семгу и одобрительно чмокнул губами. Закуски все были самого лучшего качества. Лучшее, что только можно было найти в гастрономических запасах гостиницы, — все красовалось на столе.

— Это что такое? — ткнул пальцем Огнев в одну из открытых жестянок.

— Это-с, кабачки фаршированные на водке-с, — торопливо объяснил лакей, взмахивая салфеткой.

Один за другим стали собираться гости, приглашенные к завтраку. Первым пришел Гудович. Явился Загорский, одетый, как всегда, с тем изысканным вкусом, который отличает людей аристократического происхождения. Пришли Раменский и Шанкевич, последний был в своей неизменной поддевке и пришел уж вполпьяна, далее в дверь кабинета просунулась нелепая физиономия Дубинина, явившегося во фраке и перчатках, что было, по его мнению, необходимо для участия в торжественном завтраке с английским миллионером. Вместо обычных орденов фрак Дубинина был украшен какой-то фантастической розеткой ярко-зеленого цвета. Войдя в кабинет, он широко расставил ноги и, не глядя ни на кого, процедил сквозь зубы:

— Э… Э… надеюсь, я не опоздал?

Его поза была настолько смешна, что присутствующие не удержались от улыбок. Шанкевич, бывший, как мы уже говорили, несколько навеселе, оказался экспансивнее других и громко рассмеялся, поднимаясь навстречу Дубинину.

— Что это вы, сударь мой, английского лорда из себя корчите? А? Ну и шут гороховый! Фрак на себя напялил! В перчатки вырядился! А это что такое? — и Шанкевич бесцеремонно ткнул пальцем в таинственную розетку.

Дубинин презрительно скосил глаза на него и, подвигаясь вперед, резко и с достоинством отчеканил:

— Вы, господин Шанкевич, забываться изволите и понапрасну тычете пальцами. Фрак, ежели вы желаете знать, в светском обществе принят, а посему нет ничего удивительного, что я являюсь в светском костюме с целью быть достойным собравшегося здесь общества и нашего английского компаньона.

Огнев, как радушный хозяин, поспешил замять неприятный разговор и, отвечая на крепкое, на английский манер, рукопожатие Дубинина, вставил:

— А что-то долгонько, однако, нет нашего мистера Бальфура. Сейчас уж четверть первого. Я предложил бы, господа, гостям выпить пока что по рюмочке.

Загорский отозвал в сторону Петра Васильевича и вполголоса заметил ему:

— Неудобно, дорогой мой, нужно подождать англичанина. Черт его знает, еще обидится, пожалуй.

Надо пояснить нашим читателям, что Сергей Николаевич Загорский до описываемого нами завтрака был уже довольно крупным пайщиком Сибирско-Британской Компании и принимал самое живейшее участие в ее делах, являясь правой рукой и помощником самого Огнева. Последний же, отдавая должное недюжинному уму и деловой предприимчивости Загорского, соединенными со светским тактом и умением подчинять себе людей, охотно слушался его советов и почти всегда соглашался с ним. Так было и на этот раз.

— А что ж, господа, без знаменитого гостям в честь которого я, как директор-распорядитель нашей компании, устраиваю завтрак, пожалуй, и неудобно.

— Так что ж, подождем, над нами не каплет, — ответили гости.

Один только Шанкевич, уже прицелившийся было выпить, неодобрительно крякнул:

— Черти бы побрали вашего англичанина! Самое теперь время по коньячку пройтись, адмиральский час.

В этот момент появившийся лакей торжественно доложил:

— Мистер Бальфур и ихний секретарь просят позволения войти.

— Проси! Проси! — заторопился Огнев, оправляя свой костюм.

Мистер Эдуард Бальфур — рослый, плечистый англичанин, вошел в сопровождении своего личного секретаря и переводчика и молча раскланялся с присутствующими. Оба англичанина были в черных сюртуках и светских галстуках. После обмена обычными приветствиями почетного гостя усадили за стол, и хозяин пиршества поспешил провозгласить тост за здоровие «высокоуважаемого сочлена Сибирско-Британской Компании».

Мистер Бальфур разговаривал на своем родном языке, внимательно наблюдая своих собеседников. Цель его настоящей поездки в Томск состояла в более детальном ознакомлении с зимними разведками компании. С начала весны, как мы говорили уже. предполагалось поставить экскаватор (землечерпательную машину) на одном из новых приисков компании. Необходимы были новые затраты, и Петр Васильевич Огнев сильно надеялся на помощь английских капиталистов.

Личный приезд мистера Бальфура являлся результатом переговоров, завязанных им с Лондоном. В интересах Огнева было заручиться доверием английского богача, являвшегося к тому же представителем одного из крупных металлургических трестов. Особенным вниманием гостя завладел, как и следовало ожидать, Сергей Николаевич Загорский. Он на прекрасном французском языке расспрашивал мистера Бальфура о его сибирских впечатлениях, мило шутил, провозглашал тосты за здоровье своих зарубежных друзей, одним слоном, был на высоте положения. Все присутствующие не отставали друг перед другом в выпивке, и от этого атмосфера становилась непринужденной и дружеской. Англичанин оказал должное внимание поданным блинам и особенно похвалил прекрасную зернистую икру.

— Вы. русские, умеете поесть, — заметил он, протягивая свою тарелку за второй порцией горячей, дымящейся ухи.

— И еще более — выпить, — иронически улыбнулся Станислав Андреевич, показывая глазами на утке порядочно захмелевшего Шанкевича.

— Англичане тоже мастера выпить, — неожиданно вырвалось у Дубинина.

Он выпил несколько рюмок английской горькой и джина, выбирая эти напитки из желания обнаружить свои симпатии ко всему английскому. Неуместно сорвавшаяся фраза, к счастью, осталась незамеченной, и Дубинин, желая поправиться, решил, что наступил момент сказать несколько теплых, прочувственных слов по адресу мистера Бальфура. Торжественность момента подчеркивалась тем обстоятельством, что как раз в это время на столе появился громадный сочный бифштекс, лучшее блюдо английской кухни, и какой-то томатный соус. Были поданы также глиняные кувшинчики с элем, и когда стаканы были наполнены, мистер Бальфур поднялся со своего места:

— Здесь, в далекой Сибири, мне приятно пить напиток моей родины, столь любезно предлагаемый сибирским радушием…

Петр Васильевич, также выпрямившись во весь рост, вежливо слушал англичанина, изображая своей особой самое благородное внимание. Что бы сказал далее мистер Бальфур, так и осталось тайной, ибо его перебил не утерпевший Дубинин.

— Милостивые государи, — заговорил он, весь красный от внутреннего волнения, — в этот, можно сказать, столь важный момент нашего сближения на почве научных истин…

— Как это научных истин? — недоумевающе спросил, уставившись на оратора своим осоловелым взглядом, Шанкевич.

— Очень просто-с, в смысле новейших машин-с, — сердито отрезал Дубинин.

— Позвольте, господа, не перебивайте оратора, — заступился Загорский, внутренне досадуя на нелепую речь доморощенного Цицерона.

Сэр Бальфур, прерванный на полуслове, густо покраснел и поспешил сделать несколько глотков из своего стакана.

— …На почве научных истин, — упрямо повторил Дубинин (речь у него была заучена, но теперь, сбитый с толку замечаниями Шанкевича, он начинал путаться). — Всякое культурное начинание приятно нам, ежели оно полезно… Англия всегда шла впереди… Изобретения, прогресс, и вообще, механика…

— Да будет тебе канитель-то тянуть, — уже совсем пьяно воскликнул Шанкевич, пытаясь раскурить потухшую сигарету.

— …А потому предлагаю выпить за представителя английской промышленности и дружественной нам нации, — твердо, по заученному, закончил свой спич Дубинин и, наклонясь через стол к Шанкевичу, злобно прошептал:

— Вы, господин Шанкевич, невежда и осел, и ежели бы мы сегодня не на такой деликатности время проводили, то быть бы вам от меня битым. Так-то-с!

— Ну, полноте, господа! Что это? — вмешался хозяин.

Его не на шутку шокировала эта сцена.

Англичане, будучи более трезвыми, чем остальные присутствующие, с любопытством наблюдали начинающуюся ссору…

В это время за дверями кабинета послышался какой-то шум: кто-то ломился в дверь, Но его не пускали.

— Нельзя-с, как можно-с без доклада! Позвольте-с! — раздавались протестующие голоса лакеев.