Человек в маске

Глава IV Господин в поддевке

— А именно? — спросил Гудович.

— Видите, за столом около окна, прямо против нас, сидят двое: мужчина в темно-синей поддевке и лакированных сапогах и маленькая брюнеточка? Это известный подрядчик, некто Еебушев. Очень богатый человек! Где-то на Волге у него есть громаднейшее имение… Кроме того, у него большие дела на Самаро-Златоустовской Сибирской дороге. Оборот пахнет миллионом. Здесь в Томске он бывает наездами. Останавливается, обыкновенно, в этой же гостинице. Каждый вечер вы его можете встретить на шантане и всегда с женщинами. Неисправимый поклонник женского пола. Тратит на женщин денег прорву и, можете себе представить, этот господин, тратящий деньги без счета, проводящий бессонные ночи в обществе легкомысленных дочерей Евы, совершенно не пьет вина! Ни одной капли! Не правда ли, странно? Мало того, будучи убежденным трезвенником, он не только сам не пьет, но и другим не дает!

— Как? — удивился Гудович. — Значит, его кутежи носят совершенно оригинальный характер?

— Вот именно, — согласился Коко. — Да вы обратите внимание на их столик.

— Я вижу там только бутылку ланинской воды.

— И так бывает всегда…

— Кстати, я расскажу вам интересный эпизод из жизни этого трезвенника в кучерской поддевке. Курьезный случай. В прошлом году была у нас оперетка. Бебушев познакомился, между прочим, с одной из первых сюжетов труппы — каскадной певицей. Женщина была очень интересная, с огоньком! Как богатый человек, постоянный посетитель театра, щедрый меценат, так сказать, подрядчик наш пользовался большой популярностью в закулисном мире. Вот однажды приглашает он эту примадонну поужинать в отдельном кабинете. Потолковать о святом искусстве! Приглашение было принято. Приезжают они в ресторан. Занимают самый лучший кабинет, лакеи суетятся, меняют скатерти, зажигают канделябры. Еще бы, сам Бебушев приехал. Закусок натащили — пропасть! Целую роту солдат прокормить можно. Примадонна наша была порядочно проголодавшись. Прямо со спектакля приехали. Смотрит она, закуска шикарная. Самое лучшее, что у Ивана Гавриловича есть, все было подано. Самый изысканный вкус удовлетворился бы. Одно только певице показалось странным: ни одной бутылки на столе, даже рюмок не подано.

— Ну-с, хорошо, продолжаем дальше. Следует ужин. Блюдо за блюдом. И суп, и рыба, и дичь, и соус, и черт знает еще что, только вина нет. Вытянулась физиономия у бедной примадонны. А мадерки она теперь бы хлебнула, и от лафита б не отказалась! Толк-то в винах бабеночка знала, а к редеру, так прямо неравнодушна была. А Бебушев так и рассыпается перед ней: угощает самым галантным образом, о святом искусстве бобы разводит. Опечалилась наша певичка, оно, искусство, дело хорошее, и все же всухомятку разговаривать не очень весело! Подали им на второе великолепнейшую нельму… Смотрит певица… Появляется лакей с бутылкой. «Наконец-то». — думает она. Но вместо сока рейнских роз оказывается ланинская вода. Мое вам почтение! А наш любезный меценат самым невиннейшим образом предлагает:

— Может быть, вы предпочитаете нарзан?

«Провалиться бы тебе вместе с нарзаном», — думает певичка, однако улыбается любезно, никакого вида не подает. Сказать же прямо, какой напиток она бы предпочла, понимаете, неловко!

Кончился, наконец, ужин! И в заключение, вместо кофе и ликера, на столе появляется… что бы вы думали! Два стакана молока!

— Ха-ха-ха! — не выдержал Гудович. — Воображаю, какой вид был у этой примадонны.

— Да, уехала она домой положительно взбешенная, за насмешку сочла!

На следующий день приезжает к ней Бебушев с визитом. Встретила она его довольно сухо. Обменялись двумя-тремя фразами. Не выдержала она, наконец, а баба была бойкая:

— Простите, говорит, весьма благодарю за приглашение, но я чувствую себя не особенно хорошо. Вчера, на любезно предложенном вами ужине, я много пила ланинской воды! — выпалила ему это и повернула в спальню. Он только глазами захлопал.

— Хорошо сказано, честное слово! — восхищенно воскликнул Гудович, выслушав рассказ Коко. — Вот и сейчас, смотрите. Он эту брюнеточку тоже ланинской накачивает.

Действительно, собеседница господина в поддевке, маленькая, изящная брюнетка в скромном платье черного шелка со скучающим выражением лица смотрела на сцену, и видимо, безо всякого удовольствия тянула этот напиток.

— Она очень хороша собой, эта маленькая брюнетка, — задумчиво произнес Гудович. — В ее матово-бледном лице, так красиво оттененном этой модной прической, есть что-то чистое, невинное… Она, должно быть, еще очень молода?

— Ей лет семнадцать, — отозвался Коко.

В это время брюнетка повернула голову в сторону наших героев, ее глаза встретились с пристальным взглядом Гудовича. Спокойно и равнодушно выдержала она этот взгляд и опять отвернулась.

— Клянусь честью, у нее дивные глаза! Темные, как южная ночь, глубокие, как море, — с пафосом воскликнул Гудович. — Кто она такая?

Всезнающий юноша поспешил ответить:

— Она из звездочек томского полусвета. Она из европейской семьи, известной в нашем городе. Родители ее имеют собственный дом в конце Никитинской. Люди зажиточные. Теперь она, разумеется, не живет с ними. Рано же она попала на эту дорогу, при любезном содействии своей сестрицы. Года на четыре ее старше. Тоже очень хорошенькая собой, только в другом роде. Я вас при случае познакомлю с этой девочкой.

— Буду очень рад, положительно она мне нравится. Такая красота в умелых руках может быть могущественным оружием, — подумал вслух Гудович.

Коко иронически улыбнулся.

— Вы не на шутку заинтересованы ею. Право, девчонка не вредная! Как-нибудь мы заберемся с вами к ним на квартиру. С сестрой они живут.

Гудович одобрительно кивнул головой:

— С большим удовольствием поддержу вашу компанию. Не спросить ли нам кофе?

— Вещь возможная. Эй, Семен! — поманил Коко лакея. — Маленький кофейник и четвертинку кюрасо. Живо!

— В ногу, ребята, идите, — поплыл с эстрады гуетой баритон певца.

— «Ноченьку»! — раздался чей-то пьяный возглас.