Чёрно-белый мир

Глава 25. Выбор

Сквозь закрытые веки по сетчатке бил ярко-жёлтый луч. Вчера небо хмурилось и засыпало улицы снегом, а сегодня — ни облачка. Неудивительно, что никто из нас не догадался задёрнуть шторы. Да и до того ли нам было? Но то было ночью, а она скрывает пороки, сглаживает шероховатости, придаёт всему атмосферу таинственности. Вещи видятся иначе при свете дня. Впору было засмущаться, если бы мне предоставили такую возможность. Между пиками взбитой постели зеленел глаз. Крепкие пальцы обхватили запястье. Хриплый спросонья голос возмутился:

— Куда?!

— Мы не настолько близки, чтобы в подробностях расписывать, куда мне нужно утром! — вскинулась я, пытаясь свободной конечностью натянуть на себя одеяло.

Не получилось. Стёганое и уютное полетело на пол.

— Ну вот, отобрал последнюю надежду на тепло, а ведь обещал маечку отыскать.

Константин дёрнул за руку — я растянулась на подушках. Подмял под себя, вдавил в кровать, и мне из-за стиснутых рёбер оставалось только хватать ртом воздух.

— Здесь я главнокомандующий! А ты страж-недоучка, значит, должна слушаться, — объявил он.

Уголки его губ тянулись вверх. На изумрудных радужках играли солнечные блики.

— А иначе?

— Иначе…

Удерживая мои кулачки над головой одной левой, мучитель провёл пальцами правой по обнажённому боку. Жертва засмеялась и потеряла бдительность. Он втиснул колено между моих ног, подался вперёд, и я ахнула. Мне расхотелось веселиться.

Позже, когда Константин, с капельками влаги на коже и взъерошенными волосами, вышел из душа и сел за кухонный стол, я придвинула к нему дымящуюся кружку.

— Спасибо, — он тепло улыбнулся, перехватил мою руку и припал к запястью губами. — Не болит?

Погладила колючую щёку.

— Нет.

Конечно, мне было больно, но не от любовных игр, а от того, что скоро нам придётся расстаться. Я трусливо сменила тему.

— Ну так что, после завтрака доедем до высотки?

— Давай попробуем, — сказал он, ломая ложечкой пирог. — Вдруг что-то упустили.

Я вздохнула и поймала обеспокоенный взгляд.

— Просто немного переживаю, что поиски затянутся. Портал, вроде бы, не должен закрыться, а там кто его знает. Мы же не проводили этот ритуал раньше. И я всё время думаю о Сэм. Она тебя ждёт, всегда.

— Я дал себе три дня. Если ничего не нащупаю, вернусь. Мы всё равно встретимся с этой тёмной, я чувствую, и то, что мне известно о ней, — уже преимущество.

Вот как! Три дня, и мы попрощаемся навсегда… Мне пришлось изо всех сил напрячь спину, чтобы не дрожать.

— Ты уйдёшь со мной, естественно.

Сердце дёрнулось, ещё не веря, а потом забилось быстро-быстро, грозя выскочить из груди.

— Почему?

— Ну-у, я же тебя не убил. Тем самым взял на себя ответственность. А значит, должен приглядывать, как бы чего ни натворила.

— Буду пленницей?

— Тебе понравится.

— Да нет же, послушай, я серьёзно, ведь мне нельзя показываться на людях на Амираби. Сопровождать тебя я не смогу, меня нигде не примут, и что скажет твой отец? Вместо одной тайны получишь две. Когда-нибудь ты устанешь от этого, захочешь обзавестись семьей официально, и либо не сможешь от меня избавиться из соображений совести и тогда возненавидишь, либо прогонишь, и куда я пойду? Здесь у меня есть хотя бы эти стены, профессия, а там что?..

— То есть моё мнение не в счёт? — разозлился Кольдт. — Ты всё решила за меня. Малодушие или непорядочность? Хм, дай-ка пораскинуть мозгами, что из этого выбрать. Разве я давал повод думать о себе плохо? Или ты вообще никому не доверяешь? И знаешь будущее? А коли и так — не хочешь попробовать что-то изменить, если есть за что бороться?

— Прости! — слова давались с трудом. — Всё верно. Моя жизнь… будто разделилась на параллельные прямые. Одна проходит здесь, где у меня свой угол, хлеб, старые знакомые, другая — там, где ты, и Сэм, и Николас. Эти линии никогда не пересекутся, выбор непрост. Ты дал себе три дня, так подари и мне хотя бы это время. Я… подумаю.

— Я не согласен. Но понимаю. Стараюсь понять.

Он преодолел разделявшее нас расстояние, приподнял моё лицо за подбородок, провёл большим пальцем по пересохшим губам, и я утонула в тёплых объятиях и аромате свежескошенной травы. Это было нечестно, ведь он использовал самый сильный аргумент.

Через окна в лестничных пролётах солнце проникало на площадку перед лифтом. Тусклый огонёк в кнопке вызова виден не был, но приближающееся скрежетание давало надежду на скорый спуск вниз. Звук нарастал, затем внезапно стих. Так бывало перед тем, как громыхнут двери.

Кольдт как раз справился с моим поручением — повернул ключ в замке в последний раз. Я уже занесла ногу для того, чтобы ступить в кабину, как вдруг заметила, что внутри кто-то есть. В ширящемся проходе блеснули холодом глаза, и в ту же секунду моя спина врезалась в стену.

Сквозь пелену боли я услышала треск, лицо окатило жаром. Приоткрыв веки, увидела огненное копьё на подлёте к ноксильварке. Как ни странно, та не спешила уклоняться. Напротив, широко расставила ноги, раскинула руки и что-то прошептала. Копьё угодило точно в медальон с орхидеей. Искры пробежали по кругу и растворились в очертаниях цветка. Лишь слегка на груди покраснела кожа.

Усыпанные кольцами пальцы сложились в фигуру, из насмешливо изогнутого рта вырвался приказ. Четыре чёрные ленты, извиваясь и шипя, словно змеи, устремились к Константину и распяли его на железной двери. Пятая — намертво залепила уста. Женщина рассмеялась звонко и радостно, словно отхватила лучший подарок на Рождество.

— Точно жалкая мушка в паутине! Посмотри же… Полюбуйся на него!

Я встала между ней и Константином. Заставила себя не оборачиваться, чтобы ни на секунду не выпускать противника из виду. Мой взгляд был пригвождён к тёмной, к её завораживающей и в то же время пугающей красоте.

Она изменилась или, как говорят на Земле, сменила имидж. Бархатные юбки и накидка испарились. Их место заняли кремовое платье-футляр чуть ниже колен, чёрное меховое манто и остроносые сапожки на шпильке. Удлинённое каре подчёркивало длинную шею и высокие скулы. На губах алела помада, вкупе с крупными белыми зубами она придавала улыбке хищный вид. На фоне волос цвета воронова крыла и смуглой кожи особенно яркими казались лазурные глаза.

— Кто вы, и что вам нужно? — я решила сразу расставить все точки над «и».

— Не догадываешься? — сощурилась она.

Заключенная в круг орхидея. Выдающиеся способности. Мне вдруг вспомнилась Сэм, и две льдинки, мерцающие в глубине палатки в эпицентре лесного пожара. Такими радужки бывают только у фригонцев.

— Александра Гланц?

Её аккуратный носик сморщился.

— Порой я чувствую в себе этот проклятый холод. Он замедляет пульс, студит кровь, колет кончики пальцев. В Лусеате девочек не учат магии, знаешь? А жизнь калеки не для меня. Когда мне открылось, кто я, моим оплотом стал Силент.

Она выпрямила спину и расправила плечи.

— Ассандра Тенебрисс. Предпочитаю это имя. Но браво, — она похлопала в ладоши. — Я даже немного тобой горжусь. Избавилась от муженька-недотёпы, выжила в чужом мире, узнала нашу историю, вернулась сюда, — принцесса загибала пальцы, перечисляя мои достижения, а затем кулак разжался, и она хлопнула ладонью себя по лбу: — Но, во имя Умбры, Константин Кольдт?.. Ты серьёзно?! Из всех мужчин избрать потомка тех, кто уничтожил наше наследие? Как ты могла?

— Я ничего вам не должна! Но готова выслушать, если освободите его!

Наконец я посмотрела на пленника. Зелёные глаза покраснели, мышцы на руках и ногах дрожали от пустых попыток разрушить заклятие, на висках блестел пот.

— Вижу, ты больна сильнее, чем я полагала. Матери никто не помог, но тебе, так уж и быть, окажу услугу. Отойди!

Ассандра топнула ногой, шпилька цокнула о плитку, из уст полились слова, которые мне уже приходилось слышать. Ими она умертвила преступника, приставившего нож к моему горлу. Засверкали драгоценные камни — её пальцы пришли в движение. Заклинание входило в финальную фазу. Когда она выдохнула: «Мори!», я отступила к Константину, чтобы заслонить собой.

— Нет! — закричала я, скрещивая предплечья, воскрешая в памяти руну отражения.

Смоляные брови дрогнули, в лазурных глазах мелькнуло изумление, пунцовые губы тронула лёгкая улыбка.

— Знаки? — неверяще проговорила принцесса. — Сайласс научил только сестру. Неужели ты нашла мамин дневник?

Я зажала рот рукой, чтобы не завыть. Если она не упала замертво, это означало лишь одно. Ничего не вышло, и к двери моей квартиры приковано безжизненное тело, что буквально пару часов назад трепетало от моих поцелуев. Я не могла заставить себя посмотреть на него и потому подскочила, когда на плечо легла тёплая ладонь. Я накрыла её своей и, развернувшись, спрятала лицо на груди у Константина. Изнутри доносился мерный стук. Жив! Но тогда…

Надрывный вдох. Глухой удар. Ассандра лежала на спине, запрокинув голову, распластав руки. Сначала мне показалось, что смазалась помада, но то была кровь, сбегающая узким ручейком на шею. Я содрала с себя пуховик, свернула, подложила под затылок раненой. На секунду наши глаза встретились.

— Ассайя…

— Почему вы называете меня так? Знаете, кто я?

Тёмная хотела посмеяться, но её лицо исказила судорога боли.

— Ходили слухи, что на момент смерти Мелисса была беременна, — она облизала губы. — Это неправда, конечно. Она родила в темнице за несколько дней до казни. Во Фростфорте ребёнок был не нужен, он был обречён. Мама убедила стражника передать пищащий свёрток верным людям, те вывезли его в Силент. Во время осады меня с наставником Хассаном отправили в Мальдезер. Младенец не выжил бы в пустыне, его решили спрятать там, куда лусеатцам хода нет. Ноксильвар пал, Сайлассу едва хватило сил, чтобы открыть единственный портал. Так ты и попала сюда, Ассайя. Ты — моя сестра!

Я отшатнулась.

— Нет, не может быть!

— Откуда такая уверенность? — спросил Константин.

Она всё-таки расхохоталась, превозмогая боль.

— Это у тебя уверенность. Чрезмерная в себе. Признайся, бастард, до этого дня ты не встречал никого могущественнее себя. Многие просто забыли, на что способны тёмные маги. Общаться с духами ушедших предков, чувствовать свою кровь, — это лишь крошечная часть того, что мы умеем. Ассайя нашла дневник Мелиссы. Это не случайность. Вы зовёте такие вещи судьбой. Сегодня ты выжил благодаря силе нашего рода. Как жаль, что великие знания растрачиваются впустую! Как жаль, что сестра оказалась не умнее матери! Все считают, Мелисса убила Альбера. Я рада, что никто не знает истины. В этой истории она хотя бы не выглядит слабой.

— Так это была не она? — спросила я не своим голосом.

— К сожалению, нет. Мама любила его, она не поступила бы так. Сайласс… пожелал воздать изменнику по заслугам. Он подговорил служанку, которая уехала с Мелиссой из Силента после обручения. Та девушка была его любовницей и винила принцессу в том, что была вынуждена покинуть Ноксильвар и расстаться с возлюбленным. Наследник тёмного трона никогда не связал бы жизнь с этой дурочкой, но она считала иначе и специально использовала нож, подаренный Альбером, чтобы подставить маму. Правда, вместо возвращения домой ей пришлось отправиться на плаху вместе со своей госпожой. Впоследствии Сай признался королю. Миссандр его простил, но не я, не я… Не волнуйся, дядя наказан достаточно.

Она зашлась в кашле. Кольдт вложил мне в ладонь платок, и я стёрла капельки крови с её лица. Прижала ткань к подбородку, но та быстро напиталась красным. Ассандра откинула мою руку.

— Не надо…

— Послушай, знаки действуют на сильных магов не так, как на обычных. Нужно попытаться тебе помочь. Давай отвезём тебя в больницу и…

— Нет. Это необратимое заклинание. Разница лишь в том, что в отражённом виде оно убьёт меня не сразу. Мне конец. А раз так, ты должна продолжить моё дело. Отомсти им, они и так прокляты за то, что сделали! Посмотри на Гланцев, их род почти иссяк. Восстанови наш Дом, вдохни жизнь в осквернённые земли. Тёмные знания беспощаднее стихий, только им править миром! Забудь о мужчине, а лучше избавься, пока спит. Ты же не хочешь повторить ошибки матери?

— Лучше умереть с любовью в сердце, чем жить с ненавистью!

— Как ты не понимаешь?! Мама променяла на чувства свою силу, суть! Мы жертвуем собственными интересами, даём мужчинам всё: тела, души, детей! И что получаем взамен? В лучшем случае шрамы! — она провела пальцами по моей брови, и я почувствовала, как холодна её рука. — В худшем — смерть!

Мне хотелось закрыть уши, чтобы больше не слышать хриплый голос, твердящий о страшных вещах, бередящий старые раны, ковыряющий ту червоточину, что всегда была во мне.

— Не хочу… так, — только и сумела выдавить я.

— Я нашла тебя слишком поздно, сестра. А должна была уберечь, подсказать, научить. Меня не было рядом, прости. Зато я ещё в состоянии спасти тебя.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Кольдт.

— Вашего портала в метро больше нет.

— Врёшь! — рявкнул он. — Карина, не слушай её, она лжёт!

— Нет, — Ассандра покачала головой, — я закрыла его. Такая призрачная завеса. Кстати, это было легко. Сложно собрать силы, чтобы зарядить амулет. Но на пороге царства Умбры мне подвластно и это.

Она коснулась орхидеи. Загудела давно мёртвая лампа. Где-то в пуховике пикнул мобильник. Позади Константина вырос сияющий круг. Принцесса поймала мой взгляд.

— Я вложила остаток жизненной энергии в единственный переход. Только туда. И рассчитан на одного. На твоём месте я убила бы мужчину и вернулась домой, на Амираби. Но даже если уйдёт он, ты станешь свободной и выстроишь жизнь, как пожелаешь.

— Не слушай её, — сквозь зубы шипел Константин, — мы что-нибудь придумаем. Отыщем решение вместе! Ты и я!

Меня заворожили её синие, как океан, глаза, тонущие в заповедных глубинах чёрные точки.

— Портал закроется, когда кто-то из вас переместится, или когда я умру, а тени предков уже зовут, протягивают ко мне свои жадные руки, — её голос слабел, дыхание истончалось.

«…Отец тоже для меня сорвал бы волшебный цветочек. Ничего бы не пожалел…»

«…Папа, лезь ко мне. Будешь за Адель…»

«…Папа обещал погулять со мной, перед тем как вы уедете в Мальдезер…»

«…Папочка, я так скучала…»

Я поднялась с колен и медленно повернулась. Кольдт тоже распрямился и, это было видно по выражению лица, собирался шагнуть ко мне и сделать что-то такое, чтобы убедить подождать, не рубить с плеча, но опоздал. Я послала ему воздушный поцелуй. На Земле альтеор действительно сдал, потому что не удержался на ногах — его отбросило прямо к порталу, затянуло внутрь, и сияющий круг сузился до маленькой звёздочки, которая вскоре исчезла. Он успел только выкрикнуть моё имя.

— Соль на твоих щеках… — свистящий шёпот вывел меня из оцепенения. — Это пройдёт. Ещё скажешь мне спасибо.

Я утёрла лицо рукавом. Больше нечего было бояться. Всё, что пугало меня, произошло.

— Ты не оставила мне выбора.

— Я лишь подтолкнула. Выбор сделала ты сама.

— Ну да! — невесело хмыкнула я. — Ты предлагала другой вариант!

— Именно, — она попыталась улыбнуться, но вместо этого перепачканный кровью подбородок затрясся, на ресницах заблестели росинки. — Я хочу, чтобы ты забрала медальон. Он послужит лишь однажды. В случае угрозы жизни примет удар на себя. Это свершение будет последним, но береги его как память. Орхидея — символ нашей семьи. Мелисса получила его от королевы Фелисс в день свадьбы. Мама… Я с ней встречусь, когда тоже стану безмолвной тенью. Скоро. А ты… Живи вольно, не склоняйся ни перед кем. Мы будем ждать тебя, сестра!

Ассандра дотронулась до кованых лепестков. Её губы шевелились, но почти беззвучно — слов было не разобрать. Цветок вспыхнул серебряным светом, настолько ослепительно, что мне пришлось на секунду отвернуться, а когда я снова обратила взор на принцессу, её лицо уже стало восковой маской, в вечность глядели лазурные глаза. Кончики пальцев почернели, тлен расползался от них выше, пока не охватил всё тело и не перекинулся на лицо. Я уже видела подобное в королевском склепе Игнисов. Через пару минут от родной мне плоти и крови остался лишь прах.

На холодном полу лежала одежда и медальон. Я поддела цепочку пальцем, застыла на мгновение, изучая реликвию, а затем надела на шею. Сгребла вещи в охапку, спустилась к мусоропроводу и положила всё в железный ящик. Ключи валялись у входной двери — их уронил Константин.

В квартире было тихо и по-прежнему солнечно, словно в насмешку. На столе — недопитый кофе, на спинке стула — мокрое полотенце, в спальне — развороченная постель.

В гостиной я набрела на его пальто. Полы упали на ковёр, как шлейф, когда я завернулась в плотную чёрную ткань. Как была, завалилась на диван и уткнулась носом в подушку, хранящую запах смятых стеблей. Не верилось, что ещё утром я была здесь так счастлива. До того, как сделала единственно возможный, но такой жестокий по отношению к нам обоим выбор.