Черный Гиппократ

Пролог

Моросил мелкий затяжной дождик. Обычное явление для конца октября. Обычное явление для северных широт, для Санкт-Петербурга. Ночь царила над городом, обложила его беспросветными тучами. Ночь лежала на городе тяжело, расположилась уверенно — по-хозяйски. Сквозь тяжелую осеннюю мглу, сквозь туман и моросящий дождь едва пробивались огни рекламы и фонарей. В воздухе не было никакого движения. Подавленно, тихо несла свои воды Нева, не плескалась волна в каналах. На улицах в этот час было пустынно, глухо и слепо…

На углу Андрониковского переулка и улицы Бархатова под старинным тополем с полуоблетевшей листвой стоял автомобиль — микроавтобус, ласково именуемый в народе «рафиком». На капоте, как это повелось в последнее время, было начертано яркой красной краской «AMBULANCE» задом-наперед — для зеркала заднего вида. Машина скорой помощи на выезде… Возможно, в одном из ближайших домов врач и медсестра на вызове, а водитель их ожидает… В кабине «рафика» вспыхнул огонек зажигалки. Водитель прикурил. В бледном свете голубоватого огонька стало видно со стороны, что водитель в кабине не один. Врач в белом халате сидел рядом. Через минуту он тоже прикурил. Огонек выхватил из темноты лицо молодого, лет двадцати восьми, человека… Не зажигали свет ни в кабине, ни в салоне, были погашены подфарники и габаритные огни. Только красноватые точки зажженных сигарет, вспыхивавшие время от времени чуть ярче, выдавали присутствие людей в машине.

Спустя пять минут погасли и огоньки сигарет…

Было тихо. Перекресток этот — довольно глухое место. С Невским проспектом не сравнить… Черные окна микроавтобуса были мертвы…

Со стороны улицы Бархатова послышались шаги — глухие; они вязли в осенней сырости. Под одним из фонарей мелькнула фигура одинокого прохожего: длинное пальто с поднятым воротником, надвинутая на самые глаза шляпа, сутуло опущенные плечи… Человек торопливо шел посередине улицы, по проезжей части — все равно не было никакого транспорта — чего опасаться!..

Водитель микроавтобуса следил за прохожим глазами:

— Смотри-ка…

Врач кивнул:

— Давай потихоньку…

Ярко вспыхнули и погасли фары, заурчал двигатель. «Рафик» тронулся с места и, выехав на улицу, стал быстро набирать скорость. Мотор взревел зло, надрывно.

Пешеход оглянулся и свернул к тротуару. «Скорая помощь» была все ближе. Пешеход оглянулся с беспокойством и прибавил шагу. Но машина неслась прямо на него. Ослепительно вспыхнули фары, свет ударил пешеходу по глазам. Тучи брызг разлетались из-под колес…

Пешеход бросился к тротуару бегом. Вот он уже достиг тротуара, приостановился, оглянулся. И в этот момент машина ударила его бампером. Пешеход, пролетев метров пять, распластался на асфальте. Взвизгнули тормоза, машина остановилась, как вкопанная. Хлопнули дверцы. Из машины вышли врач и дюжий парень — санитар или фельдшер.

Пострадавший уже поднимался. Он встал на одно колено, пытался подтянуть под себя другую ногу, но ойкнул, схватился за бедро. В свете фар было видно, как он бледен. Он опять попытался встать, однако не смог. Скривился от боли. Это был мужчина лет тридцати пяти. Он ощупывал свое правое бедро:

— Мать вашу… Вы с ума посходили?..

— Извини, друг, — подал голос фельдшер, — у тебя что-то случилось?

Мужчина едва не плакал от боли:

— Случилось? Да случилось! Вы же сбили меня… И, кажется, сломана нога…

Врач склонился над пострадавшим:

— Вот незадача! Случается же в жизни!.. — он осторожно ощупал ногу. — Ну ничего! Мы сбили — мы и в травматологию отвезем. В самую ближайшую…

— Вы специально сбили меня, — вдруг заявил мужчина. — Я же видел. Я был уже на тротуаре, когда вы зацепили меня бампером…

— Специально? — врач недоуменно посмотрел на фельдшера. — Вам показалось… Вас ослепил свет фар…

— Я видел: вы стояли на углу. И вдруг поехали… Почему? — на лице мужчины было страдание.

Врач объяснил:

— Мы совершили наезд, я не отрицаю. Но и не намеренно. Ни в коем случае! Сыро — понимаете? Скользко на дороге. Водитель набирал скорость, не справился с управлением. Такое часто бывает в дождливую погоду…

Мужчина не отвечал. Он был в шоке. Расширенными от ужаса глазами смотрел на кровь, проступающую через штанину.

— Давай носилки, Коля — велел врач.

Мужчина вскинул на него глаза:

— Не надо носилок. Я сам попробую…

Опираясь на плечи врача и фельдшера, мужчина поднялся. Опять охнул. Он был в предобморочном состоянии. Руки его вдруг ослабли, губы задрожали…

— Понесли… — распорядился врач.

Они подхватили пострадавшего на руки и чуть не бегом потащили к машине. Затащили мужчину в салон, уложили на носилки.

— Сейчас наложим на бедро жгут, — приговаривал фельдшер, — остановим кровь…

Врач и фельдшер сели на свои места. Хлопнули дверцы, и машина сорвалась с места…

Через четверть часа, «рафик» въехал в ворота больницы. Пока шофер и фельдшер вытаскивали из салона носилки с пострадавшим, врач уже направился в приемный покой.

Его встретила пожилая санитарка, засуетилась:

— Сейчас дежурного позову…

Дежурный врач — эмансипированная девица с короткой стрижкой — вышла из соседнего помещения. У нее были заспанные глаза, помятое лицо.

— Что у вас? — зевая, она села за стол, без интереса взглянула на врача «скорой помощи». — Ах, это вы, Башкиров?.. Опять что-нибудь эдакое подкинули!..

— Вы угадали, коллега, — улыбнулся Башкиров. — Тяжелая травма. Подобрали на дороге — кто-то сбил. Практически не транспортабелен…

— Давайте… — девица опять зевнула. — Не везет мне на дежурствах в последнее время.

Водитель и фельдшер уже вносили пострадавшего в приемный покой. Дежурный врач приемного отделения посмотрела на него и покачала головой:

— Крепко его!.. Откуда?..

— Улица Бархатова. Недалеко от моста… Сбил какой-то урод и скрылся…

Мужчина на носилках был без сознания. Лицо — разбито в кровь. Это даже не лицо, а месиво. Глаза заплыли, веки вздулись и обрели красно-багровый цвет; нос свернут на сторону; губы раздавлены, рот приоткрыт — все передние зубы выбиты… Дыхание было тяжелое, прерывистое…

Дежурный врач пощупала пульс:

— Даже если б это был мой родственник, — трудно узнать… Просто невозможно.

Башкиров положил на стол заполненный сопроводительный лист:

— Подозреваю перелом основания черепа. Может быть, сломаны ребра… Травма органов брюшной полости… Обширная травма в области лица… Ясно, что есть перелом костей носа, возможно пострадала челюсть… Ну и… открытый перелом правого бедра…

— С ума сойти! — покачала головой девица. — Вот ведь досталось! — Она обернулась к санитарке. — Тетя Клава, набери номер хирургии.

Докторша села за стол, принялась что-то писать:

— Пульс слабый… Состояние крайне тяжелое…

— Телефон… — протянула трубку санитарка.

— Алло! — докторша перекинула ногу за ногу. Срочно поднимаем вам травму… Тяжелый случай…

Пострадавшего переложили на каталку. Санитарка и медсестра быстро покатили каталку к грузовому лифту.

Доктор Башкиров налил себе из графина стакан воды, мельком глянул на коленки докторши:

— Кто сегодня дежурит в хирургии?

— Иванов… — врач приемного покоя заполняла какие-то бланки.

Башкиров удовлетворенно кивнул:

— Иванов любит с такими повозиться.

— Да уж! — прохладно улыбнулась девица. — Кое-кому на Иванова молиться надо!.. Но этого… — она кивнула в сторону грузового лифта, — по-моему, даже Иванов не откачает. Увы, доктор Башкиров, вы привезли почти труп…

Все моросил этот нудный дождь. Тяжелые тучи нависли над городом низко-низко и не двигались, будто зацепились за крыши…

Во дворе типовой пятиэтажки по Бетонному проезду громко хлопнула дверь. Женщина, запахивая полы плаща, выскочила из подъезда. Раздосадованно взглянула на небо, вытащила из сумки зонтик, попыталась его раскрыть, но зонтик не раскрывался — что-то в нем заело. Женщина швырнула зонтик куда-то в темноту и, подняв воротник плаща, медленно побрела под дождем — как говорится, куда глаза глядят.

На втором этаже раскрылось окно. Мужчина в майке высунулся наружу по пояс:

— Ольга! Вернись!

Женщина шла, не оборачиваясь.

Мужчина стукнул кулаком по жестяному отливу:

— Оля! Я тебя прошу: не делай глупостей… Ну мало ли… перебросился словом со старой подругой… Что ж теперь? Нам с тобой разводиться?..

Женщина, так и не обернувшись, скрылась в темноте.

Ее муж был растерян и зол:

— Ну и дура! Все равно ведь вернешься!.. Подхватишь воспаление легких… Нашла время бродить под дождем!..

Женщина, повернув за угол, пошла по тротуару в сторону центра города. В расстроенных чувствах она ничего не замечала вокруг: ни дождя, уже изрядно намочившего ее волосы и плащ, ни холода. Ее бил озноб, — но озноб этот был скорее нервной природы. Если бы эту женщину сейчас спросили, куда она идет, она бы не ответила, ибо сама этого не знала, как, вероятно, не знала, по каким улицам бредет в данный момент и сколько сейчас времени.

Она шла вдоль какого-то канала, когда сзади вдруг послышался глухой рокот двигателя. Какая-то машина вдруг вынырнула из проулка. Свет фар метнулся вдоль канала. Тень женщины побежала по фасадам домов…

Машина набирала скорость и была все ближе. Женщина оглянулась, заслонила лицо от яркого света рукой. Ей показалось, что машина несется прямо на нее, и женщина неуверенно ступила к каменному парапету. В этот момент автомобиль ударил ее.

Женщина, вскрикнув, упала. Резко взвизгнули тормоза, хлопнули дверцы. Двое в белых халатах направились к пострадавшей. Но та, кажется, отделалась легко. Она поднялась с мокрого асфальта, потерла ушибленное бедро, отряхнулась… Растерянно взглянула на подходивших к ней мужчин. Она видела только их силуэты:

— Вы сбили меня!..

— Да, я этого не отрицаю, — виноватым голосом сказал врач.

— Но как же так!.. — трудно было понять, что имела в виду женщина, когда говорила эти слова.

Башкиров осмотрел ее в свете фар:

— Кажется, Бог миловал вас!.. И нас… Вы не сильно ушиблись?

Женщина удрученно покачала головой:

— Нет. Все в порядке… — она огляделась. — Но вы сбили меня на тротуаре!..

— Дорога скользкая, понимаете… — оправдывался. доктор. — Вырулили из проулка, торопимся, как всегда, на вызов… Водитель не справился с управлением… Вы уверены, что у вас все в порядке?..

— Уверена ли я? — женщина осмотрела себя. — Ушибла коленку… порвала колготки… Дома мне не сиделось, дуре…

— А это что? — доктор повернул ее левым боком к свету.

Левый рукав плаща был порван, через дырку был виден окровавленный локоть.

— Я и не заметила в горячке, — женщина провела пальцем себе по локтю и облизнула палец. — Кровь…

— Как вас зовут? — участливо спросил доктор.

— Ольга.

— Вот что, Оля… Мы не отрицаем своей вины и подпишем акт, чтобы вы не сомневались. Да, мы совершили наезд, но с этим разбираться будем завтра. А сегодня мы спешим… Извините нас, конечно!..

Женщина осмотрела локоть. Кровотечение было довольно сильное. Кровь капала на асфальт, растекалась в луже. Ольга оглядела улицу, машину «скорой помощи», врача.

— В травмопункт, говорите? Пожалуй… Кровь не унимается. Надо перевязать…

Врач и фельдшер помогли пострадавшей забраться в салон.

— Прилягте на носилки, — посоветовал дюжий фельдшер. — Сразу почувствуете себя легче.

Фельдшер захлопнул дверцу. Башкиров занял свое место в кабине. Машина, лихо взвизгнув протекторами, взяла с места в карьер…

Через двадцать минут «рафик» на большой скорости въезжал во двор больницы. Машина еще не остановилась, а Башкиров уже открыл дверцу. Спрыгнул на ходу, взбежал по ступенькам…

С недовольным лицом к нему поднялась пожилая санитарка:

— Доктора позову…

Дежурная врачиха состроила удивленное лицо:

— О, Господи! Башкиров! Опять вы!..

Башкиров развел руками:

— Ничего не поделаешь, коллега! Срабатывает принцип парности…

Она одарила его беглым взглядом:

— У вас кровь на халате… Опять травму привезли?

— Иванову на них везет, — Башкиров натянуто усмехнулся. — Привыкайте, доктор: когда дежурит Иванов, травмы сыплются одна за другой…

— Спасибо, я уже разобралась…

Фельдшер и водитель уже перекладывали с носилок на каталку пострадавшую женщину. Она была без сознания. Лицо — мертвенно-бледно, висок в крови, шея неестественно вывернута. Заметно дрожали под веками глазные яблоки…

— Кто она? — дежурный врач ощупывала пострадавшей шею, потом висок. — Что-нибудь было при ней?

— Ничего! Никаких документов… — доктор Башкиров с усталым видом закурил.

Врачиха быстро осмотрела зрачки:

— Как вы думаете, это наезд? Или ее избили с целью грабежа?

— Трудно сказать. Мы наткнулись на нее случайно. Она лежала при дороге…

Санитарка протянула трубку:

— Телефон…

— Алло! Александр Александрович? Поднимаем вам травму… Да… Опять Башкиров. Он, можно сказать, несчастливый…

Санитарка и белокурая медсестра повезли пострадавшую к грузовому лифту. Фельдшер и водитель ушли. Доктор Башкиров курил в дверях. Дым сквозняком выносило на улицу.

Врач приемного покоя, прижимая трубку к уху плечом, заполняла бланки и продолжала говорить:

— Женщина лет тридцати… Травма в правой височной области… возможен перелом шейного позвонка… Нет, состояние крайне тяжелое… до травматологии не довезти… я понимаю, что общего профиля, но таковы обстоятельства… я понимаю, что высокая смертность, но… Хорошо, Александр Александрович! Передаю привет доктору Башкирову… Успеха вам!

Она положила трубку, задумалась над листком бумаги:

— Во сколько вы ее подобрали?

— Часа в два, — Башкиров выбросил окурок на улицу, в темноту, прикрыл дверь.

Врач приемного покоя взглянула на часы:

— Двадцать пять минут…

Вернулась санитарка с пустой каталкой, принялась влажной тряпкой оттирать с каталки кровь.

— Ну, что, тетя Клава? — спросила врачиха, продолжая писать.

— Сразу в операционную повезли. Да, боюсь, не доживет до утра…

— Почему? — с интересом посмотрела на санитарку врачиха.

Санитарка мрачно пожала плечами.

Башкиров оставил сопроводительный лист и вышел. Снаружи послышался шум заработавшего двигателя, мелькнул за окном свет фар и высветил отвесно падавшие струи дождя.

— Потому что Башкиров… — сказала, вздохнув, санитарка.

— Что Башкиров? — не поняла врачиха.

— Вы же спрашивали — почему?

— Ну!..

— Не доживет до утра, потому что ее Башкиров привез, — объяснила санитарка. — Есть примета такая: если Башкиров привез, — то, считай, труп…

— Да? — брови врачихи поползли вверх. — Действительно… Бывают же такие невезучие, как Башкиров!..

Тем временем машина «скорой помощи» разворачивалась во дворе. Свет фар вырвал из темноты закрытые ворота больничного гаража, старую беседку с обвалившейся штукатуркой, сквер, фасад больницы — высокое крыльцо, колонны, большие дубовые двери. Сверкнула бронзой табличка на стене:

«Санкт-Петербургский горздравотдел,

Клиническая больница № 66…»

Рядом с номером 66 каким-то озорником была нацарапана третья шестерка…

Развернувшись, машина «скорой помощи» выскочила из ворот, помчалась по мокрой улице и быстро скрылась в каком-то темном переулке.

Моросил мелкий дождь. Тяжелые тучи нависли низко над городом.