Черный Гиппократ

Глава пятая

Владимир сел на койке, свесил ноги на пол. Огляделся. Кроме него, в палате были еще четверо. Слева у стены — два молоденьких парня. У окна — пожилой мужчина. Возле другой стены — мужчина средних лет, похожий на преподавателя какого-нибудь технического вуза; было в нем что-то от интеллигента-технаря…

Потихоньку познакомились. Молодые ребята были прооперированы вчера вечером — у обоих аппендицит. Пожилой мужчина у окна — «лежал» с грыжей. Ему сделали операцию дней пять назад, но были какие-то осложнения, и больной еще не поднимался. Его звали — Виталий Сергеевич. Он был очень разговорчивый человек. И практически вся информация, какую Нестеров узнавал, исходила от Виталия Сергеевича. А сосед Нестерова, похожий на преподавателя технического вуза, оказался конченным молчуном. Для преподавателей это не характерно. К тому же, как понял Нестеров, этот человек уже готовился к выписке, и мыслями и душой был дома, держался настороже и вообще был каким-то чужим. Нелюдимый тип…

Молодые ребята у стены, как видно, только недавно очухались от наркоза. Глаза у них еще «плавали». И тот, и другой, кажется, обводя глазами комнату, не вполне осознавали, где находятся и что с ними произошло… Глядя на них, Владимир думал, что и сам будет выглядеть после операции не лучше.

Виталий Сергеевич со своего места вещал:

— Вам повезло, Володя, что вы попали именно в это отделение. И еще вам повезло, что вы попали именно в эту палату…

— Почему?

— Потому что это отделение доктора Иванова. А наша палата — одна из трех палат, которые ведет доктор Иванов…

— Это который заведующий? — уточнил Нестеров. — А я думал, что мой лечащий врач Блох.

— Блох — тоже хороший врач. Но Иванов настоящий мастер. Хоть и молодой… И напрасно вы усомнились в его диагнозе. Вот увидите — он окажется прав.

Нестерову не очень хотелось бы, чтобы Иванов оказался прав. То есть чтобы к желчнокаменной добавилась еще почечнокаменная болезнь… Вот ведь обрушилось на него!..

Один из молодых ребят, скривившись от боли, приподнял одеяло и посмотрел себе на живот. Владимир увидел, что у того повязка к послеоперационной ране прикреплена лейкопластырем.

Виталий Сергеевич продолжал:

— Доктор Иванов Александр Александрович, на мой взгляд, из тех редких докторов, которым можно без всяких сомнений довериться. Отдаться… Крепкой внутренней организации человек. Кроме того, что он хороший практик, я слышал, что он еще занимается наукой. Я думаю, это очень помогает ему… И вообще — больница хорошая…

Сосед по койке, похожий на преподавателя, кивнул:

— Больница хорошая, ничего не скажешь, но атмосфера тут какая-то странная. Напряженная…

Виталий Сергеевич посмотрел на него недовольно:

— Вы имеете в виду эту нервозность?.. — он почесал себе небритый подбородок. — Так это объяснимо… Тут же на первом этаже кафедра… как ее бишь!.. судебной экспертизы… то есть медицины… А в подвале — морг. Вскрытия делают… Родственники умерших толпами ходят по двору… Слезы, причитания… Разумеется, это накладывает отпечаток.

— Не только это я имею в виду, — сказал «преподаватель».

— А что?

— Слухи разные ходят… — «преподаватель» взял с тумбочки книгу и раскрыл на произвольной странице, как бы давая понять, что не желает продолжать разговор.

Но Виталий Сергеевич не обратил внимания на этот маневр:

— Какие такие слухи?

«Преподаватель» лег, надел очки, закрылся книгой, — словом, перешел в глухую оборону:

— Ну ходят, ходят слухи… Будто здесь творятся темные дела, будто эксперименты какие-то проводятся над трупами, а может, и над больными…

— Да кто говорит-то? — Виталий Сергеевич от желания услышать даже привстал на локтях.

— Одна санитарка словом обмолвилась — и ее сразу уволили… А проверки частые почему?.. А вспомните, неделю назад парень молодой на операционном столе умер. Поступил вроде не тяжелый.

Веселый такой был. Но его всего изрезали. Сказали — рак…

— Во всех больницах такое случается, — вступился за отделение Виталий Сергеевич. — И вообще… Вы говорите так только потому, что не сегодня-завтра выписываетесь. А то все помалкивали…

«Преподаватель» пожал плечами:

— А что мне оставалось? Приходится доверяться врачам, если больше некому…

Виталий Сергеевич лег на спину, долго смотрел в потолок:

— Я признаюсь, тоже слышал о таких штуках: будто эксперименты тут какие-то проводятся. Но не очень-то этим слухам поверил. По-моему, от невежества такие слухи рождаются и дальше невежества не идут.

— Что вы этим хотите сказать? — поднял на него обиженные глаза «преподаватель».

Виталий Сергеевич спохватился:

— Нет, ради Бога! Не подумайте, что я хотел вас обидеть. Просто я хочу сказать, что одно какое-то явление воспринимается разными людьми по-разному. Один скажет: вот — достижение науки! А другой: смотрите, подлый эксперимент… Разве не так? Медицина, можно сказать, вся построена на эксперименте. Здесь так много неизведанного. Врачи часто идут в потемках. И чтобы помочь больному, приходится идти на известный риск. Главное — чтоб этот риск был оправдан.

«Преподаватель» был удовлетворен и не ответил.

Виталий Сергеевич продолжал:

— А Иванов именно такой человек. Он человек науки. У него это на лице написано. И вполне естественно, что на каждом конкретном случае он учится… и учит других. Так приобретается опыт…

Молодые ребята дремали под этот разговор. «Преподаватель» ушел в чтение. Нестеров задумался над тем, что ему тоже не очень нравилась обстановка в больнице — начиная с приемного покоя. Персонал какой-то нервный, неуравновешенный. Микроклимат, как говорится, холодный. Иванов — хмурый, Блох — вообще мрачный тип… Только дежурная медсестра оставила после себя благоприятное впечатление, позволила себе несколько добрых слов. Совсем молоденькая медсестричка, не успела еще загрубеть…

Заглянула в палату другая медсестра — та «увядающая роковая красавица»:

— На завтрак!..

Это относилось, пожалуй, только к «преподавателю». Он отложил книгу, сел, принялся нащупывать ногами тапки.

Медсестра, поразмыслив секунду в дверях, вошла:

— Этим мальчикам рано… Вам… — она кивнула Виталию Сергеевичу. — Сейчас принесут… А вам… — медсестра с интересом посмотрела на Владимира. — Нестеров?

— Да.

— Вам пока прописан голод… — она улыбнулась ему и вышла из палаты.

Владимир ни на что иное, как на голод, и не рассчитывал.

Виталий Сергеевич подмигнул ему со своего места:

— Фаиночка положила на вас глаз, молодой человек. Я вас поздравляю!.. Быть может, вколет вам лишний витамин…

Медсестра, действительно, скоро подошла к Нестерову с лотком. Нестеров мужественно принял полагающийся ему укол. Медсестра Фаина погладила его по плечу. У нее были зеленоватые, как у рыси, глаза. Но глаза рыси не показались Нестерову злыми. Взгляд медсестры был уверенный и немного насмешливый.

Фаина сказала:

— Готовьтесь, через полчаса поставлю вам капельницу…

Она вышла. Виталий Сергеевич прокомментировал:

— На меня она так не поглядывает. А если бы!.. Я бы согласился на две капельницы… Кстати, знаете, что в этой капельнице самое отвратительное?

— Что?

— Надо лежать неподвижно. Битый час лежать неподвижно…