Черный Город

102

Кашель, очень напоминающий человеческий, раздавался все ближе и ближе к нам, громко отражаясь от каменных стен помещения, в котором мы находились. Однако почти в самый последний момент дым, похоже, возымел ожидаемый эффект, потому что хлынувшая вниз по лестнице лавина «демонов» вдруг резко остановилась — как мне показалось, в смятении — перед этим неожиданным врагом, который не позволял им дышать и с которым они ничего не могли сделать… Затем морсего, нерешительно пятясь, пошли обратно, то есть вверх по лестнице, издавая звуки, в которых звучал явный упрек.

В общем, к нашей огромной радости, ни один из морсего с их жуткими физиономиями перед нами так и не появился, однако я, прислушиваясь к топоту их ног по ступенькам лестницы, был абсолютно уверен, что этим своим неудачным штурмом они всего лишь нас «прощупали» и что предстоящая ночь будет для нас очень и очень длинной.

Мы решили поочередно дежурить у подножия лестницы всего по полчаса, чтобы скука, быстро овладевающая тем, кто дежурит, не успевала отразиться на его бдительности. Даже профессор, хотя и с неохотой, отстоял свою получасовую смену, пока все остальные занимались нелегкой работой по отделению пуль от гильз и извлечению из гильз пороха, маленькие кучки которого мы затем плотно заворачивали в вырванные из книги пожелтевшие листы с напечатанным на них немецким текстом. Первые петарды получились такими неказистыми, как будто их изготовили эпилептики как раз в тот момент, когда с ними случился приступ, однако постепенно мы наловчились и стали делать довольно симпатичные петардочки — и не простые, а снабженные изготовленной из полоски бумаги тоненькой трубочкой, также наполненной порохом и являющейся своего рода фитилем.

— Ты считаешь, что это сможет их отпугнуть? — спросила меня Валерия, сидя на полу рядом со мной и мастеря петарды.

— Они, насколько мы заметили, очень болезненно воспринимают свет, а потому вспышки этих петард вполне смогут помочь нам, когда дела у нас пойдут уж совсем плохо.

— Ты, наверное, хотел сказать «если дела у нас пойдут уж совсем плохо». Дым, похоже, не позволяет им даже приблизиться к нам.

Я уже открыл было рот для ответа, но тут же его закрыл, подумав, что пока не стоит делиться своими опасениями: вполне достаточно и того, что эти опасения терзают меня.

— Да, конечно, — ответил я, стараясь говорить бодро. — Они, возможно, уже успели за сегодня устать и оставят нас в покое.

Кассандра обменялась со мной быстрым взглядом, но я успел заметить, что ее глаза говорили: «Ты врешь совсем неубедительно».

Два часа спустя мы снова услышали над своими головами какой-то шум. Доносившиеся до нас звуки были такими, как будто морсего тащили по полу что-то очень тяжелое. Я попытался представить себе, что же это могло быть, когда вдруг раздался звук сильного удара, за которым послышалось журчание.

— Вот ведь дерьмо… — это было единственное, что я успел сказать, прежде чем поток грязной воды хлынул вниз по лестнице и, достигнув костра, потушил его.

Морсего, похоже, опять попытались нас перехитрить. Они оказались умнее, чем я предполагал.

— Берите все оружие! — крикнул я. — Они сейчас явятся сюда!

Так оно и произошло: едва погас костер, как на нижних ступеньках лестницы появился первый морсего. Его тут же осветили четыре фонарика, и уже через долю секунды он получил в грудь целый град пуль, которые отбросили его назад. Однако не успел он рухнуть на ступеньки, как из-за его спины появился второй морсего, который тоже тут же был изрешечен пулями. За вторым морсего появился, скаля свои ужасные зубы, третий…

— Петарды! — крикнул я, поворачиваясь к Касси и мысленно ужасаясь, что при таком темпе стрельбы патроны у нас закончатся гораздо раньше, чем у морсего пропадет охота лезть под пули.

Мексиканка, сразу же сообразив, что от нее требуется, взяла одну из самых больших петард, подожгла «фитиль» и бросила эту петарду в сторону лестницы.

Поскольку эти наши самодельные петарды были изготовлены не совсем так, как изготавливаются петарды в мастерских, вместо взрыва произошла всего лишь очень сильная вспышка, похожая на вспышку магния, использовавшегося в старые времена фотографами. Тем не менее эффект получился даже лучше, чем я ожидал: морсего такой яркий свет пришелся явно не по душе, и они поспешно ретировались. Лестницу затянуло дымом, неприятно запахло порохом.

— Сработало! — радостно воскликнул профессор. — Это их пугает больше, чем выстрелы!

— Морсего, возможно, не до конца понимают, в чем смысл выстрелов, — предположил я. — А вот яркий свет они точно не переносят.

— Совершенно очевидно, что мы им сейчас задали жару, — довольно произнесла Валерия, освещая фонариком три окровавленных трупа, валяющихся на нижних ступеньках лестницы. — Теперь они уже вряд ли здесь появятся.

— Они здесь снова появятся, — раздался за нашими спинами голос.

Эти слова произнес Иак. Освещенный пламенем малюсенького костра, который мы развели рядом с лежащей на носилках бразильянкой, он стоял на коленках в глубине помещения рядом со спящей Анжеликой и устало опирался на свой лук.

— А ты откуда это знаешь? — поинтересовалась Касси.

— Мы входить сюда без их разрешение, — печально ответил Иак. — Они не хотеть, чтобы мы находиться здесь, и они бороться за свой земля. Они умереть все, если это быть необходимо… Мы, менкрагноти, делать то же самое, если кто-то входить в наш деревня без разрешение.

— Но мы ведь не представляем для них никакой опасности, — запальчиво возразила Кассандра. — Мы всего лишь защищаемся!

Туземец посмотрел сначала ей в лицо, а затем перевел взгляд на автомат, который она держала в руках.

— Если незнакомый человек входить в твой дом, хватать твои вещи и затем стрелять, ты разве не думать, что этот человек быть опасность?

Логика туземца была неоспоримой, а потому никто из нас даже не попытался ему что-либо возразить.

Однако речь, черт возьми, шла не о чем-нибудь, а о наших жизнях, и мы — обоснованно или нет — собирались за них бороться, полагая, что у нас еще будет время обсудить этические проблемы, когда удастся выбраться из этого опасного места.

Если, конечно, нам повезет и мы сможем это сделать.

Размышляя обо всем, что сейчас происходило, я вдруг краем глаза заметил какое-то движение и инстинктивно повернулся к лестнице, которая после того, как был потушен костер, погрузилась в темноту.

Тусклый свет моего налобного фонарика кое-как пробился сквозь густую пелену дыма, и я различил расплывчатый черный силуэт абсолютно бесшумно подкрадывающегося морсего.

Я, затаив дыхание, чтобы не спугнуть его, неторопливо, как при замедленных съемках, поднял автомат и прицелился в тень, украдкой приближающуюся к нам.

Когда мои товарищи заметили эти мои движения, они посмотрели туда, куда был направлен свет моего фонарика, и, увидев то, что видел я, замерли.

Я держал палец на спусковом крючке, дожидаясь, когда силуэт подкрадывающегося морсего прорисуется достаточно четко, чтобы не промахнуться… Но тут вдруг произошло нечто абсолютно невообразимое, нечто такое, что мы даже не поверили своим глазам.