Черный лис. Том 1

Глава 12

— Я хочу изучать магию, — я это заявил, когда официантка, поставив на стол пузатый чайник, удалилась.

Фудзи и Сакура расхохотались так, словно заранее репетировали.

— Что? — я начал злиться. Чтобы успокоиться, потянулся за чайником, плеснул в круглую чашку ароматного, бледно-желтого чаю… — Вчера ты сам говорил, что я должен учиться.

— Владеть Эфиром учатся с самого детства, — мягко ответил Фудзи. — Раньше, чем учатся ходить. Энергия течёт по твоему телу, Курои. Её не изучают. Это сила, с которой договариваются. Она может подчиниться. А может уничтожить тебя. Сжечь изнутри.

— И что? — я сделал глоток чая. Да. То, что нужно. — Бывший владелец оболочки умел управлять энергиями.

— Пожалуйста, Курои-кун, не называй тело — оболочкой, — поморщилась Сакура. — Ты говоришь так, словно тело, — она постучала себя по груди. — Не имеет никакого значения. Всего лишь костюм. От этого становится не по себе, знаешь ли.

— Она права, — кивнул Фудзи. — Тело, душа и разум — неотъемлемые части общего. Никакая часть не может существовать сама по себе. Пока ты это не поймёшь — эфир тебе не подчинится.

— Но я УЖЕ владею магией! Ты же сам видел, у меня получается…

— Монахи хорошо учили принца Антоку, — кивнул Фудзи. — Но помни: ты — не он.

— Пока ты не примешь свою сущность, ничего не выйдет, Курои-кун, — добавила Сакура. Тонкостенную чашку с кипятком она держала свободно, кончиками пальцев. — Ты должен уяснить: ты теперь — принц Антоку. Иначе ничего не получится.

Отвернувшись, я стал смотреть на море. Над бесконечной синью парила одинокая белая птица. Альбатрос.

Он завис в воздухе, чуть подрагивая маховыми перьями, сохраняя нейтральное положение между небом и водой.

И в миг всё изменилось. Альбатрос сложил крылья и рухнул в воду, как живая торпеда. А через секунду появился — в его клюве билась серебристая рыбина.

Какая точная координация, — подумал я. — Ни одного лишнего движения, ни тени сомнения. Идеальный баланс.

— Я готов стать младенцем, — сказал я, обращаясь к Фудзи. — Если нужно — я буду учиться ходить.

— На это могут уйти годы, — предупредил парень.

— Нет, — я покачал головой. — Фудзи-сан, я должен учиться совсем быстро. У меня нет выбора. У нас у всех нет выбора.

Фудзи и Сакура переглянулись. Между ними словно шел беззвучный разговор, судя по напряженности взглядов — даже спор. Парень сдался первым.

Отвёл взгляд и еле заметно кивнул.

— Есть один способ, Курои-кун, — сказала девчонка. — Путешествие. Очень опасное.

Я уже собирался кивнуть, но остановился. Припомнил, чего мне стоили скоропалительные решения…

— Как далеко нужно отправиться?

— До самого конца, — сказала Сакура. — Это — путешествие сознания.

— Твой разум должен слиться с Эфиром, — ответил Фудзи. — Это… необычный метод. Достаточно экстремальный для того, чтобы его запретили преподавать в школах.

— Не многие решаются встать на этот путь, — подхватила девчонка. — Но те, кто решились — ставят на карту всё.

— Она хочет сказать: ты или справишься, или умрёшь, — закончил Фудзи.

Прикрыв глаза, я отдался на волю интуитивного мышления. Техника, которой учат в Корпусе: анализу подвергается одновременно множество факторов. Не нужно стараться вычленить главные и второстепенные. Не нужно отслеживать связи. Мозг мгновенно перетасовывает все известные варианты, взвешивает и принимает решение.

— Я согласен.

Слова вырвались прежде, чем я осознал то, что скажу.

Кажется, Фудзи моему решению огорчился. Зато Сакура восприняла, как должное.

— Тебе что-то не нравится? — спросил я парня.

— Это неплохое решение, — нехотя ответил тот. — Но в случае неудачи… — он помолчал, собираясь с мыслями. — Видишь ли, друг Курои. Кажется, я чувствую за тебя ответственность.

— А может, ты боишься… за тело принца? — осторожно подбирая слова, спросил я. — Может, ты чувствуешь ответственность по отношению к сироте, семью которого уничтожил твой клан? Может, помогать тебя заставляет чувство вины?

Долгую минуту принц Константин смотрел мне в глаза. А затем сказал:

— Между нами много отличий, друг Курои. Я на десять лет старше. К тому же, моя семья правит Ямато, а у тебя никого нет. Ты отщепенец, сирота. Но я не испытываю чувства вины: что сделано — то сделано. Это политика. Дело в другом. В том, что ты пришел КО МНЕ. Наши судьбы переплелись, хочешь ты того, или нет. Так же, как когда-то, семь лет назад, моя судьба переплелась с судьбой маленькой девочки, — он бросил короткий взгляд на Сакуру. — Такие вещи нельзя игнорировать, друг Курои.

Я пристально смотрел в зелёные, с коричневыми искрами глаза Фудзи, и не находил ни капли притворства. Он действительно верил в то, что говорил.

— Но в одном ты прав, — миг, и выражение лица парня изменилось. Улыбка осветила его черты, заставила сверкнуть глаза, убрав из них строгую печаль. — Шлейф, который тянется за семьёй Антоку, никуда не делся. Их вымарали из учебников, заставляли забыть всё, что они сделали. Но сам род продолжает жить. В России живёт твой дед, Алексей Соболев. Очень влиятельный человек. Могущественный. И если он узнает, что ты жив — обязательно захочет увидеть.

— Я — не Владимир.

— Но другие-то этого не знают, — Фудзи сложил руки на груди. — Пойми, друг Курои: вместе с шкурой принца ты получил и его судьбу. Со всеми вытекающими: долгом, ответственностью перед кланом… И перед народом тоже. Десять лет — не очень большой срок. Множество людей очень тепло вспоминают прошлого императора… И далеко не всем нравится нынешний.

— Хочешь сказать: узнав о том, что "принц" — я сделал кавычки в воздухе — жив, они захотят устроить реставрацию?

— Или убить Владимира, — кивнул Фудзи.

— Ладно, — я помолчал, обдумывая слова парня. — Но можно сделать так, что о нём никто не узнает. Изменить внешность — я умею.

— О нём УЖЕ знают, как ты не поймёшь? — Фудзи закатил глаза. — Смотри: есть монахи, у которых мальчик провёл десять лет жизни. Они растили его, учили владеть эфиром… Для чего? Явно не для того, чтобы принц всю свою жизнь провёл в медитациях. КТО-ТО ДАЛ ИМ ЗАДАНИЕ ОБУЧИТЬ ПРИНЦА. Смекаешь? А ещё есть тот, кто ПОХИТИЛ принца у монахов — ведь ты очнулся в багажнике, связанный по рукам и ногам, верно? И те, и другие будут тебя искать. Есть Виктор Набунага. То что ты его не видел, не значит, что он не видел тебя. Даю руку на отсечение: теперь он тоже ищет принца Антоку.

— Жучки! — сам не свой, закричал я. — Я же успел раскидать по его дому кучу жучков… — наткнулся на скептические взгляды Фудзи и Сакуры, и сказал тише: — Ну хоть несколько могли уцелеть? Даже если они обнаружили большинство…

— Оставишь мне оборудование, я проверю, — кивнул Фудзи.

— А я?

— А ты пять минут назад изъявил желание стать сэнсэем. Забыл? — Сакура дружески ткнула меня в бок. Я поморщился. Пальчики у неё были твёрдые, как палочки для еды. Улыбнувшись, она встала. — Пойду приведу себя в порядок, и поедем, — сказала девчонка и убежала.

— Фудзи-сан, — официальным обращением я хотел показать, насколько разговор для меня серьёзен. — Насколько ты доверяешь Сакуре?

— Больше, чем тебе, друг Курои. Гораздо больше.

— Перефразирую. Ты посвящаешь её во все свои дела. Она знает о босодзоку. Знает обо мне… Ты за неё не боишься? Не слишком ли рискованно доверять свои тайны шестнадцатилетней девчонке?

— Во-первых, ей не шестнадцать, — он опять смотрел на меня пристально, сощурив зелёные глаза в узкие щёлочки. — А пятнадцать. А во всём остальном… Поверь: нет человека надёжнее, чем Сакура. И в том смысле, что она умеет хранить тайны, и в том, что…

— Я готова! — светлые волосы девчонка вновь собрала в хвостик на затылке, кожаную куртку застегнула до подбородка, перчатки держала в руке. — Вставай, Курои. Путь будет долгим.

Я посмотрел на Фудзи. Тот по-отечески кивнул.

— Развлекайтесь, дети мои. А я займусь другими делами… Присмотрю за Набунагой, например.

Протянув ему рюкзак, я поднялся.

— Здесь всё необходимое, чтобы организовать прослушку. Надеюсь, разберёшься.

— Эй, в универе я не штаны просиживал, — фыркнул Фудзи.

— Вообще-то, я имел в виду Шиву. Если он себя выдаст — надеюсь, ты поймёшь.

— Если бы ты мне доверял, всё было бы гораздо проще, друг Курои, — вздохнул Фудзи, придвигая к себе рюкзак.

— В смысле?

— Мы могли бы просто сходить к Набунаге в гости. Объяснить ему всё. Сделать своим союзником. Но теперь, после всего, он не станет с тобой разговаривать.

— Ехать пора, — напомнила Сакура.

— Да, — Фудзи тоже поднялся и протянул мне руку. — По здравом размышлении, тебе будет полезно исчезнуть на месяц-другой. Пусть всё уляжется.

— Месяц?.. — но Сакура уже тянула меня вниз по винтовой лестнице, к далёкой автостоянке у самого моря.

— Куда мы едем? — парковка протянулась узкой полосой вдоль пляжа. Волны мерно накатывали на песок, на асфальте темнели солёные брызги.

— В Кадагаву, — Сакура протянула мне запасной шлем, и уже собралась надеть свой.

— Название мне ничего не говорит, — я придержал её за руку. Девчонка опасливо оглянулась — будто боялась, что нас могут подслушать.

Но стоянка была пуста. Даже альбатрос улетел — наверное, переваривать пойманную рыбу.

— Кадагава — это в горах, — пояснила скороговоркой Сакура. — Там расположено место, где… Где тебе позволят попробовать. Ну, найти себя… Так что если хотим успеть до темноты — надо ехать.

— Опять горы? — я приуныл. Чувство, что я всё время что-то упускаю, никак не проходило.

— Видишь ли, сэнсэй, который возьмётся научить тебя быстро — всего один. И он живёт в Кадагаве. Такие дела.

— Он правда может это сделать?

Девчонка обернулась и посмотрела на меня. В глазах её читался немой укор.

— Фудзи-сама говорил, что тебе гораздо больше лет, чем кажется.

— Так и есть, — непонятно почему, меня смутили её слова. — На самом деле, я — взрослый мужчина.

— Тогда почему ведёшь себя, как маленький? Капризный, нетерпеливый… И всё время пялишься на мою грудь.

— Что?..

— Что слышал! Думаешь, легко вести себя, как ни в чём ни бывало, когда у тебя слюни текут?

Почувствовав, что предательские уши вновь начинают пламенеть, я поспешно нахлобучил шлем.

— Поехали, — я старался говорить как можно суше. — Не буду больше на тебя смотреть.

Девчонка фыркнула и завела двигатель.

С места она взяла такой темп, что меня так и подбрасывало на заднем сиденье. Крепко обхватив её талию, я сжал зубы и молчал.

Часа два мы ехали по широкой муниципальной трассе. Она тянулась вдоль всего острова, по побережью. С одной стороны было море, с другой — живописные зелёные холмы, с множеством деревушек, ярких магазинчиков и заправочных станций.

Наконец мы свернули с главной дороги на более узкую, которая постепенно забирала всё круче в горы. В какой-то деревушке Сакура наконец остановилась.

— Здесь — последнее место, где можно нормально поесть. Ты проголодался?

Я молча кивнул.

Пока ехали, не перемолвились и словом, а я всё пытался понять: сколько в её словах правды? Неужели я настолько одержим Шивой, что не замечаю ничего вокруг?.. И ещё: надо контролировать свои эмоции.

Оставив мотоцикл на стоянке, Сакура направилась к низкой приземистой постройке, похожей на магазин и заправку одновременно.

Прямо на асфальте стояло несколько столиков, за одним пожилой мужчина читал газету, за другим две дамы в толстых вязаных кофтах пили чай с крошечными ореховыми пирожными.

Небрежно бросив шлем на пустой столик, Сакура рухнула на стул и вытянула ноги. К ней тут же подбежал официант и поклонившись, протянул ламинированное меню. Девчонка что-то прощебетала, официант умчался. А я только-только слез с мотоцикла и теперь медленно плёлся к столику.

Ноги разгибались плохо. Колени затекли, задница онемела. Как такие нагрузки выдерживает пятнадцатилетняя пигалица?

— Почему ты мне помогаешь? — я осторожно присел на пластиковый стул. На удивление, тот оказался удобным. — Извини, я должен знать. От этого зависит успех моей работы.

— Фудзи-сама меня попросил, — она не смотрела мне в глаза. Водила пальцем по гладкому пластику стола и чуть постукивала носком правого ботинка.

— Неправда. Это твоё решение, — я старался говорить спокойно, одновременно оглядывая окрестности.

Здесь, в горах, было значительно холоднее, чем у моря. Воздух был влажным, напоенным запахом хвои и сырой земли. Где-то неподалёку шумел горный поток.

— Фудзи-сама поверил тебе, — буркнула девчонка. — Он считает: то, что ты делаешь — очень важно. А если это важно для него — важно и для меня.

— Ты в него влюблена.

— Вот ещё.

— Не отрицай. Я вижу. И не вижу в этом ничего ужасного.

— У него много женщин. Богатых и красивых. А я — всего лишь замарашка с соседней улицы.

— Ты ОЧЕНЬ красивая, — это я произнёс с большим чувством, чем собирался. — И он это знает.

— Нет, не знает, — у Сакуры сделалось такое лицо, словно на неё свалились все скорби мира. Усилием воли я сдержался, чтобы не улыбнуться. — Он никогда не смотрит на меня. Только на… неё.

— Ты имеешь в виду женщину в белом кимоно?

— А ты её тоже видел? — лицо девчонки преобразилось. — Она… — махнув рукой, Сакура понурилась, как наказанный щенок. — Я никогда не смогу стать такой, как Светлана.

— Тебе и не надо.

Развить тему я не успел: явился официант, неся на подносе большую бутылку колы — так назывался коричневый сладкий напиток, который мне так понравился, и два огромных сэндвича с курицей, помидорами и салатом.

Сакура впилась в свой, словно голодала неделю.

Пока мы ели, к магазину подъехало несколько байкеров. Машины у них были попроще, чем у Сакуры. Да и сами ребята выглядели… более провинциально, что-ли. Кричащие банданы, торчащие дыбом волосы, яркие, с синими, зелёными и оранжевыми стёклами очки… Ужимки у них тоже были, как у гопников.

Бросив мотоциклы, подростки сгрудились вокруг байка Сакуры, что-то громко обсуждая. Потом повернулись к столикам…

Женщины, доев пирожные, к этому времени уже ушли, мужчина, поспешно сложив газету, тоже поднялся. Бросив на столик несколько монет, он поспешно покинул площадку.

Солнце коснулось вершины дальней горы и окрасилось в багровый цвет.

Самый здоровый байкер — видимо, главарь — развязной походкой направился к нам. Руки в карманах, челюсти размеренно пережевывают жвачку. На шее — скобяная лавка из цепочек и брелоков, в брови — серебряное колечко.

Волосы главаря имели ярко выраженный канареечный цвет, на верхней губе пробивались тощие усики.

Наверное, его размеренная походка должна была внушить нам с Сакурой трепет и уважение. Но девчонка продолжала как ни в чём ни бывало жевать, а я, давно проглотив свою порцию, неторопливо попивал колу.

Восемь человек, — просчитывал я. — Главарь, и вон та парочка — неплохие бойцы, остальные — шестёрки.

— Давай ключи, — главарь решил не тратить лишних слов. — А также деньги, телефон и куртку.

Смотрел он только на меня. Да и встал таким образом, что Сакура осталась как бы за кадром. Словно была не в счёт.

— Нет.

Во всех мирах. Во все времена. Всегда одно и то же…

— Мы всё равно заберём всё, что захотим. А ещё — твою девчонку.

— Ну что ж, попробуйте, — пожав плечами, я поднялся.

Этого вырублю ударом в горло. Следующего ударю ногой в диафрагму, потом — в колено. Третьего…

Додумать я не успел.

Воздух вдруг сгустился, сделался горячим и задрожал — как марево над раскалённым асфальтом. А ещё возник такой звук… Словно кто-то очень быстро трёт куском пенопласта по стеклу.

Гопники схватились за уши и попадали на землю. Главарь, уткнувшись себе в колени, тоненько выл на одной ноте, я видел, как из ушей его потекла кровь…

Повернувшись к Сакуре, я хотел спросить, что происходит.

Но вдруг всё закончилось.

Прекратилось так же быстро, как и началось.

Девчонка спокойно доедала гамбургер. Словно её это вообще не касалось.

У меня заложило уши, но таких неприятных ощущений, как у гопников, не было. Бедолаги всхлипывали, трясли головами и ругались. Шепотом.

Не бросив больше ни одного, даже самого короткого, взгляда в нашу сторону, они похватали мотоциклы и смылись.

Там, где упал главарь, на асфальте осталось несколько капель крови.

Я смотрел на Сакуру, открыв рот. Нет сомнений, что это сотворила она. Ведь больше здесь никого не было, верно? В кафешке оставался официант, может быть, ещё продавец, но они были далеко. Или всё-таки?..

— Извини, что так вышло, — девчонка вытерла рот и пальцы салфеткой, поднялась и надела шлем на сгиб локтя. — Ты как, ничего?

— Что это было?..

— Крик баньши. Меня дедушка научил. Запрещенная, на самом деле, штука… Но драться не хотелось, к тому же, у нас мало времени. Не говори, пожалуйста, Фудзи, ладно?

— Дедушка?.. — что-то я туплю. Наверное, тоже кровь из ушей течёт.

— Ну да, мой родной дедушка, — Сакура нетерпеливо дёрнула меня за руку и направилась к мотоциклу. — Мы к нему и едем.