Черный лис. Том 1

Глава 14

Всё, или ничего.

Так сказала Сакура. Ты выживешь и овладеешь эфиром, или погибнешь. Хорошая философия. Очень мотивирует.

Проснулся от того, что стало трудно дышать. Не успев открыть глаза, получил такой удар по щеке, что голова мотнулась в сторону.

Что? Где я?..

Платой за секундное замешательство стала вторая пощечина.

Верхом на моей груди сидел здоровый мальчишка. Злые змеиные глаза, и такие же быстрые движения.

— Эй, новенький! Пора вставать. Сэнсэй ждать не любит.

Всё ясно. Обычные школьные заморочки. Дети — хищники. Пока твёрдый панцирь взрослых условностей не сковал их разум, ведут себя, как в стае — крыс, или волков, не важно. Наверху обычно самый сильный и самый наглый. Под ним — прихлебатели, ещё ниже — шестёрки.

Я это уже проходил на улицах Ёшики.

Главное правило — не выказывать слабости. Тебя могут избить до полусмерти, но нужно подняться, утереть сопли и кровь. А потом улыбнуться.

Хорошо, что это уже в прошлом, и я — далеко не ребёнок.

Перехватить замахнувшуюся руку и сбросить мальчишку на пол, вскочить, принять стойку… За спиной — несколько восхищенных вздохов.

— Он сбросил Такеду! Ну, сейчас начнётся…

Мальчишка был крупнее и старше. Крепко сбитое тело, широкая кость — фермерская кровь. Лицо плоское, выразительное. И очень злое.

— Эй, новенький! Я тебя щас закопаю.

— Копалка не выросла.

Смех прихлебателей.

Лицо Такеды багровеет, кулаки сжимаются, вокруг них появляется явственное голубое свечение.

— Я тебе сердце вырву! Я тебя в узел завяжу! Я тебе…

— Слишком много угроз, — окончательно проснувшись, я быстренько оценил обстановку.

Трое ребят сзади — перекрывают путь к бегству. Двое по бокам. Передо мной — заводила. Сияние вокруг кулаков густеет, наливается мощью. Я чувствую, как встают дыбом волоски на руках.

Словно отозвавшись на провокацию, у меня в животе расцветает горячий цветок. Жар поднимается по груди, перетекает в руки — и вот у меня в ладонях серебряный шар.

Выброс энергии происходит одновременно, синяя и серебряная молнии сталкиваются.

Вспышка — и нас с Такедой кидает в разные стороны.

Под спиной трещат лёгкие сёдзи, я падаю на пол в куче щепок. С той стороны, куда улетел мой противник, слышен грохот глиняных черепков — Такеда врезался в горшок с бонсаем.

Внезапно в глаза ударяет солнце. Я щурюсь, ничего не понимая. Встаю.

Там, где был бамбуковый домик — спальня для нескольких учеников — только обломки. В воздухе до сих пор летают клочки соломы с крыши. Прихлебатели залегли на пол, прикрыв головы руками.

Такеда вытирает тыльной стороной руки кровь из губы, я тоже чувствую неприятную влажность под носом.

И в этот момент появляется сэнсэй.

Такеда молчит. Сгибает тело в пояснице, наклоняет голову и прикладывает кулак одной руки к раскрытой ладони другой. То, что обе руки измазаны кровью, его ничуть не смущает.

Дед стоит против солнца — рассчитанный ход. Белое кимоно, белый венчик волос… Лицо в тени. Кажется, к нам спустился ангел возмездия.

— Вы, двое, за мной.

Поворачивается и уходит. Мы с Такедой, прихрамывая в унисон, плетёмся следом…

Сакура уехала вчера вечером. Показала спальную хижину, набитые рисовой соломой матрас и подушку — плоский блин, который мог служить антитезой самой идее комфорта.

О чём-то долго разговаривала с дедом — я видел их силуэты в чайном домике… А потом просто исчезла. Не попрощавшись.

Но ужин превзошел все мои ожидания. Мясная похлёбка с рисовыми колобками, жареная рыба, фрукты… Как они доставляют сюда продукты?

Гора абсолютно неприступна. Есть только лестница, которую может с лёгкостью оборонять единственный воин. На территории школы — несколько родников, так что с водой проблем нет. А вот еда… Дед не скупился. Учитывая, что обучение — бесплатное. И принимает он всех, кто преодолеет лестницу…

Хотя таких, судя по всему, не много.

Сэнсэй ждал нас у верхней ступеньки. При воспоминании о вчерашнем подъёме неприятно кольнуло в груди. Мышцы ног до сих пор отдавались болью.

— Ты знаешь, что делать, — мальчишка вновь поклонился.

Сергей Ильич смотрел только на Такеду, я для него был пустым местом.

Грамотная тактика: заставить противников делать что-то вместе…

Такеда уже спускался по ступенькам, прыгая через одну. Вздохнув, я припустил за ним.

Я обещал Сакуре научиться ходить. Она не ответила, училась ли в этой школе — просто не успела. Но всё и так очевидно.

Если смогла она — смогу и я.

Спуск дался не легче, чем подъём. Работали совсем другие группы мышц, и то, что поначалу показалось лёгким, к концу превратилось в довольно опасное занятие: я всё время боялся споткнуться и полететь кувырком.

Лестница была настолько крута, что внизу — то, что от меня останется — можно будет просто подмести веником.

Такеда ни разу не оглянулся.

У подножия, на вытоптанной площадке, мы обнаружили десяток сумок с логотипом супермаркета, штабель ящиков с овощами и фруктами, корзину с утопающими в соломе бутылками вина…

Прекрасно. Загадка доставки продуктов разрешилась.

Такеда споро подхватил по сумке в каждую руку и принялся карабкаться назад. А я оглядел оставшуюся гору товаров. М-да. За одну ходку не управиться…

Разумеется, это наказание — слова тут не нужны. Вопрос в другом: на сколько ходок меня хватит?

Попробовал поднять одну из сумок. Килограмм десять. Не так уж и много, если идти по ровной местности. Но в гору… Разумеется, я не могу уступить Такеде и ограничиться всего одной сумкой. Значит, надо оптимизировать процесс.

Зайдя в заросли, я ощупал взглядом несколько деревьев. Нужна палка. Достаточно гибкая, чтобы не сломаться, и достаточно крепкая, чтобы выдержать вес сумок.

Бук подошел идеально. Жаль, что у меня нет ножика, но подобрав камень с острым краем, я несколькими ударами срезал ветку, а затем проделал небольшие зарубки на каждом конце.

Коромысло. Так называлась эта вещь в одном из миров — Травень, Сечень — уже не помню. Но с её помощью даже хрупкие девушки носили по два тяжеленных дубовых ведра, наполненных водой…

Повесив на каждый конец по две сумки, я начал подъём.

Не скажу, что было легче, чем в первый раз. Мышцы не просто ныли, их разрывало от напряжения. Временами казалось, что я падаю, что я уже упал, просто каким-то непостижимым образом этого не заметил.

Пот лил в три ручья.

Палка скользила и натирала загривок. Кроме того, стоило мне оступиться, как сумки начинали угрожающе раскачиваться…

С завистью я вспоминал, как легко, едва касаясь ступеней, летела наверх Сакура.

Я ненавидела эту лестницу, — сказала она, прежде чем начать подъём.

Это не наказание, — руки были заняты тем, что придерживали коромысло с сумками, и вытирать пот было нечем. — Это испытание. Моё тело слишком слабо для того, чтобы выдержать такие нагрузки. И если я не смогу что-то придумать — просто надорвусь.

Ссадины на спине, полученные утром во время падения на сёдзи, жутко жгло потом. А хорошо нас долбануло…

На меня вдруг, неожиданно, снизошло спокойствие. Попав в незнакомую обстановку, я растерялся. Навыки посланника отключились, перестали действовать. Но сейчас, когда наконец-то выдалось время подумать…

Нас оттолкнуло друг от друга огромным выбросом кинетической энергии. Эфир — это сила, пусть и неощутимая физически. Но на неё распространяются те же законы мироздания…

Увлечённый новой идеей, я остановился. Снял коромысло и опустил сумки на одну из ступеней. Распрямил хрустнувшие позвонки… Это меня и спасло.

Такеда спикировал неожиданно, как коршун на цыплёнка. Если бы я брёл по лестнице, согбенный грузом и усталостью, его план бы удался.

Сбросить новичка с лестницы. Сбить с ног, и просто наблюдать, как он катится к подножию, ломая, одна за другой, кости. А потом можно сказать: это несчастный случай. Он просто не выдержал.

Выставив руки, я остановил Такеду в полёте. Жар в ладонях возник мгновенно, будто так и надо. Мальчишку отбросило метров на пять, но он успел сгруппироваться и упал на острую грань ступени не спиной, а всего лишь задом.

Судя по выпученным глазам и немому крику, копчик ему отбило основательно. Но он всё равно поднялся. Кулаки покрылись синей дымкой, которую мальчишка незамедлительно швырнул мне в грудь.

Драться с торопливыми глупцами — одно удовольствие, — говорил один из моих учителей в далёком детстве. Деревушка называлась Синанджу. Бабушка возила меня туда, на занятия к мастеру Серебряной Воды…

Воспоминания накрыли мой разум, словно вуаль.

Я видел сквозь неё два сгустка синего огня, летящие в грудь, и видел Мастера Серебряной Воды — молодого парня, с длинными чёрными волосами и одной серебряной прядью надо лбом. Улыбчивого, с добрым и мудрым взглядом…

Не думая, я сделал пару движений руками — словно разгонял невидимые волны. Синие шары улетели в кусты, вызвав переполох в стайке воробьёв.

Такеда, завизжав от досады, как дикий кот, ринулся на меня.

Оставаясь во власти воспоминаний, я отшагнул в сторону, пропуская мальчишку мимо. Тот споткнулся о выбоину, и начал долгое падение в пропасть. Я видел ужас в его глазах…

— Живой? — я помог Такэде подняться, и зачем-то отряхнул его старую заношенную до дыр майку на спине.

Мальчишка сердито дёрнул плечом, вырываясь, но сделав шаг, остановился и посмотрел исподлобья, с вызовом.

— Зачем ты меня спас?

— Мне не нужна твоя смерть.

Заметив, что говорю свысока, как взрослый с ребёнком, я спустился на одну с ним ступеньку, и посмотрел в глаза.

— Разве обязательно воевать? — вопрос был глупым и наивным, но это первое, что пришло мне в голову.

— А как ещё узнать, кто из нас сильнее?

Хороший вопрос… Детям всегда нужно знать, кто круче. Так они создают свою систему ценностей, и занимают в ней соответствующее место.

— Давай так, — я устало опустился на ступеньку и наконец-то вытер пот подолом рубахи. — Перетаскаем всё, что нужно, а потом, если останутся силы — сразимся. Но по правилам. Мы же не дикие.

— Ладно, — после паузы мальчишка кивнул.

Я не думал, что он согласится так быстро. Заготовил несколько аргументов… Один из навыков посланника — дипломатия. Способность договориться с кем угодно.

Такеда похромал вниз — сказывался удар копчиком.

— Подожди, — мысль возникла мгновенно, и я поддался порыву.

— Что ещё?

— Ты знаешь, что произошло утром, когда наши энергии столкнулись? — подумав, мальчишка коротко кивнул. — Я тут подумал… А что если применить эту силу к поднятию тяжестей?

У него сверкнули глаза.

— Сэнсэй иногда так делает, — сказал Такеда осторожно. — Берёт, и перетаскивает всё, что нужно, за один раз. Он просто смотрит на груз, и тот летит.

— Но… ты же понимаешь, что он переносит груз не взглядом?

— Он использует силу эфира, — кивнул Такеда.

— Можно попробовать объединить мою способность концентрации и твою силу толчка…

— Если не удержим — нас разорвёт, — сказал мальчишка. — Я такое уже видел, — по его широкому лицу прошла судорога.

— Боишься? — кто из детей не ведётся на "слабо"?

— Нет. Просто предупреждаю.

— Тогда жди меня внизу, — я подхватил коромысло на плечи и чуть не взвыл. За время остановки онемение прошло, и теперь каждая косточка завибрировала от боли.

— Давай помогу, — Такэда, не спрашивая, взял две из четырёх сумок и потопал вверх.

Спина у него была широкая, ноги — короткие и крепкие. Ступни уверенно вставали на ступени, перенося вес тела размеренно и плавно. Я постарался перенять его походку.

Равномерно, без толчков, словно поршни парового двигателя…. Дело пошло лучше, когда мы зашагали в ногу.

— Давно ты здесь? — спросил я, когда почувствовал, что дыхание выровнялось настолько, чтобы говорить.

— Три года.

— Ого… Сакура упоминала, что по методике сэнсэя обучение занимает месяцы. То есть, всё проходит довольно быстро. — Ты здесь довольно долго.

— А я тупой, — в голосе мальчишки было чуть-чуть угрозы и много, очень много отчаяния. — Не умею учиться.

— Поэтому ты меня невзлюбил, да? — я рисковал. Но чтобы узнать, что внутри у черепахи, нужно пробить её панцирь… — Ученики приходят и уходят, новички сменяют друг друга… А ты всё сидишь на месте.

— Мне здесь нравится, — Такеда не обиделся. — Тихо, спокойно. Звёзды близко… — он посмотрел на небо так, словно и сейчас, в разгар дня, видел звёзды.

— А что тогда? Чем я тебе не понравился?

— Ты — даймё.

Это слово он выплюнул, как грязное ругательство. Я припомнил, что Сакура говорила примерно так же.

— Насколько я знаю, даймё называют князей. Аристократию.

— Вот именно, — видно было, что Такеда едва сдерживает злость. Губы побледнели, ноздри широкого носа раздувались. — У вас и так всё есть. Есть школы, где вы ходите в красивой форме и выпендриваетесь друг перед другом дорогими тачками. Есть шикарные дома, богатые родичи, которые не заставляют вас вкалывать с утра до ночи… Даймё не знают, что такое бедность. Их не рвёт на куски буйство стихий — потому что им помогают Артефакты. Зал Тысячи Ветров — единственное место, где могут учиться такие, как я. Но ты пролез и сюда, — не останавливаясь, не сбиваясь с ритма, он метко плюнул мне под ноги.

— Да с чего ты взял, что я — даймё?

Такэда издал короткий смешок.

— А у обезьяны есть хвост?

И он зашагал ещё быстрее — хотя мне казалось, такое уже невозможно.

Добравшись до верха лестницы, мне очень хотелось упасть лицом в траву и забыть, кто я такой. Отключиться. Выбросить из головы весь этот бред про магию. А ещё лучше — исчезнуть из этого мира, и забыть его, как страшный сон.

Но метасендер забрал Шива. Без него я заперт в этом теле и в этом мире. Навсегда — если не удастся вернуть прибор.

С мыслей о Шиве я переключился на Такеду. Если подумать, отличный кандидат в армию Разрушителя. Разочарованный, обозлённый, он сам не понимает своей силы. А если таких наберётся много…

— Нужно отнести продукты на кухню, — сказал мальчишка, не давая мне опустить сумки на землю.

Я покорно кивнул. Вот что чувствуют ломовые лошади. Апатию. Безысходность. Обречённость страдать изо дня в день. И так — всю жизнь…

Проходя мимо тренировочной площадки, я увидел сэнсэя. Стоя очень прямо, заложив руки за спину, тот наблюдал за упражнениями двух учеников с копьями. Я на мгновение остановился, завороженный. Движения бойцов были лёгкими, стремительными — копья с красными лентами так и мелькали. Ученики скользили, словно по льду. Их ноги двигались плавно, совсем не испытывая трения — потому что мальчишки висели в воздухе.

Как они это делают?..

— Чего тормозишь? — Такеда толкнул меня в спину. — У нас ещё много работы.

Сергей Ильич бросил на меня короткий равнодушный взгляд и отвернулся.

Такеда прихватил с собой верёвку. Крепкий альпинистский шнур он смотал в кольцо и повесил на плечо.

Умно, — я оценил его находчивость. — Мы сможем связать все сумки между собой и залевитировать…

По дороге, стараясь, чтобы это было незаметно, я экспериментировал: пытался поднять камешек, затем другой, побольше… Большой камень удерживать в воздухе оказалось сложнее: он всё время норовил завалиться, словно балансировал на острие иглы.

— Ничего не выйдет, — сказал Такеда, помогая мне опутать верёвкой ящики и корзины.

— Ты здесь уже три года, — напомнил я. — Пора показать сэнсэю, на что ты способен. Вспомни всё, чему тебя здесь учили.

— Я не владею мастерством лёгкого тела, — буркнул мальчишка.

— И не надо, — честно говоря, я испытывал куда меньше воодушевления, чем старался показать. — Нам не нужно поднимать в воздух самих себя. Только эту вот кучу, — я оглядел узел, который мы навертели. — Давай попробуем с двух сторон. Потихоньку. Вызови эфир и заставь его толкать ящики вверх.

В ладонях Такэды засветилось синее пламя, он направил его на кучу продуктов…

А я вызвал силу Серебряной воды — так я назвал тот шар, что появлялся у меня в руках. Ящики задрожали и приподнялись над землёй.

— Наддай! — скомандовал я и увеличил приток силы.

В следующий миг я плавно летел над землёй, с удивлением наблюдая за облаками… Рядом со мной летели бутылка вина и два крупных помидора.

Удар о землю немножко смягчил кустарник.

Дух вышибло, в глазах вспыхнул фейерверк. Бутылка упала рядом, чудом не задев макушку. Она разбилась о камень и меня всего забрызгало вином. Помидор врезался в грудь с громким чваком.

Кусты, которые смягчили моё падение, были жутко колючими — пока выбирался, изорвал не только одежду, но и кожу на руках и спине. Кажется, парочка колючек так там и застряла…

— Такеда! Ты жив?..

Посреди полянки стоял Сергей Ильич. В белом одеянии, он походил на призрака посреди помойки — именно так выглядела поляна после того, как все продукты разлетелись, словно по ящикам ударили гигантской битой.

Такеда, примерно в таком же виде, как и я, понуро стоял рядом. У меня отлегло. Слава Хранителям, он жив…

— Что это было? — спросил я, обращаясь сразу к обоим — и учителю, и ученику.

— У русских есть такая поговорка, — спокойно ответил сэнсэй. — Дурная голова рукам покоя не даёт.