Черный лис. Том 1

Глава 8

Я засмеялся. Повалился на спину, и хохотал, пока не заболел живот. Фудзи смотрел на меня с интересом, но без осуждения.

— Что смешного я сказал? — спросил он, когда я немного успокоился.

— Видишь ли, — сделав последний глоток из бутылки, я отбросил её в сторону. — Я и вправду пришел тебя убить.

И тут он сам принялся смеяться, ещё громче, чем я.

— Ну так почему не убил? — выдавил Фудзи наконец, вытирая слёзы.

— Потому что ты — Константин Фудзивара, — глубокомысленно провозгласил я.

Теперь мы расхохотались оба. Да так, что заболели бока…

— Так-так-так, веселитесь, господин Фудзи-сан?

К нам подошел полицейский. Пожилой, грузный. Объём пуза такой, что казалось: в штаны вставили обруч. Но узкие глаза-щелочки смотрят жестко, пронзительно. Форма отглажена, ни пылинки. Даже ботинки начищены так, что в них отражаются огни зависшего над площадкой вертолёта.

— О, господин Нобору-сама. Не знал, что сегодня ваша смена.

Фудзи поднялся, отвесил полицейскому лёгкий поклон.

Не просто полицейский, — решил я. — Инспектор. Держится властно, без подобострастия нижних чинов. Взгляд спокойный. Да и годами — как раз для должности инспектора.

— Когда в городе беспорядки — всегда моя смена, — сердито буркнул полицейский. — Ты что же устроил, Фудзи-сан? Опять за решетку захотел?

Парень устало вздохнул.

— Нет, Нобору-сама. Что-то не хочется.

— Тогда давай показания, — полицейский достал диктофон. — Чёткие и ясные, чтобы не было повода придраться.

— Это был несчастный случай, Нобору-сама. В машине отказали тормоза и водитель, чтобы не рухнуть в пропасть, сознательно врезался в другие машины. Они стояли на парковке, и предположительно, были пусты.

— Какая машина? — инспектор покосился на завал, от которого до сих пор поднимался удушливый дым.

— Её здесь нет, — пожал плечами Фудзи. — Упала в пропасть, — он махнул себе за спину. — Можете сами проверить.

— Да уж проверим, не беспокойся, — буркнул полицейский. — Свидетели есть?

— Были, — улыбнулся Фудзи. — Но вы же знаете детишек: ни по чём не признаются, где были сегодня ночью.

Инспектор неопределённо хрюкнул. То ли соглашаясь с Фудзи, то ли выражая недоверие…

— Чья это была машина? — спросил он, держа планшет одной рукой, а другой заполняя в нём какие-то графы.

— Сабуро.

— Сабуро? — настороженно переспросил инспектор. — Сабуро Кадзуки? Так это его машина?.. — Фудзи кивнул. Полицейский помрачнел. — Это осложняет дело, — озабоченно сказал он. — Сын председателя Кадзуки…

— Никаких сложностей, Нобору-сама, — тихо, но внушительно повторил Фудзи. — Проведя экспертизу, вы убедитесь, что это и вправду был несчастный случай. Сабуро пострадал, но жив. Не думаю, что господин председатель будет на вас в претензии.

Инспектор расхохотался так, что его обширный живот заходил ходуном. На толстых щеках выступили капли пота. Достав белый платок, он вытер лицо, шею, промокнул глаза, и только потом посмотрел на Фудзи.

— Я не за себя беспокоюсь, — прожурчал полицейский обманчиво мягким, тихим голосом. — Председатель Кадзуки давно лоббирует указ запретить на Сикоку любые виды гонок. И на этот раз, думаю, у него найдутся особенно веские аргументы. Всё, Фудзи-сан, прикрывай лавочку. Никаких гонок — никакого ремонта мотоциклов.

— Эм… Я думал, что гонки способствуют развитию туризма, — задумчиво проговорил Фудзи. — Гонки и серфинг. Ведь к нам приезжают люди со всего мира… Если запретить гонки, многие на Сикоку разорятся. Магазинчики на побережье, кофейни, торговцы свежими фруктами…

— Председателю Кадзуки на это плевать с высокой башни, — вздохнул инспектор. — На туристах в-основном наживаются мелкие лавочники, ему нет до них никакого дела.

— Если не ошибаюсь, вашему шурину, который живёт в Коти, принадлежит магазин для сёрферов, — как бы вскользь заметил Фудзи.

Полицейский опять вздохнул, как морж, всем своим видом показывая, как он относится к сёрфингу, и куда бы он послал шурина.

— Если туристов не будет, опять сядет на мою шею, — буркнул он как бы себе под нос.

— Точно, — совершенно серьёзно кивнул Фудзи. — Но я могу вам помочь, Нобору-сама. Спасти от шурина. Причём, совершенно бесплатно.

Теперь инспектор рассмеялся. Шея и щеки у него побагровели, на глазах выступили слёзы.

— Как ТЫ можешь помочь МНЕ?

— Скажу, что председателю Кадзуки принадлежат две из трёх компании перевозок, — промурлыкал Фудзи. — Намекните ему, что без туристов паромы будут ходить пустыми. Никому не будет нужен наш провинциальный сонный островок, если не будет гонок.

Инспектор прищелкнул языком. Покачал головой, а потом погрозил толстым пальцем.

— Удивляюсь я тебе, Фудзи-сан. Умный, образованный. Тебе бы в правительстве заседать. Или в каком-нибудь дзайбацу. А ты занимаешься всякой ерундой…

— Я люблю сидеть низко, — пожал плечами Фудзи. — Чем ниже сидишь, тем меньше падать, верно я говорю, Нобору-сама?

— Кто это с тобой? — вдруг спросил инспектор, указав на меня тройным подбородком.

Во время разговора инспектор то и дело бросал на меня короткие взгляды. Ретироваться было поздно — это могло выглядеть подозрительно. Поэтому я просто помалкивал, швыряя мелкие камешки в пропасть.

— Это мой двоюродный брат, — быстро сказал Фудзи. — Он из Киото, начинающий гонщик. Приехал тренироваться.

Полицейский сплюнул в траву.

— Найди себе занятие получше, парень, — неприязненно бросил он в мою сторону. — Пока кости целы.

Инспектор отбыл — допрашивать других пострадавших, а мы с Фудзи принялись любоваться морем.

Солнце едва взошло, стоял тот особенный час, когда город внизу казался сказочным королевством, а по морю, до самого горизонта, протянулась ослепительная золотая дорожка.

— Почему тебе нравится сидеть низко, Фудзи-сан? — спросил я. — Ведь твоё место — на самой вершине.

— Я, как и ты, Антоку, младший сын, — усмехнулся парень.

Лицо его сделалось совсем взрослым, у глаз образовались "гусиные лапки". И я вдруг понял, что не так уж он и молод. Не двадцать. Скорее, ближе к тридцати…

— Как принц, я получил блестящее образование, — продолжил Фудзи. — Сначала в Москве, затем в Европе. Но всю жизнь играть вторую скрипку… Это, как бы тебе объяснить…

— Я понимаю, Фудзи-сан. Мне ведь тоже далеко не шестнадцать. Успел пожить. И опыт мне говорит: от судьбы не убежишь. Ты не сможешь вечно чинить мотоциклы и участвовать в гонках.

— А то я не знаю, — фыркнул Фудзи. На его лицо вернулась прежняя жизнерадостная улыбка. — Карпе дием, сечёшь?

Я порылся в памяти. Кажется, так говорят на Ватикане…

— Лови момент?

— Именно, — Фудзи легко вскочил и протянул мне руку. — Всё меняется, друг Курои. И надо уметь ловить краткие моменты безмятежности.

Я ему позавидовал. Сам я об этом не задумывался: сначала нужно было просто выжить, выгрызть себе зубами место в мире. Затем пришли долг, ответственность, и — мастерство.

Сидя на базе без дела, я как-то подсчитал, сколько мне лет… Если сложить все жизни, что я провёл в других телах — выходит около ста пятидесяти. И никогда мне не приходило в голову, что можно просто ловить момент.

Полицейские разъехались, увозя тех, чьи машины не подлежали ремонту. Скорые отбыли ещё раньше.

Мы остались вдвоём.

— У меня вопрос, — вдруг сказал Фудзи. Пыль от колёс ещё не осела, и солнечные лучи, проходя сквозь неё, были похожи на длинные желтые пальцы.

— Задавай, — кивнул я. Утро отдавалось на языке горечью первого поражения. Фудзи — не Шива. Значит, нужно искать дальше…

— Как так получилось, что ты попал в тело принца Антоку?

Он смотрел на меня пытливо, стараясь обнаружить… Что? Что я лгу?

— Я не знаю.

Ответ был предельно честным. Операторы погибли, метасендер похищен. Глупо строить гипотезы, имея так мало фактов.

— Ты мне не веришь?

Фудзи только покачал головой.

— Знаешь, почему я к тебе пришел? Метасендер указал тебя, как наиболее вероятного реципиента Шивы. Два принца — двое наиболее вероятных кандидатов. Думаю, нарочно такое не придумаешь.

Я думал на этим, пока Фудзи разговаривал с инспектором. Почему именно ЭТИ тела? Почему метасендер выбрал именно их?

Ответа у меня не было.

— У нас, на Тикю, верят в судьбу, друг Курои, — сказал Фудзи, выводя свой мотоцикл на дорогу. — Фатум, рок, предназначение — всякое такое. Каждое событие имеет своё начало и конец. Как история болезни. Понимаешь, о чём я?

— Хочешь сказать, случайностей не бывает? — я тоже взялся за байк. Проверил тормоза, сцепление, топливный бак — привычка, приобретенная в Корпусе. Ничто не случается просто так. Если у машины отказали тормоза — значит, их кто-то повредил…

— Хочу сказать, что встретившись — мы неосознанно влияем на судьбы друг друга, — Фудзи перекинул ногу через седло. — Осталось выяснить, кому это выгодно, и как это использовать.

Он рванул с места, и я, чтобы не глотать пыль, решил на пару минут задержаться.

Фудзи мне не верит, это очевидно. Из-за дурацких совпадений мне и самому начало казаться, что в том, что происходит, замешано куда больше, чем поиски преступника…

Закурив — пачку я незаметно стащил у Фудзи, непривычные к дыму лёгкие обожгло, — я попытался проанализировать случившееся.

Имеет ли кто-то из Ёшики свой интерес в Тикю? Я что хочу сказать: мог ли кто-то перенастроить метасендер в Корпусе, чтобы отправить меня именно в эту оболочку?

Теоретически — возможно. Но такой человек должен чётко понимать, что он делает. У него должна быть копия матрицы сознания принца Антоку — чтобы нацелить метасендер очень точно, на определённый объект.

Так действует обмен разумов в Центральных мирах. Например: человек с Куросавы хочет посетить Лондонград. Он идёт в агентство и заказывает тур: чётко обговаривается время посещения, желаемые параметры тела, подписывается страховой лист: реципиент обязуется обращаться с оболочкой бережно, не травить наркотиками, не наносить травм — всё в таком духе.

Турагентство подыскивает подходящего кандидата — того, кто не откажется посетить Куросаву. Страховка, документы — всё повторяется. Затем оба участника являются к метасендеру в одно и то же время, их матрицы синхронизируются…

Но это — не мой случай. Тикю — закрытый мир. О нём никто не знает. Здесь нет туристических агентств. Нет даже посольства Центральных миров. Только небольшой форпост.

Которого тоже больше нет, — напомнил я себе.

Как бы то ни было, ты сам по себе, Чёрный Лис, — я нажал педаль газа и направил мотоцикл вниз по серпантину. — Никто тебе не поможет.

Фудзи меня не приглашал, но спустившись в город, я как-то сам собой оказался у его мастерской. Ворота были не заперты, и я вкатил байк под знакомый навес.

Пёс на меня лаять не стал. Посмотрел спокойно из-под пегих бровей, потянул носом — и вернулся в тенёк, на травку.

Рядом с будкой стояла миска с свежей водой и вторая — с сухим кормом. Кто-то позаботился о собаке, пока мы гоняли по горам.

Когда я появился на пороге чайного домика, Фудзи готовил. Кудрявые волосы влажные, одет в домашнюю, видавшую виды юкату.

Пахло жареной ветчиной, горячим хлебом и огурцами. Я с удовольствием вдохнул запах свежей еды. На Ёшики тоже можно найти отличную еду. Гигантские креветки из садков, клонированная говядина, выращенные на гидропонике овощи…

Но возвращаясь в Корпус, я каждый раз ощущал, что все продукты отдают пластиком. Может, это из-за антибиотиков, которыми пичкают креветок, или гормонов, на которых растёт клонированное мясо… Мой приятель Лёва Полесов утверждает, что всё дело в оболочке.

В том, что физически совершенные, оснащенные полным перечнем нейрохимических взаимодействий синтетические тела, которыми снабжал нас Корпус между заданиями, были неспособны чувствовать настоящий вкус.

— Это как трахаться в презервативе, — горячился Лёва. — Вроде бы всё чувствуешь, и даже получаешь кайф… Но всё равно знаешь: это не то.

— Есть хочешь? — увидев меня, Фудзи совершенно не удивился. — Яичница с жареным тофу и ветчиной.

— Да, спасибо.

— Пока готовлю, можешь принять душ. В эйрстриме, — я повернулся, чтобы уйти. — Сам найдёшь всё необходимое, — бросил он вслед. — И особенно не расходуй горячую воду. Она греется от батарей на крыше…

"Держи друзей близко, а врагов ещё ближе".

Друзья мы с Фудзи или враги, но не сговариваясь, решили держаться вместе.

Погруженный в свои мысли, я поднялся на три ступеньки эйрстрима и протянул руку, чтобы открыть дверь. Но та распахнулась сама, явив на пороге небольшого роста девчонку.

— Ой! — она окинула меня критическим взглядом. — Я не знала, что здесь кто-то есть.

— Извини, — отступив от двери, я дал ей возможность спуститься со ступенек и встать на траву. — Фудзи сказал, я могу принять душ.

Невысокая. Волосы почти белые, кудрявые, собраны в хвостик на затылке. Лицо милое, простое. Я бы сказал, без особых претензий. Одета в ярко-голубую джинсовую рубашку и шорты, на ногах — белые кроссовки и спортивные носки с синей полосой.

Она тоже меня разглядывала, нисколько не стесняясь. И в тот момент, когда я уже собрался всё-таки взобраться в эйрстрим, протянула прямую ладошку.

— Я Сакура.

— Курои.

— Значит, будешь жить теперь у Фудзи-сама?

— ?…

Девчонка рассмеялась. Глаза у неё вспыхнули, на щеках образовались ямочки, а зубки оказались ровными и белыми. Как жемчужинки.

— Мне Фудзи-сама всё про тебя рассказал, — пояснила она. Но понятнее не стало. — Ты его брат, приехал из Киото гонять на байке.

— Да. Точно. Приехал гонять.

Моё первое впечатление о внешности девчонки оказалось ошибочным. Просто она была не из тех, кто сразу бросается в глаза. Ничего вызывающего.

Очень сдержанная, зато чистая и прозрачная, как солнечный луч.

— А я тут работаю, — она махнула рукой в сторону навеса. — Помогаю сэмпаю.

— С чем?

— Да всяко-разно, — пожала плечами Сакура. — То с тем, то с этим…

Я заметил у неё на запястье плохо отмытое пятно машинной смазки. Рука была тонкая, изящных очертаний. Но крепкая — это было заметно по тому, как она упёрла ладонь себе в бедро. Не кокетливо, как это делают девчонки, желая покрасоваться, а уверенно, по-мужски. Потому что так удобнее.

— Интересная там жизнь, в Киото? — спросила девчонка, смешно наморщив носик. — Расскажешь как-нибудь?

— Ага. Как-нибудь… — да что со мной такое? Пасую перед обычной пигалицей!

— А в школу ходить будешь? Ты, наверное, в старших классах. А я бросила после средней. Работать интересней. Да и деньги нужны… А что в школе? Только штаны просиживать, на парней пялиться. Скучно.

Я улыбнулся. Хорошая девчонка. Словоохотливая. Болтун — находка для шпиона.

— Я тоже не буду, — сказал я, входя в роль подростка, копируя интонации, перенимая речь Сакуры. — Не для того я от предков удрал, чтобы штаны просиживать.

— Значит, будем вместе сэмпаю помогать? — Сакура вновь улыбнулась, и я вдруг почувствовал: помогать вместе с нею сэмпаю — это именно то, о чём я мечтал всю свою жизнь.

— Курои-кун, где ты? — долетел из-за эйрстрима голос Фудзи. — Полотенца нашел?

— Это он так даёт понять, что я тебя задерживаю, — заговорщицким шепотом поделилась Сакура. — Сэмпай — очень вежливый. Никогда не кричит.

— Тогда не будем его злить, ладно? — я сделал движение в сторону двери, но остановился.

— А ты… будешь с нами завтракать?

— Я уже, — махнув рукой, девчонка лёгкой походкой направилась к навесу. Но остановилась на полпути. — Я буду разбирать движок от одной "Хонды", — она смущенно почесала нос. — Если хочешь, после завтрака приходи. Поглядим, что ты умеешь.

Не дожидаясь ответа, Сакура вошла в тень под навесом. Негромко звякнуло железо.

Внутри эйрстрим казался больше, чем снаружи. Стекло и металл. Надраенные до блеска поверхности. Вот такое впечатление.

В дальнем конце, за сёдзи из рисовой бумаги, угадывался широкий футон с тёмно-синим покрывалом, с белоснежными, сложенными горкой подушками.

В маленькой нише-токонома красовался цветок: желтый нарцисс. От него шел тонкий, очень свежий аромат.

Наверняка цветок — работа Сакуры, — вскользь подумал я, охватывая незнакомое пространство взглядом, запоминая, откладывая в памяти — чтобы потом, на досуге, изучить и сделать выводы…

Так вот как живёт принц Фудзивара, — мысль была непрошеная, и я насторожился. Почему я именно сейчас подумал о Фудзи в таком ключе? Что меня подтолкнуло?

И ещё: а что, если с Сакурой меня столкнули намеренно? Фудзи преследует свои планы, и привязать подростка к симпатичной девчонке — неплохой повод манипулировать им в дальнейшем.

Горячая вода очень быстро сделалась холодной, но всё равно было чертовски приятно наконец-то вымыться.

А заодно привыкнуть к своему новому телу. Приступы когнитивной дисфункции — словно я смотрю на себя со стороны — почти прекратились, и в скором времени обещали исчезнуть. Нужно обживаться. Привыкать к молодой, едва вошедшей в пору юности, оболочке.

Из плюсов: здоровье, потенциал к развитию, владение боевыми искусствами и магией.

Из минусов: зверский аппетит, гормональный дисбаланс — до сих пор, даже под холодным душем, я чувствовал, как моё тело реагирует на присутствие Сакуры.

И то, что бывший владелец оболочки занимал весьма заметное место в этом мире.