Дары данайца

Глава 18 История не материальна, но обладает огромной инерцией

Вопросы по засухе шестьдесят третьего года Шелепин надолго откладывать не стал и уже в четырнадцатого февраля шестьдесят второго года приехал в Краснодар для встречи с Пустовойтом Василием Степановичем, Героем Социалистического Труда, одним из корифеев в сельскохозяйственной науке. По крайней мере, как только все начинали понимать, о чем пойдет разговор, дружно советовали встретиться с этим человеком, обосновывая свой совет, что никто лучше его не знает особенности растениеводства Кубани и Ставрополья.

Василий Степанович встретил Александра Николаевича в своей лаборатории, где занимался выведением новых сортов подсолнечника, причем особых знаков внимания, больших, чем полагалось другим, выказывать не стал:

— Так чем же мог заинтересовать наши органы скромный труженик науки? — Поинтересовался он после знакомства.

Шелепин тянуть резину сильно не стал, и сразу выложил Василию Степновичу сведения о возможной засухе во второй половине лета шестьдесят третьего года. Услышав об этом, селекционер сразу подошел к шкафу и после небольших поисков достал старую обшарпанную папку, на которой виднелась надпись с еще дореформенным твердым знаком в конце слова.

— Так, так, сейчас посмотрим, — бормотал он, переворачивая пожелтевшие листы бумаги, — ага, вот. Это у нас двадцать второй… нет не то… девяносто первый… тоже не подходит, восемьдесят девятый… а вот он похож. Что у нас там произошло? Эмм… Понятно. Ну что ж, вполне вероятно, что засуха в шестьдесят третьем действительно будет.

— Это вы у себя в записях нашли? — Поинтересовался Шелепин.

— Это не мои записи, — мотнул головой Пустовойт, — в наследство достались, раньше, знаете ли, многие за погодой наблюдали и все, записывали. Так вот судя по тому, что вы мне говорили, подобная засуха уже была в истории в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, но о ней мало кто знает, зато все знают о засухе, которая произошла два года спустя в девяносто первом, хотя по своим масштабам она была даже несколько меньше.

— Да, про девяносто первый и девяносто второй год мне известно, — Кивнул Александр Николаевич, — читал про голод, а вот про восемьдесят девятый ничего такого не припомню.

— Так правильно не припоминаете, — ученый снова собрал бумаги в папку, — голода тогда не было, до этого годы были урожайными, так что запасы зерна в хозяйствах были. А вот за следующий год накопить не успели. Кстати говоря, о том, что восемьдесят девятый год будет засушливым, все уже знали — зимой выпало мало снега на поля, а это почти всегда предвестник засухи.

— Даже так? — Скривился Шелепин. — Получается, что засуху можно прогнозировать.

— Нет, скорее летняя засуха результат недостаточного количества осадков зимой.

— То есть?

— Ну, есть такая интересная версия о запирании воздушных масс мощными восходящими потоками воздуха, — принялся разъяснять Василий Степанович, — когда снега на полях мало, то почва начинает весной очень быстро прогреваться. Воздух над почвой разогревается и устанавливается область высокого давления, которая не пускает потоки холодного воздуха, и, следовательно, количество осадков начинает постепенно снижаться. Если поблизости не окажется достаточно мощного циклона, то антициклон захватывает все большие пространства и как раз с июля осадки полностью прекращаются.

— Хм, но как я понимаю, это всего лишь предположение? — Задал вопрос Александр Николаевич. — Получается, что недостаточное количество снега на полях не дает оснований точно утверждать, что засуха будет.

— Совершенно верно, были такие годы, — согласился ученый, — скажем так, при недостатке зимних осадков вероятность летней засухи более вероятна. Вообще я не зря упомянул про циклон, он при своем движении продавливает любую область высокого давления. И еще учитывайте существование временных циклов, засушливые годы следуют с определенной периодичностью, с неурожая тридцатых годов уже прошло тридцать лет, природа и так была к нам благосклонна.

— Хорошо, теперь стало, более или менее понятно. Тогда напрашивается следующий вопрос, что можно сделать, чтобы уменьшить потери от засухи.

— На юге России всегда приходится учитывать погодные аномалии, — пожал плечами Пустовойт, — я вот столько времени выводил засухоустойчивый сорт подсолнечника не просто так, это и есть мой ответ погоде.

— А вот есть предположение, что переход с озимых культур пшеницы на яровые в период засухи может привести к выгоранию посевов.

— Да, это так, — кивнул Василий Степанович, — для яровых засуха непереносима. Озимые вступают в лето со сформированной корневой системой, поэтому засуха хоть и снижает урожайность, но не приводит к полной потере результатов труда. Вообще, сеять яровые ближе к югу страны это лотерея, да и урожайность их все равно ниже озимых даже в самые благоприятные годы, а разговоры о том, что надо ликвидировать пары, нужно пресекать, наше сельское хозяйство еще не готово к применению методов интенсивного земледелия. Мало производится минеральных удобрений, явно недостаточно органических, да и карты продуктивности полей в хозяйствах нет, ведь даже на одном поле качество почвы может сильно различаться.

— А вот я что-то читал про сапропель, это не может улучшить положение?

— Может, но здесь озер с большим запасом сапропеля мало, да и когда мы еще их начнем разрабатывать, годы пройдут. Нет, пары это историческая необходимость, кстати говоря, овес тоже не зря в севооборот ввели, он не только давит все сорные растения на поле, но и структуру почвы улучшает.

— Получается, в случае засухи ликвидация паров создаст нам большие проблемы, — подвел итог Шелепин.

— Да, это так, — подтвердил ученый, — но за этим вам не надо было ехать ко мне через всю страну, эти истины вы могли услышать в Москве в сельскохозяйственной академии, не думаю, что там считают иначе.

— Ну, да, — хмыкнул Александр Николаевич, — считают, может быть, и так, а вот открыто сказать не торопятся.

Последнее он пробормотал тихо, но Пустовойт услышал:

— Правильно не торопятся, — встал он на защиту коллег, — иногда пойти против официальной точки зрения вредно для карьеры, и засуха в зарплате обязательно приключится.

Одним только разговором с селекционером Шелепин не ограничился, поездил по южным областям и везде ему подтверждали, что в случае засушливой второй половины лета яровые выгорят, а вот озимые возможно устоят, так что к информации, полученной от Калинина, он стал относиться уже иначе. Так же имел неприятный разговор с Сотниковым Владимиром Петровичем, занимавшим на тот момент должность министра сельского хозяйства РСФСР. Все-таки Хрущев подавлял своей волей всех вокруг, и даже признавая, что отказ от паров в данный момент является ошибкой, Сотников никак не желал брать на себя смелость и возражать первому секретарю партии, а его секретариат продолжал приводить в жизнь пожелания человека не слишком искушенного в выращивании хлеба.

— Вы понимаете, что произойдет, если в этом году все пары будут засажены яровыми? — Пытался достучаться до разума министра Александр Николаевич.

— Как раз понимаю, — Владимир Петрович, опустил глаза, — прибавка зерна в этом году может составить от пяти до десяти миллионов тонн, тем более, что лето ожидается благоприятным по погодным условиям.

— А что будем делать в шестьдесят третьем, ведь без паров урожайность резко упадет?

— А к шестьдесят третьему планируется наладить выпуск аммиачной селитры и прочих удобрений, это позволит перейти к интенсивному земледелию, когда пары станут не нужны. — Ответил Сотников. — Никита Сергеевич не просто так ратует за отказ от озимых, он имеет на руках обоснованные рекомендации, зарубежный опыт тоже ему в помощь.

— А если засуха?

— А что засуха, пока мы ее предсказать не можем, — насупился министр, — это ведь стихийное бедствие, как тут угадаешь?

После этой фразы Шелепину осталось только развести руками, понятно, что пойти вразрез желанию Хрущева Сотников не может, стоит только заикнуться и будет снят с должности, здесь и так министры более двух лет не сидят. И что же теперь делать? Получается опять прав проводник, даже имея все козыри на руках что-то изменить невозможно, все понимают степень риска, но вынуждены слепо следовать за лидером, ибо иначе окажутся в опале. Даже если сейчас раскрыть всем источник информации, не поверят, а когда произойдет неизбежное, дружно начнут топтать, чтобы меньше обращали внимания на их роль в этом деле. Так что помалкивать надо и изыскивать иной способ заблокировать поручение Хрущева по ликвидации паров в шестьдесят втором году. И как это можно сделать? Хотя, надо посмотреть, что там насчет производства удобрений, о которых тут Сотников распространялся, вполне может оказаться очередной пустышкой, а тогда можно и объявить о несвоевременности отказа от озимых культур, и передвинуть сроки ликвидации паров на еще один год, а там уже зимой станет понятно, что сеять яровые не имеет смысла.

Александр Николаевич тяжело вздохнул, вот не было заботы, теперь придется затребовать анализ по производству азотных удобрений. Да там еще кто-то о комплексных удобрениях поминал, ну это пока из области фантастики, даже рекомендаций не выработано, да и вообще, пока не начал сам вникать в проблемы сельского хозяйства все казалось не настолько плохо. И хорошо, что сам проявил несвойственное любопытство, а то ведь ничего бы не понял с пересказа третьих лиц, пригладили бы, добавили казенщины в отчеты, замотали проблемы за ничего не значащими выводами. А тут вон какие проблемы, проще сказать — катастрофа, если бы хоть десятая часть этих проблем в газетах освещалась, так и то все бы за голову схватились.

С Новочеркасском все оказалось еще сложнее, никаких особых признаков зреющего бунта обнаружено не было. Ну да, были сложности со снабжением города продуктами питания, особенно с мясными продуктами и жирами, город шел по третьей категории снабжения, а рынок так же беден, как и магазины, следовательно, и цены очень высоки. Будь его воля, Александр Николаевич давно бы всех этих торговцев с рынка привлек за спекуляцию, но это ничего не изменит, в результате рынок просто закроется, а торговать станут в подворотнях и еще дороже — надбавка за риск. И жилье в городе не строилось, большая часть работников завода, как в старые времена, жили в бараках, которые тоже требовали ремонта. И у семейных та еще проблема, снять комнату в городе очень дорого, до трети бюджета семьи доходит… Но такое положение существовало по всей стране, однако никто беспорядки учинять не спешил.

Так почему проводник упомянул именно этот город, какие такие особые события там могли произойти, чтобы люди не смогли сдержать своего возмущения? Так верить Калинину или нет? Придется — прогнозирование зреющего бунта как раз находится в его, Шелепина, епархии, а потому отнестись надо к этому очень серьезно. Первое, это разобраться со снабжением города продуктами, уже много случаев, когда нерадивость местных властей оборачивалась катастрофой, потом для ликвидации последствий приходилось обращаться к армейцам. Возможно и здесь пустые полки магазинов окажутся тем центром кипения, а значит требуется уже сейчас начинать собирать информацию и готовить докладные записки.

Второе, это производство. Оказывается на электровозном рабочие уже давно недовольны условиями труда, все дело в том, что предприятие постоянно лихорадит, средняя зарплата рабочих там низкая по сравнению с другими предприятиями города. Как удалось выяснить, это обусловлено неправильной организацией производственного процесса, бригады простаивают без работы иногда по пол месяца, а руководство не спешит им оплачивать простой, пытается по-прежнему платить по расценкам. К чему это может привести, долго гадать не приходится, либо последует массовое увольнение работников, либо произойдут куда более серьезные события.

Ну и, наконец, третье — барство. Как стало известно, местные партийные кадры совершенно запустили работу с населением, отгородились постами милиции в райкомах, а жалобщиков гонят в шею. Впрочем, последнее характерно не только для Новочеркасска, такая мода стала распространяться везде, вызывая кривые усмешки у людей. Вот это больше всего и волновало Николая Александровича, нельзя отгораживаться от народа, раз отгородишься, второй, а дальше и за спины армейцев придется прятаться.

Обдумав еще раз проблему со всех сторон, Шелепин решил направить дополнительный десант своих сотрудников в неспокойный город, причем особо указал, чтобы при малейших признаках недовольства они обращались к нему напрямую, игнорируя все инстанции. А сам в это время дал задание своим аналитикам подготовить записку о предполагаемом недовольстве населения СССР в ответ на готовящееся повышение цен на продукты питания. Надо будет заранее все просчитать, иначе опять на политбюро в его сторону будут волчьими взглядами давить.

Сообщение о согласии советской стороны по организации производственных кооперативов на территории Калининградской области меня несколько озадачило. Ну не мог Никита Сергеевич принять такого решения в разрез им самим осуществляемой политике по искоренению всех кооператоров на территории Советского Союза. Чудные дела творятся в этой реальности. Конечно, я не был наивным простачком, и вопрос о создании производственного кооператива в СССР закинул наудачу, чтобы потом была база для ведения будущих переговоров, но вот что-то перемкнуло в правительстве. Возможно ли, что такое решение могло пройти мимо Хрущева? Однозначно нет, а значит, на пути нашего сотрудничества попытаются организовать множество препятствий, и одно из них это проведение на значимые посты своих доверенных представителей.

Нужно ли мне беспокоиться на эту тему? Нет, кто бы ни руководил этими кооперативами, свою задачу максимум на первом этапе я уже выполнил, а дальше все очень просто, надо работать. Но не просто работать, а хорошо работать, организованные нами кооперативы должны показать всем, что люди могут работать очень эффективно, если их инициативу не давить на корню. Естественно все это на первых порах будет тайной за семью печатями, и глупо надеяться на что-то другое, но время расставит все по своим местам, сарафанное никто не отменял, на всех кухнях рты не заткнешь. Так или иначе, но как только был согласован проект, строительная техника сразу двинулась в путь, надеяться на строительные организации СССР в нашем деле мог только очень наивный человек, и здесь начинается первая засада, которую не учли советские чиновники.

Вопросы поставки строй материалов и согласования строительных работ в СССР решаются долго, годами, если это не строительство связанное с военными объектами, а значит первыми на территории СССР будут организованы именно кооперативы связанные со строительством и производством стройматериалов. Этот пункт договора специально оговаривался с советской стороной, в случае задержки строительных работ со стороны исполнителя, мы берем всю организацию этих работ в свои руки. По моему мнению, в министерстве с радостью согласились на это дополнение, думают, у них головной боли будет меньше. У них меньше, а вот у других этой боли прибавится на порядок, тут уже парой кооперативов не отделаешься, тут пойдет организация подрядных бригад, с коими в СССР тоже пытаются бороться.

Дальше больше, естественно возникнет проблема финансирования, само строительство цехов за наш счет, а вот инфраструктура нет, это же не социалистические предприятия, кои тянут весь соцкультбыт на своем бюджете, это кооперативы, которые должны платить за аренду предоставленного им оборудования. Наша группа финансистов, подобранная из специалистов разных стран, все это прекрасно понимает и не просто понимает, а готовится к нетривиальным ходам советских чиновников, которые обязательно попытаются все же взять ситуацию под свой полный контроль. Конечно же, каких-то потерь не избежать, но главное не дать партийным крикунам похоронить начатое дело под спудом красивых лозунгов, а ежели все же такое произойдет, то выставить такие штрафы, чтобы в будущем двадцать раз подумали, стоит ли красивый лозунг десятка, другого, миллионов франков.

Как я и предполагал, чиновничья братия вдруг решила, что на посты руководителей кооперативов могут быть назначены старые партийные кадры, которые воспринимали эту должность не иначе как значимое дополнение к пенсии, так сказать были выдвинуты на кормление. Но такой фокус с нами не прошел, в договорах мы заранее расписали, что представлять организованный с нашей помощью кооператив может только грамотный специалист, не достигший пенсионного возраста.

— Да где ж мы вам таких найдем? — Разводил руками какой-то чинуша. — Если человек специалист и может возглавить кооператив, то он и на наших предприятиях понадобится.

— О, это не проблема, — тут же сказали ему, и пять тыкнули пальцем в пункт договора, — если у вас не найдется таких людей, французская сторона готова их подготовить. Естественно не бесплатно. И просим пояснить, причем здесь вы, ведь в положении о кооперативах прописано, что руководитель выбирается самим коллективом на собрании?

Выкручивались партийцы, чтобы хотя бы придать видимость легитимности назначаемых ими руководителей, изобретательно, но все же полностью отыграть не смогли, трое из девяти «выбранных» руководителей оказались беспартийными. Ай, хорошо. А ведь еще надо учесть прорву подрядных бригад, не уж-то и там будут партийных проталкивать, в таких образованиях бригадир играющий тренер, вся разница, что ему дополнительно за лишние заботы доплата идет, ссылка на высокую сознательность там не канает.

И наконец, последнее, как я уже говорил, быт оказался за рамками договоренностей, и, следовательно, ни о каком длительном проживании с семьями рядом с производственной территорией речи не велось, что, в общем-то, нами и предусматривалось изначально. Почему? А вот потому, что нам был остро необходим вахтовый метод работы. Во-первых: производительность труда при вахтовом методе значительно выше — не отвлекается человек на бытовые проблемы связанные с семьей. Во-вторых: гораздо проще построить жилье гостиничного типа, чем строить полноценный поселок со всем соцкультбытом. И в-третьих: нужна сменяемость контингента, работающего на благо производства. Последнее сродни идеологической диверсии, власти калининградской области вряд ли обрадуются многотысячному десанту работников, ведь на них ляжет дополнительная работа по обеспечению их товарами, которые нужно заранее планировать. Получится «как всегда», обеспечивать продуктами питания и промышленными товарами станут по остаточному принципу, а значит, вопросами снабжения придется заниматься французским представителям.

А теперь внимание: рядом будет располагаться обычный советский магазин с его привычкой к очередям и магазин ненавистных капиталистов, где будет если не все, то многое, и естественно без милой сердцу очереди. Самое смешное, что торговать капиталисты будут за рубли и по согласованным с местными властями ценам, правда засада одна есть, отовариваться в них могут только те, кто пройдет по спискам производственников. Представляете, какие слухи поползут по России, когда люди вернутся домой. А еще представьте, какие затраты ради этого мне придется понести. Но пока это только планы в чистом виде, первая продукция пойдет только где-то через год, а до этого еще надо дожить, как всегда.

Кстати, большую часть продуктов питания можно будет не везти из других стран, СССР хоть страна и с жесткой центральной властью, но республики между собой конкурируют, так что не думаю, что будет невозможно договориться с Белоруссией. А потом поставить пару фасовочных цехов и вуаля — новая продукция проклятых империалистов на рыке советских магазинов. Вообще продовольственные товары в СССР качественные, иногда значительно лучше тех, что попадают в торговую сеть западных стран, но вот упаковка их отвратная или вообще отсутствует. К примеру, в шестидесятых годах масло в магазинах продавали в основном на развес, об упаковке макаронных изделий речи вообще не велось. И хорошо если было молоко в стеклянных бутылках, которые потом с боем население сдавало обратно, а так извольте приходить за ним с бидоном, а сметана на развес в стеклянные банки. От того и большие очереди в магазинах, одно дело накидать покупателю товар в упаковке, и совсем другое каждую позицию взвесить и упаковать отдельно, то есть, хочешь ускорить обслуживание покупателей, будь добр упаковать все заранее.

О! Как-то сразу в голову не пришло, надо будет еще одну диверсию провести, организовать туры повышения квалификации в капиталистические страны. Естественно во Францию или тем боле в старушку Англию не позволят, сразу раскусят, откуда ветер дует, а вот к финнам или норвежцам, почему нет? И не показывать им сразу глянцевую сторону жизни, от которой у некоторых крышу сносит, а показать будни обычных людей, может тогда придет понимание, что кроме праздника в витринах есть еще и друга сторона медали. Глядишь, и поблекнет у них интерес к глянцевой жизни. Правда там сразу КГБ прицепом пойдет, ну и пусть, так даже лучше будет, меньше переживать придется насчет перебежчиков.

— Все, Михалыч, кончилась наша работа, — Лешка аккуратно сбросил верхонки на бревно и, усевшись на них, полез в карман за папиросой, — теперь опять тебе работу искать.

— Работу-то найдем, ее вокруг много, — бригадира не смутили рассуждения работника, — вот только такую денежную уже вряд ли найдем. Придется тебе с Казбека на Беломор обратно переходить.

— Тю…, нашел чем печалить, — протянул Алексей, доставая спички, — надоел этот Казбек, купил с дуру, а он кислый какой-то, ленинградский Беломор гораздо лучше, так и так теперь буду только его покупать.

К несчастью спички отсырели от пота, поэтому зажечь их не получалось:

— Митяй! — Крикнул работник после третьей сломанной спички. — Кинь прикурить.

Митяй, сидевший выше на стене, лениво взглянул на своего товарища, сделал последнюю затяжку и, откусив замусоленный кончик картонного мундштука папиросы, щелчком послал окурок в сторону жаждущего.

— Так вот, — продолжил Алексей разговор с бригадиром, поднимая упавший радом дымящийся окурок, чтобы прикурить, — я к чему весь этот разговор затеял. На днях слышал разговор в городе, что «покупатель» приехал, вербует народ в Калининград, вещает о высоких заработках, но нужны только бригады на подряде, ты там не знаешь, что сей зверь значит?

Михалыч, отвлекся от созерцания горизонта и повернулся к своему работнику:

— Почему не знаю, очень даже знаю. — Ухмыльнулся он. — Наша бригада только так и работает — подрядились, выполнили работу, получили расчет.

— Ах, вон оно что, — удивился Алексей, — а я-то думал, что-то такое новенькое услышал.

— Услышал, — кивнул бригадир, — у нас не совсем подряд, мы все одно вынуждены где-нибудь рабочими устраиваться, а там нам начисление производят бухгалтерия, а потом мы деньги в общий котел и сами распределяем. На бригадном подряде деньги, заработанные бригадой, выплачиваются на основе ведомости подаваемой в бухгалтерию, то есть все сразу получают столько, сколько заработали.

— Ну и хорошо, — хмыкнул работник, — а то каждый раз приходится размен по всему поселку искать. Так что, в город поедешь с «покупателем» базарить?

— Придется, — и Михалыч снова вернулся к своему занятию — созерцанию горизонта.

Через две недели вся бригада высадилась из поезда в Калининградской области на станции Ладушкин. Долго им прохлаждаться не дали, спустя полчаса подогнали грузовой военный транспорт, загрузили всех прибывших в несколько грузовиков и отправили на место стройки, где на всю бригаду было выделено две армейские палатки, день не обустройство, а потом начались трудовые будни и тут Алексей понял, что раньше он, можно считать, не работал.

— Вот так припахали, — жаловался он Михалычу по прошествии десятка дней трудовых подвигов, — у меня скоро спина разгибаться перестанет.

— А кто ж виноват? — Прозвучало ему в ответ. — Сами работы нахватали, и еще хотели, да вовремя остановились.

— Да, пожадничали малехо, — согласился с бригадиром Митяй, — хорошо хоть кормежку организовали правильную, не жадничают.

— Потому и не жадничают, что с нас вдвое больше соков выжимают, чем обычно. Капиталисты, одно слово. — Сделал вывод Алексей.

— А ты думал там всем медом мазано, — усмехнулся бригадир, — вот и посмотри разницу, как у них и как у нас.

— И смотреть нечего и так все по моей спине видно.

— Ладно, заканчивай перекур, вон цемент везут.

Что было удивительно для Алексея, строилось все очень быстро, давно ли они взялись за работу, а уже полностью залили фундамент трех домов и на первом начали поднимать стены первого этажа, оказывается был использован какой-то бетон с добавками для быстрого созревания. Основную прочность он будет набирать еще с месяц, но работы по кладке стен можно было начинать уже спустя три дня. И обычной грязи сопутствующей любой стройке видно не было, дороги делались после прокладки коммуникаций сразу хорошие без прикидок на будущее. Так что, кто бы чего не говорил, а работать капиталисты умеют.

Битва на очередном заседании правительства по вопросам восстановления государственных запасов продовольствия стала эпической. Уж как удалось Шелепину собрать вместе все заинтересованные лица за одним столом, тема отдельного разговора, но так или иначе оппоненты сидели друг напротив друга и с цифрами в руках защищали свою правду. Ольшанский Михаил Александрович, первое время попытался отмалчиваться, но даже его терпения надолго не хватило, ведь на этот раз его ничто не сдерживало, уже было известно, что он в апреле покидает пост министра сельского хозяйства СССР, но становится президентом ВАСХНИЛ (Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина):

— В случае ликвидации паров в этом году, — возразил он оппонентам, — прибавка урожая составит не десять миллионов тонн, как утверждают наши уважаемые оппоненты, а всего три, так как поля, пущенные в оборот, надо было готовить еще с прошлого года, а если распашем и засеем их сейчас, они окажутся засоренными. Естественно ни о каком хорошем урожае после этого не может быть и речи. Кроме того, чтобы получить хороший урожай требуются удобрения, может нам кто-нибудь гарантировать, что за оставшиеся полтора месяца будет завезено достаточное количество удобрений на поля?

В ответ только многозначительные взгляды и шуршание документов.

— Спасибо, — съязвил министр, — так вот, недавно мне была предоставлена справка по объемам производства удобрений в СССР за 1961 год. Исходя из полученных данных, обеспечение сельского хозяйства удобрениями составило всего двенадцать процентов от минимальной потребности. В 1962 году правительством дано задание увеличить производство удобрений на пятьдесят процентов. Возможно, наша химическая промышленность на самом деле сможет выполнить свои обязательства, однако напоминаю, что это будет всего лишь пятая часть наших потребностей. Таким образом, ликвидация паров приведет к снижению производства зерна в 1963 году примерно на пять — шесть миллионов тонн и урожайность зерновых продолжит падать с каждым следующим годом. Если кто-то считает, что в мои расчеты закралась ошибка, то прошу предоставить свои соображения в письменном виде.

В ответ кое-кто не удержался и хмыкнул, одно дело вступать в полемику и не нести никакой ответственности и совсем другое, когда за свои убеждения придется отвечать, а нужно ли это кому?

Дальнейшие разговоры пошли уже в конструктивном русле, критиковать решение Хрущева никто не осмеливался, зато пошли предложения, как минимизировать будущие потери там, где ликвидация паров уже произведена. И вдруг совершенно неожиданно ко-то поднял вопрос не только о производстве зерна, но и о его последующей сохранности:

— Сегодня сдача зерна в хранилища производится в любую погоду, — говорил один из выступавших, — а это значит, что иногда сдается некондиционное зерно повышенной влажности. Однако многие хранилища не имеют оборудования для переработки такого зерна и в итоге часть продукции элементарно сгорает. Так же существуют проблемы с зараженным зерном, хорошо если оно сразу идет на переработку, а если время затягивается, то только и остается, что отправить его на производство комбикорма. Надо ставить вопросы о снабжении хранилищ необходимым оборудованием на ближайшем заседании правительства и наладить контроль за исполнением решений.

— Тут даже больше можно сказать, — кивнул Ольшанский, — сегодня началась компания по запрещению выпаса крупного рогатого скота в черте города. Решение, безусловно, правильное, но нужно понимать, где нужно запрещать, а где можно и разрешить. На окраинах поселков в черте города достаточно мест, где запрещать выпас не нужно, иначе люди просто начнут кормить свою скотину хлебом, и такие сигналы с мест уже поступают. Так же следует рекомендовать разрешить населению заготовку сена в неудобьях, ничего страшного от этого не случится.

— Случится, — тут же возразили ему, — на колхозные поля будут зариться, и сено воровать.

— А чего ж, до этого не воровали? — Парировал реплику министр.

— Раньше наказывали строже.

— Товарищи, подождите, — пришлось вмешаться Шелепину, — с воровством и раньше боролись, и сегодня борются, а наказание за это и так достаточно строгое, так что давайте не будем отвлекаться.

Ну, что же, Шелепин мог праздновать свою первую победу, по крайней мере, он успел по большей части предотвратить надвигающуюся катастрофу, хотя после такого заседания предстоял еще неприятный разговор с Никитой Сергеевичем, но это частности, человек он вменяемый, так что поворчит да поймет, что ликвидировать пары пока рановато.

Вот как раз под это дело Александр Николаевич и попытается подсунуть выкладку аналитиков о необходимости резкого увеличении объемов производства удобрений и не только азотсодержащих, но и суперфосфаты. Уж организация их производства не настолько затратное как в случае с азотными удобрениями, а по мере удовлетворения основного спроса можно будет подумать и других комплексных препаратах. Ну а потом уже можно будет поднять вопрос о слабой подготовке агрономических кадров на селе, смешно сказать, но согласно полученным данным, нужными знаниями среди агрономов, обладает хорошо, если пять процентов специалистов, остальные были назначены на эту должность только исходя из прошлых заслуг. О каких уж тут успехах в деле подготовки почв может идти речь. Особенно его возмущал тот факт, что во многих репортажах фигурировали сельскохозяйственные лаборатории, которые производили анализ почв и выдавали рекомендации по улучшению их состояния. На самом же деле, такие лаборатории плохо выполняли свою работу и в лучшем случае могли только с достоверной точностью указать степень кислотности и засоленности почв, что и без них знали в хозяйствах, а вот никаких рекомендаций не давали. Однако пришлось одернуть себя, в конце концов, это не его дело вмешиваться в работу министерств, своей заботы выше крыши, последнее время работать с людьми становится все сложнее, дух вольнодумства стал проникать везде, надо думать, каким образом остановить намечающуюся вакханалию.

И Куба, это да, полная засада, уже сегодня военные разделились на два лагеря, одни уже сейчас требуют перебросить туда ограниченный контингент войск, тысяч в пятьдесят, другие же резко возражают и справедливо полагают, что это однозначный повод к началу войны между СССР и США. Тут обычная записка с анализом ситуации не прокатит, нужно готовить развернутый многостраничный доклад, и согласование позиций с Серовым не помешает, человек он вменяемый и Хрущев к нему прислушивается.

Александр Николаевич еще немного со всех сторон обдумал последнюю мысль и взялся за трубку телефона, звонить Серову требовалось лично, тут обычный способ согласования встречи не проходил.

— Что это? — Иван Александрович с интересом рассматривал фотографии, которые ему принес глава КГБ.

— Это, сотрудники твоего ведомства, которые следили за Никифоровым, — пояснил Шелепин, — из-за того, что они в таком количестве набежали в швейцарский городок, у нас сорвалась важная встреча со своим агентом.

— Хм, ты же должен понимать, что я не могу быть в курсе всех проводимых операций, — попытался отмежеваться от претензии Серов.

— Это я понимаю, — усмехнулся Александр Николаевич, — вот только под наблюдение майора твои люди взяли сразу как он сошел с трапа самолета, а оставили его в покое только после того как он в него зашел.

— А с чего кто-то решил, что это сотрудники нашего ведомства? — Пожал плечами руководитель ГРУ.

— Ты, Иван Александрович не торопись отказываться, — усмехнулся Шелепин, — а то ведь, если это не твои люди, то значит, следили за ним агенты западных спецслужб и нам потребуется проводить мероприятия по установлению ппринадлежности следивших — вдруг у нас где-то серьезно подтекает.

— Ладно, — сдался Серов, — наш косяк, а ты мог бы и сам догадаться, какая реакция последует с нашей стороны, когда за рубеж направляется неподготовленный к работе в кап. странах сотрудник КГБ.

— И для этого понадобилась вот такая многочисленная команда? — Брови Александра Николаевича выгнулись в удивлении.

— Понадобилась, — кивнул Иван Александрович, нисколько не смущаясь, — и ты прекрасно знаешь почему.

Да уж, Шелепин понимал всю подоплеку действий ГРУ, но никогда бы не посмел говорить об этом настолько прямо, все-таки Серов, несмотря на приписываемую ему хитрость, не приемлет дипломатических методов.

— Это ты сейчас так намекнул на то, чем занимался Никифоров под твоим руководством?

— Какие уж тут намеки? И так ясно, для встречи какого агента тебе нужен был этот сотрудник. Но ты ведь не за этим ко мне пришел?

— И за этим тоже, — не остался в долгу Александр Николаевич, — давайте все же не будем мешать работе друг дружке, мы не лезем в ваши дела, а вы не препятствуйте нашим.

— Договорились. — Просто кивнул Серов. — Что еще?

Иван Александрович действительно оказался вменяемым человеком и быстро вник в суть проблемы:

— А что, кто-то действительно хочет разместить наши ракеты на Кубе?

— Пока еще нет, — ответил Шелепин, — но идеи уже такие появились. Пока идет разговор о помощи кубинцам нашими воинскими частями, но кто мешает подумать чуть дальше?

— Хм, представляю какой вой поднимут американцы, — руководитель ГРУ потряс переданными ему документами, — в конгрессе уже вовсю раздаются требования о вмешательстве военных в конфликт, а после такого война станет неизбежной.

— Обязательно, — согласился Александр Николаевич, — вот за этим к тебе и пришел, надо бы вам тоже к этому подключиться, а то ведь только моей информации могут и не поверить.

— Прогнозировать не моя задача, — тут же отмахнулся Серов, — а вот настроения военных и политиков проверим. Заодно и на западе информацию соберем.

— Вот и ладушки, — выдохнул Шелепин с облегчением, — главное нам надо вовремя вмешаться, а то ведь у некоторые наши генералы начинают в свои игры играть, а чем это может закончиться думать не желают.

— Ну что там, Борис Николаевич, не сильно стружку в управлении снимали? — Поинтересовался секретарь парткома завода Перерушев у директора электровозостроительного завода.

Курочкин бросил злой взгляд на партийца:

— Что значит «не сильно»? Наслушался такого, на годы вперед хватит. А иначе зачем бы вызывали? В общем, никого наши трудности ТАМ не интересуют, требуют, чтобы обеспечили выпуск новых электровозов, как и было запланировано.

— Это понятно, — кивнул Перерушев, — ну хоть поставщиков приструнят?

— До наших поставщиков дело вообще не дошло, — зло ухмыльнулся директор, — сказали, что не рассматривают рабочие моменты на совещаниях, сначала на одном совещании потребовали повысить производительность труда на десять процентов, а потом на другом уже взялись за новое, восьмидесятое изделие. Естественно ни о каком увеличении фондов речи не велось.

— Ну, повысить производительность труда можно, — почесал затылок секретарь парткома, — но для этого требуется сначала со снабженцами разобраться, а то полмесяца простой бригад, а остальные полмесяца штурмовщина.

— Ты меня сейчас учить взялся? — Повысил голос Курочкин. — Думаешь один такой умный? В общем, так, сейчас соберу совещание, будем решать вопросы снижения расценок по работам, хоть немного по издержкам отыграем.

— Подожди, Борис Николаевич, не торопись, — Перерушев выставил руки вперед в защитном жесте, — средняя зарплата рабочих на заводе и так низкая, если ее еще понизить, то народ от нас побежит. И ведь первыми побегут лучшие, а те, кто нам на хрен не сдался, здесь останутся, палкой не вышибешь.

— Ну, раз ты такой умный придумай что-нибудь другое, до начала совещания у тебя сорок минут.

— А чего тут думать? — Мотнул головой секретарь парткома. — У нас ИТР на заводе как собак не резанных, вот их и сократить. Поверь мне, если треть убрать, то никто и не заметит их отсутствия.

— Думай чего предлагаешь, — хлопнул по столу рукой Курочкин, — тогда сокращение штатов в следующем году в план вставят, от достигнутого. А потом будут требовать еще с десяток процентов сократить. С кем работать останемся?

— Так под новое изделие нам вроде как наоборот штат увеличили.

— Нет уже этих штатов, — махнул рукой директор, — исполком вмешался, ну наймем мы еще тысячи полторы рабочих, а селить куда? В бараках места нет, а новое жилье в планах только через четыре года — говорю же, фонды нам обрезали.

— Ой не знаю, — выдохнул Перерушев, — побежит народ, вот тогда действительно выпуск нового изделия завалим.

— Не каркай под руку, и так на душе кошки скребут, а нам еще нужно новое оборудование в цехах установить, и людей обучить. Так что думай давай, как план по производительности и восьмидесятому изделию будем выполнять.

Совещание состоялось в начале апреля, а уже в мае комиссия организованная директором выдала первые рекомендации по снижению расценок оплаты труда на тридцать и более процентов.

— Вот бл…ть, совсем ох…ли. — Возмущались рабочие. — Даже подготовку рабочего места вообще из тех. процессов выкинули?

— Подождите, ребята, не надо тут дергаться, — пытались мастера успокоить особо активных рабочих, — если работа будет организована без простоев, то ничего страшного не произойдет, в зарплате не потеряем.

Но люди в благополучный исход не верили, и недовольство потихоньку начинало набирать силу.

«А 1 июня по радио объявили о «временном» повышении цен (до 35 %) на мясо, молоко и другие продукты. Это сообщение повергло в шок всю страну.

Особенно в это было тяжело поверить на фоне того что до этого последние несколько лет правительство ежегодно снижало цены, хоть на несколько копеек, но снижало. И тут такой удар…

Но даже при таком бедственном положении рабочие даже не помышляли о забастовке, они всего лишь обсуждали, как жить дальше. Но о недовольстве вскоре стало известно и высшему руководству завода: в цех пожаловал сам директор завода Курочкин. Если бы он откликнулся на беду рабочих, или хотя бы просто по-человечески посочувствовал, то возможно никакой трагедии не случилось бы. Но он повел себя по-барски и, увидев подошедшую торговку с пирожками, коротко бросил: «Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером». Эта фраза, позже ставшая исторической, и стала последней каплей терпения рабочих. Из толпы послышались крики: «Так они над нами ещё и издеваются!»

Сообщение о начавшейся стихийной забастовке поступило Шелепину без задержки и он, помня о предупреждении проводника, сразу засел за телефоны. Однако, ничего такого для того, чтобы обуздать стихию недовольства, из кабинета он сделать не сумел, местные власти просто были парализованы и ситуацией не управляли никак. Понимая, что упускает время Александр Николаевич отдал приказ о срочном перемещении пограничников в Новочеркасск как наиболее подготовленных и дисциплинированных подразделений. Но, не получилось, приказ пришлось отменить — вмешались военные, их части находились всего в нескольких часах пути, и у Шелепина стало появляться чувство бессилия перед обстоятельствами. Даже не имея возможности предотвратить трагедию, Александр Николаевич попытался уговорить всех, от кого это могло зависеть, ни при каких обстоятельствах не применять оружие, однако усилия оказались тщетны.

А самое противное, что на следующий день раздались выстрелы и в многочисленных жертвах оказались виноваты не военные, а подразделение КГБ, вооруженное снайперскими винтовками и двумя пулеметами. Именно стараниями бойцов этого секретного взвода было убито около двадцати человек. Естественно никакой отсебятины бойцы не позволяли, все делалось в соответствии с приказами и инструкциями для предотвращения захвата оружия у военнослужащих и пресечения расправы над членами партии.

Уже значительно позже, знакомясь с результатами расследования беспорядков в Новочеркасске, Шелепин стал понимать, о чем его предупреждал проводник — повернуть историю чрезвычайно трудно, даже имея все карты на руках. Читая и сопоставляя показания всех ответственных за беспорядки лиц, он видел как искажается реальная информация, к примеру, тот же Курочкин, с реплики которого все и началось, объяснял свои действия объективной необходимостью, мол, средняя зарплата на заводе была слишком высока, и требовалось срочно пересмотреть расценки на производимые работы в сторону уменьшения, а о том, что в реальности зарплата рабочих недотягивал до среднего уровня предпочитал не говорить. А недовольство рабочих вообще объяснял начавшейся установкой нового оборудования, «закостенели, не хотели, чтобы произошли изменения на заводе».

Так же удивило бездействие властей, спохватились только тогда, когда толпа заявилась под стены Исполкома, неудивительно, что их не стали слушать и забросали камнями. Кстати, откуда взялись камни на заасфальтированной площади и почему при этом не были разбиты все окна? Может, и не было никаких камней?

И последнее: возмущались повышением цен не только в Новочеркасске, в других городах тоже прошли волнения, но ситуация оказалась под контролем. Конечно же, там, в отличие от мятежного города, власти пытались отслеживать ситуацию, и партийные функционеры заранее отправили агитаторов в народ, но все же отдельные протестные выступления имели место, и это сильно напугало кое-кого в правительстве. Именно по этой причине все громче звучали призывы подойти к наказанию зачинщиков беспорядков как можно более строго, читай расстрел. После таких событий выводы последуют, не могут не последовать, и накажут не только простых стрелочников, но то будет потом, негласно, а вот громкое дело с зачинщиками уже будет нужно с точки зрения политики, и ни о какой справедливости здесь речи идти не будет.

И еще Александр Николаевич понял одну бесспорную истину, на ближайшее время доверие Калинина он потерял, и даже то, что к этому времени ему удалось предотвратить засевание части паров, а следовательно снизить последствия предстоящей засухи, ничего не меняло.