Дары данайца

Глава 4 Инфильтрация

Следующие три дня пришлось покрутиться, нужно было обеспечить стайку электричеством, а то совсем грустно без него, хоть и есть в нем небольшое окошко, света все одно не хватает. Да и с керогазом возиться неохота, варить каши и супы не собираюсь, а для чая и обычной литровой банки хватит. Вся проблема заключается в том, что в эти времена, да и последующие тоже, купить провод и прочие электро-прибамбасы не представляется возможным, элементарно отсутствуют в магазинах. Ну, кроме электро-патронов с лампочками на сорок ватт, и то иногда дефицит. Поэтому действую так, как и действовало большинство населения в этой стране, что нельзя купить, надо скоммуниздить. Никакой ночью я никуда не крался, и замки ломом не рвал, все гораздо проще, идем днем, в разгар рабочего дня на стройку и выбирай что хочешь…, пока электрик в другом конце этажа строящегося дома возится, главное чтобы он тебя не заметил. Вот и выбрал, метров сорок медного провода, кстати, многожильным оказался, и пяток выключателей, подвал и двор тоже в освещении нуждается. А еще на одной стройке, там кинотеатр собираются строить, присмотрел цементно-стружечные плиты, используемые для утепления потолочного перекрытия и небольшие окна в сборе, надо будет посмотреть, вдруг да можно будет вставить одно из них вместо той амбразуры, в которую вынужден иногда пялиться, ну и утеплиться тоже не помешает. Хотя чего там в этой стайке утеплять, вопрос зимнего проживания нуждается в кардинальном разрешении. Когда увидел провода, идущие от столба к нашему дому, только сплюнул с досады, нет, я понимаю, что в эти времена на большое электропотребление не рассчитывают, но это совсем никуда не годится, на них даже киловатт не нагрузишь. Пришлось коммуниздить еще тридцать метров медного провода, сечением четыре квадрата и платить электрику пятьдесят рублей, чтобы заменил по-тихому. Бабушка на мою возню с проводами косилась, но молчала, темнотища в подполье ее тоже достала, окончательно сменила гнев на милость, когда пообещал и в сенцах тоже свет провести. Электроплитку для чая покупать не стал, ни к чему мне открытая спираль, взял два лезвия от безопасной бритвы, "Нева" называется, положил между ними спички, подсоединил с двух сторон по проводку и примотал все это нитками. Кипятильник получился ватт на триста — четыреста, вполне достаточно, чтобы вскипятить литр воды за десять минут. Вообще-то помню, что раньше вода закипала быстрее, но не стоит забывать, что дом подсоединен не к силовой, а осветительной сети и соответственно на большие нагрузки она не рассчитана, подозреваю, что больше двухсот вольт напряжение здесь не бывает. Но мне и этого хватит с лихвой. Пройдет еще немного времени и люди всеми правдами и неправдами станут увеличивать нагрузки на электро-сеть, вот тогда и придется менять всю электрику…, причем неоднократно.

— Мух, ходи до меня, дело есть. — Окликнул меня Шабан, высовываясь поверх забора, когда я на участке вяло окучивал картошку.

Машу рукой в сторону калитки, туда, мол, иди, а сам неспешно откладываю мотыгу и вытираю пот чистой тряпицей — воздух снова потяжелел, видимо опять к вечеру соберется гроза.

Выхожу за калитку, Шабан аж подпрыгивает от нетерпения:

— Ярин про тебя спрашивал, — тут же зачастил он, — сказал, наколка есть, третий этаж, по карнизу шага четыре…

— Тише ты, — шикнул я на него, хоть и старше Михаила года на три, а вот по сравнению с ним дурак дураком, — ты мне еще адрес выложи.

— А че такого? — Удивился он.

— А такого, — поясняю недотепе, — Ярин же не просто так спрашивал, знает он, как в последний раз я вниз спланировал. У меня все почки, селезенки отбиты, до сих пор с кровью моча с кровью, а ты предлагаешь снова на дело идти. А "тише" потому, что я не при делах, а ты уже готов мне всех заложить.

— А почему кровью? — Не понял Шабан. — Из больницы же отпустили.

— Ты чего тупишь? — Его непонятливость меня уже стала доставать. — Меня от чего лечили, от сотрясения мозга, думали, что кто-то сзади кирпичом долбанул, а если бы прознали про остальное, сразу бы доперли откуда я там такой "красивый" взялся.

— Ах, вон чего, — наконец дошло до посыльного, — так, а Ярину чего сказать?

— Так и скажи, что Мух больничный взял, и пока ВТЭК добро не даст, на работу не выйдет.

— ВТЭК? — Шабан, как всегда ничего не понял.

— Да, ВТЭК — врачебно-трудовая экспертная комиссия. Ладно, ты главное Ярину передай, чего я тут сказал, он сам разберется, ему подсказчики не нужны.

Шабан ушел, а я задумался, прошлое отпускать Михаила не желает, пока удалось соскочить, но долго это не продлится, через месяц — два обо мне вспомнят и снова предложат поучаствовать. И не соскочишь просто так, на ходу, старшие достаточно вложили в паренька, чтобы требовать отдачи, они уже меня своим считают. Нужно что-то думать, если не придумается, придется из этого города уезжать, а при моих годах это сложно. Хотя, ничего невозможного нет, подделать свое свидетельство о рождении не так уж и трудно, изменил пару цифр и сразу другой человек. Пока паниковать рано, но подстелить заранее соломки не помешает. Перед тем как вернуться глянул вдоль улицы. О, это я вовремя подсуетился, Никитич с участковым и еще каким-то мужичком дворы обходят, видимо есть какой-то результат от посещения Райисполкома, надо бы уши погреть, узнать какие изменения наступят в жизни поселка.

Новости были куда лучше, чем я мог предположить, вопрос водопровода решился положительно, причем не летнего, а зимнего. В чем разница? Летний водопровод, это когда труба прокладывается по поверхности земли и с наступлением заморозков вода из нее сливается, дабы не порвало льдом при замерзании. А зимний устроен куда как основательнее, сначала прокопают траншеи, уложат в них малый бетонный короб, заодно предусмотрят температурные колена, чтобы труба не играла в коробе при изменении температуры, а отводы подведут под дома. То есть теперь вода будет доступна постоянно, и от погоды зависеть не будет. Люди от таких новостей в полном ох… хм, восторге. А в еще больший восторг они приходили от следующей новости — как только закончится прокладка трубопровода, улицу приведут к надлежащему виду, и даже планируется дополнительно отсыпать нечто похожее на тротуары вдоль домов. Однако, все это не за красивые глаза, власти потребовали от жителей поселка привести к единому виду все заборы, то есть отремонтировать, выровнять размер и покрасить, только краску выделят за счет бюджета, естественно она будет зеленного цвета, остальное своими силами. Вот, так-то. В нашем светлом будущем такой заботы властей по улучшению условий проживания населения не дождешься, так что не спешите утверждать, что в СССР всегда было плохо. Нет, были и светлые страницы в нашей истории, просто потомки их стараются не замечать.

Эх, хе, хе, а ведь меня на такое злорадство пробило, ведь отчиму все же пендель пропишут, и мало не покажется, тут же будут красоту наводить, демонстрировать преимущество социалистического строя над прочими другими, а нашу кособокую крышу почти отовсюду видать. Будет бегать как ужаленный, забудет про свой вонючий Беломор.

Кстати, еще один вопрос, о котором сейчас мало кто задумывается, пока воду таскали вручную, потребление ее было пренебрежительно мало, но когда появится водопровод, расход воды увеличится в десятки раз, куда люди будут сливать использованную воду? Особенно это будет актуально зимой, если летом все это впитывается в землю и высыхает, то зимой помоям деваться некуда, и вряд ли кто будет выплескивать их на свой участок за домом, скорее всего все постараются сливать бытовые отходы в ближайший ручей. Понимаете, что за этим последует? Если хорошо подумать, то станет очевидно, что в скором времени все ручьи превратятся в открытую канализацию, и запах по поселку будет распространяться весьма специфический. К чему это в конечном итоге приведет? Правильно, к очередным тратам на прокладку канализации. Вот только после этого в этом районе создадутся предпосылки для комфортного проживания, а пока… А пока это только планы, до исполнения которых надо еще дожить.

Ну и жарит, пора прекращать возиться с картошкой, лучше завтра по утренней свежести продолжу, а то так и до перегрева недалеко. А не пойти ли мне сейчас на озера? В конце концов, свое мелкое тело лелеять надо, да и вспомнить детство не помешает, беззаботное и счастливое, и почему так в жизни устроено, ценить счастливые годы начинаешь только повзрослев.

Озера меня не впечатлили, более того, желающих окунуться было достаточно, а мест для купания не так уж и много, берега озер почти везде заросли и заилились, поэтому вода в доступных местах мутная с черными вкраплениями поднятого со дна ила. После такого купания дополнительно ополаскиваться придется, пришлось "заворачивать оглобли" и тащиться на карьеры, там и народа поменьше должно быть и вода значительно чище.

То что я назвал карьером, на самом деле относилось к недостроенному каналу, когда-то здесь хотели построить ТЭС, и даже начали прокладку коммуникаций, но потом планы изменились и строительство заглохло, а вот канал зарывать обратно не стали, так и получилось длинное рукотворное озеро без растительности. Со временем зарастет, конечно, но сейчас вода в нем относительно чистая и прохладная, это благодаря подземному ручью, который вскрыли строители. Поселковые здесь были, сразу влился в их компанию, по крайней мере, за одежду переживать не придется. Хорошо освежился, и наплавался вволю, и понырял до одури, оказывается, навыки моей прошлой жизни легко привились новому телу, только в самом начале чуток было неудобно, а потом разошлось, будто так и было всегда. Йех, хорошо!

На обратном пути сделал крюк в пару километров, заскочил на рынок. Мясные ряды убрали совсем, никому они летом не нужны, мясо в это время здесь не продают, жара и мухи не позволяют, зато продукция с огородов в неограниченном количестве. Самое интересное, что большая часть здесь так и завянет не найдя покупателей, но количество продавцов не убывает, а все от того, что в большинстве своем рынок в эти времена не только место продажи, но и место распространения новостей. Некоторые бабульки рвут зелень на своем огороде не для того чтобы продать, а для того чтобы пообщаться в этой милой их сердцу среде. Естественно из съестного ничего мне не надо, но зато здесь на рынке находится скобяная лавка, в которой продается всякое железо и… стекло. Вот именно из-за него я и здесь, ведь у нас скоро будет водопровод, почему бы не устроить на нашем огороде летний душ. Ничего сложного он из себя не представляет — четыре стойки высотой метра два, наверху площадка для железной емкости литров на сто. Установленная емкость, с отводами для слива и залива, закрывается рамами со стеклом, заднее стекло снаружи заклеивается фольгой, чтобы обеспечить дополнительное направление солнечного тепла на емкость и все. Солнца летом хватает, вода в емкости под стеклом будет нагреваться градусов до сорока — пятидесяти, еще и холодной придется разбавлять. В пасмурные дни, вода, конечно, нагреваться так не будет, но все же станет много теплей чем из под крана. Договариваться со стекольщиком мне было трудновато, ну не воспринимал он пацана всерьез, однако моя настырность победила, тем более, что в качестве невозвращаемого "задатка" за срочность предложил ему двадцать рублей. Вот так просто взял и отдал, за здорово живешь, да еще все сполна оплатил по квитанции. Пообещал все сделать к концу завтрашнего дня, а я направился в железнодорожные мастерские, нужная мне емкость для воды в магазинах не продавалась. Нашлись и там "добрые люди", обещались изготовить нужное мне за небольшое вознаграждение, но вместо денег затребовали уплату универсальной валютой, которая еще будет долго действовать на территории СССР, все это счастье стоило три бутылки водки. Это им три, а мне четыре, так как такому пацану как я, никто в здравом уме водку продавать не станет, нужно еще найти того алкаша, который согласится отовариться в винно-водочном, и бесплатно он этого делать не будет.

Так за заботами прошла еще неделя, летний душ я все же соорудил, правда, пришлось выдержать натиск родственников, потому как отчим с матерью не хотели верить, что все что они видят, было найдено на свалке. Правильно не хотели, но еще меньше они бы хотели узнать правду, поэтому стоял на своем — стекла и бак со свалки, там и еще есть, но вытащить не смог, сил не хватило. Про рамы почему-то не спросили, это видимо потому, что я их нашим суриком покрасил, а под ним кто разберет новые они или старые. Мда, вот и твори добро людям, в следующий раз двадцать раз подумаешь, а раз такое дело обязал мать изыскать какую-нибудь ткань, чтобы обшить душ, не на глазах же всего народа в голом виде полоскаться. Кстати, по поводу свалки, не о мусорной свалке идет речь, а о свалке производственных отходов. Сама она, естественно, находится на территории комбината, но отгорожена от жилой зоны неохраняемым забором, ну и кто помешает народу в этом заборе дырок понаделать. Вот и наделали, только сторож жизнь людям портил, бегал иногда по отданному ему под охрану пространству и шугал вконец обнаглевших любителей халявы. И я там был, мед, пиво пил…, то есть тоже полазил, кое-что нашел для себя, в частности старый ручной насос для воды и трубы из нержавейки метра по два. Трубы соединил с помощью резинового шланга и подвел к своему сооружению, а насос перебрал, сменил резиновые манжеты, подошли от автомобильных тормозов и приспособил для закачки воды в емкость, воду только к августу проведут.

Утро десятого июля, в среду, началось для меня не слишком удачно, как только отчим с матерью ушли на работу, во дворе нарисовался участковый с еще одним так же облеченным в форму индивидом, они бы и в дом без спроса зашли, но Гапон службу знает, не пустил.

— Чего опять натворил, бестолочь? — Сходу принялась ругать меня бабушка.

— Почему опять? — Вскинулся я, на свою защиту. — И почему бестолочь? Может я очень даже толочь.

О том что в поселке проводились обыски мне было уже известно, засыпался Ярин на очередном обносе, что, в общем-то, было ожидаемо, не стоило так часто испытывать терпение Фортуны.

— Пойдешь с нами, "толочь", — хмыкнул на мои сентенции участковый, — побеседуем о том, что ты там натворил.

— Никуда я с вами не пойду, — пришлось упереться мне, — дождались, когда родители уйдут и притащились. А без родителей несовершеннолетних допрашивать не положено. Так что, как пришли, так и уйдете отсюда.

— Миша, как ты со старшими разговариваешь? — Возмутилась старая.

Спутник участкового нахмурился:

— Ты это, пацан, не хами тут. Пока просто поговорим, а то и силком заставить можем.

— Угу, только никто меня не заставит, я тут такой ор устрою, весь поселок сбежится, так что если есть что сказать, говорите при бабушке.

— Можно и при ней, — согласился участковый, хмуро взглянув на спутника, — но кажется мне, что ты сам не захочешь при ней о многом разговаривать.

— А у меня от нее секретов нет, — тем более, как я уже заметил, уши бабули стали торчком, и отказаться от ее присутствия означает подтвердить все возможные подозрения.

— Ну как хочешь, — пожал плечами участковый, — пойдем в дом, там и поговорим.

Бабушка быстро протерла стол тряпкой и выгнала внучек во двор, им при нашей беседе присутствовать не полагалось. Ничего такого страшного я не видел, поэтому несмотря на напряженность момента даже испытывал легкое любопытство по поводу того как конкретно обоснуют органы причину своего интереса к личности Михаила Калинина.

Допрос, как я и подозревал, начался с выяснений где и как я проводил время, сначала вопросы касались пятницы, потом перешли на субботу и понедельник.

— Так вас какое время конкретно интересует? — Возмутился я. — Или выбираете, когда будет удобнее на меня всех собак повесить? И да, ночью я спал, а подтвердить это может только Гапон.

— Какой Гапон? — Тут же вцепился в сказанное спутник участкового.

— А вон он, во дворе на цепи сидит, страсть как хочет показания дать, прям всего распирает, терпеть не в силах.

— Так ты хочешь сказать, что с бандой Ярина в ночь с шестого на седьмое в краже имущества из дома номер двенадцать по улице Жданова не участвовал? — Посопев, задал он следующий вопрос.

— Чего? — Надеюсь, удивление у меня вышло натуральным. — Какая такая банда? Кому я там нужен?

— Раз участвовал, значит, был нужен. — Выдал перл оперативник.

— Если участвовал, то наверняка, — пришлось согласиться с ним, — только откуда такая уверенность, что я там, как вы утверждаете, участвовал.

— Нашлись свидетели.

— Не, врут эти ваши свидетели, лже…сви…детельствуют, — последнее выговариваю с трудом, вызывая улыбку на лице участкового, — да и вы знаете, что это неправда, были бы уверены, пришли бы с ордером к родителям. А так… Обыск делать будете?

— Поди уже перепрятал все, — продолжает лыбиться участковый.

— Леонид Геннадьевич, — укоряю нашего ревнителя порядка, — понятно, что следователь воду мутит, тень на плетень наводит, должность у него такая, но вы-то видите, как мы живем, неужели и вправду верите, что я ночью с бандой квартиры граблю.

Я прекрасно осознаю, что про все мои подвиги и участковый и следователь знает, имеют они осведомителей в преступной среде, и они понимают, что я знаю, что они знают, и сейчас сидим здесь и играем спектакль. Видимо была у них надежда надавить на мелкого авторитетом, расколоть по-быстрому, заявив, что им все известно, но не получилось, теперь надо давать задний ход:

— Среди преступников хитрецов хватает. — Возразил участковый. — Ты лучше скажи, почему к Валентине Борисовне дорогу забыл? Раз на учете состоишь, должен отмечаться.

— Вы повестку принесли? — Этот наезд меня насторожил, уж не хотят ли они инспектора по делам несовершеннолетних использовать в своих меркантильных целя.

— Повестка это крайний случай, а так ты должен сам в детскую комнату периодически являться. — Это уже не выдержал оперативник, точно, решил хоть таким образом меня выдернуть к себе.

— Не припомню, чтобы меня об этом предупреждали, — пожимаю плечами, — да, если и так, конкретный срок не определен, как будет время свободное у матери, так и зайдем.

Ага, скривился, не понравился мой ответ. На этом гости вынуждены были прекратить допрос малолетнего потенциального преступника. Почему потенциального? Так преступником назвать человека можно только по постановлению суда, а так как для суда доказательств моей вины недостаточно, то и преступником, даже при маниакальной подозрительности наших органов, я могу быть только потенциальным. Глядя вслед уходящим непрошенным гостям, я вдруг ясно сообразил, что за всей этой возней по созданию комфорта для себя любимого, упускаю время — за месяц мне надо как-то убедить детского инспектора, и районо разрешить перевод Михаила Калинина из сорок девятой школы, которая имеет весьма специфическую репутацию, в двадцать первую считающуюся одной из лучших. Сделать это трудно, но надо, там, где я сейчас имею счастье учиться, контингент весьма беспокойный, придерживается своего кодекса поведения, а соблюдая его, трудно будет удержаться в рамках приличий. То есть тут уже "Бытие определяет сознание".

Представляю, как отреагируют педагогический состав двадцать первой школы, когда их заставят принять в обучение малолетку с криминальным душком. Ну и поделом, пусть тоже почувствуют фунт лиха, расслабились понимаешь, кстати, это тоже аргумент, и достаточно серьезный. Все, сегодня же переговорю с матерью, пусть выкраивает время для посещения детской комнаты милиции, настала пора краснеть за своего дитятю, а то практикуют тут вовсе не советские методы воспитания. Хотя, справедливости ради должен сказать, что гущи в супах стало оставаться много больше, вот бы еще девчонок одергивали чаще, слишком капризные выдерги растут.

День неприятностей на этом не кончился, ближе к вечеру меня выдернули опять, прибежала старшая сестра Шабана, и рассказала подробности ареста ее брата и самого Ярина, оказывается, она с самого начала была в курсе всех наших подвигов. Так как я отказался от участия в прибыльном деле, по указанию Ярина Шабан уговорил Яшку Кислого, тот еще кадр, хоть и старше меня, но ненамного в плечах шире, так что в форточку хоть и не без проблем, но пролезть смог. Однако осторожность видимо его подвела, не сумел сделать все тихо, а так как соседка снизу страдала бессонницей, и у нее по какой-то совершенно фантастической причине имелся телефон, то наряд милиции прихватил всю банду на горячем. Причем выехавшие на задержание оперативники, сработали на удивление профессионально, не стали с шумом подкатывать к дому, а потихоньку просочились в соседний подъезд и через чердак вышли к нужной квартире, так что свист стоящих на стреме, безнадёжно запоздал. Дальше обыски в домах задержанных и естественно нашлись улики по другим криминальным делам. В ответ поблагодарил сестру Шабана, что не оставила в неведении, посетовал на злодейку судьбу, посочувствовал горю и… нафиг, нафиг. Пусть она кому хочет тут сказки рассказывает, а мне лапшу вешать не надо — про профессионализм наших сотрудников можно легенды слагать, фантазии это ее, заложил кто-то Ярина, ждали, когда он квартиру чистить начнет, наверняка хоронились в квартире напротив, потому и на стреме не дернулись до последнего. А может быть, и не заложили, а просто наводку через своего осведомителя Ярину подсунули, а сами в засаде несколько дней сидели. Сильно подозреваю, что такие грандиозные успехи наших местных борцов с преступностью, не просто так проявились, скорее всего, за их спинами стал наш самый жесткий и принципиальный орган "Как бы Г"… то есть КГБ, это их ушки торчат. Так что криминалу поселка достанется на орехи, ведь там неважно попался ты или не попался, главное чтобы было подозрение, а свидетели найдутся, будут брать всех кто причастен, а кто не причастен того причастят и тоже возьмут. В преддверии фестиваля молодежи и студентов нужны весомые результаты, и они будут, любой ценой. А цена в данном случае состоит в том, что засвеченной окажется вся годами наработанная милицейская агентура, и опять "следакам" придется перевести десятки дел в "висяки". Но мне это уже не интересно, главное, что всем моим бывшим учителям теперь светит немалый срок, и проблема "соскочить" передо мной не стоит, можно спокойно жить дальше.

— Куда, куда ты собрался? — Инспектор детской комнаты милиции уставилась на меня поверх очков.

— Учиться собрался. — Отвечаю с удивлением, мол, чего тут не понятного? — В сорок девятой учить даже не пытаются, больше все перевоспитывают, с таким образованием и грузчиком потом не устроишься.

— А почему ты решил, что перевоспитывать тебя не надо?

— Сначала меня надо воспитать, потом уже перевоспитывать — в моей школе среда не способствует правильному формированию мировоззрения.

— Чего? — Это уже был шок, за время свой работы на этой должности Валентина Борисовна много чего наслушалась от несовершеннолетнего контингента, от крокодильих слез до яростных угроз, но вот такой перл услышала впервые, тем более от такого недоросля.

Удивлена была не только она, мать подростка тоже не нашла что сказать в ответ.

— Я говорю, что в двадцать первой школе сильный педагогический состав, — снова пускаюсь в объяснение, — они не только хорошо преподают, но и следят, чтобы учеников не пришлось перевоспитывать в будущем.

Боже, это надо же нести такой бред и ни капли не покраснеть. Но вот попробуй мне возрази, только вякни чего-нибудь против, как раз сейчас в моде рассуждения в прессе о формировании правильной атмосферы в коллективе, способствующей воспитанию будущего строителя коммунизма. Инспектор вовремя не сориентировалась и выдала:

— Тебя уже не то, что воспитывать поздно, перевоспитать не получится, остался только один путь — в колонию.

Переждав всхлипывания матери, опускаю пониже голову и бурчу:

— Ах вон оно что, значит я в списки колонии уже попал, запланировали, так сказать, ни вправо, ни влево, только в объятия криминального мира, там сделают из меня человека? Мам, надо в райком, товарищу Пичугину заявление писать, тут мое будущее уже определили, может быть он его как-то изменит.

Валентина Борисовна, расслышав такие мои сентенции, побагровела от злости:

— Слышишь, ты — жертва милицейского произвола, — прошипела она, — думаешь, я не знаю, что ты не по одному разу со своей бандой квартиры обносил? Строишь теперь из себя тут пай мальчика, лучшую школу ему подавай, сначала в своей хоть чему-нибудь научись.

Мать так и замерла с открытым ртом, нет, ее сын вовсе не был образцом для подражания, но своя банда…, квартиры…

— Вот там меня и научат, — соглашаюсь с ней, — доведут до колонии в лучшем виде. Ну, раз так, то обсуждать этот вопрос нам дальше не стоит.

Борисовна потом еще минут пятнадцать пыхтела, плевалась ядом и объясняла мне что я такое и величину моего недомыслия относительно будущего. Выслушал молча, просто ждал, когда инспектор выпустит пар. Но после того как вышел из кабинета, рванул на этаж выше, мать не могла понять куда это я так спешу, а спешил я к представителю комиссии по социалистической законности и охране общественного порядка. Мало кто помнит, но именно с начала этого года был создан дополнительный орган надзора за действиями милиции. С появлением этой комиссии ничего кардинально не изменилось, если следователю очень было нужно, то он находил способ контактного воздействия на подозреваемого, оставаясь при этом как бы ни причем. Но, все же теперь делалось это с оглядкой, и в том немалая заслуга комиссии по социалистической законности. Так же как и в прочих госучреждениях, членам комиссии требовалось оправдывать свое существование, а сделать это было сложно, ведь далеко не каждого сотрудника МВД можно было зацепить. Да что зацепить, даже просто авторитет наработать и то получалось не всегда, вот на этом я и решил сыграть, надеялся, что это как раз тот случай, когда инспектор сумела подставиться, если этот представитель не дурак, он обязательно воспользуется представившейся возможностью. И он действительно воспользовался. О чем они там говорили мне не ведомо, но нужный документ я с инспектора вытряс, вот он, у меня на руках, на серой бумаге непонятного формата, неровными строчками, видимо печатающая машинка весьма почтенного возраста, написано, что Михаил Калинин на учете в детской комнате милиции не состоит. И все это великолепие заверено круглой печатью, причем чернил на саму печать не пожалели, от того определить, что это за печать, можно с превеликим трудом. Теперь требуется идти в РОНО или как его еще называют РайОНО (районный отдел народного образования), но просто так соваться туда нельзя, чтобы вопрос решился положительно, заявление матери должно попасть к нужному человеку, а уже от него к секретарю, иначе его даже рассматривать не станут.

Нет, сыграть, как задумывал, на противоречиях непримиримых группировок по интересам не получилось, хоть там и действительно есть какие-то наметки на противостояние, но в плане моих умственных способностей все были солидарны — отстой, и в этом их убедила характеристика и справка об успеваемости Михаила из сорок девятой школы. Но удача пришла откуда не ждал, при обсуждении заявления о переводе, вдруг кто-то поднял вопрос привилегий, мол, почему некоторым школам позволено отказывать проблемным ученикам, естественно у них потом показатели выше среднего, а пусть попробуют как все. В результате просьбу матери решили удовлетворить, при этом вопрос расстояния от места проживания учащегося до школы никто не поднимал, просто не пришло в голову.

Ха, вы бы видели выражение лица завуча в двадцать первой школе, когда она изучала мои документы.

— Они там с ума сошли? — Уставилась она на меня.

— Э… Это вы у меня спрашиваете? — Пришлось промычать в ответ, ибо женщина ждала ответа, а что можно на это сказать?

— Нет, это риторический вопрос. — Смутилась завуч. — Однако наша учебная программа сильно отличается сложностью в отличие от программы той школы, где ты раньше учился. А если судить по выписке, успеваемость у тебя, честно будет сказано, хромает.

— А-а-а…, нет никаких проблем, — успокаиваю ее, — у нас там других оценок не бывает — специфика.

— То есть?

— Так тут все просто, — пытаюсь пояснить, — получать высокие оценки там, это бросить вызов, выделиться из толпы. Отличники изгои, даже просто хорошо учиться сложно, косые взгляды будут обеспечены. Зачем лишний раз подвергать себя риску, не надо показывать, что ты умнее других.

— А ты умнее? — Сразу следует провокационный вопрос.

Кривлюсь:

— Вы знаете, если ответить "Да", то уже даешь понять, что с наличием ума есть сложности, а если скажешь "Нет", то подумают, рисуется, пытается выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Нельзя быть умнее всех, можно в чем-то получить больше знаний.

— Этим ты хочешь сказать, что там, при желании, любой может стать отличником?

— Любой, не любой, но большинство да, — соглашаюсь с предположением администратора, — просто у них нет интереса к учебе. В качестве примера, может служить тот факт, что почти все состоящие на учете в детской комнате милиции прекрасно помнят десятки блатных песен, а скабрезные стихи могут читать часами, причем специально они их не разучивали. Значит, мозг у них на месте и пока функционирует нормально.

— Пока?

— Ага, именно пока, со временем курение и алкоголь сделают свое черное дело.

— Курить пробовал? — Следует закономерный вопрос.

— Думаете, я отвечу на этот вопрос честно?

— Хм, понятно. А если все же у тебя возникнут проблемы с усвоением материала? — Не сдавалась женщина.

— Тогда ой, надо будет искать того, кто поможет мне не оказаться в числе отстающих.

— И еще, наряду с общеобразовательной программой у нас углубленное изучение иностранных языков. — Продолжает пугать меня зауч. — По этой программе ты уже будешь в отстающих, придется догонять.

Ну уж дудки, про специализацию неправда, художественный свист, в школе действительно есть сильные учителя по иностранным языкам, особенно в немецком, но мне они не нужны, лучше подтянуть знания в английском, всяко в жизни больше пригодится. Впрочем, все эти разговоры за жизнь ничего не значили, никто в здравом уме не пойдет против решения вышестоящей инстанции.

Антонина фыркнула, когда за самоуверенным подростком закрылась дверь, это же надо как рассуждает, прямо как взрослый, и главное совершенно не тушуется, на все у него свое мнение и готовый ответ. Обычно на вопрос о превосходстве подростка над остальными следовали уверения, что он такой же как все, так положено отвечать, а здесь, вроде бы ответ и такой, какой должен быть и в тоже время показал, что не лыком шит. А насчет попыток курить, понятно, что редкий подросток может удержаться и не попробовать подымить где-нибудь вдалеке от глаз родителей и преподавателей. Но он никогда в этом не признается, нельзя. А этот признался без сомнений и даже не смутился при этом. Впрочем, с кое-какими рассуждениями она была с ним солидарна, запихнуть знания в голову подростка неимоверно трудно, если он сам этого не хочет, зато всякая гадость проникает туда мгновенно и вышибить ее оттуда невозможно.

И все же, все же, присмотреть за новым учеником придется, педагог не понаслышке знала о состоянии учебного процесса в школе сорок девять, много воспитанников этого учебного заведения либо состояли на учете в детской комнате милиции, либо уже попали в детскую колонию. Недаром частенько нерадивых учеников в стенах этого заведения пугали переводом в школу малолетних преступников. Немного подумав, Антонина придвинула к себе папку со списком учащихся и вписала новую фамилию в состав седьмого "В" класса — не удержалась от мелкой мести, классная руководитель этого класса давно задирала нос, вот пусть и попробует доказать свою исключительно высокую квалификацию.