Даша на Луне

* * *

В корабль ненадолго вернулась тяжесть. Не такая, как на Земле, но всё же чувствительная. Особенно, если тебе в спину упирается какое-то ребро переборки, а сменить позу ты не можешь. По вернувшейся тяжести я догадалась, что на Земле решили не отменять миссию «Странника» из-за моего присутствия на борту. Как минимум я вернусь на Землю, повторив миссию Импи Барбикена, облетевшего Луну в романе Жюля Верна «Вокруг Луны».

Радовало меня это мало. Пшик вместо путешествия. Не говоря уже о грядущих проблемах с властями Китая, которыми мне грозила Сучка.

Чтобы «Странник» достиг Луны, двигатель должен был придать ему скорость в восемь девятых от второй космической скорости. «Ага! — возопит в этот момент дотошный, но не очень умный слушатель. — «Странник» не сумеет покинуть орбиту Земли, набрав всего восемь девятых от второй космической скорости. В рассказе сплошные враки».

Мой юный неграмотный друг, местами ты даже немного прав. Не набрав второй космической скорости, «Странник» не сумеет покинуть орбиту Земли. Я скажу больше — такой задачи перед ним никто не ставил, поскольку наша цель, Луна, находится на орбите Земли.

Вторая космическая скорость нужна для параболической орбиты, по которой корабль может оторваться и уйти от Земли в далекий космос. Ну а для полета к Луне достаточно эллиптической орбиты, апогей которой, то есть ее самая дальняя от Земли точка, окажется в сфере тяготения Луны.

Не понял? Поднимаясь всё выше по орбите, «Странник» вскоре окажется в месте, где тяготение Луны больше тяготения Земли. Массы Земли и Луны относятся как 81: 1; поэтому точка, где их силы тяготения равны, делит прямую Земля — Луна в отношении √81: √1. Сосчитав, я получила 9: 1, то есть как раз ту цифру, которую я называла раньше и в которой ты усомнился. Во вспомогательной школе такому не учат, правда? Вот сиди и молчи в тряпочку.

Для тех, кто считает, что я слишком агрессивно набросилась на призера специальной олимпиады, которого я только что придумала, могу только отметить, что хорошо зафиксированная девушка в дополнительных причинах для ярости не нуждается.

А зафиксирована я была любо-дорого посмотреть. Но вы ведь как раз и смотрели, дорогие мои? Откуда я знаю? Оттуда, что ютубовский ролик «Даша на «Нефритовом страннике» — прибытие» был просмотрен более пяти миллиардов раз. Все жители Земли отметились, от эскимосов до папуасов.

«Ютуб» сначала пытался бороться, удаляя вновь и вновь заливаемые пользователями видео — за непристойное содержание. Но попыток залить было так много, что власти «Ютуба» смирились, зацензурив видео и поставив возрастной рейтинг. Очень обидно, кстати, зацензурив — издевательски оставив грудь без черных квадратиков, словно нечто незначительное.

И именно эта версия и собрала мои пять миллиардов просмотров. Почему? Да потому что люди больше всего на свете обожают смотреть не на то, как течет вода, горит огонь и работают люди.

Люди больше всего любят смотреть, как унижают других людей. По сути, все комедии, всё анекдоты, всё, что кажется нам смешным, построено именно на унижении. Другого человека, себя или в случае абсурдного юмора — унижении здравого смысла. Другого и быть не может, ведь смех — это инструмент. При помощи смеха первобытные люди показывали своим коллегам по трибе, что они делают что-то не так, мотивируя исправить ошибку.

Боюсь, что испорчу вам удовольствие от пересмотров ролика, но всё же скажу — того, что вам так нравится, а именно насилия, в ролике нет. Совершенно.

То, что сделала команда «Странника», было оправданно. И сделано по обоюдному согласию — даже если меня и не успели спросить. Хе приняла непростое решение — впустить на борт потенциально опасного человека. Так что предпринятые меры безопасности — разумное и обоснованное решение. И это не навязанное мне решение, я и на самом деле думаю именно так. И мне искренне жаль, что именно в момент описываемых событий я думала несколько иначе. Все мы задним умом крепки.

Получив от Хе приказ снять скафандр, я ме-е-е-е-едленно отстегнула одну перчатку. Потом вторую. Потом так же потянулась к клапану, который отстегивает ранец, открывающий дверцу, через которую я и попадаю в скафандр.

Но один из висящих слева и справа от меня мужчин остановил мою руку. Клапан, чуть помедлив, он открыл сам. Потом меня бережно, в четыре руки, переместили в центр корабля, обеспечивая пространство для открытия скафандра.

— Оно не делает резких движений, — продолжила стращать меня Хе.

— Я не оно, я Даша, — огрызнулась я. — Не надо меня расчеловечивать.

— Заткнись, — сорвалась на крик китаянка, — или выброшу обратно.

Я улыбнулась. На самом деле это была маленькая, но моя победа — в последней фразе Хе, формально угрожая, конечно, перестала называть меня в третьем лице. Это пугало меня до чертиков.

Медленно, чтобы не создавать паники, я высвободила одну руку за другой и выскользнула из скафандра. Меня тут же схватили за руки и ноги, словно я какая-то вещь. Я не протестовала, так как любая моя попытка повлиять на ситуацию была бы неадекватно воспринята находящимися на грани паники людьми.

Мою пустую оболочку, мой скафандр, тайконавты опустили ниже, чтобы не мешался, и занялись мной. Медленно, перехватываясь руками, они стянули с моего торса пропитанный потом поддоспешник. Я как могла, помогала им. В первую очередь для того, чтобы успокоить их приступ паранойи. Ну, и потому, что после суток в скафандре я чесалась — мама не горюй, и вылезти из этого ужаса было наслаждением. При этом я всё это время старательно, не отводя глаз, смотрела в глаза Хе. Ну а куда мне еще было смотреть?

Теперь я знаю, что со стороны это смотрится забавно — двое мужчин медленно и аккуратно раздевают висящую в воздухе девушку, которая играет в гляделки с другой неподвижно висящей красоткой с ножом в руках. Я видела японский мультик для взрослых, который начинался точно так же.

Неожиданно я вспомнила, что читала перед вылетом о забавном эксперименте: ученые из японской компании, чье название я прослушала, попросили 500 женщин от подросткового до пенсионного возраста сутки носить, не снимая, свежевыстиранный комплект белья, а потом устроили этим вещам слепой нюхательный тест и изучили химический состав оставшегося на них пота. Выяснилось, что юные девушки на самом деле пахнут иначе, чем зрелые женщины, так как вырабатывают особые эфиры, которыми пахнут, помимо юных дев, еще и персики с кокосами.

Этих особых эфиров я принесла на «Странник» превеликое множество — я просто чувствовала их в воздухе. Не кокос, с персиком, конечно. С кокосом и персиком не срослось. Но тоже стойкий и сильный аромат. От абсурдности ситуации я начала хихикать. Все сильнее и сильнее. Понятно, что ничего я с собой поделать не могла — меня и на миссию-то выбрали именно потому, что центры торможения у меня срабатывают через два раза на третий. И да, я смеялась над ситуацией, а не над Хе. Но я понимаю, почему она приняла его на свой счет. И также понимаю, почему тайконавты начали мне подхихикивать. Чужой смех заразителен.

Взбешенная Хе рявкнула что-то на китайском своей команде. Те инстинктивно выпустили меня, вытянувшись во фрунт, чем я не преминула воспользоваться, начав с упоением чесаться. Хе еще раз рявкнула, тайконавты обратно схватили меня, растянув в струну и повернув к Хе спиной.

— Между лопаток почеши, дорогая, — не могла остановиться я, — не дотягиваюсь чего-то.

— На Земле тебя будут судить по ускоренной процедуре, — прошипела в ухо взбешенная Хе, связывая мне руки на груди серой армированной изолентой. — В тюрьму мы тебя ненадолго забросим. Пока не пройдет годиков пять или восемь, — добавила она ядовитым шепотом. Я подумала, что со стороны это может смотреться как начало прекрасной дружбы, и расхохоталась.

— У неё истерика, — возмущенно пожаловалась команде Хе, перейдя на английский. — Я так не могу. Сделайте что-нибудь.

Начинающуюся истерику прервал героический поступок Чэня Гуанчэна. Он просто взял и стянул с меня памперс. От неожиданности я оторопело замерла, закрывая и открывая рот. Чтобы закрыть эту тему, добавлю: да, я ношу памперс под поддоспешником скафандра. Да, у космонавтов так принято. Да, принцессы тоже писают. И да, хватит на эту тему.

Бэушный памперс отправился вслед за поддоспешником в раскрытое чрево моего скафандра. Пока я следила за его судьбой, Чэнь натянул на меня новый памперс, и Хе принялась обматывать изолентой мои голени. До кучи она смотала скотчем мне колени, превратив меня в мумию. В довершение цикла фиксации, Хе сложила две полоски скотча крест-накрест и прилепила меня на перегородку. Спиной к стене, лицом внутрь корабля. Как магнит на холодильник. Нравилось мне это, понятное дело, всё меньше и меньше. Я уже рассказывала, что настороженно отношусь к связыванию? Но что я могла сделать, кроме дерганья всем телом на манер выброшенной на сушу рыбы?

Я немного подергалась. Так себе удовольствие. Скотч держал прочно.

Тайконавты тем временем передали мой скафандр всё еще стоящему в шлюзе коллеге. Шлюз закрылся, заработал откачивающий воздух насос, и вскоре я увидела на одном из мониторов рубки корабля удаляющийся в сторону Земли скафандр.

— Спасибо за службу, — неслышно, одними губами попрощалась со скафандром я. — Послушай, Хе, — начала я, дождавшись, когда выбросивший скафандр тайконафт вернется в корабль. — Послушайте меня все. Теперь, когда вы убедились, что никакой опасности от меня исходить не может, давайте поговорим о вашей лунной миссии.

И я вывалила на тайконавтов все, что знала. И что уже рассказала вам. Сбивчиво, многое упрощая. Оказалось, что китайцы в той или иной степени этой информацией владеют. Хе, понятное дело, знала больше, экипаж чуть меньше, но не суть. Главное, что они считали всю эту историю бредом сивой кобылы. От начала и до конца.

— Это провокация Штатов, — пояснял мне Чэнь. В тройке тайконавтов-мальчиков он был самым спокойным и рассудительным. — Мы знаем, что реальная космическая программа СШСА была далеко не так удачна, как об этом заявлялось, и что несколько экипажей погибли после прилунения. Но версия о том, что Луна обитаема, — это полный бред. Американцы боятся, что наша колонизация Луны приведет к тому, что рано или поздно мы найдем там остатки погибших американских лунных миссий и большой обман вскроется. Поэтому и придумали лунного Ктототама.

— Когототама, лунного Когототама, — поправила его я. — Давайте говорить по-английски правильно, это слово склоняется. И дальше — расставим все точечки над ё. Я первой спляшу качучу, если выяснится, что Луна пуста и безопасна. Но факты, факты-то куда девать? Лунный замок? Сраный аттрактор этот? Там совершенно точно кто-то есть.

При этих словах Чэнь вопросительно посмотрел на Хе, которая после некоторой паузы кивнула, разрешая ему говорить.

— Нам известно о лунных развалинах, Даша. Мы получили информацию о них еще в начале 90-х. Научное подразделение НОАК изучает их уже более тридцати лет. Согласно основной версии, это проявление сложного, во многом аномального природного процесса. Упомянутые тобой конструкции не более чем выросшие в условиях вакуума и низкой гравитации кристаллы, которые потом были разрушены за миллионы лет метеоритным дождем. Наши ученые сумели воспроизвести часть этих явлений на полигоне в пустыне Гоби.

— На фото мертвый город. Дома с дверями и окнами! С крышами и арками! — почти крича, выпалила я. — Какой, в жопу, кристалл?!

— Хотел бы я посмотреть, что бы ты сказала, если бы по Мостовой гигантов в Ирландии прогулялась, Даша, — спокойно ответил Чэнь. — Это тоже не отличимый от рукотворного природный объект. Застывшая в форме шестиугольных плиток лава.

— Вы сами-то видели лунное фото?

— Я видел фотографию с зонда LRO. На ней есть любопытный конгломерат разрушенных скал. И видел художественную реконструкцию, которую выдают за документальное фото затейники из НАСА.

— Ага! — радостно возопила я. — Вот правда и всплыла! Когда летал этот «Орбитер»? В 2009-м. А фоточки Лунного города в сети с нулевых ползают. Как НАСА их нарисовать сумели, если детальные фото местности только спустя десять лет подвезли? То есть нарисовать НАСА могло что угодно, конечно. Но как вышло, что их рисунки совпали с более детальными фото, сделанными 10 лет спустя?

На секунду глаза у Чэня стали стеклянные. Он беспомощно посмотрел на меня, на команду, потом снова на меня.

— Этого не может быть, Дарья. Тебя кто-то обманул.

— У меня все ходы записаны, — отмахнулась я. — Можешь звякнуть на Землю и порыться в архиве Интернета. Там все по годам подобрано.

— В Интернете можно проставить произвольную дату на что угодно.

— Ну, Семен Семеныч, — возмутилась я, — хватит кормить меня голубцами из говна. Не нравится Интернет, давайте поищем в желтеньких бумажных газетках. Эти фотки я с детства помню, девочкой я была любознательной.

Тут уже все тайконавты вопросительно посмотрели на скуксившуюся от этого Хе, словно говоря: «Отвечает Инна Друзь». И Хе выдала!

— Реконструкция могла быть сделана на основании детальных фотографий с Луны, сделанных пилотируемыми миссиями в 60–70-х годах. У нас нет полной информации о тех полетах, так что я могу допустить, что одна из миссий завершилась успехом, доставив фото лунной поверхности, снятые при посадке с небольшой высоты.

«Что, Даша, поймала плюху от капитана?», — говорили улыбающиеся лица повернувшихся ко мне тайконавтов.

— Сильный довод, признаю, — кивнула я. — Основан на предположении, но обоснован.

— Тебя, Дарья, просто ввели в заблуждение. Ты стала инструментом продвижения политики США по недопущению Поднебесной на Луну, — начал закреплять успех Чэнь.

— Американцы прагматики. Будь это их операцией, они бы вам не меня прислали, а медвежий капкан с динамитным патроном. Как я в стратегию «Не пущать» вписываюсь?

— Мы пока не знаем, — развел руками Чэнь.

— Вы воюете не в ту сторону, коллеги, — продолжила я. — Если вы считаете Америку врагом, то имейте в виду — несколько часов назад они сбили мой шатл и спутник-ретранслятор, из-за чего я утратила связь со своей командой. Мы с вами естественные союзники, у нас общий противник.

На словах про сбитый спутник-ретранслятор тайконавты как-то виновато переглянулись. Ага, сказала я себе, мысленно завязывая узелок на память.

— Естественные союзники Поднебесной — Коммунистическая партия Китая и Народно-освободительная армия Китая, и их нам достаточно, — отрезала Хе, после чего все тайконавты опять инстинктивно вытянулись по стойке смирно.

— Вольно, — ответила я. — Мы не на политсобрании. Нам нужно решать, что делать. Предлагаю до выяснения обстоятельств считать, что я прилетела спасти вас от лунного Когототама. Я хорошая, честно.

— И как ты собиралась нас спасать? — поинтересовалась Хе.

— Ну… — замялась я. — Я особо одаренная особа. Я Комутотаму не по зубам. Я сохраню разум и спасу миссию.

— А может быть, ты просто решила стать первой женщиной на поверхности Луны, сладкоголосая маленькая пизда? — широко улыбаясь, спросила Хе. — Решила влететь на моих плечах в историю?

— Полетели вместе, — предложила я. — Сложные времена требуют непростых решений. А на Землю мы сообщим, что я в орбитальном модуле осталась. Ты получишь то, чего хочешь. Войдешь в историю победителем.

— После такого финта мы обе в трудовой лагерь загремим. У нас так не принято, — как мне показалось, с сожалением ответила Хе. — На этом брифинг окончен, — добавила она, поворачиваясь к экипажу. — Выполняем контроль систем, через тридцать минут у нас окно для выхода на лунную орбиту.

— Хе, постой, — не смогла удержаться я, — мы еще не договорили!

— Нет, договорили, — ответила она, заклеивая мне рот скотчем. — Возражения есть? Возражений нет! — добавила она, натянув мне на голову черную вязаную шапочку, чтобы закрыть глаза.

Вот ведь Сучка крашена, подумала я. Сучка. Сучка. Сучка.