Даша на Луне

* * *

— Короля играет свита. Ты в поисках этой треклятой папки зашел слишком далеко за границы разумного. Твои люди, Посредник, команда поддержки не поощряли твоей зацикленности на этой папке. Так что ты не мог просто отправить за ней миссию на Луну.

— Я миллиардер, Даша, я могу купить что угодно.

— Кроме верности, естественно. Её ты за деньги не купишь — это противоречит самой её сути. Тебе как миллиардеру в бегах нужно очень осторожно подбирать сотрудников. Те, кто работает за деньги, тебе не подходят. Их можно элементарно перекупить, заплатив больше. Тебе нужны неподкупные сотрудники. Те, кто работает с тобой за идею. А их ты деньгами не заткнешь, это друзья, а не наёмники. Поэтому ты и был вынужден придумать окольный путь получения заветной коричневой папки, — спокойным голосом вещала я.

Я сидела в заполненной воздухом кабине. Как бы я ни была расстроена и возмущена, умирать на Луне в знак протеста я не собиралась. Поэтому я подняла с собой в кабину блок системы жизнеобеспечения, запенила герметиком аварийного запаса люк и, убедившись, что кабина герметична, заполнила её воздухом. Папочку я с собой тоже взяла — не для того, конечно, чтобы отдать. А чтобы, в случае чего, было чем шантажировать этого маньяка. Сейчас я разбирала пульт, чтобы подключить к нему батареи блока жизнеобеспечения, попутно разговаривая с ОО. Если конечно, эту перепалку можно назвать разговором.

— Дарья, это просто невозможно. В этом плане слишком много если. Никто не способен так тонко манипулировать людьми, чтобы реализовать подобный план. Да, разыскивая следы вернувшейся в Россию папки, я довольно быстро нашел следы проекта «Наследие». И да, проводить поиски всего связанного с Луной в похищенном электронном архиве я начал после того, как узнал, где сейчас находится папка. Но на Луну я тебя послал не за ней.

— А как тогда вышло, что у меня есть палатка и запас картриджей для скафандра тютелька в тютельку для путешествия к этому кораблю, а?

— Потому что они были рассчитаны для путешествия к этому кораблю, Даша! Мы рассматривали его как аварийный способ убраться с Луны. И, который, вот неожиданность, и в правду тебе понадобился!

— Ну… — сказала я, соглашаясь.

В словах ОО определенно была логика — заставить все стороны действовать по задуманному Координатором плану было невозможно. Но и то, что из всех решений ОО выбирал только те, что подталкивали меня в сторону модуля «СССР-1», тоже было предельно ясно.

— А что думает моя команда? — спросила я, заканчивая присоединять куб к пульту.

Лампочки на пульте мигнули, потом зажглись чуть более ярко.

— Даша, мы в шоке! — возмущенно высказалась Секретарь. — Такого мы не ожидали. Вот я сейчас сижу и не могу поверить…

— Вот видишь… — начала было я, но тут Секретарь добавила:

— …не могу поверить, что ты Координатору собственное спасение в вину поставишь! У тебя стресс. Ты не понимаешь, что говоришь!

— И ты туда же, — пробурчала я.

— Ты хотела правды — ты получила правду. Стартуй, Даша.

— И ты даже не спросишь, взяла ли я папку? — задала провокационный вопрос я.

— А ты взяла? — тут же влез в разговор озабоченный ОО, мигом перечеркнув весь наметившийся прогресс.

— Мы стартуем, — отмела вопросы я.

— Ключ на старт, — уныло протянул ОО, — начинаем предстартовый отчет. Шесть… Пять… Четыре… Так ты взяла папку? Два…

Неожиданно мне стало жалко Координатора. Вроде бы я уже решила, что он манипулировал группой, подстроив всё так, чтобы привести меня к папке. Но действительно ли это было так? Или я опять все придумала? И потом, даже если он сделал все так, чтобы заполучить папку, он ведь попутно спас миссию — Киллари в любом случае атаковала бы «Чанъэ», а так тайконавты получили шанс спастись в Замке.

— Да взяла я, взяла! — крикнула я.

— Потом, мы стартуем! — крикнули в ответ несколько голосов.

И мы стартовали. Модуль, неожиданно резво ринулся вверх, и я свалилась на пол. Потом тут же вскочила обратно, чтобы увидеть, как покрытая чернью и серебром равнина несется вниз. Я приблизилась к окну и увидела неожиданно большой огромный факел выхлопа своего кораблика.

— С чего он так раскочегарился? — удивленно спросила я, прижав часы к гортани, чтобы преодолеть заполнивший кораблик рёв пламени.

— Это норма, — отозвался ОО, — твердотопливный ускоритель всегда так работает. Скажи спасибо, что конструкторы СССР выбрали эту замороченную схему, а не отправили на Луну бочку с гептилом — хрен бы ты тогда улетела.

Успокоившись, я продолжила следить за тем, как из-за убегающего от меня горизонта медленно проступает освещенная солнцем полоса Луны. На глазах у меня выступили слезы облегчения. Я покинула это царство пыли и ужаса! Я жива!

— Я хочу поговорить с Посредником, — попросила я, немного успокоившись.

— Она недоступна, — слишком быстро сказала Секретарь.

— Что случилось?

— Посредник арестована, Дарья, — признался ОО. — Она летела через Москву в Осло, чтобы попытаться найти отмораживающегося Костика. Была задержана в аэропорту. Мы действовали в спешке, у тебя кончался кислород.

— Но вы ведь её освободите?

— Освободим. Но не прямо сейчас — Киллари объявила войну не только Луне. Мои счета заблокированы, некоторые сотрудники арестованы. Еще больше в бегах — мы вынуждены действовать на опережение. Но, ты, Дарья, в приоритете, не беспокойся.

— Да я не за себя беспокоюсь, а за вас.

— Мы справимся, Даша, не впервой, — сказал ОО так неуверенно, что всё стало ясно без слов.

— А каким проектом КГБ заинтересовал группу конструкторов, что они про Луну забыли? — спросила я, чтоб отвлечь ОО от приступов уныния.

— Не знаю, Даш, честно, — отозвался ОО. — Информации очень мало. Расскажу, что известно: в нулевых, когда расцвели все эти интернет-аукционы, на продажу была выставлена группа лотов. Все они представляли собой приборы и компоненты российской автоматической межпланетной станции «Марс-96», которая по официальной версии сгорела в атмосфере после неудачного запуска. И это точно не рабочие образцы — некоторые приборы были произведены иностранными участниками проекта и были выпущены в единственном экземпляре.

— Бюджет разворовали, станцию не доделали, иностранные приборы распродали, — с сарказмом сказала я, — никогда такого не было, и вот опять.

— Ну, в общем, я тоже так подумал, когда это в новостях проскользнуло. Вот только мировой обком что-то в этой версии не устроило. Началось расследование — да такого размаха, что все свидетели пропали. Все, кого не похитили спецслужбы, попрятались так, что концы в воду. Дело ясное, что дело темное.

— Обычный человеческий фактор, — с сарказмом сказала я. — В этом мировом обкоме тоже ведь люди работают со своими увлечениями. Кто-то из них узнал, небось, что прибор для исследования Марса, над которым он годами трудился, прохиндеи Роскосмоса даже в аппарат не вставили, и у него полыхнуло. Ученые могут заморочиться на ровном месте и потом годами желчь копить.

— Мне не нужна эта чертова папка, она нужна человечеству, — сразу окрысился ОО, прекрасно поняв намёк.

— Ты на человечество не наговаривай, грех это. Человечество семьдесят лет без этих секретов жило, еще столько же проживет. Тебе папка нужна, тебе лично. Признай это. Осознание зависимости — первый шаг к выздоровлению.

— Самый простой способ избавить меня от одержимости Катынским делом, — это отдать мне папку. Я прочитаю и успокоюсь.

— Ты меня уже пугаешь, если честно, — возмущенно начала я, — только я начинаю верить тебе, что ты отправил меня на Луну не для того, чтоб заполучить эту папку, как ты опять начинаешь доказывать, что тебя волнует только она.

— Ты ревнуешь меня к папке, Даша? О, женщины, вам имя — вероломство! — простонал Координатор.

— Ни к чему я тебя не ревную, нужен ты больно, — предсказуемо ответила я.

— Даша, освоение космоса — самая главная любовь в моей жизни, ради которой я готов на всё. Коричневая папка не более чем мимолетное увлечение, которое для меня ничего не значит.

— Знаешь, что я сделаю. Я поверю тебе, — сказала я, — с одним небольшим условиям. Мы с тобой через многое прошли и должны друг другу доверять. Докажи, что ты перерос свою зависимость от этой папки, и мы останемся друзьями.

— И что ты предлагаешь?

— Начну издалека, — полным иронии голосом начала я, — миф об Орфее и Эвридике читал?

— Мультфильм смотрел, — в тон мне ответил ОО, — сюжет немного представляю.

— Мультфильм не то, — протянула я. Адреналин еще бурлил в моей крови и, несмотря на всю терзавшую меня обиду, мне хотелось немного подурачиться, — в мультфильме сюжет упрощен и адаптирован. Общая канва передана верно: Орфей спускается к Аиду в ад, чтоб забрать у него душу своей погибшей возлюбленной Эвридики. Но в мультфильме не показано, как Орфей убедил Аида эту Эвридику вернуть.

— Очень даже показано, — перебил меня ОО, — Орфей просто Аида в поединке победил.

— Смертный? Победил владыку мира мертвых? В поединке? Да он даже с собачонкой его, что двери охраняет, не справился. Он ей одну голову своим верным кладенцом отрубил, она две новые отрастила. Еще одну отрубил — еще две новых. И тут даже до Орфея дошло, что нужно социальную инженерию использовать, а не буравчиком переть.

Пришел он к Аиду с пивом, признал, что Аид победил и сказал, что как честный человек он просто обязан проставиться. Попутно они разговорились. Аиду же скучно постоянно мертвыми повелевать. Они как-то не особо разговорчивые. Орфей же был еще тем манипулятором, куда угодно без мыла мог пролезть. А много ли Аиду надо? После всех этих веков затворничества? В общем, когда они там закорешилось, Орфей и спрашивает:

— Аид, а ты меня уважаешь?

— Конечно, — отвечает Аид, — а в чем вопрос-то, Орфеюшка? Хорошо же вроде как сидим.

— Да просьба у меня есть одна совсем крохотная. Насчет Эвредики. Можешь её освободить?

— Могу, — отвечал Аид, — вот только не буду. Чтобы от нашего вечера впечатление не портить. Если выполню, получится, что тебе не наша беседа интересна была, а баба твоя мертвая. И что ты сюда ради неё приперся.

— Но ты тоже палку то не перегибай, — ответил Орфей, — где мы, а где та покойница. Я, положа руку на сердце, тебя несоизмеримо больше ценю. Но на просьбе своей настаиваю. Очень хотелось бы мне из твоего царства, какой-нибудь сувенирчик забрать. На память о нашей дружбе. Вроде магнитика на холодильник. Или брелка на колечко с ключами. Но поскольку ни холодильника, ни кольца с ключами у меня нету, я прошу Эвридику. Я, когда с ней сочетаться буду, о тебе вспоминать стану.

— Ага! — взревел Аид. — Вот твоя гнилая натура наружу и выползла — все мысли твои только о Эвридике все время были. Но я типа сделаю вид, что тебе поверю. И даже просьбу твою выполню, но с одним небольшим условием. Всё будет, как ты сказал. Когда ты пропрешься из моего царства восвояси, то есть прямо сейчас, Орфеюшка, баба твоя за тобой пойдет. Но если ты хоть раз оглянешься, чтобы посмотреть, сдержал ли я своё слово, я верну Эвридику на место. Ибо ты своим недоверием смертельно меня обидишь. Выполнить эту просьбу тебе будет раз плюнуть — ты только что тут в уважении ко мне распинался и то, что Эвредика тебе не особо и важна, доказывал.

Остальное тебе известно, — закончила я историю, — Орфей облажался. Уже перед самым выходом он обернулся, повергнув Эвридику обратно в глубины и ада, и отчаяния. Примерно так я собираюсь поступить и с тобой.

— Повергнешь меня в пучины ада? — со смешком ответил ОО. — Если что, то я уже там. Я мечтал узнать, что в папке, без малого двадцать лет.

— Мы сыграем в игру, — вкрадчиво начала я, — правила очень просты. Я задумываю число. Но тебе не говорю. Если за число дней, равное этому числу, ты не вспомнишь про эту папку, я тебе её отдам. Если вспомнишь — сожгу. Мне будет тяжело, отыгрывать Аида непросто, но я сделаю это.

— Но ты можешь загадать миллион! — возмутился ОО.

— Могу. А еще я могу оставить папку на борту капсулы, и она сгорит при ударе об Луну. Зачем мне дополнительно играть в игры, если я собираюсь загадать миллион дней? Нет, это тест на доверие. В этом и заключается суть игры — ты получишь папку, только доказав, что не помешан на ней и уважаешь меня как личность настолько, что готов выполнить даже те мои условия, которые считаешь нелепыми. Ну так как — ты в игре?

— А у меня есть выбор?

— Нет, — больше не дурачась, сказала я. — Этот вопрос для меня очень серьёзный. Так что я прошу отнестись к нему соответственно. Пожалуйста, помоги мне вернуть доверие к тебе, одной мне здесь некомфортно.

— Принято, Дарья, — подумав, сказал ОО, — я соглашусь с твоей просьбой. Первым о папке я не больше заговорю. Только ты её сохрани, договорились?

— Я не расслышала, сохранить мне нужно что?

— Спокойствие, Даша, — не поддался на провокации ОО, — я прошу тебя сохранить спокойствие.

— Вот и славненько, — сказала я, раскрывая папку, вспомнив, что так в неё и не заглянула. Надо же знать, о чем вообще сыр-бор.

На первой фотографии красовался испуганный мужчина средних лет, без каких-то особых примет. Фотографировался он в тюремной одежде, анфас и в профиль, так что было понятно, где произведена съемка.

Следующие фотографии были интереснее. И печальнее. На них документально фиксировался ход Катынского расстрела — от начала, когда ничего не подозревающим польским офицерам связывали руки, до финала, где их трупы заполняли несколько огромных открытых могил.

Я быстро пролистала эти фотки, отметив только, что один из офицеров, красовавшийся на фотографии с пистолетом в руках, был тем самым мрачным хмырем с первый фотки. Награда, похоже, нашла героя.

На последней и единственно цветной фотографии наш герой, радостно лыбылся в камеру, красуясь в серенькой форме от Хуго Босса. Эта единственная фотография была подписана: Propagandakompanie der Wehrmacht с припиской по-русски: «Военнослужащие дивизии войск СС “Дас Райх”».

После этих фотографий текст можно было не читать. Я и не стала. Быстренько проглядела, проведя пальцем по строчкам. Арестованный (в протоколе допроса почему-то он именовался именно так) в составе группы исполнителей пересек границу СССР в апреле 1940 года, получил от резидента корочки и форму сотрудника НКВД, какое-то время занимался тем, что устранял военных, похищая их или имитируя гибель от ограбления.

Потом их группа получила задание организовать ликвидацию лагеря военнопленных. Найти оружие на месте у них не было возможности — арсенал продолжали контролировать лояльные режиму офицеры, поэтому оружие выписали из собственных складов, благо пересечение границы не являлось для них чем-то сложным.

Цели ликвидации поляков арестованный не знает, но подозревает, что это было организованно для раскола между СССР и Польшей. «“Разделяй и властвуй”, ничего личного», — записано с его слов.

Дальше не было ничего интересного. Герр Арестованный получил производственную травму — один из убиваемых им офицеров сумел выбросить бедняжку из окна. Был переправлен в Дойчланд на лечение. По его информации, никто из их группы, кроме него, не вернулся с России. Воевал, был ранен, вернулся на фронт, осознал преступность войны, свел татуировку СС, бежал в американскую зону оккупации, где сдался в плен, притворившись рядовым, был проверен и отпущен, после чего мирно жил в Кёльне до самого похищения сотрудниками какого-то непонятного «Комитета информации».

Больше в папке ничего не было.

— И это всё? — спросила я, захлопывая папку. Гора родила мышь — с одной стороны, версия Координатора полностью подтвердилась — за убийством поляков стоят не советские, а немецкие спецслужбы, с другой стороны, эта папка не меняла ничего, так как могла без труда быть состряпанной спецслужбами СССР для перекладывания вины на фашистов. Единственное, что им нужно было сделать, — вытащить из архивов НКВД фотоотчет о произведенном ими убийстве поляков, найти одного из исполнителей — того, что побелобрысей, сфотографировать его сначала в форме СС, потом в тюремной одежде. Ну и протокол допроса напечатать.

В общем, не точка в конце истории, а жирное такое многоточие.

Закончив с папкой, я расшнуровала защитную оболочку скафандра и засунула папку под неё. Может быть, я даже и отдам её ОО, если все сложится нормально. Поднялась, посмотрела в иллюминатор. Виден был весь диск Луны. Впервые за несколько дней я выдохнула спокойно. Лунный период моей жизни остался позади.