День Шакала

Глава 11

Полковник Сен-Клер приехал домой незадолго до полуночи. Последние три часа он посвятил составлению доклада о совещании в Министерстве Иностранных дел Утром этот документ ляжет на стол Главного Секретаря Елисейского Дворца.

Работа доставила полковнику немало хлопот. Он трижды переписывал свое сочинение, прежде чем сел печатать окончательный вариант. Расчет Сен-Клера был прост: несмотря на те неудобства, которые он испытал, отказавшись от услуг секретаря, он добился секретности (что, впрочём, он не преминул упомянуть в докладе) и завидной оперативности, что, как он надеялся, не останется незамеченным наверху. Было бы совсем неплохо, если бы доклад попал к Президенту этим же утром.

Полковник особо выделил свою озабоченность по поводу того, что столь важное дело, коим является обеспечение безопасности главы государства, было поручено комиссару полиции, человеку, привыкшему иметь дело с весьма недалекими преступниками.

Однако Сен-Клер не собирался заходить в своем скептицизме слишком далеко: этот Лебель ведь мог и поймать убийцу. Тем не менее, необходимо было, на всякий случай, дать знать соответствующим лицам о своем особом мнении по поводу решения провести расследование силами детектива из Судебной Полиции.

Поразмыслив, полковник сделал вывод, что наиболее удобным в этой ситуации было бы согласиться, по крайней мере, на первом этапе, с назначением Лебеля ответственным за поимку убийцы. В противном случае, у него могут спросить о конкретных причинах несогласия с общим мнением, прозвучавшим на собрании. С другой стороны, отразив в докладе свое колебание, он тем самым подчеркнул необходимость постоянного контроля со стороны секретариата Президента.

Его размышления были прерваны телефонным звонком. Это был Сангинетти, который чрезвычайно обрадовал Сен-Клера, сообщив, что министр принял решение каждый день, в 10 вечера, проводить совещание и заслушивать Лебеля о ходе следствия. Проблема решилась сама собой. Сен-Клер представил себе, как с помощью заранее подготовленных коварных вопросов продемонстрирует присутствующим, что президентский секретариат не дремлет и делает все от него зависящее в сложившихся экстремальных условиях.

По большому счету, полковник был почти уверен, что убийца, если таковой существует, - обречен. В обязанности Сен-Клера, как служащего секретариата Президента, входило планирование маршрутов де Голля и организация публичных появлений, поэтому полковник был хорошо осведомлен о великолепной организации охраны. Вряд ли этот иностранец сумеет миновать все с таким искусством расставленные ловушки.

В прекрасном настроении Сен-Клер открыл дверь своей квартиры. В комнатах горел свет, и полковник догадался, что его новая любовница решила осчастливить его своим посещением.

- Это ты, дорогой?

- Да, милая. Ты скучала?

Девушка появилась из ванной в короткой ночной рубашке со множеством оборок, от чего она была похожа на куклу. Сквозь прозрачную тонкую материю были прекрасно видны волнующие изгибы ее стройного тела.

При мысли о том, что такая обольстительная девушка была без памяти влюблена в него, Сен-Клер испытал острый приступ самодовольства. При этом он был абсолютно уверен, что виной тому - его собственная неотразимость.

Девушка бросилась на шею полковнику и припала к его губам. Все еще продолжая сжимать папку, Сен-Клер неуклюже отвечал на поцелуи своей любовницы.

- Ну, ну, - пробормотал он, когда наступила секунда передышки, - иди в постель. Я скоро.

Он шлепнул девушку по попке, как бы помогая ей двинуться в сторону спальни. Когда через некоторое время Сен-Клер вошел к ней, она лежала на постели, всем своим видом демонстрируя любовное томление. Полковник пожирал глазами поле будущей битвы. Девушка игриво улыбнулась.

За две недели знакомства она уже успела изучить характер Сен-Клера. Лишь грубая страстность и вульгарная призывность еще могли возбудить желание в высохших чреслах этого придворного льстеца. В душе Жаклин ненавидела его с первого дня знакомства, однако то, что полковнику недоставало по части мужских достоинств, с лихвой компенсировалось его красноречием. Особенно, когда он начинал говорить о своем положении в Елисейском Дворце.

- Быстрее, - застонала Жаклин. - Я так ждала тебя...

Не скрывая своего удовольствия, Сен-Клер улыбнулся и принялся развязывать шнурки. Он аккуратно поставил туфли около кровати, затем стал не спеша снимать пиджак, галстук, рубашку. Когда его брюки поползли вниз, стали видны худые, бледные ноги, покрытые такой же бледной редкой растительностью.

- Почему ты задержался, дорогой? - голос Жаклин слегка дрожал.

Полковник улыбнулся еще раз.

- Вряд ли тебе стоит засорять свою головку моими проблемами;

- Какой ты противный! - девушка резко повернулась к нему спиной и притворно поджала губы, изображая обиду.

Через пять минут, Сен-Клер был уже в постели, не забыв надеть пижаму. Он растянулся на кровати и примирительно провел рукой по талии Жаклин.

- Ну, что случилось... хватит дуться.

- Ничего. Отстань, - женщина играла свою роль профессионально.

- А я подумал, что ты была непрочь заняться любовью.

- Ты же мне ничего не рассказываешь. Звонить на работу нельзя. Я уже начала беспокоиться, что с тобой что-нибудь приключилось.

Жаклин повернулась на спину и посмотрела на полковника. Тог одной рукой подпер голову, а вторую запустил под рубашку Жаклин.

- Послушай, дорогая, я просто был очень занят. У нас сейчас такой переполох. Перед уходом необходимо было принять некоторые решения. Я бы позвонил, но у меня в кабинете постоянно толпится народ. К тому же, многие знают, что моя жена в отъезде. Согласись, разговор с тобой выглядел бы странно.

Девушка наклонилась к Сен-Клеру и провела рукой по его сокровенному месту. Она была вознаграждена легким подрагиванием плоти...

- Нет ничего такого, о чем нельзя было бы рассказать мне, милый. Я так волновалась...

- Больше не о чем волноваться. Ну, иди ко мне...

Полковник задышал чаще, но Жаклин чувствовала, что он еще не готов. Она посильнее сжала неподатливый орган. На полковника это подействовало возбуждающе. Сен-Клер прижался к девушке еще сильней и стал искать губами ее губы. Жаклин развязала тесемку пижамных брюк и стала целовать ему грудь, опускаясь все ниже и ниже...

- Похоже, что люди из ОАС опять устроили охоту за Президентом, - проговорил Сен-Клер. - Мы выявили заговор. Вот почему я задержался.

Жаклин оторвалась от своего занятия на несколько секунд.

- Глупости. Они уже давно прекратили все попытки.

- И тем не менее. Они наняли какого-то иностранного убийцу. Уy... не кусайся.

Через полчаса полковник уже спал, слегка похрапывая. Жаклин тихо лежала рядом и смотрела на блики уличных фонарей.

То, что она узнала, шокировало ее. Хотя Жаклин и не подозревала о заговоре, тем не менее она сумела оценить важность признаний Ковальского. Подождав до двух часов ночи, она соскользнула с кровати, отключила телефон в спальне, затем вернулась к постели и склонилась над Сен-Клером. Тот по-прежнему спокойно посапывал. Замечательно, что этот тип не из тех, кто любит спать в объятьях с подружкой, подумала Жаклин.

Девушка прошла в холл, тщательно закрыв за собой все двери. Она набрала номер МОЛИТОР. Через несколько минут ей ответил сонный голос. Жаклин быстро стала рассказывать все, что ей удалось узнать. Когда она закончила, человек на другом конце поблагодарил и повесил трубку. А еще через минуту она была уже в постели, пытаясь уснуть.

Этой ночью шефы уголовных полиций семи стран Америки, Европы и Южной Африки были разбужены телефонными звонками. Все уже спали, поэтому первая фраза, которую услышал от них Карон, не вызвала у него особого энтузиазма. В Европе было то же время, что и в Париже. Последние драгоценные утренние часы. В Вашингтоне же было девять часов вечера, и шеф Отдела Расследования Убийств ФБР присутствовал на званом обеде. Только с третьей попытки Карону удалось с ним связаться. Их беседа была подпорчена болтовней гостей и звяканьем бокалов, доносившихся из соседней комнаты. Вечеринка была в самом разгаре. И тем не менее шеф Отдела Расследований Убийств ФБР понял, что хотел от него помощник Лебеля, и дал согласие быть в переговорной комнате в два часа ночи по вашингтонскому времени.

Шефы бельгийского, итальянского и немецкого Отделов Расследования Убийств были, судя по всему, прекрасными семьянинами: звонок Карона застал их в постели, и все они дали согласие на личный разговор с Лебелем.

Ван Риз из южноафриканской службы выехал из города и не собирался появиться раньше утра. Поэтому Карон переговорил с его заместителем Андерсоном, что, впрочем, совсем не разочаровало Лебеля, когда тот позднее узнал о невозможности связаться с шефом. Детектив подозревал, что Ван Риз - фигура скорее политическая, в то время как Андерсон - настоящий профессионал.

Мистер Энтони Маллинсон, помощник начальника Уголовной полиции Скотланд Ярда, услышал у себя дома звонок около четырех утра. Он недовольно пробормотал что-то сквозь зубы и снял трубку.

- Маллинсон, - буркнул он.

- Мистер Энтони Маллинсон? - настаивал голос.

- Именно, - детектив из Скотланд Ярда сбросил с плеч одеяло и посмотрел на часы.

- Меня зовут инспектор Люсьен Карон. Я из французской Сюрете Насьональ. Звоню по поручению комиссара Клода Лебеля.

Человек прекрасно, но с сильным французским акцентом говорил по-английски. Его голос был слышен очень ясно. И все же, не могли они что ли подождать до утра?

- Я вас слушаю.

- Я полагаю, вы знаете комиссара Лебеля, мистер Маллинсон.

Англичанин задумался. Лебель? Ах, да - невысокий парень, шеф Отдела Расследования Убийств Судебной Полиции. Он мне еще чертовски помог по делу об убийстве этого английского туриста два года назад. Если бы они не сцапали убийцу так быстро, то мне бы житья не было от прессы.

- Да, я знаю комиссара Лебеля, - сказал он в трубку.

Рядом заворочалась разбуженная жена.

- Я помогаю комиссару Лебелю в одном весьма специфическом деле. Оно абсолютно неординарно. Его расследование требует повышенной осторожности и абсолютной секретности. Комиссар хотел бы лично побеседовать с вами завтра утром. Часов в девять вас устроит? Из комнаты для телефонных переговоров Интерпола.

Маллинсон задумался.

- Это обычный запрос по линии сотрудничества? - поинтересовался он. Они могли бы позвонить и через обычную телефонную систему Интерпола. Девять часов для Скотланд Ярда весьма напряженное время.

- Нет, мистер Маллинсон. Это не рядовой запрос. Возможно, для Скотланд Ярда все ограничится этим звонком. Однако дело - чрезвычайно серьезное. Комиссар не хотел бы использовать официальные каналы, пока что-либо не прояснится.

Английский детектив был по природе осторожным человеком. У него не было никакого желания быть вовлеченным в тайные операции иностранной полиции. Если было совершено преступление и преступник скрылся в Англии, то совсем другое дело. Но в таком случае, почему такая секретность? Но тут он вспомнил, как его однажды послали на розыски распутной дочки одного из членов Кабинета министров, сбежавшей с каким-то молодым повесой. Девчонка была несовершеннолетней, и парня можно было привлечь к уголовной ответственности. Однако папаша не хотел огласки в прессе. Парочку нашли с помощью итальянской полиции в Вероне, где те играли в Ромео и Джульету. Итак, Лебель хотел сработать через сеть старых знакомых. Ну что ж, поможем, чем сможем.

- Хорошо. Пусть звонит. В девять.

- Спасибо, мистер Маллинсон.

- Спокойной ночи, - англичанин положил трубку, переставил будильник на шесть тридцать вместо семи и лег спать.

Пока Париж спал, в небольшой и неопрятной холостяцкой квартире беспокойно ходил по комнате школьный учитель средних лет. На столах, стульях и диване были навалены книги, газеты, журналы и рукописи. Раковина была полна грязной посуды.

Но не это омрачало мысли учителя в столь поздний час. После снятия его с поста директора Лицея Сади-бель-Аддес и потери прекрасного дома с двумя слугами он уже привык к такой жизни.

При появлении первых солнечных лучей он, наконец, сел на кровать и взял одну из газет. Учитель снова пробежал глазами передовицу с заголовком: "Шефы ОАС укрылись в римском отеле". Прочитав статью в очередной раз, он отшвырнул газету, набросил на себя легкий плащ и вышел из квартиры.

Недалеко от бульвара он поймал такси и попросил водителя довезти его до Северного Вокзала.

Таксист остановился перед главным входом, однако учитель пошел в противоположную от вокзала сторону. Он пересек улицу и вошел в одно из ночных кафе.

Ранний посетитель заказал кофе и телефонный жетон. Оставив чашку на стойке, он подошел к автомату, висевшему рядом с входной дверью, и набрал номер. Оператор дал междугородку, и учитель попросил сообщить номер одного римского отеля. Через минуту ему сообщили номер, после чего он повесил трубку и вышел из кафе.

В другом кафе учитель снова позвонил в справочную и узнал, где находится переговорный пункт. Как он и ожидал, междугородка оказалась за углом, рядом с вокзалом.

Зайдя на переговорный пункт, он дал номер римского телефона и с беспокойством стал ждать.

- Я хочу говорить с синьором Пуатье, - сказал он, когда их соединили.

- Signor che? - спросил голос.

- II signor franeesi. Poitiers... Poitiers...

- Che? - спросил голос.

- Franeesi, franeesi... - повторил учитель.

- Ah, si, il signor franeesi. Momento, per favore...[18]

После нескольких щелчков некто проговорил по-французски старческим голосом:

-Да...

- Послушайте, - настойчиво сказал учитель. - У меня мало времени. Берите ручку и записывайте. Начинаю. "Валми-Пуатье. Шакал засвечен. Повторяю. Шакал засвечен. Взяли Ковальского. Перед смертью раскололся. Конец". Вы записали?

- Да, - сказал голос, - я передам.

Валми повесил трубку, быстро оплатил счет и поспешил прочь из здания. Через минуту он уже смешался с толпой у вокзала. Воздух стал наполняться запахами молотого кофе и тостов. Через полчаса они растворятся в запахе выхлопных газов, пота и застоявшегося табачного дыма.

Через две минуты после того, как Валми вышел, к междугородке подкатила машина и из нее выпрыгнули два сотрудника DST. Они подошли к оператору и записали с его слов приметы звонившего, которые, впрочем, подошли бы и к тысяче других парижан, наполнявших улицы в эти утренние часы.

Марк Роден проснулся в 7.45 от того, что телохранитель, дежуривший этой ночью на этаже, тряс его .за плечо. Он мгновенно стряхнул с себя остатки сна и, приподнявшись на кровати, сунул руку под подушку с пистолетом. Но, увидев своего человека, полковник расслабился и пробормотал что-то себе под нос. Он бросил взгляд на тумбочку, где стояли часы, и с сожалением отметил, что проспал. Годы, проведенные в тропиках, приучили его вставать гораздо раньше, а августовское солнце уже высоко висело над крышами. Недели вынужденной пассивности, игра в пике допоздна с Кассоном и Монклером, изрядное количество выпиваемого вина - все это расслабляло и делало организм сонным.

- Сообщение, господин полковник. Какой-то человек только что позвонил. Он очень спешил.

Легионер вырвал из своего блокнота лист с сообщением и протянул Родену. Тот быстро пробежал записку и резко встал с кровати. Накинув халат, он еще раз прочел сообщение.

- Хорошо. Можешь идти. - Легионер вернулся на место своего дежурства.

Роден тихо выругался, скомкав бумажку в руках. Чертов, чертов, чертов Ковальский. В первые два дня исчезновения легионера полковник решил, что тот просто дезертировал. Такое уже бывало, поскольку многие рядовые члены ОАС разуверились в способности организации убить де Голля и изменить политический строй во Франции. Но Роден всегда считал, что Ковальский до конца останется верным делу.

И вот полковник получил известие, что поляк по каким-то непонятным причинам вернулся во Францию. А может быть, его взяли здесь и перевезли через границу. Похоже, что он заговорил. Под пытками, конечно.

Родену было искренне жаль своего бывшего телохранителя. Причиной популярности полковника среди рядовых членов ОАС было его доверие и уважение к своим подчиненным. Что бы ни говорили военные теоретики, такие вещи всегда ценились в армии.

Теперь Ковальский был мертв, и Роден не строил иллюзий по поводу того, как погиб поляк.

Что же Ковальский мог знать? Встреча в Вене, название отеля. Трех людей, присутствовавших на встрече.

Все это не новости для SDECE. Но что он мог знать о Шакале? Не слушал же он под дверью... Конечно, нет. Вероятно, он рассказал о визите высокого светловолосого иностранца. Но это еще ничего не значит. Это мог быть дилер по продаже оружия или финансист. Имена не упоминались.

Но в сообщении было слово "Шакал". Откуда? Откуда Ковальский мог его знать?

Чувствуя, как у него холодеет спина, полковник вспомнил сцену прощания. Он стоял на пороге с англичанином, Виктор находился рядом. Он все еще был раздражен тем, что Шакал "вычислил" его в коридоре. Профессионала перехитрил профессионал. Что же тогда сказал он, Роден? "Всего хорошего, мистер Шакал". Да, конечно, черт ее побери, эту фразу.

Прокручивая у себя в памяти все снова и снова, Роден понял, что Ковальский не мог знать настоящего имени Шакала. Только он сам, Монклер и Кассон знали его. Тем не менее, Валми был прав. Ковальский "засветил" англичанина. Теперь у них имеется название отеля, и, вероятно, секретная служба уже успела побеседовать с портье. Еще у них имеется общее описание Шакала и его кодовое имя. Они, как и Ковальский, несомненно догадаются, что блондин - убийца.

С этого момента охрана де Голля станет еще более плотной, он перестанет посещать все публичные мероприятия, шансы убить его уменьшатся во много раз. Операция провалена. Следует отозвать Шакала и вернуть назад деньги. За минусом расходов и компенсации за беспокойство.

И это необходимо сделать быстро. Во-первых, предупредить Шакала и сказать, что операция отменяется. Роден бы никогда не послал человека на верную смерть.

Он вызвал и проинструктировал телохранителя.

В девять легионер был на почте и заказал лондонский телефонный номер. Оператор подозвал его через 20 минут и указал на кабину. Легионер поднял трубку и услышал длинные гудки.

Шакал встал рано, поскольку день предстоял напряженный. Все три чемодана и саквояж, купленные накануне, стояли у двери. Оставалось всунуть мочалку и бритвенные принадлежности.

Англичанин выпил, как обычно, две чашки кофе, принял душ и побрился. Затем приготовил завтрак, состоявший из яичницы, апельсинового сока и кофе. Будучи по природе весьма аккуратным и методичным человеком, Шакал вылил остатки сока и молока в раковину, туда же вылил, разбив, несколько яиц, а остатки хлеба, яичную скорлупу и кофейную гущу выбросил в мусоропровод.

В завершение, Шакал оделся, выбрав для предстоящего путешествия шелковый джемпер, черные остроносые туфли и серый костюм, в кармане которого лежали бумаги на имя Александра Даггана и сто фунтов наличными.

В девять пятнадцать, взяв багаж, Шакал спустился по лестнице и, выйдя на Саут Одли стрит, поймал такси.

- Лондонский аэропорт, павильон номер два, - бросил он водителю.

В тот момент, когда англичанин садился в машину, в его квартире зазвонил телефон.

Человек Родена вернулся в отель в десять часов и проинформировал полковника, что его попытка дозвониться по лондонскому номеру не увенчалась успехом,

- Что случилось? - поинтересовался Кассон после ухода легионера.

Кроме Родена и Кассона в номере находился и Монклер. Три лидера ОАС собрались в гостиной своего "люкса". Роден вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то бумажку и протянул Кассону.

Кассон прочел и передал Монклеру. Затем оба вопросительно посмотрели на шефа. Было похоже, что они ждут от того ответа. Но ответа не последовало. Роден сидел у окна, задумчиво обозревая раскаленные от жары крыши соседних домов.

- Когда это поступило? - спросил, наконец, Кассон.

- Утром, - бросил, не поворачиваясь, Роден.

- Его нужно остановить, - сказал Монклер, - пол-Франции будет охотиться за этим человеком.

- Пол-Франции будет охотиться за высоким светловолосым иностранцем, - негромко возразил Роден. - В августе Франция кишит иностранцами. Насколько нам известно, у них нет ничего, за что можно зацепиться, - ни имени, ни паспорта, ни представления о внешности этого человека. Придется немало потрудиться, прежде чем они нападут на след. К тому же, скорее всего, Валми предупредит его - если Шакал позвонит, - и тогда англичанин сможет выйти из игры.

- Если он позвонит Валми, тот, конечно же, даст указание остановить выполнение операции. Да Валми просто-напросто прикажет ему, - громко продекламировал Монклер.

Роден покачал головой.

- У Валми нет полномочий на это. Он просто курьер, справочник, если хотите. Конечно, он проинформирует Шакала обо всем, но не более того.

- Но не может же Шакал не догадаться, что все отменяется? - не унимался Монклер. - Я уверен, что после звонка англичанин немедленно смоется из Франции.

- Теоретически - возможно, - задумчиво произнес Роден. - Но в этом случае ему придется отдавать деньги. В конечном итоге все будет зависеть от того, насколько уверенно Шакал чувствует себя. Слишком многое поставлено на карту. Он это понимает.

- Как вы полагаете, сейчас... после того, что случилось, у него есть шансы? - спросил Кассон.

- Если честно - нет, - ответил Роден. - Но Шакал настоящий профессионал. Он не станет бросать им самим спланированное дело на полпути.

- Тогда нам во что бы то ни стало необходимо отозвать его, -запротестовал Кассон.

- Это невозможно. Я бы с радостью сделал это, но это невозможно. Он уже в пути. Он сам выбрал свод путь и теперь стоит на нем. Что теперь Шакал будет делать - одному богу известно. Даже если я позвоню Валми и проинструктирую соответствующим образом, ничего не изменится. Слишком поздно. Шакала уже не остановить.