День Шакала

Глава 1

Париж, 6 часов 40 минут. Прохладно. Мартовское утро кажется еще холоднее, когда стоишь перед взводом солдат в ожидании расстрела.

Именно в этот час, 11 марта 1963 года, на главном внутреннем плацу форта де Иври подполковник французских ВВС Жан-Мари Бастьен-Тери стоял у вбитого в промерзший гравий столба со связанными руками, удивленно взирая на выстроенных в двадцати метрах от него солдат, постепенно осознавая всю серьезность происходящего.

Когда черная повязка навсегда скрыла от него солнце и по ногам прошла нервная судорога, как ни странно, он испытал некоторое облегчение. Никчемное бормотание священника было прервано лязгом затворов и солдаты вскинули карабины.

Тяжелый грузовик громко просигналил за стенами форта, заглушая команду "Товсь!". Выстрелы, слившиеся в один короткий звук, подняли в небо стаю голубей и потонули, в нарастающем грохоте пробуждающегося города.

Казнь этого офицера, главаря убийц из ОАС, Секретной Армейской Организации,[1] поставившей своей целью уничтожение Президента Франции, должна была положить конец всем последующим попыткам покушения на жизнь главы правительства. Но по прихоти судьбы она означала только начало. И для того чтобы понять это, необходимо проследить весь путь, приведший к тому, что бездыханное тело этого человека оказалось на внутреннем плацу военной тюрьмы в пригороде Парижа...

Наконец солнце закатилось за дворцовую стену, и через весь внутренний двор протянулись длинные тени, принося долгожданную прохладу. В семь часов вечера на термометре все еще было 23 градуса. Стоял, несомненно, самый жаркий день в этом году. По всему городу изнемогающие от жары парижане усаживали своих ворчливых жен и хнычущих детей в автомобили и поезда, чтобы провести эти выходные за городом. И в этот день, 22 августа 1962 года, группа заговорщиков должна была привести в исполнение смертный приговор, вынесенный ими Президенту Франции, генералу Шарлю де Голлю.

В то время, когда горожане спасались от зноя в прохладе лесов, рек и озер, за богато украшенным фасадом Елисейского Дворца вот уже несколько часов продолжалось совещание Кабинета. На посыпанном гравием внутреннем дворе, погруженном в желанную тень, друг за другом были припаркованы шестнадцать черных ''Ситроенов"-DS. Спрятавшись от солнца у западной стены, водители, привыкшие большую часть своего рабочего времени проводить в ожидании прихотей своих хозяев, вяло перебрасывались шутками. Совещание продолжалось дольше обычного, и они уже начали было тихонько ворчать про себя, когда около половины восьмого за зеркальными дверями, венчающими дворцовую лестницу, возник раззолоченный швейцар и сделал знак страже. Водители сразу же побросали недокуренные сигареты, охранники и стража вытянулись в струнку, и массивная чугунная решетка мягко отползла в сторону.

При появлении первой группы министров водители уже сидели в своих лимузинах. Швейцар распахнул двери, и члены Кабинета двинулись вниз по лестнице, на ходу обмениваясь шутками по поводу предстоящего "спокойного" уик-энда. По порядку лимузины подкатывали к крыльцу, и швейцар с поклоном открывал заднюю дверь. Министры усаживались в машины и выезжали из ворот мимо застывших по стойке "смирно" гвардейцев в предместье Сан-Оноре.

Через десять минут двор почти опустел. Два оставшихся черных "Ситроена" медленно подкатили к лестнице. Водителем первой машины, с флажком Президента Французской Республики, был Франсуа Маро, полицейский из Управления Национальной Жандармерии в Сатори. Он был не очень-то разговорчив и обычно держался в стороне от других.

Хладнокровие и умение водить машину быстро, но, вместе с тем, безопасно, помогли ему стать персональным шофером де Голля.

В машине не было никого, кроме Маро. За рулем второго лимузина сидел тоже жандарм из Сатори.

В 19.45 за стеклянными дверями появилась еще одна группа, и во дворе все снова застыли в напряженном ожидании. На этот раз, одетый в повседневный темно-серый костюм, за стеклом появился сам Шарль де Голль. С галантностью, присущей жителям Старого Света, он пропустил мадам Ивон де Голль вперед, затем взял ее под руку, и они вдвоем спустились вниз к ожидавшему их "Ситроену", заняв места на заднем сиденье. Мадам де Голль устроилась с левой стороны, генерал сел справа от нее.

Их зять, полковник Алан де Бюсси, начальник штаба бронетанковых и мотопехотных соединений Французской Армии, проверил, хорошо ли закрыты обе задние двери машины, и уселся рядом с Маро.

Двое других, вышедших вместе с четой де Голль, заняли места во втором лимузине. Анри де Жудер, огромный алжирец, исполнявший в тот день обязанности телохранителя, забрался на переднее сиденье и, поправив под мышкой тяжелый револьвер, откинулся назад. С этого момента глаза его будут непрерывно следить за тротуарами и углами улиц, мимо которых будет проезжать кортеж.

Бросив несколько слов остающемуся во Дворце дежурному охраннику, на заднее сиденье этого же автомобиля сел еще один человек. Это был комиссар Жан Дюкре, начальник службы безопасности Президента. Два мотоциклиста в белых шлемах отъехали от западной стены и направились к воротам. За пять метров от входа они притормозили и оглянулись. Маро тоже подъехал к воротам и остановился за мотоциклистами. За Маро последовала вторая машина. Было 19.50.

Снова отползла в сторону чугунная решетка, и кортеж двинулся мимо застывшей стражи в предместье Сан-Оноре. Миновав его, колонна выскочила на авеню де Марини. Здесь, за растущими вдоль дороги каштанами, сидя на мотороллере, ее поджидал молодой человек в защитном шлеме. Проследив за промчавшимся мимо кортежем, он съехал с обочины и двинулся следом.

Движение было не слишком интенсивным, и поэтому никаких предупреждений о выезде Президента не было дано заранее. Лишь вой сирен подсказывал постовым о приближении колонны, и только отчаянными усилиями им все же удавалось вовремя освободить дорогу. Прибавив скорость, колонна стремительно ворвалась на залитую солнцем площадь Клемансо и пересекла ее в направлении моста Александра III.

Двигаясь в потоке служебных автомобилей, молодой человек на мотороллере старался не отставать от кортежа. Миновав мост, Маро выехал на авеню Генерала Гальени, а оттуда — на широкий бульвар Инвалидов. Здесь, на пересечении бульвара Инвалидов и улицы Рю де Варан, мотороллер сбавил скорость и свернул к угловому кафе. Зайдя внутрь, молодой человек достал из кармана небольшой металлический жетон, подошел к стоящему в глубине зала телефону и набрал номер.

Подполковник Жан-Мари Бастьен-Тери ожидал в кафе в пригороде Медон. Ему было тридцать пять лет, он был женат, имел троих детей и работал в Министерстве Авиации. За обычным фасадом своей профессиональной и семейной жизни он скрывал глубокую ненависть к Шарлю де Голлю. Он был убежден, что, уступив Алжир местным националистам, Президент предал не только Францию, но и тех людей, которые в 1958 году восстановили его у власти.

С потерей Алжира сам подполковник не потерял ничего, но его соображения основывались не на личных мотивах. В своих собственных глазах он был патриотом, уверенным, что послужит на благо своей любимой родины, уничтожив человека, который, по его мнению, предал ее. В то время тысячи людей разделяли его взгляды, но лишь немногие из них были фанатичными членами Секретной Армейской Организации, поклявшимися во что бы то ни стало убить де Голля и свергнуть его правительство. Бастьен-Тери был одним из них.

Потягивая пиво, он услышал, как в кафе зазвонил телефон. Бармен передал ему трубку и отошел в другой конец зала, чтобы настроить барахливший телевизор. Несколько секунд Бастьен-Тери молча слушал, затем произнес:

- Очень хорошо, спасибо, - и положил трубку на рычаг.

Заплатив за пиво, он не спеша вышел из кафе. Оказавшись на тротуаре, достал из кармана газету и дважды свернул и развернул ее.

На втором этаже в доме напротив молодая женщина задернула кружевные занавески на окнах квартиры и, обращаясь к собравшимся в комнате, произнесла:

- Маршрут номер два.

Пятеро молодых людей, не искушенных в организации покушений, перестали нервно ломать руки и вскочили. Остальные семеро были постарше и нервничали гораздо меньше. Командиром этой группы и вторым человеком после Бастьен-Тери был лейтенант Алан Бугрене де ля Токне, правый экстремист из семьи поместных дворян. Ему было тридцать пять лет, он был женат и имел двоих детей.

Самым опасным из всех собравшихся в этой комнате был Жорж Ватен. Тридцати девяти лет, широкоплечий, с квадратной челюстью, он был настоящим фанатиком ОАС. Будучи в прошлом агрономом в Алжире, Ватен за два года зарекомендовал себя как наиболее опасный убийца в организации. Из-за старого ранения в ногу он был известен под кличкой Хромой.

Услышав сообщение, все двенадцать спустились вниз и через заднюю дверь вышли на боковую улочку к шести ожидавшим у входа автомобилям, которые были либо украдены, либо взяты напрокат. Было 19.55.

Много дней Бастьен-Тери лично занимался подготовкой места покушения, измеряя угол стрельбы, скорость и расстояние до движущихся автомобилей и необходимую для их остановки плотность огня. Местом для акции он выбрал длинную прямую дорогу под названием авеню де ля Либерасьон, на пути к главному перекрестку Пти-Кламар. Согласно разработанному плану, первая группа стрелков должна была открыть огонь по машине Президента за полкилометра до перекрестка, укрывшись за стоящим на обочине фургоном. Начав вести огонь с острого угла и продолжая стрелять до того момента, пока президентская машина не поравняется с фургоном, стрелки, по подсчетам Бастьен-Тери, смогут произвести по автомобилю более полутора сотен выстрелов. Когда машину удастся остановить, с боковой дороги должна выскочить вторая группа, которая с близкого расстояния взорвет автомобиль охраны. За несколько секунд обе группы расправятся с остатками президентского кортежа и скроются на другой боковой улице, где их уже будут ждать три автомобиля.

Сам Бастьен-Тери, тринадцатый в отряде, отвел себе роль наблюдателя.

В 20.05 обе группы заняли исходные позиции. В ста метрах от места засады в направлении Парижа, на автобусной остановке Бастьен-Тери спокойно просматривал газету. Взмах газетой послужит сигналом Сержу Бернье, командиру первой группы, ожидающему у фургона. Он и отдаст приказ стрелкам, притаившимся поблизости в траве. Бугрене де ля Токне с Хромым Ватеном поведет машину на перехват полицейской охраны.

Пока террористы занимали свои места, колонна генерала де Голля расчистила себе дорогу на забитых автомобилями центральных Парижских улицах и достигла окраины города. Здесь движение было менее интенсивным и скорость кортежа возросла почти до 95 километров в час.

Выехав на свободную трассу, Франсуа Маро бросил взгляд на часы и, ощутив раздраженное беспокойство сидящего за его спиной генерала, еще больше прибавил газу. Сопровождающие мотоциклисты чуть отстали и теперь замыкали колонну. Вообще-то де Голлю никогда не нравились эскорты, и по возможности он старался обходиться без них. В таком порядке кортеж выехал по авеню де ля Дивизион Леклер на перекресток Пти-Кламар. Было 20.17.

В миле от них Бастьен-Тери уже начинал ощущать результаты допущенной им ошибки. Хотя о самой ошибке он не подозревал до тех пор, пока ему не рассказали о ней полицейские в камере смертников, куда он попал несколько месяцев спустя. Дело в том, что, рассчитывая график покушения на Президента Франции по календарю, он выяснил, что сумерки 22 августа наступают лишь в 20.35, то есть гораздо позже, чем колонна де Голля приблизится к месту засады. Но календарь, по которому делал свои расчеты подполковник, был прошлогодним, и он не предполагал, что, согласно календарю 1962 года, сумерки наступают в 20.10. Эти двадцать пять минут и изменили историю Франции.

Ровно в 20.18 Бастьен-Тери разглядел колонну, мчащуюся в его сторону по авеню де ля Либерасьон со скоростью 110 километров в час, и неистово замахал газетой.

В ста метрах от него Бернье сквозь надвигающуюся темноту вглядывался в смутную фигуру на автобусной остановке.

- По-моему, он все же махнул газетой, - ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес он. Но не успели последние слова слететь с его губ, как он заметил акулий нос президентского автомобиля, который в одно мгновенье пересек автобусную остановку. И вот уже из темноты за ним вынырнула вся колонна.

- Огонь! - что было сил заорал он притаившимся у его ног стрелкам.

Те открыли огонь, лишь когда колонна уже почти поравнялась с ними, пытаясь поразить цель, проносящуюся мимо них, под прямым углом.

Всего 12 пуль попало в президентский автомобиль, да и то благодаря лишь исключительной меткости стреляющих. Большая их часть поразила "Ситроен” сзади. Под огнем лопнули две шины, и, несмотря на самоподкачивающую систему, из-за внезапной потери давления машину повело юзом. Вот тогда жизнь генерала де Голля спас Франсуа Маро.

Пока бывший легионер Варга пытался меткими выстрелами попасть в скаты, все остальные разряжали магазины автоматов в заднее окно быстро исчезающего из виду президентского автомобиля. Несколько пуль угодили в кузов, а одна, вдребезги разбив заднее стекло, просвистела в сантиметре от генерала.

- Вниз! - закричал полковник де Бюсси, повернувшись к Президенту и его супруге.

Мадам де Голль пригнулась и положила голову на колени мужа.

- Что опять? - бесстрастно произнес Президент и обернулся, чтобы посмотреть в заднее окно.

Сжимая прыгающий в руках руль, Маро мягко отпустил педаль тормоза, с силой надавливая на акселератор. Потерявший было скорость "Ситроен” рванулся вперед к перекрестку с авеню дю Буа, как раз той боковой дорогой, где их поджидала еще одна группа террористов. За ним следовала вторая машина, по счастливой случайности не задетая еще ни одной пулей.

Скорость стремительно приближающихся автомобилей поставила ожидающего в машине де ля Токне перед выбором. Он мог выехать на перехват и остановить колонну, совершив самоубийство, либо отпустить сцепление на секунду позже, чем нужно. Он выбрал второе. Вырулив с обочины, он оказался рядом не с машиной де Голля, а с автомобилем де Жудера и комиссара Дюкре.

По пояс высунувшись из правого окна, Ватен разрядил автомат в хвост переднего автомобиля, сквозь разбитое заднее окно которого выделялся надменный профиль Президента.

- Почему же эти идиоты не отстреливаются? - с горечью произнес де Голль.

Де Жудер попытался стрелять по машине террористов, но водитель заслонял ему обзор. Тогда Дюкре приказал шоферу следовать за президентским лимузином, и уже спустя секунду нападающие остались позади. Один из мотоциклистов сопровождения едва не был сбит выскочившей с боковой дороги машиной де ля Токне, но сумел выровнять мотоцикл и устремился вслед за колонной. Кортеж миновал перекресток и направился в сторону Виллакубле.

У террористов, находящихся в засаде, не было времени для взаимных упреков. Оставив задействованные в операции автомобили, они бросились к ожидающим их машинам и растворились в сгустившихся сумерках.

По рации комиссар Дюкре вызвал Виллакубле и кратко сообщил о случившемся. Спустя 10 минут, когда колонна прибыла на место, генерал де Голль настоял на том, чтобы его подвезли прямо к ожидавшему вертолету. Остановившуюся машину плотной стеной окружили чиновники и военные; открыв двери, они помогли потрясенной мадам де Голль выбраться наружу. С другой стороны появился генерал,

отряхивая с пиджака осколки разбитого стекла. Не обращая внимания на суетящихся вокруг него офицеров, он обошел машину и взял жену под руку.

- Пойдем, дорогая, - сказал он ей, - мы едем домой.

И обратившись наконец к окружающим его офицерам ВВС, вынес свой приговор оасовцам:

- Они не умеют метко стрелять.

С этими словами он подвел жену к вертолету и занял место рядом с ней. В сопровождении де Жудера они отправились за город на уик-энд.

Смертельно бледный Франсуа Маро сидел за рулем своего "Ситроена".

Обе правые шины в конце концов лопнули, и последнюю часть пути лимузин преодолел на ободах. Подошедший Дюкре пробормотал водителю несколько теплых слов и отравился к себе, чтобы, не теряя времени, начать расследование этого дела.

Пока журналисты со всего света размышляли по поводу недавнего покушения и, за неимением ничего лучшего, заполняли газетные колонки собственными версиями и догадками, французская полиция под руководством Сюрете Националь[2] при поддержке Секретной Службы и Жандармерии начала проведение крупнейшей операции в истории Франции. Вскоре она должна была превратиться в крупнейшую охоту на человека, которую когда-либо знала эта страна и которую позже превзошла лишь охота на другого убийцу; чья судьба до сих пор остается загадкой и который по сей день значится в картотеках под кодовым именем "Шакал".

Только 3 сентября полиции удалось напасть на верный след, и, как это часто бывает в ее работе, к желаемому результату привела обычная проверка документов. Вблизи Валенсии, городка, лежащего к югу от Лиона, на главной магистрали Париж-Марсель, полицейский патруль задержал частную машину, в которой находились четверо мужчин. В тот день они остановили для проверки документов уже сотни автомобилей, но в этом случае у одного из пассажиров документов не оказалось. Он утверждал, что потерял их. Все четверо были доставлены в Валенсию для обычной в таких случаях беседы, где было установлено, что трое не имели ничего общего с четвертым, кроме того, что согласились подбросить его по дороге. Их отпустили. У четвертого же взяли отпечатки пальцев, которые и были отправлены в Париж для того, чтобы установить, тот ли он, за кого себя выдает. Ответ пришел через 12 часов. Отпечатки принадлежали Пьеру Дени Магаде, двадцати двух лет, дезертировавшему из Иностранного Легиона и которому предъявлялись обвинения в нарушении военных Уставов.

Магаде был доставлен в Управление Региональной Судебной Полиции Лиона. Перед допросом один из полицейских в шутку спросил его:

- Ну и как насчет Пти-Кламар?

Магаде беспомощно пожал плечами.

- Хорошо, - произнес он, - что вы хотите знать?

Восемь часов ошеломленные офицеры слушали сбивчивую "исповедь" Магаде. Один за другим заполнялись блокноты стенографиста. К концу своего рассказа Магаде назвал имена не только всех главных действующих лиц акции Пти-Кламар, но и девяти второстепенных участников покушения, обеспечивших террористов ^оружием, боеприпасами и снаряжением. Всего 22 человека. Охота возобновилась с новой силой, но на этот раз полиция знала, кого искать.

В результате операции лишь одному из участников покушения удалось скрыться. Жорж Ватен и по сей день находится на свободе. По слухам, он вместе с другими бывшими руководителями ОАС живет в Испании среди гражданских поселенцев Алжира.

Следствие по делу Бастьен-Тери, Бугрене де ля Токне и других руководителей заговора было закончено к декабрю, и уже в январе 1963 года вся группа предстала перед судом.

Пока длилось разбирательство, ОАС, испытывая яростное сопротивление со стороны Французской Секретной Службы, собирала новые силы для решительного наступления на правительство де Голля. За фасадом добропорядочной жизни Парижа, за видимостью цивилизации и культуры разворачивалась одна из самых ожесточенных и беспощадных тайных войн в современной истории.

В обязанности Французской Секретной Службы с кратким названием SDECE[3] входит как внешняя разведывательная деятельность, так и контрразведка, хотя грань между ними порой трудноразличима.

Служба Один, занимающаяся исключительно разведкой, подразделяется на отделы, известные по начальной букве "R" слова Renseignement (Информация): R1 - анализ разведданных; R2 - Восточная Европа, R3 - Западная Европа, R4 - Африка, R5 - Ближний Восток, R6 - Дальний Восток, R7 - Америка (западное полушарие).

Служба Два занимается контрразведкой, Три и Четыре - коммунистический отдел, Шесть - финансы и Семь - администрация.

Служба Пять, так называемая Служба "Действие", представляла собой центр борьбы с ОАС. От Управления, располагающегося в комплексе неброского вида зданий на бульваре Мортье до самого порта де Лила, грязного северо-восточного пригорода Парижа, сотня молодчиков из Службы "Действие" объявила войну Секретной Армейской Организации. Эти люди, большей частью корсиканцы, являли собой образ настоящих "крутых парней", словно сошедших со страниц боевиков. После курса усиленной физической подготовки они направлялись на базу в Сатори, где по специальной секретной программе их обучали всем известным на сегодняшний день способам уничтожения. По окончании они становились профессионалами в стрельбе, мастерами всех видов рукопашного боя, включая каратэ и дзюдо, овладевали навыками радиокоммуникации, подрывной работы и саботажа, всех видов допроса и пыток, похищения людей, поджогов и террористических актов.

Некоторые из них говорили только по-французски, другие свободно владели несколькими языками, чувствуя себя как дома в любой стране мира. Имея разрешение на убийство при исполнении служебных обязанностей, они часто пользовались им.

По мере того, как деятельность ОАС становилась все более яростной и ожесточенной, шеф SDECE генерал Ожен Жебо снял все ограничения и предоставил своим людям полную свободу действий. Некоторые из них внедрились в ОАС и проникли в ее высшие органы Управления. С тех пор Секретная Служба располагала достаточно объемными сведениями и именно благодаря информации изнутри Организаций были схвачены многие агенты ОАС, действующие во Франции или в той стране, где они оставались уязвимыми для французской полиции. Те, кого не удавалось заманить во Францию, безжалостно истреблялись за ее пределами. И лишь спустя много лет родственники бесследно исчезнувших членов ОАС узнавали, что те были ликвидированы Службой "Действие".

Но и оасовцы не нуждались в уроках жестокости. Больше всех на свете они ненавидели молодчиков Службы "Действие", окрестив их Бородатыми из-за невозможности распознать их истинное лицо. В последние дни борьбы за власть между ОАС и сторонниками де Голля в Алжире Секретной Организации удалось захватить живьем семерых Бородатых. Спустя некоторое время их изуродованные тела были подвешены на фонарях и балконах зданий. Так велась эта тайная война, и невозможно составить полный список ее жертв.

Те из Бородатых, которые не были внедрены в ОАС, оставались в полном распоряжении SDECE. Некоторые, будучи в прошлом профессиональными убийцами, восстановили свои старые связи и для выполнения различных, не совсем чистоплотных поручений правительства часто пользовались услугами своих дружков из преступного мира. Именно это и послужило поводом для возникновения слухов о так называемой "параллельной" (неофициальной) полиции, якобы действующей согласно распоряжениям М. Жак Фокара, правой руки президента де Голля. В действительности никакой "параллельной" полиции, конечно, не существовало, а все приписываемое ей выполнялось на самом деле Службой "Действие" либо временно набранными гангстерами.

Корсиканцы, преобладающие как в преступном мире Парижа и Марселя, так и в Службе "Действие", кое-что слышали про то, что называется "вендетта", и после расправы над семерыми Бородатыми во время Миссии С в Алжире оасовцам была объявлена кровавая месть. Так же, как и в 1944 году преступный мир Корсики помог Союзникам во время высадки на юге Франции (кстати, преследуя собственные цели, позже они, как бы в награду за это, подчинили себе весь черный рынок вдоль Лазурного Берега), так и в начале шестидесятых, корсиканцы вновь сражались за Францию, на этот раз против Секретной Армейской Организации. Оасовцы, многие из которых были французами, вышедшими из Алжира, имели много общего со своими врагами-корсиканцами, поэтому война временами становилась чуть ли не братоубийственной.

Пока над Бастьен-Тери и другими участниками покушения шел судебный процесс, ОАС продолжала борьбу с новыми силами. На этот раз ее путеводной звездой стал полковник Антуан Арго, идейный вдохновитель заговора Пти-Кламар. Окончив Политехнический Университет, одно из лучших учебных заведений Франции, Арго отличался умом и кипучей энергией. Будучи лейтенантом Армии де Голля, он сражался за освобождение Франции от нацистов. Позже командовал мотопехотным полком в Алжире. Невысокого роста, жилистый и крепкий, он был великолепным, хотя и безжалостным, солдатом, а к 1962 году, находясь за пределами Франции, был назначен шефом оперативного отдела ОАС.

Спец по ведению психологической войны, Арго осознавал, что борьба против Президента де Голля должна вестись на всех уровнях путем террора, дипломатии и воздействия на общественное мнение.

Как часть своей кампании, он привлек Жоржа Бидо, бывшего Министра Иностранных Дел Франции, а ныне руководителя Совета Национального Сопротивления, политического крыла ОАС, для организации серии интервью в газетах и на телевидении по всей Западной Европе с целью объяснения своей оппозиции генералу де Голлю в "приличных" тонах.

Высокий интеллект Арго, однажды уже сделавший его самым молодым полковником Франции, сейчас снискал ему лавры самого опасного лидера ОАС.

Он организовал для Бидо интервью с корреспондентами ведущих теле- и радиокомпаний, в которых опытный политик сумел аргументированно мотивировать неприглядную деятельность оасовских головорезов. Успех этого пропагандистского трюка встревожил французское правительство не меньше, чем вся тактика террора и волна взрывов пластиковых бомб в кинотеатрах и кафе по всей стране.

Затем 14 февраля был раскрыт еще один заговор покушения на жизнь генерала де Голля, которое должно было состояться на следующий день, когда Президент собирался читать лекцию в Военной Академии на Марсовом поле. По плану он должен был быть убит выстрелом в спину с крыши прилегающего здания, при входе в Академию.

Позже по обвинению в заговоре предстали перед судом Жан Бишо, капитан артиллерии Робер Пуанар и преподаватель английского языка Военной Академии мадам Паул Руссел де Лифак. Жоржу Ватену, которому отводилась роль непосредственного исполнителя, и на сей раз удалось скрыться. Винтовка с оптическим прицелом была обнаружена в квартире Пуанара, и все трое были арестованы. На суде выяснилось, что, размышляя над тем, как Ватену с оружием проникнуть в здание Академии, заговорщики обратились за помощью к уорент-офицеру Мариусу То, который тут же прямиком направился в полицию. Генерал де Голль все же посетил военную церемонию в назначенное время 15 числа, но, к своему огромному неудовольствию, ему пришлось прибыть в Академию в бронированной машине.

Но даже этот до предела непрофессиональный заговор вывел де Голля из себя. Вызвав на следующий день Министра Внутренних Дел Фея, отвечающего за национальную безопасность, Президент стучал кулаком по столу:

- Пора, наконец, покончить с этим!

Чтобы положить конец дальнейшим покушениям, было решено жестоко расправиться с захваченными лидерами ОАС. Но были необходимы еще более решительные меры.

22 февраля на стол шефа Службы "Действие" легла копия докладной записки, посланной руководителям Службы Два SDECE (контрразведка, внутренняя безопасность) Министру Внутренних Дел. Далее следует выдержка из нее:

"Нами получены сведения о местонахождении одного из главарей подрывного движения, а именно, бывшего полковника французской армии Антуана Арго, Он скрывается в Германии и, по данным разведки, намеревается пробыть там несколько дней...

Если полученные сведения верны, то представляется возможным выйти на Арго и захватить его.

Официальный запрос немецким службам безопасности был отклонен, т. к. им известно, что наши агенты следуют по пятам за Арго и другими руководителями ОАС.

В силу вышеизложенного, операция должна быть проведена с максимальной осторожностью и в кратчайший срок".

Выполнение было возложено на Службу "Действие".

В середине дня 25 февраля Арго возвратился в Мюнхен из Рима, где встречался с другими лидерами ОАС. Вместо того, чтобы отправиться прямо на Унертштрассе, он взял такси до отеля "Эденвульф", где для проведения совещания был заказан номер. Но встрече не суждено было состояться. В холле к Арго подошли два человека и заговорили с ним на безупречном немецком. Предположив, что это местная полиция, он полез во внутренний карман, чтобы достать паспорт.

Вдруг он почувствовал, что его схватили сзади мертвой хваткой за обе руки, ноги оторвались от пола и его поволокли в поджидавший у дверей закрытый фургон. Арго попытался вырваться, но в ответ услышал потоки французской брани. Чей-то увесистый кулак двинул ему по носу, следующий удар пришелся по животу. Кто-то пальцем ткнул в нервный узел у него под ухом и Арго отключился.

Спустя 24 часа в Управлении Криминальной Полиции Парижа зазвонил телефон. Хриплый голос от лица ОАС сообщил дежурному сержанту, что "аккуратно" упакованный Антуан Арго находится в фургоне за зданием полиции. Несколькими минутами позже, распахнув дверь фургона, ошеломленные полицейские вытащили оттуда беспомощного полковника.

После суток нахождения в темном фургоне его глаза долго не могли привыкнуть к солнечному свету. Он не мог стоять без посторонней помощи, лицо было покрыто запекшейся кровью, рот болел от только что вытащенного кляпа. На вопрос: "Так вы действительно Антуан Арго?" он утвердительно кивнул головой. Каким-то образом Служба "Действие" за одну ночь ухитрилась переправить его через границу, а анонимный телефонный звонок в полицию, сообщивший о "посылке", был проявлением чувства юмора в работе. До июля 1968 года Антуан Арго находился в заключении.

Но одного не учли люди Службы "Действие". Устранив Арго и внеся смятение в ряды ОАС, они вместе с тем проложили дорогу к власти находящемуся до этого в тени его заместителю, малоизвестному, но такому же хитрому подполковнику Марку Родену, принявшему на себя руководство по уничтожению де Голля. Во многом это была невыгодная сделка.

4 марта Верховный Трибунал вынес приговор Жану-Мари Бастьен-Тери. Он и двое других заговорщиков были приговорены к смертной казни, как и еще трое, находящиеся пока на свободе, включая Хромого - Ватена. 8 марта генерал де Голль в течение трех часов слушал адвокатов приговоренных с прошениями о помиловании. Он смягчил наказание двоим, заменив казнь пожизненным тюремным заключением, но приговор Бастьена-Тери остался в силе.

Ночью адвокат объявил полковнику ВВС о решении суда.

- Назначено на одиннадцатое, - сообщил он своему клиенту и, заметив его недоверчивую улыбку, не выдержал:

- Вас же расстреляют!

Продолжая улыбаться, Бастьен-Тери покачал головой.

- Вы не понимаете, - возразил он адвокату, - ни один французский солдат не осмелится поднять на меня оружие.

Но он ошибся. Сообщение о казни, переданное в утренних новостях, было услышано во всех уголках Западной Европы.

В Австрии, в небольшом гостиничном номере, новость вызвала вихрь мыслей, а в последующем и действий, как никогда приблизивших генерала де Голля к смерти.

В этом номере жил полковник Марк Роден, новый шеф оперативного отдела ОАС.