День Шакала

Глава 14

Шакал встал как обычно в 7.30, выпил чай, оставленный горничной, принял душ и побрился. Одевшись, вытащил из тайника в чемодане пачку банкнот в тысячу фунтов, сунул ее в карман пиджака и спустился к завтраку. В девять англичанин уже шагал по Виа Манцони - дороге, ведущей из отеля к деловому центру города. Там его интересовали исключительно банки, вернее возможность совершить некоторые финансовые операции. В течение двух часов Шакал заходил то в один, то в другой банк, меняя английские фунты. Две сотни были обменены на итальянские лиры, а оставшиеся восемьсот - на французские франки.

Часам к одиннадцати, он забежал на чашечку эспрессо в кафе, а затем отправился на поиски одного адреса.

После многочисленных расспросов он оказался на одной из улочек Порто Гарибальди, рабочего района рядом со станцией Гарибальди. Здесь англичанин нашел то, что искал, - ряд платных гаражей. Отыскав хозяина, Шакал сунул тому две тысячи лир - гораздо больше, чем требовалось, - за двухдневную аренду одного из его гаражей.

В местной лавчонке Шакал купил комбинезон, пару ножниц по металлу, несколько метров тонкого стального провода, паяльник и припой. Все это он уложил в холщовую сумку, купленную в том же магазине, бросил в гараже, запер его и отправился обедать в один из фешенебельных миланских ресторанов.

После обеда, договорившись по телефону о встрече, Шакал взял такси и направился по адресу небольшой компании, дающей напрокат автомобили. Англичанин выбрал себе подержанную спортивную "Альфа-Ромео".

Его паспорт, британские и международные права были безукоризненны. Страховку выдала небольшая юридическая контора, находившаяся поблизости, которая время от времени оказывала небольшие услуги фирме по прокату автомобилей. Заплатив сумму, эквивалентную двумстам фунтам, Шакал получил машину на две недели.

Англичанин заранее поинтересовался в Автомобильной ассоциации Лондона о правилах пользования машиной, взятой напрокат. Он выяснил, что при передвижении в пределах стран Общего рынка не должно возникнуть никаких сложностей при условии, если имеются водительские права, регистрационные документы, контракт на прокат и страховка.

Вступив во владение автомобилем, Шакал поехал на улицу Корзо Венеция, в Итальянский Автомобильный Клуб, где ему дали адрес весьма уважаемой страховой компании. Там, за дополнительную плату англичанин получил страховку, позволяющую ему выезжать за пределы Италии. Его заверили, что фирма поддерживает прекрасные отношения с крупной французской страховой компанией, поэтому у синьора не будет никаких проблем.

Вернувшись в "Континенталь", Шакал припарковал машину на стоянке рядом с отелем, поднялся в номер и вытащил чемодан с компонентами снайперской винтовки. Около пяти вечера он снова вернулся в арендованный гараж на задворках Милана.

Заперев дверь, англичанин включил в розетку паяльник, а рядом с машиной положил мощный фонарик так, чтобы тот освещал днище автомобиля. Два часа он старательно припаивал стальные трубки с частями винтовки к днищу "Альфа-Ромео". Одной из причин, по которой он выбрал "Альфу", явилось то, что среди всех итальянских автомобилей у нее была самая подходящая рама.

Каждая трубка была обернута кусочком мешковины. Тонкий стальной провод, купленный в магазине, прочно прихватывал трубки к раме, а там где провод касался ее загибающихся вниз краев, Шакал припаял их друг к другу.

К моменту окончания работы комбинезон англичанина был весь заляпан масляными пятнами, а руки ныли от напряжения после двух часов возни со стальным проводом. Но дело было сделано. Трубки почти слились с поверхностью рамы и скоро станут совсем неразличимы - стоило лишь немного проехать, и они покроются толстым слоем грязи и пыли.

Шакал уложил грязный комбинезон, паяльник и остатки провода в сумку из мешковины и запихал под кучу лохмотьев, сваленных в углу гаража. Ножницы по металлу англичанин бросил в автомобиль.

Когда Шакал выехал из гаража, на город уже опускались сумерки.

Еще до наступления темноты он добрался до отеля и вновь, оставив машину на стоянке, поднялся в номер. С момента появления Шакала в Милане прошло около 24 часов, и вот он, так же как и сутки назад, стоял в душе, смывая с себя дневную грязь вместе с усталостью. Перед тем, как одеться, Шакал долго отмачивал распухшие руки в тазике с холодной водой. В этот день англичанину предстоял приятный вечер с ужином и коктейлями.

Перед тем как войти в бар, он остановился у стойки портье и попросил подготовить счет за отель. Кроме того, Шакал дал указание разбудить его в пять тридцать утра и заказал завтрак в номер.

Выпив, по обычаю кампари с содовой и отлично поужинав, он снова подошел к портье, оплатил счет и около одиннадцати уже спал у себя в номере.

Сэр Джаспер Куигли стоял у окна своего кабинета и смотрел на безупречный строй конной стражи, двигавшийся колонной мимо Букингемского дворца.

Зрелище было и в самом деле восхитительное. Почти каждое утро сэр Джаспер наблюдал из министерства это самое английское из всех английских зрелищ.

Часто ему приходило на ум, что просто вот так стоять у окна и каждый день наблюдать, как проезжает гвардия в синих мундирах, как похрапывают лошади, кусая упряжь, как солнечные зайчики пляшут на начищенных шлемах и восторженно кричит толпа, - все это стоило многих лет, проведенных в больших и малых посольствах. Порой он испытывал столь сильную гордость и волнение, что непроизвольно распрямлялись плечи и слегка приподнимался подбородок, разглаживая на шее старческие морщины.

Иногда, едва заслышав цокот копыт, сэр Джаспер поднимался из-за стола и спешил к высокому неоготическому окну, чтобы еще раз проводить взглядом это яркое зрелище. И лишь после того, как колонна исчезала за Мэлл-стрит, он вновь принимался за работу.

Но в это утро у него было совсем не романтическое настроение, Плотно сжав губы, сэр Куигли смотрел вниз невидящим взглядом. По его лицу можно было сказать, что он едва сдерживает сильный гнев, хотя в комнате никого, кроме него, не было.

Сэр Куигли возглавлял Французский отдел Форин Офис. Несмотря на свое название, отдел, конечно же, не обладал какой-либо юрисдикцией в отношении страны по другую сторону Ла Манша. Название происходило из функций отдела, заключавшихся в изучении политики, намерений, деятельности и вообще любой информации, касавшейся Французской Республики, которая могла бы заинтересовать правительство, министерство и, в частности, Государственного Секретаря, главу британского Форин Офис.

Сэр Куигли обладал всеми качествами, необходимыми для занятия столь высокого поста: у него был длинный и безупречный послужной список после многолетней дипломатической работы во всех уголках мира - за исключением, увы, Франции; его политические суждения, хоть и небезупречные порой, всегда совпадали с мнением вышестоящих лиц. Удобство его существования заключалось и в том, что он никогда не оказывался публично неправ, или прав той правотой, которая часто стоит у начальства, как кость в горле. Сэр Куигли никогда не поддерживал модные, но сомнительные веяния, никогда его мнение не шло вразрез с тем, которое преобладало в высших эшелонах власти.

Его брак с, по меньшей мере, малопривлекательной дочерью главы канцелярии в Берлине, который позже стал помощником второго заместителя министра иностранных дел Великобритании, принес сэру Куигли некоторые дивиденды. Единственное, что весьма серьезно подпортило карьеру, был пресловутый меморандум, написанный в 1937 из Берлина и констатировавший, что немецкое перевооружение никак не повлияет на судьбу Западной Европы в обозримом будущем.

Во время войны, вернувшись в Лондон, сэр Куигли начал работать в Балканском отделе, в ходе чего настоятельно рекомендовал британскому правительству поддержать югославского партизана Митковича. Когда Премьер-министр неразумно предпочел совет какого-то капитана Фитцроя Маклина, который ранее прыгал в этот район с парашютом и предлагал поддержать этого несчастного коммуниста Тито, молодой Куигли был переведен во Французский отдел.

Здесь он проявил себя как ярый сторонник действий генерала Жиро в Алжире, о помощи которому ходатайствовал перед британским правительством. Это, конечно, было мудро, однако сэр Куигли недооценил другого, французского генерала, не столь известного, который в это время жил в Лондоне, пытаясь собрать силу, названную Свободная Франция... Почему Уинстон тогда предпочел именно этого человека - многие профессионалы ломают головы до сих пор.

Впрочем, нельзя сказать, что сэру Куигли не хватало квалификации для руководства Французским отделом. За дипломатическую работу в 1961-м он был награжден Орденом Подвязки. Он всего-навсего не любил Францию и все, что с ней связано. А после того, как де Голль на своей известной пресс-конференции 14 января 1963 года поставил барьер перед Британией, стремящейся войти в Общий рынок, отношение сэра Куигли к Франции стало просто ничем по сравнению с его ненавистью к де Голлю, в особенности, когда на следующий день, 15 января, Премьер вызвал его к себе и целых двадцать минут промывал мозги главе Французского отдела.

В дверь постучали. Сэр Джаспер Куигли резко повернулся к столу, быстро взял какую-то бумагу, изобразив сосредоточенную работу, и только тогда проговорил:

- Войдите.

Вошел молодой человек и уверенно приблизился к столу шефа Французского отдела.

Сэр Джаспер посмотрел на него поверх узких очков.

- А, Ллойд. Я как раз просматривал ваш рапорт. Очень, очень интересно. Неофициальный запрос, сделанный важным полицейским чином Франции другому важному полицейскому чину, но уже Англии. Передано для рассмотрения старшему суперинтенданту Специальной Службы, который счел нужным проконсультироваться, опять же неофициально, с одним из рядовых сотрудников Интеллидженс Сервис. Так?

- Да, сэр.

Дипломат все еще стоял около окна и рассматривал документ так, будто в первый раз увидел его. Ллойд отметил про себя, что чиновник уже, должно быть, тщательно изучил рапорт, а его напускное безразличие - всего лишь поза.

- И этот рядовой сотрудник, - продолжал Куигли, - по своему разумению и не проконсультировавшись с начальством, помогает Специальной Службе и передает кое-какую информацию, более того - голословную информацию, о том, что некий гражданин Великобритании, занимающийся бизнесом, может в действительности являться хладнокровным убийцей. Так?

"Куда клонит эта старая вешалка?” - подумал Ллойд.

Ответ не заставил себя долго ждать.

- Что меня больше всего настораживает, мой дорогой Ллойд, так это то, что информация об этом неофициальном запросе попадает ко мне лишь через 24 часа. И это к человеку, который более чем кто бы то ни было должен быть в курсе всего, что происходит во Франции. Странно, не правда ли?

Ллойд понял, куда дует ветер. Междепартаментская война. Он знал, что сэр Джаспер - достаточно могущественный человек. Сказывались годы борьбы за выживание с такими же, как он, чиновниками, карабкающимися наверх. Причем характер этой борьбы был таков, что ей приходилось уделять гораздо больше времени, чем государственным делам.

- Но, сэр... Запрос суперинтенданта Томаса был сделан вчера в девять вечера, рапорт я написал к двенадцати.

- Так-то оно так. Но примерно в то же время, а именно около двенадцати ночи вы позвонили ему и сообщили необходимую информацию. Как это могло случиться?

- Это - просто сотрудничество, взаимодействие между различными правительственными учреждениями, - ответил Ллойд. - Я чувствовал, что это может как-то помочь следствию.

- Но вы уж, конечно, не имеете в виду сотрудничество между вашей службой и Французским отделом? Не так ли? - от вкрадчивого инквизиторского тона сэр Джаспер перешел к прямым наскокам.

- У вас в руках - мой доклад, сэр.

- Поздновато, Ллойд, поздновато.

Ллойд решил сделать ответный выпад. Особой вины за собой он не чувствовал« а если и был промах, так только в том, что, вероятно, следовало доложить в первую очередь своему шефу, а не сэру Джасперу Куигли.

Подчиненные любили главу SIS, а чиновники Форин Офис недолюбливали, в частности за то, что тот запретил кому бы то ни было, кроме себя, наказывать своих сотрудников.

- Слишком поздно для чего, сэр?

Куигли резко посмотрел на Ллойда. Нет, он не попадется в ловушку, сказав, что слишком поздно, чтобы помешать Томасу получить ответ на запрос.

- Вы, надеюсь, понимаете, что в этом деле фигурирует имя английского бизнесмена? А что вы имеете против этого человека? Его вина доказана? Не считаете ли вы, что ради какого-то запроса годится марать имя порядочного человека?

- Я сомневаюсь в том, что обычное рассмотрение одной из версий при расследовании, вовлекающее при этом имя какого-либо человека, является маранием его имени.

Дипломат до белизны сжал губы, пытаясь совладать с собой. "Наглый щенок", - подумал он, - "да еще какой хитрый".

- Так-так, Ллойд. И все же, несмотря на ваше искреннее желание помочь Специальной Службе, весьма похвальное желание, не считаете ли вы, что прежде, чем идти на нарушение инструкций, следовало бы прежде проконсультироваться?

- Вы спрашиваете, сэр, почему я не проконсультировался с вами?

Куигли покраснел.

- Да, именно это я и имел в виду.

- Сэр, при всем моем уважении к вашему чину, я все же должен обратить ваше внимание на то, что состою в штате Службы. Если вы неудовлетворены моими действиями прошлой ночью, мне кажется, будет более логичным обратиться к моему непосредственному начальнику, нежели ко мне лично.

"Логично? Не собирается ли этот молодой выскочка учить его, сэра Джаспера, главу Французского отдела, что более, а что менее логично?"

- Не сомневайтесь, - рявкнул Куигли, - не сомневайтесь. Ваше начальство еще будет уведомлено.

Не спрашивая разрешения, Ллойд повернулся и покинул кабинет. Он был уверен, что получит нагоняй от своего Старика, а все, что он мог сказать в свое оправдание, это то, что дело было чрезвычайно срочным, судя по тому, каким образом был сделан запрос Брина Томаса. Если Старик скажет, что следовало провести расследование по официальным каналам, то выговора не миновать. Но, по крайней мере, он получит его от шефа, а не от Куигли. Ох, чертов, Томас.

Однако сэра Джаспера терзали сомнения - написать докладную или нет. Технически он был прав: информацию о Калтропе следовало вначале проверить и согласовать в правительстве, не обязательно с ним самим.

И все же, будучи главой Французского отдела, он являлся одним из клиентов Секретной Службы, получая от нее необходимую информацию. Поэтому, пожаловавшись на Ллойда, он мог бы добиться его наказания, однако в то же время ему совсем не хотелось попадать на язык шефа SIS, который, конечно же, никак не одобрит вызова своего офицера в Министерство Иностранных дел.

К тому же, ходили слухи, что глава Секретной Службы весьма близок к высшему руководству страны. Играет с ними в карты в Бленде; охотится в Йоркшире. Шефу Французского отдела приходилось только мечтать о таких приглашениях. Лучше все оставить так, как есть. Он вновь повернулся к окну и стал смотреть на парад Конной гвардии.

- Я решил не лезть в это дело, - заметил сэр Джаспер своему компаньону во время обеда, рассказав в общих чертах об утреннем происшествии. - Пусть они помогают французам, сколько хотят. Надеюсь, далеко они не зайдут, а?

Это была хорошая шутка, сэру Джасперу она понравилась. К несчастью, он недооценил связи своего компаньона в высших правительственных кругах.

Об этой остроте сэра Джаспера Премьер-министр узнал как раз перед четырьмя, когда вернулся на Даунинг Стрит 10[26] после ответов на вопросы в Парламенте. Тогда же ему поступил рапорт комиссара Столичной полиции[27].

В 16.10 в кабинете суперинтенданта[28] Томаса зазвонил телефон. Весь день Томас пытался напасть на след человека, d котором ничего, кроме имени и фамилии, не было известно. Как обычно, в случаях, когда заведомо знали, что разыскиваемый бывал за границей, запросы вначале посылались в паспортный отдел на Петти Франс.

Нанеся туда визит в 9 часов утра, Томас заполучил фотокопии заявлений на получение паспорта от шести различных Чарльзов Калтропов. К сожалению, у них еще и средние имена, причем все разные. Ему также удалось раздобыть фотографии каждого, при условии, что, как только будут сделаны фотокопии, их незамедлительно возвратят в архив Паспортного отдела.

Заявление на один из паспортов поступило еще в январе 1961-го, но это ровным счетом ничего не значило. Хотя, нет... отсутствие данных по более ранним запросам от этого Чарльза Калтропа, уже давало Томасу основания, поставить его в самый низ своего списка шести подозреваемых. Если тот и был в Доминиканской республике под другим именем, тогда почему убийство Трухильо связывали по слухам с неким Калтропом?

Из остальных пяти, один был слишком стар: в августе 1963-го ему уже стукнуло шестьдесят пять. Четверо же других вполне могли сойти за того, кого разыскивали. И неважно, походят ли они на описанного Лебелем высокого блондина, ведь перед Томасом стоит задача: методом исключения постараться выйти на Шакала. Если же все шестеро окажутся вне подозрений, тем лучше. Он с чистой совестью предоставит Лебелю исчерпывающую информацию по этому поводу.

В первых двух заявлениях стояли лондонские адреса, двое других, подавших документы на оформление паспортов, были из провинции. Конечно же, недостаточно было просто позвонить мистеру Чарльзу Калтропу и справиться у того, находился ли он в 1961 году в Доминиканской республике. Он может запросто ответить "нет", даже если и был там.

То, что четверо из этого списка подозреваемых в графе "профессия" указали "бизнесмен", тоже ничего не значило. Хотя из рапорта Ллойда следовало, что, по слухам, убийцей был именно бизнесмен. Но это могло оказаться и ошибкой.

Все утро после телефонного звонка Томаса, полиция графств пыталась выйти на тех двух Калтропов из провинции. Один все еще был на работе, но уже собирался отправиться с семьей на уик-энд. Его проводили домой, где внимательно изучили предъявленный паспорт. Въездных и выездных виз с печатями Доминиканской республики за период с 1960 по 1961 год в нем не было; Там было всего две записи, указывающих, что владелец паспорта посетил однажды Майорку и Коста-Брава. К тому же, на запросы по месту работы этого Чарльза Калтропа, администрация фабрики по производству супов в пакетиках сообщила, что в январе 1961 года тот не покидал бухгалтерию, где работал вот уже десять лет.

Другой провинциал был найден в отеле в Блэкпуле. Не имея с собой паспорта, ему пришлось созвониться с полицией своего городка и дать им разрешение воспользоваться ключом, находящимся в данный момент у соседа: "паспорт лежит в верхнем ящике стола в его кабинете".

Печатей Доминиканской полиции в нем также не оказалось. На его работе узнали, что он, работая мастером по ремонту пришущих машинок, в 1961 году никуда не уезжал, разве что летом - в отпуск. Табели и страховые документы подтверждали эхо.

Один из Чарльзов Калтропов, живущих в Лондоне, оказался владельцем овощного магазина в Катфорде. Когда два джентльмена зашли поболтать с ним и попросили предъявить паспорт, ему понадобилось всего несколько минут, чтобы принести его, так как жил он здесь же, над магазином. Как и в остальных случаях, в паспорте не было никаких записей, указывающих на то, что владелец бывал в Доминиканской республике. Посетители же, спросив самого зеленщика, быстро уверились в этом, так как тот честно признался им, что даже не знает, где находится этот остров.

С четвертым и последним Калтропом было гораздо сложнее. Обратившись по адресу, указанному в заявлении на получение паспорта четыре года назад, выяснили лишь, что тот покинул жилые кварталы Хайгейта в декабре 1960 года. Куда он съехал, ни в каких документах не значилось.

Но Томас, по крайней мере, узнал его среднее имя. Поиски в телефонном справочнике ничего не дали. Но, представившись полицейским из Специальной Службы[29], Томас разузнал на главпочтамте, что у некоего Ч. Г. Калтропа из Уэст-Лондона есть телефон, номер которого не указан в справочнике. Инициалы совпадали с именем разыскиваемого Калтропа - Чарльз Гарольд. Оттуда же Томас позвонил в отдел регистрации избирателей этого района.

- Да, - сообщил голос в трубке, - некий мистер Чарльз Гарольд Калтроп действительно проживает по данному адресу и внесен в списки избирателей района.

Тогда же ему и был нанесен визит. Но квартира была закрыта и на настойчивые звонки никто не открывал. Ни один человек в округе не мог сказать, где в данный момент находится господин Калтроп. Вернувшись в Скотланд-Ярд, суперинтендант Томас решил действовать иначе. В Налоговое Управление поступил запрос на некоего Чарльза Гарольда Калтропа, адрес прилагается. Полицию интересовало, где он в настоящее время работает и работал в течение трех предыдущих лет.

Как раз в этот момент и зазвонил телефон. Томас взял трубку, представился, а через несколько секунд глаза поползли на лоб от удивления:

- Меня, лично? Да, конечно, я приду. Минут через пять? Спасибо, до встречи.

Он вышел из здания и, громко сморкнувшись, направился через Парламентскую площадь. Несмотря на теплые летние дни, Томас все еще никак не мог оправиться от простуды, которая, казалось, и не собиралась отступать. С Парламентской площади он зашагал по Уайтхоллу, а затем свернул налево, на Даунинг Стрит. Как всегда, там было темно и уныло. Солнце никогда не проникает в этот глухой переулок, где находится резиденция Премьер-министра Великобритании. Перед дверьми дома номер 10 была небольшая толпа. Люди, сдерживаемые двумя бесстрастными полицейскими, повидимому тешили себя надеждой хотя бы одним глазком увидеть в окнах известное всему миру лицо.

Томас сошел с дороги и, свернув направо через небольшую лужайку, очутился перед задним входом дома номер 10. Он позвонил. Дверь сразу же открыл громадный полицейский в форме. Сержант узнал его и отдал честь:

- Добрый день, сэр. Господин Харроуби попросил меня провести вас сразу к нему.

Джеймс Харроуби, а именно он звонил Томасу несколько минут назад, был шефом личной охраны Премьер-министра. Это был красивый мужчина, выглядевший моложе своих сорока с небольшим лет, выпускник одной из престижных школ Королевства. Перед тем как попасть на Даунинг Стрит у него была прекрасная карьера полицейского. Он, как и Томас, имел звание суперинтенданта. Когда Томас вошел, тот встал:

- Заходи, Брин. Рад тебя видеть.

Он кивнул сержанту,

- Спасибо, Чалмерс. Сержант вышел, закрыв за собой дверь.

- Зачем меня вызывают? - спросил Томас.

Харроуби удивленно взглянул на него.

- А я думал ты сам знаешь. Он позвонил 15 минут назад и, назвав твою фамилию, сообщил, что хочет немедленно с тобой встретиться. Чем ты там занимаешься?

Томас мог только догадываться, что заинтересовало Премьера. Но он никак не ожидал, что это дело могло так быстро дойти до самого верха. И если Премьер-министр не посчитал нужным сообщать что-либо об этом шефу своей охраны, значит, на то у него были свои соображения.

- Да вроде ничем особенным, - ответил Томас.

Харроуби взял трубку и попросил кабинет главы правительства. Раздался щелчок, и голос на том конце провода ответил: "Да, я вас слушаю".

- Это Харроуби, господин Премьер-министр. Суперинтендант Томас уже здесь... Да, сэр. Сейчас же. Он положил трубку, - заходи. И все же, что там у тебя такое? Пришли уже два министра. Ждут тебя.

Харроуби провел Томаса из кабинета, и они направились по коридору к обитой зеленым сукном двери. Оттуда как раз выходил секретарь, но, увидев их, он отступил в сторону, придерживая дверь. Харроуби прошел вперед, чеканно произнес:

- Суперинтендант Томас, господин Премьер-министр, - и удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

Томас очутился в очень тихой комнате с высокими потолками и элегантной мебелью. Повсюду были разбросаны книги, какие-то бумаги. Пахло деревом и табаком для трубок. Комната скорее напоминала профессорский кабинет, нежели офис Премьер-министра.

Человек у окна повернулся:

- Добрый день, суперинтендант. Пожалуйста, присаживайтесь.

- Добрый день, сэр, - Томас выбрал стул, стоящий у стола, и сел на самый краешек. Ему никогда не представлялось случая так близко увидеть Премьера, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

В тишине комнаты Премьер-министр подошел к своему столу и уселся в кресло. Томас уловил печальное выражение его утомленных глаз; как у гончей, пробежавшей не одну милю, но не получившей от этого абсолютно никакой радости. Полицейский слыхал (конечно же, только в Уайтхолле), что у Премьера неважно со здоровьем и то, каких усилий стоило ему уладить только что завершившееся отвратительное дело Келера-Уорда. О котором, кстати, сейчас только и говорили. Но все равно суперинтендант был поражен, увидев эти изможденные глаза.

- Суперинтендант Томас, мне стало известно, что в данный момент вы занимаетесь расследованием по просьбе старшего детектива французской Судебной полиции, позвонившего вам из Парижа вчера утром.

- Да, сэр... господин Премьер-министр...

- И просьба заключается в следующем: французские силы безопасности полагают, что у нас где-то гуляет на свободе человек... профессиональный убийца, нанятый, предположительно ОАС, для выполнения определенной миссии во Франции?

- Нам об этом ничего не сообщили, господин Премьер-министр. Просьба заключалась лишь в том, чтобы мы дали им список известных нам лиц и данные по каждому профессиональному убийце Великобритании. Разъяснений, зачем это им понадобилось, представлено не было.

- И тем не менее, что, вы думаете, вытекает из самого факта этой просьбы?

Томас слегка пожал плечами.

- То же, что и вы, господин Премьер-министр.

- Совершенно верно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что послужило единственной причиной, заставившей французские власти обратиться к нам с просьбой установить личность... этого субъекта. И если человек такого типа заинтересовал французскую полицию, кто, вы думаете, должен стать его мишенью?

- Ну, господин Премьер-министр, мне кажется, французы опасаются, что этот тип нанят, чтобы убить Президента.

- Совершенно верно. Да это, по-моему, и не первая попытка такого рода?

- Нет, сэр. Их было уже шесть.

Премьер-министр задумчиво рассматривал бумаги перед собой, как будто в них мог быть ответ на вопрос, что же случилось с миром за последние годы.

- А вы уверены, суперинтендант, что у нас в стране могут быть люди, занимающие далеко не последние посты, которые не опечалятся, если ваше расследование будет не слишком расторопным?

- Нет, сэр.

Томас был неподдельно удивлен: откуда, черт возьми, Премьер узнал об этой шуточке?

- Не могли бы вы изложить мне положение дел на сегодняшний день?

Томас начал с самого начала, подробно останавливаясь на следах, ведущих от Департамента криминальных расследований, о разговоре с Ллойдом и упоминании им некоего Калтропа. В общем, обо всех шагах, предпринятых к этому часу.

Когда он закончил, Премьер-министр поднялся и подошел к окну, выходящему на залитый солнцем двор.

"Интересно, о чем он думает? - Томас глядел на ссутулившегося человека, молча стоявшего у окна. - Может быть, вспоминает пляж в окрестностях алжирской столицы, где он когда-то прогуливался и разговаривал с надменным французом, который сейчас находится в другом кабинете за 300 миль отсюда, управляя делами своей страны. Тогда они были двадцатью годами моложе, и между ними еще ничего не стояло.

"Может быть, он думает все о том же французе из Елисейского Дворца, который восемью месяцами раньше сокрушил в своих высокопарных речах надежды британского Премьера увенчать свою политическую карьеру вступлением Великобритании в Европейское Сообщество, перед тем как, осуществив свою мечту, самому уйти со сцены.

Или, может, вспоминает те недавние мучительные дни, когда показания сводника и куртизанки едва не послужили причиной отставки британского правительства".

Он был уже немолодым человеком, воспитанный в духе норм и правил своего времени, плохих или хороших. Но он верил в них и старался всегда их придерживаться. Сейчас же все по-другому, новые люди с новыми идеями. А он - он просто человек из прошлого. Понимает ли он, что сейчас другие правила? Наверное, Премьер уже догадывался, глядя на залитую солнцем лужайку, что его ждет впереди. Уже нельзя больше тянуть с хирургической операцией. А за ней, естественно, и отход от руководства. Скоро, очень скоро миром будут управлять новые люди. Да и сейчас уже многие вышли на политическую сцену. Но неужели с ними миром будут править сутенеры и проститутки, шпионы и убийцы?

Пожилой человек вдруг выпрямился и отвернулся от окна:

- Суперинтендант Томас, мне бы хотелось, чтобы вы знали, что генерал де Голль - мой друг. И если будет хоть малейшая опасность для жизни этого человека, а угроза будет исходить от гражданина нашей страны, то вы обязаны немедленно пресечь действия убийцы. Начиная с этого момента, вы будете проводить расследование с максимальной отдачей. Через час ваше руководство получит мое личное распоряжение оказывать вам всяческое содействие. Вы уполномочены набрать себе специальную группу. Вам будет разрешен доступ к любым официальным документам страны, способным хоть как-то повлиять на продвижение поисков. Вы можете, по моему личному приказу, контактировать с французскими властями. Только полностью уверившись, что человек, которого разыскивают французы, не является британским подданным и не замышляет свой план, находясь на территории нашей страны, лишь тогда вы можете прекратить свои поиски, отчитавшись лично мне о проделанной работе.

В случае, если у вас будут достаточно веские основания считать этого Калтропа или какого-либо другого человека с британским паспортом именно тем, кого разыскивают французы, вы задержите его. Его следует пресечь, кем бы он ни был. Я ясно выражаюсь?

Яснее не могло и быть. Томас наверняка знал, что до ушей Премьера дошла кое-какая информация, послужившая поводом для таких подробных указаний. Полицейский подозревал, что это как-то связано с загадочной ремаркой по поводу кое-каких лиц, не заинтересованных в быстром продвижении расследования. Но он не был уверен.

- Да, сэр, - ответил суперинтендант.

Премьер-министр склонил голову, подчеркивая тем самым, что беседа окончена. Томас встал и направился к двери.

- Мм... господин Премьер-министр?

-Да.

- Один небольшой вопрос, сэр. Я не совсем понял, следует ли мне обратить внимание французов на слухи об этом Калтропе в Доминиканской республике?

- А у вас есть веские основания считать, что прошлое этого человека указывает на то, что именно его ищут французы?

- Нет, господин Премьер-министр. У нас нет ничего против какого бы то ни было Чарльза Калтропа, кроме слухов двухлетней давности. Мы все еще не знаем, был ли тот Калтроп, поисками которого занимались весь день, в Карибском регионе в январе 1961-го. Если же нет, то нам придется начинать все с самого начала.

Премьер-министр задумался на несколько секунд:

- Мне бы не хотелось, чтобы ваши французские коллеги тратили свое время на предположения, основанные лишь на неподтвержденных слухах двухлетней давности. Суперинтендант, я подчеркиваю, "неподтвержденных”. Продолжайте ваши поиски. В тот момент, когда вы почувствуете, что у вас достаточно информации относительно этого или какого другого Чарльза Калтропа, подтверждающей слухи о его причастности к делу генерала Трухильо, вы немедленно сообщите об этом французам и найдете этого человека, где бы он ни находился.

- Да, господин Премьер-министр.

- Не могли бы вы позвать мистера Харроуби. Я дам ему распоряжения касательно вас.

Остальную часть дня события в кабинете Томаса развивались стремительно. Он подобрал себе группу из шести самых лучших детективов Специальной Службы. Одного даже отозвали из отпуска. Двое были освобождены от наблюдения за домом человека, подозреваемого в передаче секретной информации с Королевского Артиллерийского завода, где тот работал, военному атташе одного из восточноевропейских государств. Двое других полицейских были из тех, которые помогали Томасу еще накануне, просматривая данные Специальной Службы в поисках безымянного убийцы. У последнего помощника был выходной. Он работал у себя в парнике, когда вдруг раздался телефонный звонок с приказом срочно явиться в управление Службы.

Постоянно отвлекаясь на многочисленные телефонные звонки, Томас подробно проинформировал всех из своей группы о задании и взял с них клятву о неразглашении. Было уже 18.00, когда Налоговое Управление разыскало все данные на Чарльза Гарольда Калтропа. Один детектив сразу же поехал за этими документами, четверо других сели за телефон. Последний полицейский был послан по домашнему адресу Калтропа, чтобы опросить каждого человека в округе, "куда же мог отправиться их сосед". Фотографии, прилагавшиеся к заявлению на получение паспорта, были размножены и розданы каждому инспектору.

Документы Налогового Управления указывали на то, что разыскиваемый последний год нигде не работал, а перед этим он почти целый год пробыл за границей. Большую часть 1960-1961 финансового года Ч. Г. Калтроп был служащим фирмы, в названии которой Томас сразу же узнал одного из ведущих английских производителей и экспортеров стрелкового оружия. Через час у него уже было имя управляющего директора фирмы и адрес его загородного дома в Суррее[30].

По телефону Томас договорился о немедленной встрече. Когда сумерки уже начали спускаться над Темзой, его полицейский "Ягуар” несся через реку по направлению к деревеньке Виргиния Уотер.

Патрик Монсон едва ли был похож на торговца оружием.. Но в общем-то, Томас подумал, такое бывает нередко. От Монсона, он узнал, что Калтроп работал на фирме меньше года. Более того, в декабре 1960-го - январе 1961 года он был послан фирмой в Сьюидад Трухильо, чтобы продать шефу тамошней полиции партию автоматов.

Томас с неприязнью глядел на Монсона.

- "И неважно, как ими там воспользуются позже. Эх, парень..." - подумал суперинтендант. Но попытался никак не высказать своей неприязни.

- Почему Калтроп так спешно покинул Доминиканскую республику?

Казалось, Монсон удивился вопросу. Ну, потому что Трухильо был убит. Весь режим пал за несколько часов. А чего можно было ожидать от нового режима человеку, который прибыл на остров продавать оружие прежнему правительству? Конечно же, ему нужно было сматываться.

Томас задумался. Ну что ж, в этом был смысл. Монсон добавил, что позже Калтроп рассказывал, как он вел переговоры с шефом полиции диктатора, когда зазвонил телефон и стало известно, что генерал убит в засаде за городом. Шеф полиции побелел и немедленно отбыл к себе на виллу, где постоянно дежурил его личный самолет. Буквально через несколько часов на улицах бушевали толпы в поисках приспешников бывшего диктатора. Калтропу даже пришлось дать взятку рыбаку, чтобы тот вывез его на лодке с острова.

А почему, наконец спросил Томас, Калтроп оставил фирму? Он был уволен, последовал ответ. Почему? Мойсон задумался, затем произнес:

- Господин суперинтендант, в торговле подержанным оружием очень жестокая конкуренция. Можно сказать, не на жизнь, а на смерть. Узнать, что и по какой цене продают другие, может оказаться жизненно важным для конкурента, самого пытающегося заключить сделку с тем же покупателем. Скажем так, мы были не совсем довольны лояльностью Калтропа.

Уже в машине Томас обдумывал то, что сообщил ему Монсон. Объяснение Калтропа по поводу его спешного бегства из Доминиканской республики было логичным. Оно не подтверждало, а скорее опровергало слухи, переданные резидентом SIS в Карибском регионе о том, что имя Калтропа связывали с этим убийством.

С другой стороны, по Монсону, Калтропу не была чужда двойная игра. Мог ли он, прибыв туда представителем компании по продаже стрелкового оружия, получить деньги от революционеров за устранение диктатора?

Лишь одно из того, что сказал Монсон, беспокоило Томаса. Он упомянул, что Калтроп при поступлении на работу ровным счетом ничего не смыслил в оружии. Естественно, первоклассный стрелок должен превосходно разбираться в оружии. Но тогда, конечно же, он поднатаскался всему, уже работая в фирме. Но если же Калтроп был новичком в стрельбе, почему тогда партизаны наняли его, чтобы убить одним-единственным выстрелом Трухильо, едущего в машине на большой скорости. И нанимали ли они его вообще? Было ли то, что рассказал сам Калтроп, правдой? Томас пожал плечами. Эта беседа абсолютно ничего не подтверждала, да и ничего не опровергала. "Опять вернулись к тому, с чего начинали," - подумал он с горечью.

Но в кабинете уже ожидали новости, полностью изменившие его мнение. Вернулся инспектор, ездивший по адресу Калтропа. Он нашел соседку, которая рассказала, что мистер Калтроп уехал несколько дней назад и упоминал, что собирается попутешествовать по Шотландии. Сзади в багажнике его машины она видела что-то похожее на удочки для рыбной ловли.

Удочки? Суперинтендант Томас неожиданно почувствовал озноб, хотя в кабинете было тепло. Когда инспектор закончил свой доклад, в кабинет вошел еще один детектив.

- Шеф!

- Да.

- Мне кое-что пришло в голову.

- Выкладывай.

- Вы говорите по-французски?

- Нет, а ты?

- Да, у меня мать француженка. Этот убийца, которого ищет Судебная полиция, имеет кодовое имя Шакал, так?

- Ну и что дальше?

- Шакал по-французски будет "Chacal" CH-AC-AL Видите? Может быть, это просто совпадение. Он должен быть глуп как сто тысяч пробок, чтобы выбрать себе кодовое имя, пусть даже по-французски, первые три буквы которого обозначают его собственное имя Charles, а последующие три - его...

- Черт возьми, - перебил его Томас и громко чихнул. Потом быстро потянулся к телефону.