День Шакала

Глава 4

Почему такой, несомненно, талантливый человек, как Поль Госсенс, мог свернуть в зрелые годы с праведного пути, являлось загадкой не только для бельгийской полиции, но даже для его немногочисленных друзей и клиентов, коих было несравненно больше. За время своей тридцатилетней службы на Fabrique Nationale в Льеже он зарекомендовал себя в высшей степени аккуратным человеком, работая в той области, где без этого качества и делать нечего. А уж в его честности и сомневаться не приходилось. За эти тридцать лет он стал ведущим экспертом по оружию этой незаурядной компании, производящей все, начиная от маленького дамского пистолета и заканчивая тяжелыми пулеметами.

Военное прошлое Поля Госсенса было удивительным. Хотя он и не оставил работу на оружейном заводе, перешедшем после оккупации в руки нацистов, последующее расследование, несомненно, установило его подпольную связь с Сопротивлением и личное участие в спасении подбитых летчиков союзных армий. На работе же мсье Госсенс,осуществлял руководство саботажем, в результате которого значительная часть оружия, выпускаемая в Льеже, либо не отличалась точностью попадания, либо взрывалась после пятидесятого выстрела, унося с собой жизни немецких солдат. Все это выведали позже у .этого скромного, бесхитростного человека адвокаты и торжественно представили суду. Приговор был смягчен, а присяжные были буквально потрясены застенчивым признанием Поля Госсенса, что он никогда не распространялся по поводу своей деятельности во время войны, так как послевоенные почести и медали смущали его.

К тому времени, когда в начале пятидесятых в результате выгодной сделки по продаже оружия кем-то была присвоена большая сумма денег иностранного заказчика и подозрение пало на мсье Госсенса, тот был уже шефом одного из отделов фирмы. Руководство резко заявило полиции, что ее подозрения касательно заслуживающего всяческого доверия мсье Госсенса были по меньшей мере смехотворными. Даже на суде сам управляющий выступил в его защиту. Но председательствующий нашел такое злоупотребление доверием фирмы еще более предосудительным и приговорил обвиняемого к десяти годам тюрьмы. После подачи апелляции срок был сокращен до пяти лет. За хорошее поведение Поль Госсенс был освобожден через три с половиной года. Жена с детьми ушла от него. Позади осталась и жизнь в опрятном, окруженном цветами домике на одной из живописнейших окраин Льежа. С карьерой на Fabrique Nationale было также покончено. Он приобрел небольшую квартирку в Брюсселе, а позже, по мере того, как его состояние увеличивалось в результате процветающего бизнеса от незаконной продажи оружия чуть ли не половине преступного мира Западной Европы, и дом за городом.

К началу шестидесятых он уже был известен под прозвищем L'armurier - "Оружейник". По закону любой гражданин страны имеет право приобрести боевое оружие, будь то револьвер, пистолет или винтовка, в спортивном или оружейном магазине по предъявлении документов, подтверждающих его бельгийское подданство. Мсье Госсенс же никогда не пользовался своими, так как при любой покупке оружия и боеприпасов фиксировались фамилия и номер удостоверения личности покупателя в книге регистрации. Он всегда предъявлял чужие документы, краденые либо подделанные, установив тесную связь с одним из лучших карманников города, человеком, который, если не томился в тюрьме, находясь на иждивении у государства, мог с необычайной легкостью вытащить бумажник из любого кармана. Это и скупалось у вора. Поль Госсенс также пользовался услугами мастера по подделке документов, который в конце сороковых "залетел" с изготовлением большого количества французских франков, по невнимательности пропуская букву "u" в "Banque de France" (он был тогда молод), и в конце концов с гораздо большим успехом занялся подделкой паспортов.

Наконец, когда его клиентам требовалось оружие, то покупателем, предъявляющим фальшивые документы в оружейном магазине, являлся не сам Поль Госсенс, а какой-нибудь вышедший на свободу мелкий жулик или актер, отдыхающий в промежутках между очередным "покорением" сцены.

В его "штате" только карманник и специалист по подделке документов знали его настоящее имя. Ну и еще некоторые из клиентов, особенно верхушка преступного мира Бельгии, которые не только не вмешивались в дела Оружейника, но и предлагали тому свое покровительство, отказываясь при поимке выдать источник приобретения оружия. Просто Поль Госсенс был им очень нужен.

Хотя все это и не мешало бельгийской полиции догадываться о темных делах Оружейника, им никак не удавалось поймать того с товаром или получить свидетельские показания против него. Они были почти наверняка уверены, что его гараж представляет собой маленькую, но первоклассно оборудованную кузницу и мастерскую, но в результате своих настойчивых визитов обнаруживали лишь принадлежности для производства кованых медальонов и сувениров с изображением статуй Брюсселя. Во время последнего посещения он торжественно преподнес старшему инспектору статуэтку богини Правосудия как дань уважения силам законности и правопорядка.

Без тени беспокойства утром 21 июля 1963 года ожидал Поль Госсенс англичанина, о котором ему сообщил по телефону один из его лучших клиентов, бывший наемник в Катанге, а ныне тайный покровитель всех публичных домов бельгийской столицы.

Гость появился, в полдень, как и договаривались. Мсье Госсенс провел его в небольшой кабинет рядом с гостиной.

- Не могли бы вы снять очки, - попросил он, когда гость уселся, и, заметив, что высокий англичанин колеблется, добавил: - Видите ли, мне кажется, мы должны доверять друг другу, пока нас связывает общее дело. Может, выпьете чего- нибудь?

Человек с паспортом на имя Александра Даггана снял темные очки и вопросительно уставился на торговца оружием, разливающего пиво.

Мсье Госсенс расположился за столом и, отпив из своего стакана, спросил:

- Чем могу быть полезен, мсье?

- Надеюсь, Луи звонил вам сегодня утром по поводу меня?

- Конечно, - кивнул Оружейник, - иначе бы вы здесь не сидели.

- Он говорил о моем деле?

- Нет, просто сказал, что знал вас в Катанге и готов поручиться за вас. Вам нужно оружие, и платить вы будете наличными, английскими фунтами.

Англичанин медленно кивнул.

- Ну, что ж, так как я знаю, чем вы занимаетесь, не вижу смысла утаивать причины, приведшие меня к вам. Кроме того, оружие, которое мне потребуется, должно быть особенным, с определенными приспособлениями. Моя специализация... ммм... скажем так, устранение тех, у кого есть богатые и могущественные враги. Вполне очевидно, что они сами являются могущественными и богатыми людьми, что, естественно, осложняет выполнение моей работы. Потому как охраняют их тоже мастера своего дела. Для такой работы потребуется точный расчет и верно подобранное оружие. Сейчас я как раз и занимаюсь решением этих вопросов. Мне нужна винтовка.

Мсье Госсенс опять отпил пиво и учтиво кивнул гостю.

- Ну что ж, превосходно, просто замечательно. Вы обратились как раз по адресу. Такой специалист, как я, думаю, вам и нужен. Ну и какую же винтовку вы имеете в виду?

- Как раз-таки тип винтовки не так уж важен. Вопрос, скорее, заключается в том, чтобы она не подвела и отвечала требованиям, налагаемым спецификой выполняемой работы.

В глазах Оружейника появился радостный блеск.

- Значит, это будет единичный экземпляр, - восторженно прошептал он. - Оружие, изготовленное по специальному заказу, для выполнения специального задания и только при определенных обстоятельствах. Да, вы попали как раз по адресу. Дорогой мой, я чувствую, это вызов мне. Уж я покажу, на что способен. Как я рад, что вы пришли.

Англичанин позволил себе улыбнуться, профессиональный восторг бельгийца стоил того.

- Я тоже рад, мсье.

- Теперь я жду ваших разъяснений по поводу требований к оружию.

- Прежде всего - размеры. И требования не столько к длине, сколько к объему рабочих частей. Патронник и затворная рама не должны быть больше, чем... - Он выставил правую руку, соединив большой и средний пальцы в форме буквы "О", менее чем пять сантиметров в диаметре. - Значит, винтовка с магазином отпадает, потому как газовая камера будет больше, чем я показал. По тем же причинам отпадает и винтовка с громоздким возвратным механизмом. Мне кажется, это должно быть оружие с передергиваемым вручную затвором.

Оружейник кивал, задумчиво уставившись в потолок и впитывая все подробности, на которые указывал гость. А в голове уже проносились чертежи необычайно изящной винтовки.

- Да, да, продолжайте, - еле слышно произнес он.

- С другой стороны, ручка затвора не должна торчать сбоку, как у "Маузера 7.92" или "Ли Энфилд 303". Затвор должен оттягиваться назад большим и указательным пальцами. Не нужен также и предохранитель. А спусковой крючок должен быть съемным, так, чтобы его можно было устанавливать прямо перед стрельбой.

- Зачем? - спросил бельгиец.

- Для того, чтобы весь механизм можно было спрятать для безопасной переноски в трубке, а сам тайник не привлекал внимания. Потому-то все рабочие части и не должны быть больше показанного мной размера. Так, можно сделать спусковой крючок съемным?

- Конечно. Можно сделать все, что угодно. Можно было бы продумать конструкцию винтовки, которая заряжалась бы, как охотничье ружье. Тогда обошлись бы полностью без затвора, но пришлось бы подумать о шарнире. А это не выход. К тому же, необходимо было бы самому сконструировать и полностью выточить весь патронник. Непростая задача для маленькой мастерской, но выполнимая.

- Сколько времени это займет?

Бельгиец развел руками.

- Боюсь, что несколько месяцев.

- Столько времени у меня нет.

- В таком случае нужно будет купить подходящую винтовку в магазине и переделать ее. Да-да, я слушаю, продолжайте.

- Так, винтовка должна быть легкой, не обязательно крупного калибра. Пуля сделает свое дело. Ствол должен быть коротким, наверное, не больше 25 сантиметров.

- А с какого расстояния вы собираетесь стрелять?

- Это еще не ясно, но не более, чем со 130 метров.

- В голову или грудь?

- Скорее всего в голову. Можно было бы и в грудь, но в голову надежнее.

- При точном попадании в голову убьешь наверняка. Но в грудь попасть легче. По крайней мере, если стреляешь из легкого оружия с коротким стволом на 130 метров, учитывая, что могут быть помехи. Я полагаю, - добавил бельгиец, - кто-то может оказаться на пути выстрела и прикрыть цель, раз вы не уверены, куда стрелять.

- В общем-то, да.

- А будет ли у вас возможность сделать еще один выстрел, принимая во внимание, что понадобится несколько секунд, чтобы вытащить стреляную гильзу, вставить новый патрон, закрыть затвор и снова прицелиться?

- Наверняка, нет. Если винтовка будет с глушителем и первый раз я промахнусь так, что никто не заметит, может, у меня и будет возможность выстрелить второй раз. Но даже если первая пуля придется прямо в висок, обязательно нужен будет глушитель для того, чтобы я мог скрыться. Мне потребуется несколько минут, прежде чем догадаются, откуда был произведен выстрел.

Бельгиец продолжал кивать, но сейчас его взгляд был устреми лен в блокнот, лежащий на столе.

- В таком случае у вас должны быть разрывные пули. Об этом я позабочусь. Надеюсь, вы понимаете, о каких пулях идет речь?

Англичанин кивнул.

- С глицерином или ртутью?

- Думаю, лучше с ртутью. Гораздо аккуратнее. Полагаю, с винтовкой мы уже разобрались?

- Боюсь, что нет. Принимая во внимание те же ограничения по размерам, ствольная деревянная рукоятка должна быть снята. Приклад тоже. Вместо него должен быть установленный, как на винтовке "Стен", в виде рамы, собираемой из трех стержней. И последнее. Оптический прицел и глушитель должны быть безупречными и тоже съемными.

Бельгиец молчал, задумчиво потягивая пиво. Когда все было выпито, англичанин не выдержал:

- Ну, что, так вы готовы взяться за работу?

Мсье Госсенс, казалось, очнулся от грез и виновато улыбнулся:

- Простите меня великодушно. Это действительно очень сложный заказ. Но я берусь за него. И обещаю, что все сделаю так, как вы просили. То, что вы рассказали, уж больно походит на охоту, оружие для которой должно быть доставлено незаметно, не вызывая подозрений при проверках. Ну, а для охоты нужна настоящая охотничья винтовка. Как раз такая у вас и будет. Нет, не маленькая, двадцать второго калибра, которая разве что подходит для охоты на зайцев и кроликов. Да и не такая крупная, как "Ремингтон 300". У меня есть кое-что на примете. С приобретением в магазине не будет никаких сложностей. Дорогое оружие, высокоточное, прекрасно выполненное, вместе с тем легкое и изящное. Для охоты на серн и небольших оленей, но с разрывными пулями, - превосходное оружие для дичи покрупней. А скажите, будет ли... ээ... джентльмен двигаться или стоять?

- Цель будет неподвижной.

- Ну, тогда я не вижу никаких проблем. Разве что придется самому изготовить раму приклада из трех стальных стержней и съемный спусковой крючок. Да, и еще укоротить ствол на двадцать сантиметров и сделать нарезку для глушителя. Но, теряя двадцать сантиметров ствола, теряется и точность. Жаль, очень жаль. Скажите, а вы метко стреляете?

Англичанин утвердительно кивнул.

- Ну, тогда, думаю, вам не будет трудно попасть в живую неподвижную мишень со ста тридцати метров из ружья с оптическим прицелом. А глушитель я изготовлю сам. Это не сложно, гораздо труднее достать готовый, особенно такой длинный, как для винтовок. На охоте-то ими не пользуются. Итак, мсье, ранее вы упоминали о тайнике из трубок для переноски винтовки в разобранном виде. У вас уже есть идеи?

Англичанин поднялся, пересек комнату и подошел к столу, возвышаясь, как башня, над сидящим бельгийцем. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, и мгновенно в глазах маленького человека промелькнул страх. Только сейчас он заметил, что истинное выражение глаз англичанина скрывается за пеленой отчужденности ко всему происходящему. Но гость достал лишь серебристый автоматический карандаш.

Развернув блокнот мсье Госсенса, он быстро набросал чертеж.

- Узнаете? - он вернул блокнот на прежнее место.

- Ну, конечно, - взглянув на аккуратно выполненный рисунок, ответил бельгиец.

- Хорошо. Итак, вся конструкция состоит из полых алюминиевых трубок, которые привинчиваются друг к другу. В этой, - постукивая кончиком карандаша, произнес англичанин, - находится одна стойка приклада. А в этой - другая. Обе образуют секцию. Упор приклада целиком вот здесь. Таким образом, это единственная деталь винтовки, которую не нужно прятать.

- А здесь, - он постучал в другом месте, и глаза бельгийца поползли на лоб от удивления, - в самой широкой трубке находится ствольная коробка с затвором. Эта трубка сужается к концу ствола. Очевидно, что при использовании оптического прицела отпадает необходимость в мушке. Так что все это легко вытаскивается из трубки, когда тайник разбирается. Так, последние две секции... Здесь и здесь... в них находятся глушитель и оптический прицел. Ну и, наконец, патроны. Их можно спрятать в углублении снизу. В собранном виде никто не догадается, что это тайник. Если же его разобрать, то перед нами предстанут глушитель, оптический прицел, винтовка с патронами и три стойки, образующие приклад. В общем, оружие, которое можно быстро собрать и использовать по назначению. О'кей?

Еще несколько секунд маленький бельгиец не мог отвести глаз от чертежа. Потом медленно поднялся.

- Мсье, - почтительно обратился он, - это гениальный замысел. Невозможно обнаружить и вместе с тем так просто. Все будет сделано.

Англичанин был невозмутим.

- Хорошо, - ответил он. - Теперь о сроках. Винтовка мне нужна через четырнадцать дней. Это выполнимо?

- Да. Винтовка будет у меня уже через три дня. Неделя уйдет на переделку. Приобретение оптического прицела не вызовет никаких затруднений. В выборе прицела прошу положиться на меня, я знаю, что нужно для стрельбы со ста тридцати метров. А уж вы сами откалибруете его и сделаете установки для стрельбы. Что касается изготовления глушителя, тайника и переделки патронов... Что ж, я смогу уложиться в отведенное время, если, как говорится, "подожгу свечу с двух сторон". Однако, мне кажется, будет лучше, если вы подойдете за один-два дня до срока, на случай, если возникнут вопросы по каким-нибудь мелочам. Вы сможете вернуться через 12 дней?

- Да, я смогу зайти в любой день через неделю. Но учтите, две недели - это крайний срок. К четвертому августа я должен быть в Лондоне.

- Если вы сможете зайти первого августа, чтобы утрясти последние детали, то четвертого у вас уже будет готово оружие, полностью отвечающее всем вашим требованиям.

- Хорошо, теперь поговорим о ваших расходах и оплате. Прикиньте, во сколько все обойдется?

Бельгиец ненадолго задумался.

- За все, включая работу, оборудование, которое вы здесь видите, мои, скажем, неординарные знания, я прошу тысячу фунтов. Конечно же, это превосходит таксу за обычную винтовку. Но в том-то и дело, что это будет произведение искусства. Считаю, что я единственный человек в Европе, который сможет выполнить эту работу, причем безупречно. Как и вы, мсье, в своем деле я самый лучший. А за все лучшее платят. Ну и плюс, конечно же, расходы на покупку оружия, патронов, прицела и прочих железок... скажем, еще двести фунтов.

- Договорились, - ответил англичанин, не торгуясь. Он достал пачку пятифунтовых банкнот и отсчитал пятьсот фунтов. - Чтобы вы уверились в моей добросовестности, предлагаю выплатить вам задаток для покрытия расходов. Оставшиеся семьсот фунтов я отдам вам через 11 дней, когда вернусь. Согласны?

- Мсье, - бельгиец ловко спрятал деньги в карман, - вдвойне приятно иметь дело с профессионалом и джентльменом.

- Да, и еще, - продолжал гость, словно его и не прерывали. - Вы не будете делать никаких попыток вновь связаться с Луи. Ни спрашивать ни его, ни кого-либо другого, кто я такой, ни узнавать мое настоящее имя. А также не будете пытаться установить, ни на кого, ни против кого я работаю. В случае, если же вы попытаетесь это сделать, а я об этом узнаю обязательно, вы умрете. Если вы попытаетесь связаться с полицией и устроить мне здесь засаду, вы опять же умрете. Вам все ясно?

Мсье Госсенс нервничал. Стоя в проходе, он смотрел на англичанина, а внутри все переворачивалось от страха. За свою жизнь Оружейник сталкивался со многими крутыми парнями из преступного мира Бельгии, когда те обращались к нему за каким-нибудь особенным оружием или простеньким тупорылым кольтом. Но в этом незнакомце с другого берега Ла-Манша, собиравшемся убить важную и хорошо оберегаемую фигуру, было что-то неумолимо холодное. Нет, это был не очередной главарь шайки, а большой человек, возможно, даже политик. Сначала Поль Госсенс хотел шумно протестовать, спорить, но потом передумал.

- Мсье, - сказал он спокойно, - меня абсолютно не интересует, кто вы. На винтовке, которую вы получите, не будет серийного номера. Видите ли, меня гораздо больше беспокоит то, чтобы никакие следы не привели от вас ко мне, чем пытаться что-то узнать про вас. До свидания, мсье.

Шакал вышел на залитую солнцем улицу и, пройдя несколько кварталов, поймал такси, чтобы добраться до отеля "Амиго". Он не сомневался, что у Госсенса был свой человек, который подделывал документы для приобретения оружия. Но все же решил сам найти и прибегнуть к услугам такого специалиста. Снова помог Луи, знакомый по Катанге. Хотя, в общем, это не представляло особых трудностей. Брюссель с давних пор славился как центр индустрии подделки документов. И многие ценили ту легкость, с какой здесь можно было получить помощь в этой области.

К началу шестидесятых Брюссель стал к тому же и центром вербовки ''солдат Фортуны", так как еще не произошли события в Конго, после чего эта "гвардия" стала пополняться бывшими бойцами французских, южноафриканских , и английских подразделений. С падением режима Чомбе в Катанге более трех сотен этих "военных советников" остались без работы и околачивались в барах квартала с красными фонарями. У многих из них были целые наборы документов на различные имена.

С помощью Луи Шакал встретился со "своим" человеком в баре неподалеку от улицы Рю Нуве. Он представился, и они удалились в угловую кабину. Англичанин показал права, выданные на его собственное имя Лондонским Муниципалитетом двумя годами раньше и действительные еще пару месяцев.

- Это принадлежало человеку, который уже мертв. А так как мне запрещено водить машину в Великобритании, я хочу, чтобы на первой странице стояли мои данные. - Он выложил перед бельгийцем паспорт на имя Даггана. Мужчина напротив сначала взглянул на паспорт, обратив внимание на то, что он выдан всего три дня назад, а затем уставился на англичанина.

- В самом деле, - пробормотал бельгиец и открыл красную книжицу водительских прав. - Это не трудно, мсье. Английские чиновники - джентльмены. Им и в голову не придет, что документы могут быть фальшивыми. Поэтому они не предпринимают особых мер предосторожности. Эту бумагу... - он сорвал ногтем листик с номером и полным именем владельца, приклеенный на первую страницу прав. - Можно напечатать даже на детской машинке. Водяной знак простой, с ним проблем не будет. Эго и все, что вы хотели?

- Нет, еще пара других документов.

- Хм. Извините, но кажется странным, что вы решили обратиться ко мне по такому пустяку. У вас в Лондоне есть ребята, которые могли бы сделать это за пару часов. А какие другие документы?

Шакал в точности описал их, бельгиец задумчиво прищурился, достал пачку сигарет "Гастос" и предложил их англичанину. Но тот отказался, и бельгиец закурил сам.

- Но это не так просто. Французские документы? Что ж, выбор что надо. Хотя здесь их много ходит. Понимаете ли, чтобы получилось как можно лучше, нужно работать с оригиналом. А вот что касается других документов, не думаю, чтобы мне такие попадались. Очень необычное пожелание.

Он замолчал, когда Шакал подозвал проходящего официанта и заказал еще по стакану пива.

- И потом, фотография. Думаю, будет сложно, - продолжал бельгиец, когда официант ушел. - Говорите, что должна быть разница в цвете, длине волос и возрасте? Те, которым нужны фальшивые документы, просят изменить лишь свои данные, а не фотографию. Но наклеить новую фотографию, на которой вы даже не похожи на себя, - это гораздо сложнее.

Пристально вглядываясь в англичанина, он отпил полстакана.

- Для этого потребуется найти человека того же возраста, что будет указан на документах. К тому же, он должен быть похож на вас, хотя бы внешностью и прической. Только тогда можно будет наклеить его фотографию на документы. Поэтому, наверное, скорее лучше вам загримироваться под этого человека, чем наоборот. Понимаете?

- Да, - ответил Шакал.

- На это уйдет время. Сколько вы пробудете в Брюсселе?

- Недолго. Я должен скоро уехать, но вернусь первого августа и еще три дня буду здесь.

Бельгиец сидел, задумчиво уставившись на фотографию в лежащем перед ним паспорте. Наконец, закрыл его и передал англичанину, предварительно выписав на листке имя: АЛЕКСАНДР ДЖЕЙМС КВЕНТИН ДАГГАН. Потом спрятал в карман водительские права и бумажку с именем.

- Хорошо, сделаю. Но сначала мне нужно сфотографировать вас в фас и в профиль. А для этого понадобится время. И деньги. Да, будут еще и дополнительные расходы. Возможно, придется провернуть небольшую операцию во Франции, где у меня есть коллега, специалист-карманник, для того чтобы получить второй упомянутый вами документ. Но сначала, естественно, я поспрашиваю в Брюсселе. Хотя, повторяю, может, придется поработать и по полной программе.

- Сколько? - оборвал англичанин.

- Двадцать тысяч бельгийских франков.

Шакал на мгновение задумался.

- Около ста пятидесяти фунтов. Идет. Сто я заплачу сразу, а остаток - по получении документов.

Бельгиец поднялся.

- Тогда нам нужно сделать фотографии. Поехали, у меня есть мастерская.

Они добрались на такси до небольшой квартирки, расположенной в подвале, в миле езды от бара, которая оказалась захудалой фотостудией. Вывеска гласила, что это коммерческое предприятие, специализирующееся в срочном изготовлении фотографий на паспорт, проявляемых тут же в присутствии клиента. Как водится, в витрине были выставлены фотографии, которые, очевидно, должны были являть прохожим лучшие творения владельца мастерской. Это были отвратительно отретушированные портреты двух жеманных девиц, свадебная фотография, удачно разносящая в пух и прах саму концепцию брака, и две фотографии детей. Бельгиец провел англичанина вниз по лестнице и пригласил гостя внутрь.

За два часа работы владелец продемонстрировал такой профессионализм, которым автор портретов в витрине явно не обладал. В большом стоящем в углу сундуке, который он открыл своим ключом, помимо набора дорогих фотоаппаратов и вспышек находилось множество предметов театрального реквизита. Здесь были различные краски для волос, парики, коллекция очков и всевозможный грим. И тут во время работы бельгийцу пришла в голову одна мысль. Необходимость в поисках похожего на Шакала человека, фотография которого должна быть на документах, полностью отпала.

Через полчаса англичанин был загримирован. Окинув критическим взглядом результаты своего труда, бельгиец вдруг нырнул в сундук и достал оттуда парик.

- А как вам нравится это?

Парик был седовато-стального цвета, стрижки "ежик".

- Как вы думаете, если ваши волосы так же остричь и покрасить, будут ли они похожи на этот парик?

- Можно посмотреть, как я буду выглядеть в нем на фотографии.

Было сделано шесть снимков. Через полчаса бельгиец появился с пачкой готовых фотографий, и они вместе склонились над столом. Со снимков на них глядел старый, изможденный человек. Лицо его было землистого цвета с темными кругами под глазами, свидетельствующими о болезни или усталости. Ни усов, ни бороды не было, но из-за седых волос создавалось впечатление, что этому человеку, по крайней мере, не меньше пятидесяти и здоровьем он явно не блещет.

- Мне кажется, сойдет, - нарушил тишину бельгиец.

- Загвоздка заключается в том, - ответил Шакал, - что вам пришлось потрудиться надо мной целых полчаса, чтобы я вышел таким. К тому же еще и парик. Сам я не смогу так загримироваться. И эти документы мне придется предъявлять без такого освещения, как на фотографии.

- Это не главное, - возразил мастер. - Ведь не столько вы не похожи на фотографию, сколько на фотографии вы не такой, как в жизни. Как обычно проверяют документы? Сначала проверяющий смотрит в лицо, на человека, а уж затем просит предъявить документы и вглядывается в фотографию. А в голове держит образ живого человека, стоящего перед ним. Это-то и влияете на его мнение. Он ищет сходство, а не различие. Во-вторых, эта фотография размером 25x20 сантиметров, а на документе будет три на четыре. В-третьих, следует категорически избегать точного сходства. Если документы выдавали несколько лет назад, просто не может быть, чтобы человек не изменился. Здесь, на фотографии, вы в полосатой рубашке с расстегнутым воротом. Не носите эту рубашку или, например, попытайтесь вообще не надевать рубашки с открытым воротом. Носите галстук или платок, ну, или свитер под горло.

И последнее. Все, что делал я, очень легко проделать самому. Самое главное, конечно, волосы. Прежде всего вам следует сделать стрижку "ежик" и покрасить волосы в седой цвет, как на фотографии. Чтобы усугубить впечатление возраста и дряхлости, отпустите двух-, трехдневную щетину, а затем побрейтесь опасной бритвой. Но не гладко, а чтобы было пару порезов. Как и бывает обычно у пожилых людей. Очень важен и цвет лица. Чтобы вызвать жалость и сострадание, нужно, чтобы перед проверяющим предстал уставший, больной человек. Сможете достать несколько кусочков бездымного пороха?

- Можно, - осторожно ответил англичанин.

Оставаясь невозмутимым, Шакал с восхищением слушал мастера своего дела. Второй раз за день он встречал настоящего профессионала. Да, напомнил он себе, нужно обязательно поблагодарить Луи после выполнения задания.

- Если пожевать и проглотить несколько кусочков этого пороха, то через полчаса появится тошнота, лицо приобретет землисто-бледноватый оттенок и покроется испариной. Бывало, в армии мы проделывали такой трюк, чтобы особо не перетруждаться.

- Спасибо, приму к сведению. Теперь об остальном. Так сможете вы изготовить документы в срок?

- Что касается технической стороны, то уж будьте уверены. Единственная загвоздка - достать оригинал второго французского документа. Придется оперативно поработать. Но если вы появитесь в первых числах августа, я думаю, все будет готово. Вы... э... упомянули о задатке на покрытие расходов...

Шакал вынул пачку из двадцати пятифунтовых купюр и передал ее бельгийцу.

- Как мне найти вас?

- Да так же, как и сегодня.

- Слишком рискованно. Человека, выведшего на вас, может не оказаться в городе. И тогда мы с вами не встретимся.

Бельгиец задумался.

- Тогда я буду ждать вас с шести до семи каждый вечер в течение первых трех дней августа в баре, где мы встретились сегодня. Если вы не появитесь, тогда будем считать, что сделка не состоялась.

Англичанин снял парик и вытер лицо полотенцем, смоченным в спирте. В тишине затянул галстук, застегнул пиджак и повернулся к бельгийцу.

- Я бы хотел остановиться на ряде моментов, - тихо произнес он. Дружеского тона как не бывало, и холодный, как туман над Ла-Маншем, взгляд устремился на бельгийца. - Когда мы встретимся в баре, вы возвратите мне новые права и первую страничку из тех, что я вам дал. А также все негативы и фотографии. Вы забудете как имя Дагган, так и фамилию настоящего владельца прав. Данные для двух французских документов вы можете подобрать сами, но это должна быть обычная французская фамилия, которую вы забудете в тот же час, как я получу их от вас. Вы никогда и никому не скажете об этой сделке. Нарушив хоть одно из условий, вы умрете.

Бельгиец ответил пристальным взглядом. За прошедшие три часа в него вселилась уверенность, что этот англичанин такой же, как и все его клиенты. Просто вздумал водить машину в Великобритании, а во Франции выдавать себя за человека средних лет. Наверное, контрабандист, занимающийся переправкой наркотиков или бриллиантов из одного из пустынных рыбных портов Бретани в Англию. Но, в общем-то, неплохой парень. Теперь же он изменил свое мнение.

- Ясно, мсье.

Через несколько мгновений англичанин уже исчез в ночи. Пройдя пять кварталов и лишь потом поймав такси, он добрался до отеля "Амиго" только к полуночи. Уже в номере заказал холодного цыпленка и бутылку мозельского, принял ванну, смыв оставшийся на лице грим, и лег спать. На следующее утро, рассчитавшись, Шакал покинул отель и сел на "Брабан Экспресс", следующий в Париж. Было 22 июля.

Тем же утром руководитель службы "Действие" сидел за своим столом, внимательно изучая две лежащие перед ним записки. Это были обычные рапорты, поступившие от агентов других отделов. Сверху на каждом из них был указан список шефов служб, которые имели право ознакомиться с содержанием этих документов. Напротив его фамилии стояла маленькая птичка. Оба рапорта поступили этим утром, и полковник Роллан, тщательно впитав поступившую информацию, как обычно, подшил бы их в отдельные папки, если бы не одно "но", В каждом документе присутствовало одно слово, которое заинтересовало его. Первой поступила межведомственная докладная записка Отдела R.3 (Западная Европа) из их постоянного офиса в Риме. В донесении говорилось, что Роден, Монклер и Кассон затаились в своем номере на верхнем этаже под охраной восьми телохранителей. Они не покидали здания с того момента, как обосновались там 18 июня. Для осуществления круглосуточного наблюдения за отелем Отделом R.3 был привлечен из Парижа дополнительный штат сотрудников. Инструкции из Центра остались прежними: не приближаться, в контакт не вступать, а просто вести наблюдение. Эти люди, обосновавшиеся в отеле, установили определенную процедуру связи с внешним миром еще три недели назад (См. рапорт R.3 из Рима от 30 июня), который неукоснительно выполняется и по сей день. Курьером остается Виктор Ковальский. Конец донесения.

Полковник Роллан приоткрыл темно-желтую папку, лежащую справа на столе рядом со спиленной 105 мм гильзой. Она служила безразмерной пепельницей, но и то уже наполовину была заполнена окурками. Пробежал глазами по рапорту R.3 из Рима от 30 июня, пока не нашел нужный ему абзац.

Каждый день, говорилось в нем, один из охраны выходил из отеля и направлялся на главпочтамт Рима. Здесь одна из ячеек "до востребования" была зарезервирована на имя некоего Пуатье, оасовцы не воспользовались абонентным ящиком со своим собственным ключом просто из-за боязни, что его могут взломать. Вся почта для руководства ОАС направлялась на имя Пуатье и выдавалась служащими почты. Попытка подкупить этого клерка, чтобы тот передал почту агенту R.3, провалилась. Причем, он сообщил об этом своему руководству и был сразу же заменен другим служащим. Возможно, корреспонденция для Пуатье и перлюстрируется итальянской службой безопасности, но R.3 не имеет указания обратиться к ним за помощью. Хотя попытка подкупа и провалилась, ее все же следовало сделать. Каждый день корреспонденция, поступившая за ночь, передается охраннику, которого опознали как Виктора Ковальского, бывшего капрала Иностранного Легиона из роты Родена в Индокитае. Очевидно, что у Ковальского имеются фальшивые документы на имя Пуатье, либо доверенность для получения почты, поступающей на это имя. Если же бывший капрал хотел отправить письма, он бросал их в почтовый ящик главного зала за пять минут до выемки. И затем дожидался, пока всю вынутую корреспонденцию не унесут внутрь здания для сортировки. Все попытки вмешаться в процесс получения или отправки почты ОАС будут сопровождаться в той или иной мере насилием, что категорически запрещено Парижем. Иногда Ковальский заказывал международные телефонные переговоры от стойки "Международная Телефонная Связь", но и здесь все попытки узнать заказываемый номер абонента, либо подслушать разговор заканчивались провалом. Конец донесения.

Полковник Роллан захлопнул папку и обратился ко второму документу, поступившему этим утром. Это был рапорт от Судебной полиции в Метце, в котором сообщалось, что во время обычного рейда в баре один из присутствующих едва не убил двоих полицейских, завязав драку. Позже в полицейском участке по отпечаткам пальцев была установлена его личность. Им оказался дезертир из Иностранного Легиона Сандор Ковач, венгр по происхождению, бежавший из Будапешта в 1956 году. Ковач, как следовало из записки Судебной полиции Парижа, приложенной к информации из Метца, был отъявленный головорез ОАС, разыскиваемый долгое время за причастность к серии убийств знатных лиц в Алжире в 1961 году. В то время он работал в паре с другим террористом, находящимся все еще на свободе, бывшим капралом Иностранного Легиона Виктором Ковальским. Конец донесения.

Роллан снова задумался о связи этих двух людей, хотя последний час эта мысль и не покидала его. Наконец, нажав кнопку вызова секретаря, он произнес:

- Принесите досье на Виктора Ковальского. Сейчас же.

Через 10 минут оно было доставлено из архива. Еще час ушел на тщательное изучение материалов, но несколько раз он возвращался к одному и тому же абзацу. В то время, когда другие парижане, посвятившие свою жизнь менее беспокойным профессиям, спешили на обед, полковник Роллан собрал небольшое совещание, на котором, помимо него, были его личный секретарь, графолог из отдела документации и два дюжих парня из его личной охраны.

- Господа, - обратился шеф Службы "Действие" к собравшимся. - Хоть и с неохотной, но неизбежной помощью человека, здесь не присутствующего, мы с вами составим и отправим одно письмо...