День Шакала

Глава 16

Мадам баронесса де ла Шалонье остановилась в дверях своей комнаты и повернулась к сопровождавшему ее англичанину. В полумраке коридора она не могла различить выражение его лица.

Вечер был приятный, и она все еще не решила, будет ли настаивать, чтобы он закончился на пороге дверей ее комнаты, или нет. Этот вопрос мучил баронессу уже целый час.

С одной стороны, хотя у нее и раньше были любовники, она была уважаемой замужней женщиной, остановившейся на одну ночь в провинциальном отеле, и не в ее привычках было позволять абсолютно незнакомым мужчинам соблазнять себя.

С другой стороны, ей так нужна была ласка, и она откровенно признавалась себе в этом.

Баронесса провела день в военной академии в Барселонетте, высоко в Альпах, посетив выпускной парад своего сына, которому было присвоено звание лейтенанта, в прежнем полку его отца. Хотя она была несомненно самой привлекательной родительницей на параде, вид сына, получившего офицерское звание французской армии, заставил ее с горечью осознать, что она является матерью взрослого мужчины и ей уже скоро сорок.

Хотя она и выглядела пятью годами моложе, а самой казалось, что ей нет еще и тридцати, сам факт того, что ее сыну уже 20, и у него наверняка уже есть свои женщины, и он больше не будет приезжать на каникулы поохотиться в лесах фамильного поместья, заставил баронессу задуматься о своем будущем.

Она приняла неуклюжие ухаживания скрипучего старого полковника, командира академии, и видела восхищенные взгляды розовощеких однокашников своего сына, и вдруг почувствовала себя очень одинокой. Ее замужество, она многие годы знала это, не дало ей ничего, кроме титула, так как барон был слишком занят преследованием молоденьких парижских куколок и не считал необходимым появиться на лето ни в фамильном замке, ни даже на выпускном параде сына.

Находясь в этом провинциальном отеле в окрестностях Гапа, она вновь почувствовала себя привлекательной, но очень одинокой женщиной. И ничего, кроме внимания и ухаживаний стареющих кавалеров, таких, как этот полковник из академии, и легких, никак не утоляющих страсть флиртов с мальчиками, уже не оставалось на горизонте. Баронесса поклялась, что не собирается посвятить свою жизнь благотворительности.

Но Париж был беспощаден: одни смеялись над Альфредом, гоняющимся за молоденькими юбками, другие над ней.

Сидя в гостиной за чашечкой кофе, она думала о будущем. И желание услышать, что она не только мадам баронесса, но и женщина, причем красивая, переполняло ее, когда англичанин подошел и спросил у нее, можно ли ему выпить кофе за ее столиком, так как в гостиной, кроме них, никого не было. Этот вопрос застиг баронессу врасплох, и она была так удивлена, что не могла сказать "нет”.

Баронесса могла уйти немного позже, и спустя 10 минут она не сожалела, что осталась. В конце концов, ему было между 33 и 35, по крайней мере ей так показалось. А это был самый лучший возраст у мужчин. Он свободно говорил по-французски, хотя был англичанином. Мужчина был довольно-таки красив, даже привлекателен. Ей нравились его искусные комплименты, и она даже сама стала напрашиваться на них.

Только около полуночи баронесса встала, сказав, что уезжает рано утром. Он проводил ее по ступенькам и, остановившись перед окном, показал на заросшие лесом склоны, купающиеся в ярком лунном свете. Несколько минут она смотрела на спящую природу, пока вдруг, глянув на него, не увидела, что его взгляд направлен не на окно, а на глубокий вырез в платье. В лунном свете ее кожа казалась матово белой.

Увидев, что раскрыт, он наклонился к ее уху и прошептал:

- Лунный свет превращает даже самого порядочного человека в дикаря.

Она повернулась и направилась вверх по ступенькам, делая вид, что слегка раздражена, но внутри у нее от этого нескромного восхищения незнакомца все затрепетало.

- Вечер был просто превосходен, мсье.

Держась за ручку двери, она ждала, что мужчина попытается ее поцеловать. Ей так хотелось этого. Несмотря на банальность ситуации, она вдруг почувствовала страстное желание. Наверное, это вино или горячий кальвадос, заказанный вместе с кофе, или лунный свет, но она никак не ожидала, что вечер закончится именно так.

Баронесса почувствовала, как руки незнакомца скользнули по ее спине, а его губы приблизились к ней.

- С этим пора кончать, - говорил ей внутренний голос. Но секунду спустя она ответила на поцелуй. Все поплыло в голове, наверное, из-за вина. Баронесса почувствовала, как сильные руки еще крепче обняли ее. Прижавшись к нему бедром, она почувствовала сквозь платье его возбужденную плоть. Вырвавшись из объятий, она открыла дверь и отступила в комнату: "Пойдем, мой дикарь".

Шакал вошел и закрыл за собой дверь.

Всю ночь напролет кипела работа во всех полицейских архивах страны. На этот раз искали человека по фамилии Дагган. Поиски были успешны. Нашли карточку, указывающую на то, что Александр Джеймс Квентин Дагган прибыл во Францию на Брабан-экспресс из Брюсселя 22 июля. Через час поступило другое донесение с того же самого пограничного поста, что имя Даггана найдено среди пассажиров Экспресса Этуаль дю Норд, следовавшего из Парижа в Брюссель 31 июля. Из префектуры полиции пришла гостиничная регистрационная карточка, заполненная на имя Даггана, в которой был указан тот же самый номер паспорта, как и в информации из Лондона. В ней говорилось, что тот останавливался в небольшом отеле близ площади Мадельин с 22 по 30 июля включительно.

Инспектор Карон собирался организовывать рейд в отель, но Лебель предпочел нанести визит туда поздно ночью и поболтать с владельцем. Он был удовлетворен тем, что разыскиваемый человек не находится среди постояльцев отеля в данный момент. А владелец был благодарен комиссару за то, что тот не стал будить всех гостей.

Лебель приказал поселить в отель переодетого детектива на тот случай, если Дагган появится снова. Владелец был просто счастлив оказать такую услугу.

- Июльский визит, - сказал Лебель Карону, вернувшись в кабинет в 4.30 утра, - был разведкой. Что бы он ни замыслил, все уже четко спланировано.

Затем комиссар откинулся в своем кресле и, уставившись в потолок, начал размышлять. Почему он остановился в отеле? Почему не в доме одного из симпатизирующих ОАС, как все другие агенты Секретной Организации, находящиеся в бегах? Потому что он не уверен, что оасовцы будут держать язык за зубами. И в этом Шакал совершенно нрав. Итак, он работает один, никому не доверяя своих планов, пользуясь фальшивым паспортом и ведя себя совершенно нормально и вежливо, не вызывая никаких подозрений. Владелец отеля подтвердил это, назвав того "настоящим джентльменом". Джентльмен и опасный как змея убийца. Эти настоящие джентльмены больше всего причиняют неудобств полиции: никто даже не может подозревать их.

Он взглянул на две фотографии, поступившие из Лондона, Калтропа и Даггана. Калтроп стал Дагганом, изменив рост, цвет глаз, возраст и, наверное, манеры. Он попробовал воссоздать психологический портрет этого человека. Каков он? Самонадеянный, заносчивый, уверенный в своей неприкосновенности. Опасный, хитрый, продумывающий все до мелочей, никогда не полагаясь на случай. Конечно, вооруженный, но чем? Пистолет под мышкой? Нож для метания? Винтовка? Но куда он мог все это спрятать, проходя через таможню? Как он надеется приблизиться к генералу де Голлю, неся с собой оружие, когда даже дамские сумочки в двадцати местах от Президента привлекали к себе пристальное внимание охраны, а людей с длинными свертками просто без всяких церемоний убирали оттуда, где собирался появиться генерал?

Бог мой, и этот полковник из Елисейского Дворца думает, что это еще один безмозглый головорез! Лебель был уверен, что у него есть одно преимущество: он знал новое имя убийцы, а тот не подозревал об этом. Это был единственный его козырь. Все остальные козырные карты были у Шакала. И никто на вечернем заседании не мог этого понять.

Если тому удастся узнать об этом и в очередной раз сменить внешность и документы, да, Клод, подумал он, ты точно влип.

Вслух он произнес - влип наверняка.

Карон взглянул на него:

- Вы правы шеф, у него нет шанса.

И Лебель вдруг взорвался, резко обругав Карона, что было весьма необычно. Должно быть, стало сказываться недосыпание.

Струящийся из окна лунный свет едва выхватывал скомканное покрывало на полу, сатиновое платье у кровати, лифчик и чулки, разбросанные на ковре. Две лежащие фигуры были окутаны тенью.

Коллет лежала на спине, глядя в потолок и теребила волосы блондина, голова которого покоилась у нее на животе. Она широко улыбнулась при воспоминании о проведенной ночи. Он был просто великолепен, этот английский дикарь. Пять раз за ночь она испытала неописуемое блаженство. Ах, его нежные пальцы, его язык, его... Она все еще могла чувствовать ослепляющую до беспамятства жару, когда он, находясь в ней, вдруг замирал и силы покидали ее. Баронессе нужна была эта ночь. Уже много лет она не получала такого наслаждения.

Баронесса взглянула на маленькие часы, стоящие на столике у кровати. Четверть шестого. Она потянула его за волосы: "эй"... Англичанин что-то пробормотал в полудреме. Откинув одеяло, они лежали на кровати обнаженные, В комнате было тепло. Высвободив голову из ее объятий, англичанин принялся целовать низ ее живота. Коллет чувствовала его горячее дыхание и ищущий язык.

- Нет, хватит.

Она быстро сдвинула ноги, поднялась и, потянув его за волосы, заглянула в лицо. Освободившись, он приник к ее грудям, осыпая их поцелуями.

- Я сказала, нет. Достаточно. Мне надо вставать через два часа, а тебе возвращаться к себе в номер. Сейчас, мой маленький англичанин, сейчас.

Он кивнул и, соскочив на пол с кровати, принялся искать свои вещи. Укутавшись в одеяло, она начала вытаскивать беспорядочно валявшиеся здесь же в кровати предметы его туалета. Одевшись, он взглянул на нее, и в полумраке Коллет увидела промелькнувшую у него на лице улыбку. Англичанин присел на край кровати и, обхватив рукой ее затылок, привлек к себе. Его лицо было в нескольких сантиметрах от нее:

- Тебе понравилось?

- Мм... мм. Очень, а тебе?

Он опять улыбнулся.

- А как ты думаешь?

Она засмеялась:

- Как тебя зовут?

Блондин на секунду задумался:

- Алекс, - соврал он.

- Алекс, все было просто превосходно, но тебе пора уже возвращаться к себе в номер.

Он наклонился и поцеловал ее в губы:

- В таком случае спокойной ночи, Коллет.

Секунду спустя англичанин ушел, закрыв за собой дверь.

В 7 утра, когда солнце уже взошло, местный жандарм подъехал на велосипеде к отелю де Серф и зашел в холл. Хозяин уже суетился за стойкой, организуя утренний кофе для постояльцев:

- Уже, так рано?

- Как обычно, - ответил жандарм, - добираться до вас на велосипеде одно мучение, и визит к вам в отель я откладываю до последнего момента.

- Ну что вы, - улыбнулся владелец, - у нас самый лучший кофе в округе. Мари-Луиза, принеси мсье кофе, и несомненно он не откажется от стопочки яблочной водки.

Сельский констебль заулыбался.

- Вот карточки, - сказал владелец, протягивая заполненные накануне вечером бланки новых постояльцев.

- Только трое прибывших за эту ночь.

Констебль взял карточки и засунул их в кожаную сумку на поясе.

- Из-за этого и не стоило появляться здесь, - снова улыбнулся он, но уселся в ожидании своего кофе и кальвадоса. Только около восьми полицейский вернулся в комиссариат Гапа с полной сумкой регистрационных карточек. Затем их быстро просмотрел инспектор и сложил на полочку, чтобы позже днем отправить их в региональное управление в Лионе, а уже оттуда в архивы Статистического Управления в Париж. Во всей этой процедуре он не видел абсолютно никакого смысла. В то время когда инспектор складывал все карточки на полку, мадам Коллет де ла Шалонье, оплатив счет, села за руль своей машины и укатила в западном направлении.

На втором этаже Шакал спал до 9 часов утра.

Суперинтендант Томас дремал, когда вдруг раздался звонок. Это был внутренний телефон из комнаты снизу, где после утреннего совещания работали шесть сержантов и два инспектора.

Он взглянул на часы. Десять, черт возьми, не может быть, чтобы я так отключился. Затем он вспомнил, сколько часов он спал, точнее не спал после того, как Диксон вызвал его в понедельник после обеда. Сегодня был уже четверг. Телефон снова зазвонил. В трубке послышался голос старшего инспектора.

- Наш друг Дагган, - начал тот без предисловии, - вылетел из Лондона в понедельник утром. Билет заказал в субботу. Имя то же. Александр Дагган. В аэропорту за билет заплатил наличными.

- Куда? В Париж?

- Нет, шеф. В Брюссель.

В голосе Томаса прояснилось.

- Так слушай. Он, может быть, уехал, но скоро вернется. Продолжай проверять все заказы на авиабилеты на это имя. В частности заказы на рейсы, еще не вылетевшие из Лондона. Проверь все предварительные заказы. Если он вернулся из Брюсселя, я должен это знать. Впрочем, сомневаюсь. Наверняка мы потеряли его, хотя, конечно же, он вылетел из Лондона за несколько часов до начала нашего расследования. Так что, это не наша вина.

- Ясно. А как насчет поисков настоящего Калтропа? Наша провинциальная полиция по уши завязла в этом деле, и в Ярде говорят, что они жалуются.

Томас на секунду задумался.

- Хорошо. Отставить. Я твердо уверен, что в стране его нет.

Он потянулся к другому телефону и попросил дать ему кабинет комиссара Лебеля.

Инспектор Карон подумал, что после того, что произошло в четверг утром, он обязательно попадет в сумасшедший дом. Сначала в пять минут одиннадцатого позвонили англичане. Он ответил сам, но суперинтендант Томас сказал, что хочет говорить только с Лебелем. Карон пошел будить комиссара. Лебель выглядел так, будто умер неделю назад. Но все же ответил. Как только он представился Томасу, Карону снова пришлось взять трубку из-за языкового барьера. Он переводил сообщения Томаса и ответы Лебеля.

- Скажи ему, - сказал Лебель, переварив полученную информацию, - что мы привлечем бельгийцев сами. Передай ему мою самую искреннюю благодарность за помощь, и что если убийца будет найден на континенте, я немедленно сообщу об этом Томасу, чтобы он дал отбой своим людям.

Повесив трубку, оба полицейских откинулись за своими столами.

- Соедини меня с Сюрете в Брюсселе, - сказал Лебель.

Шакал проснулся, когда солнце было уже высоко над горами, обещая еще один прекрасный летний день. Он принял душ и оделся. Его костюм в клетку, прекрасно выглаженный, уже принесла горничная Мари-Луиза, которая снова покраснела, когда англичанин благодарил ее.

Около 10.30 он выехал на своей '"Альфе" в город и подъехал к почте, чтобы заказать разговор с Парижем. Когда 20 минут спустя Шакал вышел оттуда, он был нахмурен и очень спешил. В хозяйственном магазине поблизости он купил литровую банку блестящего синего лака, двухсот-пятидесяти граммовую банку белой краски и две кисточки, одну широкую с мягкой щетиной, другую тонкую из верблюжьего волоса, предназначенную для нанесения букв и цифр. Он также купил и отвертку. Засунув все в машину, Шакал опять отправился к отелю де Сёрф и попросил счет.

Пока его готовили, англичанин поднялся наверх упаковать вещи, которые сам вынес к машине. Когда три чемодана были уже в багажнике, а саквояж на переднем сиденье рядом, он вернулся в фойе и оплатил счет. Клерк, стоявший за стойкой, позже сказал, что англичанин, казалось, спешил и протянул для оплаты счета новую стофранковую купюру.

Чего он не упомянул просто потому что не видел было то, что когда он пошел в заднюю комнату, разменивать банкноту, светлый англичанин, развернув журнал регистрации постояльцев отеля, пролистал назад одну страницу и увидел вчерашнюю запись: мадам баронесса де ла Шалонье, деревня Верхний Шалонье, Коррез.

Через несколько минут после того, как счет был оплачен, с улицы послышался рев "Альфы", возвещающий о том, что англичанин уехал.

Ближе к полудню в кабинет Клода Лебеля начали поступать новые сообщения. Позвонили из брюссельской Сюрете и сообщили, что в понедельник Дагган провел в городе только 5 часов. Прибыв из Лондона утром, в полдень он вылетел рейсом Алиталии в Милан. Он заплатил наличными. Билет был заказан по телефону из Лондона в субботу, накануне.

Лебель сразу же связался с миланской полицией.

Не успел он положить трубку, как снова зазвонил телефон. На этот раз была DST с сообщением о том, что вчерашним утром среди всех прибывших во Францию из Италии через пограничный пункт Вентимилья был и Александр Дагган.

Лебель взорвался.

- Около 30 часов, - заорал он в телефон, - больше суток...

Он бросил трубку, и Карон удивленно взглянул на него.

- Карточка, - устало начал Лебель, - столько добиралась из Вентимильи в Париж. Сейчас они разбирают вчерашние въездные карточки со всей Франции. Говорят, что больше 25 тысяч. Заметь, за один день. Мне не стоило так орать. По крайней мере мы определенно знаем одно - он здесь, внутри Франции. Если у меня ничего не будет для вечернего совещания, они спустят с меня шкуру. Ах, да, позвони суперинтенданту Томасу и поблагодари его. Скажи, что Шакал во Франции, и здесь мы уже сами начнем заниматься им.

Не успел Карон положить трубку после разговора с Лондоном, как раздался телефонный звонок из регионального управления Судебной полиции в Лионе. На этот раз ответил Лебель. Слушая сообщение из Лиона, он ликующе глядел на Карона, и произнес, зажав трубку ладонью: "Мы нашли его. Вчера вечером он остановился на два дня в Гапе в отеле дю Серф. - Затем продолжил в телефонную трубку. - Послушайте, комиссар, я не собираюсь объяснять вам, почему мы ищем этого Даггана. Но поверьте мне на слово, это очень важно. Я хочу, чтобы вы выполнили следующее..."

Он говорил еще 10 минут, а когда закончил, зазвонил телефон на столе у Карона. Опять звонили из DST, чтобы сообщить, что Дагган прибыл во Францию на взятой напрокат белой "Альфа-Ромео", двухместной спортивной машине, регистрационный номер МI-61741.

- Объявлять тревогу по всем постам? - спросил Карон.

Лебель на секунду задумался:

- Нет, еще не надо. Если сейчас он где-то на загородных дорогах, его наверняка остановит какой-нибудь деревенский полицейский, думающий, что пришел приказ найти украденную спортивную машину. А тот убьет любого, кто окажется на его пути. Оружие должно быть где-то в машине. Самое главное то, что он заказал гостиницу на две ночи. Когда он вернется, целая армия должна уже окружать отель. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал, тем более если этого можно избежать. Нам, наверное, понадобится вертолет. Давай, действуй!

В тот момент, когда он произносил эти слова, полиция Гапа подготавливала и устанавливала стальные заграждения на всех выездах из города и в районе отеля. Приказы поступили из Лиона. В Гренобле и Лионе вооруженные автоматами и винтовками полицейские усаживались в машины. На базе в Сатори, в предместье Парижа, стоял наготове вертолет, предназначенный для полета комиссара Лебеля в Гап.

Даже в тени деревьев полуденная жара была невыносимой. Раздевшись по пояс, чтобы без необходимости не пачкать одежду, Шакал в течение двух часов работал над своей машиной.

Выехав из Гапа, он направился на запад через Вайен и Аспресюр-Беш. Дорога была под гору и лентой петляла среди гор. Он жал на полную, и дважды встречные машины едва не срывались в пропасть. После Аспре он поехал по автостраде RN93, следующей вдоль реки Дрома на восток, где та сливалась с Роной.

Следующие 18 миль дорога многократно пересекала речку. Сразу же за Люкан-Дюа он подумал, что пора сворачивать. Там было множество дорог, ведущих в горные деревеньки. Он свернул на одну из них и через полторы мили выехал на тропку, уходящую в лес.

Около 3-х часов дня Шакал закончил покраску и отошел немного назад, чтобы взглянуть на проделанную работу. Темно-синяя машина сверкала в пробивающихся сквозь листву лучах солнца, краска уже почти высохла. Хотя "Альфа" была выкрашена и непрофессионально, это вряд ли можно было заметить, особенно в сумерках. Номера были сняты и лежали на траве лицевой стороной вниз. Белой краской были выведены вымышленные французские номера, оканчивающиеся на 75, регистрационный код Парижа. Шакал знал, что это самые распространенные номера на дорогах Франции.

Документы о прокате машины, как, впрочем, и страховки, уже не подходили для синей французской "Альфы", и, если его остановят, то без бумаг он пропал. Шакал обмакнул тряпку в бак для бензина, стал вытирать ею испачканные руки. Его мучал вопрос, ехать ли сейчас, когда в лучах солнца можно было увидеть, что машина выкрашена непрофессионально, или подождать до сумерек.

Англичанин рассчитал, что уж если его фальшивое имя было раскрыто, то вскоре обязательно узнают, в каком месте он въезжал во Францию, а там уж начнутся поиски машины. До намеченной даты у него в запасе было еще несколько дней, и ему нужно было место, где можно залечь на дно. Необходимо быстро добраться до департамента Коррез в 250 милях отсюда. Это было, конечно, рискованно, но он решил, что попробовать стоит. Ладно, и чем быстрее, тем лучше, пока каждый полицейский на дорогах страны еще не получил указание задержать "Альфа-Ромео" со светлым англичанином за рулем.

Он прикрутил новые номера, выбросил оставшуюся краску и кисточки, натянул свой трикотажный свитер и пиджак и завел машину. Выскочив на RN93, Шакал взглянул на часвы. Было 15.41.

Высоко над головой он увидел вертолет, направляющийся на восток. До деревни Die[36] оставалось еще 7 миль. Он хорошо знал, как читается название этой деревни по-французски, но сейчас он вспомнил это английское слово. Конечно же совпадение. Хотя Шакал и не был суеверным, но, подъезжая к центру деревушки, он внутренне напрягся. На главной площади, рядом с памятником жертвам войны, поперек дороги стоял здоровенный, в кожаной куртке полицейский на мотоцикле и показывал англичанину, чтобы тот остановился и прижался к обочине. Его винтовка все еще находилась в трубках под низом машины. С собой не было ни пистолета, ни ножа. Мгновение он колебался, остановиться, или промчаться мимо, ударив полицейского крылом машины, чтобы потом, через несколько десятков километров бросить "Альфу" и без зеркала и воды попробовать превратиться в пастора Йенсена. А куда девать четыре громадных чемодана?

Но полицейский сам помог ему принять решение. Полностью игнорируя притормозившую "Альфу", он развернулся и стал останавливать встречные машины. Шакал съехал на обочину и заглушил мотор.

С дальней стороны деревни он услышал вой сирен. Что бы ни случилось, предпринимать что-либо было уже поздно. В деревню въехала колонна из четырех полицейских "Ситроенов" и шести "Черных Марий"[37]. Полицейский на дороге отпрыгнул на обочину и замер по стойке "смирно", когда машины проследовали мимо припаркованной "Альфы" и направились в ту сторону, откуда Шакал только что приехал. Через зарешеченные окна фургонов, из-за чего французы прозвали их корзинками для зелени, он видел ряды полицейских с автоматами на коленях.

Колонна исчезла так же быстро, как и появилась. Полицейский направился к мотоциклу рядом с памятником и вяло махнул Шакалу, указывая, что путь свободен. Он все еще пытался завести стартер, когда синяя "Альфа” скрылась за поворотом дороги, уходящей на запад.

Было 16.50, когда отель дю Серф подвергся полицейской облаве. Вертолет приземлился на другом конце города. Подъехав к отелю на полицейской машине, Клод Лебель подошел к входной двери отеля вместе с Кароном, у которого под плащом, накинутым на правую руку, был заряженный автоматический карабин МАТ49. Указательный палец лежал на спусковом крючке. К тому времени уже все в городе, кроме владельца отеля, знали, что что-то случилось. Гостиница была окружена в течение 5 часов.

Портье вызвал владельца, трудившегося над счетами в своем кабинете. Лебель слушал его ответы на вопросы Карона, а тот отвечал, время от времени с опаской поглядывая на странный предмет, находящийся в руках у инспектора.

Через 5 минут отель был заполнен полицейскими. Они допрашивали обслуживающий персонал и обыскивали все помещения. Лебель вышел на улицу и уставился на окружающие отель горы. К нему подошел Карон:

- Как вы думаете, шеф, он смылся?

Лебель кивнул:

- Да.

- Но он заказал номер на 2 дня. Может, владелец с ним заодно?

- Нет. Он и его служащие не лгут. Тот просто утром изменил свои планы и уехал. Вопрос сейчас в том, куда, черт возьми. Неужели он подозревает, что мы знаем, кто он такой?

- Но как? Откуда он может знать об этом? Должно быть, это просто совпадение.

- Мой дорогой Люсьен, будем надеяться, что это так.

- Но мы знаем номер его машины и должны действовать.

- Да, это была моя ошибка. Мы должны были объявить розыск машины. Вызови по рации дорожную полицию Лиона и объяви его сейчас. Белая "Альфа-Ромео", итальянский номер МI-61741. Быть осторожными при задержании, преступник может быть вооружен и очень опасен. Ну и так далее, ты знаешь процедуру. Да, и еще никаких сообщений прессе. Включи в сообщение приказ, что преступник не знает, что его разыскивают, и я спущу шкуру с каждого, кто позволит узнать об этом по радио или в прессе. Я собираюсь оставить все здесь на попечение комиссара Болларда из Лиона. А мы возвращаемся в Париж.

Около 6 часов вечера синяя "Альфа" появилась в небольшом городке Балансе, где вдоль берегов Рона проходят автострада RN7, соединяющая Лион и Марсель, и шоссе, по которому непрерывным потоком течет движение из Парижа на Лазурный берег. "Альфа" пересекла дорогу, ведущую на юг, и направилась к мосту через реку в сторону RN533 к Сент-Перею на западном берегу. Внизу под мостом мощная раскаленная под полуденным солнцем река, игнорируя маленьких стальных насекомых, спешащих на юг, медленно, но уверенно несла свои воды к Средиземному морю.

Проехав Сент-Перей, когда сумерки спустились на оставшуюся позади долину, Шакал все гнал свою спортивную машину выше и выше в горы Центрального Массива, к провинции Овернь. После Ле-Пюи склоны стали круче, а горы выше, и почти каждый городок представлял собой курорт с минеральными источниками, привлекающий толпы людей с различными недугами. Хитрые местные крестьяне, с удовольствием окунувшись в курортный бизнес, делали на них свое состояние.

После Бриуда долина реки Алье осталась позади, и в ночном воздухе стоял запах вереска и сена с горных пастбищ. Шакал остановился в Исуаре, чтобы залить бак, а затем двинулся через городок Мондор, известный своим казино, и курорт ля Бурдуль. Около полуночи он добрался до истоков реки Дордонь, где та течет на юго-запад через десятки дамб, чтобы в Бордо излить себя в Атлантику.

Из ля Бурдуль он направился по RN39 в Иссель, столицу департамента Коррез.

- Вы глупец, господин комиссар, просто глупец. Он был у вас почти в руках, а вы позволили ему уйти. - Сен-Клер поднялся и уставился на Лебеля. Детектив, склонив голову изучал документы из досье, продолжая заниматься своим делом, как будто Сен-Клер и не существовал вообще.

Он решил, что только таким способом можно общаться с заносчивым полковником из Дворца, а Сен-Клер, со своей стороны, не был уверен, означает ли склоненная голова чувство стыда и раскаяния или наглое безразличие. Закончив речь, полковник снова опустился в кресло, а Клод Лебель поднял голову.

- Если вы взглянете на рапорт, лежащий перед вами, мой дорогой полковник, вы увидите, что в руках он у нас еще не был, - спокойно произнес комиссар, - рапорт из Диона, что человек под фамилией Дагган поселился прошлой ночью в гостинице Гапа, только сегодня в 12.15 поступил в Судебную полицию. Сейчас мы знаем, что Шакал неожиданно покинул гостиницу в 11.05. И какие бы меры мы ни предпринимали после, он все же на час опередил нас. Более того, я никак не могу принять ваше обвинение по поводу неэффективности работы полиции. Позволю себе напомнить вам, что Президент распорядился, чтобы вся операция проходила в тайне, поэтому не было абсолютно никакой возможности поднять по тревоге всю сельскую жандармерию для поисков человека по фамилии Дагган, не привлекая внимания прессы.

Регистрационная карточка Даггана была отправлена должным порядком и поступила в Региональное Управление в Лионе. Только там обнаружилось, что Дагган в розыске. Эта задержка была неизбежной, если не превращать нашу операцию в широкомасштабный розыск, который как вы понимаете, привел бы к рассекречиванию всей операции. И последнее, Дагган собирался остановиться в отеле на 2 дня. Мы не знаем, что побудило его изменить свое мнение сегодня в 11 утра.

- Наверное, шатание вашей полиции вокруг отеля, - бросил Сен-Клер.

- Я, по-моему, уже объяснил, что никакого, как вы выразились, шатания полиции до 12.15 не было и в помине, а Шакал уже 70 минут находился в пути, - ответил Лебель.

- Ладно, ладно, нам просто очень не повезло, - вставил министр. - Но все же возникает вопрос, почему немедленно не начались поиски машины. Комиссар?

- Принимая во внимание дальнейший оборот дела, господин министр, это была ошибка. У меня были причины полагать, что Шакал останется в отеле и проведет там ночь. Если бы он, разъезжая в разыскиваемой машине, был остановлен патрульным, то наверняка застрелил бы ничего не подозревающего полицейского и, будучи предупрежденным таким образом, ударился бы в бега...

- Так он и поступил, - съязвил Сен-Клер.

- Правильно, но у нас нет доказательств, чтобы предположить, что он был предупрежден, как это могло случиться, если бы его попытался задержать дорожный патруль. Просто, может быть, он решил поехать куда-нибудь еще. Если это так, то он решит остановиться на ночь в другом отеле, и мы сразу же узнаем об этом. Если обнаружат его машину, нам также незамедлительно сообщат.

- Когда был объявлен розыск белой "Альфы" ? - спросил шеф Судебной полиции.

- Я отдал этот приказ в 17.15 из отеля, - ответил Лебель. - К семи он должен был поступить на все основные посты дорожной полиции, и полицейские, заступившие в ночную смену, во всех городах были наверняка проинформированы. Имея в виду ту опасность, которую представляет этот человек, было указано, что машина краденая, и даны распоряжения, что в случае ее обнаружения необходимо незамедлительно сообщить в Региональное управление. Но приближаться к человеку, находящемуся в машине, одиночным патрульным строго запрещается. Если собравшиеся здесь решат изменить эти приказы, тогда я смею просить о том, чтобы ответственность за все, что может произойти вследствие их изменения, была возложена на присутствующих.

Наступила долгая тишина.

- К сожалению, защищая Президента Франции, нельзя жертвовать жизнью простого полицейского, - тихо произнес полковник Роллан. Со всех сторон посыпались возгласы одобрения.

- Совершенно верно, - согласился и Лебель, - при условии, если простой полицейский может задержать этого человека. Но большинство полицейских и патрульных далеко не отлично владеют оружием. А вот Шакал... Да, в этом деле он профессионал. Если его попытаются задержать, пристрелит одного-двух полицейских, а потом просто исчезнет, а перед нами возникнут две проблемы: первая - убийца будет полностью предупрежден и наверняка попытается сменить внешность и документы, превратившись в человека, о котором мы ровным счетом ничего не знаем. И второе - эта история, вряд ли минует первые полосы всех газет страны, тут уж мы ничего не сможем поделать. И если через 48 часов после появления сообщений об этих убийствах в газетах настоящие мотивы, приведшие Шакала во Францию, останутся все еще в тайне, я буду очень удивлен.. Не пройдет и пары дней, как пресса узнает, что он охотится за Президентом. Если здесь есть желающие объяснить все это генералу, я готов охотно передать все дела им.

Но желающих не было. Совещание, как всегда, окончилось около полуночи. И через полчаса наступила пятница, 16 августа.