Деревянный венец. Том 2

Глава 29

— Императорский прием для сбора средств на постройку магической академии для старших учеников, — произнес Лорган вслух и для убедительности помахал в воздухе полученным свитком с приглашением. — Забудем на мгновение о том, что ты еще не император… Но, Арон, скажи мне, зачем? А то я не знаю, насколько ты богат, да и императорская казна тоже не пуста.

— Верно. Ну вот посиди и подумай, зачем, — Арон шевельнул пальцами и неожиданный порыв ветра заставил Лоргана сделать несколько шагов к стоящему в стороне креслу. Арон придвинул к себе очередное, еще не прочитанное, донесение, а Лорган действительно сел и задумался. И подал голос только когда Арон с донесением закончил.

— Тебе нужны не деньги приглашенных нобилей, а их реакция. Многое станет ясно по тому, кто придет, кто вежливо откажется, а кто сделает вид, будто приглашение не получал. И ты хочешь посмотреть, как они будут себя вести на приеме. Верно?

— Верно, — легко отозвался Арон.

— Мне только одно непонятно.

— Да?

— Меня-то ты зачем туда пригласил?

Арон чуть улыбнулся.

— У тебя хорошая репутация, не замаранная никакими скандалами. Среди Темных ты вообще выглядишь святым. Так что представлю тебя благородному собранию как одного из будущих учителей академии.

Лорган уставился на него, приоткрыв рот.

— Меня? — выговорил с трудом. — В смысле — как это меня?

— Или, если не хочешь быть простым учителем, назначу тебя главой академии, — добавил Арон, не позволяя себе рассмеяться. Но Лорган все же что-то уловил по выражению его лица, потому что облегченно выдохнул и махнул рукой.

— Да ну тебя! Опять твои шуточки.

Арон покаянно развел руками.

— Прости, не смог удержаться. — И добавил уже серьезно: — Но мне действительно нужен надежный человек во главе академии. Ты подходишь идеально. Репутация, уровень магии, место в Ковене, высокая выживаемость твоих подмастерьев.

При последних словах Лорган поморщился.

— Не такая уж и высокая. В прошлом году во время экзамена на мастера погиб Ксельян.

— Единственный погибший из пятнадцати твоих подмастерьев, успешно прошедших экзамен за последние годы, — Арон покачал головой. — Это отличный результат. У других мастеров погибает каждый пятый, если не каждый четвертый. И Ксельян был слаб с самого начала. Чудо, что Дар не убил его раньше.

Арон помнил этого подмастерье и помнил, что даже он сам — то есть он-Прежний — предлагал Лоргану выгнать Ксельяна до экзамена. Лорган тогда отказался — сказал, что чувствует за мальчишку ответственность. Что ж, конец оказался предсказуем.

— Кстати, — после паузы добавил Арон. — Глава академии, кто бы им ни стал, войдет в Императорский Совет и получит титул.

Лорган приподнял брови.

— Какой титул? — и добавил, чуть прищурившись. — Неужели княжеский?

— Может быть и княжеский, — согласился Арон.

Лорган рассмеялся.

— Ты умеешь уговаривать. Хорошо.

***

Тучи на внутреннем горизонте Арон увидел на следующий день, когда последние приглашения на прием были разосланы. Опасность надвигалась, нарастала, причем сильнее всего она шла с юга, и так длилось до вечера. А потом, будто по внутреннему горизонту пронесся штормовой ветер и все тучи разогнал, ощущение опасности исчезло. Вообще ушло, не оставив и следа.

Какое-то время Арон пытался понять, что это было. Кто-то задумал нападение, но потом отказался от своей идеи? Начал готовить заговор, но не смог выполнить все, что хотел, и передумал или же вовсе решил бежать? Арон еще не помнил, чтобы такое сильное ощущение нарастающей опасности уходило в ничто так стремительно.

Впрочем, снимать щиты он не собирался, жезл Солнечного всегда носил с собой, а защитных амулетов на нем висело столько, что ему могла позавидовать даже Эвита с ее болезненной любовью к магическим бирюлькам. Дворец же который день охраняли Вольные, поскольку стражу предыдущего императора Арон отправил в почетную отставку.

Своим единственным по-настоящему опасным врагом Арон считал Вечного, но тот никак не давал о себе знать. То ли затаился и выжидал, то ли готовил что-то, то ли — слишком оптимистичный вариант, но вдруг — убрел куда-то в очередном приступе безумия.

Из приглашенных нобилей на прием явились все. То ли боялись оскорбить его отказом, то ли заключили молчаливый договор вести себя одинаково. Так или иначе, можно было лишь порадоваться, что выбранный им зал для приема оказался настолько вместителен.

Идею строительства академии для обучения там Темных магов все эти благородные тары встретили в мрачном молчании, но хотя бы не кричали о нарушении священных старинных обычаев, как маги в Ковене, которых Арон поставил перед фактом создания академии и условиями ее работы днем раньше.

Пока всем было достаточно знать, что академию он разделил на две части. Одна, с младшими детьми, окажется под руководством Светлого мага, а вторая, куда попадут уже подмастерья, будет в ведении Темного. О других своих идеях, еще более неортодоксальных, Арон пока молчал.

Хотя прием назывался благотворительным, Арон не захотел оставлять на волю случая то, пожертвуют ли благородные тары хоть что-то и сам внес размер требуемой суммы в приглашение. Один талан от каждой семьи обычных нобилей и два талана от Старшей Крови. Естественно, уважаемые тары могли пожертвовать и больше, но Арон сомневался, что кто-то из них испытает такое желание.

Официальная часть приема подошла к концу. Заиграла музыка, тары расслабились, начали перешептываться. Скоро появятся лицедеи, приглашенные развлекать благородных гостей, будут танцы для молодежи и что-то там еще… Арон не очень вникал в детали неофициальной части, оставив это на усмотрение церемониймейстера. Его самого ни танцы, ни лицедеи не интересовали.

Уходить с собственного приема было против этикета, приходилось сидеть на троне, на который он все еще не имел даже формального права. Всех присутствующих Арон разглядывал с равнодушной холодностью — причин напрягаться и выглядеть радушным хозяином он не видел. Арон мог бы, конечно, но зачем? Для всех присутствующих он был и будет страшным Темным магом, узурпировавшим трон, такое восприятие притворной благожелательностью не изменить.

Мысли Арона вернулись к ближайшим планам. Большинство нововведений он планировал сделать после коронации, но одно дело не могло ждать.

Арон мысленно прошелся по пунктам уже подготовленного указа. Касался тот детей, у которых проявился Темный Дар. Как только Арон указ подпишет, за убийство ребенка-Темного будет грозить смертная казнь с полной конфискацией имущества, а если преступник окажется таром, то и он, и его дети потеряют право на дворянство.

Помимо самого убийцы, наказаны будут и те, кто преступление не остановил. Если произойдет оно в деревне, все ее жители будут в течение десяти лет платить двойной налог и получат на этот же срок метку неблагонадежности. Если убийство маленького Темного случится в вольном городе, тот потеряет свой статус и перейдет под руку человека, назначенного императором. Если же город уже находится под властью одного из таров, отвечать за смерть мага придется ему лично…

Жители империи Террун слишком привыкли, что бояться нужно только взрослых Темных магов, а детям можно причинять любой вред. Закон охранял жизни Темных также, как и обычных людей, но лишь на бумаге. В реальности, за последние пятьдесят лет не было ни одного суда над убийцей Темного мага. Теперь будут. Не сразу, конечно, бюрократическая машина империи слишком неповоротлива, Арон это прекрасно понимал. Но как только слетит первый десяток голов тех, кто будет злостнее всего саботировать его приказы, маховик этой машины закрутится гораздо быстрее. В конце концов, чиновники тоже хотят жить…

Все же, у Арона возникло ощущение, что чего-то в этом его указе не хватало. Чего?

"Пряника, — со вздохом проговорил Прежний, до того весь день молчавший. — Пословицу про кнут и пряник помнишь? Кнут ты на видное место повесил, а пряник где?"

"То есть награду за спасение маленьких Темных?"

"И не только за спасение. Допустим, обнаружили обычные селяне, что их дитятко случайно оживило мертвую собачку, пришли в ужас и хотели уже отвести это дитятко куда-нибудь подальше в лес, чтобы благополучно утопить на болотах, но тут вспомнили, что империя платит за каждого найденного Темного… ну, скажем, три талана. За такие деньги селяне благополучно забудут любые наставления жрецов Солнечного, а казна не обеднеет."

"Звучит так, будто ты это давно продумывал", — сказал Арон задумчиво.

"Естественно, — отозвался Прежний. — Старичью в Ковене на мелких Темных всегда было плевать. Учеников им хватало, свои детки были в тепле, а сколько там чужих детей погибнет, их не заботило. Я вообще поражаюсь, как с таким подходом мы — в смысле, Темные маги, — еще здесь, в империи Террун, не вымерли."

Прежний ненадолго замолчал, потом добавил:

"Пряник нужно предусмотреть не только для родителей маленьких Темных. Там цепочка длинная — и ищейки, и чиновники, и…" — его речь оборвалась. Так резко, будто кто-то заткнул ему рот.

"Прежний? Что случилось?" — позвал Арон и тоже замолчал.

Что-то изменилось в воздухе. Будто легкий весенний ветер пронесся рядом, принеся запах пробужденной от зимнего сна земли и тающего снега. Следующий порыв ветра — и Арон ощутил терпкие ароматы проклюнувшихся почек. Третий порыв — и будто сотни весенних цветов уже распустились вокруг него.

Откуда?…

Кто?…

Мысль потерялась.

Да и так ли уж она была важна?

Еще несколько мгновений Арон сидел на троне, глубоко вдыхая сладостные ароматы, потом улыбнулся и поднялся на ноги. К нему тут же подбежал церемониймейстер, поклонился, лепеча о том, что если Его Величество чем-то недоволен, то все немедленно будет исправлено…

— Его Величество всем доволен, — продолжая улыбаться, Арон дружески похлопал опешившего придворного по правому плечу.

— Но тогда… — придворный сделал неопределенный жест рукой, явно не понимая, почему Арон встал. Ну конечно, это же нарушение придворного этикета.

Собственные мысли заставили Арона улыбнуться еще шире. Придворный этикет — какая ерунда. Из-за правил, придуманных боги знают кем и когда, он якобы должен сидеть и скучать на собственном приеме.

Потом Арон вновь посмотрел на церемониймейстера и ощутил глубокую жалость из-за его растерянного вида.

— Ты отлично выполняешь свою работу, — произнес, стараясь подбодрить, и опять похлопал по плечу, в этот раз для симметрии по левому. — Я всем доволен. Продолжай в том же духе и не суетись. — И, отвернувшись, пошел к малому выходу из зала, ведшему во внутренний двор. Краем глаза уловил, как двое стражников, стоящих чуть позади трона, бесшумными тенями скользнули следом. Вольные.

У Арона мелькнула ленивая мысль велеть им остаться, но сменилась другой ленивой мыслью о том, что им, наверное, тоже надоело смотреть на толпу надутых нобилей. Пусть прогуляются.

Вообще все мысли у Арона стали сейчас малость ленивыми. И правильно. К чему суетиться? Все ведь хорошо. Все очень хорошо…

Двор, в который он вышел, был закрыт со всех сторон зданиями, но открыт небу, так что снег щедро засыпал его дорожки и дал всем деревьям густые снежные кроны. Арон спустился по лестнице на одну из таких дорожек, некоторое время постоял, покачиваясь на пятках.

Потом в его памяти всплыла Эрига, какой она была одиннадцать лет назад. Вспомнилось, как на ледяном острове вокруг нее цвела весна.

Арон улыбнулся и поднял жезл Солнечного.

Снег начал таять. Сперва медленно, потом все быстрее. Побежали ручьи, но почти тут же впитались в землю, а та, только что стылая и жесткая, размякла, приподнялась, выпуская ростки семян, спавших в ней до весны. На голых ветвях деревьев вздулись почки и тут же выбросили вперед тонкую бледно-зеленую листву, которая, впрочем, быстро налилась сочным цветом. А потом начали в великом множестве распускаться и цветы. Распустились и замерли, стремительное движение соков внутри растений и их рост замедлились до нормального.

Вот только — Арон запрокинул голову, глядя в белое небо, а оно в ответ уронило ему на нос крупную снежинку, тут же растаявшую. Вот только так дело не пойдет. Зимний холод выстудит всю его самодельную весну. И Арон вновь поднял жезл, сгущая над внутренним двором воздух, превращая его в прозрачную крышу, проницаемую лишь для солнечных лучей.

Чего-то еще не хватало. Может — бабочек? Коконов зимующих насекомых во дворе не было, а если и были, то его магия их не пробудила. Так что Арон просто в третий раз поднял жезл, ловя и переломляя проходящие через воздушную крышу лучи, превращая их в сияющих собственным светом летающих насекомых. Вот одно из них село на навершие его жезла, помахало крыльями, будто приветствуя, и полетело по своим делам дальше.

Арон огляделся по сторонам, опустил жезл, потом и вовсе убрал его в чехол на поясе. Принесенное порывом ветра желание сотворить что-нибудь прекрасное было выполнено и мысли в его голове потекли еще более лениво, чем до этого. И также медленно и лениво, как текли его мысли, он двинулся по дорожке внутрь двора. Там остановился и потянул ветку с распустившимся бутоном вниз, к своему лицу, вдыхая нежный аромат.

Потом краем глаза он уловил движение и повернулся.

По лестнице на зеленеющую дорожку спускалась девушка. Из высокой прически на обнаженные плечи спадали золотистые локоны, тонкую шею обнимало ожерелье, изящную женственную фигуру обрисовывало сшитое по последней моде платье из синего шелка. Нобилесса. Должно быть одна из приглашенных на его прием, хотя Арон и не помнил, чтобы видел ее в толпе гостей.

Лицо девушки, красивое, с правильными тонкими чертами, показалось Арону очень знакомым, только вот ленивыми стали не только его мысли, но и память.

Поймав его взгляд, девушка присела в положенном придворным этикетом поклоне, расправив складки платья, а потом двинулась к нему. Преграждая ей дорогу, из тени деревьев выступили Вольные, но Арон махнул им рукой, веля позволить ей пройти.

Кем была эта девушка?

Нужное воспоминание дразняще царапало память, но никак не могло перед Ароном открыться. Не вспомнить такую красавицу было как минимум невежливо, и Арон, чувствуя себя немного виноватым, мягко ей улыбнулся.