Деревянный венец. Том 2

Глава 36

Когда Мэа-таэль вышел из Хранимого места, Волна духов уже окрасила горизонт в призрачно-синий цвет. Вот над головой пролетели первые дозорные.

— Ты что-то хотел от нас, потомок? — спросил голос сверху, и летящий силуэт приземлился рядом с ним, складывая крылья, которые через мгновение приняли форму рук.

Мэа-таэль поклонился, с любопытством глядя на того, кто был прародителем их племени и с кем они были так похожи. Таэль, эльф-полукровка. А может и почти чистокровный — человеческого в его внешности было куда меньше, чем во внешности Мэа-таэля. Семейные предания на счет его смешанной крови друг другу противоречили, а сам он ни при жизни, ни после смерти на этот счет не откровенничал.

— Нам с сестрой нужно добраться до империи, — сказал Мэа-таэль. — Возможно, предок позволит нам воспользоваться дорогой Волны?

— Что ведет тебя в империю? — спросил дух.

— Долг, — отозвался Мэа-таэль. — Долг дружбы и долг крови.

Дух на мгновение задумался, потом кивнул. Из его ладони вылетела горсть искр, упала на снег и начала стремительно расти, превращаясь в подобие широкой дороги, только созданной будто из алмазной крошки, поднимающейся все выше и уходящей к северному горизонту.

— Эта дорога сократит вам путь на две трети, — сказал дух. — Слишком близко к границе империи ее подводить нельзя, она становится неустойчива.

Венд остался в Хранимом месте.

Что именно его может-быть-не-враг будет делать потом, Мэа-таэль не знал.

Мэа-таэль, конечно, посоветовал ему вернуться в становище тууров и дождаться там первого весеннего каравана, а не путешествовать через Степь одному. Иметь при себе тамгу Верховного шамана было хорошо, но не все обитатели Великой Степи подчинялись законам и порой сперва стреляли, а потом спрашивали.

Для самого же Мэа-таэля местонахождение Венда разницы не имело, найти его он мог легко где угодно. Было бы кого находить.

Путешествие до границы империи заняло три дня — ночь на пути духов и остальное время по обычной дороге. И вот они проехали через невидимый и неощутимый барьер, отделяющий Великую Степь от империи Террун и отмеченный только валунами красного цвета, глубоко вкопанными в землю на равном расстоянии друг от друга. Мэа-таэль знал о существовании этого барьера только благодаря Арону.

В обычное время даже маги и шаманы не ощущали его присутствия, но если начнется война и Великая Степь выдвинет на север войска, Глава Темного Ковена или Глава Светлого Совета — любой из них сможет этот барьер активировать, защищая земли империи… Защищая временно, конечно. Потому что если дело дойдет до полномасштабной войны, то вместе с войсками пойдут и шаманы, и духи, а значит, барьер, созданный классической магией, падет…

Мэа-таэль встряхнул головой, выбрасывая из нее дурные мысли. После смерти Вассары Серой Ведьмы империя Террун и Великая Степь по-настоящему не воевали ни разу. И да помогут боги и духи им не воевать и в будущем. Мелкие стычки, короткие набеги, отряды наемников, отправленные мстить или грабить — это все, конечно, бывало. Обычная жизнь на границе.

— Ну вот, через несколько часов будем в ближайшем имперском городе, — сказал Мэа-таэль сестре. — Теперь-то ты мне расскажешь, зачем так стремилась в империю, что даже напрашивалась ехать с Вендом?

Мелкая вредина заявила, что назовет причину только когда они покинут Великую Степь, и ведь сдержала слово, как бы Мэа-таэль ее ни подначивал.

Девочка остановила своего конька и залезла в одну из сумок.

— Вот, — сказала с гордостью, доставая крепко перетянутый ремнями меховой сверток. Расстегнула ремни, развернула. — Я его десять дней выслеживала. Сама убила, сама шкуру сняла, а за выделку отдала старой Урун дюжину тетеревов!

Это была шкура — отлично выделанная шкура огромного белого волка с ощеренной пастью.

— Впечатляет, — искренне сказал Мэа-таэль. — Но какое отношение это имеет к поездке в империю?

Наи аккуратно свернула шкуру и вновь перетянула ремнями.

— Это мое подношение Серой Госпоже, — объяснила. — Она ведь принимает убийство в виде платы за просьбу. Пусть смерть волка не так хороша, как смерть человека, но это особенный волк. Он прежде загрыз двух наших пастухов и он был вожаком стаи.

Подношение Серой Госпоже?!

Мэа-таэль глубоко вздохнул, потом заговорил, стараясь, чтобы тон его голоса звучал не слишком жестко.

— Наи, мы не поклоняемся Серой Госпоже. Мы не приносим ей даров. Мы никогда ни о чем ее не просим. Таковы законы таэль. Ты была маленькая, когда попала в чужое племя, твоя ошибка простительна, потому что ты не знала. Но теперь знаешь.

Наи почти минуту сидела молча, глядя на сверток в своих руках, потом медленно убрала его в сумку, также медленно затянула на сумке ремни, выпрямилась и, не глядя на Мэа-таэля, ударила конька ногами в бока, заставляя вновь перейти на бег. До самых стен города она не сказала ни слова.

В городе царило необычное оживление. Люди собирались группами, перешептывались, оглядываясь по сторонам, но не похоже, что из настоящего страха, скорее на всякий случай. Некоторые не замолкали даже когда мимо проезжали чужаки, и Мэа-таэль расслышал несколько фраз:

"…прямо на приеме, можете себе представить…"

"…на что она только рассчитывала, идя против мага, скажите мне…"

"…говорят, такая красавица. Как жаль…"

"…покушение-покушением, но когда коронация-то будет? Наша гильдия уже несколько недель назад все подготовила для праздника. На склады отправлять?.."

Чем больше подобных фраз до Мэа-таэля доносилось, тем более интригующими они ему казались. Интригующими и имеющими прямое отношение к одной из причин, почему он оказался в империи.

Так что, оставив Наи в гостиничной комнате и строго наказав никуда не выходить, Мэа-таэль сразу отправился на городской базар, место сбора всех известий и сплетен…

А когда вернулся, узнавший все, что хотел, и очень задумчивый, комната в гостинице оказалась пуста. И меховой сверток — Мэа-таэль кинулся проверять его наличие сразу, как увидел, что Наи нет — тоже отсутствовал.

Упрямая девчонка решила все сделать по-своему.

Храм Серой Госпожи в этом городе, конечно, был. Небольшое здание, стоящее чуть в стороне от главных улиц, с серыми стенами, отшлифованными до гладкости льда. Найти его не составило труда, как и взбежать по широким ступеням ко входу. Но перед дверью Мэа-таэль остановился.

Он никогда прежде не нарушал запрет своего племени и не обращался к Серой Госпоже. Сам вход в храм нарушением запрета не являлся, но Мэа-таэль не знал, что случится внутри.

Вот ведь мелкая противная вредина! Мэа-таэль с тоской вспомнил Альмара — тот был просто золото, а не ребенок. Ну почему Наи не походила на него? Хоть немного?

Глубоко вздохнув, Мэа-таэль открыл дверь и вошел. И взгляд его, метнувшийся по пустому сейчас помещению, сразу остановился на маленькой фигурке, стоящей в дальней части храма, у алтаря. А рядом с ней высилась фигура жреца в серых одеждах.

Мэа-таэль кинулся вперед, не думая о том, что бежать в храме — верх непочтительности к божеству. Наи, похоже, вошла сюда не так давно — она лишь разворачивала свое подношение…

Ему осталось до девочки всего пять шагов, когда жрец поднял ладонь и Мэа-таэль с разбега ткнулся в невидимую стену.

— Прекрати это, Наи! — крикнул он, но не услышал звука собственного голоса. Позвал сестру еще раз — с тем же результатом.

Наи, не оглядываясь и потому ничего не замечая, расправила шкуру волка, разложила ее на алтаре, отступила на шаг назад и подняла на жреца глаза. Должно быть историю убитого ею волка она уже успела рассказать, как и назвать свою просьбу…

Мэа-таэль с запозданием вспомнил, что не знал, в чем эта просьба заключалась. Сама идея сестры обратиться к Серой Госпоже так его потрясла, что о причине он даже не спросил.

Жрец наклонился к шкуре волка, погрузил пальцы в густой мех, провел рукой. Выпрямился.

— Твое подношение нравится Серой Госпоже, но твоя просьба слишком велика. Ты хочешь долгих кровавых смертных мук для своего врага, но в обмен ты дала лишь смерть. Нужна еще и кровь.

— Кровь? — переспросила Наи, и жрец молча указал на дальнюю часть алтаря, где в камне виднелось похожее на чашу углубление, а от него тонкими жилами расходились трещины.

Девочка на мгновение задумалась, потом вытащила из ножен длинный нож и подняла его на ладонях, показывая жрецу. Тот кивнул. Наи обошла алтарь, остановилась рядом с чашей, подняла над ней руку и разрезала себе левое запястье. Полилась кровь, но, очевидно, на взгляд Наи слишком медленно, потому что она резанула еще раз.

Мэа-таэль ударил обоими кулаками по невидимой стене. Потом сорвал с себя амулет, лишающий магов доступа к Источникам, и бросил его на пол. Амулет разбился в крошево, как и должен был, но стена осталась стоять, и голос Мэа-таэля все также не был слышен.

Чаша была глубокой, крови, чтобы наполнить ее, требовалось много. Слишком много, поскольку кроме самой чаши наполнялись и бесчисленные трещины вокруг нее.

В памяти Мэа-таэля разом всплыли все слухи о людях, которые пришли просить Серую Госпожу и не вернулись. Их подношения оказались слишком малы для их просьбы…

Наи пошатнулась, оперлась целой рукой об алтарь, но левую не опустила. Сколько крови она уже потеряла? Чаша предназначалась для взрослых, а не для глупых детей…

Алтарь будто на мгновение скрылся за туманным покрывалом, а когда оно исчезло, волчьей шкуры на алтаре уже не было, как не было и крови в чаше.

Стена перед Мэа-таэлем, на которую он опирался крепко сжатыми кулаками, тоже исчезла, причем так внезапно, что он едва не упал.

— Богиня выполнит твою просьбу, — нейтральным тоном проговорил жрец, глядя на Наи и будто не замечая Мэа-таэля, который, кинувшись к сестре, сейчас отрывал рукав от своей рубахи, чтобы перевязать глубокие порезы на ее запястье.

Молча перевязал, потом также молча подхватил ее в охапку и пошел прочь из храма.

Первую минуту Наи лежала в его руках неподвижно, потом завозилась, явно желая идти своими ногами, хотя кожа на ее лице была серой, а губы отливали фиолетовым.

— Не дергайся, — приказал Мэа-таэль, — а то переброшу через плечо и понесу на манер куля с брюквой.

— Ну и ладно, — пробухтела девочка, но затихла. Потом сказала непривычно жалобным тоном: — Не злись. Так было надо.

— Надо? Ты хоть понимаешь, что могла истечь кровью до смерти!.. Не говоря уже о том, что ты нарушила один из наших главных законов.

— Но ты ведь никому не скажешь об этом, правда? — тем же жалобным тоном спросила Наи.

— Да я-то тут при чем! — добравшись, наконец, до гостиницы, Мэа-таэль, все еще держа сестру на руках, попросил хозяина срочно послать за Светлым магом-целителем и только потом взбежал на нужный этаж.

— От меня тут ничего не зависит, — сказал он, устроив Наи на постели. — Дело в том, что любые отношения с богами оставляют метки, которые видны духам. Может быть после одного раза эта метка окажется недостаточно яркой, чтобы духи обратили внимание. Может быть… Я надеюсь…

— А если духи увидят, тогда что? — спросила девочка испуганно.

— Чаще всего — изгнание. Если повезет, то временное.

Наи сглотнула.

Она ведь очень хотела вернуться домой, в свое настоящее племя, подумалось Мэа-таэлю. Но хотела вернуться победительницей, той, кто, пусть даже не своими, а божественными руками, уничтожила врага. А теперь она могла потерять свой дом, не успев его обрести.

— Но… но почему так? — спросила Наи шепотом. — Я знаю, что из других племен люди иногда заходят в имперские храмы и духи их за это не наказывают.

Мэа-таэль вздохнул.

— Потому что мы — это мы, таэли. Мы сильнее других степняков, быстрее, ловчее и зорче. Наши стрелы всегда находят цель, наши копья разят без промаха. Даже наши духи сильнее иных духов что в Вечной Степи, что в Волне, и потому ведут тех за собой. А еще наши духи могут приходить в смертный мир по собственному желанию, что почти невозможно для всех остальных. Но за все приходится платить, и следование запретам — часть этой платы… Наи, о чем ты просила Серую Госпожу?

Фразу о "кровавых смертных муках" он слышал, но без объяснений она ни о чем не говорила.

— Я попросила ее о мучительной смерти для того, кто отдал приказ о нападении на нашу семью, — сказала Наи.

Мэа-таэль покачал головой.

— Ты же знаешь, зачем мы здесь.

— Я знаю, что ты не можешь убить его сам из-за запретов и не можешь никому приказать. И даже не можешь позволить это сделать мне. Поэтому я и пошла к богине, — сказала Наи и после паузы добавила: — Я хотела просить Серую Госпожу еще до того, как ты приехал. Какое у него есть право радоваться жизни, когда мама, папа и остальные умерли?

Мэа-таэль немного помолчал.

— Серая Госпожа выполняет просьбы молящихся тогда, когда ей будет угодно. Это может произойти и через десять лет, и через век. У богов свое отношение со временем, — сказал он наконец. — Я бы на твоем месте особенно на нее не рассчитывал. А радоваться жизни он очень скоро не будет, обещаю. Там, куда он попадет, для радости места нет.

Мэа-таэль вновь замолчал, прислушиваясь, не идет ли целитель, и продолжил:

— Тебе не стоит возвращаться в Великую Степь хотя бы год. Пусть метка побледнеет. Проведем это время в империи. Ты столько расспрашивала меня о ней, вот и посмотришь на все сама.

— Это правда так серьезно? — спросила Наи тихо.

— Правда, — Мэа-таэль вздохнул. — Пообещай мне, что никогда больше не пойдешь в храм Серой Госпожи, не будешь приносить ей подношения, не будешь ее ни о чем просить.

Наи уставилась на него большими темными глазами, растеряв всю свою наносную суровость и выглядя просто маленькой испуганной девочкой.

— Обещаю, — прошептала.

— Никогда?

— Никогда.

Азур влетел в открытое специально для него окно и сел на плечо Мэа-таэлю, вытянув вперед лапу с письмом. То выглядело торжественно — запечатанное красным сургучом, на котором красовался оттиск императорской печати. А когда Мэа-таэль письмо раскрыл, оно оказалось написано на гербовой бумаге. Всего несколько строк, выведенных знакомым ему ровным почерком Арона.

— Что там? — потребовала Наи. — Покажи!

После посещения храма Серой Госпожи прошло трое суток. Визит целителя, а также обильные еда и питье помогли. В лицо девочки вернулся румянец, а слабость из ее тела ушла.

— Знаешь имперские руны? — спросил Мэа-таэль, уверенный в отрицательном ответе, но Наи решительно кивнула. Забрала у него письмо и с выражением прочитала:

Мои приветствия, Мэа из рода таэлей, также известный как тар Митрил.

Благодарю за предупреждение, пусть и запоздавшее. Покушение окончилось неудачей, я жив, здоров и, да будет на то милость Темных богов, надеюсь оставаться в таком состоянии еще много лет.

У Альмара все хорошо. От похитителей он сумел вырваться самостоятельно и помогли ему в этом, как он уверяет, в том числе твои уроки. Спрашивал о тебе не раз и будет рад, если заедешь к нам в гости.

Кстати, твоя жизнь и смерть больше ничего не стоят, что меня весьма радует.

Арон Тонгил

Дочитав письмо, Наи посмотрела на Мэа-таэля.

— Это ведь от того друга, о котором ты говорил? Которого вы с Вендом хотели предупредить?

— От него самого, — согласился Мэа-таэль.

Наи наморщила нос.

— Как-то он не очень дружелюбно тебе пишет. Вот, посмотри, последняя фраза, что твои жизнь и смерть ничего не стоят…

Мэа-таэль рассмеялся.

— Зря ты так. На самом деле это как раз очень дружелюбная фраза. Означает она, что награда за мою голову отозвана и по империи я могу передвигаться абсолютно свободно.

— Награда? Твой друг назначал за твою голову награду?!

— Ну… У нас с ним вышло небольшое недопонимание. В прошлом. Теперь все хорошо.

Наи посмотрела на него с сомнением и Мэа-таэлю показалось, что в ее взгляде он прочитал одну из ее любимых фраз:

"Взрослые иногда ведут себя так глупо".

Впрочем, вслух Наи этого не сказала — тренировала имперское изобретение под названием такт.