Деревянный венец. Том 2

Глава 42

Голос на пределе слышимости, звук, расходящийся волнами…

Оборвав их разговор на полуслове, Арон прислушался, потом кивнул Венду, глядевшему на него сейчас с недоумением.

— Прости, я получил важное сообщение. Собирайся пока, — и вышел из его юрты, одновременно накидывая на себя щит от подслушивания. Вытащил зеркало, с гладкой поверхности которого на него уже смотрел клановец.

— Что у тебя?

— Мы нашли тело пропавшего брата, Ваше Величество, — сказал тот, как всегда переходя прямо к делу. — Перед смертью он успел начертить себе ножом на коже одно слово: "Стронт." Когда его убили, то сбросили в болото, поэтому тело хорошо сохранилось и мы смогли эту надпись прочитать.

Вот, значит, как. Все опять сводилось к Стронту.

— На каком языке он это написал? — уточнил Арон. Враги могли попытаться создать и ложный след.

— На нашем языке, — ответил клановец. — Начертание наших слов не похоже на руны. Непосвященные подумают, что это случайные царапины.

Арон кивнул, принимая объяснение.

— Что-то еще?

— Нет, Ваше Величество. Мы продолжаем искать.

Когда Арон вновь заглянул в юрту, Венд уже закончил сборы и теперь оглядывался вокруг с меланхоличным видом.

— Что такое? Тебе понравилось в степи и хочешь остаться тут насовсем? — Арон усмехнулся.

Венд торопливо подхватил сумки и зашагал к нему.

— Не пугай так! Вот уж чего я точно не хочу! Просто подумалось, что столько всего случилось за этот год… — потом, встряхнувшись, добавил уже более бодрым тоном: — Откроешь Врата прямо во дворец?

— Сперва нужно заглянуть в другое место, — отозвался Арон. Прежде он планировал вернуться в усадьбу с пленными Светлыми после того, как получит сообщение от Кирка, но сейчас, поговорив с клановцем, решил сделать это раньше. Какую-то информацию Кирк уже точно добыл. Возможно тоже о Стронте?

Вратами Венд раньше уже пользовался и на радужную дугу посмотрел без особого любопытства. А вот когда они вышли на поляне перед усадьбой, удивление высказал явно.

— О, ты тут всех из нашего отряда собрал?

— В смысле? — отозвался Арон, поворачиваясь в том направлении, куда смотрел Венд, и его брови поползли вверх.

— Эй, а ты что тут делаешь?

На обрубке старого пня, явно поставленного сюда вместо табурета, сидел Рикард и, недовольно хмурясь, ощипывал тетеревов. Две голые тушки, лежащие на траве рядом с ним, выглядели на редкость костлявыми — что ожидаемо весной — и даже немного синеватыми. Из третьей он как раз выдергивал последние перья.

Увидев их, Рикард вскочил на ноги и с явным отвращением отбросил от себя последнюю птицу.

— Кирк тут ходит на охоту, развлекается, а меня заставляет возиться со своей добычей! — воскликнул возмущенно. — Заявил, что если не буду работать, он запретит меня кормить!

— Что. Ты. Тут. Делаешь? — разделяя каждое слово, повторил Арон. — Я же нашел тебе учителя.

— А… Ну… — негодование мажонка испарилось.

— Ты сбежал? Он что, обижал тебя?

— Нет, не обижал, — Рикард мрачно уставился себе под ноги.

— Тогда в чем дело?

— Я хочу в академию! — он поднял голову, глядя на Арона с вызовом. — В ту, которую вы строите!.. Ну и решил тут подождать, пока она не будет готова…

Арон потер переносицу.

— Для бывшего уличного воришки ты слишком капризен и переборчив.

— Я не был уличным воришкой! — вскинулся тот.

— Ах да, ты состоял в банде уличных грабителей. Это, конечно, все меняет, — Арон махнул рукой. — Ладно, оставайся. Приказы Кирка выполняй как мои.

Рикард нахмурился, но больше спорить не стал. Подобрал с земли ощипанных птиц и поплелся в дом, всем видом показывая, как тяжела его жизнь.

Арон покачал головой, с содроганием представив, что через несколько лет Альмар тоже станет подростком. Неужели и характер его сына испортится подобным образом?

— О, старый бесяра! Живой! — Кирк, вышедший им навстречу, по-медвежьи облапил Венда. Выпустил и бросил вопросительный взгляд на Арона, явно не понимая, почему они оба сюда явились.

Арон открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Над головой раздался раскат грома — абсолютно лишний при ярком солнечном дне — а потом небо прорезала ветвистая молния. Но не исчезла, а будто впечаталась в небеса.

— В дом! — приказал им Арон. — Живо!

Активировать уже существующие защиты на особняке было куда проще, чем ставить новые барьеры.

Кирк подчинился без пререканий. Венд попытался что-то сказать, но Кирк, тут же развернувшись, без церемоний потащил его внутрь дома.

Арон остался на поляне. Ему, с его количеством щитов, вряд ли что-то угрожало.

Новый раскат грома и вторая ветвистая молния, тоже оставшаяся видимой, застыла в небе поверх первой.

Ни собственная память Арона, ни память Прежнего не могли объяснить, что это значило.

Третий раскат грома, и воздух впереди задрожал, как при сильной жаре. Потом будто невидимый меч прорезал в нем проем, немедленно заполнившийся чернотой. Вот проем расширился, увеличился, и в этой черноте проявился светлый женский силуэт.

Арон шагнул вперед — он узнал гостью еще до того, как полностью разглядел ее лицо.

Эрига ступила на траву, черный проем за ее спиной закрылся, а ветвистые молнии на небе начали таять.

В памяти Арона всплыли слова богини Льда:

"Как только испытание Эриги закончится, она придет к тебе. Вы не разминетесь."

Значит, вот так выглядело окончание испытания. Каким бы оно ни было, но точно не легким.

Арон отметил и тени от недосыпа, залегшие под глазами Эриги, и то, каким напряженным было все ее тело, и каким бледным — лицо. А еще странный вид ее одежды — длинное алое одеяние, что-то среднее между платьем и мантией, затянутое на талии непривычно широким, в две ладони, белым поясом, и запачканное черным пеплом.

— Арон, — увидев его, она моргнула, явно не ожидая встречи, потом улыбнулась. И эта улыбка была одновременно и похожа, и не похожа на те, которые он — он-Прежний — видел тогда, когда навещал свою невесту. В сегодняшней улыбке было куда больше растерянности, чем каких-либо иных чувств.

Но обдумать это Арон не успел — потому что он уже оказался вплотную рядом с Эригой, сжимая ее в объятиях. Тихий вздох, и она ответила на его движение, но уже через несколько мгновений уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула.

— Арон, — теперь она, уже без тени улыбки, смотрела ему прямо в глаза. — Ты знаешь, что с Альмаром? В последний раз я видела его на границе с Пустыней…

Альмар, да… Память Прежнего показала ему, как дорог был Эриге его сын. Вернее нет, не так — их сын. Потому что для Эриги Альмар был таким же ее ребенком, как и ее будущие, еще не рожденные, дочери.

— Он уже дома, во дворце, — сказал Арон. — Жив и здоров, не волнуйся.

— Во дворце? — переспросила она недоверчиво. — Почему во дворце? Что вообще происходило все это время?

Трудно уместить полгода жизни, своей и ребенка, меньше чем в десяток фраз, но у Арона получилось. Был убит. Воскрес. Искал похищенного сына. Прервал поиски из-за пробуждения Тха-Оро. Помог остановить начало времени Хаоса. Вернувшись домой, убил императора, одержимого демоном. Захватил власть…

На этом месте Эрига тихо рассмеялась.

— Ты столько раз уверял меня, будто не будешь этого делать. Что с положением императора связано слишком много мороки…

— Если бы не скорое время Хаоса, я бы и не стал, — сказал Арон честно.

Эрига отвернулась от него и посмотрела куда-то вдаль.

— Да. Последнее время, каждый раз, когда я открывала проход между мирами, я чувствовала возрастающую неправильность…

Она замолчала, потом встряхнула головой.

— Я рада, что ты смог вернуться из-за Грани и что избавился от проклятия. Что теперь у тебя все хорошо.

Арон нахмурился.

Это прозвучало… неправильно.

Не то чтобы он ощущал в словах Эриги фальшь, нет, она не лгала. Во взгляде была доброжелательность, в голосе — мягкость. Но… Но так не смотрят на своего будущего мужа. Так можно смотреть на друга, может быть — на любимого родича. И раньше — память Прежнего подтверждала это с готовностью — раньше было иначе.

— Эрига, почему ты… — начал было он и замолчал, потому что она заговорила одновременно с ним:

— Мне нужно кое-что тебе сказать…

И тоже прервалась.

Они смотрели друг на друга, и Арон чувствовал, как на его сердце растет тяжесть.

Все так же молча он махнул рукой, показывая, чтобы она говорила первой.

Эрига вздохнула.

— Хорошо… Прошлой весной, когда ты приезжал на остров, то предложил разорвать нашу помолвку. Когда я отказалась, сказал, что если передумаю, ты в любой момент дашь мне свободу.

О, Арон прекрасно помнил тот день и тот разговор. Прекрасно помнил и то, что ему предшествовало.

Тогда у Прежнего сорвалась очередная попытка самостоятельно избавиться от проклятия, попытка, на которую он возлагал большие надежды. И тогда он уже в который раз подумал, что у него нет права продолжать мучить ожиданием женщину, которую любит. И не только подумал, но и, впервые, сказал вслух.

— Почему ты заговорила сейчас об этом? — спросил Арон, уже предвидя ответ.

— Я прошу тебя согласиться на разрыв помолвки, — в голосе Эриги проскользнули так несвойственные ей и потому непривычные ему виноватые нотки. Она протянула руки и сжала его ладони в своих. — Прости, Арон.

Он сделал шаг назад, заставив ее отпустить его.

— Почему?

Эрига помолчала, собираясь с мыслями.

— Я любила тебя, но я слишком долго ждала, — сказала она наконец. — Больше одиннадцати лет. Я перегорела. Прости.

— Но почему сейчас? Когда все наладилось? Эрига…

— Так получилось. Сердцу не прикажешь, — она улыбнулась, и эта улыбка снова оказалась ему непривычна, одновременно грустно-меланхоличная и в то же время немного, совсем чуть-чуть, счастливая.

И вот этот осколок счастья наконец подтолкнул его, заставив выйти из вызванного ее словами ступора.

В какой ситуации невеста откажется от свадьбы, которую ждала — действительно ждала — больше одиннадцати лет? Откажется от мужчины, которого любила — действительно любила, в воспоминаниях Прежнего он видел это безошибочно, — все эти годы? В какой ситуации жрица, более того, будущая Верховная жрица, рискнет навлечь на себя гнев богини за разрыв благословленной помолвки?

Весь жизненный опыт Арона говорил только одно — пойти на все это женщина может лишь ради мужчины.

Другого мужчины.

Но кого?

Хотя, возможно, он знал…

Он ведь сейчас, в своем очень кратком рассказе, ни словом не упомянул о путешествии под маской Тибора, об их встрече, о его влюбленности в нее — когда он еще понятия не имел, что связывает ее и Прежнего, а Прежний, будучи злорадным ублюдком, конечно, молчал об этом до самого конца, пока все их воспоминания не слились.

В пользу его версии говорило и то, что во время путешествия, нося маску Тибора, он был уверен, что Эрига отвечала на его чувства. Что он, как минимум, очень ей нравился, даже если глубокой любви пока не появилось. Он видел это в ее взглядах, движениях, жестах, слышал в тоне голоса…

— Арон, — ее голос, сейчас звучавший еще более виновато, прервал его размышления. — Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Он мотнул головой, собираясь с мыслями. Хорошо, если он прав в своей догадке. А если нет?

— Арон, — задумавшись, он даже не заметил, когда Эрига вновь успела сжать его руки в своих ладонях. — Ты ведь позволишь мне видеться с Альмаром? Мальчик любит меня, для него будет лучше…

Арон вскинул руку, жестом прося ее замолчать, и она действительно замолчала.

Хотя они и не были женаты, и виделись не так уж часто, но Эрига почти всегда понимала его с полуслова и полудвижения. А еще, как говорила ему память Прежнего, за эти одиннадцать с лишним лет они ни разу не поссорились, не обменялись обидными или злыми словами.

И вот сейчас это…

Тогда, осенью, перед тем как Эрига покинула отряд, у них случился краткий и тяжелый разговор-прощание. Тогда она рассказала ему-Тибору о своем женихе (его красота лишь ширма, его руки по локоть в крови, он могущественен, он убьет тебя, не смей даже думать о том, чтобы выступить против него…). И да, это было справедливое описание.

Означало ли это, что Эрига решила разорвать помолвку, чтобы не навлечь на Тибора гнев Тонгила? А потом скрывать само существование своего нового жениха от старого, пока тот не успокоится? Самое главное, означало ли это, что Эрига полюбила Тибора, а значит их разрыв вовсе не был разрывом, а всего лишь недоразумением?

— А если вот так? — спросил Арон, мысленным усилием накидывая на себя облик Тибора. Сейчас, с памятью и магией Прежнего, ему не нужны были для этого якоря маски. — Может быть так я понравлюсь тебе больше?

В этот раз Эрига сама отпустила его руки и отступила на шаг назад. Пошатнулась.

— Что ты с ним сделал? — спросила побелевшими губами.

Значит, Арон был прав. Эрига любила его — пусть и под чужой маской. И — Арон почувствовал, как тяжесть с сердца уходит, а в груди разливается тепло — она предпочла настоящего его тому Арону, которого знала, Арону-Прежнему…

— Что ты сделал с Тибором?! — повторила Эрига уже громче, а в ее глазах зажегся гнев.

— Ничего, — Арон развел руками, усилием воли подавив желание сказать какую-нибудь глупую шутку, наподобие той, о Риене, что так сильно напугала Росану. Почему-то тогда ему показалось, что девчонка поймет, что он не всерьез. Но нет, не поняла. Рисковать с Эригой тем более не стоило. — Ничего не сделал.

— Где Тибор? Он жив? — из ее голоса исчезли все следы мягкости и доброжелательности. «Только посмей солгать!» — говорил ее взгляд.

— Насчет этого… — Арон остановился.

Как лучше объяснить? Сказать «Я и есть Тибор?» Или это будет слишком резким переходом? Может стоит начать со слов о том, что после воскрешения он потерял доступ к магии и из-за этого был вынужден надеть шаманскую маску и придумать себе новую личность?..

Яркая вспышка, и его горла вдруг коснулось что-то острое и холодное. Острие ледяного меча, который появился в руке Эриги за долю мгновения. И который, что невероятно, прошел через все его щиты.

Память Прежнего ничего не говорила о том, что Эрига способна на такое. Что хоть какое-то оружие, кроме созданного из селина, может проникнуть через его магическую защиту.

— Я не шучу, Арон, — тон Эриги стал таким же ледяным, как и ее оружие. — Где Тибор?