Дерзкий роман

ГЛАВА 1

МУЖСКАЯ РАБОТА

ДОН

В механическом отсеке тише, чем в могиле.

Мои коллеги, одетые по всей форме и в ботинках со стальными носками, шаркают мимо, прижав головы к груди и засунув руки в карманы. Это похоже на похоронную процессию: глаза пусты, губы сжаты в задумчивости, когда они оплакивают потерю чего-то ценного.

Страх нарастал с тех пор, как появились новости о том, что Stinton Group приобрела компанию, и все это достигает апогея сегодня, с объявлением о том, что наш менеджер ‘уходит на пенсию‘ через месяц.

Не те новости, которые вы хотели бы услышать в такое мрачное время, как это. Особенно когда известно, что большой хулиган — Stinton Group — нацелен на слабых. Это практически все, что мы можем предложить здесь, в автомастерской Cross Roads, благодаря жесткой конкуренции с другим автомобильным брендом, расположенным чуть дальше по дороге.

Новое владение означает новые правила. Новые направления. Новые сотрудники.

Я просто не ожидала, что они первыми нанесут удар по нашему лидеру.

Мои пальцы сжимаются в кулаки, и я слишком сильно ударяю гаечным ключом по гайке.

Stinton Group.

Плотоядные. Уродливые. Управляется стаей волков, которые думают, что мораль — это своего рода гибкая линейка. Моя последняя стычка с такими, как они, чуть не разрушила мою жизнь. Я не удивлена, что в ту минуту, когда облако их токсичных отходов опустилось на наш магазин, оно начало рвать нас с корнем.

— Баннер. — Клинт жестикулирует за стеклянной панелью своего кабинета. Он сгибает толстые, испачканные маслом пальцы, решительно подзывая меня.

Я хмурюсь, кладу гаечный ключ обратно в ящик с инструментами и направляюсь в его кабинет. Это маленькое, тесное помещение. Окон нет, за исключением стеклянной панели, которая выходит в механический отсек. На столе, заваленном бумагами, разбросаны семейные фотографии в рамках.

— Закрой дверь. — Клинт потирает заросший бакенбардами подбородок и прислоняется к столу, как будто из его тела вышибло все дыхание.

Я с грохотом захлопываю дверь и набрасываюсь на него. — Что они с тобой сделали?

— Кто?

— Stinton Group. Они угрожали твоей семье?

— Что? — Он косится на меня, как будто я говорю не по-английски.

— Они тебя избили? — Мои глаза мечутся между его. — Ты можешь сказать мне. Мы будем бороться с ними вместе. Не имеет значения, насколько велика Stinton Group, мы не можем позволить им вот так наступать на людей. Существуют законы для…

— Дон, о чем, черт возьми, ты говоришь?

Я краснею, но когда я моргаю и сосредотачиваюсь на Клинте, я понимаю, что он не разделяет моего беспокойства. Он смотрит на меня с беспокойством.

Я.

Как будто я чокнутая.

Клинт вздыхает. — Stinton Group не заставляли меня уходить на пенсию.

— Но…

— Я не знаю, что обсуждали эти парни, — он указывает подбородком в сторону отсека, где другие механики собрались в кружок — вероятно, шепчутся о том, кто следующим окажется на плахе, — но я пришел к этому решению самостоятельно.

— Моргни дважды, если эта комната прослушивается, Клинт.

Он хмуро смотрит на меня. — Баннер.

Я не могу отрицать, что я немного разочарована. Репутация Stinton Group в настоящее время в унитазе, и общественность, наконец, начинает видеть то, что я знала все это время. Сейчас самое подходящее время подать на них в суд.

— Можем ли мы теперь перейти от темы Stinton Group? Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

— Дай мне секунду. — Я вытираю лицо рукой и пытаюсь унять порыв справедливости, от которого у меня подскочил адреналин. — Хорошо. Теперь я готова.

— Я знаю, что ты планируешь уйти из магазина. Я бы хотел убедить тебя остаться… и стать менеджером.

Моя бровь подпрыгивает. — Ни за что.

— Ты единственная, кто способен руководить этим.

— В день, когда Stinton Group приобрела компанию, я больше не могла здесь работать. Кроме того, половина этих парней едва выносят мое присутствие. Другая половина считает ‘забавным’, что я женщина-механик. Они едва ли принимают меня как коллегу. Как ты думаешь, почему они примут меня как своего лидера?

— С результатами не поспоришь.

Это абсолютная неправда, но я не ожидаю, что он поймет, каково это — быть женщиной в индустрии, где доминируют мужчины.

— Ты та, кто помогает мне со всем этим, когда я натыкаюсь на препятствия. — Он указывает на папки на своем столе, которые выглядят так, словно бумажная фабрика породила башню. — Ты не убегаешь от проблем. Ты умная и методичная. И ты, черт возьми, лучший работник в этом магазине.

Я поднимаю руку. Лестью Клинт добьется всего, чего он хочет. Особенно со мной. Я не могу позволить ему взбудоражить мою голову. — Найди кого-нибудь другого. Я не буду этого делать.

— Баннер.

— Мне нужно работать, Клинт. — Я делаю шаг назад. — И поздравляю тебя с выходом на пенсию.

Он разочарованно качает головой, но меня это не трогает.

Я распахиваю дверь и выбегаю из его кабинета. Как только я оказываюсь в механическом отсеке, Уиллис и другие парни окружают меня, как голуби, слетающиеся на хрустящий кусок хлеба.

— Что сказал Клинт? — Спрашивает Уиллис. Он пожилой мужчина с седеющими бакенбардами, пухлыми щеками и брюшком. Небрежность, с которой его одежда закрывает только одно плечо и обвисает сзади, соответствует стереотипу ‘неряшливого механика’.

Меня это беспокоит. Люди воспринимают Уиллиса всерьез только потому, что у него есть мужские качества, соответствующие его манере поведения, но я всегда должна быть аккуратной и совершенной, чтобы заслужить хотя бы половину того уважения, которое он оказывает.

— Ничего. — Я подхожу к ведру и беру метлу. Одно из правил компании — всегда содержать наш отсек в чистоте. Поскольку работа автомеханика — грязная работа, мы вытираем пыль и протираем помещение примерно три раза в день, чтобы оно выглядело свежим для клиентов.

— Мне это не показалось ничем. — Уиллис следует за мной, как один из тех раздражающих мужчин в клубе ‘которые думают, что "нет" означает "стараться сильнее‘. Вот почему я перестала ходить по клубам. Это и тот факт, что я познакомилась с отцом Бет в клубе.

— Как тебе это кажется, не мое дело, — рычу я.

Уиллис хмуро смотрит на меня. Воздух становится холодным. Я чувствую, как нарастает напряжение, и моя хватка на метле усиливается.

Поселите меня в комнате с неисправной машиной, и мой пол не имеет значения. Я с удовольствием починю этого ребенка. Но то, что я работаю в сфере, где преобладают мужчины, не означает, что я мужчина. И мой рост пять футов два дюйма и сто двадцать фунтов веса² могут подтвердить это.

То, через что я прошла, сделало меня сильной. Большую часть времени мне кажется, что я десяти футов ростом, но реальность может рассказать другую историю. Я миниатюрная женщина. Частью выживания в этом мире является осознание своих слабостей, а это значит быть сверхчувствительным к изменениям в атмосфере, которые предвещают неприятности.

— Здесь все в порядке? — Голос Клинта снимает напряжение.

Я протискиваюсь мимо Уиллиса, бросая на него предупреждающий взгляд темных глаз. — Мы просто разговаривали. — Мой голос остается ровным и твердым. Мужчины чувствуют слабость, и поэтому я стараюсь не показывать, что меня запугивают. Я киваю Клинту. — Куда ты идешь? — Спрашиваю я.

Клинт бросает на Уиллиса тяжелый взгляд, прежде чем ответить мне. — Мне нужно выполнить одно поручение. Я скоро вернусь. — Он вздергивает подбородок. — Баннер, я действительно надеюсь, что ты обдумаешь то, что мы обсуждали.

Я потираю затылок. Большое спасибо, что заговорил об этом сейчас, Клинт.

— Учла все, что было нужно. Мой ответ не изменится.

Он хихикает так же, как я, когда моя дочь была маленькой и пыталась ‘починить’ свой игрушечный грузовик, увидев, как я работаю с бетономешалкой.

Клинт уходит, и в механическом отсеке воцаряется тишина.

Уиллис смотрит на меня. — Ты собираешься придерживаться своей истории?

Я отмахиваюсь от Уиллиса и возвращаюсь к своей метле. Клинт, несущий чушь о том, что я возьму на себя управление, сбивает всех с толку, но Уиллису не о чем беспокоиться. Мое положение лишь временное. Через несколько дней я ухожу отсюда.

Уиллис отступает, когда я игнорирую его, удаляясь в комнату отдыха для сотрудников. Он и ребята, вероятно, начнут играть в видеоигры, чтобы скоротать время. Больше заняться особо нечем.

Я заканчиваю сметать грязь в совок и начинаю вытирать свою бухту, когда слышу топот ног. Парень в модном костюме, с прилизанными маслом волосами и глазами-бусинками входит в бухту.

Он видит меня, сжимающую темными пальцами метлу, и машет рукой. — Мисс, вы не могли бы вызвать кого-нибудь из механиков? Это срочно.

— Я механик. Чем я могу вам помочь? — Я ставлю метлу у стены и подхожу к нему.

Его кустистые брови напрягаются. — Послушай, у меня нет времени возиться. Моему боссу срочно нужно вернуть его машину. Эвакуатор ждет снаружи, пока мы разговариваем. Мне нужен кто-то, кто поработает над этим.

— А я говорю тебе, что сделаю это.

Его взгляд скользит по моему телу. — Не уверен, во что ты пытаешься играть, но мне нужен настоящий механик. Эта машина дорогая. Это должен быть кто-то, кто знает, что делает.

Я оглядываю его с головы до ног. Блестящие черные туфли. Черные брюки. Тонкая белая рубашка под пиджаком и неряшливый галстук. Офисный работник, который настолько увлекся крысиными бегами, что не видит своей руки за спиной.

— Скажи им, чтобы тащили снаряжение сюда. — Я киваю своему гнедому.

Его блестящие ботинки остаются прикованными к земле.

Нахмурившись, я прохожу мимо него, свистком привлекаю внимание водителя эвакуатора и уверенно машу ему рукой, проезжая мимо. Он на мгновение замолкает, как будто пытается понять, слушать меня или нет.

Я увеличиваю темп своей волны, пока она не превращается в неистовое движение взад-вперед. Кажется, он улавливает мою настойчивость. Либо это, либо напористый офисный работник уже зачитал ему закон о беспорядках ‘моему боссу срочно нужно вернуть его шикарную машину’.

Эвакуатор доставляет машину в мой механический отсек. Я не испытываю любви к клиенту, который ее привез, но я могу оценить красоту, когда вижу ее. Автомобиль гладкий и полностью черный, как пантера в движении, которой просто не терпится вернуться на дорогу. Я хочу погладить его по капоту и ворковать, ‘Что случилось, детка?’. Такое чудовище не предназначено для того, чтобы заводить его в мастерской.

К сожалению, мне приходится сдерживаться, потому что придурок следит за мной, как ястреб. О, и он размножился. Теперь по бокам от него два одинаковых сотрудника в узких галстуках.

Придурок номер один явно чувствует себя более сильным при поддержке. Его подбородок поднимается под острым углом, и он смотрит на меня свысока.

Я пытаюсь не обращать на него внимания и делаю несколько шагов к машине.

Он встает у меня на пути, его тон маслянистый и пренебрежительный. — Что, по-твоему, ты делаешь?

Я резко останавливаюсь и складываю руки на груди. — Какие были симптомы?

— Разве я не просил тебя нанять настоящего механика?

— Поскольку его пришлось отбуксировать, я полагаю, он не заводится?

— Послушай, принцесса, я полностью за расширение прав и возможностей женщин, но не тогда, когда это связано с чем-то таким дорогим. Ты не прикоснешься к машине моего босса. Ты не представляешь, сколько это стоит, и извинения ни черта не исправят, если ты пойдешь и все испортишь…

— Ты. — Я смотрю мимо него и указываю на неприятного человека.

— Я? — Ребенок тычет пальцем себе в грудь.

Придурок Прайм удивленно выгибает обе брови.

Я киваю парню помоложе. — Что случилось? Почему у машины проблемы?

Он бросает взгляд на своего босса.

Придурок Прайм качает головой.

Я делаю шаг вперед. — Выкладывай.

— Автомобиль может завестись, но не может двигаться.

— Джефферсон. — Придурок Прайм шипит.

— Не обращай на него внимания. — Я указываю на Джефферсона, поскольку он кажется самым слабым звеном. — Расскажи мне больше.

— В ту минуту, когда вы включаете передачу или пытаетесь нажать на газ, он глохнет. Проблема повторяется. Каждый раз, когда температура достигает этой отметки, происходит одно и то же.

— Хм. — Я барабаню пальцами по своей руке. Мой разум уже перебирает симптомы.

— Хватит, Джефферсон. — Придурок Прайм хмуро смотрит на меня. У него острое лицо и скулы, как ножи. Его мрачный вид говорит мне, что он не привык, чтобы его увольняли. Я не могу представить, какое чудовище его босс, если он полагается на кого-то настолько эгоистичного.

Я перевожу тяжелый взгляд на придурка Прайма. — Зачем ты пригнал сюда машину?

— Это было ближе всего к тому, где мы сломались. Однако я начинаю думать, что тот выбор был ошибкой. Если ты — это все, что может предложить это место, неудивительно, что оно пустует.

Я стискиваю зубы и изо всех сил стараюсь оставаться вежливой. У нас недостаточно клиентов, чтобы я могла оправдать то, что ударила этого парня по лицу. Я бы не прочь рискнуть, поскольку я все равно ухожу, но я не могу испортить репутацию Клинта как менеджера незадолго до его выхода на пенсию.

— Я услышала достаточно. Почему бы тебе не подождать в кофейне, пока я позову настоящего механика, который разберется с твоей машиной? — Нацепив фальшивую улыбку, я жестом приглашаю их в гостиную.

Как и в офисе Клинта, в зале ожидания для клиентов есть огромная стеклянная панель с видом на механический отсек. Здесь также есть кофемашина, бумажные стаканчики и несколько диванов с последними автомобильными журналами на столе.

— Спасибо. — Придурок Прайм опускает подбородок, как будто рад, что я наконец-то прозрела.

Я сохраняю натянутую улыбку на лице и веду их всех в комнату. Как только они оказываются внутри, я захлопываю дверь и запираю ее.

Потрясенное лицо придурка Прайма — произведение чистого искусства.

Он стучит в окно. — Какого черта? Ты только что заперла нас здесь?

Я поворачиваюсь к нему спиной и скольжу к своему месту. Из-за двери доносится еще больше ударов. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что Тупоголовые Первый и Второй вступают в борьбу за побег.

Я спокойно вставляю наушники и достаю телефон. Из динамиков начинает играть музыка, которой поделилась со мной Санни.

Санни родом с Карибского бассейна, в частности из Белиза, и ее музыкальный вкус отражает это. Музыка динамичная и захватывающая. Я не могу не качать головой.

— Эй! Ты меня слышишь? Это незаконно! Это преступление!

Я все еще слабо слышу Придурка Прайма. Нажимая пальцем на кнопку громкости, я делаю музыку погромче и подхожу к машине. Марка и модель указаны под приборной панелью, не то чтобы мне нужно было это подтверждать. Я узнала марку с первого взгляда.

Мысленно я перебираю симптомы, которые описал Тощий Галстук.

Заводится, но не движется.

Глохнет, когда вы нажимаете на газ.

Случается каждый раз, когда погода достигает такой температуры.

Я где-то слышала об этой проблеме. Я беру свой телефон и захожу в высокотехнологичную группу IATN. Другой рукой я беру леденец из дюжины, которые держу в стаканчике рядом со своим отделением, и отправляю в рот. Мои глаза просматривают сайт диагностики автомобиля. А. Вот и он. Я проверяю информацию. Похоже, что эти проблемы являются болезнью данного типа транспортных средств.

Довольная тем, что я на правильном пути, я снова бросаю взгляд на посетителей. Один из них все еще пытается проверить дверь. Я могу сказать это по тому, как дребезжит дверная ручка. Джефферсон сдался. Он сидит на диване, наливает себе кофе и берет один из журналов. Знала, что он мне нравится.

Придурок Прайм разговаривает по телефону. Его лицо красное, а на шее вздувается вена. Его взгляд переключается на меня, и он начинает беззвучно угрожать. Или это могло быть предложение руки и сердца. Не то чтобы я это слышала. Но я сомневаюсь, что кто-то произносил бы ласковые слова с выражением ‘Я мог бы убить тебя’.

Я пристальнее вглядываюсь в его рот, потому что мне любопытно. Кажется, он говорит: "ты отправишься в тюрьму’.

Ага.

Пожав плечами, я открываю капот. Воздух вокруг меня меняется, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, как Придурок колотит кулаками по стеклу. Кто-то мог бы подавиться таким бурным возмущением.

Я сдерживаю закатывание глаз и вытаскиваю изо рта леденец, пока наклоняюсь над двигателем. Большинство женщин заглядывают в брюхо автомобиля, и у них мгновенно начинается головная боль. Я смотрю на салон автомобиля и испытываю прилив сладости.

Мои пальцы хватаются за капот с обеих сторон, пока я нахожу равновесие. Затем я залезаю внутрь. Стук по стеклу становится громче, но я едва слышу его, потому что художник из Белиза призывает меня размахивать флагом и ’делать все плохо’.

Я поджимаю губы, проводя осмотр. Я подозреваю, что в автомобиле произошло короткое замыкание в цепи питания на пять вольт. Это объяснило бы проблему, о которой говорил Джефферсон, и почему она усугубляется при более низких температурах.

Хотя у меня есть предчувствие, я пока не работаю на автодромах. Я верю в трижды проведенную диагностику перед переездом. Вот почему я так уверена в себе, когда работаю. В тот момент, когда я начинаю разбираться с проблемой в машине, это потому, что я уже решила ее.

Музыка меняется, а это значит, что прошло три минуты. Я подкатываю тележку с инструментами поближе. В ней есть все, что мне нужно для ремонта этой машины. Тепловая пушка. Мультиметр. Инструменты для ремонта проволоки. Щипцы.

Я кладу леденец обратно в рот и покачиваю им вверх-вниз, отсоединяя проводку.

— Баннер!

Я не подпрыгиваю, когда слышу этот рев. Я работаю, и мои руки аккуратны. Ожидая, пока закончу обматывать провода, я оглядываюсь через плечо и замечаю Уиллиса, выбегающего из комнаты отдыха для сотрудников.

Его глаза бегают от мужчин в гостиной ко мне и обратно к мужчинам. В животе урчит, когда он пытается увеличить темп от бешеной ходьбы до полноценной пробежки. — Что, черт возьми, происходит?

— Я работаю, — говорю я не таким очевидным тоном.

— Эй! — Придурок Прайм машет Уиллису руками. — Эй, выпустите нас!

— Ты их там заперла? — Спрашивает Уиллис, пролетая мимо меня к мужчинам и дергая дверь.

— Нет. — Я еще раз осматриваю свою работу. — Они не знают, что за углом есть еще одна дверь, ведущая наружу.

Уиллис тихо ругается и уходит. Пока его нет, я засовываю провода туда, где они должны быть, закрываю капот и сажусь в машину, чтобы повернуть ключ. Кресло тает у меня на плечах, как масло.

Ах, богатые действительно живут по-другому.

Прекрасный звук мурлыкающего двигателя наполняет мои уши. Это слаще, чем полноценный оркестр в муках страстной кульминации. Я вывожу машину на улицу, оставляю ее там и вылезаю. Закинув руки за голову, я оглядываюсь в поисках Уиллиса и других парней, но их не вижу.

Предполагая, что они вернулись в дом, я направляюсь в ту сторону. Не успеваю я сделать и двух шагов, как в поле моего зрения появляются костюмы, за которыми следует Уиллис.

Я указываю на машину, которая все еще работает. — Сейчас у вас не должно быть проблем.

— Как ты смеешь. — Придурок Прайм ахает на меня, как будто он статист в первоклассной пьесе. — Ты думаешь, тебе сойдут с рук подобные шалости?

— Шалости?

— Запирать клиентов в комнатах и возиться с их дорогими автомобилями — преступление.

— Не думаю, что это так, — спокойно отвечаю я.

— Ты с ума сошла? — Он тычет пальцем в мою сторону. — Ты, должно быть, сошла с ума.

Я смотрю на него сверху вниз, не моргая. — Я не запирала тебя в комнате.

Его глаза расширяются, как будто он не может поверить, что я отрицаю правду.

— Я выгнала тебя из своего механического отсека. — Мой тон остается спокойным и отрывистым. — Что совершенно в моем праве.

— Мы не могли выбраться!

— Из зала ожидания для клиентов вела дверь. Не моя вина, если вы не знаете, как ею пользоваться.

Джефферсон фыркает.

Придурок Прайм бросает на него мрачный взгляд, и он снова втягивает смешок в рот.

Я делаю медленные, решительные шаги вперед. — Я обещала тебе настоящего механика и я его привела. Теперь твоя машина работает идеально. Не за что.

— Ты еще услышишь об этом. Я звоню своему боссу — твоему боссу — и сообщаю ему о твоем отвратительном поведении.

Мне хочется закатить глаза и назвать его ябедой, но я благоразумно придерживаю язык.

— Баннер?

Это голос Клинта.

Неожиданно. Почему он вернулся так рано?

Клинт приближается к нам, и его глаза расширяются, когда он видит придурка Прайма. — Мистер Хиллс.

Я показываю большим пальцем на костюм. — Ты знаешь этого парня?

— Он исполнительный ассистент в Stinton Group, — бормочет Клинт. — Исполнительный ассистент.

Медленный, нервирующий ужас разрастается в моей груди. Хиллс наблюдает за выражением моего лица и неверно истолковывает его. Его подбородок снова вздергивается вверх. Он выпячивает грудь. Его губы растягиваются в ухмылке.

Я возвращаюсь к красивой машине. Если Хиллс здесь по поручению своего босса, то эта машина принадлежит…

Мои пальцы сжимаются в кулаки.

Stinton.

Кипящее раздражение усиливается, когда Хиллс расхаживает по мастерской, как напыщенный злодей, собирающийся обнародовать свой коварный план. — Теперь я понимаю, почему это место спускают в унитаз. У руля стоят сумасшедшие женщины.

Кого он называет сумасшедшей?

Клинт успокаивающе кладет руку мне на плечо. — Мистер Хиллс, почему бы нам не обсудить это в моем кабинете…

— Не нужно. У нас есть дела. — Его взгляд переключается на меня. — Но вы скоро о нас услышите.

Клинт держит руку на моем плече, пока костюмы не садятся в машину и не скрываются из виду.

Я отмахиваюсь от него и направляюсь к своему отсеку.

— Баннер, куда ты идешь? — Клинт окликает меня в спину.

— Забрать свою дочь, — выдавливаю я. — Занятия в школе заканчиваются.

Мои пальцы сжимаются на руле, когда я подъезжаю к средней школе Бет. Когда движение замедляется до ползучих, мои мысли возвращаются к тому ужасному дню восьмилетней давности. Мужчины в костюмах. Мне суют в лицо ручки и контракты. Вкрадчивый голос юриста говорит мне взять деньги.

Монстры.

Все они.

Я сжимаю и разжимаю руки, выталкивая этот кошмар из головы.

Бет открывает дверь, когда я паркуюсь перед ее школой. Яркие карие глаза останавливаются на мне, когда она подтягивается, ставя ноги на подножку. Хотя мы оба маленького роста, мы привыкли садиться в большие машины.

Бет захлопывает дверь и бросает на меня взгляд. Ее губы поджимаются. — Что случилось?

— Ничего.

— Ты злишься.

— Нет, это не так.

— Ты оставляешь следы пальцев на руле, когда злишься.

Черт возьми. — Кто-то пытался подрезать меня в пробке. — Я — ткашливаюсь от смеха. — Как в школе?

“Прекрасно.

Я подталкиваю ее, пока она не начинает болтать о своеи лучшеи друге Бейли и любимце их класса. Когда она снова замолкает, я задаю больше вопросов и отвлекаю ее до конца поездки.

Когда я заезжаю на парковку автомастерской, у меня звонит телефон.

Я киваю Бет. — Иди и начинай делать домашнее задание.

Она кивает и грациозно спускается вниз, направляясь к лужайке. В кабинете Клинта есть крошечный уголок, где она спокойно делает свою домашнюю работу. Мне нравится, что Клинт позволяет мне присматривать за ней днем. Это одна из многих причин, по которым мне трудно сказать ему "нет".

Возвращая свое внимание к телефону, я хмурюсь, увидев незнакомый номер.

Нерешительно отвечаю я. — Алло?

Глубокий мужской голос царапает мои уши. — Мисс Баннер.

— Да?

— Это Макс Стинтон.

Мои глаза расширяются. Я убираю телефон и вешаю трубку, прежде чем он успевает вставить еще хоть слово.

Макс Стинтон?

Этот день становится все хуже и хуже. Мне удавалось избегать Стинтонов в течение семи лет, и все же за один день я не могу сделать и шага, чтобы не столкнуться с ними.

Пыхтя, я захожу в механический отсек и замечаю, что Клинт машет мне рукой, приглашая пройти.

— Что? Спрашиваю я, складывая руки на груди.

— Тебя зовут.

— Меня?

Он кивает и протягивает мне городской телефон.

Я беру телефон и подношу его к уху.

Грубоватый акцент Макса Стинтона пронизывает меня насквозь. — Это было не очень мило, мисс Баннер.

Я убираю телефон.

— А-а. — Его голос слабый, но твердый. — Повесьте трубку еще раз, и мне придется появиться лично.

От этой мысли меня передергивает. Я снова подношу телефон к лицу. — Я не имею никакого отношения к Stinton Group. Не связывайся со мной больше.

— К сожалению, я не смогу удовлетворить вашу просьбу. — Он делает паузу. — Я хотел бы увидеть вас в своем офисе. Завтра. Ровно в восемь.

— Мне все равно, чего бы тебе хотелось, и я определенно не хочу тебя видеть.

— Тогда я приду и найду тебя.

Мои ноздри раздуваются. Это угроза, и она мощная. Я бросаю взгляд на свою дочь, которая достает тетрадь с домашним заданием.

Стиснув зубы, я выплевываю: — Хорошо. Увидимся завтра.